~ * ~

– Как...? – начал было Эдвард, но покачал головой и в отчаянии провел рукой по волосам. – Я хочу сказать: твою мать, папа. Это же какая-то херня.
Я кивнул.
– Я знаю, сынок. Это слишком сложно понять.
– И именно поэтому она так чертовски отчаянно старалась спасти Изабеллу? Потому что она была там, и сама была такой же? – спросил он.
Я видел боль в его глазах, когда он смотрел на меня с мучительным выражением. Я знал, что ему трудно принять это, все, во что он верил, сейчас подвергалось сомнению. Я пошатнул его уверенность, и теперь он вынужден искать опору.
– Можно сказать и так. Твоя мать не была рождена рабыней, как Изабелла, но Элизабет знала, что ожидает Изабеллу. Когда мы встретились с ней, Изабелла еще совсем ничего не понимала и не знала о мире, ее окружающем. Она была такой невинной и наивной, и твоя мать хотела спасти ее до того, как ее сломают, – сказал я, качая головой. – Она не хотела, чтобы эта милая девочка пережила то же, что и она сама. Твоя мать знала, что не может стереть свое прошлое, но чувствовала, что, подарив этой маленькой девочке реальное будущее вдали от всего этого, она могла бы как-то наверстать упущенное.
– По той же причине она спасла Эмметта... что-то хорошее компенсирует что-то плохое. Она хотела спасти Эмметта, потому что он был плодом изнасилования, и она тоже была изнасилована и... – он запнулся и выражение ужаса мелькнуло на его лице. – Черт, нет. Боже, не смей говорить мне, что она была именно такой рабыней!
Мои глаза расширились от удивления, и я быстро мотнул головой.
– О, нет, совсем нет. Ее использовали для работы, – сказал я, не желая, чтобы он начал думать в этом направлении.
Мои слова успокоили его и, казалось, заставили немного расслабиться.
– В то время она подверглась нападению, но это сразу обнаружили и позаботились об этом.
– Позаботились? Так ты убил того ублюдка? – с нажимом спросил он.
Поколебавшись, я кивнул. Мне не пришлось делать это самому, но мой отец в то время был боссом, и он все устроил.

– Так вот почему ты не позволял нам увидеться с бабушкой?
Я уставился на него, не ожидая подобного вопроса.
– Что? – переспросил я.
Он покачал головой.
– Ты оставил бабушку в том доме в Чикаго и запретил нам видеться с ней и даже разговаривать. Почему? Ты боялся, что она, черт возьми, расскажет нам? Ты говорил, что она плохо отзывалась о маме, из-за того, что та была ирландкой, или все же из-за того, что она была рабыней?
Я пожал плечами.
– Бабушка была не в своем уме, Эдвард. Она так никогда и не приняла вашу мать, и я не хотел, чтобы вы слушали ее бред. Быть рабыней – уже достаточно плохо, но быть ирландкой и рабыней – в ее глазах было недопустимо. Ваш дед, к счастью, имел больше сострадания.
– Итак, она на самом деле была ирландкой? Я к тому, что хоть это-то, по крайней мере, правда? – спросил он.
– Да, она, действительно, была ирландкой. И к тому же, чистокровной. Она родилась в Ирландии, у девочки-подростка, которая не могла воспитать ее и поэтому бросила. Первые два года своей жизни Элизабет прожила в детском доме, после чего пара ирландцев из Америки усыновила ее. Она жила с семьей в округе Бриджпорт в Чикаго, пока ей не исполнилось шесть, и все это время она жила, как нормальные дети, и даже ходила в детский сад. Но ее приемный отец попал в неприятности, задолжав много денег одной ирландской банде, и не смог заплатить, тогда, как-то ночью, они украли Элизабет в качестве возмещения долга,– сказал я.
Он смотрел на меня с любопытством.

