Я бы хотела вернуться на маленькую веранду в тот вечер, но не могла. Паника по поводу моей неуклюжести в общении охватила меня. Вместо этого я бросила еще один последний взгляд на мальчика с длинными ресницами и плечами, к которым так хотела прикоснуться хотя бы кончиком пальцев, и прошла в комнату, которую мы с Джаспером делили в доме у озера, чтобы найти утешение на страницах зачитанной книги. 

Моя мама вернулась к гостям, нашим новым соседям на берегу этого озера, не вторгаясь в мое пространство. Она знала, что мне нужно побыть одной. Мама всегда тонко чувствовала потребности каждого из нас. 

Я читала и перечитывала некоторые из моих любимых книг так много раз, что могла воспроизвести всю историю в своей голове, и часто делала это, но не в тот вечер. Тогда я просто смотрела на чернила, заполнившие желтевшие страницы, и думала о мальчике. 

Заснула с пустым желудком, ворочаясь при мыслях о его руке, коснувшейся моего запястья под водой. Его прикосновение было восхитительно, но этой ночью во сне я ощущала себя более жадной. В моем сне его руки делали вещи, которые я в то время еще не испытывала наяву. Мне снилось то, о чем я только читала в некоторых старых маминых книгах в мягкой обложке. Румянец вспыхивал на моих щеках от названий и обложек романов, которые нравились моей матери, и мой глаз все чаще и чаще падал на них к концу моего первого года в старшей школе. Я тайком брала их из ее тумбочки, когда возвращалась домой из школы, и клала на место, когда мама приходила домой и начинала готовить ужин. Слог в них был чувственным и рваным, в отличие от ритмичной прозы, которая мне обычно нравилась, но что-то в этих описаниях казалось захватывающим и запретным для моего смущенного подросткового ума. 

В тот первый день, когда я встретила Эдварда Каллена, некоторые из этих чувственных, пронизывающих электричеством, слов кружили в моих мыслях и снах, в ту же ночь у озера, летом перед вторым классом в старшей школе. 

На следующее утро я снова натянула синее бикини, очень надеясь, что Эдварду нравится синий, и поспешила на пристань пораньше. По пути захватила банан и медленно очистила его, пока сидела, свесив ноги с пирса. На озере было тихо, только птицы щебетали, и несколько рыбацких лодок виднелось вдали, но в основном, в тот час мир окутывала тишина. Я откусила банан в своей руке и испуганно вздрогнула, когда услышала ласковый смех позади себя. Повернув голову со ртом набитым бананом, я автоматически сглотнула. 

- Ничего себе, ты должно быть голодна, - поддразнил он. 

Сзади меня стоял Эдвард в длинных шортах с голым торсом, как ни в чем не бывало. Я не думаю, что он с самого начала имел хотя бы малейшее представление, как действительно влиял на меня, или если все же имел, то не подавал вида. 

- Э-э. Да, думаю, - я была не в курсе, что кто-то смотрит на меня, и чертовски голодна из-за пропущенного ужина накануне вечером. 

- Можно я присяду? Или ты хочешь доесть свой банан в одиночестве? – уголок его рта изогнулся, и все, о чем я могла думать, - это его губы. 

Они выглядели вполне способными на то, что я даже не смела себе представить. 

- Нет. Я уже закончила, - ответила я. 

- Что, ты даже не собираешься доесть последний кусочек? - посмотрел он на банан в моих руках, но его глаза скользнули по моим голым ногам - я заметила. Его взгляд был теплее, чем утреннее солнце, он обжигал мою кожу. 

- Э-э. Нет? – ответила я снова, но это походило больше на вопрос. Я была взволнована. 

Что со мной сделал этот мальчик? Мое сердце выскакивало из груди, кожа горела, в теле появилось странное томление. Я чувствовала тех самых бабочек в животе. 

- Можно мне? - спросил он. 

- Конечно, - пожала я плечами, протянув ему недоеденный банан, и его пальцы коснулись моей дрожащей руки. Он взял кусочек и отправил его в рот, и я почти растаяла. 

Он только что съел мой недоеденный банан. В его рту оказалось что-то, что только что было у меня во рту. Мой язык извивался за моими губами, и он жаждал встречи с его языком. Мне захотелось поцеловать его. Никогда не целовалась с мальчиком, и до этого момента у меня никогда не было желания сделать это, но на том пирсе на заре нового дня, я желала многие вещи. 

