EPOV

– Спокойной ночи, Кареглазка. Я люблю тебя, – тихонько прошептал я.

Я наблюдал за её лёгкими движениями и улыбками во сне, прежде чем улёгся рядом с нею.

Никак. Это не ощущалось иначе, но и не принесло мне радости. Наверное, в этом есть смысл, только когда сам понимаешь, что абсолютно искренен и когда другой человек действительно слышит, как ты произносишь это.

Тем не менее, я расслабился, благодаря непонятному спокойствию, которое окутало меня, стоило лишь мне примоститься рядом с ней спящей. Раньше сон был для меня просто способом, при помощи которого отдыхало тело. Чаще всего я засыпал, только когда был полностью обессилен. Мой разум отключался, а я был настолько утомлён, что даже не помнил свои сны, если они у меня, конечно, были.

Ощущение спокойствия и комфорта, которое Белла доставляла мне, являлось ещё одним ярким напоминанием о том, что я только беру, но ничего не даю ей взамен. И эта мнимая «услуга», которую я ей предоставляю, вообще противоречила здравому смыслу. Заниматься с ней сексом без обязательств – услуга для неё? Если бы у меня была хоть капля совести или порядочности, я бы не согласился на такое.

Пусть я и любил её, но не заслуживал никакой взаимности. Она снова заворочалась, поворачиваясь лицом ко мне и положив голову на мою грудь.

– Эдвард?

– Хмм?

– Почему ты не спишь?

– Откуда ты узнала?

– Потому что ты не прижимался, лёжа на мне, и не храпел, – вздохнула Белла, потирая мою щёку, а потом захихикала, схватив мою руку и надавливая ей на свою грудь, – это должно помочь. Теперь у тебя есть собственное сися-одеяльце, – фыркнула она.

– Ну, спасибо, Кареглазка. Ты в любое время сможешь предоставить мне свою грудь, – целуя её в лоб, рассмеялся я.

Думаю, она была права. Возможно, мне нужно немножко внимания от её сисек. Именно такие мелочи, не имеет значения – причудливые они или дурацкие, которые она разделяла со мной, делали меня по-настоящему не достойным её. Хотел бы я, чтобы у меня было хоть что-нибудь, чтобы отплатить ей.

– Засыпай, Эдвард, – пробормотала она, нежно и размеренно поглаживая мою грудь. Спустя пару зевков и немного нежностей, мне всё-таки удалось спокойно заснуть.

На следующей неделе мы с Беллой были завалены работой. Я полностью выматывался на работе, так как заменял коллегу, который ушёл в отпуск, а у Беллы приближался экзамен в аспирантуре. Нам даже не удалось выкроить время для нашей традиционной тусовки во вторник вечером, потому что ей нужно было заниматься. Но, несмотря ни на что, она оставляла упакованный обед у моей двери, не забывая о том, что от усталости я мог остаться голодным, не говоря уж о том, чтобы я готовил себе.

На работе я ловил себя на том, что был постоянно раздражителен и вспыльчив. И когда появлялась такая роскошь, чтобы побаловать себя свободным временем и подумать о моём настроении, единственное, на чём я мог сосредоточиться, – то, что я не виделся с Беллой. Я совершенно не мог осознать, откуда это взялось. И чем сильнее я пытался разобраться в этом, тем навязчивее становилась мысль, что я просто должен увидеться или поговорить с ней. Дни проходили, и это нерациональное наваждение становилось всё хуже и хуже. К четвергу я думал, что схожу с ума. Мне нужно было поговорить с Беллой – увидеть, прикоснуться, услышать её голос… хоть что-нибудь.

Странная вещь, но у меня не было ни одной проклятой идеи – почему так? Ведь не существовало действительно ни одного рационального повода для того, чтобы увидеть её или поговорить с ней. Абсолютно никакого.

Что ещё хуже – я читал каждую ночь её твиты, и ни в одном Белла не упоминала обо мне. Из-за этого миллионы мыслей разрывали мою голову.

Разве она не думает обо мне, так как я о ней? И ПОЧЕМУ?

Если какой-то тощий студент Гарварда, ничтожный поэт-нытик, отвлекает её, крадёт её внимание – я выпотрошу его голыми руками.

В пятницу, проходя мимо её двери, я решил постучать, но Беллы не было. К счастью, к тому времени, как я закончил свою смену и тащился вверх по лестнице, она оказалась дома.

