Наконец одни.
Белла.
«Утро после» какое-то странное.
Нет больше недосказанности между нами. Мы вчера наговорились достаточно, и так как наши родители после этого покидают остров, мы провели наши последние часы и минуты так легко и беззаботно, как только можно.
Долгий совместный завтрак это последний прием пищи за обеденным столом, и едва мы все садимся за кофе, тосты, яичницу и бекон, как настроение заметно приподнимается.
Конечно Мейсен – чаще непроизвольно – является причиной наших улыбок, и поэтому я наслаждаюсь едой со своими любимыми мужчинами.
Иногда я поглядываю на Эдварда, который сидит справа от Мейсена, и помогает своему сыну, в чем только можно.
Он намазывает Мейсену тост джемом и иногда вытирает салфеткой его подбородок, и это выглядит так, как будто он ничего другого и не делал.
Моя мама и Эсми, кажется, тоже это замечают, и я могу видеть, как обе матери подозрительно вытирают слезы, когда смотрят на нас троих.
Я чувствую себя словно под микроскопом, но вскоре это, слава Богу, изменится.
Вскоре после десяти часов мы слышим шум мотора лодки, которая снабдит нас провиантом и должна будет увезти родителей на материк.
На борту так же находится пожилой мужчина, который с медицинским чемоданчиком в руке, представляется как доктор Кларенс. Он американец, как и мы, но уже более двадцати лет живет в Рио, и известен как среди местных, так и среди туристов.
Собственно говоря я хочу махнуть на это рукой, так как после того как снова увидела Мейсена и родителей, у меня все действительно хорошо, но все настояли на том, чтобы меня обследовали. Прежде всего, Эдвард, который видел, как неважно я чувствовала себя несколько дней назад.
Его озабоченный взгляд заставляет меня быстрее смириться с этим, когда я принимаю это, и даже мои родители удивляются, что я такая бывалая упрямица так просто уступаю.
В нашей спальне я даю померить давление, заглянуть в рот, нос и уши, проверить мои рефлексы и послушать сердце, что было довольно неловко, так как Эдвард настаивал на том, чтобы присутствовать, и всегда когда я смотрела на него, мое сердце начинало биться быстрее.
Пожилой врач снисходительно улыбается мне и говорит, что мое сердце звучит очень здоровым.
Эдвард тихо смеется себе под нос, в то время как я надулась.
Ему-то не неловко…
Венцом всего является то, что я должна пописать в специальный стаканчик, и когда все тесты, которые туда окунул доктор, оказываются хорошими, я, конечно, думаю, что наконец-то я закончила, но у добросовестного доктора Кларенса были другие планы.
Он хочет взять у меня кровь, и одна мысль об этом заставляет меня побледнеть.
Эдвард садится рядом со мной, берет меня за руку и объясняет врачу, как я реагирую на вид крови. Я думаю, он вспоминает о маленьком инциденте с окном…
- Ну, тогда мы должны отвлечь мисс Свон любыми средствами! – говорит доктор и подмигивает Эдварду.
Скептически я рассматриваю маленькую, прозрачную пробирку, полую иглу и тоненький шланг, которые доктор Кларенс раскладывает на стерильном полотенце, и я уже чувствую это неприятное ощущение в животе, который предшествует обмороку или рвоте.
Он берет мою руку, и я сглатываю. Стерильный ватный тампон протирает мою кожу в месте укола, но я уже больше действительно ничего не воспринимаю.
В моих ушах шумит, и все равно как я пытаюсь отвести свои глаза от места происходящего, ничего не удается.
Врач уже берет иглу и хочет ее воткнуть, когда Эдвард вдруг хватает меня за подбородок, разворачивает к себе мое лицо и целует меня.
Нежно, но все же требовательно он прикасается своими губами к моим, и я должна сдерживаться, чтобы не наброситься на него.
Боже, я хочу его! Как только этот мужчина может настолько сводить меня с ума?
- Так, вот и все, мисс Свон! – говорит доктор, и когда я неохотно отрываюсь от губ Эдварда, уголком глаза я вижу, как он наполнил три больших пробирки моей кровью, и убирает их в маленький ящик.
Уже все закончилось? Я даже ничего не почувствовала! И в обморок я тоже не упала!
Кажется, доктора забавляет моё удивленное лицо, и он, смеясь, говорит:
- Мистер Каллен, в будущем Вы всегда должны присутствовать при обследовании мисс Свон! Ваш способ… отвлечения… был очень эффективен!
Эдвард понимающе усмехается мне, и на его лице проскальзывает след самодовольства, и я тут же снова надуваюсь.
