Белла
Еще долго я лежу этой ночью без сна. Даже когда Эдвард рядом со мной уже глубоко погрузился в страну грез.
Почему доктор Каллен ничего не сказал?
Ладно, если бы он открыл мне, кто будет моим партнером по исследованию, то это было бы точно против правил…
Но почему он послал именно своего сына на этот остров?
И почему он допускает, что его собственный ребенок должен жить в разрушенной хижине, если фотографии, которые он мне показывал, выглядели совершенно по-другому?
Размышляя, я делаю пометки на следующий день в свете фонаря для нашего следующего сеанса вопросов, прежде чем я наконец-то засыпаю.
***
Ветер все еще поет свою буйную песню, когда я утром медленно просыпаюсь.
Кровать рядом со мной пуста и мне действительно легче.
Я так долго фантазировала, как бы это было хорошо просыпаться рядом с ним…
Решительно я отодвигаю эту мысль в сторону.
Здесь ни место и ни время растрачивать мысли на прошлое.
Я давно решила не думать об этом, так и должно все оставаться!
После необходимого утреннего туалета в нашей более или менее временной ванной я встречаю Эдварда на кухне.
Он пытается сделать себе сэндвич, но не обжаренный хлеб сильно крошится, и он больше пачкается, чем ест.
Кроме того он бубнит себе под нос, что нет проклятого кофе.
Вот, дерьмо! Мой коричневый эликсир жизни!
Я соглашаюсь с его бурчанием, и внезапно он начинает смеяться. Я смотрю на него с высокоподнятыми бровями, и все еще усмехаясь, он говорит:
- Приятно знать, что я здесь не единственный наркоман!
Интересно, что он имеет в виду, так как его ухмылка исчезает, как только он произносит эти слова.
Постепенно я начинаю радоваться проекту.
Наконец-то я получу ответы на свои многочисленные вопросы!
День тянется медленно.
Хижина убрана, снаружи идет дождь и все еще бушует буря, поэтому мы застреваем внутри и должны придумать, чем будем заниматься.
Эдвард пытается как-то заделать оставшиеся стекла, которые разбиты, и для меня остается немного дел.
Я сортирую наши припасы, и когда наступает время обеда, я снова делаю сэндвичи. Мы решили камин разжечь вечером, так как, не смотря на шторм, здесь внутри довольно тепло.
После еды я тащусь в спальню и пытаюсь читать.
Внутренне я проклинаю себя за свою глупую идею запереться от Эдварда, так как теперь я не могу закрыть дверь и слышу весь шум, который он издает.
Но, наконец-то, действие романа, который я выудила из своего багажа, захватывает, и я просто не замечаю ничего вокруг.
Только, когда снаружи становится темно для чтения, я возвращаюсь в реальность, и внезапно она мне больше совсем не нравится. Не сравнить с совершенным миром моей книги, из которого я только что вынырнула.
Но у меня нет выбора, поэтому я достаю из кухонного шкафа котелок и открываю две банки равиолей в томатном соусе на ужин.
Эдвард занят тем, что разжигает огонь, а я размышляю, как я должна поставить на огонь котелок.
Голыми руками этого не сделать!
Но я обнаруживаю крюк на верхнем краю камина и вспоминаю о цепи, которую видела в кухонных ящиках.
Видимо, бывшие жильцы также использовали камин для приготовления пищи, так как цепь достаточно длинная, чтобы подвесить котелок над огнем.
Концы я завязываю вокруг металлической ручки котелка, и вот он уже висит над языками пламени.
Эдвард кидает на меня взгляд со стороны, но я ничего не говорю.
Через полчаса мы сидим перед огнем сытые и настолько довольные, насколько это возможно в нашей ситуации.
Снова и снова мой взгляд путешествует к нему, все равно как сильно я пытаюсь сдержать себя от этого.
Он стал старше, выглядит более зрелым, особенно сейчас, когда, кажется, он глубоко погружен в мысли, что даже не замечает моих разглядываний.
Он все еще самый красивый мужчина, которого я видела, даже если несколько морщинок заставляют выглядеть его старше, чем он есть.
