«Он любил ее, потому что ты в состоянии любить только того,
кто будет твоим эхом, даже во время твоего самого большого и глубокого горя».
Орсон Скотт Кард
Эдвард Каллен
Я наблюдал за ней. Румянец покрыл ее щеки, и она опустила глаза. Я не мог не смеяться. Ее поведение немного сбило меня с толку. Я снова спросил ее о любимом цвете, и она отреагировала точно так же, как и в первый раз. Я не понимал, что может быть такого в зеленом цвете, что он для нее значил. Но, черт возьми, как же мне было любопытно. И теперь у нее не было возможности уйти от ответа.
Она откинулась на кровать, рассчитывая таким образом избавиться от меня, вернее, уклониться от ответа на мой вопрос. Из всех вопросов, она решила не отвечать именно на этот. Что же ее может так смущать? Это ведь всего лишь ее любимый цвет. Клянусь, она была самым сложным человеком, которого я когда-либо встречал. Может это и хорошо…
Я не стал задавать ей вопросы на сексуальные темы, мне не хотелось походить на подростка, которым управляют лишь одни гормоны. А спросить так хотелось…
Да, у нее еще никогда не было мужчины. Мне хотелось узнать, может она трогала себя сама? Ей шестнадцать, и, несмотря ни на что, она должна была интересоваться своим телом.
Неужели она никогда не испытывала оргазм, даже, если это было самоудовлетворение?
Я думаю, что это могло бы слегка расслабить ее. Удовольствие могло преобразить ее жизнь.
Но я не мог спросить ее об этом. Суки всегда смущаются, если я спрашиваю у них о мастурбации. А у Изабеллы от такого вопроса будет нервный срыв. Она так откровенно со мной общалась, и мне не хотелось разрушать это. Я не хотел все портить, только из-за того, что я был гребаным подростком, в котором бушевали гребаные гормоны.
Мне было неудобно наблюдать за ней в таком положении, поэтому я сел на кровать рядом с ней. Я хотел видеть ее румянец, поскольку он был такой милый, такой симпатичный. Пока она не появилась в моей жизни, я и не знал, что так бывает. Обычно девушки используют косметику, чтобы их «румянец» был виден. Но все это было так искусственно.
Я наклонился к ней, она открыла глаза. Мы молча смотрели друг на друга. Затем она спросила меня о моем любимом цвете. Черт, я никогда об этом не задумывался. Вернее, у меня не было конкретных предпочтений, мне всегда нравились разные цвета, в зависимости от происходящих событий и от настроения. Сейчас всем для меня были ее шоколадно-карие глаза и красновато-розовый румянец на щеках.
Она покраснела еще больше, когда я ответил на ее вопрос. Черт, она была такой… симпатичной. Затем, я спросил, почему ее так смущает зеленый цвет. Она снова попыталась уйти от ответа. Я не мог не смеяться над ее поведением. Все это было так забавно. Я попросил ее, чтобы она сказала мне правду, а в ответ она лишь простонала и закрыла глаза.
Да, я был выпившим, и травка довольно хорошо расслабила меня. Я и не предполагал, что она будет пить «Everclear» вместе со мной, ведь он был чертовки крепким. Еще больше меня удивило то, что она не стала закатывать истерику, не убежала, когда я прямо в лоб предложил ей попробовать травку. Я знал, что она никогда раньше не делала ничего подобного. Господи, предлагая ей все это, я чувствовал себя полным идиотом. Я вел себя неправильно. Она была такой невинной и искренней, этим она очень отличалась от всех кого, я когда-либо встречал. Практически любая вещь удивляла и восхищала ее. Я сходил с ума от ее горящих глаз, когда она узнавала что-то новое. Возможно, я вел себя эгоистично, но мне нужно было остаться с ней наедине, нужно было узнать ответы на все вопросы, которые меня терзали на протяжении всей недели. Я хотел, чтобы она вела себя со мной непринужденно, хотел, чтобы она смотрела на меня, как на равного себе, а не как на гребаного хозяина. Я понимал, что ей очень сложно это сделать, потому что она постоянно держала в голове мысль, что отец купил ее, что она теперь наша вещь, наша собственность. Но для меня она не была собственностью. Она всего лишь девушка, чертовски красивая девушка, а я всего лишь парень, который хочет как можно больше узнать о ней.
