Глава 12

BPOV

Моя Белла… я… я люблю тебя.

Я люблю тебя, Эдвард. Я люблю… тебя.

Снова и снова эти слова проигрывались в моей голове, пока я лежала рядом с Эдвардом, который, как всегда во время сна, развалился на мне.

Если прежде я и не понимала, что мозг Эдварда подвержен какой-то странной способности отстраняться от всего остального, то теперь это стало очевидно.

И тот факт, что он так запутался и был растерян, заставлял и меня всё больше запутываться и пребывать в замешательстве. Я знала, что он действительно хороший человек. Но я не собиралась убеждать его, что он может любить меня. Ну… кто же так делает?

Люди, предложившие ролевую игру, в которой они пребывают в медовом месяце, хотя на самом деле даже не встречаются, не должны быть такими придирчивыми, идиотка.

Осознав то, что мне снова не уснуть, я взглянула на будильник, который показывал шесть часов утра. Мне нужно было выбраться из кровати, поэтому я начала изворачиваться, пытаясь медленно вытащить своё тело.

Но тогда Эдвард заворочался во сне. Прежде чем у меня появился шанс приподняться, он захватил прядь моих волос. Мы лежали в странной принудительной «позе ложки», из которой я, вероятно, могла бы подняться, если бы он отпустил мои волосы.

– Эй, отпусти, – прошептала я.

– Амм.

– Пожалуйста.

– Гррр, – зарычал он на меня.

Чертовски идеально.

Я подождала около минуты, но он, не теряя времени, начал тереться своим стояком между моими булочками и кряхтеть мне в шею. Как ни странно – это было романтично, хоть и очень-очень пошло и грубо, на самом деле.

– Амм… хочу моё…

О, Иисус. Я близка к тому, чтобы разбудить тебя, своим кулаком, Фред Флинстоун.

Протянув руку, я мягко коснулась его щеки, только лишь для того, чтобы это побудило Эдварда перевернуться.

– Это я, просто Белла, – сказала я, когда он тихонько застонал. Услышав мой голос, он наконец-то откатился, вздохнул и начал слегка похрапывать.

Собрав с пола свою одежду, я быстро набросила её и пошла домой. Какое облегчение – остаться одной, после настолько интенсивной и эмоциональной ночи. Эдвард нуждается в личном пространстве, даже если бы его внутренний пещерный человек всё отрицал. Мне тоже нужно пространство. Ужасно.

После быстрого душа я натянула на себя какие-то спортивные брюки и футболку. Расчёсывая волосы, я смотрела в зеркало и думала о том, как всё произошло, как всё перешло к неясному и запутанному.

Как ты, твою мать, сдрейфила и, по правде говоря, убежала, даже не попрощавшись? Превосходно!

– Ты лучше этого, Белла, – сказала я себе. – И слишком глупа, чтобы иметь хоть какие-нибудь навыки самосохранения, – продолжила бормотать я.

Осмотрев стол в поисках листа бумаги и ручки, я заметила чучело животного, которое там стояло.

То, что надо.

Я проскользнула обратно в квартиру Эдварда, не разбудив его. Он выглядел исчерпанным, когда я положила записку и чучело рядом с ним. Его лицо было таким бледным, а под глазами виднелись тёмные мешки. Оставив мягкий поцелуй у него на лбу, я ушла также быстро, как и пришла.

Вернувшись домой, в свою гостиную, я попыталась отвлечься с помощью ноутбука. Немного времени я посвятила отправлению некоторых электронных писем и твитов. Я даже отправила твит об Эдварде и прошедшей ночи. Но всякий раз, поднимая глаза, всё, что я видела, напоминало мне о нашей «договорённости», и о том, что всё прошло так запутанно и умопомрачительно. Не успела я опомниться, как уже боролась со слезами и чувством опустошенности, которое разрывало меня изнутри.

– Не могу. Я просто не могу.

Отослав пару сообщений одному из моих научных руководителей, я вышла из дому, и направилась в единственное место, о котором могла подумать.

