От переводчика: Прежде всего хотелось бы сказать спасибо всем, кто еще не забыл, о чем тут вообще говорилось и безуспешно ждал буквально годы (даже боюсь смотреть, сколько времени прошло с последнего обновления), пока я осилю продолжение. Для такого промежутка новая порция – капля в море, но я очень постараюсь больше так не затягивать. Надеюсь, оно того стоило.

***

Я касаюсь ее центра. Мои пальцы проскальзывают внутрь. Белла робко улыбается, прикусывая нижнюю губу. Ее лицо краснеет от смеси удовольствия от моих действий и боли, которую она испытала до этого. Здесь и сейчас между нами нет никакого коварства. Она со мной не ради того, чтобы потом похвастаться подружкам, как делают эти потаскухи. Она не считает, что влюблена в меня только из-за того, мы время от времени что-то принимаем и трахаемся. Блисс знает, что я безоговорочно влюблен в нее. Наша любовь неидеальна. Она ебнутая и кровоточащая, но это самое ценное, что есть у меня в жизни. Я обращаюсь с ней как с дерьмом, но уж как есть, и ни у кого из нас нет достаточно сил, чтобы уйти, как следовало бы.

А это, сейчас, то, что с нами… это настоящее, и оно необходимое.

Я наклоняюсь над своей девочкой и целую ее в губы. Касаюсь ее нежно, прижимая большой палец к ее клитору до тех пор, пока она не начинает постанывать; самый прекрасный звук на свете – тихий, глубокий и успокаивающий – и он только для меня. Я снова твердый, но мой член остается в шортах.

Белла многократно моргает и осторожно касается моих рук. Ее ладони скользят вниз по моим бокам, и ее стопы прижимаются сзади к моим лодыжкам. Я кружу большим пальцем и облизываю свою нижнюю губу, а затем наклоняюсь и зажимаю зубами ее сосок. Провожу по нему языком и слышу, как она хнычет мое имя.

Я прокладываю дорожку из поцелуев вверх к ее шее, и когда мои губы оказываются у ее уха, а рука по-прежнему лежит между ее ног, я спрашиваю:

- Ты готова, Блисс?

Она кивает.

Я коленями раздвигаю ей ноги шире, чем они были. Я поднимаюсь и отклоняюсь назад, чтобы посмотреть на нее. От нее у меня, блядь, спирает дыхание. И все это обретает смысл – почему мы вынуждены проходить через это дерьмо.

Потому что другого пути нет.

Я осторожно вывожу круг и медленно ввожу внутрь средний палец. Белла крепко зажмуривается, и ее спина отрывается от кровати и выгибается навстречу моим объятьям. Свободной рукой я держу ее бедро и снова и снова ввинчиваю в нее палец, все медленнее и медленнее.

Она девственно чиста и, блядь, так соблазнительна. Ее тело теплое и божественно пахнет.

Мои губы слегка искривляются в улыбке. Вся эта вреднятина, которой она питается, оставляет последствия. У нее мягкий живот и слегка полноватые бедра. И у нее милейшие маленькие ямочки там, где попа переходит в ноги. Когда я снова прижимаю большой палец к ее клитору, а другим пальцем пробираюсь глубже, ее рот открывается, и я вижу, где ей поставили две пломбы прошлым летом. Ее мама была обеспокоена; она не знает, что Блисс ест все эти сласти.

- Я так люблю тебя, - шепчу я ей в губы. Она открывает глаза и лениво улыбается. – Ты даже не сможешь уйти от меня слишком далеко. Я чертовски в этом уверен.

Она встречается со мной взглядом, когда я начинаю вводить в нее второй палец.

Она вцепляется в мои плечи и тихо стонет.

- Больно, детка? – спрашиваю я, проталкиваясь дальше.

Она кивает, а затем качает головой.

- Нет. – Ее голова откидывается назад, обнажая шею. Ее стопы с силой вжимаются в кровать, и она разводит колени еще шире.

Я криво улыбаюсь, глядя на ее реакцию на меня. Я сгибаю пальцы и толкаю их сильнее. До тех пор, когда уже не могу больше и когда она выгибает спину и тянется, чтобы ухватиться за спинку кровати.