– И вот так она стала рабыней? Она была нормальной девочкой, которую, нахрен, похитили? И ее даже не искали? – спросил он, нахмурившись.
Я кивнул.
– Конечно, искали, но ты знаешь, сколько детей в этой стране пропадают без вести, Эдвард? Более двух тысяч детей каждый день. Твоя мама исчезла в 1971 году, за десять лет до учреждения Национального центра по делам пропавших и эксплуатируемых детей. Ее искали, но ее и след простыл, поэтому они занялись следующей пропавшей девочкой. У них не было ни Интернета, ни других вспомогательных инструментов для поиска, которых полным-полно сейчас. Все, что тогда было – сплетни, доносы, а когда разговоры о ее пропаже прекратились, то все стихло, будто она никогда и не существовала, – сказал я.
– А ее родители? – спросил он.
Я отрицательно покачал головой.
– Они так и не заплатили, даже после того, как забрали их дочь, так что их просто убили, – сказал я. – Некоторое время Элизабет провела в подвале одного дома, принадлежащего шайке ирландцев, но вскоре после того, как люди, у которых она жила, были убиты, ее доставили в Borgata и передавали из дома в дом, как прислугу, и в конечном итоге она оказалась у Эвансонов в Финиксе.
– И ты должен был ее освободить, – сказал он. – Как? Я имею в виду, кто поручился за нее?
– Я, – спокойно ответил я.
Он посмотрел на меня с недоумением, явно, не ожидая такого ответа.
– Непросто было их убедить, и никто не вступился бы за меня, так что это был единственный путь. Я пытался уговорить Алека сделать это, но он отказался, сказав, что это не его дело, и он не желает вмешиваться. Я вступил в мафию в день, когда мне исполнилось восемнадцать лет, и поручился за нее той же ночью. В то время она уже была относительно свободна, жила с Алеком и Эсме какое-то время, но после того, как я поручился за нее, она была вольна уйти со мной.
– Так просто? – спросил он.

Я горько усмехнулся.
– В этом нет ни хрена простого, Эдвард. Я испробовал все, что мог. После того, как на нее напали, я был просто в отчаянии, я даже хотел забрать ее и убежать, но это было бы полной катастрофой. Единственный способ, при котором твой дедушка позволил бы этому случиться – это если бы я присоединился к Borgata, и он проделал чертовски хорошую работу, чтобы убедить меня, что так будет лучше. Он убеждал, что это – единственный способ обеспечить безопасность Элизабет, единственный, позволяющий нам на самом деле быть вместе. Он так гордился мной, когда я согласился вступить в ряды организации, а это, поверь мне, происходило крайне редко. Наконец я сделал хоть что-то, что порадовало его. Наконец-то я оправдал имя Каллен, – горько сказал я, качая головой.
– Я, э-э... не знаю, – сказал Эдвард.
Я пожал плечами.
– Неважно. Все это уже кончено. Это все, что ты хотел узнать? Потому что я устал и, откровенно говоря, у меня нет сил продолжать, – бросил я с раздражением.
– Думаю, да. Блядь, я не знаю. Я до сих пор в шоке от этого дерьма, – сказал он. – А как насчет Эмметта и Джаспера?
Я вздохнул.
– Я скажу им, при первом же удобном случае. Они должны услышать это от меня, – добавил я. – Сказать или нет Изабелле, решать тебе.
– О да, и не думаю, что хорошая идея сделать это прямо сейчас. Я скажу ей… когда-нибудь... но только не сегодня, – пробормотал он. – У нее и так достаточно всякой херни на уме, а еще это.
– Да уж, представляю, – сказал я, бросая взгляд на все еще работающий ноутбук.
Оказалось, что она не переместилась ни на дюйм с тех пор, как я видел ее, что меня ничуть не удивило.
– Она старается приспособиться к информации о смерти матери, случившейся в то же самое время, как сама она обрела свободу. Жизнь ее матери закончилась именно тогда, когда ее – только начинается. Кстати, об этом...

