Мы с Элис следующие в очереди в длинном коридоре туалета с отдельными кабинками. Приглушенная музыка и смех из холла просачиваются сквозь стену, но мы обе молча улыбаемся. Она более чем слегка под кайфом. Прежде чем оказаться здесь, мы добрых полчаса колесили по проселочным дорогам Форкса. Эдвард позволил сестре сделать всего несколько затяжек, но каждую из них она выдыхала в моем направлении. И, возможно, от этого меня тоже немного развезло. Возможно.

Элис скрещивает ноги и застывает в такой позе. Я моргаю и хихикаю. Я в порядке, меня слегка накрыло от ее дыма.

Я мысленно улыбаюсь, пока мы ждем, когда освободится туалет. Сделав вдох, я ощущаю едва уловимый аромат гардении и грушевого цвета, которые украшают танцевальный зал за углом. Ощущаю лак для волос с тропическим ароматом, дорогой парфюм, дым виноградного вейпа с марихуаной и ветерок с ароматом середины мая.

Продолжая беззвучно смеяться, я глубоко вдыхаю вкуснейший аромат Элис от ее макушки. Она пахнет достаточно приятно, чтобы ее нюхать.

В нескольких метрах от нас открывается дверца, и мы вместе заходим в большую кабинку с умывальником. Пока она делает свое дело, я поправляю перед зеркалом платье и заново втыкаю тюльпаны сбоку в пучок. Когда Эдвард только подарил мне это цветок, я хотела сохранить его, но чем больше я брала его в руки, тем больше понимала, что он не доживет. Даже если бы я аккуратно обращалась с ним весь вечер, всего через несколько дней он бы завял и стоял, сухой и хрупкий, на моем туалетном столике или в каком-то другом особом для меня месте, и в конце концов просто осыпался бы. Но сегодня он прекрасен.

Поэтому, когда я оторвала цветок от стебля и засунула его в заплетенные волосы, Элли оторвала свой и засунула его рядом с моим. Стебли мы оставили на заднем сидении машины, вместе со свитерами.

Теплый ветерок ласкает мои голые руки, плечи и грудь. Было так здорово ехать в машине с опущенными стеклами. Я чувствую себя превосходно, словно груз разных версий меня, кем мне приходится бывать очень много времени, спал с моих плеч, и я свободна быть только собой. Я совершенно не уверена, чего ждать от бала – я лишь мельком видела огромное сверкающее в темноте помещение со множеством девушек в супернарядных платьях до пола, которые, казалось, знают, что делают, но по правде я понятия не имею, чего ждать.

Я – чистая энергия.

Все во мне бурлит и выплескивается через край.

Я просто хочу танцевать.

Когда мы моем руки, Элис привлекает мое внимание словами:

- Я знаю, что еще очень рано даже начинать думать об этом, - начинает она, мизинцем нанося тени на веки.

Я стою рядом с ней у зеркала и обновляю блеск на губах, в ожидании, пока она выдаст какую-нибудь великую идею о том, что мы будем делать, когда закончим школу. Она замолкает, поворачивается ко мне лицом и неожиданно улыбается так широко, что какое-то время мне кажется, что эту улыбку ей прибили к лицу.

То, что слетает с ее языка, это определенно идея о жизни после школы, но ничего подобного мне и в голову не приходило.

- Думаю, нам надо поехать в Калифорнию вместе, - говорит она. – В колледж.

Мои глаза расширяются, как и улыбка – с чего ей пришла в голову эта идея?

- Элис! – Я смеюсь, но не над ней. – С чего это ты?

- Знаю, знаю, что это совершенно неожиданно, но я должна была сказать тебе, потому что действительно думаю, что там стоит это сделать. И я знаю, что до этого еще целая вечность, и знаю, что твои родители будут переубеждать и все такое, но просто… - Она закрывает глаза, словно рассказывает о своей самой заветной мечте. Проводит по воздуху руками, словно стирает все, что только что сказала, с невидимой доски, и начинает сначала.

