– Арестован? Вы, блядь, прикалываетесь?
Крыша полицейской машины без опознавательных знаков заглушила протесты Эдварда, когда агент Уинтерс впечатал его в нее лицом. Боль в щеке от удара о металл отдалась во всю челюсть, пока он пытался вырваться из хватки этого жирного недоумка, но его руки были болезненно заломлены за спину, исключая вариант побега.
Агенты, игнорируя его возражения, заковали его в наручники. Уинтерс поднял Эдварда, развернул лицом и толкнул спиной на машину.
Сильно.
– На твоем месте, Каллен, – пробормотал он с прищуром и бруклинским дыханием, разящим кофе и сигаретами, – я бы держал рот на замке и свел количество вопросов к минимуму.
Прежде чем Эдвард успел выдать дерзкий ответ, вроде «отъебись, свинья», Уинтерс буквально бросил его на заднее сидение крузера.
– Да это какая-то херня, – выкрикнул Эдвард, пнув захлопнувшуюся за ним дверь.
Но эти два подонка просто стояли у машины, не обращая внимания на горожан Нью—Йорка, которые пока шли по своим делам и смотрели, осуждающе разинув рты. Каллен трижды бросался в дверь, пока не заболела ступня. Он устало откинулся на сидении, запрокинув голову и размышляя, какого черта происходит.
Арестован.
Такое вообще возможно? Он ничего не сделал. Он вел себя, как послушный мальчик на УДО, ходил на полагавшиеся встречи, занятия и прочие тупые мероприятия, которые назначала комиссия. Он носа не совал в дурь, в которой просиживал много лет.
Нет. Это какая-то ошибка. Должна быть ошибка.
Непонимание сменилось огорчением, сменившимся паникой.
Черт.
Персик.
Опустив взгляд, он увидел, что телефон все так же лежал в кармане, и выругался на выдохе, поняв, что ни черта не может с этим поделать. Надо сообщить ей. Она будет волноваться.
Господи, что будет с ней, если его арестуют, если его отправят обратно за решетку?
Что будет с ними?
Он посмотрел на агентов, когда они открыли двери машины и сели впереди.
– Я хочу сделать полагающийся мне телефонный звонок, – рыкнул он.
Агент Уинтерс расхохотался сухим язвительным смехом, напомнившим Эдварду звук, с которым гвоздь царапает доску для мела, и ударил руками по рулю.
– Ты будешь помалкивать — вот что ты сделаешь, Каллен, – мрачно ответил он.
– Я имею право на звонок, – возразил Эдвард, подавшись вперед на сидении.
Уинтерс обернулся и напряженно посмотрел на него.
– Сейчас у тебя нет никаких прав. Вообще никаких. И если хочешь их возобновить, болван, тогда сядешь прямо и закроешь рот.
Эдвард сердито смотрел в ответ. Он бы все отдал за возможность заткнуть его, но с этим придется подождать. Он медленно откинулся назад, не отрывая взгляд от Уинтерса, и тяжело, раздраженно вздохнул.
– Молодец, – усмехнулся агент и, развернувшись вперед, вставил ключ зажигания.

Ехали почти час.
Эдвард был немало озадачен, когда они без остановок проехали мимо нескольких полицейских участков, но помалкивал. Меньше всего ему нужно разозлить агента и лишиться своего звонка.
Он должен был поговорить с Беллой и все объяснить. Он прислушивался к телефону на случай, если раздастся звонок или придет сообщение от нее, но с облегчением слышал только тишину. Еще не хватало, чтобы она разволновалась, когда он не ответит.
Он опустил голову и закрыл глаза. Что за жуткая неведомая фигня.
– Просыпайся, красотулька. Мы на месте.
Эдвард медленно открыл глаза и глубоко вздохнул, подавляя импульсивное желание покалечить агента самым изощренным способом. Он озадаченно выглянул из окна и увидел, что они остановились возле здания, которому недоставало пары десятков новых рам и пары слоев краски.
– Где мы, черт побери? – спросил он, когда Уинтерс схватил его под локоть и потянул из машины.
– Casa de Bureau, – ответил агент с ухмылкой. – Добро пожаловать.
Бюро? Эдвард нахмурился в непонимании, пока… Черт. Конспиративная квартира.
– Ох, все лучше и лучше, – пробормотал он, пройдя между двух ублюдков к двери.
