Белла быстро прошла в свою спальню и заперла дверь. Надев рубашку, я сел и ждал, когда она выйдет. Потом подошёл к двери и постучал, но она не ответила. Тогда я вошёл, пытаясь быть тихим на случай, если Белла спит, но она не спала.

– Что читаешь?– спросил я, подходя к подножью кровати. 

Белла сидела на горе подушек, а возле неё был книжный червь – мой подарок на день рождения. 

Она предпочитала неодушевлённые предметы мне. Нехороший знак.

– Роберт Фрост,– ответила Белла, не поднимая глаз.

Готовый рискнуть и не обращая внимания на её враждебность ко мне, я сел как можно ближе к ней. Это было сложно – игнорировать меня, когда я в такой близости.

– Эдвард, – вздохнула Белла. 

– Что?

– Парочка вещей. Во-первых, ты загораживаешь – я не могу читать. А, во-вторых, я не хочу, чтобы ты совал свой нос мне между грудей.

– Я просто хочу поднять настроение. Оно здесь мрачноватое.

– А я хочу поднять твой IQ, треснув тебя по голове своей книгой.

– Пожалуйста, не дуйся на меня. Я не знаю, что я сделал, честно.

– Я знаю, что ты не знаешь. И я не злюсь – не на тебя, по крайней мере.

– А на кого ты злишься?

– Ни на кого. Просто злая, в общем... Злая на жизнь, я полагаю.

– Не будь злой или несчастной. Ты должна быть только довольной. Твое лицо слишком красивое, чтобы хмуриться.

Я переложил её книги и книжного червя на тумбочку, а сам положил голову ей на колени, добиваясь её расположения, хотела она того или нет. Я посмотрел на Беллу и улыбнулся, надеясь, что не раздражаю её. Но её лицо было просто милым и излучало нежность.

– Если бы я мог, я пережил это неприятное чувство вместо тебя, тогда тебе не пришлось бы,– предложил я. – Я клянусь,– добавил я, убирая прядь с её лица. 

Я надеялся, что это успокоит её гнев и печаль, хотя бы немного. Но попытка провалилась.

Белла закрыла глаза с дрожащим выдохом. Её подбородок подрагивал, как и дыхание. 

– Эдвард,– прошептала она, прислонив свой лоб к моему и держа мою щёку. – Почему я терплю тебя?

– Потому что я всегда знаю ответы на твой утренний кроссворд, – предположил я, надеясь, что шутка разрядит ситуацию. Разрядила, но... немного.

– Нет,– сказала Белла со смешком, хотя её глаза всё ещё были закрытыми и влажными.

– Кареглазка? – спросил я, перемещаясь так, чтобы мы лежали лицом друг к другу. Я поднял её подбородок пальцем. Её глаза были красными и отёкшими.

– Что, Эдвард?

– Мы можем прекратить нашу договорённость, если ты хочешь. Если это огорчает тебя, – предложил я, но внутри молил, чтобы она сказала «нет».

– Это то... что ты хочешь?– спросила Белла. 

Печаль в её глазах невозможно было не заметить.

– Нет... Да. Я имею в виду, что не хочу тебя огорчать. Это всё, что я хочу, несмотря на то, что мне придётся для этого сделать. Ты хотела бы остановиться?

– Нет. Я хочу продолжить.

– О^,кей.

– А ты хочешь остановиться?

– Нет. Я нуждаюсь в продолжении.

– О^,кей.

– Кареглазка?

– Хмм?

– Если я тебя сейчас поцелую, тебе будет лучше?

– Я не хочу, чтобы ты целовал меня по этой причине… Ты должен целовать меня, потому что... ты просто хочешь этого.

– Что ж, я всегда просто хочу этого. Я просто подумал... не знаю. Я не знаю, о чем я думал. Я просто хочу развеселить тебя, но не знаю – как.

Белла улыбнулась и даже засмеялась.

– Что ж, не могу сказать, что не оценила твои попытки,– ответила она. 

Я притянул её ближе, обняв и положив её голову к себе на плечо. Я целовал её лоб, щёки, подбородок, влажные глаза и даже кончик носа.

– Я думаю, что приму этот поцелуй,– прошептала Белла, поглаживая мою щёку.

