Глава 24.

[п.п. – Автор фанфика выложил эту главу без названия. Но, гарантирую, вы её и без названия ни с какой другой спутаете. И не забудете.] 

BPOV 
 

«Высшее счастье не зависит от жизненных условий, 

в которых мы оказались волею случая, но всегда является 

результатом чистой совести, хорошего здоровья, упорного 

труда и права на свободный поиск истины.» 

– Томас Джефферсон

– Итак, поскольку у тебя и мальчик, и девочка, все букеты должны быть голубыми и розовыми. – Элис черкнула себе пару строк. 

– Можно взять гортензии. У голубых гортензий потрясающе красивые оттенки, и пахнут замечательно, – предложила я, радостно взволнованная планированием «детской вечеринки» [п.п. – Традиционная «детская вечеринка» – «baby shower» – приём гостей с преподнесением подарков будущей матери. Проводится где-то за месяц-два до родов. Кому интересно поподробнее, как это выглядит, тот может, например, почитать на нашем сайте 22-ю главу переводного фанфика «Прийти к соглашению» . А здесь – на вечеринку особо не надейтесь. Не с Белкиным счастьем.]. 

– Хорошо, значит, гортензии. И ещё нам нужны игры. Много игр, – без умолку тараторила Элис. 
– Что насчёт списка гостей? – спросила Роуз. – Твою мать приглашаем обязательно. Кто-то ещё из родных? 

– Родных? Из Форкса, что ли? 

Она кивнула. 

– Нет. Вероятнее всего, нет. Судя по тому, что говорит Чарли, никто даже и не захочет приезжать. – Вообще-то я не собиралась омрачать этими воспоминаниями наш обед, но девочки мгновенно посерьёзнели. 

– Белла, не говори так. Не сомневаюсь, что он не имел в виду всей этой ерунды, – уверенно произнесла Роуз. – Никакой отец не стал бы говорить так о своей дочери. 

– Чарли стал бы. – Я отправила в рот полную вилку спагетти. – Уж если он решил, что прав, его не переубедишь. 

– Ну что ж, в таком случае он просто болван, и он нам здесь не нужен, – сказала Элис. – Детская вечеринка столетия обойдётся без его задницы. Так, следующий пункт – торт. Тебе нужен какой-нибудь замечательный торт. 

– Чизкейк! – воскликнула я так громко, что на нас, обернувшись, уставился весь ресторан. – О, простите. – Я покраснела. Просто, когда дело касалось еды, я иногда теряла над собой контроль. Особенно теперь, в разгар седьмого месяца беременности. Я ела всё, что видела. 

– Так-с, приглашения разошлём завтра же, а вечеринку проведём у тебя дома на следующей неделе. Скорее бы уж! – Элис захлопала в ладоши. – Это будет незабываемо, я тебе гарантирую. 

– Только убедись, что не перегибаешь палку, Элис, – попросила я. 

– Ну что ты, я ведь уже знаю твои предпочтения. Узкий круг близких друзей. Будет в точности как ты любишь, – уверила она меня. 

И мы продолжили обедать, обсуждая всё, что происходило в жизни каждой из нас. Дел у нас было так много, что иногда целую неделю не удавалось встретиться и поболтать. Стало ещё сложнее, когда я взяла предродовой отпуск и не могла больше встречаться с Элис на работе. 

– Хорошо себя чувствуешь? – спросила меня Роуз. 

– Да, не считая мелких неудобств. 

– Ну, от них, наверное, никуда не деться. 

Я вздохнула, поглаживая свой большой живот. 

Было так странно, просыпаясь каждое утро, смотреть на него. Он округлился и заметно выступал вперёд. Я выглядела как чёртов кит и даже не пыталась больше «улучшать» свою походку вперевалочку. Я собралась было пуститься в обсуждение неаппетитных подробностей семимесячной беременности, но сдержалась – не за столом же. Да и вообще. 