Внутри было не лучше. Пахло сыростью и плесенью, обои отходили от стен, ковры были покрыты пятнами дурного вида. Все это место представляло собой ночной кошмар страдающего ОКР, и Эдвард впервые ощутил, как мурашки побежали по коже.
– Приятно видеть, что деньги налогоплательщиков идут на благое дело, – проговорил Эдвард, пока они вели его через, как ему показалось, гостиную, по длинному сырому коридору, в конце которого его толкнули к двери и провели внутрь.
Компанию ему, кроме идущего позади него агента, составляли расшатанный стул и пластиковый стол. Господи, снова как в Килл.
– Что ж, – произнес позади него Уинтерс, позвякивая связкой ключей.
– Если я их сниму, будешь себя хорошо вести?
– Плевать, – ответил Эдвард, закатив глаза.
– О, чуть не забыл, – радостно добавил агент. Эдвард дернулся, когда этот козел запустил руку ему в карман и достал оттуда мобильный. – Хотим позвонить кому-то и дать им знать, где ты, да?
– Говна кусок, – со злостью крикнул Эдвард, вырываясь из наручников. – Это мой чертов телефон. Не смей!
– Тише, тише, – ответил Уинтерс. – Никаких обзывательств, особенно, если ты хочешь, чтобы у тебя был шанс позвонить своей подружке.
– Да пошел ты, – огрызнулся Эдвард.
– Серьезно, Каллен? Будешь говорить со мной в таком тоне? – спросил Уинтерс тоном, говорившим, что шутить он больше не намерен. – Память у тебя коротковата. Что мы говорили о манерах по дороге сюда?
Эдвард стиснул зубы и сжал челюсти в героической попытке усмирить лютый гнев, пронесшийся по всем венам под его кожей. Он шумно выдохнул, глядя в потолок и мысленно считая до ста.
Ему удалось дойти до семидесяти трех, когда Уинтерс начал расстегивать наручники. Правда, прежде чем освободить его окончательно, он сжал его предплечье в предупреждении.
– Тут все как в детском саду, Каллен. Ручки-ножки при себе. О, и если у тебя снова будут провалы в памяти, просто запомни. – Эдвард проследил, как толстый палец указал в угол комнаты на маленький черный шарик, подозрительно похожий на камеру слежения. – Тебя снимают, приятель.
И на этом запястья Эдварда освободились от металла. Он медленно повернулся, потирая их и угрожающе глядя на агента.
– Присаживайся, – велел Уинтерс. – Тебе долго тут сидеть.
– Я хочу позвонить, – прошипел Эдвард.
Уинтерс прищурился и упер руки в бока.
– Садись.
Мужчины долго сверлили друг друга взглядами в напряжении, пока Эдвард не сдался, – в этой ситуации не он решает. Он тяжело опустился на стул, являвший собой худший кошмар ортопеда. Уинтерс скрылся за единственной дверью, и Эдвард, сидя там, уверился, что кошмар только начинается.

«Я занят. Оставьте сообщение».

Изабелла, выругалась, нахмурившись, когда ответом ей стало короткое голосовое сообщение от Эдварда уже в третий раз подряд. Убрав проклятый телефон в сумку, она резко распахнула дверь своей машины и плюхнулась на водительское место. Она не слышала его уже три часа. Его не было в ее квартире, как они договаривались, он не оставил ни записки, ни сообщения.
Естественно, она была обеспокоена, где он и что с ним, но сейчас она была просто предельно раздражена. Что такого важного у него происходит, что он игнорирует ее в день ее собеседования? Он знал, как она нервничает по этому поводу, как волнуется, как по нескольку раз переделывала план занятий вчера вечером, чтобы все было, как нужно.
Изабелла вышла с упомянутого собеседования час назад с обещанием, что решение будет принято в начале следующего дня. Она чувствовала себя уверенно. Заведение казалось ей подходящим, и ее возможный начальник производил впечатление терпеливого, доброго человека, озабоченного благополучием людей, которых она будет обучать. У него не было ничего общего с Майком Ньютоном, что принесло Изабелле бесконечное облегчение.
В любом случае, было бы приятно увидеть лицо Эдварда или услышать его голос после всего этого. Но по пути через город ее раздраженное сознание начало допускать опасные варианты ужасных событий, которые могли с ним приключиться. Авария. Огнестрельное ранение. Нападение с ножом. Хулиганство. Нет. Изабелла замотала головой, чтобы прогнать ужасные мысли. Он в порядке. Должен быть.