Я спрашиваю себя, как ему жилось с нашей последней встречи, которая одновременно была также и нашей единственной.
Что он делал, и где, черт возьми, он был?
Так много вопросов роилось в моем мозгу, что я даже не знаю, с чего должна начать.
Поэтому я беру из спальни блокнот для проекта и снова делаю пометки.
Это выводит Эдварда из его неподвижности, и он спрашивает меня, что я там делаю.
Я объясняю ему, что записываю все вопросы, которые приходят мне на ум, чтобы позже не забыть их.
Он кивает и хочет знать, не хотим ли мы прямо сейчас начать следующий опрос, и я не вижу проблем.
- Как будто у нас здесь есть много других дел, - пробормотала я, и уже второй раз за день у нас было схожее мнение.
~*~*~
Эдвард
В этот раз – после того как мы честно тянули жребий – я снова начинаю, и так как в отличие от мисс Заучки у меня нет заметок, я просто начинаю спрашивать.
- Как ты пришла в проект Карлайла? – начинаю я, так как хочу знать, где мой любимый мистер Папа ее подцепил.
Она рассказывает мне, что знает его уже несколько лет, и что он помогал ее маме, когда она заболела раком.
Должен сказать, что это не удивляет меня. Именно таков доктор Карлайл Каллен, и точно это я и говорю Белле.
Я вижу по ней, что ей очень хочется забросать меня своими вопросами, но сейчас моя очередь, и она сдерживает себя.
- Почему ты здесь? – следующее, что я хочу знать, и удивляюсь, когда ее ответ чертовски схож с моими причинами. Ей нужен был тайм-аут, и она остро нуждается в деньгах.
Я киваю и записываю ее ответ.
Оставшиеся вопросы являются результатом спонтанных идей и незначительны, так как мне не приходит в голову ничего лучше.
Черт, может, я тоже должен начать делать заметки, потому что вопросы Беллы и наполовину не такие незрелые как мои.
Каждый отдельный вопрос точно сформулирован и достигает свою цель – меня – с абсолютной точностью.
Она очень наблюдательна с тех пор как мы здесь, и замечала каждый отдельный крошечный клочок информации, который исходил от меня.
Я чувствую себя как на допросе и должен сказать, что ее вопросы какие угодно, только не приятные.
Не один раз я напоминаю самому себе быть честным, даже если это дается чертовски трудно.
Например, то, когда она спрашивает меня о моей жизни перед усыновлением.
Я глубоко дышу и закрываю глаза. Я не хочу смотреть на нее, когда рассказываю ей, что мой отец оставил на произвол судьбы меня и мою мать, когда мне было два года, и больше я ничего не мог вспомнить об Эдварде Мэйсоне старшем.
Что моя мама осталась совершенно одна со мной, без семьи и без друзей, и она еле могла сводить концы с концами и действительно бралась за любую дерьмовую работу, которую только могла получить. Что часто по ночам она оставляла меня одного в нашей жалкой квартирке, чтобы, Бог знает, где и, Бог знает, с кем, чем-то заниматься, чтобы только иметь в кармане на пару долларов больше.
Я думаю, что не должен продолжать дальше…
Мне самому ясно, на какие жертвы ради меня шла мама.
Но в какой-то момент она изменилась, и мне долгое время не было понятно, в чем дело. Только когда она становилась все беспокойнее и забывчивее и постоянно только кричала на меня, я по-настоящему заметил, что что-то не так.
Мне было шесть, когда я впервые увидел, как вдыхают дорожку кокаина.
Моя собственная мать показала мне это, так как к тому времени она уже глубоко сидела в наркотическом болоте, и даже не замечала, кто при этом смотрел на нее.
Я до сих пор не знаю, кто тогда позвонил в отдел по делам несовершеннолетних, но однажды они появились перед нашей дверью и просто забрали меня.
Из первого детского дома, в который меня поместили, я неоднократно сбегал и возвращался домой, но когда однажды ночью я пришел в нашу квартиру, никто больше не обрадовался увидеть меня, так как там никого не было.
