Глава 17.

День двенадцатый.

Эдвард

.
.
.

Снова я в шумном, чертовски переполненном помещении.

Все перед глазами расплывается.

Но я вижу Эмметта, с которым еще полчаса назад я закидывался какими-то пестрыми таблетками.

Он танцует. С Роуз.

А затем он начинает при этом раздеваться.

Это он охотно делает на вечеринках, и даже если все женщины сходят с ума по его мускулам, визжат и воют, он делает так всегда только для своей Роуз.

Я завидую обоим…

Но с другой стороны я также рад, что я не связан так ужасно.

Моногамия это не мое, и это знают и мои друзья тоже.

Эмметт довольствуется этим, и я думаю, он наслаждается каким-то образом, когда я рассказываю ему об очередном своем завоевании.

Роуз…в ней я не уверен, но она закатывает всегда глаза, когда я снова рассказываю о ночном приключении с диким сексом, о котором другие только могут мечтать.

Но я таков.

Даже сегодня.

Таблетки оказывают свое действие, и я чувствую себя свободным и в отрыве.

Король своего собственного мира.

Завтра у нас встреча на студии записи, которая интересуется нами в последнее время, но до этого еще далеко.

До этого я смогу еще получить немного удовольствия.

Поэтому я осматриваюсь в поисках подружки на ночь.

Здесь много симпатичных женщин.

Коллежские девчонки, которые также как и я не искали ничего постоянного, а хотели только немного удовольствия.

Она рассматривает меня, пристально смотрит на меня, как будто я был лакомым кусочком, но как только наши взгляды встречаются, она тут же смущенно переводит взгляд в пол и прикусывает нижнюю губу.

Боже, так горячо!

Я тоже хочу прикусить эту губу!

Медленно я подхожу к ней, не спускаю при этом с нее глаз, когда она замечает это, то удивленно смотрит на меня.

Большие шоколадные глаза.

Я ничего не говорю, только стою перед ней и смотрю на нее.

Она действительно симпатичная, и когда я улыбаюсь ей, она улыбается мне в ответ.

Я кладу руки на ее бедра и притягиваю ее к себе ближе, и затем мы начинаем танцевать.

Мой нос погружается в ее волосы, я глубоко вдыхаю и знаю точно одно: Я должен ее иметь!

Но она выглядит немного испуганной, поэтому я не дергаю ее в какой-нибудь темный угол или ванную комнату, как я это обычно делаю.

Нет, я танцую и веселюсь с ней.

Мы пьем коктейли, и чем больше попадает ей внутрь, тем раскованнее она становится.

Ее губы мягкие и фантастические на вкус, и я спрашиваю себя, каково на вкус все остальное.

Когда я беру ее за руку и тяну в пустую спальню, она идет добровольно.

Я закрываю двери и еще раз страстно целую ее, прежде чем двигаю ее к кровати.

Мои руки отправляются в путешествие, но в этот раз под ее шмотки, и это чистое безумие.

Мои пальцы покалывает, они зудят, и я спрашиваю себя, это она причина этого? Или Эметт снова напортачил, когда принес эти странные таблетки.

Возможно мне не нужно было их принимать…

Но я чувствую себя прекрасно.

У меня все отлично!

Хотя все у меня чертовски хорошо, собственно говоря, с момента, когда со мной здесь оказывается эта девушка.

Медленно я раздеваю ее, при этом целую ее кожу, которая так чертовски хорошо пахнет, что я должен застонать, как влюбленный идиот.

Но прежде чем я стягиваю трусики с ее бедер, она шепчет:

- Подожди! Я… Меня зовут Белла…
.
.
.

Покрытый потом я в ужасе вскакиваю, и в первый момент совершенно дезориентирован.

Но затем понимаю, где я и кто рядом со мной, и одна только мысль об этом уже чертовски успокаивает.

Я падаю обратно на простыни и прижимаюсь очень близко к моей Белле.

Белла…

Сон, из-за которого я проснулся, не отпускает меня.

Были ли это воспоминания о той ночи четыре года назад?

Или мое подсознание сыграло со мной злую шутку?

Я, черт возьми, этого не знаю, но… это было чертовски реально!

Это чувствовалось реально! Так, как будто это действительно происходило…

Долго я лежу без сна и судорожно пытаюсь вспомнить остальное, но это просто мне не удается. Далее следует зияющая пустота.