К тому же, она бы услышала кое-что кое от кого, если бы случилось худшее. Боже, по крайней мере, она надеялась на это. При этой мысли она чуть сильнее надавила на газ.
Оказавшись в квартире Эдварда, Изабелла достала припрятанный запасной ключ и вошла внутрь, на ходу выкрикивая его имя.
Пусто. Нет ответа.
Живот скрутило от паники. Что за чертовщина происходит?
Бросившись в гостиную, она включила автоответчик, сердито мигавший «у вас четыре не прослушанных сообщения».

Эммет. Как всегда сразу к делу.
«Эдвард… это папа. Просто звоню. Я… эээм… мы с Эсми хотели бы видеть тебя и… Ну, позвони мне, сын. Пока».
Изабелла удивленно вскинула бровь. Они с Эдвардом постоянно избегали разговоров о его отце с самого начала. Возможно, настала пора разобраться с этим багажом раз и навсегда.
«Эдвард, я знаю, что ты болен каким-то неизлечимым заболеванием, которое не дает тебе перезванивать, но если не перезвонишь мне в ближайшее время, я приду и прикончу тебя. И к черту дружбу. Серьезно, нам надо поговорить…. Кое о чем. Позвони мне СРОЧНО, козел. Люблю. Это Розали, к слову, если ты забыл свою лучшую подругу».
– Я оставила это сообщение два дня назад.
Изабелла взвизгнула и развернулась, прижав ладонь к груди, и лицом к лицу столкнулась с Розали, стоящей в дверном проеме квартиры Эдварда.
– Господи, ты меня напугала, – призналась она, тяжело сглотнув с перепуга.
– Меня зовут Роуз, тыковка, а если и дальше будешь держать двери нараспашку, сюда начнут заходить все подряд.
В другой ситуации прикрытая агрессия Роуз заставила бы Изабеллу закатить в ответ глаза или пожать плечами, но сейчас ее колкости заставили Беллу выпрямиться и приготовиться к дурному поведению блондинки.
– Честно говоря, меня не двери беспокоят, Роуз, – огрызнулась она. – Мне явно больше интересно узнать, где Эдвард.
На лице Розали промелькнуло удивление, и она медленно обвела гостиную взглядом.
– Его здесь нет? – поинтересовалась она.
– Очевидно, – коротко ответила Изабелла, достала телефон и принялась набирать сообщение Шарлотте и Гаррету. Конечно, они-то знают, что происходит.
В панике Изабелла делала ошибки в каждом слове.
– Черт.
– Эй, успокойся, – крикнула Роуз с кухни, где наливала себе стакан воды. – Я уверена, с ним все хорошо.
– Что, правда? – огрызнулась Изабелла. – И откуда тебе это знать, черт возьми?
– Потому что он всегда так делает, – спокойно объяснила она. – Сваливает, когда становится слишком… напряженно… или серьезно, особенно с женщинами.
Изабелла не упустила покровительственного тона Розали. Бросив телефон обратно в сумку, она с прищуром посмотрела на сучку, яростно дыша.
– Да что ты?
Розали смотрела на нее поверх бокала.
– Ага.
– Хммм, – язвительно протянула Изабелла, скрестив руки на груди. – Ну, несмотря на это, я все равно хочу убедиться, что с ним все хорошо, как бы напряженно и сложно все ни было.
Она заметила кривую ухмылку на тщательно накрашенном лице Розали. Ее щеки вспыхнули от злости, она схватила сумку с дивана и метнулась к дверям.
– И чтобы ты знала, тыковка, – продолжила Изабелла, обернувшись к ней. – Нет никаких женщин. Только я. Он и я. Белла и Эдвард. И так будет всегда, потому что так всегда и было. Смирись уже.
Изабелла была уже на полпути к выходу, чувствуя себя до странности энергичной после своей вспышки, когда ее телефон вдруг зазвонил. Спохватившись, она снова достала его и сразу прижала к уху.
– Эдвард? – ответила она, даже не глядя на номер звонившего.
– Нет, Изабелла, – ответил глубокий голос. – Это Гаррет.
Изабелла потерла лоб ладонью.
– Ты получил мое сообщение?
– Да, получил.
– Ладно, хорошо. Ты знаешь, где он?
Гаррет прокашлялся, отчего у Изабеллы по спине побежал холодок.
– О господи, Гаррет, что случилось? Скажи мне!