Момент, когда я вдыхал в нее дым, был таким эротичным. Я чувствовал, что она старалась вдохнуть меня в себя как можно больше. Часть меня была в ней, растекаясь по всему ее телу. Мое мужское достоинство заметно напряглось. Я старался игнорировать это. Мне не хотелось напугать ее. Я понятия не имел, что она чувствует по отношению ко мне.
Может ли она хотеть меня так же, как я хочу ее? Она была такой неопытной, да и, если честно, я тоже…
Честно, меня и самого удивило мое признание, что я был неопытен, как и она. Я мог трахнуть какую-нибудь девушку, мог заставить ее кричать от удовольствия, но теперь, когда я узнал, что такое НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ, я понял, что абсолютно ничего в этом не понимаю. Я очень боялся травмировать Изабеллу, боялся причинить ей вред. Да, она может быть сильной духом, но я не знаю, как она поведет себя, если я затрону такую интимную тему. Я понимал, что я ей не друг, и я не лгал, когда сказал Элис, что Изабелла не захочет быть со мной, потому что я плохой парень. Я действительно такой. Я тщеславен, я испорчен, черт возьми, я сломан. Я помчался домой, потому что в очередной раз понял, что я люблю ее, что я никогда не смогу быть с кем-то, кроме нее. Я пытался игнорировать чувства, которые к ней испытываю, но я лишь лишний раз обманывал себя… Мне нужна только она. Я понятия не имел, что мне делать с моими чувствами, как скрыть их от отца. Я наделся, что тогда Элис была права, сказав, что папа особо не заостряет внимание на нас, что он ничего не заметит и, что сама Элис будет держать все в тайне. Правда, было еще одно «НО»… Все мои переживания, все это не имело абсолютно никакого смысла, если Изабелла не любила меня…
Господи, за эти годы у меня было много девушек. Я не мог предположить, что она спросит меня об этом. Она спросила, сколько их у меня было… Я стал прикидывать количество, но, подумав, я понял, что буду выглядеть ужасно, если назову ей их число. Да и, если честно, я не знал этого самого числа… Я не хотел, чтобы Изабелла была похожа на них, не хотел, чтобы она была лишь очередным номером в списке. Она особенная. Я хотел любить ее, но не хотел ни к чему принуждать, не хотел вторгаться туда, куда не следует. Конечно, она возбуждала меня, заставляла мое сердце учащенно биться, а дыхание сбиваться, но… Для меня была важна ее душа, а не тело…
Сев, я взял сверток с марихуаной, подкурил его и затянулся. Я на несколько секунд закрыл глаза и просто наслаждался, чувствуя легкое жжение. Открыв глаза, я посмотрел на Изабеллу и улыбнулся, когда увидел, что она пристально смотрит на меня. Ее взгляд был наполнен тоской и каким-то сильным желанием… Мне было так жаль, что я не знал, чего ей так хотелось, о чем она тосковала. Я так хотел спросить, чего ей хочется, сказать, что я сделаю для нее все. Но…
Я наклонился к ней. Между нами возникло напряжение. Оно было вызвано чем угодно, но только не испугом. Она не боялась меня. Я приблизился к ней настолько, насколько это было возможно, и потихоньку выдохнул дым. Она с наслаждением вдохнула его и закрыла глаза. Она выглядела настолько довольной и расслабленной…
Как же это было красиво…
Она просто сводила меня с ума. Я был так близок, что мог чувствовать аромат апельсинового сока, смешанный с ароматом марихуаны, а также ее мятную зубную пасту. Я хотел лишь одного – поцеловать ее в губы, дышать ее дыханием, почувствовать ее язык…
Мои собственные желания поражали меня. Ведь я никогда не целовался. С другими девушками у меня никогда не возникало желания попробовать эти гребаные поцелуи. Но, в тот момент, я хотел почувствовать ее сочные губы, хотел ощутить настолько ли они мягкие и нежные, какими выглядели. Мне хотелось почувствовать ее вкус, был ли он настолько хорош, как и ее запах…
Но я не мог этого сделать. Сколько бы я этого не хотел, как бы ни тосковал, но, если бы я сделал это сейчас, то я был бы самым последним дерьмом на планете. Всего несколько часов назад я трахал Таню, и теперь я просто не мог вот так подойти и поцеловать Изабеллу. Она заслужила намного больше, чем все это дерьмо, ведь она была абсолютно другой… Я должен был относиться к ней с уважением, показать ей, что я, черт возьми, обожал ее всем своим сердцем. И я не должен позволять гормонам брать надо мной верх.
