Знаю, большинство людей отнеслись бы с неодобрением к организованной преступности, имей та отношение к смерти их матери, но я сам никогда не видел смысла винить этот образ жизни. Виноват тот, кто нажал на тот гребаный курок, и есть у меня чувство, что отец знал, кто это был, но никогда не говорил нам. Лишь однажды я спросил его, желая узнать, кто, блядь, может убить невиновных: женщину и едва не убить восьмилетнего ребенка. Не могу даже вообразить, у кого поднялась рука, обычно эти ублюдки не трогают невиновных женщин и особенно детей. И тогда возникали мысли, может мама вмешалась туда, куда не следовало, подобное дерьмо не совершают ни за что. И я почувствовал себя гребаным мудаком, который пытается переложить ответственность на мать, но в этом, черт возьми, был смысл. Другой вариант, что отец убил чью-то жену, и это была месть, но отец не раз заверял меня, что никогда не поднимал руку на невиновную женщину. Но, мать вашу, он ни разу не говорил: "Я никогда в жизни не убивал женщин". Поэтому оставался шанс, что он мог совершить подобное – если женщина не была невиновной. Что именно, блядь, он подразумевал под "невиновностью" я не знал. Были ли мама невиновной? Без сомнения, каков бы ни был ответ, она не заслуживала смерти и я тоже, черт возьми, не заслужил такие страдания. Часть меня радовалась, что я не знаю, кто убил ее, потому что будь это из-за отца, не уверен, смогу ли я простить его, даже если это вышло непреднамеренно. Как можно простить кого-то, по чьей вине ты долгие годы находился в аду, даже если этот кто-то сделал это не специально? Трудновато смириться. Думаю, иногда лучше незнание.

Джаспер не понимает, как я могу даже думать, чтобы присоединиться к Мафии после всего, что произошло с нашей семьей, но, как я сказал, я не виню сам образ жизни. Если бы моя мать погибла в автокатастрофе по вине пьяного водителя, я бы не стал иначе относиться к машинам, но просто знал бы, что некоторые мудаки не должны садиться за руль. Может такая точка зрения ошибочна, но для меня все это не имеет значения. Я не говорю, что хочу в организацию, я просто говорю, что смерть матери не остановит меня от того, чтобы садиться за руль.

Был ли в этом смысл? Не уверен.

Мое сознание по-прежнему яростно сражалось с происходящим, пытаясь со всем разобраться, а тело пыталось отойти от паники, которую я пережил.

Я пробормотал что-то о том, почему он в организации, звучало не так плохо, но я быстро сменил тему, не желая снова об этом говорить. – Итак, почему мы всё ещё в грёбаной больнице? Внедрение еще большего количества дерьма, выполнение еще большего количества генетических тестов? Или – дайте-ка угадаю – это секрет? – спросил я, желая разобраться. Я знал, что она тут ради укола, судя по словам Хэйди, но я понятия не имел, что это за укол и, зная отца, так и не пойму.

Изабелла глянула на меня, вид у нее был ошеломленный, но я продолжал пялиться на отца в ожидании ответа. Я знал, что испытываю судьбу, когда давлю на него, но, как сказал Джаспер, если не рисковать, ничего не получишь.

– Да будет тебе известно, Изабелле требовалась очередная прививка против беременности. Ты же знаешь, что это нужно, потому что в городе она может встретить парня, влюбиться в него и захотеть близости с ним, – холодно сказал он с явным неудовольствием на лице. Я ощутил, как внутри закипает гнев, он только что намеренно сказал это дерьмо, чтобы завести меня, я знал это. Потом он встал и заявил, что его ждут пациенты и пошел к двери, и я быстро пожелал ему в спину счастливого дня рождения, не желая быть совсем уж плохим сыном, но и отчасти потому, что он не хотел это слышать.

Да, пожалуй, я ужасный сын. Без разницы.

Когда он ушел, я сидел с минуту на месте, и до меня доходило, что я сдал этот экзамен, как и надеялся. Я оглянулся на Изабеллу и увидел, что она смотрит в пространство с любопытным выражением лица. Я приблизился и притянул ее к себе, прижимаясь к ней губами и глубоко целуя, я был чертовски рад, что пока все хорошо. Остановив поцелуй, я прикусил ее нижнюю губку. Она была такой пухлой и сочной, но не настолько пухлой, как у Анжелины Джоли, хоть эта сука и очень горячая. В любой случае, она и рядом не стояла с la mia bella ragazza, с ее красивыми мягкими полными губками. Я любил их целовать.