Изабелла была так сосредоточена на собеседнике на том конце провода и информации, которую он мог сообщить, что не заметила, как Розали подошла к ней. Ее лицо, обрамленное красивыми прядями светлых волос, представляло маску безразличия, за которой скрывался страх и волнение. Она небрежно оперлась о дверной косяк, наблюдая, как бледнеет лицо Беллы.
– Ты уверен? – тихо переспросила она. – То есть, они уверены?
Она медленно кивнула, слушая ответ и заставляя нетерпение и тревогу поглотить Розали как цунами.
– Не могу поверить. Его УДО… черт. Я могу с ним увидеться? Я хочу… я знаю, но, Гаррет….
Розали неотрывно смотрела на женщину, укравшую сердце ее лучшего друга, метавшуюся по комнате, стиснув кулаки. Она была красива, в чистом, свежем стиле аля рубашки-поло от Ральфа Лорена. Она почти могла понять, почему она нравилась Эдварду. Но почему он так в нее втрескался, ей было не понять. Она никогда не видела, чтобы он так увлекался женщиной за все те годы, что знала его, никогда не видела его таким влюбленным и серьезно настроенным.
Сперва это казалось забавным. Розали наблюдала, как женщины появляются в жизни Каллена и пропадают, обычно не задерживаясь дольше, чем на одну ночь – от силы две, так что новость о том, что он проводил много времени с одной единственной женщиной, заставила Роуз мысленно делать ставки о продолжительности всего происходящего. Она была, мягко говоря, удивлена, что это не только продлилось сколь-нибудь долго, но и превзошло по времени все случаи, что она помнила.
Все очень быстро стало предельно очевидно. Ее лучший друг влюбился. Сильно. Ей не оставалось ничего, кроме как быть рядом и надеяться, чтобы эта Белла стоила его хрупкого сердца. Если нет, Розали заставит сучку жалеть об этом до конца ее дней.

Гаррет закрыл телефон и медленно постучал им по подбородку.
– Готово?
Он неторопливо обернулся, глядя в пол. Агент Бирс стоял в стороне, уперев руки в бока и со слишком суровым лицом для такого молодого человека.
– Да, – ответил Гаррет, слегка кивнув.
– Она купилась?
– Думаю, да.
– Думать недостаточно, Вольтури. Она поверила?
Гаррет вздохнул и сглотнул вставший от чувства вины ком в горле.
– Да, поверила.
– Хорошо, – ответил Бирс. – Она должна поверить, чтобы все получилось. Я не позволю, чтобы все полетело к чертям из-за одной глупой ошибки.
– Ничего не полетит к чертям, пока ты честен с Эдвардом.
Бирс фыркнул и заметил, что ему насрать и на Эдварда и на ожидаемую от него честность.
– Ты слишком рискуешь, Бирс, – нетерпеливо огрызнулся Гаррет. – Тебе интересно только выставить себя в выгодном свете перед начальником бюро. Эдвард, Изабелла, Джейкоб, в конце концов – ты рискуешь жизнями людей!
– Думаешь, я не знаю? – рявкнул Бирс с горящим взглядом. – Я знаю, что на кону. – Он устало провел рукой по лицу. – Я прекрасно это все знаю, поверь мне.
Гаррет отошел от молодого агента, глядя на мимические морщины в уголках его губ, трехдневную щетину и складки на выцветшей черной рубашке. Сказать, что он выглядел уставшим, было бы серьезным преуменьшением.
Парень выглядел измотанным. Морально истощенным.
Может быть, он и понимает, размышлял Гаррет. Может, он лучше контролировал операцию, чем первоначально думал Гаррет.
– Мне нужно, чтобы все получилось, – пробормотал Бирс через минуту, прошедшую в напряженной тишине, и уперся руками в край стола. – Все должно получиться. Клянусь богу, если мне крышка, я и этого мудака потоплю.

Эдвард чертовски жалел, что не положил сигареты в карман джинсов, когда выходил из квартиры Беллы этим утром. Он бы всю пачку зажевал, чтобы подавить стресс, который приносил ему головную боль мирового масштаба.
Раздраженно вздохнув, он в сотый раз посмотрел на часы. Господи, он уже больше часа просидел здесь без права на звонок, чашки кофе или хоть слова о том, что вообще происходит…
Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое, – от них едва ли не разило правопорядком. Если этого смрада Эдварду было недостаточно, род их деятельности можно было предположить по выдающемуся виду обоих. Первому было не больше сорока, но выглядел он так, будто ему уже пора на пенсию. Второй был старше, сильнее потрепан работой и с таким слоем жира вокруг пояса, который мог бы заставить человечка с логотипа «Мишлен» возгордиться, и чуть не вопил о пончиках на полицейском посту.
