Они начали рассказывать истории о каждом прошлом Рождестве, а Изабелла внимательно слушала, как будто она, черт возьми, впитывала всё это. Её глаза горели, а улыбка играла на губах, когда она слушала рассказы Эсме и Карлайла о том времени, когда мы с братьями были детьми, каким я был долбаным привередой, и как много мы дрались по всякому дерьмовому поводу, вроде того, кому достанется последняя сахарная печенюшка. Она смеялась, когда они рассказали о том, как Эммет упаковал меня в грёбаную праздничную бумагу и ленту, когда мне было шесть лет, и как Джаспер в один год вышел из себя, когда застукал папу за поеданием печенья Санты.

Это было странно, но я окинул взглядом стол, за которым собралась вся моя семья и Изабелла, и впервые за долгое время я, наконец-то, черт возьми, почувствовал себя целостным. Дерьмо, всё это было настолько правильным, будто мы все должны были быть здесь. И она принадлежала этому кругу вместе со мной, вместе со всеми нами, и это какая-то грёбаная ирония судьбы свела нас здесь. И всё было хреново, мы были сломлены, а моя мать мертва, а Изабелла провела свою жизнь в страданиях, когда не должна была, но всё это дерьмо свело сейчас нас вместе. Сейчас, я сижу за столом с людьми, которых я, блядь, люблю больше всего на свете, и слушаю, как счастливо и беззаботно смеется моя девушка. Я знал, что прямо сейчас нахожусь там, где и должен быть, где должны быть все мы. У нас было много дерьма, которое необходимо уладить, куча проблем, с которыми предстоит разобраться. Я должен был выяснить, какого черта мне делать со своей жизнью, и найти способ, чтобы освободить её от невидимых оков, но в тот момент я, черт возьми, знал это. Я знал, что когда-то всё будет хорошо. Так или иначе, мы бы сделали всю ту ерунду, как нам и следовало. Потому что мы, черт возьми, выжили до сих пор, и будем выживать и дальше.

Я не согласен с дерьмом, о котором она говорила: счастье это гораздо больше, чем хорошее здоровье и плохая память. Это было счастье; это были она и я, здесь и сейчас. И трахать Альберта Швейцера, он может поцеловать мою сраную задницу. Счастье было реальным.

Я почувствовал толчок в икроножную мышцу и сморщился, потом взглянул на Изабеллу. Её улыбка стала чуть шире, когда она быстро подняла на меня глаза. Я улыбнулся и очумел от удивления, когда снова почувствовал, что её нога прикасается к моей ноге. Моя девочка, черт возьми, флиртовала со мной под столом.

Изабелла и я сидели в тишине, пока остальные болтали в перерывах между поеданием пищи. Казалось, она прислушивалась к ним, но я видел, как росла её ухмылка, когда она переводила глаза на меня, явно не обращая на них никакого внимания. Я старался выглядеть так, будто очень сосредоточен на себе или на сидящих за столом, но не мог сфокусироваться больше ни на чем, кроме как на ощущении ноги Изабеллы на своей. Она была без обуви и, шевеля пальцами, потирала мою кожу под штаниной, лаская ее. Это было щекотно, так что я должен был бороться с желанием не засмеяться или не испустить грёбаный стон, потому что чувствовал себя хорошо. Мою ногу покалывало, а мой член начал немного пульсировать, требуя к себе долбаного внимания.

Через минуту зазвонил телефон моего отца, и он со стоном разочарования отодвинул кресло и полез в карман. Он вытащил его, посмотрел на экран и, вздохнув, поднёс его к уху:

- Говорит доктор Каллен, - по-деловому твёрдым голосом произнес он. Я знал, чёрт возьми, что его сейчас вызовут на работу. Он вздохнул и дотянулся рукой до переносицы, потирая её. - Вы не можете вызвать кого-нибудь ещё? Прекрасно. Я буду там.

Он захлопнул телефон, после чего посмотрел на Эсме. Она понимающе улыбнулась. Мой отец не должен был работать доктором, он не должен был работать в этой грёбаной больнице, но он делал это, так это была одна из немногих вещей, занимаясь которыми он чувствовал удовлетворение. Я думаю, что он испытывал желание лечить людей, взамен тех, которым он лично нанес вред.

- Ты должен мне завтрашний день, братик. Только ты и я, - сказала Эсме. Спустя минуту папа кивнул, смущенно улыбаясь.

- Я весь твой. Подремлю немного в больнице, так что буду отдохнувшим, - сказал он. - И ты сможешь расположиться в моей комнате сегодня вечером, так как меня не будет дома.