– Белла, дорогая, заходи, – проговорила Элис, хватая меня за руку и затаскивая в свою квартиру.

– Спасибо, Эл. Я понимаю, что ещё рано, – промолвила я сквозь икоту и слёзы.

– Заткнись, просто иди сюда и сядь. Я сделаю кофе.

– У меня была назначена встреча с моим руководителем, но я перенесла её. Я просто… я проплакала всю дорогу сюда, – сказала я сквозь рыдания. Я была так разбита, я просто чувствовала, что вот-вот развалюсь на кусочки.

Роуз присоединилась к нам на диване и бросила упаковку салфеток мне на колени. Пробормотав слова благодарности, я высморкалась примерно двенадцать раз.

– Ладно, что, чёрт возьми, случилось? – спросила Элис.

– Всё… так… хреново, – завыла я. – Я думаю, что я… – пыталась сказать я, но не могла остановить всхлипывания. – Я думаю, что сломала Эдварда.

– Ты сломала его? Как, блядь, это понимать? – спросила Роуз.

– Я имела ввиду, что сбила его с толку.

– Потому что переспала с ним? – предположила Элис.

– Да… нет… да… – бессвязно простонала я.

– Проклятье, может, кое-кто уже объяснит мне – что к чему? – с раздражением, фыркнула Роуз.

– Белла, что стряслось? Секс был плохим? – поинтересовалась Элис.

– Нет, это было… так… я не могу даже… у меня нет слов, чтобы описать это. Нереально-фантастически-волшебно? – выдала я, заливаясь новым потоком слёз.

– Хм. Я потерялась, – со вздохом проговорила Элис. – Ты ревёшь, потому что секс, был самым лучшим в твоей жизни?

– Дубина, это единственный секс, который у неё когда-либо был, – напомнила ей Роуз.

– Нет, он был лучшим. Это было так хорошо. Я не хочу делать это снова. Так, как я сделала сейчас. Кажется. Нет, я определённо хочу повторить это. Я думаю. Я не знаю!

– Хорошо. Ну так что тебя беспокоит? – захотела узнать Элис и потёрла мою руку.

– Идиотские Джимми Стюарт и Керол Ломбард! – завопила я. – Это всё из-за них! Глупые чёрно-белые фильмы. Я НЕНАВИЖУ ИХ! Они заставили меня сломать Эдварда, – разорялась я, не вкладывая вообще никакого смысла в свои слова.

– Потому что… – протянула Элис, махая рукой и пытаясь вытянуть из меня слова.

– Потому что они заставили меня и Эдварда, сказать «я тебя люблю», друг другу.

– Ты сказала ему, что любишь его? – округлив глаза, воскликнула Роуз.

– Да, но мы притворялись. Ты знаешь, как он повторял мне, что мой первый раз должен быть особенным… осмысленным?

Я прочистила нос, прежде чем пояснить ещё немного.

– Вчера вечером он снова заговорил об этом, и было похоже, что он собирается сказать «нет» в двадцатимиллионный раз, поэтому я просто выпалила, что мы должны… ну понимаешь, устроить ролевые игры или что-то типа того. Мы были как бы парой из старого кинофильма. Я сказала ему, что мы должны притвориться, будто это – наша первая брачная ночь, и тогда это уже не будет похоже на то, что мы просто занялись сексом.

– И он согласился на это? – спросила Элис.

– Да. И сначала это было забавно и смешно называть друг друга «любимый», «малыш» и всё такое, но потом… чем больше мы возбуждались, тем больше говорили. Это… Боже. И в какой-то момент всё вышло из-под контроля, и я так запуталась. Все мои слова выходили как будто сами собой. Я не могла отличить, что реально, а что нет.

– Что произошло, когда ты сказала, что любишь его? Это шокировало его? – спросила Роуз.

– Нет, он уже был в шоке.

– Почему, ты что-то сказала до этого?

– Нет, это было не из-за того, что сказала я. А из-за того, что сказал он, – неловко запиналась я, скручивая ткань в руке. – Он сказал: «Я люблю тебя». Он сказал это первым.

