"Вольво" ожил, как только я повернул ключ в замке зажигания. Это был 
по-осеннему довольно прохладный день, поэтому я включил печку и засмеялся про себя, когда поймал Беллу за тем, что она пыталась согреть руки, направив их к печке, как будто к костру. 
– Довольно холодно, хм? – подразнил я её.
– Сиди тихо. Я из Аризоны. Я никогда не привыкну к этой погоде, – пожаловалась Белла, хотя на её лице была улыбка.
– Да ещё даже не похолодало толком. Что же ты делаешь в январе – надеваешь зимний комбинезон?
– Практически. Я надеваю на себя столько слоёв одежды, что мне нужно полчаса, чтобы одеться,– призналась она со смешком.– Я думаю, ты привык к холодам, ведь ты из Чикаго.
– На самом деле, я вырос не там. Я из Нью-Хейвена,– объяснил я.
– О! Я помню ты рассказывал, что семья твоей мамы была из Чикаго.
– Да, моя мама оттуда, но она поступила в Йель и осталась в Коннектикуте.
– Тебе нравилось жить там? – спросила Белла нерешительно, видимо, почувствовав мой дискомфорт.
– Это было неплохо. Моя мама старалась изо всех сил, чтобы поддержать нас, но я даже не понимал этого в то время, когда у нас не было денег. Она умела обходиться без многого. 
– Но если она училась в Йеле... – сказала Белла, совершенно сбитая с толку тем, что учившийся в заведении Лиги Плюща человек не смог получить должность с достойной зарплатой.
– Она училась, но вынуждена была бросить, когда я родился. Ей пришлось остановиться на полпути.
Повисла тишина, и я был признателен Белле, что мог больше не копаться в событиях моего детства. Демоны, преследовавшие меня полжизни, количественно превосходили мои счастливые воспоминания. 
Я как раз парковался, когда Белла взяла мою руку и поцеловала её. Это удивило меня. Я думал, что моя сдержанность в рассказах о семье заставит её опасаться меня.
– За что это? – спросил я, улыбаясь ей.
– Ты выглядел грустным.
– Я не грустный. Просто думаю о грустных вещах.
– Я знаю. Прости. Я не хотела совать нос не в свои дела. Просто любопытно, как я уже говорила.
– Это ничего. Просто есть вещи ... которые я охотнее забыл бы, чем говорил о них.

Белла просто покивала головой.
– Если ты когда-нибудь захочешь поговорить об этом, я всегда тебя выслушаю, – предложила она тихим голосом.
– Спасибо, Кареглазка, – ответил я, поцеловав её руку. 
– Ну что, начнём вечеринку? – пошутила она.
– Сделаем это,– ответил я, прежде чем выйти из машины и открыть Белле дверь.
– Я так поняла, что ты проводишь не очень много времени около детей? – спросила она. 
– Боюсь, что нет. Когда они рождаются, я передаю их в педиатрию. Пожалуй, на этом наше взаимодействие прекращается. Это не потому что я не люблю их, просто у меня нет знакомых с детьми, – объяснил я. – Что насчёт тебя?
– Я подрабатывала няней в старшей школе. У наших соседей в Фениксе была большая семья – такое чувство, что у них всегда был малыш или младенец, – сказала Белла, смеясь.– Я присматривала за младшенькими, когда их маме нужна была помощь. Я люблю малышей, больше всего...  запах их кожи, – призналась она, покраснев.
Пока она говорила, мой мозг был захвачен всеми этими абсурдными картинками.

Белла беременна... Белла с младенцем... Белла качает малыша на плече, помогая ему отрыгнуть... Белла играет с "самолетом"- ложкой непонятной каши в то время, как ребёнок сидит на стуле, улыбаясь в свои четыре зуба.

Картины, которые сделали меня счастливым... И в то же время напугали.

Почему мне хочется этого с ней? Не имеет смысла.

