Глава 12

- Хочешь познакомиться с моими детьми?

Я ошеломленно смотрю на него.

- А можно? Это безопасно для них?

Он кивает, и мы продолжаем идти по коридору.

- Да, все в порядке. К ним постоянно приходят посетители, а еще мы приглашаем для них артистов, клоунов, певцов. Дети с высоким риском инфекции находятся в другой части крыла. Хотя тебе придется довольно тщательно вымыть руки.

Он ведет меня к двойным распашным дверям, над которыми написано "Детская онкология", и сквозь стекла я вижу ярко окрашенные стены с декоративными фресками.

- Ты точно уверена? - спрашивает он меня, и я киваю. - Они выглядят больными, Из. У них нет волос, запавшие глаза и все такое. Я не стану винить тебя, - это похоже на то, что он каким-то странным образом испытывает меня, проверяя, смогу ли я справиться с тем, с чем ему приходится жить.

- Я совершенно уверена. Я хотела бы с ними познакомиться, - улыбнувшись, он кивает и отводит меня к умывальникам, где показывает, как правильно надо мыть руки, одновременно жалуясь, что некоторые люди быстро ополаскивают руки с антибактериальным мылом и называют это «тщательно». Я посмеиваюсь над его ворчанием, и он смеется в ответ, а затем просит воспользоваться еще и дезинфицирующим средством.

Я немного нервничаю, когда мы, пройдя по коридору, сворачиваем в большое помещение. Здесь стоят детские стулья и столы, усыпанные головоломками и играми. У дальней стены перед телевизором расположено несколько маленьких кроватей, но только одна из них занята. Похоже, что маленький мальчик заснул во время просмотра «Спанч Боба»; его мать, как я полагаю, читает рядом с ним книгу. Когда мы заходим в комнату, она улыбается Манчу.

За одним из столов медсестра, и двое детей играют в «Chutes and Ladders» (п.п.: американская детская настольная игра «Горы и лестницы»).

Манчу был прав. Эти дети выглядят больными; их лысые головы, тени под глазами, худенькие фигурки и прозрачная кожа не оставляют в этом никаких сомнений. Хотя вы бы никогда не сказали этого, глядя на их яркие улыбки, расцветающие при виде Манчу.

- Доктор Каллен! - громко говорит мальчик. - Медсестра Лиза проигрывает!

- Это потому, что Майкл мошенничает, - игриво парирует медсестра, вскидывая руки в воздух, как будто она раздражена.

- Это не правда, - протестует он.

- Еще какая правда! - маленькая девочка в розовой шапочке присоединяется к их словестной баталии, а затем поворачивается к Манчу, одаривая его широкой улыбкой.

Она поднимает свои ручки вверх, делает ими жест "дай мне", и Манчу тут же приседает, словно между ними это так заведено. Сейчас он находится ниже ее, сидящей на стульчике.

Он наклоняется вперед, ее ручки приближаются к его лицу и, схватив с двух сторон за усы, она слегка подергивает их, отчего его голова двигается вперед и назад.

- Когда я вырасту, я выйду замуж за мальчика с усами, - говорит она Манчу, и я чувствую, как к моим глазам подступают слезы.

Слегка отвернувшись, чтобы они этого не увидели, я слышу, как он отвечает ей, что в один прекрасный день она осчастливит какого-нибудь парня, и шутит, что это лучше не откладывать в долгий ящик.

Я чувствую его руку на своем плече. Я даже не поняла, что он поднялся, и, чтобы никто не смог нас услышать, тихо спрашивает, в порядке ли я.

Я киваю головой и смотрю на него; его глаза печальны.

- Тебе нельзя делать этого здесь, - сжимая мое плечо, умоляюще шепчет он, словно это и так достаточно трудно для всех. Я смотрю на мать спящего мальчика; она тоже смотрит на меня сочувствующим взглядом.

Я киваю и делаю глубокий вдох. Манчу разворачивается, и в одно мгновение его печальное по моей вине настроение сменяется весельем.

- Эй, ребята, это моя подруга, Иззи. Иззи, это Майкл, он - ярый фанат «Звездных войн», - Манчу указывает на мальчика, играющего в настольную игру, а затем переводит взгляд на девочку. - А это - Кайла, она любит все розовое. Медсестра Лиза у нас присматривает за ребятами, - она улыбается мне в знак приветствия, и Манчу продолжает: - Вон там – Бобби. Когда он не спит, то сильно бушует, - он улыбается маме Бобби и представляет ее мне как миссис Капелли.

