Глава 9. Первый поцелуй

- Рене, я не думаю, что это хорошая идея. 

- Чарли, ей пятнадцать. Он - хороший мальчик. Позволь ему пригласить ее. Она нуждается в этом. Пожалуйста. 

Я подслушала, как мои родители обсуждали предстоящий концерт, на который пригласил меня Эдвард; и сказать, что папа был недоволен - чертовское преуменьшение. Они с мамой спорили больше часа, пока я взад и вперед ходила по гостиной. 

Позвонили в дверь, и я бросилась открывать ее, благодарная этому отвлечению, пока не поняла, что это грозит только еще большим искушением. 

- Эдвард? 

- Сегодня понедельник, и мы, кажется, разминулись в школе, так что я решил рискнуть и попробовать застать тебя дома. 

Я улыбнулась, но эта улыбка угрожала разорвать мое лицо. 

- Заходи. 

- Я принес CD, - показал он его, как будто это был дар богов. Для меня почти так и было. 

- Белла! – позвала мама, спускаясь по лестнице. - О, Эдвард, привет. 

- Миссис Свон, рад вас видеть. 

Мой отец был в двух шагах позади нее. 

- Эдвард, - только и сказал папа, растягивая его имя на слоги, и, казалось, что он не в особом восторге от его присутствия в тот момент. 

- Здравствуйте, мистер Свон. 

Эдвард шагнул вперед, чтобы пожать руку папы, когда мама отошла в сторону. Если я хорошо знаю своего отца, то он, вероятно, дал ему такое крепкое рукопожатие, чтобы показать, каков он на деле. 

- Кажется, ты как раз вовремя, Эдвард. Мы спускались вниз, чтобы сказать Белле, что разрешаем ей пойти на концерт с тобой в эти выходные, но вы должны вернуться до полуночи. 

- Чарли, мы обсуждали это, - мама посмотрела на отца таким взглядом, который говорил, что она не шутит; и хотя она не часто пользовалась им, когда это происходило, мы все слушались. 

- Прекрасно. В час, но ни минутой позже. Меня не волнует, во сколько этот концерт заканчивается. Ты вернешь ее под мой кров к часу. Понял? 

- Да, сэр, - Эдвард выглядел настолько очаровательно, когда так серьезно отвечал моему отцу. 

Я была ошеломлена таким поворотом событий, однако просто стояла там, пока моя мама укутала меня в свои объятия. 

- Я хочу, чтобы ты весело провела время, Белла. Концерт – хороший повод, наслаждайся этим со своим милым мальчиком, - прошептала она мне на ухо. 

Мой милый мальчик? Я не думала, что он был «моим» милым мальчиком, хотя отчаянно желала этого. 

Поездка в город заняла чуть менее двух часов от безымянного городка, в котором мы жили; и находиться с Эдвардом в его машине – наедине два часа - стало для меня поглощающим, большим, чем я могла вынести. Я вспомнила совет мамы: наслаждаться моментом, когда такой приходит, и я смаковала каждую секунду той поездки. 

- Ну, и что ты думаешь о «Verve»? 

- Хм, они хорошие. Я думаю. 

- У них просто потрясающий звук, словно шум океана, который сливается с гитарой солиста. Они удивительны. Скажи это, - он перевел на меня свои зеленые глаза с небольшой ухмылкой на губах, и я была потеряна. 

- Они удивительные, - прошептала я. Хотя не была уверена, что он услышал меня, и что я говорила о группе. 

То, как Эдвард говорил о любимой музыке, заставляло меня улыбаться. Звук его голоса и энтузиазм, с которым он говорил, стали еще одной вещью, которая мне в нем нравилась. 

- Я знал, что ты их полюбишь. Ты будешь любить их всю жизнь, - сказал он с беззаботной усмешкой. 

Я наблюдала, как его длинные ноги нажимали на педали вместе с движением руки, когда он переключал передачи. Не могла оторвать глаз от его пальцев, обхвативших рычаг коробки передач. Его руки завораживали меня, как и все остальное в нем. 

- Что? 

- Ничего. 

- Врешь. Что такое, Белла? - Он всегда будто был в моей голове. 

- Смотрю, как ты переключаешь передачи... 

- Ты не умеешь управляться с «палкой»? (ПП: сленговое название рычага переключения коробки передач, во втором значении употребляется для обозначения полового члена)

Согласно покачала головой. 