При этом я ничего так сильно не хочу, как объяснения! Я хочу, наконец-то, знать, почему сбежал!

Почему я сам погубил свое счастье, так как если это был не сон, а воспоминание, тогда я понимаю, что это никто иная как Белла!

И так я лежу здесь, в то время как восходит солнце, и держу мою спящую Беллу в своих объятиях.

Я думаю о будущем, о том каким оно будет, когда мы вернемся.

Когда я смогу увидеть Мейсена…

Я не знаю, что Белла рассказывала ему об его отце, вообще говорила ли она что-то, и я понятия не имею, как должен к нему подойти, но я сделаю это!

Я должен видеть его, должен быть рядом с ним!

И рядом с Беллой.

Я надеюсь, что то, что между нами сейчас происходит это не просто безысходность, ведь после всего что было, я не думаю, что Белла любит меня только потому, что мы сейчас попали в такую ситуацию.

Она говорила, что любит меня уже давно… четыре года, чтобы быть точнее, и я мог бы снова дать себе за это пощечину, что я сбежал… тогда…

Но я не могу этого изменить, поэтому я должен сконцентрироваться на других, более важных в данный момент вещах.

Мы застряли на чертовом острове и то, что нас до сих пор никто не нашел, я думаю, может говорить лишь о том, что родные предполагают, что мы погибли.

Погода в последние дни хорошая, поэтому уже давно должна была прибыть сюда лодка, если бы они знали, где точно нас высадил Мигель.

Я подозреваю, что он так и не добрался до суши, а потом…

Я заставляю себя больше не думать о нем, так как это слишком тяжело.

Я размышляю, что мы будем делать дальше, когда Белла медленно просыпается.

Она поворачивается ко мне и затем медленно открывает глаза.

Едва она видит меня, она улыбается, как будто я что-то самое важное в ее жизни... или второе самое важное… после Мейсена…

Боже, я наконец-то хочу его увидеть, поговорить с ним, прикоснуться к нему, чтобы понять, действительно ли он реальный! Мой сын…

Но прежде чем я утону в своих горестных мыслях, я должен позаботиться о завтраке.

Холодную, жареную рыбу я и сам не хотел есть, поэтому, вздохнув, я иду в кухню и мелко режу фрукты.

Они здесь очень хорошие, вкусные, но постепенно они встают поперек горла.

Чтобы я только не отдал за кусочек тоста с мармеладом!

Я бы даже мог отказаться от масла и кофе, если бы только смог получить только один чертов тост!

Несмотря на мое разочарование, я улыбаюсь, когда с огромной тарелкой фруктов возвращаюсь в спальню.

Белла улыбается, но я могу видеть, что она тоже желала бы другого завтрака.

Итак, я рассказываю ей за едой, о чем думал, и Белла готова тут же охотно предложить помощь, чтобы вместе искать предполагаемый дом, который нам нужен, но я возражаю.

Она еще не готова, и мы должны подождать еще, по меньшей мере, день.

Если сегодня она будет чувствовать себя хорошо, тогда возможно уже завтра мы можем выдвинуться в путь.

Белла кивает, и я могу видеть, как на ее лице сменяются разочарование и облегчение.

С одной стороны она также хочет уйти отсюда, но с другой она также чувствует, что еще слишком слаба.

Чтобы отвлечь ее от этих мыслей, я рассказываю ей о моем сне.

Я хочу знать, так ли протекало наше знакомство, как я видел это прошлой ночью.

Я должен знать, была ли это правда или только игра моего воображения.

Когда я заканчиваю свой рассказ, у Беллы слезы на глазах, и я притягиваю ее в свои объятия, держу ее, так как она дает мне необходимую поддержку, она говорит мне, что все было именно так.

Теперь я мог бы также расплакаться! Я только не знаю от счастья ли, потому что наконец-то хоть что-то могу вспомнить, или потому что мысль об этом причиняет невероятную боль.

Каким идиотом я все же был!

- Давай просто подождем, Эдвард! Возможно, вскоре ты вспомнишь также и все остальное… - предлагает Белла и стирает последние влажные следы со щек.

Вскоре мы достаточно отвлекаемся, так как Белла рассказывает мне о своем подозрении, которое было также и у меня.

Карлайл Каллен.

Доктор Карлайл Каллен.

Знал ли он все?

Я спрашиваю Беллу, откуда она, собственно говоря, его знает, и когда она мне рассказывает, я едва верю своим ушам.