Я приветствую всех, и когда Майкл и Кайла просят меня присоединиться к ним, чтобы поиграть в «Chutes and Ladders», я хватаю маленький стульчик и присаживаюсь за стол.

- Давненько я не играла в эту игру. Вам придется напомнить мне правила, - говорю я им, и они тут же начинают одновременно тараторить, перекрикивая друг друга и подробно объясняя мне условия игры, словно я идиотка. Я смеюсь и поднимаю взгляд на Манчу, который смотрит на меня с нечитаемым выражением на лице.

***

- Все-таки хорошо, что мы не встречаемся, - говорю я Манчу, выходя вместе с ним из здания, после того как он захватил свою куртку, забив на заполнение медицинских карт.

- Да? Почему? – ведя меня через дверь, он нежно касается рукой моей поясницы, посылая по моей спине покалывающие ощущения.

- Похоже, что ты занят, - усмехаюсь я, и он смеется в ответ.

- Да ну, она любит меня только за усы, - мы идем через парковку; он следует за мной к моей машине.

- Так вот почему ты не сбриваешь их? – шучу я.

- Вообще-то, да.

Я останавливаюсь у машины и, обернувшись, вижу на его лице смущение. Таким я его еще не видела.

- Это мило.

Он тут же разрушает этот трогательный момент, ударяя себя кулаком в грудь и потягиваясь.

- Да, милый – это про меня. Нежно-сладкий, как шоколадный торт, - глядя на меня, усмехается он.

- Ты можешь выдавать себя за кого угодно, Манчу, но я раскусила твою тайную личность.

Он делает шаг ко мне и кладет руки на мою талию.

- Хм… возможно, я позволю тебе помочь мне с подготовкой моего наряда супергероя.

- А кто сказал, что ты герой? Я вижу тебя больше плохим парнем.

- О, я могу быть очень, очень плохим, - он наклоняется, утыкаясь носом мне в шею, и я напоминаю себе, что мы находимся на его работе, и это возвращает меня в реальность.

Я напрягаюсь и отворачиваю лицо в сторону.

- Наверно, мы не должны делать это прямо сейчас.

Я чувствую, как он замирает, а затем отводит от меня руки и делает шаг назад.

- Прости, ты права. Итак, увидимся завтра утром, - в одно мгновение его игривое настроение испаряется и заменяется серьезным.

- Да, конечно. Завтра будешь в деловом костюме? – несмотря на то, что я сама стала причиной его холодности, я прячу свое разочарование за шуткой и начинаю возиться с ключами.

- Да, это же пятница.

- Так все же, чем особенна пятница? – спрашиваю я, нажав кнопку разблокировки замков.

Он вздыхает.

- По пятницам я встречаюсь с новыми пациентами.

Я в замешательстве.

- Ох. Ты заставил меня поверить, что пятница является для тебя самым худшим днем.

Я вспоминаю, как он говорил, что единственное, что скрашивает его дерьмовые пятницы, это возможность видеться со мной по утрам, и еще вспоминаю тот день, когда он пришел в бар, выглядя так, словно потерял своего щенка.

Он многозначительно смотрит на меня, надеясь, что я пойму сама, но потом сдается и отвечает:

- Что означают для меня новые пациенты, профессор?

И тут меня осеняет.

- Новые пациенты для тебя означают...

- Да. Диагнозы и прогнозы. Нельзя назвать день легким, когда есть очень большая вероятность того, что тебе придется сказать кому-то, что у их ребенка есть очень небольшой шанс, независимо от прилагаемых мной усилий.

Я чувствую себя виноватой.

- Если бы я знала, то не вела бы себя с тобой так каждую пятницу...

- Не надо, - он резко прерывает меня. - Не говори этого, - огонь в его глазах гаснет, и вместо него я вижу намек на отчаяние. - Мне нужна моя дерзкая ковбойша Иззи.

Я киваю и сажусь в свою машину. Улыбаясь, он закрывает за мной дверь, и я наблюдаю, как он удаляется в сторону припаркованного BMW.

Слишком долго я смотрю ему вслед, не находя в себе сил отрицать, что мне понравилось, когда он сказал «моя».

***

- Если я не ошибаюсь, то у меня все еще есть право на три вопроса, - Манчу ставит чашку на стол и, вытащив стул, садится напротив меня. Он желает доброго утра Мими, которая кажется поглощенной своей книгой, но быстро отвечает ему «привет» и продолжает читать дальше.

Я смотрю на его темно-синий костюм в тонкую полоску, и мне трудно поверить, что, впервые встретившись с ним, я не нашла его привлекательным в такой одежде.