Дом был полон всяческих детских вещей и вещичек. Эдвард непрерывно сравнивал достоинства и недостатки различных моделей детских кроваток, автомобильных сидений, высоких стульчиков и всего прочего, имеющего хоть какое-то отношение к детям. В одной из комнат наверху полным ходом шёл процесс переоборудования в детскую. Всё происходило так быстро, и я была благодарна Эдварду за его трезвый, рациональный ум и предусмотрительность. Он был моим спасением, и без него я, вероятно, просто сошла бы с ума; но я знала, что и он за фасадом внешнего хладнокровия доводит себя до безумия. 

– Имена уже выбрали? – спросила Роуз, и её глаза заблестели, как всегда, когда разговор заходил о детях. 

– Хмм, есть у меня парочка вариантов. 

– Ууу, какая прелесть, – тут же заворковала Элис. – Скажи нам. 

– Нет. Это секрет. 

– Представляешь, всего несколько недель, и они будут здесь, – воскликнула Роуз. – Ты как, готова? 

– Да нисколечко. – Я покачала головой. – Но рассчитываю на помощь. 

К тому времени, как мы покончили с обедом, я чертовски устала. Теперь сил и энергии у меня хватало лишь где-то на полдня. Детки во мне стали такими тяжёленькими, что даже просто сойти вниз по лестнице оказывалось не самым простым делом. Но, по крайней мере, они были здоровы. Доктор говорил, что всё нормально. По сравнению с этим остальное не имело значения. К сожалению, все части моего тела ныли и болели. Ноги, груди, позвоночник. Это так выматывало. 

Вернувшись домой, я поспешила переодеться в треники. 

– Миссис Белла, отлично выглядите сегодня, – похвалила меня Кэйти Нана, когда я приковыляла в кухню. 

– Врать нет никакой необходимости, – с сарказмом отреагировала я. 

– А я и не вру. В здоровой беременной женщине есть что-то необыкновенно красивое. Видели бы вы себя со стороны – вся такая зрелая и прекрасная. 

– Ага, зрелая. Как дыня на бахче? – засмеялась я. 

– Точно, точно. – Она вручила мне чашечку свежезаваренного чая. 

Она была самой удивительной из известных мне женщин, и теперь на ней держался весь дом. Вещи всегда были выстираны, еда приготовлена, и нигде ни следа пыли. Даже растения, щедро поливаемые её заботливой рукой, расцвели пышным цветом. Кэйти Нана была высококвалифицированной медицинской сестрой, вдобавок прошедшей курс педиатрического ухода; она учила меня многому из того, что надо будет знать и уметь, когда появятся малыши. 

– Я погладила вам платье для сегодняшнего вечера, – сообщила она мне, не прерывая своих занятий. – Оно висит у вас в гардеробной. 

– Не пойду никуда. Я так устала, – простонала я. 

– Надо пойти. Это важный вечер для мистера Эдварда. Он страшно расстроится, если вас там не будет. 

– Знаю, знаю. Я просто помечтала вслух. 

Сегодня вечером должна была состояться вечеринка «Каллен Инкорпорэйтед». Второй квартал они тоже завершили с показателями выше ожидаемых, и в этот раз Эдвард захотел отметить успех более капитально. Он арендовал танцевальный зал в каком-то дорогущем модном отеле и пригласил почти всех, кто имел в городе какой-то вес. 

– Сходите, развлекитесь. Наверняка будет весело. – Она сопроводила свои слова утвердительным кивком. 

– А вы бы не хотели пойти? 

– Да боже упаси. Отправлю вас всех из дома, и у меня наконец-то будет время повязать. Я вяжу детям совершенно очаровательные вещички. 

– Уверена, малыши оценят ваш труд. 

Алек вернулся с занятий, отчего-то очень злой и раздражённый. 

– Блядь, я ненавижу этот предмет! – Войдя в кухню, он со всей силы врезал кулаком по стене. 

– Стоп, стоп, ты же так себе руку сломаешь, – закричала я. – В чём дело, чёрт возьми? 

– Я уже вообще не знаю, что мне делать. На всех других занятиях я отлично справляюсь. А этот препод вечно находит, к чему придраться. Вот, посмотри на эту работу. Прекрасное эссе. – Порывшись в своём рюкзаке, он достал написанный им реферат. 