– Э-э-й, Эдвард. Земля вызывает Эдварда, – позвала Белла, маша передо мною рукой.
– Что? Черт, прости. Я замечтался,– ответил я, тряся головой, чтобы очистить мысли.
– Я заметила. Двери лифта открылись раз десять, пока ты просто стоял там. Я уже собиралась поехать без тебя, – засмеялась она. – Так что, тебя кормили с рук виноградом и обдували веером?
– Когда? – спросил я растерянно.
– В твоих мечтах, глупый. Это то, о чём ты грезил? – подразнила Белла с ухмылкой.
– Не совсем. Но теперь, когда ты сказала это... ты справишься с тем, чтобы кормить и обдувать меня? – я подразнил её в ответ, обнимая за талию, как только лифт открылся. 

Наконец мы вошли внутрь. Я нажал кнопку нужного нам этажа, продолжая подстрекать её.
– Во что ты хочешь быть одета, пока будешь так счастлива подчиняться мне, ммм? Хочешь выглядеть, как героиня "Я мечтаю о Дженни"? ( п/п "I dream of Jeannie" – американский ситком, героиня которого девушка-джин), – спросил я, положив руки на её шею и поцеловав укромное местечко под челюстью, из-за чего у неё пошли мурашки по коже.
– Иногда я хочу шлёпнуть тебя по голове, Эдвард, – прошептала Белла, но тон её голоса совершенно опровергал всё сказанное. Он был нежным и тоскливым. Она запустила пальцы в задние карманы моих джинсов в попытке незаметно потискать мой зад. 
"Дзынь" лифта прервал наш незапланированный сексуальный опыт. Я успокоился, чтобы просто приобнять Беллу. Нас поприветствовали Аро и Хайди, когда мы зашли в холл, ведущий к больничной библиотеке – главному месту проведения социальных мероприятий, как сегодняшнее. Я улыбнулся мысли, что это, наверное, самое чистое место в больнице, вряд ли кто-нибудь заходил сюда. 
– Какая прелесть видеть тебя здесь, Эдвард. Рад тебе, – сказал Аро, пожимая мою руку. 
– Здравствуй, Аро. Спасибо. Это, в общем-то, была идея Беллы прийти сюда, – сказал я, указывая на неё, разговаривающую с Хайди.
– Правда? Ну что ж, я не удивлен. Она умная девочка и хорошо на тебя влияет, – ответил он, широко улыбаясь.
– Да, она такая,– согласился я как-то робко.
Мы зашли в библиотеку, украшенную шарами и лентами по случаю события. Маленькие группы детей и семей собрались в разных местах, наслаждаясь приготовленными для них играми. Я смотрел на Беллу и не мог не улыбаться её энтузиазму, который она распространяла на всех, кто сидел за столом для рисования. 
Я прошёлся по комнате, чтобы поздороваться с коллегами и поболтать, и мельком поглядывал на Беллу, пока она не видела. Я смотрел, как она увлеченно разговаривала и смеялась, переходя от одного ребенка к другому, оценивая их рисунки и помогая с клеем или кисточками.
Найдя причину, чтобы подойти, я принес Белле тарелку с закусками, пока она увлеченно разговаривала с девочкой, на вид которой было лет 5-6.
– Подумал, ты захочешь что-нибудь перекусить, – сказал я, ставя возле неё тарелку. 
– Спасибо, – ответила Белла, обернувшись ко мне и улыбнувшись. – Я помогаю своей подруге Эмили раскрасить её керамическую индюшку, правда, Эмили? – маленькая девочка возле неё улыбнулась и закивала.
– О, какая красивая индюшка у тебя здесь, – сказал я, наклонившись, чтобы лучше рассмотреть. Они обе засмеялись, и на какой-то миг я засомневался, кто из них маленькая девочка.
– Мисс Белла, мне нужно рассказать Вам секрет, – оповестила Эмили. 

Глаза Беллы игриво расширились, и она подмигнула девочке.
– Секрет, хах? Я люблю секреты.
Эмили осмотрела меня и прикрыла рот рукой. Она рассказала Белле секрет шёпотом, который был громче её нормального голоса.
– Мисс Белла, Ваш муж очень красивый, – объявила она. 