- Итак, Белла, ты любишь бананы и синий цвет. Что еще ты откроешь мне сегодня? - Эдвард дразнил меня своим игривым тоном, полностью пленяя мой юный разум. 

Мгновение я просто смотрела на него. Потом он улыбнулся и кивнул головой, придавая мне смелости для ответа. 

- Да, я, э-э… люблю фрукты, но мой любимый цвет не синий. Я, ммм... люблю зеленый. 

Понятия не имела, почему сказала это. Боже, я была такой идиоткой. Произнося слово «зеленый», заглядывая в глубину его блестящих глаз, я поняла, что попала в беду. 

- Фрукты… да, фрукты - это здорово. Зеленый, хм? - он разрезал ногой теплую темную гладь озера, посмотрев вниз. 

- Да, - «как твои глаза» - хотела ляпнуть я, но к счастью не сделала этого. 

Вместо этого опустила ноги в воду, повторяя его движения, бесцельно уставившись в никуда. Мои внутренности гудели, и я могла чувствовать рядом со мной очевидную мужскую энергетику, словно пульсирующую от него волнами. 

- Да, - выдохнул он. 

- И чтооооо это вы двое здесь делаете? - голос Джаспера поразил нас обоих, и я повернулась, а Эдвард, оттолкнувшись от края, спрыгнул в озеро. 

Не останавливаясь, Джаспер нырнул в воду, принимая вызов Эдварда. 

Я наблюдала за каждым гребком Эдварда, его мускулистые плечи и руки взлетали над поверхностью воды и снова погружались в озеро, когда он оставил моего брата далеко позади себя на пути к невидимому финишу. 

- Ладно! Ладно, ты победил! – задохнулся Джаспер в поражении. 

Эдвард замедлился и повернулся, откидывая волосы со своего лица, его глаза нашли мои. Его задумчивость всегда пленяла меня, хотя я и открыла для себя истинные причины этого намного позже. 

Джаспер повернулся и закричал: 

- Хэй, прыгай сюда, Беллз! Или ты собираешься печься на солнце весь день? 

- Да. Я иду. - Я прыгнула в озеро, и это было странно - осознавать, что Эдвард тоже в нем был. 

Мы делили одну воду. Озеро ласкало обнаженную кожу его груди, и я купалась в восторге от этого маленького факта. Что было смешно. Может быть, я слишком много читала? 

Ребята гонялись друг за другом и дурачились, но все, что делал Эдвард, завораживало меня. Мы гуляли, загорали и плавали целый день. Папа даже разрешил Джасперу взять нашу старую лодку, хотя мы уплыли не далеко. Я постоянно купалась в мыслях об Эдварде, независимо от того, кто еще был рядом со мной. 

Следующие несколько дней прошли почти так же. Каждое утро мы просыпались и встречались на пирсе. Обычно мы с Эдвардом приходили туда раньше Джаспера. Каждое утро, выбирая различные фрукты, я отдавала Эдварду мой последний кусочек, находя это удивительно приятным - что он никогда не отказывался. 

- Кислое или сладкое? 

Меня сводила с ума кажущаяся легкость, с которой он говорил. 

- Хм? 

Он кивнул, указывая на зеленое яблоко в моей руке. 

- О, мм. Кислое. 

- Хм, - хмыкнул он. 

- Что? Ты не хочешь его? 

- Я этого не говорила. 

Он потянулся за наполовину съеденным фруктом, и наши руки встретились, глаза обменялись немым взглядом – взглядом, который мне не удалось расшифровать. 

- О. 

То, как он откусил кусочек яблока своими идеально белыми зубами, прожевал с вежливо закрытым ртом и проглотил его, в результате чего кадык дернулся вверх и вниз, ввело меня восторг, граничащий с исступлением. Я посмотрела в сторону, когда его мягкий смех согрел мои внутренности - опьяняя меня еще больше. 

Джаспер присоединялся к нам и разрушал невидимую увлекательную связь, которой наслаждался мой разум. И тогда мы трое опять говорили, смеялись и плавали весь день до темноты. Иногда мы катались на лодке или водных лыжах, ныряли с пирса, но мы были неразлучны, мы - трое. 

Наши родители тоже сдружились, общались и катались на лодках, наслаждаясь маминой «Маргаритой» вечерами. Потом мы все готовили и ужинали вместе. Иногда в нашем домике, а иногда и в особняке. Я ела слишком мало в любом из этих мест, но наслаждалась созерцанием того, как Эдвард поглощает пищу в огромных количествах - за двоих. Этот парень точно может есть всегда, а я могу смотреть. 