Весь текст был исчиркан красным, на полях теми же красными чернилами было написано большое «D» [«Двойка»]. Я не знала, что и сказать. 

– А на той неделе он вообще не зачёл мне тест. – Он уселся рядом со мной на высокий табурет. – Этот спецкурс мне ни за что не сдать. 

– А как предмет называется? – Я пролистала его работу. 

– «Современная американская преступность». Уж по этой-то теме знаний у меня дохерища и даже, как ты понимаешь, гораздо больше, но он меня всё время заваливает, нарочно. – Вытащив из рюкзака сигарету, он зажёг её, нервно затянулся и выпустил дым. 

Прежде, чем я успела хоть как-то отреагировать, вихрем подлетевшая Кэйти Нана выхватила у него изо рта сигарету и отвесила подзатыльник. 

– Не смей портить здоровье себе и окружающим. В особенности, когда рядом беременная женщина. Ещё хоть раз увижу курящим, сломаю тебе челюсть. – Речь Кэйти Наны прозвучала весьма убедительно, хотя было немного забавно слушать, как она громко ругает его с этим своим британским акцентом. Однако по сути-то она была абсолютно права. 

– Эээ… ну ладно, – ответил он, ошеломлённый её натиском. – Прости. 

Пронзив его напоследок гневным взглядом, она вернулась к приготовлению ужина. 

– Слушайся Кэйти Нану. – Я толкнула его в плечо. – Не кури. Ты ещё слишком молод. 

– Эдвард-то курит. 

– Эдвард – взрослый мужчина, хотя я бы предпочла, чтобы и он тоже не курил. Давай-ка вернёмся к твоему тесту. Почему тебе его не зачли? 

– Да не знаю я. Этот парень меня ненавидит. У нас был целый чёртов раздел, посвящённый Карлайлу мать-его-Каллену, и даже по этой теме у меня незачёт. Ну как я могу не сдать зачёт о своём собственном отце? 

– Ладно, ладно, успокойся. У него, очевидно, предвзятое отношение лично к тебе. Нам просто надо будет с ним поговорить. 

– Да что же это за… – Кэйти Нана всмотрелась в окна за нашими спинами. 

– Что? – Я обернулась. 

– Эти проклятые газонокосильщики опять давят мои розовые кусты. – Схватив метлу, она умчалась через чёрный ход, выкрикивая череду ругательств, не вполне уместных в устах милой пожилой леди. 

Алек проводил её изумлённым взглядом. 

– Эта женщина ненормальная. 

– Она мне нравится. 

Рядом с нами на столешнице зазвонил мой сотовый, и взяв его, я увидела текстовое сообщение от Эдварда. 

Выйди на улицу, сейчас буду. – Э 

– Ну что ж, идём. – Но встать с табурета не удавалось, как я ни старалась. В конце концов Алеку пришлось просто подхватить меня подмышки, приподнять и поставить на пол. Не знаю, как он не надорвался. Я наверняка весила целую тонну. 

Мы вышли на крыльцо как раз вовремя: на подъездную дорожку въехал впечатляющих размеров тёмно-красный «Escalade», за рулём которого сидел Эдвард. Он дал гудок и помахал нам рукой. 

– Боже мой! Охереть не встать! – Алек аж приплясывал на месте от возбуждения. – Чур, я первый за руль сажусь. 

– Ну, что думаешь? – Эдвард выпрыгнул из внедорожника и обошёл его вокруг. 

– Ты купил ещё один автомобиль? – Я спустилась с крыльца. 

– Ну, мы же явно не сможем возить детей в моём «Saleen». Там вообще места нет. А в «Aстон» я их не пущу, пока к горшку не приучатся. 

– Но она такая большая. – Чтобы заглянуть в одно из окон, мне пришлось встать на цыпочки. 

– Ты оглянуться не успеешь, как станешь мастером по её вождению. – Он открыл заднюю дверь. – Я уже установил детские сидения, и продавец сказал, что для максимальной безопасности машина оборудована боковыми воздушными подушками. 

– Впечатляет. – Я потрогала кожаные сидения. 