Эсме улыбнулась и поблагодарила моего отца, а я попытался сдержать свою грёбаную ухмылку, потому что был в восторге от того, что мне вернут мою комнату обратно. Да, я хотел быть хорошим и уступил Эсме место для сна, но я любил свою кровать, и, чёрт возьми, знал, что сегодня вечером смогу без особых проблем затащить свою девушку к себе в кровать, так как ни у кого теперь не было причин прийти на третий этаж и проверить.

Мы закончили обед, и папа извинился перед всеми. Он отправился наверх по лестнице, чтобы собраться на работу, а Эммет и Джаспер – провожать своих подруг домой. Элис обняла нас всех, а Розали продемонстрировала присущую ей стервозность, но не вела себя чересчур плохо. Он толкнула меня локтем в бок и сказала что-то Изабелле о том, чтобы та непременно использовала её подарок, что заставило её густо покраснеть. Я подозрительно посмотрел на неё, теряясь в догадках, о чем, черт возьми, шла речь, но она проигнорировала меня и начала собирать тарелки со стола и уносить их на кухню. Эсме пошла в гостиную, чтобы позвонить Алеку, а я стал помогать Изабелле, ну насколько мог. Я был не самым полезным помощником, скорее, я только мешался у неё под ногами.

- Так что тебе подарила Роуз? - тихо спросил я, открывая дверцу посудомоечной машины и вытаскивая стойку. Изабелла принялась кусать свою нижнюю губу, покраснев еще сильнее, но вела себя так, будто она, черт возьми, не слышала моего вопроса. Я вздохнул, гадая, что за хрень она скрывает от меня?

Она резко остановилась, её глаза в шоке распахнулись. Она отчаянно качала головой, а я прищурил глаза. - Что ты скрываешь от меня?

Она пожала плечами. - Я имею в виду, это просто… вещь, ничего такого…

Я в замешательстве нахмурился. - Что ты имеешь в виду? - не понимающе переспросил я. Она вздохнула, пожав плечами.

- Это всего лишь вещь… - повторила она. Я приподнял бровь, и она снова вздохнула. - Я не хочу об этом говорить, - умоляла она. Я вздохнул и провел рукой по своим волосам.

- Хорошо, я просто чертовски любопытный. Не хочешь, не говори. Я не требую этого дерьма, - взорвался я, не имея понятия, что такого важного там было, и меня раздражало, что она скрывает от меня это дерьмо. Она громко вздохнула, будто была раздражена так же, как и я, но продолжила складывать тарелки в посудомоечную машину. Я взглянул на неё и увидел складку, образовавшуюся у неё на лбу, её глаза были прищурены. Аха, я переживал, что мой отец испоганит ей праздник, но сейчас я сделал эту хрень собственными руками.

Я уж было хотел открыть рот и сказать ей что-нибудь, сказать, что я не стараюсь сейчас быть подонком, когда мой отец спустился по лестнице и направился в кухню. Я отступил в сторону, и он прошел мимо меня к холодильнику. Достал бутылку воды и выпил, с любопытством разглядывая нас с Изабеллой. - Доброй ночи, дети, - сказал он, разворачиваясь и выходя из кухни. Он вытащил свои ключи и помахал Эсме, после чего вышел за дверь.

Изабелла продолжала ставить посуду в посудомоечную машину и потянулась за средством для мытья посуды. Я вздохнул и подошел к ней сзади, она замерла, когда столкнулась со мной лицом к лицу. Я забрал бутылек из её рук и слабо улыбнулся, чуть наклоняясь и нежно целуя её. – Прости, - пробормотал я, почти касаясь губами её губ. Она вздохнула и отступила, кивнув.

Она принялась вытирать столешницы, а я влил средство в посудомоечную машину и включил её, чертовски гордясь собой, что запомнил, как она работает. Никаких грёбаных ужасных пузырей на этот раз.

Она всё ещё не говорила со мной, выполняя свою работу молча. Это капало мне на нервы, и я просто отошел и наблюдал за ней, желая, чтобы она, чёрт возьми, сказала хоть что-нибудь. Она закончила всё протирать и направилась в прачечную, чтобы бросить тряпку в корзину. Я подошел к кухонной двери и прислонился к ней, сложив руки на груди, и стал ждать. Я услышал сигнал стиральной машины, так как она начала загружать её. В конце концов, она вышла из прачечной, а я в замешательстве нахмурился, так как она промчалась буквально в паре шагов от меня, так и не обронив ни слова. Она ускорила шаг, и я застонал, дернув себя за волосы. Я оттолкнулся от дверного проёма и направился к лестнице вслед за ней.

Поднявшись на третий этаж, я остановился, так как двери обеих спален были закрыты, и я понятия не имел, в какую из них она вошла. Я поразмышлял, прежде чем отправиться в свою и, когда моя рука дотянулась до ручки, услышал, как в её комнате включился телевизор, по какой-то программе транслировали рождественскую музыку.