- Мы так и не определились, имелось ли у тебя право на шесть или семь вопросов. Я настаиваю на шести.

Раздумывая, он прищуривается и, в конце концов, соглашается.

- Хорошо, я прощу тебе тот один, но в следующий раз, когда ты, гм… - он быстро смотрит на Мими, и я удивлена, что он сдерживается и не выбалтывает информацию о моих оргазмах, - заКОНЧИШЬ рядом со мной оттого, что я что-то сказал или сделал, это будет считаться моей заслугой.

Мне нравится командный тон в его голосе, так что я сдаюсь, но и сама прошу кое-что в ответ.

- Ты ведь понимаешь, что у меня меньше шансов получить право на личные вопросы, не так ли? - он смеется и кивает. – Ну, тогда я присвою себе право воспользоваться тем вопросом, от которого ты только что отказался, так что теперь я могу задать тебе два вопроса, - усмехаюсь я, довольная собой.

- Прекрасно. Спрашивай.

- Что за фишка с итальянским? – от воспоминаний о том, как, прикасаясь ко мне, он с идеальным акцентом шептал на ухо иностранные слова, в моем теле начинает бушевать кровь.

Его улыбка становится дьявольской.

- Тебе понравилось?

- Думаю, ты и сам знаешь, что мой ответ положительный, - мне кажется, я могла бы кончить от одного его голоса.

- Родители моей матери родом из Италии, и она сама родилась там. Мы навещали их каждое лето, и мои бабушка и дедушка практически не говорили на английском. Когда Маргарет заболела, мы, естественно, прекратили ездить туда. После того, как сестра умерла, меня отправили в Италию на все лето. Я проводил время со своей большой семьей, говоря лишь на итальянском. Находясь вдали от родины, я понял, что это время подействовало на меня исцеляюще, - он делает паузу, вспоминая. – Тем летом я стал свободно говорить на итальянском. Более колоритным фразам меня научил мой дядя, - он шевелит бровями, и это напоминает мне о лежащей в моем портфеле бумажке.

- У меня есть часть «б» к этому вопросу, - я достаю записку, которую нашу с собой, и объясняю: - Я записала слова так, как запомнила, после того как ты ушел… ну, из кабинета Эммета той ночью, - мои щеки краснеют, и я быстро поднимаю взгляд и вижу понимающую ухмылку на его лице. - По-видимому, я записала все неправильно, поскольку, попробовав перевести ее с помощью Google Translate, поняла, что ее содержание не имеет никакого смысла.

Я подсовываю ему листок, и он читает мою ужасную фонетическую интерпретацию.

- Хорошая попытка, но я сказал: Bella. Mi piace sentirti venire mentre sono dentro di te.

Я многозначительно смотрю на него, ожидая перевода. Он оглядывает меня и понижает голос; чувство собственничества отображается на его лице. Опершись на локти, он наклоняется вперед и снова начинает говорить.

- Буквально это означает: «Красивая. Мне нравится чувствовать, как ты кончаешь в тот момент, когда я нахожусь внутри тебя».

Я громко сглатываю и забираю бумажку с центра стола, куда он ее положил.

- Ах, тогда ладно.

Действительно, как еще я могу на это ответить.

***

Влетев в мой лекционный зал, Тори практически сбивает меня с ног.

- Иззи! Представляешь, у меня есть спутник для свадьб!

- Это здорово! И кто этот счастливчик?

- Тут вот в чем дело… я надеюсь, что ты не расстроишься. Вероятно, я должна была сначала спросить тебя. Боже, я надеюсь, ты не рассердишься! - она смотрит на меня с озабоченным выражением на лице.

- Почему я должна расстраиваться? – мне сразу представляется, что она увидела меня с Манчу в кофейне или где-то еще и решила приударить за ним, но я быстро прогоняю эту мысль. Потом я думаю, что она говорит об Эммете, но он сказал мне, что ходил на свидание с Роуз и очень хотел бы увидеться с ней снова.

- Это Джеймс, - она смотрит на меня с беспокойством в глазах, ожидая моей реакции.

Мои брови взлетают вверх.

- Джеймс? Правда? Я думаю, что это здорово! Как..?

На ее симпатичном личике отражается чувство облегчения.

- Ну, в последнее время ты много времени проводила в больнице, поэтому в твое отсутствие мы обедали и часто зависали вместе.

- Я думаю, это прекрасно. Действительно. Он - хороший парень.

- Да, он стал менее застенчивым, на самом деле, он очень смешной, - ее глаза сияют, когда она говорит о Джеймсе; за этим забавно наблюдать.