– Моя, – прошептал я, снова ее целуя, на это раз мягче. Когда я оторвался, она улыбнулась и пробежалась пальцами по моим губам, потом вниз по щеке. Прикосновения были нежными, словно перышками, кожу щекотало.

– Твоя, – прошептала она в ответ, голос был напряженным от чувств. Я усмехнулся и кивнул, я любил слышать это дерьмо. Потом я встал.

– Знаешь, я, блядь, здорово испугался, когда он взял твой телефон. Единственное, о чем я мог думать, что мы, черт побери, облажались. Я даже думал, что придется врезать ему, схватить тебя в охапку и бежать, будь он проклят этот GPS, – сказал я, покачивая головой и пробегаясь рукой по волосами. Я действительно так думал, и дойди дело до этого, я бы не колебался. Мои браться сделали бы для нас все возможное, с чего бы мы могли начать, и отвлекли отца на время. Я уверен, мы бы нашли путь исчезнуть.

Через секунду я оглянулся на Изабеллу, когда она ничего не сказала, и увидел, что она сидит как статуя, уставившись на пол возле моих ног. На ее лице застыло напряженное выражение, она тяжело о чем-то думала. Я нахмурился от удивления и опустил взгляд на пол, пытаясь разобраться, что, нахер, ее так заинтересовало. Потом я снова посмотрел на нее, так ничего и не обнаружив, и вздохнул.

– Белла, детка? – спросил я. Она не ответила, продолжая сидеть на месте, уставившись в пол, будто пыталась разгадать гребаную задачу. Я снова вздохнул. – Изабелла? – уже громче позвал я. Она опять не ответила, и я застонал, подходя к ней ближе. Я схватил ее за плечо, и она вздрогнула. Она издала крик и ее широко открытые глаза встретились с моими, я быстро убрал руку, ошеломленный ее реакцией. Я уставился на нее с шоком, пораженный страхом в ее глазах. Страх быстро испарился, и на его место пришло вина, она несколько раз моргнула и покачала головой.

– Я… э-э… прости, – пробормотала она. Я стоял на месте и смотрел на нее с минуту, прежде чем осторожно сесть рядом.

– Что происходит? – спросил я, обеспокоенный ее реакцией. Она снова покачала головой, пытаясь отвлечь меня от этого дерьма, но я же не идиот. Что-то происходило. – Не поступай так со мной, Изабелла. Я знаю, что-то не так, скажи мне.

– Это ничто, Эдвард, – быстро сказала она, отрицательно качая головой. Она поднялась с кресла и собиралась уходить, но я еще не закончил разговор. Я быстро настиг ее и схватил за запястье, удерживая на месте. Ее глаза расширились от удивления, и она попыталась вырваться, но я держал ее крепко.

– Что с тобой не так? – спросил я, любопытствуя, какого черта она мне лжет и что-то скрывает, потому что ясно как белый день, был секрет. Я ненавидел, когда у нее были тайны, и она скрывала от меня какое-нибудь дерьмо. Она просто уставилась на меня, ошеломленная моей настойчивостью.

– Просто… напряженный день, часами сидеть тут с твоим отцом. Не слишком комфортно, я немного нервная, – через секунду сказала она, вынимая руку. Я отпустил ее запястье, чувствуя себя полным мудаком за то, что держал ее, и она сделала шаг назад. – Я не хотела вести себя необычно, прости. – Она пристально смотрела на меня, я смотрел в ответ, пытаясь найти какие-то признаки обмана, пытаясь разобраться, было ли все так просто.

Я вздохнул и пробежался пальцами по волосам через минуту. – Да, все в порядке, не имеет значения. Прости, я не должен был так тебя хватать. Я просто не могу даже думать, что у тебя от меня могут быть секреты, – сказал я. Она кивнула и слегка улыбнулась, немного неестественно, но думаю, из-за того, что я ее держал. Она, блядь, не могла этому слишком радоваться.