– Я хочу себе такую. – Алек уже был за рулём. 

– Нет, – твёрдо ответил Эдвард, – она стόит больше, чем целый год твоего обучения в университете. 

– Где он, между прочим, получил незачёт, – сказала я. 

– Ты получил что? – закричал Эдвард так громко, что с деревьев на другой стороне улицы испуганно вспорхнули птицы. 

– Я не виноват, – жалобно заныл Алек. – Я клянусь. 

– По справедливости говоря, преподаватель действительно ведёт себя так, будто заранее настроен против него. 

– А мне плевать! Твоё дело – выучить материал и доказать, что он неправ. – Эдвард выволок Алека из машины. – Не вздумай завалить хоть один предмет, или я убью тебя. 

– Ну вот, мне сегодня уже второй раз угрожают. Это же надо. Господи. – Сердито топая, Алек направился к дому. 

– Не надо предъявлять к нему чрезмерных требований. – Я положила руки на грудь Эдварда, пытаясь его успокоить. 

– Не могу с собой ничего поделать. – Обняв, Эдвард попытался прижать меня к себе, но мой подросший живот всё ещё разделял нас. – Моя обязанность, как приемного отца, добиваться от него совершенства. 

– Тебе необходимо освоить ещё пару-тройку воспитательных приёмов. С помощью одного лишь крика совершенства ты от него не добьёшься. 

– Знаю. И пытаюсь. – Эдвард повесил голову. – Станет ведь таким же долбанутым оболтусом, как и я. 

– Ты не оболтус. Ну, вообще-то, оболтус, конечно, но именно таким ты мне и нравишься, – пошутила я. 

– Считаешь, это забавно? – Он поцеловал мою шею. 

Я начала смеяться, но внезапно остановилась. 

– Что? – спросил он. 

– Мне срочно нужно пописать. – Я помчалась в дом. Вслед мне донёсся его хохот. 
 

* * *

Ещё один светский раут – ещё одна проблема, что надеть. С каждым днём всё труднее и труднее становилось найти что-то такое, во что помещался бы мой живот. Я и без того не горела желанием идти на сегодняшнюю вечеринку Эдварда, а уж когда поняла, что платье, в котором я планировала пойти, на мне не застёгивается, всё стало ещё хуже. Я полчаса проплакала в ванной, а затем закатила скандал, когда Эдвард попытался меня поторопить. 

Кончилось тем, что я бросила в него расческу, а затем снова расплакалась, после того, как попросила у него прощения. Я вела себя некрасиво и наверняка достала всех своими капризами. 

Наконец я нашла что-то подходящее – тёмно-синее платье длиною до пола с большим количеством складок, в котором я не казалась слишком уж толстой. 

– У меня огромные сиськи, – сообщила я своему отражению в зеркале, поправляя на себе платье. Грудь у меня всегда была небольшой, и в старшей школе меня это страшно расстраивало. Однако если раньше мой бюст не отличался пышными объёмами, то беременность всё сильно изменила. На ярлычки с маркировкой размера своих нынешних бюстгальтеров я даже не смотрела – слишком боялась того, что могла там увидеть. 

Сегодня никаких каблуков. Ноги отекли так сильно, что этот вечер я имела полное право счáстливо провести в туфлях на плоской подошве. 

Прихватив сумочку-клатч, я сошла вниз и увидела, что Кэйти Нана старательно водит по Эдварду платяной щеткой. 

– Стой спокойно, – сердито прикрикнула она на него. 

– Оставь в покое мою задницу. – Он попытался ускользнуть от неё. 

– Да боже ж ты мой. Будто я не купала твою крошечную голую попку. – Она бросилась за ним следом, размахивая щеткой. – Вот тут что-то прилипло, дай ототру. 

– Нет там ничего, Кэйти Нана. 

– Нет, есть. А ты должен выглядеть безупречно. 

– Ты просто несносна, женщина. – Он сдался и остановился. 

Продолжая ворчать, она долго и тщательно отряхивала его. Когда результат её наконец-то удовлетворил, Кэйти Нана подтолкнула нас обоих друг к другу. – Окей, дайте-ка я вас сфотографирую. 