Однажды вечером, примерно через неделю нашего отпуска, мы должны были ужинать у Калленов, и я с Джаспером, прихватив все необходимое для салата, отправились туда на несколько минут раньше родителей, по настоянию нашей мамы. Она была тише, чем обычно, но я была настолько заворожена этим мальчиком, что мой язык отказывался разговаривать. 

После доставки еды на кухню, где крутилась Эсме, Эдвард пригласил нас в свою комнату, чтобы поболтать несколько минут, пока не пришло время ужина. Глаза Джаспера расширились от размеров комнаты Эдварда в его «доме у озера». Я полагаю, что мои глаза выглядели так же, независимо от размеров, его комната привела меня в восторг, потому что принадлежала Эдварду. 

У нас дома были собственные спальни, конечно, но они и наполовину не были похожи на комнату Эдварда. В домике у озера у нас были только две спальни и одна ванная комната, и мы с Джаспером жили вместе в маленькой комнате с двумя односпальными кроватями, но это нисколько не стесняло нас и даже нравилось, ведь здесь мы отдыхали. 

Тем не менее, особняк Калленов у озера больше походил на фешенебельный курорт, комната Эдварда была оснащена такой техникой, которой мы никогда не видели раньше. 

- Хм. Итак, вот моя комната, - его волосы были еще влажными после дня, проведенного на озере, Эдвард засунул руки глубоко в карманы и пожал плечами. 

Он выглядел безупречно, стоя там в выцветшей серой футболке и оливковых шортах, которые низко сидели на его бедрах. 

Джаспер был очарован блестящей черной игровой приставкой в комнате, прыгнул на кровать, плюхнувшись на живот. 

- Чувак! Это бомба! Какие игры у тебя есть? – продолжал тараторить Джаспер себе под нос, разглядывая «Nintendo 64» и загружая какую-то непонятную игру. 

Мои глаза ни на миг не отрывались от Эдварда, когда он присел рядом с Джаспером. 

Когда глаза цвета сочной травы посмотрели прямо на меня, я улыбнулась. Эдвард улыбнулся в ответ. 

Вскоре я оглядела другие предметы в комнате, надеясь узнать больше о предмете моей первой официальной влюбленности – мальчике на берегу озера, и чтобы немного успокоить свои нервы рядом с ним. 

Первое, что я заметила, это стены, покрашенные в цвет морской волны и заполненные эскизами, выполненными углем, и рисунками людей и мест. Они были удивительно яркими и подробными. Его выцветшие черные конверсы стояли в углу, но вдруг беспорядочный ритм и странные слова песни, доносящейся из колонок, привлекли мое внимание. Я никогда не слышала такой музыки раньше. Джаспер предпочитал музыку с грубым ритмом и «коварными ударными», как он говорил. Я не так интересовалась музыкой, пока Эдвард не научил меня. 

- Твоя музыка, э-э... - начала я. 

Эдвард повернул голову в мою сторону, ожидая моей оценки, и его язык выглянул из-за губ и затянул его нижнюю губу между зубами. Он отпустил ее, когда Джаспер прервал мою затянувшуюся паузу: 

- … утомляет. Чувак, выруби ее. Достаточно этого дерьма. Как насчет «Nine Inch Nails» - «The Perfect Drug», парень? Вот это музыка. 

Джаспер оторвался от игры с блеском в глазах, смело бросив прямой взгляд на Эдварда. Взгляд, о котором я не осмеливалась даже думать тогда. 

Голос Эсме прервал нас, позвав на ужин, и нам пришлось покинуть комнату, которую я уже полюбила. 

Мы все сидели за столом в их шикарном доме у озера и ели крабов, кукурузу, теплый хлеб и салат. Мой аппетит ненадолго вернулся, польстившись на свежие морепродукты с густым сливочным соусом. Это было не то, что мы ели часто. 

Мои глаза постоянно искали Эдварда и его губы, когда он ел. Боже, как я любила его губы. 