- Я только окончила курсы вождения, и скоро получу свою лицензию, но... 

- Да, я все забываю, – выдохнул он. 

- Да. - «Так держать, - подумала я про себя. – Отличный способ напомнить ему, что ты пятнадцатилетний ребенок». 

- Я могу научить тебя. Ты можешь попрактиковаться на моей «палке». У нее гладкое сцепление. На ней легко научиться. 

Я сглотнула. То, как он ласково тянул слова, не осознавая этого, дарило мне невероятное удовлетворение. О, я хотела, чтобы он меня научил. Мне не терпелось узнать все, чему он хотел научить меня в тот момент. 

- Черт. Ты не так поняла. Я не это... 

- Я знаю, что ты имел в виду. 

Хотя мои мысли были немного более невинными в то время, все, что могло касаться его «палки», звучало очень будоражащим. 

- Хорошо, хорошо. 

Тогда мы замолчали. 

- Как твоя мама? 

- Разве вы с Джаспером не болтаете каждый день? 

- Ну, да. А что? 

- Ты спрашиваешь меня о вещах, которые запросто мог бы спросить у него? 

- Во-первых, мы об этом не говорим, он избегает данной темы, и кроме того, я знаю, что ты близка со своей семьей. Я спрашиваю только потому, что забочусь о тебе, Белла. 

- О, - мой голос пропал. 

Ни один мальчик до Эдварда не говорил, что он заботится обо мне - и это размыло мое зрение, заставило вспотеть ладони и участило дыхание. 

- Ты предпочитаешь, чтобы мы не говорили о ней? 

- Нет. Мне нравится, что ты спрашиваешь. Ты единственный, кто делает это, кроме Анжелы. 

- Анжела – это брюнетка, с которой ты ездишь на занятия танцами? 

- Да. 

Эдвард снова взглянул на меня, и, как обычно, я снова потерялась. 

Вдруг я почувствовала, что доверяю ему. 

- У нее была плохая неделя. Новые препараты, на которые мы рассчитывали, оказались с побочными эффектами. Меньшее из зол приковало ее к туалету почти на три дня. 

- Мне так жаль, Белла. 

- Ей сегодня снова стало лучше. 

- У нее в понедельник был хороший цвет лица. 

Эдвард говорил так, будто знал, о чем говорит, как будто что-то знал об этом. Под внешностью красивого мальчика таилась загадка. 

- Да. 

Беседу на некоторое время сменила музыка, и жуткие тексты песен, словно тени, наслоились на наш разговор. «Live Forever» группы «Oasis» заполнил салон машины через дорогую стереосистему Эдварда. 

Когда мы приехали на место, волнение охватило меня. Я немногое помню о концерте: просто какофония и хаос вокруг нас, и как мальчик с манящими губами подпевал. Он завораживал. Я наблюдала за ним, а не за тем, что происходило на сцене, он стал для меня центром притяжения. Прошептал кусочек припева мне на ухо, и я прижалась к нему, только чтобы быть ближе. Эдвард сделал меня счастливой, шепча мне на ухо и как бы невзначай касаясь меня. Мой первый концерт был невероятным. 

Я думала, что жизнь не может быть лучше, чем в тот момент. В какой-то степени я была права, хотя впереди меня ждало еще много хорошего, но оно пришло под руку с плохим и со вкусом разочарования. 

Мы остановились на заправке, и Эдвард позвонил домой с телефона-автомата. Когда он поспешил обратно к машине, я знала, что что-то было не так. 

- Что? 

- Белла, э-э… твоя мама была доставлена в больницу... 

Я не помню слов, которые он произнес после этого. Все что вспоминается, как я застыла будто парализованная. Я не решалась спросить того, на что не готова была слышать ответы. Эдвард вел машину и всю дорогу шептал мне слова поддержки. Он даже потянулся и взял меня за руку, но вместо волнения от его прикосновений, я погрузилась в необычный комфорт, который они мне подарили. 

В больнице было много людей. Но Эдвард ни на секунду не отпускал меня; он провел нас через двери, и мы нашли Джаспера и папу. 

- Слава Богу, ты здесь, Беллз, - папа обнял и приподнял меня, как когда я была маленькой, и я мгновенно ощутила потерю Эдварда. 