Криво ухмыльнувшись, Эдвард подумал, не в ФБР ли придумали слово «клише».
– Давно пора, черт возьми, – прорычал Эдвард им обоим, оттолкнувшись от стены, на которую опирался. У него онемела задница от двадцатиминутного ничегонеделанья, поэтому следовать совету Уинтерса и присесть, было не вариант.
– Я агент Бир…
– Слушай, – быстро перебил Эдвард. – Да хоть Санта Клаус, мне насрать. Я хочу свой звонок.
Агент слегка прищурился, явно раздраженный поведением Эдварда.
– Звонок?
Эдвард сложил руки на груди в защитном жесте.
– Вы агенты ФБР, так?
– Да.
– И я арестован, так?
– Да.
– Тогда я повторяю, я хочу свой звонок.
Младший агент вздохнул и бросил стопку бумаг на небольшой столик в углу комнаты. Он потер переносицу и раздраженно застонал.
– Давай-ка так, – предложил он, опустив руки на бедра. – Я объясню тебе, какого черта ты тут делаешь, и потом получишь свой звонок. Справедливо?
Эдвард стиснул зубы от раздражения. Предложение было справедливым, он хотел узнать, что здесь происходит, но ему было необходимо поговорить с Персиком. Попытаться объяснить. Он не сомневался, что она с ума сходит от волнения.
– Послушайте, – вздохнул он. – Я не забавы ради веду себя как козел. Мне просто нужно позвонить. Мне нужно поговорить…
– С Изабеллой, – тихо перебил младший агент.
Эдвард застыл на месте, закрыв рот. Какого черта? Его глаза, потемневшие и прищурившиеся, сказали агенту быть осторожнее.
– Понимаю, – продолжил агент, придав голосу нечто подозрительно напоминающее сочувствие. – Правда. И обещаю, что ты поговоришь с ней, когда мы закончим. Ладно?
Эдвард наблюдал за агентом в поисках признаков вранья или лицемерия, но, к своему удивлению, не обнаружил. Он выглядел чертовски усталым, но был честен. Эдвард пожал плечами и сделал глубокий вдох, сдаваясь.
– Как скажете, – пробормотал он. – Давайте уже быстрее покончим с этим.
Агент кивнул и выдавил натянутую улыбку.
– Без проблем.
Эдвард тяжело опустился на скрипучий пластиковый стул и сложил на столе руки в нетерпеливом жесте. Агенты молча сели на свои места и положили перед собой коричневую папку с делом.
– Вы знаете, что я на УДО, да? – Эдвард задал риторический вопрос. – И то, что я тут сижу, представляет собой чертовски большую проблему.
– С твоим УДО все нормально, – заявил младший агент, не отрывая взгляда от папки. – И ты не арестован.
Эдвард дал время этой информации впитаться и с опаской посмотрел на этих двух свиней. Напряжение в комнате возросло до удушливых масштабов. Чем-то не тем здесь разит.
Даже опасным.
Эдвард сглотнул.
– Что тут происходит, черт подери? – Он ткнул пальцем в стол. – Я не арестован – тогда то, что вы, козлы, делаете – незаконно!
– Как я пытался тебе сказать, когда ты грубо перебил меня, меня зовут агент Бирс, и ты здесь, Каллен, потому что нам нужна информация, которой ты располагаешь, – спокойно продолжил агент. – Нам нужна эта информация, чтобы прижать одного из крупнейших преступников страны.
Черт.
– Аро, – прошептал Эдвард.
– Да. – Последовал краткий ответ. – Аро Бартоллини. Человека с таким количеством связей, что нам приходится разыгрывать, будто вы с Джейкобом Блэком были арестованы из-за покупки наркотиков, находясь на УДО в ночь на семнадцатое число, и из-за твоего участия в драке двадцать третьего, после которой человеку пришлось вправлять челюсть.
Эдвард закрыл глаза и сглотнул от чувства паники.
Наркотики. Он купил их в приступе ярости от ревности, когда Белла пошла встретиться с Питером. Наркотики, к которым он не притронулся, потому что Розали смыла их в туалет.
Драка в подворотне. Ублюдки из клуба на Хэллоуин. Драка, которую Аро организовал.
Федералы знали об этом.
Это плохо. Очень-очень плохо.