И, кроме того, какое я имел право подойти и поцеловать ее?
Она фактически уже говорила мне, что для нее лучше смерть, чем то, что кто-то возьмет ее силой. После того, как она призналась в этом, с моей стороны будет полной глупостью и бредом поцеловать ее без ее согласия. Я, конечно, был задницей, но не до такой же степени.
Продолжая наслаждаться сложившейся ситуацией, я быстро провел носом по ее подбородку, а затем прижался щекой к ее щеке. Я почувствовал высокую температуру ее тела и… запах. Она пахла чем-то фруктовым, кажется земляникой. Аромат был таким нежным, легким, поистине женским… У меня тут же возник вопрос, как же она пахла ниже… там… Неужели ее женские соки пахли так же восхитительно, как и все остальное ее тело? Я никогда прежде не пробовал девушку настолько… близко. Проклятье! Как же мне хотелось ее попробовать, всю… полностью, насладиться ею.
Но я должен был во что бы то ни стало избавиться от этих мыслей, потому что все это может привести меня к большим неприятностям.
Все это было слишком серьезно. Я должен был отстраниться от нее, прежде чем позволю себе лишнее и тем самым испугаю ее. Находясь настолько близко к ней, я мог потерять над собой контроль. Я не мог отрицать, что хочу ее, и все это было так сложно…
Вздохнув, я сел, а она так и осталась лежать с закрытыми глазами…
Затем, я встал с кровати и вышел из спальни, прикрыв за собой дверь. Оставляя ее одну, я не чувствовал неудобства. Хотя раньше я и думать не мог, чтобы оставить кого-то в своей спальне. Тем более девушку. Я никогда и никому не доверял своих вещей. Я думаю, доверие может быть только к тем людям, которых любишь. Я не думал, что она может сделать в моей комнате что-то запретное. Да, и если честно, меня это не волновало. Никакие мелочи теперь не имели особого значения.
Я направился в библиотеку. Зайдя внутрь, я щелкнул выключателем. Освещение оказалось таким ярким, что я невольно вздрогнул. Пришлось немного подождать, часто моргая, чтобы глаза привыкли к свету. Подойдя к книжным полкам, я стал читать названия книг, стоящих на них. Я редко входил сюда. У меня не было возможности проводить время в библиотеке, читая книги. Большинство книг, находящихся здесь, принадлежали моей матери. Она любила коллекционировать книги. Никто из нас их не касался. Они просто стояли и собирали пыль. Папа отказывался отдать эти книги, вот мы их и хранили. Часть вещей, вообще, находилась на чердаке, который был заперт.
Сомневаюсь, что Изабелла знала, что у нас есть чердак. Единственным способом добраться до него, была библиотека, а точнее вход, который находился здесь. Я сомневаюсь, что она была здесь настолько часто, чтобы заметить этот вход. Да, на стеллажах не было пыли, значит, она убиралась здесь, но все же, кроме как для уборки она сюда и не заходила.
Я так же сомневался, что она знает о втором входе в ту комнату, находящуюся под лестницей. А вход этот находится снаружи, но он зарос травой, поэтому его так просто не заметишь. Я не думаю, что она вообще выходила на улицу и, уж тем более, не изучала окружающую обстановку настолько тщательно. Комната под лестницей постоянно была заперта. А все потому, что в ней, естественно незаконно, хранились оружие, наркотики, деньги, в общем, все, что мой отец нелегально поставлял в нашу страну и, конечно, в Форкс.
Комната немного напоминала темницу, вернее даже камеру пыток, такие обычно показывают в кино. На стенах и потолке цепи. Возможно, он собирался использовать помещение для удерживания заложников. Я не думаю, что он уже использовал комнату для этого. Хотя, мы просто могли ничего не знать. Папа был очень ловким. Он мог привести в дом заложника, держать его в нескольких ярдах от нас, а мы бы ничего и не подозревали. Он всегда очень хорошо контролировал свои эмоции. Всегда спокойный, хладнокровный и собранный. Почему из всех его черт, я не унаследовал именно эти? Если бы мы, заподозрив неладное, что маловероятно, спросили у него, в чем дело, он непременно солгал бы нам. Хотя, ни одному из нас не приходило в голову задавать подобные вопросы.