~*~*~

Белла

Растерянно Эдвард смотрит на меня и, кажется, не знает, что должен сказать, и я могу его понять. Очень хорошо понять…

Доктор Карлайл Каллен…

В первый раз я встретила его еще в больнице, день спустя после рождения Мейсена.

Он представился мне как духовник, как психологический консультант, и с одной стороны я была рада, получить возможность довериться кому-нибудь, а с другой стороны мне было ужасно неловко признавать, какой глупой и наивной я еще была девять месяцев назад.

Но Карлайл просто только выслушал меня, не осуждая, а затем придал мужества.

Мужества для жизни вдвоем… с моим сыном.

Сейчас я не уверенна, знал ли он правду, так как доктор Карлайл Каллен в то время ни единым жестом, ни единой эмоцией не показал, что он расположен к Мейсену и ко мне каким-то особенным образом, между нами были обычные отношения, как между врачом и пациентом.

Я никогда в жизни не думала, что он отец парня, который за одну ночь завоевал меня. Не было никаких признаков!

И он же знал о моем рассказе, что красивого незнакомца, которого я не смогла найти, зовут Мейсен, и что я своего сына назвала в честь него.

Он знал, что этот Мейсен был гитаристом, и что он выступал в моем кампусе, где я его увидела впервые.
Как же он не смог сопоставить элементарные вещи?

Эдвард молчит долгое время, и я могу видеть, как в нем все бушует, как он напряженно что-то обдумывает, но я дам ему возможность переварить сказанное.

В какой-то момент он смотрит на меня, быстро кивает, а затем подавленно говорит:

- Значит, он все знал. Он знал все эти годы и ничего не сказал мне…

Я вижу боль в его глазах, могу чувствовать предательство, которое Эдвард сейчас ощущает, и все же я пытаюсь встать грудью на защиту Карлайла Каллена.

- Возможно… он знал, что ты был не в состоянии заботиться о Мейсене… Возможно он… - говорю я тихо, но Эдвард прерывает меня.

- Почему ты защищаешь его, Белла? Он должен был сказать мне! Он мой отец, черт возьми! - негодует Эдвард, и все равно как бы я не пыталась успокоить его, мне этого не удается.

- Эдвард… несмотря ни на что, твой отец связан врачебным неразглашением тайны… - пытаюсь я снова, но даже на эту причину у Эдварда есть ответ.

- Тогда он должен был сказать это тебе, где ты можешь найти своего Мейсена! Белла, он не только меня, но и тебя… обманул! Он умолчал тебе о том, что знает отца твоего ребенка!

Да, здесь я должна с ним согласиться!

Карлайл Каллен мог бы одним единственным предложением закончить мои отчаянные поиски.

Но что потом?

- А потом? – спрашиваю я Эдварда, который снова недоверчиво смотрит на меня. – Что бы произошло, если бы я предстала перед тобой в то время с твоим сыном на руках? Ты бы поверил мне? Ты бы… тогда бы ты изменился? Остался бы ты дома, или продолжил бы дальше колесить по стране? В то время тебе предложили контракт на альбом, не так ли? Действительно бы что-то изменилось, или бы все эти годы у Мейсена был отец, у которого нет времени на него, или он им вообще не интересовался?

Эдвард опустил взгляд и даже ничего не сказал, но я думаю, мы оба знаем ответ на этот вопрос, даже не произнося его. Я положила обе руки на его талию и прижалась к нему, прежде чем продолжила.

- Я тоже обижена на него, понимаешь? Когда у меня впервые на этом острове появилось такое подозрение, я бы с удовольствием кинула камень в его сторону, но… это ничего бы не изменило. Я полагаю, он не относится к тому типу людей, которые готовы заставить страдать своих близких. Для этого он слишком… добродушный. С того дня в больнице он много мне помогал, и медленно, но верно я понимаю, что еще полностью не осознаю, насколько действительно далеко распространялась его помощь.

На вопрошающий взгляд Эдварда я рассказываю ему о стипендии одного их фонда для учащихся матерей, которую я совершенно неожиданно получила, хотя даже не подавала на нее заявку.

Я и не знала, что такой есть, а затем вдруг приходит это письмо, в котором говорится, что я анонимно была предложена для этой стипендии и меня выбрали. Также я никогда не могла найти основателя этого фонда и его спонсора.

В то время я сочла это колоссальным счастливым случаем, но сейчас я была почти уверенна, что за этим стоял отец Эдварда.