– Скрывать от тебя что-то – это последнее, чего я хочу, – мягко сказала она, в ее голосе явно звучало страстное желание, чтобы так и было. Я нерешительно кивнул через пару мгновений.

– Ты знаешь, что можешь говорить мне все, да? – спросил я. Она кивнула. – Отец сказал тебе что-то, что тебя расстроило?

Она вздохнула и нерешительно покачала головой. – Твой отец всегда говорит только то, что должен, – ответила она. Я уставился на нее, в ее словах была таинственность, и я уже хотел спросить ее, но потом сдержался. Я понял, что, наверное, я просто параноик и я не хочу давить на нее и выводить из себя, особенно, если она говорит правду. Думаю, он едва сказал ей пару слов за целый день, у них не было общих тем для разговоров. – В любом случае, ты готов идти? – спросила она.

Я кивнул и поднялся. – Думаю, правильнее спросить, tesoro, готова ли ты, – сказал я, улыбаясь и помахивая ключами от Мерседеса. Ее глаза распахнулись, и я увидел вспышку страха, но смешанную с возбуждением. Ее радость захватила и меня тоже. – Пошли, устроим зрелище на дороге.

Я развернулся и направился к двери, она поколебалась, но пошла следом за мной. Я открыл дверь и кивнул ей, тихо указывая идти первой. Она вышла и застыла на полпути, пока я закрывал дверь. Я пошел вниз по коридору, желая побыстрее отсюда убраться, она следовала за мной по пятам. За углом я нажал кнопку вызова лифта, нетерпеливо вздыхая, когда она загорелась. Изабелла встала рядом со мной, и я украдкой кинул на нее взгляд. Она, наверное, почувствовала мои глаза на себе, потому что она подняла на меня глаза и улыбнулась, на этот раз искренне. Я улыбнулся в ответ, подмигивая ей, и с изумлением наблюдал, как красивый румянец расцветает у нее на щеках. Я тихо засмеялся, и она отвернулась, пытаясь скрыть от меня свое смущение. Приблизившись, я приподнял ее подбородок, поворачивая ее голову ко мне.

– Эй, не будь такой, любимая. Твой румянец molto bella, – мягко сказал я. От моих слов она еще больше покраснела, на губах расцвела сладкая улыбка. Я снова тихо засмеялся, пока двери лифта открывались. Я быстро одернул руку от Изабеллы и повернулся голову, когда опять заметил ярко розовую форму и блондинистые волосы. Я застонал, покачивая головой.

– А-ааа, посмотрите, разве это не два голубка вместе, – сказал Хайди, выдавливая злобную улыбочку. Я закатил глаза и она засмеялась. – Из вас прелестная пара.

– Закрой рот, – сказал я тихим голосом, но стараясь звучать убедительно. Мы уже почти убрались отсюда, и я не хотел, чтобы отец услышал и остановил нас для разговора о происходящем. Хайди одарила меня взглядом, который, похоже, должен был быть устрашающим, но вместо этого она выглядела так, будто у нее запор.

– Это был комплимент, умник, – тихо сказала она, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не слышит. Я приподнял бровь, глядя на нее, и покачал головой.

– Хорошо, тогда, блядь, спасибо, но понятия не имею, о чем ты, – сказал я. Она сузила глаза и уже открыла рот, чтобы заговорить, как позади нас раздался голос, от которого ее рот закрылся.

– Хэйди, мне нужно, чтобы ты взяла несколько образцов крови. – Голос моего отца эхом отбился от стен, заставив меня напрячься. Я повернул голову и увидел, что он хмурится, глядя на пространство между Изабеллой и мной. От выражения его лица внутри снова загорелась паника.

– Конечно, доктор Каллен, – сказала Хайди деланно милым голосом. Она прошла мимо, ее рука врезалась в меня, посылая неприятные мурашки по позвоночнику. Изабелла нахмурила брови и послала мне острый взгляд. Я вздохнул и пробежался рукой по волосам, покачивая головой. Я уставился на отца, желая узнать, что, блядь, он собирается делать.