Мне пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться в голос. А Белла даже и не попыталась сохранить внешнее приличие и закатилась в истерике прямо в лицо Эмили.
– О, он не мой муж. Я слишком умная для него. Он дурачит меня, – объяснила она, смотря прямо на меня. – Но да, он немного красив,– добавила Белла, накормив меня печенькой со своей тарелки. 
– Она меня обижает, – пожаловался я, тяжело вздохнув.

Девушки весело засмеялись. 
– Она твоя девушка? – спросил мальчик за столом. Ему явно не нравилась эта идея.
Ну, же, продолжайте, дети. Все ещё недостаточно плохо.
– Эта леди? – спросил я, пытаясь выглядеть удивлённым, – о, нет. Я люблю, как она готовит, но это всё, – ответил я, посмотрев на Беллу и улыбнувшись. – Но иногда, – продолжил я, положив руку ей на поясницу, – она улыбается так, что я забываю, что хотел сказать. 
– Мой папа говорит, что это потому, что любовь делает тебя глупым, – сказал мне мальчик за столом.
– Да, я думаю, твой папа прав насчёт этого, – ответил я.
Белла посмотрела на меня кратко и перевела взгляд на кисточки в руках. Она покраснела.
– Видишь, как он пытается одурачить меня? – спросила она Эмили шёпотом, а та засмеялась.
После вырезания на тыкве и игры "приколи перо индюшке" детские рисунки были выставлены на аукцион для сбора средств, к которому присоединился и я. Кончилось тем, что я потратил немалую сумму денег, но ведь это было на благие цели. 
– Это тебе, Кареглазка, – сказал я, держа керамическую индюшку Эмили. 
– О, спасибо, Эдвард. Этот аукцион был немного вне моего бюджета, – ответила Белла, беря её. – Я никогда не видела индюшку с розовыми и фиолетовыми перьями, – засмеялась она.

Вечеринка утихала, поэтому мы попрощались – Белла со своими новыми молодыми друзьями, а я – с коллегами. Аро отвлек меня в то время, как Белла разговаривала со старой леди, которую я не узнал, но, судя по бейджу, она работала здесь.
– Я вижу, ты участвовал в аукционе, – сказал он, пока мы шли к выходу вместе с его женой.
– Да. У вас никогда не может быть много нарисованных индюшек, – пошутил я. Аро засмеялся и покивал головой в знак согласия. Он точно заметил, как я поглядывал на Беллу все это время.
– Знаешь, Эдвард, позволь мне дать тебе небольшой совет – не как боссу, а как старому, кое-что знающему о жизни человеку... Умная и привлекательная женщина нечасто бывает одинокой. Я бы на твоём месте держался за неё, – сказал он, похлопав меня по спине перед тем, как развернуться и уйти.
Я увидел, что Белла направляется ко мне, широко улыбаясь, а я всё думал о том, что сказал Аро. Он был прав – такие, как Белла, не то что редкость, таких больше нет, для меня, по крайней  мере. 
– Хорошо провела время? – спросил я, помогая ей с пальто.
– Я получила столько удовольствия, – ответила она, оборачивая свой шарф вокруг шеи.
– Хорошо. Я рад, что мы пришли.
– Я тоже.
– Кто была та женщина, с которой ты только что разговаривала? – спросил я, когда мы выходили.
– О, одна из соцработников больницы. Она увидела, как я играю с детьми, и спросила, не хотела бы я быть волонтёром, – объяснила Белла.
– И что ты думаешь? Это то, чем бы ты хотела заниматься?
– Я заинтересована, точно. Я имею в виду, что не сказала "да" сразу же, потому что мне нужно подумать, есть ли у меня время. Я взяла у неё визитку и пообещала подумать.
– У тебя это получится. Я видел, как ты понравилась этим детям, да и тебе это, похоже, тоже понравилось, – сказал я, провожая Беллу в лифт.
– Да, они были очень милыми. Я просто... ты знаешь...  пыталась не обращать внимания на то, какие они больные. Я пыталась не расстраиваться из-за этого и просто веселиться, – объяснила она, но её брови нахмурились.
– Я могу это понять. Это то же самое, что и с пациентами. Ты должен сосредоточиться на том, что делаешь, не обращая внимания на то, почему ты это делаешь, –  сказал я, открывая пассажирскую дверь автомобиля для неё. 