Я подумал с минуту. Понимая, что если она ушла к себе в комнату, то я на самом деле её достал, и ей захотелось уйти, но я был слишком эгоистичным мудаком, чтобы позволить ей избегать меня.

Я легонько постучал в дверь, но не стал дожидаться ответа, потому что понимал, что она, скорее всего, мне не ответит. Она больше не была той испуганной и покорной девушкой рядом со мной, она не откроет дверь только потому, что будет думать, что обязана это сделать. Она, скорее всего, оставит мою задницу стоять за дверью в коридоре и продолжит меня игнорировать.

Поэтому я толкнул дверь и был чертовски рад, что она оказалась не запертой. Я не думаю, что смог бы заставить её открыть мне, даже несмотря на то, что был ублюдком. Я зашел в её спальню и тихо запер за собой дверь. Через минуту Изабелла вышла из ванной и посмотрела на меня, но быстро отвела взгляд. Я вздохнул и опять запустил руку в свои волосы, потому что меня нервировало это чертово молчание. Я ненавижу это дерьмо.

- Прости меня… - начал я свое грёбаное извинение, потому что просто хотел, чтобы она со мной разговаривала, и не любил, когда она выглядела расстроенной. Я погорячился, но это было не впервые, я говорил всё это время, не задумываясь над словами, и, казалось, её это не беспокоило. Он протянула свою руку в не-беспокойся-жесте, и я замолчал, потому что она имела надо мной огромную долбаную власть. Моя собственная грёбаная реакция ошеломила меня, и я стоял в замешательстве. Какого черта она так влияет на меня?

- Верхний ящик, - просто сказала она, наконец-то заговорив. В замешательстве я сморщил лоб, не имея понятия, о чем она говорит. Она вздохнула и кивнула головой в сторону своего комода. - Верхний ящик, Эдвард. Ты хочешь знать, что подарила мне Розали на Рождество, ее подарок в верхнем ящике.

В крайнем изумлении я смотрел на неё. - Ящик для белья? – нерешительно спросил я. Она вздохнула и пожала плечами.

- Это проблема? Мое белье пугает тебя? - резко спросила она с раздражением. Мой вспыльчивый характер, естественно, проявил себя, но я попытался бороться с ним, мне не нравился её тон и мое непонимание, в чем, черт возьми, её проблема. Это было глупо, но часть меня чувствовала, что она пытается втолковать мне что-то про свое нижнее белье, как будто я был слишком, чёрт возьми, нежен, чтобы принести его ей. Я знал, что она совсем не это имела в виду, и я лишь защищаю собственную хреновую неуверенность в ней, но ничего не мог с этим поделать.

- Mannaggia , lèvati dai coglion (Черт! Оставь в покое мои яйца), rompiballe (сленг для того, кто действует на нервы (в буквальном смысле подразумевается тот, кто бьет по яйцам)), - ворчал я себе под нос, направляясь к её гардеробу, пытаясь контролировать свою злость, чтобы не ранить её грёбаные чувства сильнее, чем уже это сделал. Она вздохнула и села на кровать, качая головой. Я с силой открыл ящик комода, практически раскачивая грёбаный гардероб, и вдруг замер, когда посмотрел вниз.

Ящик был полон всякого кружева и прочей сексуальной херни, которую я никогда раньше не видел, и которое хотел увидеть на ней, но, по правде говоря, не оно привлекло мое внимание. А то, что я увидел поверх всего этого дерьма, все еще упакованное в прозрачную пластиковую коробку, торчащее, как долбаный воспаленный палец – это меня и поразило.

Маленький лиловый вибратор.

Розали грёбаная Хейл купила моей девушке сраный вибратор! Я не знал, чего я хотел больше: побить её за это или расцеловать её чертовы ноги, и упасть ничком в знак признательности.

Я медленно повернулся, даже не удосужившись закрыть ящик, и взглянул на Изабеллу. Она смотрела в телевизор, но могу точно сказать, что она не обращала на него ни малейшего внимания. Она нервничала, и, это было нетрудно заметить, она была смущена. И это заставило меня чувствовать себя ещё большим мудаком, так как теперь её реакция была понятной. Конечно, она не хотела говорить об этой херне, но я был настойчив и сорвался, а ей явно было не по себе.

- Белла? – позвал я тихо. Мгновение она сидела неподвижно, но затем всё-таки нехотя взглянула на меня, покусывая губы. - Я – осел.

Она немного улыбнулась. – Нет, - тихо сказала она. Я сухо рассмеялся, покачивая головой.

- Да, я, правда, осел, - сказал я, осторожно подходя к ней и присев на корточки. Я протянул руки, заложил выбившиеся пряди ей за ухо и вздохнул. - Я не должен был срываться на тебе, я просто не хотел, чтобы ты скрывала от меня какое-то дерьмо. Я хочу сказать, что уже осознал это, и сожалею. Это, наверное, охренеть как смущает тебя.