Но как только доктор Кларенс покидает комнату, уже ничто не может остановить меня.
Вкус поцелуя Эдварда однозначно разжег большее желание, и я теперь хотела это получить.
Без предупреждения я набрасываюсь на своего любимого и, наконец, сижу верхом на нем и пытаюсь зацеловать его до беспамятства.
То, что умеет он, у меня тоже прекрасно получается!
Но довольно быстро я поймана в облако из Эдварда, Эдварда и еще раз Эдварда, и мир вокруг нас больше практически не существует.
Я чувствую его возбуждение между своих бедер, и начинаю медленно и с наслаждением тереться об него, как вдруг шум за дверью привлекает мое внимание.
Там кто-то хихикает, и это действует как холодный душ.
Моя голова взлетает вверх, и я смотрю на дверь, где Мейсен уже берет разгон, чтобы запрыгнуть к нам на кровать.
Я быстро слезла с коленей Эдварда, который судорожно пытается скрыть свою маленькую, большую проблему. Наше тонкое одеяло приходит на помощь и затем по мне разливается облегчение, потому что, слава Богу, мы еще не разделись, и я громко смеюсь.
Ничего подобного со мной еще не случалось!
Ладно, дело в том, что я впервые с момента рождения Мейсена… да и вообще… только одного мужчину знала, и это как-то… необычно, но также и смешно.
Поэтому я хихикаю и смеюсь с Мейсеном наперегонки, в то время как Эдвард с красным лицом борется со своим самообладанием.
Я хватаю нашего гномика, забрасываю его на плечо, что заставляет его смеяться еще больше и, подмигнув, говорю Эдварду, что он спокойно может спускаться за нами, когда он… снова успокоится.
В гостиной уже сидит в сборе вся команда на собранных чемоданах, в то время как лодочник и еще один молодой парень разбираются с ящиками.
Эсми всем командует, направляет парня с большим холодильным ящиком прямо в кухню и бежит следом за ним, чтобы сразу же разместить скоропортящиеся продукты в холодильнике и морозильной камере.
Эдвард как раз вовремя входит в комнату, чтобы увидеть, как его гитара прибывает в наш дом, и я могу видеть, что прибыли также наши оставшиеся вещи.
Молодой человек, который был с Эсми на кухне, подходит к нам и останавливается перед Эдвардом.
На ломанном английском он представляется нам как Нино, брат Мигеля.
Эдвард задохнувшись, хватает воздух и хочет, заикаясь, извинится, хотя он мало что мог сделать в шторм, как и многие из присутствующих в помещении.
Нино с грустной улыбкой кладет руку на плечо Эдварда, но когда он благодарит за то, что Эдвард его брату… помог, что он его не бросил, мой рот открывается от удивления, и я не единственная.
Воспоминания о смерти Мигеля всплывают в моей памяти, и я обнимаю своего сына еще крепче, прижимаю к себе и позволяю его утешительному присутствию изгнать ужасные картинки.
Эдвард все еще безмолвен, в то время как Нино теперь поворачивается к Карлайлу и также благодарит и его, и только теперь мы узнаем, что Карлайл обещал – по крайней мере, финансово – позаботиться о семье Мигеля.
Нино говорит, что это было не обязательно, так как это не спасет его брата, но все же очень поможет вдове и маленькой дочери.
Никто из нас не знает, что он должен сказать, поэтому последние сборы проходят в тишине.
Пару последних указаний Эсми, Карлайла и позже моих родителей, и наконец-то все готово.
Мы стоим на причале и прощаемся друг с другом.
Моя мама вытирает мокрые от слез глаза, и шепотом желает мне много счастья, в то время как Карлайл благодарит меня, а Эсми просит меня хорошо следить за моими мужчинами.
Смеясь, я обещаю ей это, и затем наши родители садятся в лодку, которой мы потом машем в след, пока она не исчезает за горизонтом.
~*~*~
Эдвард
Наконец одни!
Как сильно я радовался своим родителям и уже привык к Чарли и Рене, но все же не меньше я был рад, когда они уехали.
Теперь только мы трое были на этом острове, и я счастлив, даже если все еще нервничаю.
Сейчас как будто генеральная репетиция для меня, тест, прежде чем мы снова вернемся к будням – неизвестным мне.
Когда мы входим в дом, то уже почти время обеда, и Белла прямиком направляется на кухню. Мейсен подпрыгивает следом за ней, так как ему любопытно… как и мне.
После пары простых сэндвичей мы все сыты, и Мейсен зевает.
Белла говорит, что ему нужен дневной сон, и так как он ничего не хочет упустить, мы все вместе ложимся в кровать, и так наш малыш быстро успокаивается и мирно засыпает между нами.