– Да ну тебя, ненавижу фотографироваться, – застонал Эдвард. 

– Нет, мне нужно фото. Вот так же точно ты собирался на свой выпускной. Ты помнишь, Эдвард? Как звали ту счастливицу? – Она наставила на нас камеру и щелкнула затвором. 

– Не помню. Через две минуты я уже отшил её и отправился в туалет трахать нашу училку по музыке. 

Кэйти Нана ахнула, но, казалось, была не слишком удивлена. Лично я не была. 

– Можем мы уже идти наконец? – простонал Эдвард. 

– Да пожалуйста, ради Бога. – Она замахала на нас руками. 

– Кэйти Нана – женщина, которая умеет добиваться своего, – сказала я. 

– Ты ещё скажешь ей спасибо, когда дети появятся на свет. Она твоей спасительницей будет, вот увидишь. 

Вильям ждал около автомобиля и, открыв дверцу, придержал её для меня. С моим солидным брюшком потребовалось время и особые усилия, чтобы нагнуться, забраться внутрь и окончательно устроиться на сидении. 

– Я с ним такая неповоротливая, – показала я на свой живот. 

– Всего два месяца осталось, миссис Каллен. – Эдвард взял меня за руку. – Я тоже не могу дождаться, когда он исчезнет. Не надо больше будет так осторожничать в… наши более интимные моменты. 

– И это всё, что тебя заботит? 

– В данный момент – да. У меня стоит на тебя, – ничуть не смущаясь, откровенно сообщил он. 

Остальная часть пути в город прошла в молчании, в атмосфере мощного сексуального напряжения. Я уверена, что даже Вильям впереди ощущал его. Из-за беременности моё либидо как с цепи сорвалось, и гормоны буквально безумствовали. Я плакала, через минуту смеялась, а ещё через минуту жаждала бурного секса. Единственная проблема состояла в том, что не так-то легко заниматься сексом, когда ты на седьмом месяце и беременна близнецами. Эдвард всегда волновался, «как бы не заехать кому-нибудь из малышей по какому-нибудь чувствительному месту», а к тому времени, когда мы наконец находили удобную позицию, я уже практически засыпала. 

А тут ещё доктор меня предупредил, что в первое время после родов лучше не станет. Мне придётся целых шесть недель ждать, пока у меня всё заживёт… там, прежде чем можно будет хотя бы попытаться сделать что-то сексуальное. Я даже представить была не в состоянии, что смогу так долго сдерживаться. Рене утверждала, что когда малыши появятся на свет, то всё полностью изменится и я потеряю всякий интерес к сексу. Я в такую возможность ни единой минуты не верила, но, безусловно, интересно будет посмотреть, удастся ли этим детям изменить моё либидо. 

К тому времени, как мы добрались до отеля, у меня по лбу струился пот. 

– Белла, ты себя хорошо чувствуешь? – спросил меня Эдвард, когда автомобиль затормозил. 

– Да, всё нормально. – Я принялась обмахиваться клатчем. – Просто опять о сексе думала. Ты ж понимаешь. 

– Ну что нам с тобой делать? – хохотнул он. 

Я пожала плечами и промокнула лоб платочком. 

– Ладно, пошли уже. 

Эдвард подал мне руку, и я неловко выбралась из автомобиля. Теперь любые перемещения в пространстве давались мне с трудом. Эдвард старался помочь как только мог, но в итоге только усложнял всё дело. 

– Да хватит тебе. Я ещё сама ходить не разучилась. – Я вывернулась из его объятий. 

– Будь моя воля, тебя бы до самых родов возили в кресле-каталке. Или приказал бы Амуну носить тебя на руках, – обиженно проворчал он. 

– Более чем счастлив буду исполнить приказ. – Рядом со мной внезапно вырос Амун, расставляя руки так, словно и вправду собирался осуществить фантазию Эдварда. 

– Слава Богу, что мир не живёт согласно твоей воле и представлениям, не то бы ты из меня посмешище сделал. 