– Дети, идите, – просто сказал он через пару секунд, разворачиваясь и уходя. Я с удивлением наблюдал за ним, пока он не исчез, даже не потрудившись спросить, что тут, черт возьми, происходило. Я не понимал, откуда взялось его почти явное игнорирование происходящего. У него была прекрасная интуиция, отец легко читал людей, так какого черта он не спрашивает нас об этом дерьме?

Изабелла пошла вперед и зашла в лифт, вздыхая. Я присоединился к ней и нажал кнопку, прислоняясь к стене, пока двери закрывались. Когда она захлопнулись, и мы начали двигаться, Изабелла повернулась ко мне.

– Ты спал с этой девушкой? – нерешительно спросила она. Я скользнул по ней взглядом, прищуриваясь.

– Блядь, нет, – выплюнул я, не желая, чтобы она спрашивала об этом дерьме. Мне достаточно и собственного ощущения вины за то, что я трахал всех этих девушек в округе, и не мог винить ее за эти вопросы, но все же не любил, когда меня спрашивали.

– Прости, – пробормотала она, отворачиваясь и глядя в пол. Я вздохнул, чувствуя себя полным мудаком за то, что сорвался на нее. Лифт остановился, и дверь отворилась, Изабелла быстро выскользнула в фойе. Я пошел следом, к входным дверям, приходилось почти бежать, чтобы нагнать ее.

– Иисусе, я не должен был кричать на тебя, хорошо? – быстро сказал я. Она вздохнула и кивнула, проходя на парковку и останавливаясь около пассажирской двери. Я нахмурился и встал рядом с ней. – Это просто… я не знаю… я думаю, она трахает моего отца. Не люблю думать об этом дерьме, но все же. Нет, я не спал с ней.

Изабелла изумленно глянула на меня. – Она и твой отец? – спросил она. Я кивнул.

– Да, я не знаю, на самом ли деле они трахаются, но вполне уверен, что она у него отсасывает. Не знаю, детка, это не имеет значения. Она просто шлюха, я стараюсь не вникать в сексуальную жизнь отца, понимаешь? – проговорил я, чувствуя себя некомфортно в этом вопросе. Она с любопытством смотрела на меня, прежде чем кивнуть.

– Хорошо, – просто сказала она. Я кивнул, оценив то, что она оставила этот вопрос, пусть даже она знала, как я ненавидел это слово. Мы стояли в тишине и просто смотрели друг на друга, прежде чем я прочистил горло.

– Почему ты здесь? Ты ведешь, – сказал я, протягивая ей ключи. Ее глаза расширились от шока, рот открылся.

– Сейчас? – спросила она, оглядываясь по сторонам, на лице застыла паника. Я засмеялся и кивнул.

– Да, почему бы и нет? – спросил я, поигрывая ключами, которые протягивал ей. Она глянула на них и, вытянув руку, осторожно их взяла.

– Я э-э… Я не знаю, что делать, Эдвард, – сказала она, рассматривая ключи в руке. Я вздохнул и кивнул.

– Я знаю, я тебе объясню. Видишь большую черную штуковину с большой красной кнопкой? Нажми…, – начал я, но прежде, чем я сказал еще хоть слово, она нажала эту гребаную красную кнопку. Огни зажглись, и раздалась сигнализация, ее глаза расширились от шока. Я покачал головой и, приблизившись, нажал на кнопку, чтобы остановить это. Она посмотрела на меня с облегчением и горько улыбнулась, я тихо засмеялся.

– Прости, – мягко сказал она, отчаянно краснея. Я кивнул, понимая, что нас ждет полная катастрофа, если мы даже не можем правильно разблокировать двери.

– Все в порядке. Как насчет того, чтобы в этот раз не делать ничего, прежде чем я не скажу? – сказал я, приподнимая бровь. Она кивнула, все еще краснея, и я улыбнулся, чтобы она не подумала, будто я, блядь, раздражен, хоть внутри я таким и был. Я не был терпеливым человеком, а это все требовало море терпения, чтобы выдержать. – Видишь кнопку с изображением открытого замка?

– Да, – сказала она, глядя на нее. Я кивнул.