Иногда незнание – это счастье.
Читая названия, я наконец остановился на одной из книг. Достав книгу, я на мгновение засмотрелся на нее. Она была старой, потрепанной и немного пыльной. Это любимая книга моей матери. Сдув пыль, я слегка закашлялся, а когда пыль развеялась, прочитал ее название…
Потушив свет, я с книгой в руках вышел из библиотеки. Открыв дверь в спальню, я, конечно же, увидел Изабеллу. Она сменила положение. Она по-прежнему лежала на моей кровати, только теперь уже на животе, ее ноги располагались на моей подушке. Улыбнувшись, я тихонько прикрыл за собой дверь. Подойдя к ней, я протянул ей книгу. Она смущенно на меня взглянула, а потом нерешительно и осторожно взяла ее.
– Это Wuthering Heights, – сказал я, пожимая плечами. – Это не совсем счастливая история с радугой и гребаным счастливым светом. Здесь написано о любви и ненависти, о навязчивой идее, о страсти и мести, о жестокости и обо всем таком… Я думаю, тебе будет интересно это прочесть.
Ее глаза расширились, она мельком взглянула на книгу.
– Ммм… – начала она, ее бровь вопросительно поднялась.
От ее реакции я захихикал. В ответ на все ее изумление по поводу этой гребаной книги, я старался выглядеть как можно раскованней и непринужденней.
– Послушай, ты не должна читать ее, если не хочешь, я просто подумал, что тебе это будет интересно, – быстро сказал я, не желая, чтобы она подумала, что я хочу заставить ее сделать ту или иную вещь.
– О, нет! Я хочу! Только… а что, если ваш папа найдет ее, – спросила она.
Она уставилась на книгу с таким удивлением, волнением и страстью, что у меня перехватило дыхание.
Черт, как я все это любил…
– О нем не беспокойся, – сказал я, пожав плечами.
Она посмотрела на меня с недоверием. Я слегка улыбнулся.
– Я тебя прикрою, доверься мне.
Она уставилась на меня. Ее глаза были полны слез. Это было так потрясающе, столько эмоций… Она сопротивлялась, она не хотела плакать. Я полагаю, что для нее это была не просто книга, а нечто большее. Я бы отдал ей всю библиотеку, если бы это сделало ее счастливой.
– Хорошо, – мягко сказал она.
Открыв книгу, она стала просматривать страницы.
– Ммм… я не думаю, что смогу прочитать это, – пробормотала она.
– Почему, – немного смущенно спросил я. Мне действительно хотелось это знать.
Она посмотрела на меня.
– Здесь слишком много не совсем понятных мне слов, – сказала она.
Я рассмеялся. Я ожидал, что она скажет, что книга скандальная, неприличная, но только не то, что ее трудно прочитать.
– Ты можешь прочитать Альберта Швейтзера, но не можешь осилить эту книгу? – недоверчиво спросил я.
Она пожала плечами.
– За все эти годы, это была единственная книга, которую я прочитала. Вернее, это была единственная книга, которая оказалась мне доступной. Я запомнила не очень многое из того, что я прочла.
Я улыбнулся.
– Ах, хорошо… я думаю, что ты сможешь прочитать ее. Так или иначе, у тебя есть мы, и мы окажем тебе помощь.
Ее глаза расширились.
– Помощь? – удивленно спросила она.
Я пожал плечами.
– Конечно, если откажешься от помощи и будешь изучать все сама, то это хорошо. Но я был бы более счастлив, помогая тебе тем, что я знаю. Да и не только я, еще Джаспер и Элис, – сказал я.
Эти двое знали о моих чувствах к Изабелле, и я уверен, они с радостью возьмутся помочь ей.
Она лишь пристально смотрела на меня несколько секунд. А затем, она опустила взгляд и стала рассматривать книгу.
– Хорошо, – спустя пару секунд мягко сказала она.