- Как бы мне хотелось трахнуть тебя членом.

Она опускается на кровать и обвивает руки вокруг моей шеи. Я тихо смеюсь ей в волосы, поглаживая ее рукой быстрее и сильнее. Ее сиськи подпрыгивают с каждым толчком. Ее тихие стоны становятся все громче и громче. Тело Беллы меняется для меня; все еще напряженное, но подходит лучше.

- Спасибо. Спасибо тебе, - говорю я. Ее тело начинает сокращаться и ее колени сжимают меня.

Нет лучшего чувства, чем это. Нет лучшего взгляда, чем ее. И я люблю все: как пылают ее щеки, как вздымается и опускается грудь. Что я зажат между ее ног. Как ее соски касаются моей груди. Как мое имя слетает с ее губ, когда она кончает от моей руки.

И когда я думаю, что ничего лучше уже и быть не может, детка тянет руку в мои шорты и обхватывает мой член.

И теперь это я сгораю, поднимаюсь и опускаюсь, хватаюсь и шепчу.

Мы не кончаем вместе. Она делает это первая, но я не слишком отстаю. И когда все заканчивается, мы делаем это снова.

***

Я не смотрел на нее.

Но все равно видел.

Она была в конце коридора, вероятно, она все еще там. С ним. С Гарреттом.

На ней платье с красным подолом и темно-синим лифом, завязывающимся на шее, ее волосы собраны в высокий хвост. У Беллы на ногах серебристые шлепанцы, и когда она идет, они издают шлепающие звуки у нее под пятками. Я думал о ней весь день. Думал о том, как платье колышется вокруг ее бедер и о том, что волосы у нее слишком длинные, и ей приходится заправлять их за уши. Думал о том, как это лето не похоже на предыдущее. Думал, может, через пару недель я снова попрошу ее стать моей девушкой. Все устаканилось. Все хорошо, так что, может быть, она скажет «да».

Но это было до того, как я увидел ее с ним, и теперь единственное, о чем я могу думать – разбить его гребаное лицо.

Меня добивает ее улыбка. Я не слышал ни слова из их разговора, пока не подошел ближе, но все было в ее улыбке – ей нравится его внимание.

Гребаное дурацкое солнце светило сквозь окно, освещая ее лицо, и когда она смеялась, ее зубы, блядь, мерцали в его свете. Белла отклонила голову назад и рассмеялась, через секунду прикрыв рот рукой, словно смутившись. Затем что-то из того, что он сказал, вызвало у нее румянец, а когда ее щеки стали пунцовыми, она протянула руку и коснулась его руки.

И он тоже ее коснулся.

Этот ублюдок коснулся ключицы моей девушки.

Его палец проскользнул под бретельку вокруг ее шеи. Белла стряхнула его руку, но вновь рассмеялась. Затем она улыбнулась, и тогда я тронулся с места.

- Что? – спросил Гарретт, засовывая руки себе в карманы.

- Не трогай мое платье, - ответила Белла, прижимая к груди свою папку.

Оба по-прежнему улыбались.

Я был на полпути к ней, когда появился Пити. Он закинул руку мне на плечо, останавливая меня.

- Последний день занятий, брат. Хочешь, зависнем у меня вечерком?

С болью в сердце я вынужден был отвернуться от Беллы. Я кашлянул и улыбнулся ему… ну, типа того.

- Видел мою сестру? – Я по привычке шлепнул себя по карманам в поисках сигарет.

Пити вынул сигарету у меня из-за уха и дал ее мне.

- Не-а. – Он двинулся обратно. – У меня?

Я кивнул.

Когда я повернулся обратно, Гаррет убирал Белле слишком отросшие пряди волос с глаз. Она посмотрела на меня в эту самую секунду. Ее улыбка исчезла.

Я пошел, и мне потребовалась каждая капля самоконтроля, чтобы не отмудохать его как Брейди Фуллера в прошлом году.

Я слышал, что она идет за мной. Ее сандалии шлеп-шлеп-шлепали слишком быстро. Она не звала меня по имени. Не, это бы привлекло внимание, и я не оборачивался, потому что, если бы обернулся, мы оказались бы на всеобщем обозрении. Я бы схватил Блисс за ее гребаные бретельки, только чтобы показать Гарретту, что они мои. Она и эти гребаные бретельки принадлежат мне. Я бы переломал его гребаные пальцы за то, что они прикасались к ним. Я бы убедился, что он никогда уже не заставит ее так улыбаться.