- Солнце каждый день, - практически шепчет она, словно если скажет это слишком громко, кто-нибудь может украсть эту ее мечту, о которой я не знала. – И Тихий океан, серферы, скейтеры и разве ты… - Она открывает глаза, и мы держимся за руки. Она берет мою руку обеими своими руками, и в ее глазах читается надежда. Похоже, что я, возможно, ни разу в жизни не видела, чтобы она так сильно чего-то хотела. – Просто подумай об этом.

Я сжимаю ее руки и киваю.

- Хорошо, - говорю я. – Хорошо, подумаю, я обещаю. – Потому что, само собой, я подумаю об этом. Как не подумать? Я всегда думала о колледже, в смысле, с Эдвардом, но загадывать настолько вперед, как далеко я могу поехать, да еще и думать об Эдварде – сейчас это слишком. Я не готова к этому.

К счастью, Элис хихикает. Молотит руками и визжит. Негромко, но она определенно издает невероятно радостные звуки.

- Но не сегодня! Не сегодня!  - словно сумасшедшая повторяет она, и я люблю ее до безумия. Она топчется на месте, ее каблуки цокают по плитке, и этот звук эхом отражается от стен. Она указывает на дверь:

- Эти туфли созданы для танцев!

Когда мы возвращаемся в зал, видны лишь силуэты людей в золотистом свете бесчисленных маленьких белых свечей, стоящих на каждом столике. Мы вчетвером прилично опоздали, и все уже встали из-за столов и танцуют. Просторный зал напоминает калейдоскоп шифона, кружащегося среди черных костюмов между черными столами и черными стенами. Все и каждый блестит, сверкает и светится в темноте.

Через несколько секунд Элли замечает парней, которые стоят и смотрят на все это, но я уже нашла своего. Если он рядом, мое сердце точно знает, куда смотреть. Оно просто знает.

Эдвард улыбается мне через зал, и мое Рождество в июле в сердце вспыхивает. Я поднимаю руку и слегка взмахиваю ею, а Элис вскидывает руку с поднятыми вверх указательным и средним пальцами. Взявшись за руки, мы проходим мимо них по пути на танцпол, и прежде чем я успеваю опомниться, мы трясемся в танце в толпе. Мы танцуем рядом с несколькими старшеклассницами, но большинство девушек не из выпускных классов держатся подальше со своими парнями.

Я более чем рада, что ни одно лицо из тех, что я вижу, не доставляет мне ни боли, ни беспокойства. Сегодня все идеально. Все именно так, как и должно быть.

Между концовкой песни «Tongue Tied»* и началом «Such Great Heights»** мы на секунду останавливаемся, и Элли обмахивает лицо руками. Я осторожно касаюсь руками затылка, чтобы убедиться, что цветы на месте, и слежу за ее рукой, когда она указывает куда-то.

Парни сидят, откинувшись на своих стульях, и к ним присоединился Бен. С ним рядом нет спутницы, но это легко может быть любая из девушек в этом зале.

Разгоряченные и с быстро бьющимися сердцами, мы направляемся к столику. Нас ждут два стаканчика пунша. Элис выдувает свой тремя быстрыми глотками и выдыхает так, словно внутри все горит. Она морщится и выпячивает губы, что вызывает у меня смех и отбивает желание пить залпом как она. Когда она садится рядом с Питом, я сажусь на пустой стул между ней и ее братом и медленно потягиваю в какой-то мере забористый фруктовый пунш. Я бы не взяла его ни у кого другого, не зная, что в нем намешано, но он не от кого-то другого. Он от того, кто заставляет мое сердце биться.

- Ты с кем здесь? – спрашивает Элис Бена, перекрикивая музыку. Он улыбается, и практически робко.

Эдвард с Пити смеются. Мы с Элли поднимаем брови, и она опускает свой пустой стаканчик под стол. Пит что-то туда наливает, а Эдвард кивает в сторону стоящей неподалеку блондинки.  Она стоит к нам спиной. На ней платье до колен с цветочным рисунком и прозрачные светло-лавандовые колготки. Я не вижу ее лица, но тут же понимаю, кто это, и просто не могу в это поверить.

- Быть не может! – Теперь я тоже смеюсь. Делаю еще один маленький глоток пунша.  – Это отлично! – Я наклоняюсь к стулу Эдварда и берусь сзади за его спинку одной рукой. Другой рукой я прикрываю рот. – Розали!