Эдвард пробрался к Джасперу: 

- Как она? - спросил он шепотом. 

- Это... ведь... - посмотрела я на отца. 

- Мама сейчас стабильна. Врачи только что вышли. У нее начались боли, и когда мы привезли ее сюда, случился приступ, - по лицу папы пролегли морщинки беспокойства. 

- Приступ? - спросил Эдвард и посмотрел на нас троих. 

Я кивнула головой, и Эдвард, казалось, понял все по выражению моих глаз. 

- Эдвард, спасибо, что довез мою девочку в безопасности, – папа не договорил, ком подкатил к его горлу, но Эдвард спас его от смущения. 

- Нет проблем, сэр. Я могу еще что-нибудь для вас сделать? 

- Нет, сынок. Спасибо. Возможно, тебе следует вернуться домой к своей семье. Я знаю, что твой отец ждет тебя. Он звонил сюда сразу после того, как ты связался с ним. 

- Папа, я, пожалуй, поеду с Эдвардом. Ладно? - вмешался Джаспер. 

- Конечно, сынок. 

- Беллз, ты поедешь? – предложил Джаспер. 

Мои глаза встретились с глазами Эдварда, но я отрицательно покачала головой. Я не могла уехать, не увидев маму. 

- Поезжайте, мальчики, мы позвоним, когда что-то станет ясно, – ответил папа за меня. 

Время в больнице идет по-другому. Секунды кажутся часами, а затем вдруг оказывается, что прошло уже несколько часов, и вы не знаете как так получилось, а вы так и не получили ответы на свои вопросы. 

Я задремала на плече у папы, и где-то около 10 утра следующего дня мне, наконец, позволили увидеть маму. 

Она была красива. Это не имело значения, что цвет ее кожи был не таким, или что у нее не было волос, или что синий цвет ее глаз поблек. Она была моей мамой, и я любила ее и ее внутреннюю красоту, которую делала ее такой любимой всеми нами. 

- Мама… 

- Белла. 

Я подползла так близко к ней, как могла на больничной койке со всеми проводами и шнурами, и аппаратами, гудящими вокруг. Ее запах не изменился, хотя столько всего изменилось к этому моменту, ее запах остался прежним - маминым. Только быть рядом с ней, вдыхать ее запах чистого постельного белья и чувствовать ее ритмичное дыхание, было благословением, в этот момент я точно знала это. Я знала, что это мимолетно. Я знала, что жизнь конечна и хрупка. Я знала, что моя мать действительно умирает. 

- Я в порядке. Я не сдаюсь, милая. Это был просто приступ. Не плачь, детка. Тсс... 

Я позволила матери успокаивать меня даже с больничной койки, на которой она лежала, но я не могла остановить слезы. Пыталась сдержаться, но они все текли и текли. Не могу сказать, сколько я оставалась в ее руках, но мы уснули вместе. Я спала в ее объятиях, пока голос Эдварда не привлек мое внимание. 

- Мистер Свон, как она? 

- Она в порядке сейчас, стабильна. Они подержат ее под наблюдением еще в течение нескольких часов, но Белла должна немного отдохнуть дома. 

- Джаспер едет сюда и везет вам ланч, но думаю, что он захочет остаться на некоторое время. Я буду рад помочь и отвезти Беллу домой. 

- Это было бы здорово, Эдвард. 

Моя мама не проснулась, а папа нежно пожал мне руку, так что я просто поцеловала ее в щеку и сказала ей на ухо, что люблю. Я выдохнула эти слова и будто больше не могла вздохнуть. 

Покидать больницу казалось неправильным, но я была исчерпана, и компания красивого мальчика подбадривала меня. Он взял меня за руку, и не думая, я сжала ее в ответ. Его большой палец погладил тыльную сторону моей ладони, и он улыбнулся мне так, будто знал все. Он знал все, не говоря ни слова. 

Как только я снова оказалась в безопасности его автомобиля, то выдохнула. Музыка тихо играла в фоновом режиме, но она утешала меня, и мы ехали молча, пока не оказались у входной двери. 

- Я не хочу быть одна, - выпалила я. 

- Я не оставлю тебя, - сказал он, глядя прямо в глаза, и я ему поверила. 

Но в квартире та тяжесть вернулась, и я вдруг почувствовала весь вес своей ситуации, утягивающей меня в пропасть. Небывалое отчаяние затопило мои жилы, и я ощутила, что вряд ли сама смогу дойти до своей комнаты. 