– Привет, Эдвард, – улыбнулась Белла, пропуская меня в квартиру. Я едва сдержался, увидев её с великолепно растрёпанными волосами, собранными в пучок, который почти распался, и в этой симпатичной, обтягивающей синей блузке с маленькими пуговичками, умоляющей меня расстегнуть их и сорвать её, и джинсах, так обнявших её дерзкую попку, что заставили меня ревновать. К ткани. Даже её босые ножки и пальчики притягивали мой взгляд. В тот миг, как только захлопнулась дверь, я схватил её и крепко обнял.

– О-о-о, ок, – засмеялась Белла, когда я ослабил свою хватку для того, чтобы поцеловать её в щёчку и затем обнять ещё сильнее. Готов поспорить, я бы смог остановиться рано или поздно. Просто я ещё не был готов.

– Эдвард! – захихикала она. – Что, чёрт возьми, на тебя нашло? Неужели у тебя на работе намечается какая-то вечеринка на выходных, и ты пытаешься меня умаслить? Ты же знаешь, я бы ответила «Да» и без перелома моих рёбер.

– Нет, – мой голос звучал приглушённо, так как лицом я уткнулся в её шею. Подняв голову, я взглянул на неё и удерживал её красивое личико в своих ладонях, всё ещё будучи не в силах совладать с собой. – Вообще-то намечается кое-что на завтра в педиатрическом отделении – неофициальное мероприятие, осенний праздник, чтобы развлечь детей. Не столь важный, как благотворительные банкеты, – объяснил я.

– Праздник для детей… которые болеют? – спросила Белла, понурив голову.

– Да, большинство из них – онкологические больные.

На её лице отразилась боль, стоило ей услышать мой ответ.

– Ты не хочешь идти? Мне бы хотелось познакомиться с ними, может быть, поиграть, – проговорила Белла, выглядя печальной. – Я хотела сказать, если это неважно, тогда я подумала, это действительно не ма… – недоговорила она, пожав плечом.

– Мне жаль, Кареглазка. Мне не стоило упоминать об этом. Я напомнил тебе о твоём папе. Знаешь, что? Я с удовольствием пойду завтра, если ты присоединишься ко мне? – спросил я.

Её глаза снова засветились счастьем, и вернулась улыбка. Кивнув, на этот раз она обняла меня, практически ломая мои рёбра.

– Ай, вот это хватка у тебя, Кареглазка! – пошутил я, погладив её по спине.

– Ты голодный?

– Боже, я умираю с голоду! И я обожаю твою еду.

– Мы должны перестать обниматься, потому что объятья приведут к ощупываниям, а ощупывания запустят потирания, и, прежде чем ты опомнишься, мы оба будем без одежды, – предупредила она, при этом сжав мою задницу и полностью игнорируя свой совет. Я тоже его проигнорировал, запустив руку под её блузку и ловко расправившись с застёжкой бюстгальтера.

– Хмм, не хочется, чтобы это объятие вышло из-под контроля, – согласился я, целуя её шею сверху вниз.

– Эдвард… Боже… мне так хорошо, – бормотала Белла, пробравшись руками под мою рубашку и играя с волосками на моей груди.

Меня окутал аромат шоколадного лосьона, когда я расстегнул её блузку и прикоснулся губами к ключице. А когда Белла потянула вверх мою рубашку, чтобы снять, я не остановил её – не смог. Так же как и она, я нуждался в ощущении её кожи на своей.

Странную вещь я подметил, находясь рядом с ней, – я становился всё более и более жадным, осознавая, что у меня ненасытный сексуальный аппетит. У меня всегда было здоровое либидо, но за эти годы я узнал многое о самоконтроле и стойкости. Кажется, я потихоньку утрачивал присущие мне навыки, потому что теперь я мог думать только о Белле, всегда о том, чтобы быть ближе к ней. Всю прошедшую неделю я думал о её теле, о прикосновениях к ней. Дрочил в душе, пытаясь найти облегчение, но этого было недостаточно. Моё тело жаждало её.

– Мы должны остановиться, Кареглазка, – попробовал протестовать я.

– Почему? – с любопытством в глазах спросила она.

– Потому что я… не могу связно мыслить, – попытался объяснить я.

Она в замешательстве склонила голову.

– Я чувствую себя… слишком нетерпеливым, как будто хочу просто наброситься. Я был на взводе всю неделю, и по большей части это движет мною.

– И что плохого в том, чтобы быть «движимым»? – рассмеялась Белла.

Я вздохнул, стараясь успокоиться.

– Мной движет желание прикасаться к тебе так, как мне не следует. Я чувствую нетерпение. Обычно на меня так влияет плохое настроение. В другое время я бы позвонил какой-нибудь знакомой, которая желает подобного обращения.

– Ох, вот оно что, – выглядя ошеломлённой, отозвалась Белла, позволив своим рукам покинуть моё тело и упасть по обе стороны её туловища. – Гм… я думала, ты не собирался этого делать, – подавленно добавила она.