Блондинка в колготках и сверкающих розовых балетках оборачивается, и она просто восхитительно прекрасна. Она в линзах, и выглядит совсем по-другому без очков. Довольно улыбается и машет рукой, указывая на очередь в туалет, сообщая, что вернется сразу после.

- Бенни хочет увидеть, что там, под этими колготками. – Пит ржет.

- Что? Серьезно? – Элис смеется, словно тоже не может в это поверить. Она поднимает свой стаканчик, но на этот раз пьет не залпом. – В смысле, она мне нравится. – Она смотрит на Бена, притворно качая головой.  – А ты гребаный уродец.

Бенджамин нахально и широко улыбается, демонстрируя свои идеальные зубы и пожимает плечами, мол, кому какое дело?

Я бросаю на него взгляд, говорящий: «Если ты обидишь мою подругу, я, блядь, тебя серьезно покалечу. Элис мне поможет. Не делай этого».

Он пожимает своими широкими плечами в черном пиджаке, изображая нечто среднее между искренним безразличием и практически уверенностью, что я этого не сделаю. Делает глоток.

- Ботанички тоже любят секс, - говорит он просто.

Когда Роуз возвращается, она обнимает меня, прежде чем сесть по другую руку от Эдварда, рядом с Беном.

- Я не знала, что ты собираешься прийти, - начинаю я, делая еще один маленький глоток. Бал и свидания в целом – это не то, о чем мы обычно говорим в промежутках между спряжением глаголов, разговоров о политике и новых способах назвать потаскуху потаскухой.

Роуз пожимает плечами и улыбается во весь рот.

- Как и я, - заверяет она, глядя на своего Труляля***.  Он передает ей стаканчик, взятый у Пита, и, взглянув на Бена и Роуз, можно смело сказать, что они уже целовались. Тискались в его машине, прежде чем прийти сюда. Я знаю это.

Она медленно, как и я, потягивает пунш, ее мизинец слегка поднят вверх.

- Folie, - говорит она по-французски, улыбаясь робко и искренне.

Безумие.

- Folie, - соглашаюсь я. Эдвард рядом со мной двигается и чуть дальше откидывается на своем стуле. Под столом я чувствую, как его колено ударяется о мое голое бедро. Он не убирает ногу, чтобы не нарушать контакт, и я двигаю свою еще ближе. И все понемногу замолкают и смотрят с любопытством, словно ждут дальнейших объяснений. И я тоже. И я все еще пытаюсь осознать, как это она пришла сюда, и именно с Беном. Тут нет ничего плохого. Просто это совершенно неожиданно.

Не сводя глаз с Роуз, я указываю на ее спутника. Все, что мне удается выдавить, это:

- Vous êtes sûr de ce garçon?

Ты уверена насчет этого парня?

Розали улыбается. В зале довольно темно – горят только свечи, но я вполне уверена, что она слегка покраснела.

- Parfois, - начинает она, глядя на Бена. Иногда. Он вальяжно сидит, положив левую руку себе на затылок и копошась в своих темных кудрях. Она улыбается немного более робко и искреннее. - Parfois, les filles veulent juste s'amuser aussi.

Иногда девочки просто хотят тоже повеселиться.

Я улыбаюсь сквозь смех и поднимаю свой стаканчик, потому что все именно так. Потому что все именно так идеально.

Элис тоже поднимает свой стакан.

- Понятия не имею, что это значит, - говорит она, - но если Би пьет за это, значит – да! – Она чокается со мной, а затем с Роуз. – Да! – Затем она чокается с Питом, Беном и Эдвардом. – Да, да, да!

Эдвард смеется, и этот звук – как глоток чистой радости для всего моего тела. Мы все поднимаем стаканы и пьем, и потом мы с Элис сразу возвращаемся на танцпол.

Только на этот раз все немного по-другому, потому что мы берем с собой Розали.

И на этот раз немного лучше, потому что парни тоже идут с нами.