- Что я буду делать без нее? – вырвалось у меня, и слезы не дали мне говорить дальше. 

Эдвард без колебаний прижал меня к себе. Я уткнулась лицом в его шею и зарыдала как ребенок, больше не боясь показаться маленькой. Уже не волновалась, какое впечатление на кого произведу. Я была поглощена страхом. 

- Ты просто будешь жить дальше, - прошептал он через несколько минут. 

Всхлипывая и утирая слезы, я отпрянула и посмотрела на него. 

- Что? Как ты можешь так говорить? 

Но он не отпускал меня, прижимая крепче к себе. 

- Потому что это правда. Это ужасно, но это правда. Белла, моя мама умерла два года назад. Это... это становится легче, но боль никогда не уйдет навсегда. 

- Но, я думала… 

- Эсме - моя мачеха. - Эдвард глубоко вздохнул и продолжил: - Мои родители развелись, когда мне было десять лет. Мама была... она не была стабильна. Она любила нас, но это была такая ужасная ситуация, и папа не знал, что еще сделать. Он перевез ее обратно в Лондон, чтобы она была рядом с ее семьей, по ее собственной просьбе, а мы остались в Штатах. Я прилетал навестить ее два раза в год, но ей только становилось хуже. У нее была ранняя стадия болезни Альцгеймера, которая прогрессировала с невероятной скоростью. В редкие минуты просветления, она не могла вынести осознания того, какую боль ее болезнь причиняет папе и мне, так что она подала на развод. Он любил ее, мы оба любили ее. 

- Эдвард, я… - но слова подвели меня. 

- Но как будто жизни было недостаточно этого, и спустя несколько лет у мамы обнаружили рак яичников; к тому времени она уже была действительно обречена. Один из препаратов, которые ей назначили при лечении рака, по совпадению помог прояснить ее сознание на последние пару месяцев ее жизни. Я приехал к ней на это время, и это было замечательно, и я помню, как надеялся, что возможно все наладится. Так или иначе, после пяти лет страдания я наконец-то получил мою маму обратно. Два месяца спустя она умерла от рака. 

Я ничего не сказала, и Эдвард тоже молчал после этого, но продолжал крепко меня держать. Он понимал мою боль, и я, наконец, узнала что-то о нем. 

Страх сковал меня изнутри от предвкушения предстоящего горя, и я почти сдалась. Обернутая в тепло его рук, я плакала, пока не заснула. Прижимая меня к себе на моей кровати, красивый мальчик стал моей скалой в тот момент, заменив моего папу, и помог мне пройти через самые мрачные времена в моей жизни. 

День благодарения стал эмоциональным, но у нас оказалось много, за что быть благодарными. 

Мама и я провели полдня на кухне. Я смотрела, как она, опираясь на стул по моему настоянию, мыла и чистила картошку. Ее длинные пальцы резали картофель кубиками и отправляли его в ледяную воду, чтобы сохранить цвет, пока не пришло время его приготовить. Каждое такое движение было когда-то проделано ей уже тысячу раз, но на этот раз я ничего не пропустила. Я запомнила все, каждый жест и выражение лица - она любила праздники. 

- Итак, милая, как прошел концерт с Эдвардом? 

У нас не было возможности поговорить с ней об этом после эпизода в больнице. 

- Отлично. 

- «Отлично», это даже лучше, чем «хорошо», - хмыкнула мама с удовольствием. 

- Да. Он держал меня за руку, - выпалила я, как будто это было что-то грандиозное. В то время это так и было. 

- Твой отец рассказал мне, каким милым парнем он был, привезя тебя больницу, а затем отвезя домой на следующий день. Джаспер сказал, что нашел вас двоих в постели. 

- Мама! 

Ее ласковый смех заполнил кухню. 

- Он также сказал, что твое лицо было красным и опухшим от слез, поэтому он позволил Эдварду жить. Я рада, что прямо сейчас в твоей жизни есть Эдвард, милая, он на самом деле прекрасный мальчик. 

- Мы разговариваем. Это странно, потому что иногда я чувствую себя так комфортно с ним, что почти теряю себя, но он в то же время заставляет меня так нервничать. 

Улыбка мамы сказала мне, что она точно знала, о чем я говорю. 