После обеда папа и Карлайл вышли на улицу, а я помогала маме и Эсме на кухне, в то время как Джаспер и Эдвард поднялись наверх. Я отчаянно хотела вернуться в комнату Эдварда, в его личное пространство. В комнате пахло им, его аромат казался таким зрелым, он пах парфюмом, который я никогда не встречала до этого. Серые простыни, выбившиеся из-под покрывала на его постели, как бы приглашали, манили меня. Они казались мягкими, к ним хотелось прикоснуться, в то время когда мы слушали музыку, которую он любит. Мои мысли блуждали, как это часто бывало, только теперь я, наконец, обнаружила истинную причину вечного потока мыслей у меня в голове. Это Эдвард. 

- Белла, почему бы тебе не пойти к мальчикам? Узнай, хотят ли они торт. Я сделала шоколадный, твой любимый, - улыбнулась мама, погладив мою щеку и задержавшись на ней в нежном прикосновении. Ее голубые глаза на мгновение встретились с моими глазами; и я жалею, что тогда не сказала ей, как сильно люблю ее. Вместо этого я помчалась наверх по лестнице, чтобы поймать другой взгляд - того мальчика, который ускорял биение моего сердца и заставлял бабочек метаться в моем животе. 

Я услышала их через дверь. Не знаю, что заставило меня красться, но я это сделала. И бесстыдно подслушала их разговор. 

- Серьезно, «Radiohead» - это классно. Расширь свой кругозор, расширь свои интересы, Джас. 

- Да брось! Слушай, цыпочки любят гитары и голос, пронизанный сексом. Это делает их горячими. Поверь мне, у меня дома есть гаражная группа. Мы там зажигаем, - ответил Джаспер. 

Я вспыхнула всеми оттенками красного от раздражения на комментарий Джаспера. Не хотела думать о разгоряченных цыпочках и Эдварде в одном и том же предложении. Никогда. Конечно, у Джаспера была группа (они полный отстой), но предполагаю, что доля правды в этом была. Все мои подруги считали Джаса горячим. Хотя я не уверена, что оглушительный шум, который они пытались воспроизводить на своих инструментах, имел отношение к музыке, но с другой стороны, что я об этом знала? Я не могла не задуматься об Эдварде, играющем в своей комнате: что бы это ни было, это бы приковало мой интерес. Я вдруг стала чувствовать привычные вещи совсем иначе, с тех пор как встретила его. 

- Джаспер, музыка – это что-то только мое, и я не нуждаюсь в ней для того, чтобы попасть в трусики девушки. 

Слова Эдварда пустили мурашки по спине, его пылкая уверенность растопила мое здравомыслие, и низкий тон его голоса, произносящий вещи, о которых я только мечтала, разгорячили мою плоть. 

- Нет? Вот дерьмо. Итак, ты на каком музыкальном инструменте играешь? 

- Да. Гитара и фортепиано, - Эдвард почти прошептал. 

- Чувак! Ты должен позволить нам когда-нибудь услышать, как ты играешь. Возможно, мы могли бы устроить джем-сейшн? 

- Только если ты изменишь своему дерьмовому вкусу в музыке, - Эдвард рассмеялся; и мелодичные вибрации его голоса даже сквозь закрытую дверь послали по мне очередную волну желания. 

- Придется расширить свой кругозор, друг. 

Эдвард еще раз тихо усмехнулся после комментария Джаспера. Тогда мой брат задал вопрос, ответ на который я тоже хотела знать: 

- Так у тебя была девушка там, откуда ты родом? 

- В Чикаго? Нет, - его ответ был кратким, и голос звучал странно, но Джаспер, казалось, не замечал этого. 

- Классно. Потому что озеро привлекает толпы девчонок летом, так что нет никакой нехватки в цыпочках в стрингах рядом с водой. Особенно ближе к четвертому июня (ПП: День независимости в США). Я становлюсь склонным к патриотизму, когда они надевают свои звездно-полосатые купальники. Ох, эти звезды на купальниках столько раз были моей погибелью. Если ты понимаешь, что я имею в виду? 

Эдвард ничего не ответил, насколько смогла расслышать, прислонившись ухом к двери и затаив дыхание, но я не вернулась в его комнату в тот вечер. Вместо этого я пробралась обратно вниз и съела большой кусок шоколадного торта в одиночку, прежде чем вернулась в нашу хижину. У меня не было стрингов и купальника в цвет флага. 

Чикаго большой город. Мальчик, который ласково тянул согласные, был из большого города и переехал в небольшой городок на Северо-Западе страны, прямо посреди нигде. «Туда, где ему суждено блистать, - подумала я. – И так, безусловно, и будет».