Я улыбнулся и скинул ботинки. Может мои ноги выглядели не очень эстетично, но я как-то пропустил это. Мои мысли сейчас полностью занимала только Изабелла. Взяв пульт стерео, я лег на кровать рядом с ней. Чтобы снова не испытывать судьбу, я решил лечь на спину. Я листал композиции, пока не нашел ту, что на данный момент показалась мне наиболее интересной. Это была композиция под названием «Still Not Getting Any».
– Сегодня вечером вы выглядели очень красиво, – мягко сказала Изабелла.
Ее слова застали меня врасплох. Я привык, что девушки часто говорили мне, что я хорошо выгляжу. Стэнли кормила меня этими фразочками каждое утро. Но то, как эти слова произнесла Изабелла… Так не произносил их никто. Я был потрясен, она думала обо мне, думала о том, что я красив. От этого мое сердце учащенно забилось.
Заметив, что она пристально наблюдает за мной, я улыбнулся.
– Спасибо, – пробормотал я. – Только гребаный галстук все же был не к месту. Какого-то уж слишком приторного цвета.
Она хихикнула в ответ и снова посмотрела на меня. Мне нравилось, что она такая открытая со мной, что она не прячет взгляд, как раньше. Я хотел сказать ей, что она тоже очень красива, но прежде чем, слова сорвались с моих губ, она отвернула от меня голову и сосредоточилась на книге. Я вздохнул и провел рукой по волосам. Я сомневаюсь, что кто-нибудь когда-нибудь называл ее красивой, но она действительно была таковой.
Я снова подкурил сверток с марихуаной и, затянувшись, уставился в потолок. Я предложил Изабелле попробовать покурить самостоятельно, но она посмотрела на меня так, как будто я был чокнутым. Пару раз я заметил, что она, слегка поворачиваясь в мою сторону, вдыхает дым, струившийся от меня. В эти моменты я чувствовал себя особенно счастливым. Ведь сейчас мы как никогда были похожи на обычных людей. Просто парень, лежащий рядом с девушкой, читающей книгу. Никто из нас не превосходил другого. Мы были равны, если честно, немного испорчены, но мы были теми, кто мы есть… Просто вместе, просто невинно, просто лежали на кровати.
И, черт возьми, как же я любил все это.
Я старался не смотреть на нее, потому что знал, что она пробует читать, и мне не хотелось, чтобы она смущалась оттого, что я наблюдаю за ней. Боковым зрением я увидел, что она вопросительно подняла бровь, ее взгляд был абсолютно сконцентрирован на книге, а губы что-то бормотали. Это было так восхитительно, так завораживающе, но я ничего не стал ей говорить, поскольку не хотел ей мешать.
– Что значит «мизантропом»? – спустя пару мгновений, спросила она.
Я слегка улыбнулся. Черт возьми, я чувствовал себя таким гордым оттого, что она не постеснялась попросить у меня помощи.
– Это тот, кто ненавидит людей, не доверяет им, – сказал я. – Ты знаешь, это как Squid ward отличается от SpongeBob.
Произнеся это дерьмо, я мысленно начал проклинать себя. Я не подумал, может она даже не знает, что значит «SpongeBob». Наверное, я был похож на идиота.
Но посмотрев на нее, я вопросительно поднял бровь, увидев, что она хихикает.
– Спасибо, – мягко сказала она и снова вернулась к чтению книги.
Некоторое время она читала молча, а затем простонала.
– Что это, ммм… «solil…» ммм, что это за слово?
Я улыбнулся и перевернулся на живот. Теперь мы лежали настолько близко друг к другу, что наши тела слегка соприкасались. Чтобы увидеть то, что она показывала, я оперся своим подбородком на ее плечо.
– Solilquised.
Она улыбнулась и повернула голову ко мне. Ее глаза были прямо напротив моих, наши лица были так близко друг к другу, что казалось, наши носы сейчас соприкоснуться. Я подумал, что сейчас она отвернется, поскольку мы находились слишком уж близко. Очевидно, она чувствовала себя неловко. Но она не отворачивалась… Она лишь пристально смотрела на меня. Я чувствовал ее дыхание на своей коже. Внезапно она стала покусывать нижнюю губу, так она обычно делала, когда была чем-то озабочена. Я был немного смущен оттого, что она не отворачивалась, оттого, что ее дыхание стало немного прерывистым и возбужденным. Я вопросительно поднял бровь.