– О, Боже, Белла, нет! Я не это подразумевал. Я не хочу звонить кому-то и тем более чем-либо с ними заниматься. Я просто пытался объяснить, как я поступал раньше, то есть, что бы я сделал, если бы не было нашего соглашения.

– Эдвард, – резко проговорила она, выглядя раздражённой. – Ты можешь, пожалуйста, просто объяснить, о чём ты говоришь?

– Хорошо, – неловко откашлявшись, ответил я. – Позволь мне немного уточнить. Иногда, когда я не в духе, раздражён и так далее… Я люблю выпустить пар с…

– С чем?

– Быстрым перепихоном, – выпалил я.

– И всё?

– Этого недостаточно?

– И что в этом плохого? Минуту назад я была не против, пока ты не начал говорить... много...

– Кареглазка... Мне не нравится мысль о таких прикосновениях, чтобы быть… грубым с тобой.

– Ты хочешь меня ударить? Причинить физическую боль?

– Нет, я никогда бы не сделал такого.

– Тогда я всё ещё не понимаю, в чём проблема?

– Кареглазка, речь о тебе. И я бы никогда не прикоснулся к тебе с таким неуважением.

– Даже если я скажу тебе, что это нормально? Если, возможно, это что-то, что я не откажусь попробовать? Должна признать, ты наделал столько шороху, что мне теперь любопытно, – засмеялась Белла.

– Ты соглашаешься на то, что никогда не испытывала, не похоже, что ты можешь действительно принимать обоснованное решение, – я пытался спорить, несмотря на внутреннее ощущение радости от её энтузиазма.

Эту часть себя я старался держать под контролем.

– Как я смогу узнать, если мы не попробуем? – глядя на меня со стороны и сморщив губы, допытывалась Белла. – К тому же… я говорила тебе раньше. Смысл этого всего был в том, чтобы научить меня заниматься сексом, не так ли? Ты не должен всегда беспокоиться обо мне.

У меня голова пошла кругом, даже несмотря на то, что её замечание было разумным. Предположим – я должен учить её. Но учить её… в угоду другому мужчине? Эта мысль вызывала у меня отвращение. Даже мне она не обязана угождать, ну, а какому-то мудаку, который не достоин её, тем более. Меня не волновали её мотивы. Я хотел, чтобы она научилась чувствовать себя красивой, осознала, насколько она чувственная и соблазнительная. Только этому я готов был учить её, потому что это всё, что ей необходимо было знать.

– Эдвард? Пенни за твои мысли. Ты выглядишь сердитым. Разве я сказала что-то не то?

– Нет, ничего подобного. Просто, как я уже говорил, у меня довольно паршивое настроение.

Обхватив ладонями моё лицо, Белла улыбнулась, прежде чем глубоко поцеловать меня. Подняв мою руку со своей талии, она переместила её на свою грудь и вздохнула.

– Всё в порядке, я хочу того же, чего хочешь ты. Я остановлю тебя, если мне не понравится, – прошептала она в мои губы. – Ты никогда не причинишь мне боли, Эдвард.

Я размышлял о последствиях, если бы сейчас отказал ей, пока у меня ещё хватало силы воли. Белле всегда будет любопытно, и, возможно, она найдёт другого мужчину, чтобы получить этот опыт. Безусловно, он не будет дорожить ею и его прикосновения только осквернят её. Одно лишь это предположение довело моё раздражение до предела.

– Кареглазка... – проворчал я.

Мой голос был полон нескрываемой похоти и раздражения – не на неё, а при мысли, что кто-нибудь, кроме меня, сделает то, что сейчас собирался я.

Я толкнул Беллу на диван сзади неё, придерживая за попу, вызывая её небольшой вздох. Мои глаза блуждали от головы до пят по её телу, каждый дюйм которого призывал. Мне нужно... Мне нужно трахнуться.

– Это мешает мне,– прорычал я, разрывая её блузку, от чего пуговицы невольно разлетелись.

– Эдвард, – запротестовала она тихим голосом.

Белла посмотрела на свою порванную блузку, потом – на меня и без предупреждения набросилась с жадным поцелуем.

Я потянул за лямки её бюстгальтера, и он упал на пол, будучи уже расстегнутым. Я смотрел на неё – раскрытую, обнаженную передо мной... она была такой уязвимой... такой красивой. Я лапал и хватал её грудь, посасывая и кусая.

– Когда я становлюсь таким, Кареглазка... – я положил руку на её грудь и начал оттягивать сосок, наблюдая, как он становится розовым и морщится, – разочарованным, взволнованным... мужчиной... тестостерон во мне только усугубляет ситуацию.