А затем дела с моей мамой…

Тогда это был тоже Карлайл Каллен, который помог нам как психолог, когда мы довольно отчаявшиеся сидели там, в больнице и пытались смириться с диагнозом рака у моей мамы.

Он всем нам придал мужества и позаботился о том, чтобы моя мама приняла участие в исследовательской программе его друга, и с помощью этих новых медикаментов, которые получала моя мама, она победила рак.

- Даже если мне хочется быть на него такой обозленной, я просто не могу такой быть! Я слишком сильно благодарна ему… - шепчу я, и Эдвард кивает.

- Со мной тоже самое… - говорит он через мгновение, и я понимаю, что он имеет в виду.

Без Карлайла и Эсми его бы сегодня не было больше в живых. Он им также безумно много благодарен, что теперь кажется невозможным ненавидеть Карлайла.

Даже если, не смотря на это, бушует ярость…

Мгновение мы оба молчим, лежим, прижавшись друг к другу в кровати, и обдумываем свои собственные мысли.

Но в какой-то момент мне нужно высвободится из его объятий, потому что мне срочно необходимо в ванну.

Эдвард хочет снова меня отнести, но я думаю, что мне сейчас лучше самой проверить, как сильно я уже могу нагружать себя.

Поэтому я встаю одна, и это мне удается довольно хорошо. С дорогой в ванну я справляюсь без проблем, даже если Эдвард стоит прямо за мной, чтобы поймать, в случае, если у меня закружится голова.

Я должна усмехнуться, когда он следует за мной даже до туалета, но я не могу остановить его.

Затем я встаю перед раковиной рядом с Эдвардом, и мы вместе чистим зубы.

Делать все эти повседневные вещи вместе доставляет удовольствие, и я смеюсь, когда мы одновременно сплевываем зубную пасту.

Но улыбка сходит, когда я впервые по-настоящему смотрюсь в зеркало над раковиной.

- О, Боже! – выкрикиваю я, и тут же Эдвард в полной боевой готовности, обхватывает рукой меня за талию, чтобы поддержать.

Но я даю отбой.

- Мои волосы! Я… я их уже несколько дней не расчесывала! О, дерьмо! Посмотри на это! У меня на голове гнездо! Почему ты ничего не сказал? – в ужасе выкрикиваю я, так как знаю, что это будет чертовски болезненно, вычесать все эти узлы.

- Думаю, я был… отвлечен… - запинается Эдвард, и я становлюсь спокойнее.

Он так сильно был озабочен моим здоровьем, чем моими волосами. Как я могу злиться на него из-за этого?

Мои руки успокаивающе гладят его грудь, прежде чем я хватаю свою расческу и направляюсь на улицу.

Я не хочу усыпать волосами весь дом…

Сидя на веранде, я пытаюсь распутать пряди, при этом опасаясь, что смогу надергать со своей головы на целый коврик.

Причитая и ругаясь, я прилагаю огромные усилия, когда Эдвард вдруг садится позади меня и говорит:

- Ну, тебе действительно уже лучше, если ты можешь даже ругаться.

Он смеется, а я злобно сверкаю на него глазами, а он только отбирает мою расческу, и я едва могу поверить в то, что он далее делает.

Он садится близко ко мне и… расчесывает мои волосы. Так осторожно, что я едва чувствую, когда щетка снова запутывается в волосах. Это так странно, так как этого не делал для меня никто с того момента, как я была маленькой девочкой.

Но это чувствовалось приятно. Как-то успокаивающе…

- Моя мама… Элизабет… у нее тоже были такие длинные волосы… когда я еще был маленький, тогда… я мог их иногда расчесывать… - говорит Эдвард очень тихо, и я кладу свои руки на его бедра, чтобы показать ему, что я здесь с ним, если он хочет говорить, я буду слушать.

- Конечно, у нее никогда не было такого красивого гнезда на голове, как у тебя! – говорит Эдвард дальше и снова начинает смеяться, и также даже если слегка разозлена – речь, в конце концов, идет о моих волосах – я тоже хихикаю.

Это прекрасно видеть его таким радостным, даже когда сейчас он говорит о своей любимой маме.

- Когда позже она уже… не была больше собой… я тоже иногда делал это, и это успокаивало ее. Тогда она снова становилась прежней. Тогда она снова становилась моей мамой… - говорит он, и я не могу по-другому, я разворачиваюсь к нему, чтобы поцеловать его и взять его лицо в свои ладони и сказать ему, что люблю его.