– О, Господи. Какой грёбаный дурдом.

– Дурдом, – согласилась Элис, покачав головой. – Так… он сказал это, потом ты сказала. Продолжай.

– Потом мы вместе плакали. Мне было так грустно из-за него. Он… был так ошарашен из-за какой-то глупой идеи. В тоже время, он был таким нежным и милым. Мне даже не было больно – он был таким заботливым. И то, как я чувствовала его внутри себя… Он дарил мне нереально счастливые и печальные эмоции. Как жаль, что мы не можем быть такими всегда – близкими не только нашими телами. Но мы не можем, потому что мы просто друзья. Дерьмо! Это звучит бессмысленно.

Элис принесла мне чашку кофе, и некоторое время мы просто сидели в тишине. Прямо сейчас мне хотелось, чтобы они отпускали какие-то пошлые сексуальные шуточки, или насмехались над чем-нибудь. Чем больше я размышляла, тем больше я терялась в своих мыслях и становилась всё более расстроенной.

– Белла, у меня вопрос, – проговорила Роуз. Повернувшись, я взглянула на неё в надежде, что это не заставит меня ещё сильнее расплакаться.

– Не кажется ли тебе немного странным то, что вы ребята оба плакали, если всё это было просто притворством?

– Я… я знаю, Роуз, – призналась я. Может я и могла лгать себе, но только не этим двум. – Я… эм, я люблю Эдварда. И ничего не могу с этим поделать, – произнесла я, а в глазах появилось такое сильное жжение, что мне пришлось закрыть их.

– И он сказал, что любит тебя, и если это, на самом деле, настолько ошарашило его, то должно быть это что-то значит для него, – добавила Элис.

– Ну да… я понимаю, что это что-то значит. Но это было уже слишком. Он… я не знаю, как объяснить. Именно это я имела в виду, когда сказала, что сломала его. То есть, эти глупые ролевые штучки чем-то зацепили его, и он стал очень эмоциональным. Я попыталась сделать так, чтобы ему стало легче. Я сказала ему, что всё в порядке. И что… ну… что в любом случае – это была просто игра.

Всё просто игра. Большая идиотская разрывающая твоё сердце на миллион частей игра.

– Так как же вы ребята, справились с этим? – поинтересовалась Роуз.

– Мы поспали немножко, потом проснулись и прикалывались друг над другом, как обычно. Я ушла, когда он ещё спал, и написала ему записку. Мы оба нуждались в небольшом пространстве после всего этого. Он особенно. Мне кажется, что на самом деле, он не понимает этого. Как и не понимает того… как можно связать себя с кем-то. Забудьте девочки, я серьёзно сомневаюсь, что у него даже была подруга. Думаю, он просто понимает, как заигрывать, дурачиться, а потом двигаться дальше… Это… заставляет меня печалиться из-за него. Разве это не глупо?

– Не для тебя. Ты всегда была сочувствующей по отношению к уязвлённым созданиям. Помнишь ту белку возле нашего общежития на первом курсе? – спросила Элис.

– О, мой Бог… только не белка. Мы поклялись не вспоминать об этом когда-либо снова, – простонала Роуз, закрыв глаза и откинув назад голову. – Белла прорыдала целую неделю, – добавила она, указав на меня.

– Бедная малышка. Такая больная. Я никогда не видела, чтобы кто-то из ASPCA,* (п/п: ASPCA – американская организация против жестокого обращения с животными) так переживал из-за белки, как ты, Белла, – хмыкнула Элис.

– Я знаю! Белла была всем: «Ты лучше знаешь, как правильно помочь ей выздороветь! Я знаю людей из Всемирной Федерации Дикой Природы»! – ответила Роуз, рассмеявшись сама с себя.

– Послушайте, можете смеяться над чем угодно – сейчас, я очень расстроена, – всхлипывая, сказала я.