Она хотела, чтобы я ее поцеловал?! Боже, как же я хотел это сделать, и она была так близко…
Но ведь я не мог сделать это после того, как я был с Таней. К тому же, я так боялся напугать ее, травмировать ее психику. Вдруг я ошибаюсь и сделаю то, чего она не хочет.
Но я не смог сделать это еще по одной причине… Внезапно зазвонил мой телефон. Мы вздрогнули, и она быстро отвернулась. Простонав, я перевернулся на спину и сел. Достав телефон, я чертыхнулся.
– Почему, интересно, мой отец решил позвонить мне в 3 часа дня? – спросил я, обращаясь скорее к себе, чем к Изабелле.
В это время я обычно возвращался домой. Неужели он думал, что я подрался с кем-нибудь или упал в обморок? Вздохнув, я поднес телефон к уху.
– Да, доктор Каллен. Что я могу сделать для вас, в столь прекрасный час? – с сарказмом спросил я.
Он вздохнул.
– Ты дома? – спросил он.
– Совершенно точно, да. Я уже некоторое время дома.
Он снова вздохнул.
– Ты видел Изабеллу? Я звонил ей некоторое время назад, но она не ответила. Я подумал, что, может быть, она спит, но все равно я беспокоюсь.
Я вопросительно поднял бровь.
– Что ты имеешь в виду? Как это ты звонил ей? – спросил я.
– Я звонил ей на сотовый. Я купил ей телефон, – ответил он.
Меня немного удивило то, что я не знал о покупке телефона для нее. В принципе, мы и раньше имели телефонную связь с другими женщинами, которые у нас жили, но это была стационарная связь. Я, конечно, знал, что с Изабеллой отец все хотел сделать иначе. Видимо, он хотел предоставить ей чуть большую свободу, чем тем другим.
– О, хорошо. У нее все прекрасно. Она даже составила мне компанию, – сказал я.
– Правда? – удивленно сказал он.
У меня в голове тут же возник вопрос, а правильно ли я сделал, что сказал об этом отцу?
Может зря я сделал это? Вдруг, это подействует на него так же, как действует на параноика размахивание перед его лицом красным флагом? Или я сам уже превратился в параноика…
– Это хорошо. Я рад, что ты, кажется, подружился с ней, – сказал Карлайл.
– Да, – просто ответил я.
– Хорошо, все можешь идти. Доброй ночи, – сказал он.
Пробормотав ему «спокойной ночи», я отсоединился и кинул телефон на пол. Посмотрев на Изабеллу, я увидел, что она смотрит на меня настороженно.
– Он спросил о тебе. Он сказал, что звонил тебе, но так и не дозвонился.
В ее глазах вспыхнуло опасение.
– Расслабься. Он просто волновался. Мой папа обычно спокоен, если, конечно, его не доведет какое-нибудь дерьмо. Я понимаю, что после всего того, что он с тобой сделал, ты вряд ли будешь любить его, но он никогда так больше не поступит, – сказал я.
Кивнув, она снова переключила свое внимание на книгу. В процессе чтения она продолжала покусывать свою нижнюю губу.
Легким движением руки я быстро выхватил у нее книгу. Она удивленно посмотрела на меня. Казалось, она была в легком шоке оттого, что я выхватил книгу прямо у нее из рук. Я улыбнулся.
– Сходи за телефоном. Мне же нужен твой номер, – сказал я.
Она выглядела немного смущенной. Встав, она пошла к двери.
Спустя некоторое время она вернулась в комнату и протянула мне свой телефон. Поблагодарив ее, я взял телефон и встал, уступая ей место. Когда она села на кровать, я вернул ей книгу. Она снова легла на живот, но уже головой к подушкам.
Я тоже лег, только на спину, и открыл ее телефон. Просматривая телефонную книжку, я заметил, что мой номер тоже там присутствовал. Очевидно, его записал мой отец. Остановившись на своем имени, я нажал кнопку вызова. Я повесил трубку после того, как зазвонил мой телефон. Положив ее телефон к себе на грудь, я потянулся и достал с пола свой аппарат. Из пропущенных я перенес ее номер в телефонную книжку. Я записал ее как «Bella Ragazza». В моем телефоне было много номеров разных девушек. Но, ни один из них не имел для меня такого значения, как ЕЕ номер. Возможно, это было смешно, но, несмотря на то, что мы жили в одном доме, я искренне радовался тому, что у меня теперь есть номер ее телефона. Я чувствовал себя неопытным десятилетним ребенком.