– Нажми на эту хрень, – сказал я. Она осторожно начала на кнопку и машина разблокировалась. Она оглянулась на меня и улыбнулась, я тихо захихикал от гребаного выражения гордости у нее на лице. Кто же знал, что столько удовлетворения можно получить от просто открывания машины? – А теперь иди на водительскую сторону и ничего не трогай, – сказал я. Она кивнула и обошла автомобиль. Я открыл пассажирскую дверь и залез внутрь.

Она забралась на водительское место, оглядываясь вокруг с удивлением. Я едва сдержал смех от того факта, что кресло было сдвинуто так далеко назад, что она едва доставала до руля, и сейчас очевидно ее мозг трудился над задачей, как, нахер, она будет управлять в таком положении. Я подвинулся и через секунду отрегулировал ей кресло, чтобы она могла нажимать на педали и видеть из-за панелей.

Она подарила мне маленькую улыбку и застегнула ремень безопасности. Глянув на меня, она вопросительно приподняла бровь. – Ты… э-э, ты не собираешься пристегиваться? – нерешительно спросила она.

– Я когда-нибудь пристегивался, Белла? – спросил я. Она отрицательно покачала головой.

– Но я точно не знаю, что делаю… – начала она. Я вздохнул, пожимая плечами.

– Серьезно, вождение проще пареной репы, ты не можешь быть совсем уже плохой, – сказал я. Она вздохнула, недоверчиво глядя на меня, но потом пожала плечами.

– Как скажешь, – промямлила она. Я кивнул.

– Хорошо, вот это правильно. Как я скажу. И я говорю взять металлическую часть черной штуковины, вставить ключ в замок зажигания, – сказал я. Она вздохнула и кивнула, делая, как я говорю. Она вставила ключ в замок зажигания, и я ждал, пока она заведет машину, но она ничего не делала. Я нетерпеливо вздохнул. – Ты собираешь заводить машину или как?

Она нервно оглянулась на меня. – Э-э, ты мне не сказал, – пробормотала она. Я резко кивнул, понимая, что все будет намного, блядь, сложнее, чем я думал.

– Просто поверни ключ, – сказал я. Она кивнула и повернула ключ, двигатель загудел, но, к сожалению, она не отпустила ключ сразу, как только раздался звук, поэтому машина продолжала трястись. – Господи, Белла, отпусти его, прежде чем ты спалишь гребаный стартер или еще что-то!

Она быстро одернула руку от ключа, ее глаза расширились от страха, когда она глянула на меня. – Прости, я не знала, – быстро проговорила она. Я вздохнул, пробегаясь рукой по волосам.

– Все в порядке, я, блядь, должен был тебе сказать. Я просто думал, ты знаешь хотя бы это дерьмо, – сказал я. Она вздохнула, покачивая головой.

– Я могу пересчитать те разы, когда я ездила на машине в Финиксе, на пальцах одной руки Эдвард. Я ничего не знаю о машинах, – сказала она. Я кивнул.

– Тогда хорошо. Я не подумал об этом дерьме. Моя оплошность, – промямлил я. Я склонился вперед, понимая, что должен начать с основ, который знает даже гребаный пятилетний ребенок, но я знал, что не могу ее винить, это не ее вина, что она так жила. И все равно меня это бесило – не мог ничего с этим поделать.

– Газ и Тормоз. Газ – чтобы ехать, Тормоз – чтобы остановиться. Поняла? – Она кивнула. – Хорошо. Рукоятку на R – включится задняя передача и машина поедет назад, на D – передняя передача, машина едет вперед, положение P – для парковки, чтобы, блядь, припарковать машину. Поняла? – спросил я, надеясь, что она поймет это дерьмо. Она кивнула. – Боковые зеркала, зеркало заднего вида, просто смотри на эти хрени, чтобы видеть, что вокруг тебя и ни в кого не врезаться. Понятно?

Она осмотрелась, прежде чем кивнуть. – Думаю, да, – нерешительно сказала она, голос был не очень уверенный.

– Расслабься, это легко, – сказал я, пожимая плечами. Я объяснил ей, как включать поворотники, как и когда ими пользоваться, даже не зная, сможет ли она отличить правую сторону от левой, если уж она не знает такие элементарные вещи. Но я не стал спрашивать и оскорблять ее этим, поэтому просто сделал для себя мысленную заметку.

– А что насчет знаков? – нерешительно спросила она. Я вздохнул.