Она пожала плечами, изображая беспечность, но её щеки по-прежнему так и горели от смущения. - Всё нормально. Просто, ты же знаешь, что я ничего не знаю о них, поэтому для меня это странно.

- Хорошо, может, я покажу тебе на днях? – спросил я шутливо, пожав плечами. Её глаза расширились от удивления, а я засмеялся. - Да, Белла, я могу поработать вибратором. Вот дерьмо, это действительно должно быть офигенно. Знаешь, это может быть так долго, пока ты не позволишь мне заменить его, - сказал я игриво, охватив её бедро рукой. Она подпрыгнула и ещё больше покраснела, в шоке уставившись на меня.

- Конечно же, нет, - сказала она, смущенно улыбаясь. Я вопросительно поднял бровь и положил руку на внутреннюю сторону её бедра.

- Конечно же, нет – что? - спросил я.

- Конечно же, это не заменит тебя, ничто никогда не заменит, - мягко сказала она с нотками смущения в голосе. Я усмехнулся и почувствовал, что мое сердце забилось громче от её слов.

- Мммм, это приятно слышать, - сказал я, снова задвигав рукой и слегка дотрагиваясь до её промежности сквозь брюки. Я мог чувствовать теплоту, которая исходила оттуда, чистую теплоту её гениталий. Она немного скорчилась от моих прикосновений, и я снова провел рукой по бедру. - Никто не заменит тебя, tesoro. Никогда. Ты – моя.

Она на мгновение уставилась на меня, прежде чем на её губах появилась улыбка и глаза засияли. - Я люблю тебя, Эдвард, - с легкостью сказала она. Я усмехнулся, балдея, что слышу от неё эти чертовы слова, и от того энтузиазма, с которым она всегда их произносила.

- Я тоже тебя люблю, - сказал я, наклоняясь и нежно целуя её в губы. - И прости меня, что я иногда бываю таким мудаком.

Она пожала плечами. - Ты прощен, - просто сказала она. Я улыбнулся, кивнув.

- Grazie, - сказал я, прижимаясь своими губами и пробегая языком по её нижней губе. Она хихикнула и пробормотала мне в рот "prego". Я усмехнулся и проник своим языком в её рот, она открыла для меня губы и вздохнула. Я углубил поцелуй и сменил положение, уложив её спиной на кровать, нависая над ней.

Она обвила меня руками, зарываясь пальчиками в волосы. Прижала меня к себе в страстном поцелуе. Сначала я сопротивлялся, ничуть не желая придавить её весом своего тела, и потому что мой член был твёрд, как грёбаная сталь, а я не хотел быть неприличным, но она застонала и прижалась ко мне ещё сильнее. Я, наконец, уступил и лег на неё, придавливая её своей пульсирующей эрекцией. Она застонала и её губы неистово двигались в такт с моими, когда она приподнимала свои бедра, крепче прижимаясь ко мне. Я вжимался в нее бедрами, трение об её промежность посылало дрожь по моему телу. Она сделала это снова и я застонал, ногами раздвигая её бедра все шире и расместив себя между ними. Она ахнула, когда мой член прикоснулся к месту прямо между её ног, и схватила меня ещё крепче, целуя меня более грубо.

Я хотел её. Блядь, я хотел её больше, чем кого-либо когда-либо. Я хотел каждую ее частичку. Я хотел лизать, сосать и пробовать на вкус каждый дюйм её плоти, исследовать каждый грёбаный сантиметр этого прекрасного тела. И я хотел трахнуть её, только Бог знает, как я хотел трахнуть эту киску, но я не мог сделать этого. Она не та девушка, которую трахают. Она та, с которой занимаются любовью, и как бы я ни хотел сделать это дерьмо, робкий голосок в глубине моего сознания твердил мне, чтобы я не торопился и подождал, так как это неправильно, пока. И я не знаю, откуда взялся этот грёбаный голос, часть меня хотела придушить его, потому что сознательно у меня никогда раньше не было такого и это раздражало, так как мой член кричал о желании почувствовать её изнутри. Но факт остается фактом, что этот голос есть и он твердит мне не давить на неё, и я не могу просто его проигнорировать. Мы не можем с ней сделать это, пока это не будет правильно, так как она, блядь, особенная для меня, и это должно быть особенным. А мне не нужно соваться в её вишенку, чтобы чувствовать себя хорошо, и, конечно же, у меня нет никакой необходимости вставлять куда-то свой член, чтобы сделать хорошо ей.

- Малыш, - сказал я, задыхаясь и отрываясь от её губ. Она практически задыхалась и открыла глаза, чтобы посмотреть на меня. Её веки были тяжелы, лицо озаряло желание, и я чувствовал, как её тело содрогается под моим. Да, она была горяча, как ад. - Могу я коснуться тебя?