- Он мне очень нравится, - добавила я. 

- Я знаю. 

Джаспер и папа были прикованы к телевизору, глядя футбол, а мы с мамой продолжали разговаривать и готовить еду. Все казалось почти нормальным, и я решила уцепиться за эту надежду. 

Пролетели следующие несколько недель, пришло и ушло Рождество. Наступил новый 1998 год. Это было время новых начинаний, но для нас, семьи Свон, это стало началом конца. 

У мамы усилились ежедневные головные боли, и хотя исследования снова подтвердили рост опухоли, врачи запланировали другую операцию. Маме сбрили ее прекрасные волосы, с таким трудом выращенные, но, несмотря на это, она осталась красивой. Если ей и было страшно, она не показывала это в моем присутствии. Я помню ее сильной, и унаследованная от нее бесхитростная наивность с годами обрела классическое изящество. Может быть, я унаследовала и ее силу тоже, но в то время об этом еще не знала. 

И опять мы ждали, тревога выкручивала наши кости, мы надеялись и молились о времени. Мама перенесла вторую операцию, и все стало как и раньше, но через несколько недель мы поняли, что что-то снова не так. Участвовать в повседневной жизни стало трудно. Мы только делали, что ждали результатов, постоянно ждали. Это был конец января, когда из хосписа в наш дом привезли кровать. 

Мы с Джаспером не говорили об этом, но он никогда не покидал меня. Он помогал мне с домашней работой и отвозил на танцы. Как бы плохо ни было маме, в те дни, когда она могла говорить, она только настаивала, чтобы я шла танцевать. Джаспер никогда не подводил меня. Он был моим молчаливым партнером. Папа взял отпуск, и мы уже знали, что конец близок. 

Кровать из хосписа осталась в нашей гостиной на две недели. Именно там моя мать издала последний вздох. Она умерла 15 февраля 1998 года в нашей гостиной. Ее едва можно было назвать «жилой» комнатой после того дня. 

Ее последние слова мне были: «Наслаждайся каждым мгновением, Белла». 

Папа, Джаспер и я держались друг за друга на службе, но всё было как в тумане. Впоследствии я впала в тихий шок. Толпы людей, которые приходили, чтобы выразить соболезнования только добавили мне тревоги. Я не ходила в школу и на танцы. Просто плакала весь день в своей комнате, пока мое горло не начинало болеть, и сон не забирал мое горе на ночь. 

Мои сны превратились в кошмары, ничто не прогоняло боль надолго. 

Через неделю в дверях моей комнаты неожиданно появился Эдвард, и я посмотрела на него, когда он неуверенно стоял в дверном проеме моей спальни. Он ничего не сказал, просто обменялся со мной понимающим взглядом. Медленно - я не возражала - он залез в мою постель и обернул свои длинные руки вокруг моего тела. 

Мои рыдания сотрясали нас обоих, но он крепко держал меня и не отпускал. Он знал. Ему не нужно было говорить ни слова. 

После того, как он разделил со мной мое горе, я свернулась на его груди в моей крошечной кровати. Он прижался подбородком к моей макушке, и я вдыхала его запах. 

- Я здесь, Белла. Скажи, что тебе нужно. 

Я понятия не имела, какого черта на меня нашло, но, тем не менее, выпалила: 

- Поцелуй меня. 

Так он и сделал. Это был не тот «первый поцелуй», о котором пишут в романах. Это было нежное касание губ, познавших одно и то же горе… губ, которые понимали друг друга… губ, которые были нужны друг другу… губ, которые больше не могли оставаться вдалеке. Это было сладко, невинно и совершенно. 

На следующий день у меня, наконец, появилась причина, чтобы подняться с кровати. 

Я пошла к могиле моей матери и рассказала ей все о своем первом поцелуе. Я не оставила ни одной невысказанной подробности - я поделилась тем, как его руки обхватили мое лицо, и что я почувствовала в тот момент, когда его драгоценные губы только намекнули на то, что должно было произойти, но в то мгновение целомудренность этих прикосновений была восхитительна – я все рассказала своей маме. Я знала, что она улыбается мне, когда солнце вдруг выглянуло из-за сильной облачности. Я знала, что она услышала меня - я только жалела, что не могу услышать ее. 

_______ 

Перевод: rs-online

Редакция: Илария