– Останавливайся перед большими красными восьмиугольниками, которые говорят СТОП. И если светофор красный, ты тоже должна остановиться у полосы. Если он зеленый, можно ехать, – сказал я, пожав плечами. Это же все просто элементарно.

– А если желтый? – спросила она. Я оглянулся на нее и улыбнулся.

– Если желтый, нажми на газ, чтобы проскочить раньше, чем зажжется гребаный красный, – ответил я, снова пожав плечами. Она нахмурилась, но только кивнула.

– Хорошо, – сказала Изабелла. Я вздохнул и покачал головой.

– Тогда отлично, детка, устроим гребаное шоу на дороге. Просто оставайся между желтой и белой полосами разметки, и все будет замечательно. Переключи эту хрень на заднюю передачу и поехали.

Она протянула руку и взялась за рычаг переключения передач, безуспешно пытаясь его сдвинуть. Потом ее брови нахмурились, и она подняла на меня сконфуженный взгляд. Я вздохнул, понимая, что, блядь, не объяснил ей, как быть дальше. – Ты должна надавить на педаль газа и, нажав на кнопку, передвинуть рычаг на заднюю передачу, чтобы ехать, – сказал я. Она кивнула и сделала, что я сказал, удачно включив заднюю передачу. – Хорошо, теперь убери ногу с педали тормоза, нажми на газ и поворачивай руль.

Она вздохнула и убрала ногу с педали тормоза, делая глубокий вдох, прежде чем нажать на газ. Машина резко дернулась назад, когда она, блядь, придавила педаль прямо в пол. Она начала крутить руль и разворачивать нас, едва не задев боком стену здания госпиталя и двигаясь в опасной близости от знака парковки. Она резко нажала тормоз и машина, дернувшись, моментально замерла.

– Господи Иисусе, Белла, я сказал НАЖАТЬ на газ, а не утопить педаль в пол! – сказал я, крепко вцепившись в гребаное сидение. Она смотрела на меня, в глаза застыл страх. – Просто чуть надави на педаль, понятно? – сказал я, пытаясь говорить спокойно, чтобы не нагнетать ее панику, хоть она уже и так нервничала.

Она кивнула и, протянув руку, переключила рычаг передач на переднюю. Она отпустила тормоз, легонько нажала на газ, и мы начали движение по парковке. В конце стоянки она заметила знак "стоп" и резко ударила по тормозам, нас снова встряхнуло, но хотя бы уже не так сильно, как в первый раз. Мы простояли там с минуту, осматриваясь по сторонам, прежде чем я снова начал заводиться, интересуясь, почему она не едет. На дороге не было ни одной гребаной машины.

– Там ничего, блядь, не едет, можешь двигаться. Нет повода торчать здесь, – сказал я. Она вздохнула и посмотрела на меня.

– И куда мне именно ехать, Эдвард? – спросила она с легким раздражением. Я уставился на нее на пару мгновений, прежде чем улыбнуться. Она, черт возьми, ждала моих указаний.

– Туда, – показал я налево. Она кивнула.

– Значит, налево, – проговорила она, все еще раздраженным тоном. Она включила левый поворотник и глянула в обе стороны, прежде чем нажать на газ и вывернуть на дорогу. Она выровнялась на своей полосе, ее руки на руле дрожали, но она держала его ровно. Тем не менее, она явно нервничала, что, блядь, заставляло нервничать и меня.

Мы приблизились к светофору, и где-то за сто шагов до него он сменил свет на желтый. Здравый смысл подсказывал мне, что лучше ей нажать на тормоза, потому что он определенно станет красным раньше, чем она проедет, но, конечно, я ничего не сказал и она, черт возьми, сделала по-своему. Она нажала на гребаную педаль газа, отчего меня вдавило в кресло, и, вдвое превысив лимит скорости, поехала вперед, когда эта херня уже стала красной.

– Ты только что проехала на гребаный красный, Изабелла! Красный значит "остановись", ты что, блядь, прослушала эту часть?! Ты что, не понимаешь английский? – сорвался я, сбитый с толку. Она издала раздраженный звук, почти рык, и быстро глянула на меня прищуренными глазами.

