Глава 8

Когда я возвращаюсь в бар растрепанной и в легком трансе, Энджи признается, что это она сказала Манчу, где меня найти. У нее навязчивая романтическая идея, что он хотел удивить меня, обнять и поцеловать, и она надеялась, что я сдамся и захочу с ним встречаться. Думаю, глядя на мой внешний вид, Энджи понимает, что это превратилось в нечто большее. Я называю ее предательницей, но она, кажется, не обижается. И это понятно, так как моя широкая улыбка обесценивает любые мои угрозы.

Оставшуюся часть вечера Манчу нигде не видно. Должна признать, меня возбудило его неожиданное нападение с целью подарить мне оргазм и внезапность, с которой он ушел. Я была заинтригована фразой, произнесенной им на итальянском языке, и жалею, что мне не хватило ума спросить его, что она означает. Я пыталась записать ее на листке бумаги, но не уверена, что воспроизвела ее верно. Давайте будем честными, я была в полутрансе в тот момент.

Однако меня опять смутил его сладкий поцелуй. Это было не в первый раз, когда он проявил по отношению ко мне нежность, и я задавалась вопросом, к чему это. Его сексуальное превосходство и высокомерие не сочетались с таким поведением.

Понятно лишь то, что эти две стороны его характера заставляют меня растекаться лужицей от желания.

***

Во вторник утром мне звонит Элис; обычно она болтлива, но не сейчас. Прошла неделя с тех пор, как мы разговаривали. Я интересуюсь, что у нее нового, и прошу прощения за то, что пропала. Она, как хороший друг, винит себя, что сама не позвонила, чтобы рассказать мне о происходящем.

Элис лишь успевает сказать о том, как все быстро завертелось, и я сразу понимаю, что это далеко не простой дружеский звонок.

Когда в четверг у Тимми неожиданно началась рвота, Элис сразу же повела его к доктору Адамс, которого серьезно обеспокоил этот новый симптом и продолжающаяся слабость. Как объясняет Элис, при дальнейшем осмотре врач обнаружил, что с момента последнего обследования мальчик много потерял в весе, и это явилось еще одним поводом для переживания. Рвота также была волнительным и противоречивым симптомом, поскольку у ребенка отсутствовал аппетит. Врач назначил несколько тестов, которые он незамедлительно и сделал.

Элис рассказывает, что анализы крови и мочи показали присутствие атипичных клеток, и что они с Джаспером быстро повели Тимми на компьютерную томографию и рентген. Сканирование показало наличие уплотнения в почке, и они сразу же сделали биопсию.

Мое сердце сжимается от этих новостей, и я тяжело падаю на диван, крепко держа в руке телефонную трубку. Прежде чем я успеваю совсем развалиться на кусочки, Элис просит меня, чтобы я пошла с ней в офис доктора О’Мэлли и присмотрела за мальчиками. Она не знает, будут ли они снова осматривать Тимми, но скорее всего, их с Джаспером вызовут на беседу к врачу, когда будут готовы все результаты. Я сразу же соглашаюсь и звоню в университет, чтобы отменить свои занятия во второй половине дня.

Я не могу справится с нервами и заранее приезжаю в Детскую больницу имени Монро Карелла Младшего, которая находится рядом с Медицинским центром Вандербильта, недалеко от моего университета. Я не особо удивляюсь, когда вижу, что Элис и Джаспер уже там.

Я подхожу к ним и сразу же притягиваю Элис в свои объятия, обнимая Джаспера другой рукой. Элис выпускает нервный смешок и просит меня успокоиться, пока она снова не начала реветь. Я слушаюсь ее и, пожав ручку Тимми, иду к Томми, который играет на столе с набором игрушек «Паровозик Томас».

Я осматриваю красиво оформленный офис; все окрашено в яркие цвета и выглядит радостно; телевизор в углу показывает мультфильмы. Везде игрушки и маленькие детские стульчики, с нарисованными на них жучками и цветами. Это создает обманчивый эффект веселого места, где диагностируют серьезные заболевания. На табличке, прикрепленной к двери кабинета, написаны имена двух врачей-партнеров, оба хирурга - гематолог и онколог. Я стараюсь не думать о том, что все это может означать, и сосредоточено толкаю свой паровоз на гору, чтобы разгрузить груз, который Томми поставил на один из моих вагонов.