– Мне нравиться эта песня, – мягко сказала она.
Посмотрев на нее, я увидел, что она смотрела в книгу, но ее внимание было сосредоточено на музыке. Я вздохнул, когда понял, что это была за песня… Она называлась «Welcome to My Life» – «Добро пожаловать в мою жизнь».
Нет, ты не знаешь, каково это -
Быть поверженным, быть потерянным,
Быть не увиденным в темноте.
Падать, когда тебя пнут,
Чувствовать, что ты на самом дне.
Находиться на грани падения вниз,
И нет ничего, что спасет тебя.
Нет, ты не знаешь, каково это.
Добро пожаловать в мой мир.
Я бросил свой телефон обратно на пол. Затем, взяв ее телефон, я стал менять настройки. Я поставил ей обои с присутствием зеленого цвета. Ведь, как выяснилось, это ее любимый цвет. Потом, я подключился к интернету и скачал ей игры, разные рингтоны и ту самую песню, которая ей так понравилась. Эта была одна единственная песня, которая ей понравилась, по крайней мере, я знал только об одной. Я никогда не видел, чтобы она слушала музыку, и это было немного странно. Музыка была частью моей гребаной души, я не мог представить себе жизнь без музыки. Определенно, я должен был изменить и ее отношение к музыке.
Закрыв телефон, я отложил его в сторону и уставился в потолок. Я все еще чувствовал себя довольным и счастливым. Спустя некоторое время Изабелла простонала и, закрыв книгу, положила ее рядом. Затем она опустила голову на мою подушку. Я посмотрел на нее и улыбнулся. Она выглядела немного раздраженной.
– Что, не понравилась история? – спросил я.
Она посмотрел анна меня.
– Я уверена, что история была бы более замечательной, если бы я могла понять ее, – сказала она и немного повернула голову так, что теперь ее волосы закрывали лицо.
Я протянул руку и заправил часть волос за ухо, открыв, таким образом, ее прекрасное лицо. Когда наши глаза встретились, она улыбнулась.
– Терпение, и у тебя все получится. Я чувствую, что как только ты этого захочешь, это обязательно придет к тебе. Боже, любой, кто учится читать по субтитрам проходит через это.
Я понятия не имел, было ли это правдой, но я хотел, чтобы она чувствовала себя лучше, хотел подбодрить ее. Я никогда никого не учил читать, но думаю все, что делал и говорил я, было правильным. Она кивнула, но я так и не понял, поверила она мне или нет.
– Спасибо, – сказала она.
Я кивнул. Спустя секунду она зевнула. Только сейчас я заметил, что она выглядит очень уставшей. Я не знал, почему она так уставала в последнее время, но я точно знал, что она плакала по ночам. Меня это очень беспокоило, но я так и не решился спросить у нее причину такого ее состояния. Я не хотел вторгаться в ее личное пространство.
– Ты выглядишь уставшей, – сказал я.
Она вздохнула и слегка улыбнулась.
Очевидно, ей все труднее было бороться со сном, ее веки потихоньку закрывались.
– Я буду в порядке, – сказала она. Ее голос был мягким и сладким.
Я хотел спросить ее, правда ли это, но на деле, я лишь молча сидел и улыбался.
Встав, я пошел в ванную. Выпитый алкоголь давал о себе знать. Казалось, мой мочевой пузырь вот-вот лопнет. Сходив в туалет, я помыл руки и снова зашел в спальню. Взглянув на Изабеллу, я улыбнулся. Ее глаза были закрыты. Неужели, она уже спала? Я был так рад, что она не ушла к себе в комнату, а осталась спать здесь. Полагаю, она была настолько уставшей, что у нее просто не было ни сил, ни желания уходить. Я знал, что моя кровать была чертовски удобной.
Я сел возле нее. Она открыла глаза. Она была такой уставшей, что ее глаза казались болезненными.
– Белла? – мягко спросил я. Ее глаза снова закрылись.
– Да?
Я не был уверен, стоит ли мне спрашивать это, но я точно не успокоюсь, пока не узнаю правду.