– Извини, девочка, что мы отвлеклись, – проговорила Элис, погладив моё бедро. – Но говоря серьёзно, дело в том, что я совершенно не удивлена тем, что ты заботишься о нём и чувствуешь себя виноватой из-за его эмоциональных проблем, или что бы там ни было. Я хочу сказать… если он важен для тебя, значит, надо полагать, что у тебя на самом деле нет выбора, не так ли?

– О чём ты говоришь? – поинтересовалась я.

– Ну… тебя ведь беспокоят его проблемы. Но тебе не стоит набрасываться на него сейчас. Если ты заботишься о нём, ты должна быть на его стороне. Не показывать эмоций, но также не отталкивать его. Позволь ему самому, задавать темп в развитии ваших отношений, – объяснила Роуз, поняв мысли Элис быстрее меня.

– Я чувствую себя так, как будто пытаюсь приручить дикое животное, – пожаловалась я, вытирая глаза.

– Укрощение дикого члена* всегда стоит приложенных усилий. Ну, смотря какой член, наверное, – размышляла Роуз (п/п: cock – петух, на сленге – член).

– Да, он стоит усилий, – проговорила я с улыбкой. – И, пожалуйста, хватит шуток про члены. Они обе уставились на меня, ухмыляясь. А потом они, как всегда спелись – их любимое занятие.

– Ты кажешься самоуверенной*, – выдала Элис. (п/п: cock-sure в переводе – самоуверенно; cock – на сленге член; если перевести дословно, получается – твёрдый член).

– И она должна быть. Нельзя входить, не имея опыта*, – отозвалась Роуз. (п/п: half-cocked – на сленге означает не полностью эрегированный, вялый член).

– Иначе, можно накосячить* (п/п: cock-up – ошибиться, накосячить; на сленге так говорят о женщине, открыто предлагающей себя мужчине).

– Надеюсь, он не вешает тебе лапшу на уши* (п/п: cock-and-bull story – рассказывать небылицы, вешать лапшу на уши; на сленге – пиздеть).

– Чтобы заставить её почувствовать себя опьянённой* (п/п: на сленге – окосевшей, сумасбродной).

– Ага. Всё-таки, ты знаешь парней. Иногда они несут всякую чушь* (п/п: cockamamie – нелепость, абсурд, бред).

– ОБОЖЕЗАТКНИТЕСЬ! – рявкнула я и сбежала в их неприкосновенную ванную, чтобы умыться.

Позависав вместе несколько часов, мы занимались обыкновенными девчачьими вещами. Обсудили ощущения, которые испытываешь во время секса. Поболтали о парнях в целом, и о том, что они обе довольно регулярно встречаются с Джаспером и Эмметом.

– Эй, ты всё ещё собираешься ходить на эти вечеринки-по-работе, с Эдвардом? – спросила Эллис.

– Угу. У нас бал-маскарад в честь Хэллоуина в эти выходные. Вообще-то, мне нужно пройтись по магазинам. Думаю, мне понадобится необычное платье – получше, чем те, которые у меня есть.

– О, классно! Мы сходим с тобой. Подожди, это напомнило мне кое о чём. Джаспер знает TNGUS. Его отец работает в той же больнице и вчера я упомянула, что ты дружишь с гинекологом оттуда. Летом они иногда тусовались вместе, – проговорила она. Я наметила себе спросить об этом у Эдварда, но сразу отбросила эту мысль.

– Можем мы вернуться к «Барни»? – спросила Роуз, выглядя полной энтузиазма от перспективы покупки новой одежды. Я только закатила глаза.

Позже, вернувшись домой и немножко подремав, я наверстала некоторые домашние задания, прежде чем заметила, что пришло время приниматься за ужин. Я была вполне уверена, что Эдвард захочет ещё какое-то время побыть наедине с собой, поэтому была приятно удивлена, когда услышала знакомое «тук-тук-тук», в дверь.

– Эй, кареглазка, – улыбаясь проговорил он, проходя через порог. Эдвард нервничал. Я могла определить это по тому, как он насиловал свою несчастную и прекрасную шевелюру.