Услышав, как открывается дверь кабинета, мы одновременно поднимаем взгляды и видим медсестру, симпатичную блондинку, которая сообщает Элис и Джасперу, что доктор О'Мэлли готов с ними встретиться. Я поднимаюсь и иду к Тимми. Обняв его, я притягиваю его к своему боку, одарив его родителей уверенной улыбкой.

Я стараюсь вести себя беззаботно - читаю ребятам книгу чрезмерно веселым голосом, в то время как мои внутренности тревожно скручиваются. Я стараюсь не думать «а что, если», и мои мысли разбегаются, когда в приемную входит маленькая девочка со своей мамой; вокруг ее головы завязан красивый шарф, а большие голубые глаза теряются на фоне огромных теней вокруг них.

Я уже достаточно взрослая, чтобы знать, что делает с людьми химиотерапия, но видеть ее последствия на маленьком ребенке - просто душераздирающе. Я стараюсь взять себя в руки и одаряю улыбкой усталую маму, которая улыбается мне в ответ и присаживается рядом с нами.

Через несколько минут дверь кабинета снова открывается. Я ожидаю увидеть там медсестру, и поэтому, когда я поднимаю взгляд, воздух покидает мои легкие, а сердце начинает бешено громыхать от открывшегося передо мной зрелища.

Вместо медсестры я вижу в дверях Манчу, с ног до головы одетого в голубую хирургическую форму.

Моя челюсть встречается с полом, пока я наблюдаю за тем, как он идет к маленькой девочке и приседает, чтобы оказаться с ней на одном уровне.

- Молли! Как себя чувствует сегодня моя любимая пациентка? - говорит он взволнованным голосом и одаряет ее широкой улыбкой.

- Я в порядке, доктор Каллен. У меня есть новый щенок, - Молли поднимает мягкую игрушку, которую она крепко прижимала к себе, и передает ее Манчу.

- С виду этот щенок очень опрятный, и я уверен, что он очень веселый. Только не позволяй ему мочиться на пол, - усмехается он и гладит щенка по голове, прежде чем отдать его девочке.

Она хватает его и смеется.

- Не говорите глупостей. Это не настоящий щенок. Мама говорит, что у меня не будет настоящего, пока не поправлюсь.

Манчу обменивается взглядом с ее матерью, а затем отвечает, что он и не догадался, что этот щенок не настоящий, порадовав этим маленькую девочку.

- Медсестра Роуз сейчас придет за тобой, и мы начнем твое лечение, ладно? - он встает и начинает пятиться к двери.

- Хорошо.

Раскрыв рот, я продолжаю ошеломленно пялиться на него, и в тот момент, как он поворачивается к двери, его взгляд падает в мою сторону. Я вижу, как он спотыкается, и как расширяются его глаза, но он так же быстро берет себя в руки и заходит в дверь, через которую появился.

Я чувствую, как начинают потеть мои подмышки; все мысли в голове кажутся вязкими. Я прилагаю максимум усилий, чтобы не показать, как этот момент меня потряс, и продолжаю читать мальчикам книгу, хотя и немного рассеяно.

Через какое-то время появляется медсестра Роуз и зовет Молли, которая берет маму за руку и идет к двери. Несколько минут в офисе все спокойно и тихо; через стеклянную перегородку я наблюдаю, как Роуз подходит к столу секретаря. Она стоит, обмениваясь какими-то папками с девушкой на ресепшене, а потом подходит Манчу и начинает говорить с ними обоими. Он смотрит через стекло в мою сторону, и наши глаза встречаются. Я уверена, что в моих все еще отражается шок, а его кажутся лишенными всяческих эмоций. Он продолжает разговор и, взглянув на меня еще раз, исчезает из моего поля зрения.

Я начинаю озираться в поисках визитной карточки или отметки в журнале и, наконец, вижу на столе листок, надпись на котором гласит:

Доктор Гаррет О'Мэлли. Детский хирург

Доктор Эдвард Каллен. Детский онколог

Твою мать.

***

Возвратившись в квартиру Элис и Джаспера, чтобы обсудить все в деталях, я забываю об этом происшествии и думаю лишь о диагнозе Тимми. Как только Джаспер забирает мальчиков, чтобы поиграть в их комнате, Элис начинает плакать и рассказывает мне о разговоре с доктором.