Она кивнула без колебаний: – Да, - сказала она затаив дыхание. Я ухмыльнулся и кивнул.

- Хорошо, - сказал я и наклонился, легко целуя её. Через минуту я сел и снял свою рубашку. Я бросил её возле кровати, а она, облокотившись на локти, разглядывала мою голую грудь. У неё была привычка поедать меня глазами, когда на мне не было рубашки, и это было чертовски мило, особенно то, что она не пыталась скрывать это дерьмо. Она не скрывала своего восхищения моим телом, это уж точно.

Я быстро скинул свои туфли, позволив им с глухим стуком удариться об пол. Её глаза расширились ещё больше, когда я потянулся к её туфлям, стаскивая их и бросая рядом с моими. Я навис над ней, а она улыбнулась и провела рукой по татуировке на моей груди.

- Ты действительно считаешь, что время лечит раны? - спросила она. Я рассмеялся над её случайным грёбаным вопросом, немного удивленный тем, что она помнит, что я говорил.

- Да, - пробормотал я, поворачивая её голову в сторону и прижимаясь губами к шее. Я целовал её шею и, схватившись за подол рубашки, начал тянуть её вверх. Я чуть приподнялся, чтобы взглянуть на неё, убедиться, что она в порядке, и она улыбнулась, когда мы встретились глазами, и немного приподнялась. Я снял её рубашку через голову и, бросив на пол, застонал, когда увидел красный кружевной лифчик push-up. Я быстро расстегнул застёжку, а она посмотрела на меня с любопытством, как и всегда, когда я снимал с неё бюстгальтер. Да, со временем я освоил это дерьмо, и если бы за расстегивание лифчиков давали золотую медаль, то Эдвард Каллен победил бы безо всяких сомнений.

Я стянул бюстгальтер и кинул его на пол, поднимая свою руку и слегка касаясь её грудей. Она застонала, и её соски тотчас оживились под моими прикосновениями. Я наклонился, и прошелся языком по ним, сжимая губами её сосок, легко посасывая. Она положила свои руки мне на волосы, корчась и хватаясь за кудри, пока я изучал её грудь ртом.

Я потянулся вниз и медленно расстегнул пуговицы на её брюках. Всё это дерьмо мы делали раньше, но я всегда старался делать это медленно, чтобы у неё был шанс остановить всё это. Я потянул молнию вниз, и вытащил её сосок изо рта, глядя на неё. Её глаза были закрыты, она покусывала губу, а её руки то шарили по моей голове, то скользили по спине. Она открыла глаза и увидела, что я смотрю на неё. Сладко улыбнувшись, она приподняла свою попку. Я усмехнулся и cтянул с нее штаны, оставив нижнее белье… пока что.

Но вы можете поспорить на свою задницу, что сегодня я сниму и эту хрень.

Я бросил брюки на пол к остальной одежде, и мои глаза изучали её в почти обнаженном виде. Она немного корчилась под моим взглядом, а я взглянул в её лицо, чтобы увидеть улыбку и румянец, но казалось, что ей не так уж и некомфортно быть раздетой для меня. Я наклонился и нежно поцеловал её, позволяя своей руке бродить по её груди и животу, легко потирая её промежность. Она захныкала под моими прикосновениями, а я застонал, потому что её трусики были мокрые от грёбаного возбуждения. Я развел её бедра и засунул свою руку под трусики, мои пальцы коснулись клитора. Она вскрикнула и дернула бёдрами, а я припал к ней губами, целуя линию подбородка и шею, проводя языком след по её ключицам. Она крепко обнимала меня, из её горла вырывались тихие звуки, когда я поглаживал и целовал её кожу.

- Ты мне доверяешь? - прошептал я, поднеся свой рот к её уху. Она задрожала, так как мое дыхание коснулось её кожи, и отчаянно кивнула, всё ещё поглаживая мою спину сверху вниз.

- Конечно же, да, ты ведь знаешь, - сказала она, задыхаясь, без капли колебания в словах. Я улыбнулся, целуя её щеку и пробежав языком вокруг мочки её ушка. Отвел руку от её чувствительного места и захватил трусики, начав медленно тянуть их вниз. Её дыхание задержалось на минутку, и она открыла глаза, чтобы посмотреть на меня. Я немного приподнялся и схватился за её нижнее белье с другой стороны, потянув вниз. Она лежала, замерев на минуту, лишь пристально глядя на меня. Я поднял бровь, глядя на неё, не уверенный хорошо это или плохо, она приподняла немного попку и снова закрыла глаза в тихом одобрении. Я стянул их прочь, бросая на пол. Я приподнялся на коленях и взглянул на неё, впервые увидев её полностью обнаженное тело. Она была дьявольски потрясной, каждый сантиметр её тела был таким женственным и нежным. Она не была безупречна, у неё были шрамы и недостатки. Но она было идеальна для меня.