– Остановись, – сказала я, схватив его запястья, когда его пальцы потянулись к волосам в пятый раз за минуту. – Мне хочется отрезать эти красивые волосы только для того, чтобы ты оставил их в покое.

– Прости, я… э-э… просто… – запинался он.

– Ну же, давай присядем и поговорим, – попросила я, стараясь казаться спокойной, но на самом деле, ужасно волнуясь.

Усевшись, я стала играть с его рукой. Я любила его пальцы – такие длинные и изящные – как будто выписаны художником. Забавно, что он сравнивал моё интимное место с самым известным произведением искусства в мире, когда сам был одним из них.

– Хм? – произнесла я, смутно уловив, что он говорил мне что-то, но я не слушала его.

– Я сказал, хорошо, что мы решили поговорить, – пошутил он, начав дразнить меня, но вдруг внезапно угомонился. – Нервничаешь? – спросил он.

– Да. А ты?

– Да.

– Неловкая ситуация. На самом деле, мне знакомо это. Но ты – один из немногих людей, с которыми я чувствую себя менее неловкой, и более… такой, как все, – призналась я, потирая его ноготь на мизинце своим большим пальцем.

Взглянув на него через мгновенье, я увидела то, что заставило меня подумать о слове «дом». Эдвард протягивал руку, повернувшись ко мне. Он хотел, чтобы я сидела у него на коленях. Поднявшись, я закуталась в него так плотно, как только могла. В конце концов, это единственный реальный способ почувствовать себя уютно – быть обёрнутой им и в нём.

– Так лучше? – спросил он.

– Да. А тебе?

– Всё, о чём я могу думать, когда ты сидишь у меня на коленях, это то, насколько мне нравится, когда ты сидишь у меня на коленях, – усмехнулся Эдвард.

Прижав ухо к его груди, я наслаждалась глубоким звуком его голоса и хриплым мужественным смехом. Я мурлыкала себе под нос какую-то весёлую песенку, когда почувствовала поцелуй на своих волосах.

– Те вещи, о которых мы говорили прошлой ночью… мы можем оставить их там. Вернёмся и поговорим об этом в другой раз, когда при мысли о них мы не будем так нервничать, – мягким голосом, предложила я.

– Разве ты не имела в виду то, что сказала?

– Ну, и да, и нет. А ты?

– Должен признаться – я, вроде как, чувствую тоже самое.

– Многие люди… которые являются друзьями… – произнесла я, сделав ударение на слове «друзьями». – Сказав «я люблю тебя», не похоже на то, что мы безразличны друг другу. Я уважаю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив. Ну и всё такое прочее.

– Я тоже чувствую всё это по отношению к тебе.

– Есть такая штука, как платоническая любовь, правда?

–- Точно. Дружеская любовь. Это древнее понятие.

– Угум. Были такие последователи учения Платона. Они вели распутный образ жизни, с тех пор…

– Платона?

– Именно!

– Мне нравится ход твоих мыслей, кареглазка.

– Благодарю тебя, Эдвард, – проговорила я с очень серьёзным выражением лица. – Люди, со своей неразумной привязанностью к словам присваивают им эти сумасшедшие коннотации.

– Люблю, когда ты становишься такой чрезвычайно лингвистической.

– А я думала, что это ты у нас – искусный языковед* (п/п: На сленге так называют любителя кунилингуса).

–- Боже. Тут что-то не так. Куда подевалась Белла и что ты с ней сделала?

Я не ответила, так как очень сильно рассмеялась от своего же пошлого юмора.

– Белла Свон – настоящая Белла Свон – никогда бы не выдала такую примитивную сексуальную шуточку. Не так ли? – поинтересовался он, приложив руку к моему лбу, как бы проверяя – нет ли у меня температуры?

– Прекрати это прежде, чем я потеряю ту каплю чувства юмора, что у меня есть, - игриво предупредила я.

– Нет, не надо, – вздохнул Эдвард, обернув вокруг меня свои сильные руки и выжимая из меня весь дух. Когда я подняла взгляд, его лицо выглядело так привычно – безмятежное, игривое, привлекательное… ухмыляющееся.