Все трое поначалу держатся сзади, но между «We are Young»**** и «Tainted Love» ***** подходят ближе. Пити кружит Эл в танце. Бен и Розали танцуют, прижавшись лбами друг к другу и отклячив зады словно самые смешные фанаты джиттербага, что я видела в жизни, и я так смеюсь, что болят бока. Я прижимаю руки поверх своей широченной улыбки, когда краем глаза едва замечаю Эдварда. Он уже какое-то время находится рядом, но в мгновение ока мы оказываемся близко, и он берет обе мои руки.

Этот простой контакт вызывает у меня нервную дрожь. Я так счастлива, что готова визжать, и, возможно, слегка взвизгиваю, когда он прижимает свою левую руку к моей спине посередине и быстро кружит меня. У меня еще кружится голова и я продолжаю хихикать, когда он снова подтягивает меня к себе.

- Привет, - шепчет он, и его слов не слышно из-за музыки, когда мы стоим лицом друг к другу. Мои глаза на одном уровне с его губами. Я смотрю вверх.

- Привет, - шепчу я в ответ, захваченная в плен, и внутри у меня все идет кругом, несмотря на то, что он крепко держит меня. Начинается медленная песня, которую я не узнаю, но Эдвард, должно быть узнает, потому что прижимает меня еще ближе. Он бросает взгляды вокруг. Пит и Элли вернулись за столик и наливают себе еще, а Бен с Роуз сплели свои пальцы и не обращают ни малейшего внимания ни на кого.

Удовлетворившись увиденным, Эдвард толкает нас дальше, в самый центр толпы. Он по-прежнему крепко держит меня, поэтому мы полностью прижаты друг к другу - мой нежный почти белый цвет и его почти черный. Я поднимаю левую руку и обнимаю его за шею, а он прижимает свою правую руку к моей пояснице. Над лацканом своего пиджака, прямо у сердца, левой рукой он держит мою правую руку.

Я поднимаю глаза и вижу его, он смотрит на меня со всей возможной любовью. Я вижу его собственную внутреннюю радость, такую же раскаленную добела, как и моя. Он улыбается шире, и я знаю, что сегодня это не только из-за меня. Это из-за нас обоих. Он в таком же восторге, и так же, как и я, втайне рад этому редкому и идеальному моменту, когда он может вот так обнимать меня на людях. Может, даже больше рад, чем я.

Я думаю о нашей первой ночи у него дома, о том, как между кражей лака для ногтей и погоней за ним до полной потери дыхания мне хотелось, чтобы это длилось вечно. И мне хочется, чтобы, как и тот, этот момент тоже длился вечно. Жизнь, всю мою жизнь.

Эдвард улыбается и изучает меня. В его глазах мелькает свет от свечей. Я улыбаюсь как девушка с первой, глупой и искренней любовью. Он облизывает губы.

- Ты хоть представляешь, как трудно не поцеловать тебя, когда ты так улыбаешься?

От этого я улыбаюсь еще сильнее, так возмутительно широко, что рот открывается, и я быстро опускаю глаза, а щеки становятся пунцово-красными.

И в следующую секунду он так близко – самый желанная и теплая волна ванили и жвачки «Дабл минт». Он проводит носом по моему румянцу и прижимает ладонь к моей спине. Крепче сжимает мои пальцы там, где они прижимаются к его сердцу.

- Ты хоть представляешь, как ты красива, Би? Как идеальна во всех смыслах? – шепчет он, касаясь губами моей щеки.

Мои колени слабеют. Я пытаюсь сжать губы, чтобы удержаться от улыбки со звуком, но не могу. Не могу перестать улыбаться.

- Поцелуй меня, - шепчу я, слегка поворачиваясь к нему лицом.

- Я целую тебя, - говорит он, тоже улыбаясь, едва касаясь приоткрытым ртом моего уха и целуя местечко прямо под ним.

Я слегка напрягаю шею. В сердце бьется неразумная, несомненная любовь. Я хочу большего.

- Эдвард… - молю я, по-прежнему улыбаясь как ненормальная.

Он проводит большим пальцем взад-вперед по моему копчику через платье. Даже через несколько слоев ткани от его прикосновений у меня бегут мурашки. Его прикосновения успокаивают и возбуждают.