Через несколько минут я заметил, что Белла притихла. Выражение грусти на её лице объясняло это. 
– Что-то не так? – спросил я.
– Они умрут? – прошептала Белла.
– Я не знаю, Кареглазка. Но они очень больны.
– Я не могу чувствовать к ним жалость, Эдвард. Но и сделать что-либо не в моих силах. 
– Нет, ты можешь. Ты помогла им сегодня – сделала их счастливыми. 
– Мне хотелось бы сделать больше.
– Тогда, может, тебе стоит найти время для волонтёрства?
– Да. Я думаю, ты прав. Я позвоню социальному работнику в понедельник. Спасибо, Эдвард.
– За что? Я ничего не сделал.
– Ты помог мне разобраться. Теперь я чувствую себя лучше.
Белла обернулась к окну. А я подумал, что она будет отлично смотреться в окружении этих детей.
Для меня это значило, что Белла будет больше времени проводить в больнице, что, в свою очередь, подразумевало частые встречи с ней ... быстрые перепихоны в закрытой ординаторской... она приносила бы мне еду во время долгих дежурств. Я не удержался и улыбнулся.
– Чему улыбаешься? – спросила Белла.
– Да так, без причины, – соврал я.
– О, ну же. Поведай мне, что творится в этой черепушке, – сказала она, постучав пальцем по моей голове.
– Очень смешно, госпожа, – подразнил я её за этот жест.

– Скажи мне, или... я буду ужасно милой с тобой... И это убьёт тебя.
– О, нет, – сказал я с наигранным ужасом, – что угодно, только не это. Я не прощу тебя. Только твоя улыбка поможет заслужить тебе свободу, – сказал я, немного обняв её.
– Моя улыбка, да? Об этом ты говорил раньше, когда я играла с Эмили? 
– Конечно. Я имею в виду, мне пришлось сказать это, ведь тот ребенок, сидящий около тебя, выглядел так, будто ты его девушка. Рыбак рыбака..., – пошутил я. – Пришлось приструнить его... ведь ты моя леди, – сказал я свои самым слащавым голосом.
– Твоя леди? Ты звучишь, как Барри Уайт, когда говоришь подобное. "Моя леди", – сказала Белла грубым голосом.
– Ну, ты знаешь... "I've heard people say that too much of anything is no good for you, baby. Oh, no. But I don't know about that…" (Люди говорят, что слишком много чего-нибудь - не хорошо. Но я не знаю о том...), – попытался я скопировать Барри Уайта. Белла смеялась так сильно, что сползла с сиденья.
– Я должна быть честной, Эдвард. Мне становится жаль твоих "крошек". У них нет ни единого шанса, когда ты так говоришь, –  сказала она, кусая губу.
– О, нет, Кареглазка. Барри только для тебя, – ответил я, имея в виду именно это. Я и раньше был очарован девушками, но никогда не мог вот так шутить с ними.
– Только для меня? Я впечатлена. Это делает меня главной "крошкой"?
– Да перестань. Я никогда не думал о тебе так, – ответил я, становясь серьёзным на секунду.
– Я знаю. Я пошутила, – сказала Белла и взяла мою руку. Было впечатление, что она хочет сказать что-то ещё. – А как ты обо мне думаешь? – спросила она, смотря на свои колени.
– Ты знаешь, – сказал я, паркуя машину, и посмотрел на неё. – Я говорю тебе об этом все время, – добавил я, убирая её волосы за ухо.
– Да, ты говоришь. Но когда ты это говоришь... не смейся, ладно?
– Никогда.
– Когда ты это говоришь... ты такой искренний... это заставляет меня чувствовать себя очень странно, я такого ещё не испытывала. Как будто тепло распространяется во мне, и я... счастлива, – прошептала она.
– Что я должен сказать, Кареглазка? Что ты хочешь услышать?
– Что угодно. Просто скажи это так, как ты всегда делаешь. Это заставляет меня подняться выше неба.
– Ты, – сказал я, обнимая её щеку своей ладонью, – до смешного сексуальна и красива. Больше, чем любая из тех "крошек". Настолько, что иногда я не могу перестать думать о тебе. 
– О, Боже... Эдвард, я бы хотела слушать это целый день, – ответила Белла, спрятав лицо в ладони.
– Эй, не прячься, – сказал я, убирая её руки от лица. – Когда ты так смущаешься, это очень-очень мило, ты этого не знала?
– Не дразни меня,– ответила Белла, немного хмурясь.
– Зачем мне дразнить тебя? Это правда, – сказал я. 