– Ладно, мистер «я-слишком-крутой-для-полной-улыбки-потому-что-дамы-штабелями-укладываются-от-такой-ухмылки» – произнесла я, невольно израсходовав весь воздух. Это даже больше рассмешило Эдварда, чем моя шутка о его улыбке. – Уф. Что за длинное прозвище, я тебе придумала. Я пыталась всё сгладить и попросить поцелуй, но просто уничтожила его, – сказала я, громко рассмеявшись вместе с ним, ощутив, как огромная тяжесть свалилась с нас в этот момент.

Больше не требовалось разговоров, потому что губам – его и моим – надоело разговаривать, и они сами решили заняться делом. Я целовалась с ним не далее, чем прошлой ночью, но по ощущениям, казалось, что это было очень давно. Ощущение его губ, языка и небритости оказалось той недостающей частью для того, чтобы избавиться от чувства неловкости и вернуться к нашему нормальному состоянию.

– Эдвард, – позвала я, прервав на миг наш безумный поцелуй.

– Хмм, – ответил он, оттянув тем временем ворот моей футболки и проверяя содержимое. Я шлёпнула его по руке, чтобы привлечь внимание.

– Я должна накормить нас ужином. А потом, я хочу, чтобы мы… э-э… продвинулись дальше с уроками, – произнесла я с застенчивой улыбкой.

– Ммм, – простонал он. – Звучит вкусно. Уверен, что ужин тоже будет хорош.

– Хочу обцеловать тебя с головы до ног, – прошептала я, прислонившись лбом к его щеке. Я хотела подняться и приготовить нам чего-нибудь перекусить, но у моего либидо было другое мнение… и у моего сердца, наверное, тоже. Я оседлала колени Эдварда так, чтобы могла действительно завладеть им, обнять, позволить себе поцеловать его везде, почувствовать, как его сильные руки скользят по моей спине. Когда моя рука пропутешествовала вниз к завязкам на его штанах, он остановил меня.

– Кареглазка, давай поговорим секунду.

Я озадачено на него взглянула. Мне казалось, что мы уже поговорили.

– Не переживай, – сказал он, подняв мой подбородок указательным пальцем. – Просто я хотел убедиться, что мы придерживаемся одного мнения по поводу твоих уроков.

– Вроде проверки расписания?

– Да. Проверка расписания.

–- Ладно.

– Так как мы прошлой ночью занимались сексом и, вероятно, займёмся этим снова…

– Надеюсь, что так. Иначе, я брошу занятия, – предупредила я игриво.

– Не нужно беспокоиться об этом, – усмехнулся он в ответ. – Я имел в виду, что мы, наверное, должны обговорить то, вещами какого рода мы хотим заниматься. Ну, во-первых, я должен прояснить, что никогда не ожидаю, что ты будешь делать что-то, чего не хочешь. Потому что… мне не нравится даже мысль, о том, что тебе не комфортно… я хочу сказать… не позволяй никому принуждать себя к чему-либо. Будь уверенна, что мужчина уважает тебя. Всегда.

Почему в моём животе вдруг затянулся узел?

– О… например, если у меня когда-нибудь появится настоящий парень? Типа того?

– Да, что-то вроде того. Я не могу удерживать тебя вечно – это не справедливо по отношению к тебе. Однажды, ты захочешь большего… что вполне естественно. И поэтому, я хочу, чтобы ты рассчитывала только на лучшее, потому что, это – то, чего ты заслуживаешь. Знаю, ты не любишь, когда я говорю так. Но это правда, кареглазка. Ты достойна, чтобы с тобой обращались, как с самым лучшим, что может произойти с мужчиной.

Не говори так, Эдвард, мне хочется плакать. Пожалуйста, просто замолчи. Думаю, что ненавижу тебя прямо сейчас, из-за того, сколько дружеской, идиотской платонической любви испытываю к тебе. Так что – заткнись.

– Оу. Но какого парня я должна найти? Он должен быть таким как ты?