- Я тебя тоже, - это все, что он может сказать, прежде чем мои губы обрушиваются на его и втягивают в поцелуй.

В какой-то момент, Эдвард тяжело дыша, отстраняется от меня, целует кончик моего носа и говорит с этой невероятной, кривоватой усмешкой на лице.

- Мы должны позаботиться о твоих волосах, прежде чем нам придется их отрезать…

Надувшись, я снова отворачиваюсь от него, а Эдвард тихо хихикает у меня за спиной себе под нос.

Спустя полчаса мои волосы были распутаны и хорошо расчесаны. Я думаю, что он расчёсывал их дольше, чем в этом была необходимость, но я так сильно наслаждалась этим, что не останавливала его.

Только когда мой желудок громко заурчал, он отодвинулся от меня, чтобы разжечь огонь и разогреть на нем остатки рыбы со вчерашнего вечера.

Это действительно было вкусно, и когда я насытилась, я довольно погладила себя по животу, Эдвард странно тоскливо посмотрел на меня.

- Могу поспорить, ты была удивительно прекрасна, когда… была беременна Мейсеном…- сказал он, совершенно потерявшись в мыслях и все еще пристально смотря на мой живот.

- Да уж, такая красивая, каким может быть морж! И такая грациозная…. Приблизительно как слон! – шучу я и покачиваю головой.

Беременной женщине довольно нелегко видеть себя красивой, и особенно, когда рядом нет партнера, для которого как какой-то долг, несмотря ни на что, находить ее красивой.

Но, конечно, такие вещи я не буду обрушивать на его голову, чтобы не мучить Эдварда снова нечистой совестью, поэтому я замолкаю.

- Мне все равно! - говорит Эдвард и смеется. – Ты всегда красивая для меня, Изабелла Свон!

За это он заработал очередной поцелуй, и, конечно, не понадобилось много времени, чтобы мы оказались лежать на одеяле у костра.

Постанывая, задыхаясь и так интенсивно, что я больше не могу себя сдерживать.

Эдвард разворачивает нас так, что я оказываюсь лежать на нем, и мы оба знаем, что этот жест означает.

Он предоставляет мне выбор, и он пытается не просить меня о многом! Я хочу его, и в этот раз я уверенна в себе.

Поэтому я делаю все, что дать ему точно почувствовать. Я дергаю за его футболку, пока он немного не приподнимается, и я могу снять ее через голову.

Я позволяю своим рукам путешествовать по его телу, гладить массировать и царапать, сколько душе угодно, пока сдержанность Эдварда не подошла к концу, и он сделал тоже, что и я.

Также исчезает моя футболка, точно как и мой лифчик. Снова я обрушиваюсь на его рот, беру все, что могу получить, в то время как мои бедра начинают вращаться.

Я чувствую его возбуждение, твердое и горячее между нами, и вдруг мне мешает ткань, которая разделяет нас.

Я встаю на колени над ним и дергаю его шорты, прежде чем я также снимаю мои, и, наконец, мы оба обнажены.

- Белла… ты не должна… - запинается Эдвард, и не смотря на это я могу видеть, как сильно он меня хочет.

- Но я хочу! – это все, что я еще говорю, прежде чем обхватываю его мощную эрекцию и располагаю ее у моего входа.

Я так чертовски возбуждена и влажная, что все очень просто, и Эдвард без проблем медленно скользит в меня.

Мы задыхаемся вместе, когда я целиком принимаю его в себя и наслаждаюсь чувством абсолютной наполненности им.

Я снова целую его губы, прежде чем начинаю двигаться на нем.

- Боже… Белла! – слышу я его голос, как через вату, так как я окутана облаком из желания, и мир вокруг меня больше вообще не существует.

Когда в какой-то момент я выпрямлюсь и упираюсь в его грудь, дрожь в нижней части живота становится еще сильнее. Она стремительно распространяется, становясь интенсивнее, чем глубже я могу чувствовать его в себе.

Я давно потеряла над собой контроль, собственно говоря, даже больше не понимала, что я тут делаю, но Эдвард напоминает мне об этом, когда садиться, и вдруг его лицо оказывается близко к моему.

Он целует меня так чувственно и страстно, что у меня выбивает весь воздух, в то время как его руки на моих бедрах задают наш общий ритм.