Одного только кокаина хватит, чтобы отправить его в Килл еще на полтора года. А драка? Причинение серьезного вреда здоровью. Ни один судья в мире не допустит, чтобы он остался на свободе.
Внезапно что-то вспыхнуло в сознании Эдварда. Метафорическая лампочка зажглась над его головой, загорелась ярко и четко. Он открыл глаза и встретился взглядом с Бирсом.
– Это был ты, – выдохнул он, указывая на него пальцем. – Это ты был в переулке. Ты тот коп.
Бирс молчал, понимающе глядя ему в глаза.
– Почему ты не арестовал меня тогда? – спросил Эдвард, хотя уже знал ответ. – Почему отпустил нас?
Молчание.
– Потому что мы были вам нужны, да? – ответил он сам с язвительным смешком. – Джейкоб и я. Мы были нужны тебе для твоей аферы с Бартоллини.
– Я бы не назвал планировавшуюся три года операцию, стоимостью в миллион долларов, аферой, Каллен, – разозлился Бирс. Он кашлянул, чтобы скрыть неверие и раздражение. – Ты понятия не имеешь, что делало бюро, чтобы ты со своим приятелем Блэком оставался незапятнанным, чтобы дело не сорвалось. – Он наклонился вперед, разозленный и напрочь лишившийся терпения. – Ты здесь, потому что мы этого хотим. Ты все еще на УДО, потому что мы это позволяем. Но, поверь мне, высокомерный кусок дерьма, я без каких-либо проблем могу упечь тебя в Килл так быстро, что ты и моргнуть не успеешь, если ты принесешь мне хоть каплю проблем или хоть на миллиметр перейдешь черту.
Эдварда накрыл защитный инстинкт, он сжал руки, лежащие на коленях, в кулаки. Этот человек каждое слово говорил всерьез, и от этого у Эдварда стыла кровь в жилах. Становилось очевидно, что ситуация была хуже, чем он думал. По спине пробежала волна паники, когда возможные последствия всего этого удалось осмыслить.
У него сдавило горло, еле пропустив единственное слово, о котором он мог думать.
– Изабелла…
– Будет в полном порядке, пока ты подыгрываешь нам, Каллен, – перебил Бирс, откинувшись на спинку стула и опустив взгляд в стол. Он сцепил руки в замок и вздохнул.
– Послушай, Каллен, я знаю, что ты постарался, чтобы твое УДО проходило гладко. Я знаю, что при тебе есть офицер и наставник, которые считают, что у тебя из задницы светит солнце.
Эдвард улыбнулся.
– И я знаю, что у тебя есть Изабелла, и она для тебя важнее всего. – Он замолчал и вытер рот ладонью. Звук, с которым его щетина процарапала по ладони, был слышен во всем помещении и звенел у Эдварда в ушах.
– Но я могу гарантировать одно. Если ты сделаешь это и поможешь посадить Бартоллини, ты даже не будешь на УДО.
Эдвард задержал дыхание, ожидая, когда смех подскажет ему, что агент молол чепуху.
Смеха не последовало.
– В комиссии согласились, – продолжил Бирс. – Ты будешь чист перед законом. Все серьезные обвинения против тебя будут сняты, твое досье уничтожено. Будешь волен идти куда хочешь, делать, что хочешь, – легальное, естественно, – он ухмыльнулся, прежде чем серьезно продолжить. – Я тоже многое на кон поставил, понимаешь ли. Я не пытаюсь тебя запугать, – он махнул рукой на папку, в которой, как догадался Эдвард, лежал подробный отчет о его преступлениях. – Я хочу работать с тобой, не против тебя. Я знаю, что ты хочешь отмщения, знаю, потому что этот подонок упек тебя за решетку за то, чего ты не делал.
У Эдварда отвисла челюсть.
– Что? – переспросил Бирс. – Удивлен?
Эдвард молчал, его взгляд метался между двумя мужчинами.
– Я знаю, что кокаин был не твой, – продолжил Бирс. – Хотя это проскочило в суде, и у Аро много связей в этой сфере. Я знаю, что Джейкоб сбегал с дочерью Аро из-за ее беременности, и я знаю, что ты взял на себя его вину, чтобы они попытались сбежать. – Федерал выглядел впечатленным. – Чертовски значимый поступок, чувак.
– Ничего не вышло, не так ли? – сухо заметил Эдвард.
Бирс помотал головой.