Шепотом я переговариваюсь с Беллой, все время смотря за тем, чтобы не разбудить Мейсена.
Она рассказывает, как выглядят ее будни в Сиэтле, какой детский сад посещает Мейсен, во сколько они встают по утрам, что он с удовольствием ест на завтрак, какая его любимая история, которую она часто читает ему по вечерам.
Я должен улыбаться, так как в его возрасте, когда мой окружающий мир был еще в порядке, я тоже любил Вини-Пуха и его друзей, даже если никогда не признал бы это в садике.
Чем дольше мы разговариваем, тем лучше я могу представить себе, какой будет наша жизнь, когда мы вернемся в Сиэтл.
Только одно мне еще не ясно…
- Белла, я… я бы хотел… я бы с удовольствием…
Боже, это тяжело! Да, я знаю, что она любит меня, и что она хочет, чтобы я был крепкой составной частью ее жизни, но как это будет возможно, если я живу в Форксе со своими родителями?
Нет, так не будет!
Но так же мне не хочется искать квартиру в Сиэтле, в которую я каждый вечер буду возвращаться один!
Я хочу быть с ними! С Беллой и Мейсеном…
Поэтому я собираю все свое мужество и спрашиваю ее прямо.
- Я могу… у вас… я имею в виду… с вами…? – но кажется Белла понимает, что я хочу сказать, так как она только улыбается и говорит:
- Да, ты можешь и ты должен!
И теперь у меня на одно беспокойство меньше.
Когда Мейсен медленно просыпается, Белла уже встает, чтобы приготовить нам кофе, в то время как я остаюсь лежать здесь и любоваться своим сыном. Я просто не могу по-другому! Он такой… красивый и… я чувствую в себе гордость, которую не испытывал никогда.
Не многого я достиг в своей жизни до этого. Если быть точным, то Мейсен это единственное, чем я действительно могу гордиться, и даже если я уверен, что ничего лучше его уже не будет, я все же принимаю в этот послеобеденный час такое решение:
Я хочу достичь чего-нибудь в жизни! Я хочу, чтобы мой сын тоже мог гордиться мной, и не только потому, что я непреднамеренно стал его отцом, и возможно спас его матери жизнь, так как я действительно оказался рядом в нужное время.
План, который я до этого всегда откладывал в дальний ящик, хотя я так часто говорил о нем с Джаспером, выходит снова на передний план, и я знаю, что теперь время довести дело до конца.
Когда мы снова вернемся в цивилизованный Сиэтл, я подам документы в университет. Я, наконец-то, снова возьму свою жизнь в собственные руки и не буду больше прятаться в Форксе у моих родителей от действительности.
Моя задача заботиться о семье, и в этот раз я не отступлю, и не позволю себя победить!
Я пройду через это… для Мейсена и Беллы, но также и для себя!
Маленькая ручка вырывает меня из моих мыслей. Мейсен переворачивается в полусне и лежит теперь очень близко ко мне. Его маленькие руки приземляются на мою грудь так, как будто он хочет сказать: Ты поступаешь правильно!
Это единственное подтверждение, которое мне нужно, и когда после полдника мы сидим на берегу и строим песчаный замок, я рассказываю Белле о своих планах.
Она выглядит по-настоящему счастливой, и когда она меня целует, я знаю, что она поддержит меня, также как я помогу ей.
- Фиииии! – вдруг кричит Мейсен, и я в ужасе отрываюсь от губ Беллы, чтобы посмотреть, что таким противным он считает.
- Вы тискаетесь! – говорит наш маленький мужчина и в отвращении кривит лицо.
Он выглядит также как и я, когда делает это, и я не могу по-другому, я смеюсь.
Белла рядом со мной тоже хихикает, но потом она объясняет Мейсену, что мы любим друг друга, и что люди, которые любят друг друга также и целуются.
Напряженно я жду его реакции, и для начала он задумывается над словами Беллы, но когда мы отправляемся на прогулку, чтобы пособирать ракушки, кажется, он уже забыл об этом разговоре.
Вместо этого он хочет знать, что мы ели, когда уехали, и я полагаю, он слышал, как наши семьи беспокоились, что мы были без провианта.
Когда я рассказываю ему, что ловил рыбу копьем, он загорается энтузиазмом, и таким образом наш ужин не обсуждается долго, даже если я был, собственно говоря, сыт рыбой по горло.
Вместе мы ищем тонкие, но прочные сучья, которые я – сидя на террасе нашей летней резиденции – вырезаю в охотничьи копья. Мейсен сидит рядом со мной и смотрит на меня, так как Белла ему объяснила, что он еще слишком мал, чтобы брать нож в руки.