Квартира была пуста, а от мамы не осталось и следа.
Только спустя пару дней я узнал от одной служащей, что Элизабет Мейсон умерла от передозировки.
В день ее похорон я снова сбежал, и это не смотря на то, что меня сопровождали на погребение. Я был так зол на свою мать, что поклялся никогда не навещать ее могилу, но в тот же вечер я снова оказался на кладбище.
Я бродил по городу до темна и как-то пришел туда.
Мне было десять, когда в один и тот же момент я проклял свою маму и сказал ей, что скучаю по ней.
Следующие три года я провел в разных детских домах и приемных семьях, но нигде я не задерживался долго, снова и снова сбегая.
Во время очередной своей «прогулки» я познакомился с несколькими парнями, которые уже были настоящими маленькими преступниками, и присоединился к ним.
Но уже во время моего первого взлома я споткнулся с добычей в руках, упал и сломал себе ногу.
Мои новые друзья, конечно, разбежались, оставив меня.
Полицейские доставили меня в больницу, где Карлайл должен был попытаться разговорить меня.
И так это началось.
В день моей выписки он отвез меня к себе домой, так как они решили взять меня на попечение.
С помощью Карлайла я перенес все то дерьмо, которое повлек за собой взлом. Допросы, суд…
Это длилось некоторое время, но в какой-то момент Калленам удалось завоевать мое доверие, и когда однажды они спросили меня, согласен ли я на усыновление, я ответил ДА.
С меня было достаточно постоянно выдворяться из одного дома в другой, и кроме того мне было хорошо у Калленов, и мне очень нравились Карлайл и Эсми.
Чтобы нам было легче начать новую жизнь, мы переехали в Форкс, это скучнейшая и теснейшая клетка на земле, но это сработало!
До моего окончания старшей школы мне удавалось вести жизнь без существенных инцидентов.
С Эсми и Карлайлом рядом со мной, у меня всё шло отлично. Я открыл свое пристрастие к музыке и брал уроки игры на фортепиано и гитаре, чем был очень доволен.
Когда я заканчиваю свой рассказ, я чувствую себя с одной стороны выжатым, а с другой, по мне разливается облегчение. Это как-то позволяет легко говорить об этом, даже если я не знаю, что на это скажет Белла Свон.
Осторожно я открываю глаза и смотрю на нее, но то, что я вижу, заставляет меня испугаться.
Она плачет. Слезы бегут по ее щекам, и она душераздирающе всхлипывает.
Странно, что я этого не заметил ранее, потому что был глубоко погружен в свои воспоминания.
Когда спустя пять минут Белла все еще плачет, я неуклюже кладу руку на ее плечо и говорю ей, что все хорошо, и что со мной все в порядке, а вот что с ней?
Она приближается, обвивает меня своими руками и теперь ревет в мою футболку.
Ну, супер!
В какой-то момент она прекращает плакать, и я отпускаю ее.
Кажется, только сейчас она по-настоящему осознает, что только что сделала, так как Белла Свон снова краснеет.
Я усмехаюсь, но она не злится на меня. Не после того, что я ей только что рассказал.
Она слабо улыбается мне и благодарит за мою откровенность.
Как будто у меня был другой выбор…
Слова Карлайла все еще звучат в моих ушах.
Только одна единственная ложь может разрушить результаты всего исследования…
- Интересно, какова настоящая цель Карлайла… - говорю я, скорее всего себе, но Белла пожимает плечами и тоже не знает объяснения.
- Он знает, что делает! Во всяком случае, я доверяю ему… даже если здесь не тот шикарный летний домик, который можно было видеть на фотографиях.
Это тоже момент, который меня смущает…
Я знаю фотографии, о которых говорит Белла и должен с ней согласиться.
Здесь не тот дом, который был нам обещан.
Когда я подтверждаю ее подозрения, Белла меня спрашивает, откуда я так точно это знаю, поэтому я объясняю ей, так как в сущности, все еще ее очередь задавать вопросы.