– Нет, не получилось. Но, возможно, с нашей помощью ты можешь сделать, чтобы тебе зачлось. Чтобы все это было не зря.
Эдвард откинулся на спинку стула. Шумно выдохнул от эмоционального истощения. Что-то невероятное творится. Мозг заработал с бешеной скоростью, обрабатывая полученную информацию. Тот факт, что его посадили за то, чего он не совершал, – и не важно, что он сам пошел на это, – причинял боль, особенно сейчас, когда выяснилось, что в суде с самого начала знали, что наркота была не его.
Он потер виски, переносицу, – от напряжения голова начинала болеть адской болью, поразив его прямо промеж глаз.
– Понимаю, многое нужно осмыслить, – с сочувствием сказал Бирс.
– Как скоро?
– Прошу прощения? – озадаченно переспросил Бирс.
– Как скоро посадят эту сволочь?
Бирс сглотнул и облизал губы.
– Как получим от тебя всю необходимую информацию, будем действовать к концу месяца. Нам отвели три недели.
Эдвард вскинул бровь.
– К новому году?
Бирс улыбнулся в отчет.
– Я обеими руками за решительность.
Воодушевление Эдварда продлилось недолго, вскоре напряжение и чувство опасности этой ситуации обосновалось в груди и распространилось по всему телу. Он чувствовал, будто не может дышать. Вся эта ситуация была ненормальной. Опасной. Аро Бартоллини – жестокий психопат, которому ничего не стоило пустить пару пуль в лоб тому, кто солжет, обманет или предаст его. Эдвард знал это, видел это.
Все это могло закончиться, в лучшем случае, катастрофой. В худшем, он снова окажется в Килл, вдали от Беллы, вдали от всего, что важно для него. Или его вообще убьют. Но не это пугало его больше всего. А то, что если случится худшее, его Персик останется одна, беззащитна и в смертельной опасности. Он не сможет защитить или спасти ее.
Он ощутил, как в груди поднимается рык при мысли о Маркусе, оказавшемся рядом с его женщиной.
– Эдвард, – тихо продолжил Бирс, ощутив его вполне понятное волнение и нерешительность. – Я понимаю, что это опасно, но, поверь мне, мы бы не стали расспрашивать Джейкоба о тебе, если бы это не было действительно необходимо. Нам нужно максимально вооружиться, чтобы посадить его, и твои показания могут стать той самой серебряной пулей, которая нам необходима.
Эдвард поморщился, когда Бирс продолжил.
– Ты должен знать, что я уже какое-то время работаю с Джейкобом. Я знаю, что он хочет лучшего для Несси, так же, как и я.
Эдвард с любопытством покосился на него, но Бирс не стал вдаваться в подробности.
– Это сработает, – заверил его Бирс. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя и Изабеллу.
– Не сделаешь, – пробормотал Эдвард сквозь стиснутые зубы, – и тогда я прикончу тебя собственными руками.
Бирс ухмыльнулся и кивнул.
– Я хочу того же, что и ты, Эдвард.
– Правда? – прорычал он. – И что же это?
Бирс молчал достаточно долго, чтобы Эдвард поднял взгляд. Улыбка на его лице была дьявольской, хищной.
– Мой фунт плоти.

Изабелла бросилась к своему мобильнику, зазвонившему на кофейном столике в квартире Эдварда.
– Алло? – лихорадочно ответила она, отходя подальше от сидящей на диване Розали.
– Персик. – Его голос звучал как будто в отдалении, усталый и с толикой облегчения.
– Ох, милый, – ахнула она, когда сердце заколотилось за ребрами. Она сама не заметила, как сжала грудную клетку в попытке успокоить его; вопросы посыпались сами собой: – С тобой все хорошо? Тебе выдвинули обвинения? Я так волновалась. Гаррет позвонил и я… я не знала, что делать. Что вообще происходит? Он велел мне оставаться в твоей квартире и…
– Шшш, я знаю, детка, – тихо сказал он. – Я знаю. Все хорошо. Прости меня.
Изабелла сделала глубокий вдох и закрыла глаза, услышав измождение в его голосе.
– За что ты извиняешься?
– За все, – выдохнул он через мгновение.
– Что происходит, Эдвард? – спросила она, чувствуя, как паника сдавливает горло. – Ты приедешь домой?
– Да, – быстро ответил он. – Я скоро буду дома.
– Значит, все хорошо? Ты свободен и все еще… на УДО?
Эдвард замолчал на одну долгую, пугающую минуту.