- Скоро, детка, - шепчет он у моего уха. Он пощипывает мочку губами и слегка прикусывает ее зубами. – Я хочу отвезти тебя на пляж и целовать всю ночь. Хочу целовать тебя вечно, Блисс.

И он начинает. Он бессчетное количество раз осыпает поцелуями щеку ниже уха и местечко за ухом, пока я не начинаю хихикать громко, потому что его дыхание сводит меня с ума, и мы снова выпрямляемся, и я поднимаю глаза и знаю, что это реально. Я действительно здесь, медленно танцую с Эдвардом под песню о том, что, если бы этот мир принадлежал мне, каждый твой день солнце светило бы на голубом небе, а если бы ты захотела увидеть лунный свет, я дал бы тебе и это, и я знаю, что так и должно быть******.

Когда песня заканчивается, диджей снова ставит быструю песню, и я поднимаю руки вверх и смеюсь, потому что обожаю ее. Я оборачиваюсь и ищу глазами Элис, вижу, что она идет ко мне и манит меня к себе.

- Мы молоды, - поет она. – Стоим рядом, каждый с разбитым сердцем*******.

Я улыбаюсь как сумасшедшая и трясу головой, встречаясь с ней на полпути.

- Никаких обещаний, - продолжаю я и беру ее за руки. – Никаких требований.

Следом за ней идет Пит, и я чувствую, что Эдвард, сохраняя небольшое расстояние между нами, тоже движется за мной. Теперь Роуз и Бен по бокам от меня, и сейчас, в окружении мерцающих свечей и быстро бьющихся в такт сердец, я чувствую, что мы все – единое целое. Я и Пити. Эдвард и Роуз. Элис и Бен. Все мы. Мы – единое целое, и у нас все хорошо.

Любовь, возможно, и поле боя, но здесь, под серебристым диско-шаром, посреди толпы и на вершине мира, все мы просто дети.

Невинные.

Дикие.

Свободные.

***

Чуть меньше, чем через два часа мы с Эдвардом на пирсе в Ла-Пуш. Высоко в небе полная луна, и я сижу у него на коленях, ногами влево. Ночь полна прикосновений, но мы не можем касаться друг друга по-настоящему, и он исполняет свое обещание, которое шептал мне на ухо – целовать меня всю ночь.

Я не могу перестать улыбаться. Не могу.

Примерно двадцать минут назад мы оставили свою обувь вместе с уснувшими Элис и Пити на одеяле у костра. Начав со лба, Эдвард движется вниз, минуя нос, плечи, и сейчас он у сгиба локтя. Он специально вынуждает меня смеяться. Целует лишь сгиб локтя, но прекрасно знает, что при этом он гораздо сильнее меня щекочет. Его любовь достигает каждой частицы меня, и я знаю, что он это знает. И он уже тоже не может перестать улыбаться.

Эдвард продолжает целовать мою руку, рассказывая, как он любит мои мышцы и кости.

- Люблю твою кровь, - говорит он. – Люблю твои вены и то, как бьется твое сердце.  – Он целует мое запястье, ладонь и сгиб большого пальца.

Щеки у меня завтра будут болеть от всех этих улыбок.

Он целует внутреннюю нижнюю часть моего указательного пальца.

- Люблю, когда ты крепко держишься за меня, когда кончаешь.

- Эдвард! – Я смеюсь, толкаю его в плечо и игриво пытаюсь выдернуть руку.

- О да, - продолжает он, целуя самый центр моей ладони. – Держишься за меня изо всех сил, и мне это очень нравится. – Он подносит мою ладонь к своей щеке. Закрывает глаза и прижимается к моей ладони. – Когда ты держишься за меня так, это кажется правильным, - говорит он. – И это тоже.

- Это правильно, - говорю я в свою очередь, слегка прижимаясь лбом к его лбу.

Эдвард наклоняется, и я разворачиваюсь и усаживаюсь к нему на колени лицом к нему. Обхватываю его руками за шею и целую в губы. Его руки, обнимающие меня, теплые и сильные, его ладони в моих волосах, и он открывает рот и целует меня крепче. Мы движемся вместе, его язык у меня во рту, и я сдаюсь. Я целую его так, как мне весь вечер хотелось, как мне было необходимо с той секунды, как Элис открыла входную дверь, и я увидела его, стоящего в лучах заката.