По дороге к машине я врезался в свою сестру, но мысли мои были уже очень далеко. Я пошел дальше, один сел в «Континенталь» и пронесся мимо этого ублюдка. Я успел доехать до первого светофора, когда мой телефон зазвонил.

- Ты что – забыл, что везешь меня домой, кретин? – сказала Элис на том конце.

Я отшвырнул чертов телефон и снова поехал к школе.

Теперь она садится в машину, и Блисс вместе с ней.

- Она едет? – спрашиваю я, первым делом прикуривая сигарету и даже не глядя, когда Белла садится на заднее сиденье.

Элис хлопает дверью и пристегивается.

- Тебе что – Бен готовит всю наркоту или что? Что, черт, за дела, Дасти?

Я смеюсь.

Белла смотрит на меня. Ее глаза в зеркале заднего вида умоляют меня посмотреть на нее. Она жаждет моего внимания, но я не смотрю на нее. Мое сердце все еще бьется слишком быстро. Я ощущаю пульс подушечками и костяшками пальцев. Адреналин несется по венам и этот голос шепчет мне: «Ты же знаешь, что не должен проходить через это в одиночку».

Я тру нос, практически ощущая его приближение. Зуда. Все мое тело, блядь, зудит. И в такие моменты крайне трудно сказать «нет» этому стремлению. Жажда слишком мощная. В голове хаос. Все смешалось в гребаном оглушительном хаосе. Моя младшая сестра продолжает говорить, и мне хочется, чтобы она заткнулась хотя бы, блядь, на пять минут. Добро и зло вступили в схватку, и моя разумная сторона говорит мне одно, а кокаин нашептывает другое.

Я спорю с собой, говоря: просто сделай это, а причина, по которой я не должен этого делать, сидит позади меня и до смерти жаждет увидеть мои глаза.

Почему Белла не может хотеть меня так, как она хочет?

К тому времени, как мы добираемся до дома, я весь дерганый, нервный и мечтаю о дозе. Я докуриваю сигарету и провожу рукой по волосам. Ты здесь. Будь здесь, говорю я про себя. Будь здесь. Я откидываю голову и закрываю глаза.

- Что за… - Элис замолкает, выбираясь из машины. Она не захлопывает дверь, но воздух, проникающий с улицы, приятный, поэтому я ничего не говорю.

- Что у тебя с лицом? – спрашивает Белла. Ее голос с заднего сиденья звучит спокойно.

Я открываю глаза, наконец встречаясь с ее глазами в зеркале. Ее волосы разметал ветер, и они прилипли к лицу, потому что я ехал с опущенными стеклами. На солнце они имеют другой оттенок. Как и ее веснушки. Щеки у нее алого цвета, а глаза – озабоченного зеленого. На моем лице отражается боль и мука, но одним свои взглядом она успокаивает меня и привязывает к себе. Я со свистом втягиваю воздух и тру ладонями вверх-вниз свои шорты-карго с камуфляжным рисунком.

Малышка наклоняется вперед, и ее губы прямо у моего уха:

- Это сумасшедшая любовь, - шепчет она.

И сразу после этих слов мне становится немного лучше.

- Ты знал, что они купили ей его? – спрашивает Белла. Она смотрит мимо меня, вылезая из машины.

Теперь, когда натиск жажды дозы замедлился, я вижу, о чем говорит Блисс. Отец приехал с работы пораньше, и с ним мама. Она в туфлях на высоком каблуке и в черных обтягивающих джинсах. Ее волосы на солнце выглядят огненно-рыжими, и у нее на губах помада в тон волосам.

Так это «Джип».

День рождения Элис наступил на три месяца позже.

Я вылезаю из «Линкольна» и встаю позади отца. На его лице застыло недоумение, а на мамином – ужас. Шестнадцатилетние девушки не должны кричать как Элис, когда им дарят новенькую машину. Но маме с отцом стоило послушаться, когда Элис сказала, что не хочет машину; она хотела новый скейт… или «Веспу».