Я наклонился и страстно припал губами к её губам, массируя её грудь и потирая соски своими большими пальцами.

- Такая, чёрт возьми, красивая, я клянусь, - пробормотал я ей в рот. Она застонала и провела руками по моей груди. Немного задержала их на моем животе, и я мог почувствовать, как дрожали её пальцы на моей кожи. Она начала медленно опускать их все ниже, задев ими выпуклость в моих штанах. Я чувствовал её мягкие прикосновения сквозь свои штаны, и вздыхал, так как это, блядь, щекотно.

- Могу я… - начала она, открыв глаза и с тревогой глядя на меня, явно нервничая. Я улыбнулся и снова вздохнул, поскольку она в очередной раз задела кончиками пальчиков мой член, точно зная, о чем спрашивала.

- Конечно, можешь, ты даже можешь не спрашивать об этом, малыш. Ты можешь прикасаться ко мне, когда захочешь, но могу ли я попробовать кое-что первым? - спросил я мягко. Она кивнула и отвела руку от моих штанов, пробегая пальчиками обратно по моему животу. Я наклонился и поцеловал её снова, чертовски гордясь тем, что она проявила желание прикоснуться ко мне.

Я стал целовать её грудь, передвигаясь вниз, и она втянула живот и задержала дыхание, когда я проник своим языком в её пупок. Я переместил свое тело вниз по кровати, устраиваясь между её ног. Она открыла глаза, чтобы посмотреть на меня, а я усмехнулся. Она слегка улыбнулась, но я заметил, что она беспокоилась, не понимая, что я собираюсь делать. Её ноги напряглись, когда я расставил их, но и остановить меня она не пыталась. Она действительно, черт возьми, доверяла мне, а это многое значит, так как я знал, как это трудно – довериться людям и быть столь уязвимым.

- Расслабься, - тихо сказал я, глядя на её центр. Она была открытой для меня, и я мог видеть, как влага вытекает из неё, покрывает её киску и стекает вниз по внутренней части ее бёдер. И это было так потрясающе. Её клитор, её пухлые, розовые, сверкающие губки. Кудри ее лобковых волос были коричневыми и мягкими, приятно обрамляя участок кожи, но не так фатально закрывая его, как чертовы джунгли. Это было настолько грёбано приятно и красиво, что мне впервые в жизни, черт возьми, захотелось съесть киску. Нет, я не просто хотел, мне это было необходимо. Она так дьявольски зазывала, чтобы её попробовали, полизали и покусывали.

Я наклонился, и она напряглась, её тело стало жестким. Я медленно провел рукой по её бедру, стараясь расслабить её. Я остановился приблизительно в дюйме от её клитора, и вдохнул её аромат, чертовски опьяняющий и сладкий, такой женский и тёплый. Я высунул язык и нежно коснулся её клитора, медленно пробегая языком по её губкам вниз, впервые пробуя её. Она тихо вскрикнула, чуть дёрнув бёдрами, а я громко застонал.

Потому что ничто не могло подготовить меня ко вкусу моей Беллы. Она была как самое сладкое из всех существующих проклятых вин, а я – грёбаным алкоголиком; мое тело жаждало её.

Я пробегал языком вверх и вниз вдоль её губ некоторое время, упиваясь её соками, пока не сомкнул губы на её клиторе, слегка посасывая его. Она издала хриплый стон, и потянулась ко мне, сильно схватив меня за волосы. Я начал лизать, сосать и покусывать её губы, разводя её ноги руками ещё шире, ещё больше раскрывая её. Я опустил свой рот к её входу, дотрагиваясь до него языком. Она всё время стонала, хваталась за меня и извивалась. Я зашел языком в её лоно, и она зашипела, пошевелив бёдрами. Я застонал и вытащил язык, потом взглянул на нее и нежно обвел средним пальцем вокруг её входа. Снова сомкнул губы на клиторе, и опять принялся его сосать и покусывать, она начала ещё больше корчиться и вскрикивать. Я задумался на долю секунды, прежде чем медленно, слегка надавливая, ввел свой средний палец ей вовнутрь. Она почувствовала это и тут же напряглась; я остановился, неуверенный в том, что делаю.

- Пожалуйста, - пробормотала она нечленораздельно. Я поднял на нее взгляд: её глаза были закрыты, зубами она покусывала нижнюю губу. Это ошеломило меня, она практически просила меня это сделать и, глядя ей в лицо, я медленно погрузил палец еще дальше. Поднес свои губы обратно к клитору, сося и прикасаясь к нему зубами, в то же время продолжая медленно входить в неё пальцем и вынимать его. Она извивалась и тихонько стонала, всё ещё держась за мои волосы. Спустя некоторое время я добавил и второй палец, потрясенный тем, насколько она чертовски тугая, и как стенки ее влагалища облегают мои пальцы.