- Что ж, поздравляю, вы отлично проведете время вместе. Я уверена в этом.

Быстро обняв меня, она вылетает из зала как раз в тот момент, когда начинают прибывать мои студенты. Я привожу в порядок свои записи и готовлю все необходимое, пока они занимают свои места и вытаскивают из сумок ноутбуки и тетради.

Я занимаю одну из небольших аудиторий на кафедре социологии; в этой группе у меня тридцать пять студентов, что, по-моему, просто идеально. Я считаю, чем меньше группа, тем проще создать легкую обстановку для обучения. У студентов тогда появляется возможность свободно думать и рассуждать, что действительно иногда порождает довольно интересные дискуссии.

В этой аудитории есть возвышение, но оно придает мне какую-то напыщенность, поэтому я предпочитаю вести лекции, облокотившись на свой письменный стол, который находится в передней части помещения. Я занимаю свое место и начинаю занятие; это третья из четырех запланированных лекций по сексуальным отклонениям, после которых последуют темы о преступном поведении, религиозных меньшинствах с упором на менталитет культа, и в завершении мы обсудим тему общественного порицания зависимости.

- Итак, давайте поговорим о фантазиях. Что считается нормальной и здоровой сексуальной фантазией, а что более темной и менее приемлемой? – я обвожу взглядом группу в ожидании их версий, и чуть не роняю из рук свой iPad.

На заднем ряду, за студентами, пытаясь вписаться в окружение, сидит Манчу. На нем нет костюма; он одет в обычную толстовку и джинсы, и в этой одежде его с легкостью можно принять за студента. Я не знаю, пытался ли он остаться незамеченным, но когда он видит мое удивленное выражение, то, усмехнувшись, скрещивает руки на груди и поудобнее устраивается в кресле.

На мгновение я чувствую себя в полной растерянности и прошу Лизу повторить то, что она только что сказала, но уже скоро моя любовь к этому курсу берет верх над смущением, которое я испытываю из-за того, что Манчу видит меня в деле, и с энтузиазмом присоединяюсь к дискуссии о фантазиях об изнасиловании. Я спрашиваю Лизу, почему, по ее мнению, более половины женщин колледжа, опрошенных во время исследования Дональда Страссберга в 1998 году, признались, что они об этом фантазируют.

Девушка прокашливается и начинает говорить.

- Фантазия позволяет избежать социально порождаемое чувство вины. Женщина не несет ответственность за ее сексуальные желания и поведение.

Я соглашаюсь с ее основной оценкой и продолжаю, добавляя свои собственные факты.

- Исследования Моро и Фоллинштада в 1978 году совпадают с твоей гипотезой. Они выявили, что женщины с высоким уровнем сексуальной вины (п.п.: самобичевание индивида за нарушение социально приемлемых норм, относящихся к сексуальному поведению) более склонны к фантазиям о подчинении, о доминировании над ними и желании ощутить себя беспомощной.

Один из моих студентов - Дэвид, у которого всегда быстро находится ответный аргумент, смотрит в ноутбук и сообщает, что, исследования Пеллетье и Герольда, напротив, обнаружили иные взаимосвязи и влияние чувства вины, заявив, что женщины с фантазиями о принуждениях имеют более положительное отношение к выражению сексуальности.

Мы обсуждаем различные выводы и статистику, и, как всегда, занятие переходит в свободное общение; студенты обсуждают, какие чувства испытывают мужчины – вину или удовольствие, принимая участие в фантазии женщины об изнасиловании. Я практически уверена, что Манчу заговорит, но, к счастью, он серьезно воспринимает мою работу.

- Давайте копнем немного глубже. Что получит для себя женщина, участвуя в подобного рода фантазии? Я думаю, справедливо будет сказать, что никто из нас не хотел бы быть изнасилованной. Тогда что же делает эту фантазию столь привлекательной? - я сажусь на стол и слушаю своих студентов.

- Табу. Это не то, чего вы должны хотеть, именно это и делает фантазию более захватывающей, - Линдси, сидящая в первом ряду, поворачивается к остальной части группы, донося до них свое мнение. - Для некоторых женщин удовольствие будет заключаться в том, что ее насильно удерживают. Вас лишают возможности двигаться и делают с вами все, что угодно; но при этом вы не будете чувствовать себя жертвой, потому что сами дали согласие на воплощение этой игры.

- Значит, это нормально – желать быть «изнасилованной» в стенах своей собственной спальни? – спрашивает Дэвид.

Сью поддерживает Линдси, обращаясь к Дэвиду.