Взволнованно болтая, Мейсен рассказывает о том, что один мальчик из детского сада на каждых выходных ходит с отцом рыбачить, и всегда сообщает, каких огромных рыб они поймали.
Поэтому я говорю ему, что он спокойно может рассказать о нашем особенном походе за рыбой, когда он снова будет в Сиэтле.
Мейсен усмехается мне, но затем он морщит лоб и спрашивает меня, поеду ли я с ними и буду ли жить с ними.
- Если ты хочешь этого, я сделаю это! - говорю я ему, и внезапно его лицо освещается.
Белла снова присоединяется к нам. Она резала на кухне салат и поставила в духовку хлеб.
Все было готово. Отсутствовало только свеже пойманное основное блюдо.
- Мамочка, Эдвард хотел бы ехать вместе с нами домой! Он же может, правда? Пожалуйста! – умоляет он, и при этом смотрит таким жалостливым щенячьим взглядом, который кажется мне странно знакомым.
Это, несомненно, взгляд Беллы, которому я не в состоянии отказать!
Если Мейсен будет его часто использовать, то это поставит меня в затруднительное положение, это точно!
Белла подхватывает нашего сына, кружит его в воздухе и говорит ему, что, конечно, мне можно поехать с ними, и этим все разъяснено.
Мое копье тоже готово, и втроем мы отправляемся на берег.
Конечно, наш малыш не может ни тихо стоять, ни держать рот на замке, и это длится вечность, прежде чем в нашей близи появляется огромная рыбина. Рыба, должно быть, была глухой или еще более любопытной, чем мой сын, так как она проплывает в зоне досягаемости и не пытается уплыть.
Возможно, эта рыба самоубийца? Все равно…
Белла и Мейсен ликуют наперегонки, когда наш трофей повисает на моем копье, даже если эта рыба слишком мала, чтобы досыта накормить нас троих.
На берегу я разделываю ее и удаляю кости, и тогда Белла берет руку Мейсена, и тянет его в дом, чтобы замариновать рыбу, и чтобы во внезапной тишине я смог поймать еще пару рыб.
Без постоянно двигающегося и болтающего Мейсена дело пошло быстрее, и уже четверть часа спустя я возвращаюсь домой и передаю Белле свою добычу.
Гриль был быстро разожжен, и когда рыбное филе готово, мы пробуем его.
Мейсен объясняет с полным ртом, что эта рыба намного вкуснее, чем рыбные палочки с кетчупом, и когда Белла ругает его, что сначала он должен прожевать, а потом говорить, она рассказывает, что у Мейсена было полгода я-хочу-всегда-только-рыбные-палочки-на-обед-фаза, и это, слава Богу, прошло.
После великолепного шоколадного мороженного, которое приготовила для нас Эсми на десерт, мы все сыты и довольны.
Вместе мы смотрим, как медленно садится солнце, и зевание Мейсена понятный знак.
Конечно, он снова хочет спать с нами и мы снова должны лечь вместе, но решающее слово говорит Белла, и так наш солнечный лучик доволен тем, что хоть он и остается в нашей кровати, но спать будет один.
После истории о Вини Пухе он мирно отправляется в страну грез, а мы с Беллой уютно располагаемся на террасе.
Ночь теплая, а небо полно звезд.
Я держу свою милую в руках и наслаждаюсь покоем, потому что должен согласиться, что забота о детях это полноценная работа, которая требует гораздо большего, чем я думал.
Не смотря на это, я едва ли мог представить день со своей семьей лучше.
Белла даже думает, что пока я очень хорошо справляюсь с ролью отца, но я отмахиваюсь и говорю ей, что Мейсен делает это не особо сложным.
Он так открыт и доверчив, что при других бы обстоятельствах я волновался бы, но здесь и сейчас его открытое, легкое поведение мне помогало.
Еще некоторое время мы говорили о будущем, о моих планах и о том, как мы все это будем финансировать.
- При необходимости я найду себе дополнительный заработок… - объясняю я весьма решительно, даже если Белла думает, что это не необходимо, так как она зарабатывает не так уж и плохо.
- Этого хватит на жизнь… и на некоторые непредвиденные случаи… - говорит она, но я бы не хотел быть на ее иждивении. Я также хочу делать вклад и, в конце концов, Белла сдается.
Только об одном она меня просит:
- Но не переусердствуй, Эдвард! Это достаточно тяжело, совмещать учебу и ребенка, так как именно теперь Мейсен будет нуждаться в тебе!
Она права. Я хочу все за раз, но возможно это будет невозможно.