– Ты сказал нажимать на газ, когда желтый. Так я и сделала, – едко сказала она, явно взволнованная.

Я застонал и покачал головой. – Конечно, если ты успеваешь, блядь, проскочить на желтый, а тут ты определенно опоздала, – продолжал кричать я.

– А откуда я должна была знать? – заорала она. Звук ее повышенного тона еще больше завел меня, моя рука непроизвольно сжалась в кулак, и я ударил по турбине спереди, издавая стон.

– Ты, блядь, просто должна была знать! – выкрикнул я, не имея нормального ответа на ее вопрос, потому что, на самом деле, откуда она должна была знать это дерьмо? Она бросила на меня недовольный взгляд, в ее глаза застыл страх и ожидание. Я смотрел на нее пару секунд, чувствуя себя полным мудаком из-за этой вспышки, ведь ее вины не было, потом я посмотрел в лобовое стекло, достаточно рано, чтобы увидеть, что она несется прямо на почтовый ящик. – Блядь! – заорал я, быстро схватившись за руль. Я резко вывернул его, и машина повернула, боковое зеркало задело ящик, но, слава Богу, не сбило его. Изабелла нажала на тормоза, машина резко встала посреди дороги. Я продолжал удерживать руль, пока она тормозила, мать вашу, надеясь, что на отцовской машине не осталось царапины. Последнее, чего я хотел, чтобы он наказал ее, и мне пришлось бы вмешиваться. Сегодня я уже получил одно гребаное помилование, сомневаюсь, что повезет и во второй раз, если до этого дойдет.

– Я, э-э… – начала она. Я отпустил руль и поднял руку, чтобы остановить ее, покачивая головой.

– Не переживай. Все хорошо, это моя вина. Без разницы. Просто давай посмотрим, можно ли повторить попытку. Я буду сидеть рядом и заткну рот, чтобы не отвлекать тебя, а ты просто смотри внимательно за дорогой. Идет? – спросил я, стараясь говорить тихо. Я знал, что вел себя неправильно, но как и в случае с ее чтением, я просто, черт возьми, не знал, как ее научить. Она должна научиться этому дерьму, и в том, что она до сих пор этого не умеет, нет ее вины, но как, мать вашу, научить кого-то тому, что кажется для тебя элементарным?

– Хорошо, – тихо сказала она. Я кивнул и достал гребаный ремень, быстро пристегиваясь. Она глянула на меня с удивлением, а я горько улыбнулся, прежде чем махнуть ей рукой, просто указывая ей ехать дальше.

Она отпустила педаль тормоза и нажала на газ, возвращаясь на свою полосу и двигаясь вперед. Она подъехала к знаку "уступи дорогу", и тут меня осенило, что я не объяснил ей, что он означает. Только я открыл рот, чтобы заговорить, как было уже поздно, она пронеслась мимо этой хрени, даже не замедляясь. Я начал изрыгать проклятия, шины громко завизжали. Изабелла вскрикнула и ударила по тормозам, это было последнее, что стоило делать, машину начало заносить, я заорал и приказал ей снова нажать на газ. Машина выровнялась, и она снова стала смотреть на дорогу, со всей силы вцепившись в руль. Я с ужасом уставился на нее, замечая, как все ее тело трясется, а глаза наполняются слезами. Она, блядь, была напугана, и старалась сдерживаться, но я тут же почувствовал себя плохо, ведь это, нахрен, была моя вина. Потому что гребаный урок вождения не должен проходить так трагично, даже с тем, кто вообще ничего не знает о вождении.

– Сверни направо на парковку, – мягко сказал я, когда мы приблизились к продуктовому магазину. Она включила поворотник и, заехав на стоянку, нажала на тормоз – машина косо встала на разметке. Я потянулся к коробке переключения передач и нажал на "парковку". – Давай ты сделаешь перерыв, детка.

Она нерешительно глянула на меня и сделала, как я сказал. Она все еще сидела, крепко вцепившись в руль, так крепко, что, могу поклясться, едва не погнула эту хрень, все ее тело дрожало. Я приблизился и легонько погладил ее руку, с тяжелым вздохом. – Ты в порядке?