– Ну, я не знаю, должен ли он походить на меня. Просто, он должен относиться к тебе так, как я. Уважать тебя. Быть внимательным к твоим потребностям. Никогда не позволяй мужчине прикасаться к тебе, только потому, что ему хочется, и ты позволяешь только из-за того, что думаешь, что будешь больше нравиться ему. Никогда не делай этого, хорошо?

– Но ты никогда бы не поступил так со мной. Ты и раньше не делал этого.

– Потому что я уважаю тебя, кареглазка. Ты хороший человек. К сожалению, многие мужчины заметят эту неиспорченную, милую сторону твоей личности и попытаются воспользоваться этим. Не позволяй им. На самом деле, я думаю, что тебе следует познакомить меня с любым, кто заинтересуется тобой. Я смогу различить, если парень игрок, оставшись с ним один на один.

– Да, пожалуй тебе следует встретиться с ними. Я не хочу остаться в проигрыше.

– Знаешь что? Просто скажи мне, если парень будет подкатывать к тебе. Я поговорю с ним, прежде чем он по-настоящему поведёт тебя на свидание.

–Думаю, в этом есть смысл. Я доверяю твоему мнению.

– Иногда парни могут проявлять знаки внимания к женщине с очень неподобающим умыслом. Будет пялиться на твою грудь или попку – много чего, подобного этому. Дай мне знать, если парень будет вести себя так, и я поболтаю с ним.

– Кажется, это хорошая идея. Не хотела бы я связать с каким-нибудь идиотом, а потом пожалеть об этом.

– Точно. Я был бы чрезвычайно зол на любого «товарища», который повёл бы себя не приемлемо по отношению к тебе. Понимаешь, я был бы нерадивым другом, если бы не приглядывал за тобой, особенно если парень сделает что-то действительно оскорбительное, пытаясь приударить за тобой, или же вытаращится на твоё декольте.

– Ты сделал бы это для меня, Эдвард?

– Конечно.

– Ты такой хороший друг.

– Это наименьшее, что я могу сделать.

–- Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

– Хорошо. Итак, Эдвард, у тебя есть какие-то ограничения?

– Собственно у меня нет никаких. Я здесь для того, чтобы ты испытала всё, чего пожелаешь. Ты устанавливаешь темп. Просто скажи мне, если тебя что-то заинтересовало.

– А если, это что-то… эмм…

–Что-то, что? – приподняв бровь, поинтересовался он.

– Сам знаешь! Кое-что странное и неприличное… без разницы.

– Не нужно смущаться. Просто спроси меня. Ты можешь мне доверять. Никогда не стесняйся сказать «нет» или «стоп», если тебя что-то не устраивает.

– До сих пор меня всё устраивало.

– А сейчас? Посмотри на этот румянец. Боже, ты такая хорошенькая, когда так краснеешь. Что тебе понравилось? Хмм? – дразнил он, ухмыляясь мне.

– Мне нравятся… эм… ух… Ну знаешь… грязные разговорчики.

– Должен сказать, кареглазка, это в каком-то смысле иронично, учитывая то, как сильно ты краснеешь при упоминании об этом, и то, как сильно раздражаешься в ответ на мои грубые шутки.

– Перестань дразнить меня! – возмутилась я, толкнув его в плечо.

– Ничего не могу поделать. Давай, расскажи мне, почему тебе нравятся грязные разговорчики.

– Потому что занятие сексом от этого становится более захватывающим. Когда я могу сказать тебе, насколько волнующе всё, что ты заставляешь меня чувствовать. И когда ты говоришь такие же вещи, всё между нами ещё больше накаляется. Понимать, что для тебя это так же эротично… И мы оба настолько погружены в это… Мне нравится это. Очень.

– Мне тоже нравится это. По тем же причинам.

–- Эдвард?

– Хм?

– Я не могу готовить ужин или даже ясно мыслить, когда твоя рука находится в моих трусиках.

– Ну, я беру то, что ты безмолвно предлагаешь мне прямо сейчас.