Я зарычал, пытаясь стянуть с неё джинсы как можно быстрее. Я встал перед ней на колени, наконец снимая эти проклятые джинсы и швыряя их через всю комнату.

– Но без секса мой уровень тестостерона начинает падать, так что моё либидо возрастает, чтобы убедиться, что этого не произойдёт,– объясняя это, я надавил между её ножек пальцами, накручивая на них трусики. – Агрессия, как ты видишь, вызывает эту потребность... трахаться, – завершил я и сорвал с неё трусики с пронзительным звуком рвущейся ткани.

– Эдвард, трахни меня, – застонала Белла.

Не теряя времени, я схватил её ногу и, удерживая за бедро, расположил так, как мне нравилось. Мне едва хватило терпения, чтобы развязать шнурок на своей униформе и спешно стянуть боксеры.

– Послушай меня, Белла,– проговорил я вполголоса, используя каждый грамм своего самообладания, чтобы собрать мысли, которые разбежались при виде её, извивающейся подо мной. – Ты должна мне кое-что пообещать.

– Что угодно,– сказала она.

Она схватила моё лицо и посмотрела на меня, её губы были приоткрытыми, а веки – тяжёлыми.

– Никогда не позволяй другому мужчине прикасаться к себе также. Никогда. Он не будет уважать тебя за это, он не будет достоин.

Белла просто кивнула.

– Пожалуйста, пообещай мне!– я умолял, и мой голос был настойчив.

– Я обещаю, Эдвард. Я клянусь,– она ответила, быстро кивая головой. – Только ты. Это только для тебя.

Я испустил сдавленный стон, вонзившись в неё на всю длину. Наконец-то я смогу удовлетворить это маниакально-эгоистичное желание трахаться.

Её ногти вонзились в мою кожу – нетерпеливо и требовательно. Но Белла должна была знать, что это не игра. Она не должна была воспринимать это легко – подчиняться мне, позволяя прикасаться к ней, тискать и дергать.

Я ослабил хватку между её ножек, и, используя подушечки пальцев, дразнил, подводя к тому великолепному безумию, за которым я так любил наблюдать. Она отреагировала быстро, простонала моё имя и попросила о большем. Её неожиданный энтузиазм пробудил во мне желание быть собственником, эгоистом.

– Правильно, только мне позволено делать с тобой такое. Это вкусное, тёплое, влажное местечко у тебя между ног, прямо здесь?– сказал я, нажав большим пальцем немного сильнее.

– О, Боже,– заскулила она, не отрывая от меня взгляда.

– Это моё, Кареглазка, – я зарычал жадно, глядя на то, как исчезаю в её маленьком теле – так идеально, так всецело.

– Всё, что я имею... твоё,– убеждала она меня, а её дыхание было бешеным. – Но это..., – начала Белла, проводя кончиками пальцев по моему виску, потом шее, и, наконец, по коже под левой грудью, – обещай, что никогда не позволишь другой женщине завладеть этим. – Она зашипела, и её ладонь прижалась к моей груди, – она не будет достойна.

– Я не могу. Там ничего...

– Пообещай мне.

Её глаза смотрели на меня так жалобно, что тупая боль появилась где-то глубоко внутри живота. Я не смог отказать ей. Я знал, что Белла хочет чего-то и не может получить, и это вызывало во мне реакцию настолько глубокую и ощутимую, что она практически начинала жить своей собственной жизнью.

– Я обещаю, Кареглазка.

Она кивнула и одарила меня самой сексуальной ухмылкой, так что мне не хотелось больше разговаривать. Я потянул Беллу за волосы так, что её голова наклонилась в сторону, обнажив кремово-белую шею. Я легко прикусил кожу, затем впиваясь в неё. Мой палец работал деликатно между её ног, пока все её тело не напряглось и она не начала выкрикивать моё имя. Я не смог больше терпеть, смотря, как она кончает, и вскоре кончил в неё, еще раз укусив.

– Да,– заскулила она, когда почувствовала, как я её наполняю.

Белла ворковала, пока я лежал на её плече – запыхавшийся и полностью исчерпанный.

– Прости,– прошептал я.

– За что?

– За многое. По большей части, за то, что не контролировал себя. И...

– Что?

– Это не было уроком.

– Ты ведь шутишь, правда?

– Нет, я вполне серьёзно. Я ничему тебя не научил. Мне жаль. Это было ошибкой.

Белла выглядела задумчивой. Она посмотрела на меня глазами, полными разочарования и боли. Я тоже был разочарован. Мне следовало поступить правильно, но я этого не сделал.

– Если это то, что ты думаешь, Эдвард, – просто сказала она.