Ничего больше не сказав, он просто позволил мне самой войти в отель. Огромный танцзал был ещё практически пуст. Мы специально приехали более чем за час до начала приёма, чтобы Эдвард смог лично проследить за последними приготовлениями. Нанятый персонал сновал по залу, раскладывая на белоснежные льняные скатерти изящное столовое серебро. Накрыть предстояло не менее пятидесяти столиков. Официанты уже расставляли на них шампанское, вазочки с икрой, блюда с креветками и суши. Я начала злиться из-за того, что ничего из этого мне не придётся даже попробовать. 

Приглашён был не только оркестр, но и ди-джей; уж и не знаю, зачем Эдварду потребовалось и то, и другое сразу, но в наличии оно имелось. Фотографы делали первые снимки, проверяя, как работают камеры. Какой-то репортер упорно пытался взять у Эдварда интервью. Эдвард только отмахивался от него. 

Зал представлял собою просторное, со вкусом отделанное помещение с высокими потолками и ярко сверкающими хрустальными люстрами. Перед оркестром было достаточно места для танцев и возвышалась небольшая эстрада. Я не знала точно, какова была программа сегодняшнего вечера, но меня бы сильно удивила любая обращённая к собравшимся речь в исполнении Эдварда. Он никогда не выступал перед публикой. 

Примерно за полчаса до того, как начнут прибывать гости, он подошёл и сел за столик рядом со мной. 

– Зачем мы так рано приехали? – спросила я его. 

– Я должен был удостовериться, что всё в порядке. Сегодня вечером здесь будут кое-какие очень важные персоны, Белла. 

– Я очень тобой горжусь. – Я незаметно, под столом, положила руку ему на бедро. – Ведь это, как-никак, большой успех, да? 

– Очень большой. Если считать «грязными», то моё состояние сейчас больше, чем у Карлайла. 

– Что значит «грязными»? 

– Это значит, что у меня больше активов, чем у него. Если брать только принадлежащие нам денежные средства, то он однозначно богаче, но с учётом стоимости моего бизнеса, недвижимости, других материальных ценностей и вложений – моё состояние больше. Всё это деньги не свободные, а «связанные», вложенные во что-то, но они мои. 

– «Грязные» деньги, «связанные» деньги… Звучит как зловещее признание того факта, что ты возглавляешь преступный бандитский бизнес и ведёшь его, используя насилие. – Я напрямик, без околичностей, озвучила пришедшую мне в голову мысль. 

– Если это шутка, то я не понял. – Он нахмурился. 

– Это не шутка. Просто ремарка. 

– Неверно утверждать, что моя карьера целиком базируется лишь на том, как много крови я проливаю на асфальт. Можешь мне не верить, но я и в самом деле хожу на работу. 

– Я верю тебе, конечно же, верю, но ведь ты не станешь утверждать, что наш дом построен на деньги, добытые праведным трудом. Сидя за офисным столом, столько не заработать, особенно если четыре года скрываться за границей. 

– Надо отдать тебе должное, ты сообразительнее большинства. Работаешь на полицию? – глядя на меня искоса, с хитрецой, поддразнил он. 

– У тебя миллионы… – наткнувшись на его холодный прищур, я исправилась, – ой, прости, миллиарды долларов. 

Он кивнул, говоря этим, чтобы я продолжала. 

– И чтό, люди просто позволяют себе верить в то, что все твои деньги заработаны легально? Не понимаю, почему никто другой не может это увидеть, – прошептала я. 

– Они видят то, что я позволяю им видеть. Сомнительная сторона моей жизни тщательно замаскирована. Я же не в игрушки играю. 

– Я это знаю. 

– Мы, Каллены, лучшие в своём деле, и Чикаго у нас в руках. Я могу помочиться в рот комиссару, и сразу после этого он пригласит меня к себе на воскресный завтрак. 

– Мне не нравится, когда ты так говоришь. Ты чересчур самоуверен. 

– Но именно так и обстоит дело. Моя философия проста: если меня все боятся, значит, я могу делать всё, что хочу. 

Я ничего не сказала в ответ. 

– Мои враги никогда не посмеют перейти мне дорогу, потому что знают: когда они хватаются за нож, я хватаюсь за пистолет; когда они ранят моего человека, я убиваю их человека. Это то, как я работаю. 