Слишком быстро я достигаю той точки, от которой больше нет возврата назад, и я просто позволяю себе падать.

Слишком долго я ждала этого здесь, чтобы еще иметь возможность сдерживаться.

С громким «Эдвард!» я полностью распрощалась с реальностью, и только между делом я понимаю, что он тоже достиг своего оргазма.

- Белла… Белла… Белла… - задыхается он, повторяя мне на ухо, и когда он снова и снова говорит, что любит меня, это последнее, что я сознательно воспринимаю.

~*~*~

Эдвард

В какой-то момент я не уверен, хороший ли это знак, что она так быстро заснула, но затем я решаю, что это все равно.

Вероятно, сейчас она слишком измотала себя, и теперь просто нуждается в покое, и так я держу ее в своих руках, пока она спит, и тоже закрываю глаза.

Когда я снова прихожу в себя, солнце уже стоит низко на горизонте.

Кажется, Белла была не единственной, кто после этого безумного номера ранее срочно нуждался во сне.

Она мирно спит на моей груди и при этом выглядит так сладко, что я не могу по-другому, как ухмыльнуться, как последний идиот не земле.

Но все же я должен разбудить ее, так как я хочу снова пойти на рыбалку, чтобы сервировать моей милой очередной ужин.

Мысль заставляет меня засмеяться.

Я действительно представляю себя пещерным человеком, но в этом точно ничего не изменится так долго, пока мы остаемся здесь.

Когда я бужу Беллу, нежно поглаживая, она дарит мне сияющую улыбку, прежде чем она исчезает внутри, чтобы воспользоваться ванной.

Возможно, я также должен позаботиться о достаточном количестве воды для ванны…

Но сначала нам нужно что-нибудь поесть, поэтому я хватаю копье и иду к берегу.

Мне снова везет, даже если мне приходится долго ждать.

Пока как можно тише стою в воде, я позволяю своим мыслям блуждать.

Назад, к сегодняшнему обеду, и глупая улыбка снова тут как тут.

Моя сладкая Белла… она… стартовала, как ракета, была такой… дикой и необузданной, что это полностью лишило меня дара речи, и я едва нахожу слова для того, что этого сегодня произошло.

Только одно я знаю, я хочу делать это снова и снова, и снова! Я хочу ее с ног до головы, и я хочу ее любым возможным способом!

Все равно, медленно и нежно, или быстро и жестко…

Немедленно мой нетерпеливый член именно такой: жесткий!

Но я должен собраться, должен позаботиться о еде для нас, так как возможно уже завтра мы отправимся в путь, чтобы поискать этот сранный летний домик, и Белле нужны силы!

Позже я возвращаюсь к нашему огню, где сидит Белла и подкладывает новые дрова.

Спустя поцелуй я сажусь рядом и готовлю рыбу, в то время как Белла варит рис. Собственно я не хочу, чтобы она что-то делала, но Белла говорит, что немного помешивания едва ли заставит упасть ее в обморок.

Вместе мы наслаждаемся нашей едой, которая еще вкуснее, чем вчера.

После небольшого десерта из жареных бананов я снова хочу позаботиться о горячей ванне, но Белла говорит, что достаточно тепло, чтобы воспользоваться нашим бассейном.

Ворча, я соглашаюсь, даже если я думаю, что она еще не должна сидеть в ледяной воде.

Но когда Белла отвечает, что только быстро примет душ, у меня нет больше аргументов, и я следую за ней в направлении водопада.

Видеть ее под шумящим водопадом, обнаженную, как ее создал Бог, делало со мной странные вещи.

Вода и Белла… фатальная смесь!

Едва мы оба стали чистыми, я схватил ее и как можно быстрее понес ее в дом.

Придя в спальню, я кладу ее на нашу кровать, и затем меня больше ничего не сдерживает.

Мои руки и мой рот исследуют каждый отдельный квадратный миллиметр ее тела, насаждаясь этим невероятным чувством ощущения голой, теплой кожи, и даже если все началось с необузданного желания, то этой ночью все закончится по-другому.

С нежными жестами и нашептыванием слов.

В этот раз у нас был не только быстрый, безудержный секс!

В этот раз мы любили друг друга, и это намного лучше, чем я мог себе это представить.

От автора: *вздыхает*
Что скажете папочке К???
Что скажете о концовке? Достаточно лимончиков??;)

перевод: pollli
редакция: ms_olga




Источник: http://robsten.ru/forum/19-1396-1