Я отодвинул стул и открыл правый нижний ящик стола, вынул из него файлы, которые лежали сверху, и передал их Эдварду, который взял их очень осторожно.
– Что это? – спросил он с любопытством.
– Все документы на Изабеллу, ее паспорт и наследственная информация. Пройдет некоторое время, прежде чем утрясется вопрос с имуществом Свонов, но адвокат подписал, что она будет назначена единственным наследником. Никто, разумеется, не станет этого оспаривать, потому что у Свонов более нет никаких родственников, но мы должны выждать из соображения приличий, – сказал я. – Алек разбирается со всем, но это займет несколько месяцев.
– Так она, на самом деле, получит все? – спросил он. – Я знал, что он подписал бумаги и все такое, но ни секунды не думал, что он и вправду сдохнет. Я имею в виду, что он был охеренно гадким уродом, но полагал, что он доживет лет до ста восьми, чтобы только помучить нас всех.
Я улыбнулся и покачал головой.
– Да, она получит все. Все земли Свонов, их дом, деньги... также она, фактически, станет владелицей всех рабов в соответствии с нашим кодексом поведения, но, знаешь... мы посчитали, что это было бы неразумно.
– Да, – он согласился. – Это был бы капец – передать ей рабов. Это все равно, что пощечина.
Произнеся эти слова, он прищурился и посмотрел на меня с подозрением. Какое-то время он молчал, но я точно знал, что он размышлял, выражение его лица подтверждало мою догадку. Иногда он может быть таким предсказуемым.
– Просто скажи это, Эдвард, – позвал я.
– Каким же охеренно бесчувственным ты должен быть, чтобы делать всю ту херню, что ты сделал за свою жизнь! – выпалил он. – Владеть долбаными людьми после того, как моя мать сама прошла через это дерьмо?! Ей бы, блядь, было стыдно за тебя!

Его слова ранили, но я сохранил видимость спокойствия, борясь с желанием грубо ответить ему.
– Ей было бы стыдно, но, уверяю тебя, у меня были хорошие намерения. Нонна сама вызвалась приехать со мной сюда многие годы назад, проведя всю жизнь с семьей Аро. Он сказал, что она уже слишком стара и хотел избавиться от нее, и я ее спас ей жизнь, забрав к себе. После ее смерти я не намеревался обзаводиться еще рабами, но Джеймс опередил меня и, заручившись поддержкой Аро, буквально навязал мне Джанет. Я взял ее с неохотой, и я знаю, что убить ее было неправильно, но она была для нас угрозой, и у меня не было выбора. А Изабелла... ну, ты знаешь, почему я купил Изабеллу, – я замолк и посмотрел на него. – Знаю, что я порой совершал ужасные поступки, и твоя мать не была бы счастлива со мной, но, как бы ни хотел, я не могу повернуть время вспять.
– Да, и, как я уже говорил ранее, я не единственный, кому ты должен сознаться в этом дерьме, – процедил он с раздражением в голосе. – Ты должен, блядь, извиниться перед ней.
Я сердито вздохнул.
– Может быть, когда-нибудь я решусь... разумеется, после того, как ты скажешь ей правду. Мои извинения за то, что я сделал, не будут иметь никакого смысла, если она не будет знать за что.
– Что ж, сейчас, действительно, охеренно неподходящее время, – согласился он. – Последнее, что ей теперь нужно – это чувство вины за то, что случилось с моей матерью. Ей и без того хватает, из-за чего переживать.