– Ты начинаешь меня пугать. 

– Всё будет прекрасно. 

– Понятия не имею, что это означает. Пожалуйста, перестань все время говорить загадками. 

Он поцеловал меня в лоб. 

– Принести тебе что-нибудь? 

– Нет, всё и так хорошо. 

– Я скоро вернусь. 

Встав из-за стола, он отправился и дальше делать всё то, что делал до этого. Какими бы чудовищными, или, наоборот, благородными словами это ни называлось. Я пыталась не позволить его речам огорчить меня, но это было невозможно. То, как он мыслил, иногда очень сильно меня волновало. Он думал, что управляет миром, и я полагаю, что в каком-то смысле – судя по обожанию и поклонению работавших с ним людей – так оно и было, но меня это пугало до смерти. Что если он, потеряв осторожность, станет слишком самонадеянным, и всё творимое им обратным концом ударит по нему же самому? Ведь тогда именно мне, не ему, придётся, выплакивая глаза, стоять над его могилой, рыдать, скорбеть и разгребать все последствия. 

– Приветик, Белла, чем так расстроена? – рядом со мной, взмахнув юбками, уселась Элис; на ней было зелёное платье, самое красивое творение рук человеческих, которое я когда-либо видела. 

– Просто задумалась. 

– О чём? 

– О семейном бизнесе. 

– Ты такая же скрытная, как твой муж. 

– Представь себе, да. Наверное, мы с ним одного поля ягоды. 

– Белла, ты такую ерунду иногда говоришь. 

И мне пришлось с этим согласиться. 

Словно торнадо, вечеринка набирала обороты. Люди заполнили танцзал, и я должна была исполнять обязанности жены Эдварда Каллена. Я прохаживалась по залу, благодарила гостей за то, что пришли, довольно долго беседовала с мэром (который уже был прилично под мухой) и без заминки пожимала руку сотням незнакомых мне людей, пришедших сюда, чтобы показать свою поддержку. Элис сопровождала меня словно собачка, беспокоясь, что я в любую минуту могу начать рожать. Мне пришлось несколько раз объяснить ей, что у меня впереди ещё два месяца. Она не собиралась оставлять меня в покое, и я уже готова была оторвать ей голову. В конце концов мне всё-таки удалось от неё отделаться. 

– Не напомните, откуда вы родом? – спросила меня жена мэра, немолодая женщина, которая стала проявлять ко мне пристальный интерес с тех пор, как поняла, что мы теперь принадлежим к одному и тому же общественному слою и вращаемся в одних кругах. Её звали Шэрон, и она была милой… если того хотела. 

– Из северной части штата Вашингтон, – сказала я ей. 

– О, как замечательно. Там, наверное, холодно. 

– На самом деле здесь холоднее. – Я засмеялась, просто чтобы заполнить неловкую паузу в разговоре. 

– Привет, сердце моё. – Эдвард обнял меня. – Вижу, ты нашла собеседницу. 

– Мистер Каллен, вечеринка просто сказочная, – сказала она. – Я в восторге. 

– Спасибо, если не шутите. Это всё для благой цели. Помните про тот аукцион, о котором я говорил Вашему мужу? 

– О, да. Мы планируем пожертвовать значительную сумму сегодня вечером. Не волнуйтесь. 

Глотнув вина из своего бокала, Шэрон поспешила уйти. 

– Давай сядем. – Эдвард отвел меня к тем столикам, где уже сидела остальная часть семьи. 

– Вечеринка удалась, – сказала я ему. – Пришли все, кого мы ждали. 

– Ты хорошо проводишь время? 

Я кивнула. 

– Тут даже есть еда, которую мне можно есть. 

– Да, я о тебе специально подумал. – Он усмехнулся. 

Он выдвинул для меня стул, и я села. 

– Белла, это изумительно. Мы должны устраивать вечеринку каждый месяц, – сказала Элис. – Эдвард, ты всё отлично организовал. Поздравляю. 

– Спасибо. – Он сел рядом со мной. 