Я повернул свою руку так, чтобы моя ладонь была сверху, и, согнув внутри нее оба пальца, медленно потянул их обратно. Через мгновение она закричала громче, и я понял, что задел её точку. Я снова стал лизать клитор, неистово двигая губами и языком, упиваясь ею, продолжая двигать туда и обратно пальцами, массируя её точку G. Её ноги дрожали, бедра извивались и ёрзали по моему лицу. Всё её тело вздрагивало, и это было, черт возьми, прекрасно, и моя эрекция вдвойне усилилась, потому что это дерьмо происходило благодаря мне. Моя девушка плавится и разрывается на кусочки под моими прикосновениями, потому что я, черт возьми, дарил ей наслаждение. Она делала это только для меня, и больше ни для кого, и никто никогда не увидит этого, и не испытыет это вместе с ней. Я никогда раньше не делал этого дерьма, а она была настолько сладкой и вдохновенной. Это были только мы, это было только наше дело. Мафия называет свою организацию La Cosa Nostra, что означает "наше дело", но прямо сейчас, с моей девушкой, это было НАШЕЙ La Cosa Nostra. Это было наше и только для нас, и это творило безумные вещи с моим телом и душой.

Она напряглась, так как приближалась к оргазму. Я практически прилип губами к её клитору, посасывая ту точку, пока мои пальцы внутри массировали другую ее точку, возводя её к пику. Она закричала сквозь стиснутые зубы, когда взорвалась, а стенки её киски плотно сжались вокруг моих пальцев. Она вцепилась в мои волосы так сильно, что мне показалось, она собиралась вырвать их, её ноги сомкнулись вокруг моей головы, удерживая меня. Её спина выгнулась и я поддерживал её, когда она содрогалась и из нее вытекало ещё больше того грёбаного сладкого вина, а я упивался каждой проклятой каплей, потому что ничто никогда не будет похоже на вкус Изабеллы Мари Свон.

Она, наконец-то, успокоилась и ослабила хватку на моих волосах, расставив ноги на кровати. Я лизнул ее ещё несколько раз, вбирая в себя ещё несколько капель, и вынул свои пальцы, нежно поглаживая рукой её бедро. Она задыхалась, буквально хватая ртом воздух, её тело подрагивало. Я приподнялся и посмотрел на неё, она открыла глаза и взглянула на меня. Лениво улыбаясь, она выглядела глубоко удовлетворенной и расслабленной. Я усмехнулся, так как никогда раньше не делал этого дерьма, а теперь узнал, что я чертовски хорош в этом.

- Ого, - пробормотала она через секунду. Я хихикнул и наклонился, чтобы поцеловать её в губы, она приоткрыла рот, так что я смог углубить поцелуй. Через секунду я застонал и отстранился, потому как мой член мощно пульсировал, потому как меня вдруг осенило, что она только что попробовала себя.

Я хотел сказать что-нибудь по этому поводу, потому что это было чертовски горячо, когда она вдруг положила свою руку мне на промежность и начала потирать меня через джинсы. Я застонал, закрыв глаза и закусив губу, потому что это было офигенно приятное ощущение.

- Ты не обязана делать это, - сказал я, не желая, чтобы она думала, что это обязательно. Я дотронулся до неё и доставил удовольствие лишь потому, что сам хотел этого, а не из-за того, что хотел, чтобы она чувствовала себя обязанной мне в этом. Я услышал её лёгкий смех и открыл глаза, чтобы посмотреть на неё – она улыбалась.

- Ты будешь кусать губу сильнее и прокусишь её до крови, - сказала она со смехом. Я закатил глаза, но выпустил губу и улыбнулся. Она подняла руку и расстегнула штаны, потянув вниз за молнию. Я размышлял минуту, перед тем как сменить позицию и лечь рядом с ней. Приподнял задницу и потянул штаны с боксерами вниз, снимая их. Взглянув на Изабеллу, увидел, что она рассматривает мой член, так как он был охеренно твердым и стоял прямо, пульсируя. Она покраснела и выглядела пораженной, и я не могу отрицать, что это дерьмо заставило меня почувствовать себя хорошо.

Я притянул её к себе, и мои губы сразу же отыскали её. Я прикоснулся к её киске: она всё ещё истекала соками, поэтому моя рука увлажнилась. Я погладил себя несколько раз, смазывая себя её соками, и взял за руку в попытке помочь. Но ей не нужно было это дерьмо, потому что она продолжала страстно целовать меня и вытянулась, по собственной инициативе обхватив рукой мой ствол. Она начала методично поглаживать его, от самого основания до конца, в процессе даже массируя головку. Избранный ею темп был чертовски правильным, и я осознал, что она была естественной в этом дерьме, ей не была нужна моя помощь.