- Это называется опухоль Вильмса (п.п.: опухоль Вильмса или нефробласто́ма - высокозлокачественная эмбриональная опухоль, происходящая из развивающихся тканей почек. Заболевание является наиболее частым злокачественным новообразованием мочеполового тракта у детей). Они считают, что это генетическая форма рака, но не могут напрямую проследить ее от Джаспера или от меня. У меня была тетя, у которой обнаружили рак молочной железы, но я не знаю, - всхлипывая, вздыхает она. - О, боже, это заболевание распространено среди близнецов, поэтому они хотят проверить и Томми, как можно быстрее, - она закрывает лицо ладонями и наклоняется вперед, прижимаясь к коленям.

Дрожащим голосом она продолжает вводить меня в курс дела. Хирургическая операция по удалению опухоли запланирована на конец этой недели. Элис также объясняет, что вероятность успеха - если рак не распространился на близлежащие ткани или лимфатические узлы - высока. Возможно, им придется удалить почку целиком, но они не могут сказать наверняка, пока не начнут операцию. Если не обнаружится других раковых клеток, то, кроме удаления, больше ничего не потребуется, и Тимми сможет жить с одной почкой и половинкой другой, или же только с одной, если придется удалить весь орган.

- Рак. Мой ребенок болен раком, - плачет Элис, и я крепко обнимаю ее.

- Эти прогнозы звучат очень даже хорошо, давай не будем забегать вперед. Я рада, что все происходит так быстро, - я думаю о той маленькой девочке в офисе и качаю головой, прогоняя подальше мысли о том, что мой маленький Тимми может выглядеть подобным образом.

Я глажу Элис по спине, пока мы обсуждаем, как и когда будут обследовать Томми, и я клянусь, что каждую секунду буду рядом с ней, в чем бы она не нуждалась. Какое-то время мы просто сидим, обняв друг друга. Потом она вытирает слезы с лица и, надев счастливую улыбку, зовет своих мальчиков вниз, предлагая им на ужин мороженое; это единственное, что может попытаться съесть Тимми.

***

Когда я толкаю дверь кофейни, держа в руке латте, она неожиданно открывается слишком легко, и я понимаю, что кто-то одновременно со мной открыл ее со стороны улицы. Я начинаю извиняться за то, что никого не заметила, но, подняв взгляд, оказываюсь лицом к лицу с Манчу.

Простите, доктором Манчу.

Он открывает рот, но я проскальзываю мимо, ощущая себя ошеломленной и не зная, что сказать.

Я чувствую его руку на своем плече и одаряю его тяжелым взглядом, пока он не убирает ее.

- Ты не зайдешь внутрь, чтобы посидеть со мной? Пожалуйста… - просит он.

- Почему ты не поправил меня? – спрашиваю я, не двигаясь с места. Я не могу определить, какие во мне бушуют чувства: то ли я расстроена потому, что он обманул меня, то ли потому, что проигнорировал, увидев в приемной.

Он вздыхает.

- Не могла бы ты присесть со мной? - его глаза выглядят уставшими, подрывая мою решимость, поэтому я киваю и иду к нашему обычному столику в задней части зала. Я приветствую мисс Любопытную Варвару и бросаю свой портфель на стоящий рядом стул.

Я удивлена, увидев, что он тоже садится, не заказав себе кофе.

- Итак... – не придумав ничего лучше, я начинаю возиться с пустым пакетиком из-под сахара, оставленным на столе, внимательно рассматривая его, словно это какой-то потерянный артефакт.

- Я не лгал, поэтому ты не имеешь права чувствовать себя обиженной.

Я удивлена его резким тоном.

- Ты сказал, что работаешь бухгалтером, - отвечаю я, небрежно пожимая плечами.

- Я никогда этого не говорил. Ты сама сделала такое предположение.

Я резко поднимаю взгляд и начинаю протестовать.

Он обрывает меня на полуслове.

- Да, ты сама предположила. Я ни разу не говорил тебе, кем работаю.

Я мысленно возвращаюсь к нашим беседам и шуткам о собраниях очкариков, к моему рассказу Энджи о том, что мои художества привели бы его любящее калькулятор тело к остановке сердца, нашему разговору про то, что бухгалтера не могут владеть мотоциклами, и понимаю, что он прав.

- Хорошо, ты не говорил этого. Но и не поправил меня, - указываю я.

Он кивает головой.

- Нет, не поправил.

Мой взгляд становится мягче, и я продолжаю.

- Почему ты хотел, чтобы я думала, что ты занимаешься чем-то другим? То, что ты делаешь - удивительно. Я не могу представить себе, сколько сил требует работа, которая каждый день разбивает твое сердце. Простое ожидание в этой приемной чуть не убило меня.