Я кивнул.
– Значит, когда-нибудь, – сказал я, снова бросая взгляд на ноутбук. – Ты не сможешь вечно утаивать это от нее, если хочешь сохранить ваши отношения. На следующий день после того, как купил ее, я сказал ей, что когда-нибудь объясню, почему выбрал именно ее. И будет лучше, если она услышит это от тебя. Я на самом деле думаю, что это она должна услышать от тебя... потому что, Эдвард, в конце концов, она все узнает, и ей будет не так больно, если правда будет исходить от тебя. Если она будет знать, что ты в порядке и по-прежнему любишь ее. Ты не захочешь, чтобы она узнала обо всем каким-то другим способом.
– Я знаю, – просто сказал он.
Некоторое время мы сидели молча, потом я откашлялся и взглянул на него.
– Кстати, как ты? Я ведь так ни разу и не спросил, как ты справляешься со всем этим. Я знаю, ты был занят тем, что разбирался во всем, что случилось с твоей матерью, но как ты справляешься с тем, что произошло в Финиксе? – спросил я с любопытством.
Он пожал плечами и в отчаянии провел рукой по волосам.
– Черт, не знаю... Я старался не думать об этом. Я не впервые увидел, как кто-то умирает, но это дерьмо было просто охренительным – видеть, как Алек... ну ты понимаешь. И, Христос, видеть ее мать... Я до сих пор не могу поверить в это дерьмо, – бормотал он.
– Это большое несчастье, но ей сейчас лучше. Что касается двух других, не могу сказать, что я огорчен тем, что они мертвы, – сказал я. – Если ты хочешь поговорить об этом, я готов выслушать.
– Да, хорошо, спасибо, но нет, – промямлил он. – Я бы предпочел, черт возьми, забыть об этом.
– Понимаю, – ответил я. – Но если ты изменишь свое решение, я буду тут. Я никогда не был рядом, когда был тебе нужен, и я сожалею, поэтому если тебе когда-либо будет нужно выговориться, то я здесь, чтобы выслушать.
– Да, – пробормотал он, – фиг с ним.
– Что ты планируешь на день рождения Изабеллы? – спросил я с любопытством.
– Проклятье, не знаю, – сказал он, пожав плечами. – Она сказала, что не хочет ничего или, по крайней мере, ничего грандиозного, но я чувствую себя подонком, что мы не празднуем ее рождение. Я ведь даже не знаю, сколько ей лет. Я знаю, что на самом деле ей семнадцать, но какой возраст ты нарисовал в документах?
Я улыбнулся.
– По закону ей девятнадцать. Мы исходили из того, что, когда я забрал ее к себе, она уже была восемнадцатилетней.
– Девятнадцать, – повторил он, ухмыляясь. – Так я встречаюсь с женщиной старше себя.
Я беззаботно рассмеялся.
– Думаю, можно и так сказать. И Изабелла никогда раньше не отмечала свой день рождения, поэтому не удивительно, что она не хочет праздновать его после всего, что произошло.
– Да, я, наверное, просто свожу ее на ужин или что-нибудь в этом роде. Я подумывал о поездке в Сиэттл на ночь, если ты не против, – пробормотал он.
– Мне не из-за чего возражать, – ответил я, помотав головой. – Она – свободная девушка. Она может жить в моем доме столько, сколько захочет, но она также и вольна делать, что захочет.
– Это самое лучшее из всего, что ей когда-либо дарили, – тихо сказал он, после чего ухмыльнулся. – Уверен, что этот подарок – номер один.
Я засмеялся.
– Это не подарок, Эдвард. Я просто даю ей то, на что она имело право все время, то, что принадлежит ей по закону, – я замолчал. – Ты... э-э, ты хотя бы знаешь, чем она занимается сейчас?
Он вздохнул и снова взглянул на часы на стене.
– Спит, – сказал он с сомнением в голосе. – В смысле, она спала, когда я оставил ее.
Я кивнул и повернул ноутбук экраном к нему. Он взглянул на него и сощурился, чтобы получше разглядеть. Изабелла по-прежнему сидела в кресле, уставясь в темноту.
– Что за херня? – пробормотал он.
Я вздохнул.

– Она сидит там каждую ночь. Когда ты уходишь из спальни, она выходит следом за тобой. И сидит там часами, а когда ты, наконец, поднимаешься наверх, она кидается обратно в спальню, чтобы успеть оказаться там раньше тебя, – рассказал я. – Когда ты в школе, она читает и ходит туда-сюда по дому, как призрак. Она не ест, не смотрит телевизор, ни с кем вообще не общается. Она просто... где-то там.
Он долго смотрел на экран, потом взглянул на меня с явным непониманием в глазах.
– Серьезно? – спросил он.
Я кивнул.
– Да. Ты был настолько поглощен этим дерьмом, что даже не заметил, как ушла в себя Изабелла. Я знаю, что она улыбается тебе и, когда ты рядом, ведет себя так, будто все хорошо, но стоит только тебе отвернуться, она удирает в библиотеку. Она замыкается в себе, и с каждым днем ее состояние только усугубляется, – сказал я. – Я не знаю, является ли причиной всему ее мама, но она отдаляется.
Он недоуменно моргнул и снова уставился на экран.
– Черт, – пробормотал он, явно не зная, что сказать.
Он смотрел на онлайн-изображение Изабеллы в библиотеке, а я вздохнул, надеясь, что до него дойдет важность этого.
– Спокойной ночи, сын.
Я отвернулся от него и взялся за ручку, сосредоточившись на горе документов перед собой. Он вздохнул и вышел из комнаты без лишних слов. Я снова взглянул на ноутбук и наблюдал за тем, как он тихо прокрался в библиотеку, замер у входа и посмотрел на Изабеллу. Когда она повернула голову и увидела его, возникшее в комнате напряжение стало почти осязаемо. Он сказал ей что-то, и она кивнула, убрала книгу с колен и вышла из библиотеки, не сказав ему ни слова. Я видел, что его губы шевелились, а рукой он снова вцепился себе в волосы – очевидно, ругался вполголоса, что она ушла от него.