Конечно, я спрошу родителей, поддержат ли они нас, так как, в конце концов, у обоих на счету денег больше, чем они смогли бы потратить, но часть меня противится этой идее, и я хочу добиться всего сам.
- Давай-ка подождем! – говорит Белла, и затем еще добавляет, - Возможно, это даже не так и сложно, как мы думаем, и все получится!
На этом наша дискуссия завершается, и ее губы встречаются с моими.
Маленькие, теплые руки гладят меня, хватаются за меня и в мгновение я безумно возбужден, что едва сдерживаюсь.
Белла уверяет меня, что радио-няня, которая стоит рядом с нами, спокойна, а затем она вдруг поднимается, скидывает на пол свои шорты и трусики и вскарабкивается на мои колени.
Пару прикосновений руками и мои шорты также спущены, и моя тугая эрекция облегчено приветствует приятный, свежий ночной воздух.
Моя сладкая хватает мою лучшую часть, и располагает ее возле своего входа.
Медленно она вбирает меня миллиметр за миллиметром в себя, и я превращаюсь одну стонущую массу из желания и потребности. Мои руки путешествуют по ее телу, гладят и мнут все, что они могут получить, но этого еще не достаточно.
Одна моя рука путешествует под ее футболку, находит ее грудь, нежно подергивает ее сосок. Моя милая задыхается и стонет, в то время как она двигается быстрее и более дико.
Боже, это так интенсивно, и у меня появляется чувство, что все это не продлится долго, поэтому я проталкиваю другую руку меду нами, нахожу ее маленькую жемчужину и массирую ее, пока Белла не начинает дрожать и со стоном опирается о мое плечо, в то время как кажется, что внутри она пульсирует.
Проклятье, она такая узкая, что это подобно раю и аду, но я еще не готов с ней.
Схватив ее обеими руками под попу, я встаю и говорю ей, что она должна крепко держаться. Ее руки обвивают мои плечи, как будто я являюсь ее спасательным кругом, и я наслаждаюсь этим доверием и близостью, но только пока я не прижимаю ее к стеклянному фасаду дома.
Ее поцелуй страстный и всепоглощающий, и я больше не могу владеть собой и трахаю ее жестко быстрыми, резкими движениями, пока ее голос не проникает в мои уши и мое сознание.
- О, Боже, Эдвард! – это все, что она говорит, нет, кричит, и я окончательно вхожу в нее и с криком изливаюсь в ней.
Положив свою голову ей на плечо, я на мгновение остаюсь в этой позиции, пока не могу удостовериться, что мое тело хоть наполовину слушается меня.
Затем я заношу свою сладкую в дом, где мы, наконец-то, попадаем в ванную, в душ.
Я нежно намыливаю мою Беллу с головы до ног и затем смываю пену, прежде чем она настаивает на том, чтобы сделать со мной тоже самое.
Стоя рядом у раковины, мы чистим зубы, и вид в зеркале напротив мне определенно нравится.
Это чувствуется так нормально… так повседневно, и все же это что-то совершенно особенное для меня, потому что я хочу, чтобы так было всегда.
Когда зубы почищены, Белла ныряет в один ящик и находит свою расческу, которую всовывает мне в руку.
В этот раз в ее волосах нет узлов, но, не смотря на это, я основательно расчесываю их, пока Белла не считает, что достаточно и снова забирает у меня расческу.
Ее рука путешествует по моей щеке и моему подбородку, и я думаю, мне вскоре нужно будет побриться, но Белла ничего не хочет об этом знать. Она находит мою щетину сексуальной, даже если она так мило щекочется.
Как хорошо она щекочется, я тут же доказываю ей это, когда я целую ее шею, подключая при этом свою щетину, пока Белла не взвизгивает и не пытается оттолкнуть меня от себя.
Ни за что!
В какой-то момент щекотки было достаточно, и я сконцентрировался охотнее на ее сладком ротике с мягкими губами.
Целовать Беллу так восхитительно, что я мог стоять тут вечность, но мы в чертовой ванной, а, Бог знает, есть место и получше!
Но только посреди нашей кровати лежит маленький мальчик, и я должен выкинуть подобные мысли из головы и в последний раз прижимаюсь к губам Беллы, прежде чем рука в руке мы идем в нашу спальню, где Мейсен лежит поперек кровати.
Вместе мы перекладываем его посредине.
Туда, где он и должен быть.
От автора:
Таааааааак…. Немного покоя они все же заслужили, не так ли???
Таааааааак…. Немного покоя они все же заслужили, не так ли???
Перевод: pollli
Редактура: ms_olga
Редактура: ms_olga
Источник: http://robsten.ru/forum/19-1396-157