- Ты знаешь, что этот остров называется «Остров Эсми»? – спрашиваю я, и Белла кивает головой, как и следовало ожидать.
- Карлайл подарил его жене на десятую годовщину свадьбы… - объясняю я, и Белла пораженная смотрит на меня. Этого она не знала.
- Весь остров принадлежит доктору Каллену? – спрашивает она с большими глазами. И прежде чем она спросит, я рассказываю ей, что Карлайл единственный наследник реальной промышленной династии, и что он еще в юности решил не продолжать традицию и вместо этого изучал психологию, что бы иметь возможность помогать людям.
Он распродал семейное дело после смерти отца и после этого он мог бы больше и не работать. Но он всегда говорит, что не может по-другому.
Он должен что-то давать обществу.
Белла кивает и говорит: «Он так и делает… И как он это делает!»
~*~*~
Белла
О, Боже! О, милостивый Боже, пусть все это будет плохим сном! Пожалуйста!
Я просто не могу по-другому и сижу, ревя как белуга, рядом с Эдвардом, в то время как он неуклонно рассказывает дальше.
Кажется, он вообще меня не замечает.
И это несмотря на то, что я уже начала всхлипывать, когда он сказал, что его отец оставил на произвол судьбы его самого и его маму…
Его мама…я думаю, это было так страшно, уметь постоять за себя, а также еще нести ответственность за ребенка и меня охватывает волна благодарности, когда я думаю о собственной семье, которая не бросила меня на произвол судьбы в тяжелые времена.
Мать Эдварда напротив, была совершенно одна в этом мире.
Конечно, она его очень любила, если делала действительно все, чтобы заботиться о нем.
Это «все» вызывает мурашки на моей спине.
Не удивительно, что она подсела на наркотики! Это чертовски грустно и… безумно, но все же я могу понять Элизабет Мейсон.
Когда я представляю маленького Эдварда, как он попадает в детский дом, совершенно запуганный и совсем один, без своей мамы, которая была его единственным опекуном, тогда я реву еще больше, но апогея мои всхлипы достигают, когда он сообщает о смерти своей мамы.
Жизнь не хорошо обошлась с ней, и даже если впоследствии хочется встряхнуть ее, яростно обругать, потому что она бросила своего сына, но я не могу по-другому и жалею ее.
Проходит некоторое время, пока я снова не прихожу в себя и совершенно удивленно замечаю, что Эдвард держит меня в руках и неловко ласково похлопывает по спине.
Проклятье!
Я знаю, что настоящая слабачка, но когда я слышу такую душераздирающую историю, тогда я просто не могу иначе! Даже если такие излияния чувств редки, мне все же неловко, прежде всего, сейчас перед Эдвардом…
Также наш короткий разговор о Карлайле и этом острове не может меня окончательно отвлечь.
Я смущенно смотрю на умирающий огонь перед собой и не знаю, что должна сказать, поэтому я молчу.
Я не желаю последующих вопросов… Кто знает, что еще ему придется рассказать?
Мне нужен перерыв, и Эдвард сам более чем согласен, когда мы оставшиеся вопросы из моего блокнота оставляем на завтра.
Совершенно выдохшаяся, спустя четверть часа, я ползу в кровать, и хотя шторм все еще бушует, я тут же засыпаю.
Мои сны сегодняшней ночью, какие угодно только не приятные.
Снова и снова я вижу миниатюрного Эдварда перед собой, который кажется мне таким знакомым, что это разбивает мое сердце.
Во сне я реву и жалобно стонаю, потому что перед моими глазами повторяется все то, что он рассказал мне сегодня вечером перед огнем, а я совершенно беспомощно стою рядом и должна смотреть на это.
От автора:
Иииии? *осторожно выглядывает из-за угла*
Что думаете? *нервничает*
перевод: pollli
редакция: ms_olga
Иииии? *осторожно выглядывает из-за угла*
Что думаете? *нервничает*
перевод: pollli
редакция: ms_olga
Источник: http://robsten.ru/forum/19-1396-45
0
. И здорово, что мир не без добрых людей 