Она кивнула и по щеке скользнула слезинка, которую она так старалась сдержать. Она быстро отпустила руль и вытерла слезы. – Со мной все хорошо, – прошептала она, голос дрожал. Я вздохнул и, отстегнув ремень, обнял ее. Наклонившись, я отстегнул ее ремень и притянул Беллу к себе.

– Я просто все во много раз усложнил, прости, – промямлил я. Она, наконец, полностью отпустила руль и склонилась ко мне, чтобы я мог ее обнимать. Она кивнула, но не сказала ни слова. Я чувствовал, как трясется ее тело в моих руках, очевидно, она была напугана, и, черт возьми, я не мог ее винить. Должно быть, ее ошеломило случившееся. Я помнил собственное нетерпение, когда впервые оказался за рулем, я привык к машинам, я точно знал, что, блядь, должен был делать, но до сих пор немного нервничал, когда водил.

– Хочешь, я поведу домой? Думаю, братья лучше научат тебя этому дерьму, – сказал я, вздыхая. Она быстро отстранилась от меня, ее брови нахмурились.

– Почему, кстати, я вообще должна учиться? – спросила она. Я удивленно глянул на нее, прежде чем пожать плечами.

– Чтобы ты могла сама передвигаться, чтобы не полагаться на нас все время, – сказал я.

– То есть он опустит меня одну, к людям? – сконфуженно спросила она. Я пожал плечами.

– Наверное. По крайней мере, ты сможешь ездить в продуктовый магазин или еще в какое-нибудь дерьмо, верно? – спросил я, кивая в сторону магазина рядом с нами. – И мне не нужно будет ездить с тобой, будет намного легче, мать твою, если ты сможешь делать покупки в удобное для тебя время, да? И плюс, это полезный навык, ты оценишь это, когда мы выберемся из всей этой ситуации, и ты будешь свободна от этого дерьма.

Она уставилась на меня на пару мгновений, на лице застыло любопытное выражение. – Свободна? – переспросила она, нежно поглаживая меня по щеке. Она смотрела на меня, на ее губах появилась легкая улыбка, а на глаза снова навернулись слезы. Я улыбнулся и кивнул, наклоняясь и мягко ее целуя.

– Да, свободной. Ты и я вместе, не имеет значения, что для этого потребуется, – пробормотал я около ее губ. Она вернула мне сладкий поцелуй, ее пальцы нежно проследили щетину у меня на лице.

– Я люблю тебя, Эдвард, – сказала она, отодвигаясь. Я улыбнулся и кивнул.

– А я люблю тебя. Ti amo, la mia bella ragazza. Sempre. (Я люблю тебя, моя красивая девочка. Навсегда.) – Прошептал я. Ее улыбка стала шире, слезы полились по щекам. Я снова заставил ее плакать, но хотя бы в этот раз счастливыми слезами.

– Sempre, – ответила она, кивая головой. Она склонилась ко мне, и я прижался к ее губам, страстно целуя, мой язык скользнул ей в рот. Через минуту она, тяжело дыша, оторвалась, ее щеки заалели. – Я не хочу, чтобы кто-то другой учил меня водить, я хочу, чтобы это был ты.

Я тихо засмеялся. – Я должно быть офигенно хорошо целуюсь, если ты уже забыла о недавней катастрофе с твоим обучением, – игриво сказал я. Она засмеялась, покачивая головой.

– Мы вместе учимся, помнишь? Ты сказал, что мы все освоим вместе, и я верю, что так и будет, и вождение тоже к этому относится, – сказала она. Я улыбнулся, ее слова с новой силой всколыхнули мою любовь к ней, меня тронул тот факт, что она не хотела себе другого учителя, кроме меня. Потому что я хотел быть рядом на каждом этапе ее пути, без разницы, как это будет сложно. Мы оба выжили, и мы выживем и в нашей ситуации, и такое дерьмо, как вождение машины не станет исключением. Если она смогла выжить в рабстве, в плену, если я почти пережил смерть и потерю мамы, вместе, без сомнения, мы сможет пережить этот гребаный урок.

– Тогда отлично. Чистый лист, начинаем это дерьмо заново. Во-первых, когда ты подъезжаешь к желтому, притормози и остановись. Лучше перестраховаться, чем сожалеть, ты же знаешь…

Редактура: Lersha