- Я делаю то, что должен, - говорит он, будто это не такое уж большое дело.

- Ты спасаешь детей, - говорю я, не понимая его скрытности.

- И некоторых теряю. Я не чудотворец, - сдержанно отвечает он.

- Для кого-то ты такой, - я тянусь рукой, чтобы прикоснуться к его ладони, и удивляюсь, когда он отстраняется.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но передумывает. После короткой паузы, он говорит, не глядя на меня.

- Мне нравилось, что ты думала, будто я - бухгалтер. Я смог увидеть настоящую тебя, такую дерзкую ковбойшу.

- Я не понимаю. Какое это имеет отношение к тому, чем ты зарабатываешь на жизнь? - я убираю свою отвергнутую руку и кладу ее себе на колени.

- Даже сейчас, когда мы начали обсуждать мою профессию, все твое поведение по отношению ко мне изменилось. Ты никогда бы не простила мне эту так называемую ложь, узнав, что я - дантист, - он поднимает горящие глаза, встречаясь со мной взглядом. - Каждая женщина, с которой я знакомлюсь, узнав, что я - детский онколог, смотрит на меня сочувствующим взглядом и возводит меня на пьедестал. Я становлюсь отцом их будущих детей еще прежде, чем они успевают узнать меня получше, - выплевывает он, сердито глядя на меня.

Он делает глубокий вдох и медленно выдыхает.

- Впервые за долгое время я наслаждался общением с женщиной, которая бросила мне вызов и сражалась со мной. Не той, которая считает, что я хожу по воде.

Я хмуро смотрю на него, слушая эти слова, и чувствую, что начинаю сердиться на его и на снова показавшую голову самовлюбленность.

- Как ты смеешь предполагать, что я хочу, чтобы ты стал отцом моих детей только из-за твоей профессии. Я думала, что дала тебе ясно понять, что не хочу отношений. Это не изменилось.

Он недоверчиво смеется и качает головой, глядя на стол. Его предположения начинают раздражать меня. Я невозмутимо отвечаю.

- Если честно, то я бы предпочла не знать, чем ты занимаешься. Я бы хотела продолжать думать, что ты - высокомерный мудак, а не кто-то, имеющий сердце. Это облегчило бы мне жизнь, - мое артериальное давление поднимается, и я делаю вдох, продолжая: – Я тоже наслаждалась нашим общением, пока ты не решил, что я не достаточно умна, чтобы быть со мной честным. На самом деле, вся эта беседа лишила меня какого-либо удовольствия и возбуждения, - я сожалею об этих словах в ту же секунду, как только произношу их, но будь я проклята, если признаюсь в этом. Я лгу, просто позволяя своей гордости говорить за себя.

От выражения его лица мой живот болезненно скручивается, а мой пульс резко убыстряется. Лишила возбуждения? Черт, нет! От одного взгляда на то, как он сердится на меня, мои интимные места сладко покалывает.

Мы сидим в тишине и сморим друг на друга, скрестив руки на груди; два самых упрямых человека на свете.

- Тогда я полагаю, что это конец, профессор. Приятно было познакомиться, - на мгновение безразличие в его взгляде исчезает, а черты лица наполняются печалью. Но так же быстро он берет себя в руки, и в его глаза возвращается равнодушие. Он встает и оборачивается к пожилой женщине, постоянно сидящей рядом с нами, которая знает уже слишком много. – Мне жаль, что вы стали свидетелем этого разговора, могу я купить вам чашку кофе, чтобы загладить вину?

Я поднимаю взгляд и вижу, что она хмурится. Отрицательно покачав головой, она благодарит его.

Он начинает двигаться к выходу, но останавливается и, повернув голову и прищурившись, смотрит на меня через плечо.

- Ты возбуждаешь меня, как никто и никогда прежде. Мне жаль услышать, что для тебя это больше не так.

Я и мисс Любопытная Варвара сидим в оцепенении, наблюдая, как он быстро и уверенно идет к двери и выходит из кофейни.

- Для профессора, ты и в самом деле глупая, - я слышу рядом с собой ее голос.

***

Судя по всему, безразличный взгляд, которым он одарил меня при прощании, не был притворством. Представьте себе охватившее меня уныние, когда тем же вечером в пятницу он не появился в баре у Эммета.

Перевод: koblyktet
Редакция: mened,Maria77