- За дверью собственной спальни нормально всё. Я согласна с тем, что сказала Линдси, но хотела бы добавить, что, участвуя в такой фантазии, вы, в общем-то, отказываетесь от контроля. Именно этого вы и пытаетесь добиться.

Я вспоминаю слова, которые сказал Манчу, когда мы находились в бассейне, что мне нравится контроль в баре, но я его легко передаю ему во время секса. Мои внутренности сжимаются, и я думаю о том, что лучше бы он посетил мою лекцию об игромании.

Я продолжаю.

- Хорошо, давайте посмотрим на это с другой стороны. Если ваша подруга скажет вам, что хочет, чтобы вы были грубым и взяли ее силой, что вы о ней подумаете? Вы поддержите ее фантазию и тоже насладитесь ею, или задумаетесь о том, не псих ли она? - я использую воздушные кавычки, произнося слово «псих», чем вызываю смех.

- Я бы, скорее всего, задался вопросом, что происходит у нее в голове, - говорит Патрик с заднего ряда. Он сидит перед Манчу, поэтому я вынуждена смотреть в этом направлении.

Интересно, а что он думает обо всем этом. Возможно, я воспользуюсь одним из положенных мне вопросов и спрошу его позже.

- Хорошо, ребята, а какие последствия могут возникнуть для мужчины, если он осуществит ее фантазию?

- Нет, если мужчина и женщина вместе хотят этого, то оба что-то получают от этой фантазии, - заявляет Линдси.

- Если парень силой берет женщину, что это о нем говорит? А что, если по итогу ему это слишком сильно понравится? - Дэвид обращается к Линдси, продолжая обсуждение. – Ты хотела бы встречаться с парнем, который не прочь взять тебя подобным образом, вне зависимости от того фантазия это или нет?

Для меня не является проблемой открыто говорить об интимных вещах с моими студентами, если разговор того стоит, но я стараюсь не распространяться о своей личной заинтересованности в половых актах с принуждением. Я пытаюсь лишь в общих чертах высказать свое мнение, отлично зная, что Манчу прислушивается к каждому моему слову.

- А может, это просто говорит этом, что он хочет воплотить ее желания, что старается угодить ей; и, находясь в безопасности стен собственного дома, почему он должен чувствовать себя виноватым, если это то, чего она хочет?

Я намеренно не смотрю на Манчу оставшуюся часть лекции, и когда она подходит к концу, студенты записывают задание на следующую неделю. Я собираю вещи и навожу порядок в портфеле, когда вижу, что кто-то стоит перед моим столом.

- Я очень впечатлен, профессор.

Подняв взгляд, я совсем не удивляюсь, видя перед собой Манчу, и принимаю его комплимент.

- Спасибо. Я рада, что тебе понравилось.

- Понравилось – не то слово, - он понижает голос, - Я надеюсь, что твои студенты не знают тебя столь близко, как я. Твое волнение из-за темы лекции исходило от тебя волнами.

Я оставляю его предположение без комментария и запрещаю себе представлять то, как мы с Манчу участвуем в подобного рода фантазии.

- Почему ты здесь?

- Я хотел посмотреть, насколько ты хороша в своей работе, - улыбается он.

- Серьезно? - я закатываю глаза и начинаю двигаться к выходу.

Он продолжает, словно я ничего не сказала, и следует за мной.

- И еще. Я не смогу увидеться с тобой позже.

- Ох. Ладно, - я хочу спросить почему, но мне не хочется, чтобы он понял, как я разочарована, особенно после такой лекции. Придется ехать домой и по дороге захватить фильм в прокате.

- Одну субботу в месяц у меня приемные часы, - объясняет он. Дойдя до своего кабинета, я останавливаюсь и разворачиваюсь к нему.

- Ну, тогда хорошего тебе дня.

Вдруг ситуация становится неловкой; я не знаю, что мне сказать. Должна ли я попросить его встретиться со мной завтра? Или мне подождать, пока он сам это предложит?

Я вытаскиваю ключи, и в каком-то смысле ожидаю, пока он сам мне скажет, когда мы снова увидимся, но он просто говорит «пока», и я наблюдаю, как он идет по коридору к выходу. У меня такое чувство, будто я целую вечность смотрю, как он удаляется.

Но так же я понимаю, что и сама не останавливаю его. Я почти готова погнаться за ним, чтобы спросить, когда мы снова встретимся, но, струсив, вхожу в свой офис, чтобы привести в порядок бумаги.

Перевод: koblyktet
Редакция: mened,Maria77