– За Эдварда. – Эмметт поднял свой бокал. – Чтоб его богатая задница никогда не касалась земли. 

– Это ещё что, чёрт возьми, за тост такой? – спросил Джаспер. 

– А хрен его знает. Я уже немного пьян. – Эмметт захохотал во всё горло. 

– За Эдварда, – сказал Джаспер. 

– За Эдварда! 

* * * 

Мои гормоны разбушевались не на шутку; я больше не могла выносить сексуальную неудовлетворённость. Когда мы наконец-то были дома, Эдвард почти что на руках донёс меня до спальни и осторожно уложил в постель, не переставая уверять, что моё платье порвалось в пути «совершенно случайно». 

– Эдвард, уймись, – захихикала я, атакованная его поцелуями. 

Он коварно усмехнулся и продолжил распускать руки. Я застонала, когда его губы впились мне в шею, а ладони обхватили и смяли груди. 

Его губы начали свой путь вниз по моему телу. Сорвав с меня бюстгальтер, он явил мою грудь на обозрение всему миру. Продолжая неистово меня целовать, он стал ласкать мои болезненно чувствительные молочные железы. Я, надо заметить, не возражала. Ощущения были очень приятными. 

Боже, да… это и вправду было так хорошо. Пожалуйста, не останавливайся, Эдвард! 

– Белла… У тебя удивительная грудь, особенно теперь, когда ты беременна. 

Я задохнулась, когда он накрыл мой сосок ртом и, работая языком, заставил его стоять по стойке «смирно». 

Я вплела пальцы в его волосы и, выгнув спину, толкнула свою грудь ему в рот. 

– Эдвард… Это так приятно… не останавливайся. – Я задыхалась. Я просто теряла разум. 

Я чувствовала, как его улыбка становится всё шире, пока он продолжал облизывать, всасывать и покусывать мой твёрдый сосок. Затем он проделал то же самое и с другой моей грудью, уделив ей не меньше внимания. Одна из рук Эдварда совершила путешествие по моему телу – покинув исходную точку в районе шеи, она, посетив по дороге живот, закончила путь на левом бедре. Остановившись там, он дразнил меня, и я ненавидела его за это. Под его нежными ласками я практически сходила с ума. 

Чуть повыше… ещё чуть-чуть… да… мне так отчаянно нужна разрядка. Пожалуйста, Эдвард. 

Проведя указательным пальцем между моих влажных складочек, он поднёс его к своему рту. 

– Белла, из тебя льются соки, можно мне попробовать твой вкус? 

Задыхаясь, не находя слов, потрясённая, я только и смогла, что утвердительно кивнуть. 

Он передвинулся к изножью кровати и потянул меня за собой, так что я оказалась на краю. Затем Эдвард наклонился между моих ног, и я едва не кончила, когда ощутила быстрые движения его губ и языка у моего истекающего влагой входа. 

Я ощущала прикосновения его небритых щёк и подбородка к своим чувствительным местам, и эта смесь боли и удовольствия посылала поразительные, невероятно мощные импульсы через всё моё тело. Не знаю, кто был в этом виноват, мои гормоны или его мастерство, но, кажется, я узрела Иисуса и всех его апостолов. 

Он медленно ввёл два пальца в мою уже изнывавшую от желания глубину. Я задохнулась от того удивительного чувства, которое заструилось по моему телу. Пальцы Эдварда были волшебными; длинные, сильные, они доставали до всех тех мест, где их давно и с нетерпением ждали. К этому времени я уже ощущала себя послушной куклой-марионеткой в его руках. 

– Вот так, детка… кончи для меня, излейся мне на пальцы. – Это был приказ. 

Его непристойное требование подтолкнуло меня к краю, и я кончила прямо вокруг его пальцев. Когда я пришла в себя после мощного оргазма, у него был чертовски самодовольный вид. Он дочиста облизал свои пальцы, и глядя на это, я почувствовала, как снова начинаю истекать влагой. 

– Ночь только начинается, миссис Каллен. – Грудь Эдварда прижалась к моей спине, его тело облепило моё, и я ощутила, что снова готова. 

Продолжение...