Я взглянул на часы и увидел, что время перевалило за полночь. То есть официально наступило тринадцатое сентября... ровно год с того дня, когда я вошел в дом Свонов и увидел испуганные глаза ребенка, которого покупал, и ровно тринадцать лет с момента, когда в последний раз ее увидела Элизабет. На самом деле, именно тринадцать лет назад она и познакомилась с Эдвардом, когда они были всего лишь наивными детьми, не знающими ужасов этого мира.
Жаль, что мы не могли вернуться в те дни, когда оба они были разрушены реалиями жизни. Их жизни были большим паззлом, рассыпавшимся на тысячи кусочков, и сейчас они отчаянно пытаются собрать их и сложить все вместе. Я лишь надеялся, что когда они закончат, все частицы будут на месте, и не останется ни одного темного пятна где-нибудь посередине, недостающего куска, дыры, которую ничто не сможет заполнить.

Ах, как я уже говорил, я слишком устал и не способен на интеллектуальные размышления. Я был измучен, руки тряслись, глаза горели, а тело требовало отдыха, но мой разум все еще цеплялся за это. Мой мозг хотел покоя... но без Элизабет я не смогу его обрести. Без нее в моем паззле всегда недоставало главного куска.

14 февраля 1983

– Карлайл, – тихо позвала она и лицом уткнулась мне в шею, а рукой нежно гладила меня по голой груди.
Ее пальцы вызывали покалывание в моем теле, и от этого ощущения сердце начинало биться с перебоями.
– Да, Лиззи? – так же тихо спросил я, обнимая ее.
Мы лежали в постели, одеяло скрывало наши обнаженные тела.
– Я люблю тебя, – прошептала она.
Я улыбнулся и, наклонившись, поцеловал ее в макушку.
– Я тоже люблю тебя, – ответил я. – Я потрачу остаток своей жизни на то, чтобы любить тебя.
Она посмотрела на меня и улыбнулась, ее лицо практически светилось от счастья. Это было потрясающе – увидеть ее такой.
– Знаешь, сегодня может зайти Алек, – сказала она. – Я не держу на него зла. Все, что произошло со мной, это не его вина. Он – твоя семья, и...
– Наша, – прервал я ее.
Она замолчала, и, взглянув на меня, нахмурилась.
– Наша, Лиззи. Он – наша семья.
Она мягко улыбнулась и кивнула.
– Наша семья,– повторила она. – Он должен был прийти на свадьбу.
Я вздохнул.
– Должен был, но не пришел. Мы не можем изменить прошлое, а это уже случилось. У нас вся жизнь впереди, и нет смысла зацикливаться на том дерьме, которое мы не можем изменить.
– Вся жизнь, – тихо повторила она.
– Да, целая жизнь. Которую я не могу представить без тебя. Ты нужна мне, Элизабет. Я не могу жить без тебя, и если когда-нибудь наступит день, что я буду вынужден... э... ну...
Она засмеялась и снова опустила голову, зарываясь носом мне в шею.
– Ну… что?
– Ну... я буду просто вести обратный отсчет дней до того чертова момента, когда воссоединюсь с тобой. Судьба, помнишь? – спросил я.
Она согласно промычала и закрыла глаза.
– Судьба, – прошептала она.

Редактура: Lersha

Источник: http://robsten.ru/forum/19-1061-1