Поэтому я подарил ей этот нежный поцелуй, чтобы она забыла, из-за чего плакала и как я касался её сегодня. Наш долгий поцелуй перетёк в нежные ласки, и вскоре мы были раздеты, но не торопились – двигались медленно и осторожно. Все ещё смотря на Беллу, я поднял её ногу так, чтобы расположиться удобнее, и мы начали раскачиваться взад-вперёд. Она потянула мою руку, переворачиваясь на спину и показывая, чтобы я был сверху.

– Мне вроде как нравится это... твои прижимания, они приятны, – призналась Белла робким голосом, обхватив меня ногами вокруг бёдер, а руками – вокруг шеи.

– Это всё, что я хочу для тебя... хочу, чтобы тебе было приятно, – прошептал я ей на ухо.

Я держал лицо Беллы руками, даря ей нежные поцелуи со стонами, когда мы кончили во второй раз. Она выдохнула, когда я лёг на нее, прижимаясь сильнее. Я слишком устал, чтобы слезть с неё, но, судя по вздоху, ей это, и правда, нравилось.

– Ты голоден? – спросила Белла.

– Ммм.

– Приму это за «да»,– сказала она, хихикая, судя по тому, как её тело затряслось. – Ты ведь знаешь, что должен дать мне пошевелиться, чтобы я приготовила что-нибудь.

– Ммм.

– Могу я встать?

– Нет.

– Пожалуйста? Видишь, я даже не угрожаю физической расправой. Я настолько голодна, что прибегаю к манерам и любезностям.

– Ты всё равно не можешь встать.

– Почему? – спросила Белла, всё ещё раздраженно и мило дуясь. 

Я сел и посадил её к себе на колени.

– Потому что я не хочу, чтобы ты готовила, – сказал я ей.– Я собираюсь заказать что-нибудь китайское, с доставкой, и ты будешь есть со мной, не двигаясь.

– Я не могу есть, не двигаясь, разве что ты собираешься кормить меня внутривенно, Эдвард.

– Не будь слишком умной, Кареглазка. Я имел в виду – не покидая кровати.

– Я обычно не ем в кровати, хотя...

– Хотя, если мы намусорим, я куплю тебе новые простыни. Чёрт, да я куплю тебе новую кровать, всё равно эта слишком маленькая.

– Какая разница? Ты всё равно всегда лежишь на мне.

– Не могу отрицать. Я люблю быть на тебе.

– Ты свинья. Мне стоит приготовить тебя на ужин. Кисло-сладкая свинка.

– Не острый и горячий? Я немного оскорблён.

– Нет. Ты кисло-сладкий.

– Я бы вызвал тебе «Buddha's Delight» (п/п: «Наслаждение Будды» – фаст-фуд), но думаю, что даже у него нет такого Дзен, чтобы вытерпеть тебя, Кареглазка.

– Ха-ха. Ты забавный. Что ж, думаю, мне придётся успокоиться ради «Наслаждения Будды».

– Полагаю, да. Могу я потрогать твою грудь? (п/п: в английском варианте этого диалога – игра слов: рork bun – булочки со свининой)

– Только если хочешь получить локтем по рёбрам.

– Всё равно я не променяю тебя даже на всю свою удачу, печенюшка. (п/п: cookie – печенье; вагина)

– Всё, достаточно. Заказывай еду, пока я не ударила (п/п: kung pao – мясо в соусе по-азиатски) тебя по твоим сладким орешкам.

– Ты совсем не забавная. (п/п: chow fun – лапша по-азиатски)

– Серьезно? Да я тебя сейчас прибью!

Очевидно, я исчерпал всю свою удачу, но меня это мало беспокоило. Я был слишком рад, что Белла уже не печалилась, и слишком счастлив оттого, что мы опять разговаривали и смеялись, как раньше.

Через час мы всё также были в кровати, Белла сидела у меня на коленях. Я кормил её кусочками курицы в кунжуте, ведь Белла была безнадежна с палочками в руках. Она взяла с тумбочки книгу Роберта Фроста и, открыв на нужной странице, начала читать:

По истеченье лет десятков многих

Я вспомню, как я выбрал жребий свой:

На перепутье разошлись дороги,

И я пошёл нехоженой тропой.

(I shall be telling this with a sigh

Somewhere ages and ages hence:

Two roads diverged in a wood, and I –

I took the one less traveled by,

And that has made all the difference.