И прежде, чем я это осознал, Белла оказалась на моих коленях, прижатой ко мне моими же руками.
– Ты заставляешь мои мысли рассеиваться, Эдвард,– сказала она, держа в руках моё лицо.
– Прости. Я думал, тебе это нравится, – я положил руки на её попу.
– Да, и это самое худшее, – заметила она, прижимая свои губы к моей шее. 

Мои руки нуждались в том, чтобы трогать её везде.
– Кареглазка, – сказал я, целуя её в лоб.
– Что? – спросила Белла, с лёгкой улыбкой смотря на меня. 

Я практически забыл, что хотел сказать, ведь она смотрела так игриво и сладко, что я готов был отдать ей все, лишь бы прикоснуться.
– Давай поднимемся наверх, и я покажу, насколько красивой тебя считаю.
– Могу и я тебе кое-что показать? – спросила Белла, прижавшись ко мне и заставляя меня мучиться. 
– Что, Кареглазка?
– Хочу показать тебе... какой хороший из тебя учитель, – прошептала она мне на ухо.
– Мне нравится, – ответил я.
Одно дело – хотеть, чтобы девушка разделась, затащить её в постель и играть с её телом как кот с мышкой... но это было совершенно другое. Я не мог больше отличить девушку, которая дразнила меня словами, от девушки, которая дразнила меня мягкими прикосновениями и вздохами. Она цельная, и не "та, с классными сиськами" или " та, с классной задницей". И я должен был завладеть её телом и мыслями.
– Просто обними меня… везде, – сказала Белла, прижимаясь всем телом ко мне.
– Пожалуйста, Кареглазка, я должен поднять тебя наверх… я должен, – запротестовал я грубым голосом.
– Я не могу сказать "нет" чему бы то ни было, – прошептала она.
Через несколько минут мы лежали в моей кровати лицом к лицу, скидывая и сдирая одежду друг с друга. Белла наконец сняла свой бюстгальтер и прижалась ко мне. 
– Эдвард, могу я выбрать урок в этот раз?
– Что угодно, – ответил я, снимая с неё юбку.

Я прикусил губу, когда увидел чёрное кружево. 
– Мне нужно обозрение, – сказала Белла с улыбкой, оседлав меня и удивив этим. 
– Обозрение чего именно? – спросил я, приподняв бровь.
– Амм, я не знаю… может этого? – ответила она с сексуальной улыбкой, накрыв мою грудь своими руками. – И этого,– прошептала она, целуя мою шею.– И не пропустить вот это, – промурлыкала она, двигаясь по спирали на моем члене и облизав губы.
– О, Боже, – промычал я, сжав её попу своими руками. 
– Нет, нет, – наказала меня Белла, убрав мои руки со своей задницы. – Каждый студент должен уметь учиться самостоятельно, так? – подразнила она, удерживая мои запястья, – поэтому будь послушным и позволь мне изучать… изучать тебя.