– Я предлагаю? Но как?

– Например, когда твоя рука в моих боксёрах и обёрнута вокруг моего члена.

–- Ах… да. Я делаю это, ты не против?

– Нисколько. Вообще-то, твоя рука может правдиво сказать, что я чувствую полную противоположность неприятным ощущениям в этот момент. Во всяком случае, моя эрекция может послужить намёком.

– Боже, так приятно то, что ты делаешь своей рукой.

– Как и ты своей.

–- Мне нравится… хм… брать тебя в рот.

– Христос, ты слишком сексуальна, причем совершенно не осознаешь этого. Видит Бог, ты станешь моей погибелью, кареглазка.

–- Это плохо? Разве не так я должна разговаривать с настоящим бойфрендом?

– Нет. Не так. Только со мной. Потому что никто другой…

– Никто другой что?

– Никто не должен слышать это… только я. И всё.

– Но… что если он будет, как ты – милый и заслуживающий доверия? Если бы ты был моим парнем, то был бы таким, верно?

– Конечно.

– Значит, я могу практиковаться в грязных разговорчиках, с тобой, как с моим парнем?

– Да, я твой парень. И ты говоришь так только для меня.

– Хорошо, – вздохнула я, поскольку его палец нашёл самое сладкое местечко.

– И как я уже говорил… ничто не заставит тебя казаться легкодоступной или аморальной в моих глазах, когда бы то ни было. Только соблазнительной… очаровательной, – шептал он, мне в ушко. А моя рука, обхватив его член, двигалась вверх и вниз в устойчивом ритме.

– Эдвард… хочешь… я хочу облизать твою головку.

– Блядь, – простонал он.

– Я могу… говорить больше?

– Да. Только для меня?

– Только ты.

– Что, кареглазка? Что ты хочешь сказать? Всё хорошо… скажи мне, – мурлыкал он.

– Хочу отсосать тебе. Я люблю отсасывать тебе. Хочу быть… – бормотала я, всё быстрее наяривая рукой.

– Хочешь быть кем? – спросил он, урывками хватая воздух.

– Хочу быть… твоей маленькой проституткой.

– О, чёрт, – выдохнул Эдвард, перед тем, как кончил в мою руку.

– Прости! – выпалила я, потянувшись за салфетками, лежащими на кофейном столике.

– Кареглазка, иногда, мне кажется, что ты реально пытаешься убить меня. Самым приятным способом.

– Хочешь принять душ со мной? – спросила я, помогая ему снять рубашку.

– О, нет. Я верну этот должок, моя девочка. Иди сюда, – потребовал он. Аккуратно стянув мои штаны и трусики, Эдвард уложил меня на диван и, устроив голову между моими коленями, притянул меня к своему рту. Потребовалась всего одна минута, возможно меньше, для того, чтобы я увидела звёзды, Иисуса и двенадцать апостолов с ним.

– Ух ты! Это продолжалось и продолжалось, – сказала я ему, тяжело дыша и пыхтя.

– Я посчитал, что задолжал тебе немножко удовольствия, – проговорил он с большой улыбкой.

– Я должна почаще одалживать тебе оргазмы.

– Да, обязательно. И побольше.

– Идём, давай помоемся и поедим. Не знаю как тебе, но мне кажется, что любой вид баловства с тобой равносилен настоящей физической нагрузке. По крайней мере, так я могу оправдать очень сильное желание съесть гигантский чизбургер прямо сейчас, – смеясь, проговорила я. – И, конечно же, накормить тебя тоже, – добавила я, потянув его в сторону ванной.

– Справедливо, кареглазка. Как я уже говорил, мне нравится ход твоих мыслей, – ответил он и шлёпнул меня по заднице, прежде чем рванул вперёд, чтобы я не смогла ударить его в ответ.

***

Здравствуйте, уважаемые читатели! Поздравляю всех с Праздником Пасхи!

Я понимаю, что очень долго, но по другому не получается.

С главой работала бета - Наталья_2011, огромное ей спасибо!