- Блядь, зачем мне машина? Джаспер умеет водить, - сказала она накануне своего дня рождения.

Но это было тогда, так что, возможно, наши родители передумали, поскольку Джаспер больше не появляется…

- Верните ее обратно! - вопит Элис, перепачканные в черной туши слезы бегут из ее красивых голубых глаз. – Вы портите мне жизнь!

Белла глушит смех ладонью.

Отец проводит рукой по волосам, его плечи сутулятся – он проиграл.

Мама краснеет под стать цвету своих губ и машины.

В последнее время Элис невыносима. Я уверен, что они пытались скрасить ей разрыв с Джаспером. В смысле, что гребаных объятий им недостаточно. Нет, ей нужна новенькая машина, чтобы доказать, что она достойна любви.

- Не веди себя как избалованный ребенок, Элис. – Я смеюсь, хлопая отца по спине. Он искоса смотрит на меня, и его взгляд однозначно гласит: «Заткнись, блядь, Дасти».

Элис поворачивается ко мне.

- Да что ты, блядь, знаешь? Ты никогда никого кроме себя не любил.

Она яростно стирает слезы, размазывая влажную тушь еще сильнее. Волосы у нее такие же растрепанные, как у Беллы, они липнут к ее мокрому от слез лицу и к максимально блестящему блеску для губ. Элис вечно дула губы и устраивала сцены, но это совершенно новый уровень выноса мозга.

Она пинает землю и обдает колеса облаком пыли.

- Ты вообще хоть знаешь меня, пап? Знаешь? – кричит она, и пока отец собирается с мыслями, чтобы ответить на этот простой вопрос, Элис выдает новую порцию обвинений матери: - Я не такая как ты, мам. И никогда такой не буду, поэтому прекрати пихать это дерьмо мне в глотку!

- О Господи, - бормочу я, хлопая по карманам в поисках очередной сигареты. – Остынь, истеричка.

- Пошел на хуй!

- Элис! – говорят хором отец, мама и Белла.

Младшая сестра роняет свой рюкзак на землю и кричит:

- Не надо мне этого. Все, чего я хочу – это чтобы мой парень вернулся! Это твоя вина! – Она указывает на меня пальцем, а затем бежит по ступенькам в дом.

Мы вчетвером стоим на подъездной дорожке как дураки и молчим. Я прикуриваю сигарету и наслаждаюсь видом волос моей девочки, слегка освещаемых солнцем. Ветерок шелестит в окружающих нас деревьях, а затем продувает ее платье. Она с завистью смотрит на «Джип». Ее родители никогда не купят ей такую машину на день рождения, поэтому она ценит ее класс. В отличие от моей неблагодарной сестры Белла с нетерпением ждет, когда окажется внутри. Ждет лета в этой машине на пассажирском сидении. Или, может, если повезет, за рулем.

Когда она оглядывается, на ее лице смущение.

- Наверное, мне нужно пойти помочь, - говорит она тихо, указывая на дом.

Но все молчат, и она просто идет.

После минуты неловкого молчания я говорю:

- Я успешно окончил одиннадцатый класс. – И пожимаю плечами.

- Слава Господу за маленькие чудеса, - бурчит отец.

Когда я вхожу в дом, звонок Пита раздается даже раньше, чем я успеваю наступить на первую ступеньку лестницы.

- Ты едешь или как?

Я говорю «да» и отключаюсь.

Я прохожу мимо спальни Элис, и слышу, как у нее играет «'Knockin' on Heaven's door». Моя сестра сидит на краю кровати, свесив ноги на пол, с салфеткой в руке. Лицо у нее красное и опухшее и глаза как у енота. Но она смеется, потому что перед ней стоит Белла в своем красном платье и медленно поет медленную песню: «Темнеет, слишком темно, ничего не видно», держа подол своего платья как принцесса, кружась и раскачиваясь. Теперь она босиком, и ее, выкрашенные в розовый, пальцы ног кружатся по ковру. Спальню заливает солнечный свет, она наполнена смехом и веселым настроением. И когда песня заканчивается, Белла прыгает на Элис со словами:

- Блин, тебе купили новую машину!

Элис задирает ей платье и шлепает по заду в голубых трусиках.

Я иду дальше.