– Белла, все сложно, но я скоро буду дома. Обещаю. Ты будешь там? Дождешься меня?
– Всегда, малыш, – ответила она, чувствуя, что к тревоге примешивается смятение. – Ты расскажешь мне, что происходит?
Эдвард вздохнул, наполнив ее слух эхом своего теплого дыхания. Ей сразу отчаянно захотелось ощутить его объятья, крепкие и надежные. Она чувствовала себя пугающе потерянной без него.
– Белла, – решительно начал он. – Ты доверяешь мне?
Изабелла слегка нахмурилась.
– Конечно, я доверяю. Я люблю тебя.
Эдвард помолчал, а когда заговорил снова, Изабелла расслышала тень улыбки в его голосе.
– Я тоже тебя люблю, Персик. Чертовски сильно. Мне нужно, чтобы ты доверилась мне. Можешь сделать это?
Изабелла медленно кивнула.
– Да. Я могу.
– Спасибо.
– Я когда-нибудь пойму, что происходит? – неуверенно спросила она, злясь, что ее голос дрожит, а в глазах собираются слезы.
– Я обещаю, что все объясню, когда смогу. Клянусь, – прошептал Эдвард. – Мне просто нужно знать, что ты в безопасности. Ты останешься в квартире, правильно?
– Правильно.
– Хорошо, – он вздохнул. – Я люблю тебя. Скоро увидимся.
– Я тоже люблю тебя, Эдвард.
– Пока.
Изабелла повесила трубку и обхватила себя руками, пытаясь удержать в себе эмоции, стараясь не показывать их из страха, что, как только они вырвутся, ничто уже не сможет остановить потоки ее слез и череду вопросов. Розали с любопытством вскинула бровь, сдвигаясь на край дивана.
Последние несколько часов в ее обществе прошли, мягко говоря, в напряжении, ни она, ни Розали особо не разговаривали. Но Изабелла чувствовала в глубине души, что они пришли к молчаливому соглашению о том, что, невзирая на их различия, они обе заботились об Эдварде.
– Так в чем дело? – спросила Розали, резкость в ее голосе исчезла.
Изабелла не сразу сообразила, что обращаются к ней. Она чувствовала себя сбитой с толку, голова шла кругом, подступала тошнота. Она подняла взгляд и медленно моргнула.
– Он скоро вернется, – ответила она напряженно. Она понимала, что эти слова должны были принести ей облегчение, но отчего-то у них был фальшивый, пугающий привкус.
– Что ж, это хорошо, – небрежно ответила Розали, беря свой напиток со стола.
Однако отсутствие ответа Изабеллы подсказало ей, что не все так «хорошо». На ее красивом лице отразилась тревога.
– Что не так?
Изабелла помотала головой.
– Я не знаю. Голос у него был усталый. Он… не стал говорить мне, что случилось. Я даже не знаю, вдруг он… Что-то… что-то не так.
Ее голос сорвался под конец, став высоким, на грани истерики.
Она закрыла глаза, плотину прорвало, и эмоции слезами полились по ее лицу. Странное, неприятное сочетание облегчение и тревоги сотрясло ее тело с ног до головы. Она быстро зажала рот ладонью, чтобы подавить звуки паники, грозившие вырваться из ее груди, когда ее посетило осознание ситуации.
Что если он вернулся в Килл? О боже. Она не может его потерять. Его УДО. Она не сможет без него жить. Что она будет делать? Будет навещать его, конечно, но даже от мысли о том, что она не сможет прикоснуться к нему, обнять его, поцеловать, слабели колени. Она больше не могла жить без него, как не могла без кислорода.
Изабелла не сразу поняла, что не просто бормочет свои страхи вслух, а что еще ее обнимают маленькие, но сильные руки, а ее нос уткнулся в водопад золотистых волос, пахнущих медом. Розали обнимала ее, успокаивающе гладя по спине, шепча слова утешения. Изабелла прижалась к ней и тихо плакала.
Она дала Розали отвести себя к дивану и оперлась на ее плечо.
– Все будет хорошо, – заверила Розали, когда слезы Изабеллы начали стихать. – Я это знаю.
– Но… я не могу… что если… я так долго его ждала.
Розали крепче обняла ее.
– А он тебя.
– Я так сильно его люблю, – прошептала она.
Не думая, Розали нежно прижалась губами к ее волосам. Вздохнув, она медленно кивнула.
– Я знаю это.

Продолжение главы >>>>