Так что я просто расслабился и наслаждался этим, потому что ощущение от её маленькой тёплой и мягкой руки, которая сжималась вокруг моего пульсирующего члена, было сильным. Я знал, что это не займет много времени, потому что чувствовал, что напряжение уже нарастает, тепло и наслаждение пробегает по моим конечностям. Её прикосновения посылали электрические разряды, что оставляло на моем теле чувство пощипывания, заставляло мое сердце бешено биться в груди. Я не мог сдержать гортанные звуки, которые вырывались из моего горла, когда она начала увеличивать темп. Она оторвалась от моих губ и опустилась к моей шее, и еще ниже, к груди. Я откинул голову, чтобы дать ей больший доступ и ахнул, когда почувствовал покусывание её зубов на своем адамовом яблоке. Прилив грёбаного удовольствия и сильного желания прошли через меня. Я схватился за кровать с одной стороны, а другой рукой поглаживал её спину, когда она принялась целовать мою грудь. Она очертила языком мою татуировку, и через минуту её губы отыскали мой сосок, она задела его зубками, и мое тело напряглось. Оцепенение овладело мной, а напряжение возросло в десятикратном размере. Я взорвался, и всё мое тело сотряслось, когда я закричал, задергал бедрами, толкая себя в её жесткий захват, и пролил свое семя на её руку. Её хватка не ослабилась, ритм не замедлился, и она не перестала исследовать мою грудь языком. Мой оргазм утихал, и я потянулся, чтобы останавить её руку на себе, после того, как начал опускаться.

- Che bella sborrata (сленг для неповторимого оргазма), - пробормотал я, стараясь отдышаться, и распахнул глаза, чтобы посмотреть на неё. Она улыбалась, выглядев вполне довольной собой, и я усмехнулся. - Это было неповторимо.

Она заулыбалась еще ярче, а я отпустил её руку. Она провела своей рукой по моему животу вверх. Я вздохнул и обнял ее, притянув в свои объятия. Я схватил одеяло и потянул его на нас, удивляясь тому, что лежу в постели со своей девушкой, мы оба полностью обнажены и удовлетворены, но при этом даже не трахались. Кто знал, что это дерьмо возможно?

- Это было весело, Ромео, - тихо сказала она, утыкаясь носом мне в шею. Она закинула на меня свою ногу, и я рассмеялся.

- Ромео? - спросил я. Она пожала плечами.

- Ромео и Джульетта. Два человека, которые находятся по разные стороны забора, но им всё же удается встретиться посередине. У нас тоже запретная любовь, - сказала она. Я улыбнулся, мотая головой.

- Да ну, мы же не станем убивать себя, в смысле, это похоже, но не совсем. Я не хочу быть Ромео, он – идиот. Выбери кого-нибудь ещё.

Она рассмеялась: - Хорошо, как насчет Шрэка?

Я свел брови. - Шрэк? Серьезно? Я – чертов огр?

Она снова рассмеялась: - Нет, но у них была запрещенная любовь. Шрэк и Фиона пришли из двух разных миров, но когда дело дошло до этого, они не были такими уж разными, любовь свела их вместе такими, какие они есть.

Минуту я размышлял об этом, так в этом была очень глубокая мысль, и был смысл, но потом почувствовал себя глупо от того, что всерьёз обдумываю то, насколько близка моя жизнь к дурацкому мультфильму. - Выбери другой.

Она вздохнула: - Титаник? У Роуз и Джека тоже была запретная любовь, - сказала она. Я застонал.

- Серьёзно? Блядь, он умер в конце; я не хочу быть Джеком. Я имею в виду, что умру за тебя, tesoro, но я не собираюсь тут сам себя умерщвлять, - сказал я. Она промолчала и затихла, а я задумался, не разозлил ли её или расстроил, но она, наконец, вздохнула и начала медленно поглаживать мой живот, водя пальчиками по кубикам пресса, и подушечками дотрагиваясь до моего шрама.

- Хорошо, а как насчет того, чтобы просто быть Эдвардом и Изабеллой? - сказала она наконец. - Мы не знаем, как заканчивается эта история, но мы всегда можем надеяться на лучшее.

Я улыбнулся и наклонился, чтобы легко поцеловать её макушку. - Мне это нравится. И я уверен, что в конце рассказа там "долго и счастливо". Я имею в виду, что мы, блядь, уверены, что заслуживаем это дерьмо, правда?

----------------------------------------------
Редактура: Нотик

Источник: http://robsten.ru/forum/19-1061-1