The road not taken )

– Это твоё любимое? – спросил я.

– Да. Я люблю его перечитывать – оно напоминает, что нужно идти своей собственной дорогой.

– Что, если ты потеряешься? – спросил я полуигриво-полусерьёзно.

– Ты не можешь потеряться, если следуешь по своему собственному пути. Кроме того, у каждого есть своего рода карта, свой внутренний GPS.

Белла, наверняка, смогла понять по моему пустому взгляду, что я не имел ни малейшего понятия, о чём она говорила.

– Твоё сердце, Эдвард, – сказала она, вздохнув. – Оно указывает путь.

– Ах, я даже не понял, о какой дороге идёт речь, поэтому-то я оставляю поэзию тебе, Кареглазка,– сказал я, вытираясь салфеткой. – Кстати, о поэзии,– продолжил я, – как прошёл выпускной экзамен?

– Всё нормально,– ответила Белла, пожав плечами.

– Что-то не так? Ты выглядишь уставшей.

– Эмм, я просто не уверена больше. Я имею в виду, что, может, мне стоит подумать о моих планах на будущее, прежде чем приступать к их реализации, убедиться, что это именно то, чем я хочу заниматься. По правде говоря, я никогда этого не делала, а стоило бы. Звучит немного нелепо, не правда ли? Не знать, чего ты хочешь, потому что ты никогда об этом не думал.

– Нет, на самом деле нет. Мне кажется, лучше подумать об этом сейчас, чем когда ты начнёшь чем-то заниматься и поймёшь, что это не твоё.

– Это то, что я повторяю себе каждый день. И моя мама не помогает. Она очень легкомысленно относится ко всему этому и предлагает заниматься тем, что делает меня счастливой. Папе лучше удавалось направить меня по верному пути. 

Мы замолчали, ведь я знал, что Белле нужно побыть в тишине, когда заходила речь о её отце. Ей очень его не хватало, и, чем больше я о нём узнавал, тем лучше понимал почему.

– Не беспокойся, Кареглазка. Это придёт к тебе. Чем бы тебе ни было суждено заняться, ты обязательно узнаешь об этом.

– Ты ещё более неопределённый, чем моя мама,– сказала она, закатив глаза.

– Хэй, я бы предложил тебе поработать шефом по омлетам, если бы думал, что ты согласишься.

– О да, Эдвард. Это просто мечта всей моей жизни: готовить тебе яйца по утрам. Я могу подавать тебе завтрак в постель. Я даже могу стряхивать крошки с твоей постели, если ты захочешь,– сказала она, фыркнув, и пошла в ванную (п/п: hoochies – крошки; шлюхи).

Я знал, что она пошутила о «крошках», тем не менее хорошее настроение, которым я наслаждался какое-то время, неожиданно испарилось. Разговоры Беллы о других женщинах 

оставили во мне чувство... пустоты.

Пустоты – ха! Я потерял всякую веру в свой член. Он хотел только Беллу и ему было наплевать, что на ней – дурацкая пижама пингвина или самые сексуальные шёлковые стринги. Она могла спать или извиваться подо мной. Она могла сказать просто «передай соль» или же «хорошенький маленький гаденыш». Это не имело ни малейшего значения. Просто это должна была быть она.

Я убрал последствия нашего пикника и накинул рубашку, когда из ванны вышла Белла, одетая в свою пижаму.

– Ты уходишь?– спросила она, выглядя немного разочарованной.– Я думала, мы могли бы позависать, но если у тебя есть планы...

– Ты ведь не ожидала, что я буду спать на этой крошечной кровати, не так ли? – спросил я с ухмылкой. 

Белла не улыбалась, на самом деле выглядела она раненой. 

Она подумала, что я уйду без неё?

– Амм. Думаю, нет, – сказала она, смотря на свои ноги.

– Ну же, Кареглазка, – сказал я, придержав дверь и, кивнув, показал на выход.

Её лицо просияло и озарилось улыбкой, прежде чем она схватила свой телефон с тумбочки.

– Ты думала, что я оставлю свое сися-одеяльце здесь? Не похоже, что я смогу дотянуться до него из своей квартиры,– добавил я, шлепнув её по заднице, когда она проходила мимо. Я быстро пробежал вперед, чтобы Белла не смогла сделать то же, что так её раздражало.