Целую так, как хотела целовать на танцполе, и он целует меня, словно знает, потому что точно знает. Потому что тоже боролся с этим желанием весь вечер.

- Ты чувствуешь это? – шепчет он, прерывая поцелуй и обнимая меня крепче, чтобы прижать ближе к себе. – Как хорошо это могло бы быть?

Я киваю, потому что чувствую это. Я действительно хочу все, что он может мне дать. Очень, но здесь, на пирсе… Наши лучшие друзья могут увидеть и услышать нас с пляжа…

Не здесь.

- Эдвард, - шепчу я. Мои глаза закрыты, а рот открывается, когда его руки скользят вниз по бокам и он выписывает телом медленный-медленный круг, крепко держа меня за бедра.

- Я буду очень нежен с тобой, Блисс, - тихо шепчет он, и это искреннее обещание. – Я позабочусь о тебе. Я, блядь, каждый день хочу видеть, как ты улыбаешься как сейчас…

Я обвиваю его руками за шею и встаю на колени, чтобы лучше чувствовать его. Завтра там будут синяки от твердых досок пирса, но мне все равно. Мы продолжаем прижиматься лбами друг к другу, и он медленно перекатывает меня, легко и намеренно. Я чувствую, как мурашки начинают бегать по телу и слышу в ушах свой пульс, и я хочу…

- Позволь мне показать, как я люблю тебя, - шепчет Эдвард, воспламеняя меня. – Я буду любить тебя каждый божий день.

И тогда я понимаю, что он говорит не о том, о чем я подумала. Он двигает меня, и я чувствую его, но отчаянные нотки в его голосе не имеют отношения к сексу.

Я крепко закрываю глаза и молю небеса: не сейчас. Не сейчас. Сейчас я не могу думать об этом. Я не готова, пожалуйста…

- Будь моей девушкой. - Эдвард наполовину говорит – наполовину просит, прижавшись носом к моему носу, в промежутках между словами крадя поцелуи. Он улыбается. Крепко прижимает меня к себе. Он хочет. Я слышу это. – Позволь мне быть твоим парнем.

И именно в этот момент я открываю глаза.

Я сосредоточиваюсь на его прозрачно-голубых глазах и дышу вместе с ним, и мы в некоей космической гармонии, где я не испытываю ни одного из своих страхов или сомнений, только чувствую его. Только нас. Только любовь.

И она идеальна.

Я резко вдыхаю, и уже собираюсь кивнуть, собираюсь открыть рот и сказать «да», когда мое внимание привлекает движение на пляже и я застываю.

Эдвард тоже застывает, но не отпускает меня. Он сидит лицом к воде и не видит того, что вижу я, но понимает, что что-то не так.

- Что? – тихо спрашивает он, и явный охранительный тон в его голосе не оставляет места никакой панике.

Но он не представляет, что там происходит, а я моргаю и пристально смотрю, потому что – что?

Что?

Я пытаюсь сглотнуть и сохранять хладнокровие и качаю головой, говоря Эдварду: нет, ничего, все в порядке, но сглотнуть не удается. В голове не единой связной мысли.

Пити с Элис не спят, но они не обращают на нас ни малейшего внимания. Он наполовину лежит на ней, целуя ее, а она обнимает его руками за шею. Одной ногой она обнимает его за бедро, ее платье задрано, а когда-то собранные в пучок волосы полностью растрепаны его руками.

На секунду мне остается только глазеть на них.

Любовь знает, как забросить тебя в самый неожиданный поворот событий.

* песня исполнителей Marshmello, YUNGBLUD и blackbear 

** песня группы The Postal Service

*** вероятно, речь о сравнении Бена и Пити с кэролловскими Труляля и Траляля

**** песня группы Fun  

***** вероятно, речь о версии песни, исполненной группой Soft Cell, но ее исполняли и другие, в том числе Мерилин Мэнсон

****** речь о песне Марвина Гэя «If This World Were Mine»

******* песня «Love is Battlefield» Пэт Бенатар