Черт, это было так смешно, но мне нужно было услышать ее ответ, я должен был его знать.
– Почему тебя так смущает любимый тобой зеленый цвет? – наконец спросил я.
Мой голос был низким, почти умоляющим. Я должен был сделать все, чтобы она ответила.
Вздохнув, она отвернулась. Я подумал, что это был знак того, что она не собирается мне отвечать. Я уже отчаялся и хотел сказать, что она может и не отвечать, если ей так неудобно говорить об этом.
– Ваши глаза зеленого цвета, – мягко сказала она. Очевидно, она уже засыпала, поскольку она произнесла эти слова нечленораздельно.
Я вопросительно поднял бровь. Конечно, я знаю, что мои глаза зеленые. Но какое это имело отношение ко всему? Тут я услышал сопение, а затем легкий храп. Он совсем не раздражал меня, а скорее наоборот. Это было так мягко и нежно… Я понял, что она спала.
Вздохнув, я встал и выключил свет. Затем я быстро переоделся, надев пару фланелевых штанов.
Мог ли я лечь спать рядом с ней? Может, стоит лечь отдельно, чтобы не пугать ее?
Но она заснула, так что, в общем-то, не было ничего страшного, если я лягу с ней. Я буду держать расстояние между нами, так что все будет нормально. Я никогда прежде не спал с девушкой. Не спал вот так, просто, без сексуальных отношений.
Боже, я был настолько плохо знаком со всем этим…
Я лежал на кровати и думал.
Какая же связь между цветом моих глаз и ее смущением? Почему ей нравился именно этот цвет? Может, я каким-то образом, сделал что-то не так, опозорив этот цвет? Может она сказала это просто, потому что засыпала, и ей хотелось отделаться от меня?
Я закрыл глаза и уже собирался заснуть, как вдруг меня поразила одна мысль. Меня будто окатило горячей волной.
Она не была смущена симпатией к цвету моих глаз, она просто их любила… Вот и причина.
Поэтому она так смущалась, когда я спросил у нее, почему она не хочет ответить мне, что такого особенного в этом цвете.
Я почувствовал, что она зашевелилась. Я лежал, боясь пошевелиться. Я не хотел, чтобы она встала и ушла. Я почувствовал облегчение, когда увидел, что ее глаза по-прежнему закрыты. Она спала и просто повернулась лицом ко мне. Я пристально смотрел на нее, продолжая размышлять.
Она любила мои глаза настолько, что их цвет стал для нее любимым. Неужели все, как я хотел? Боже, неужели она полюбила меня? Мог ли я быть в сердце этой девочки?
Было так сложно и так несправедливо держать все это в тайне, но я не мог отрицать, что это может принести большие неприятности. Она стоила этого.
Закрыв глаза, я задремал. Проснулся я от крика, который раздался прямо возле моего уха. Я понял, что это была Изабелла. Волна опасения окатила меня. Вдруг ей было больно, вдруг она, проснувшись, увидела меня рядом и испугалась. Я посмотрел на нее, приготовившись все объяснить, но лишь удивленно поднял бровь, когда увидел, что она по-прежнему спит. Слезы текли по ее щекам, голова металась по подушке. Она стонала, и от этого мое сердце болезненно сжалось. Ей снился кошмар…
Не думая о последствиях, я притянул ее к себе и обнял. Я хотел, чтобы она почувствовала себя комфортно, чтобы кошмар ушел. Я чувствовал, что должен защитить ее, я должен сделать все, чтобы она не плакала. Я стал тихонько качать ее, говорить, что она в безопасности, что все хорошо, что я никому не позволю обидеть ее. Ее кожа была покрыта потом, тело сотрясала легкая дрожь. Я знал все о кошмарах, потому что я видел их по несколько раз в неделю, в течение нескольких гребаных лет. Это было похоже на пытку.
В конечном итоге, она успокоилась, ее сон снова был мирным. Обнимая ее одной рукой, я аккуратно положил ее голову себе на грудь. Слегка наклонившись, я поцеловал ее в макушку и вздохнул.
– Sogni d'oro, la mia bella ragazza. Ti amo, – пробормотал я.
Закрыв глаза, я заснул.
редактура Lersha
Песня на мобильнике Беллы на входящие Эдварда:
Источник: http://robsten.ru/forum/19-1061-1
0
