BPOV

Вечером вторника я начала готовить ужин. Я была покрыта с ног до головы солью, мукой и сыром чеддер, которые использовала для приготовления домашней пиццы, когда в дверь позвонили.

– Входи, дверь открыта, – позвала я с кухни.

Знакомая пара рук обняла меня сзади, пока я мяла тесто руками. Я вздохнула, почувствовав губы, холодные от ноябрьского мороза и целующие меня в шею.

– Ты холодный, – сказала я Эдварду.

– Ты согреешь меня через пару минут. Смотреть, как ты… двигаешься… прямо так… должно мне немного помочь, – выдохнул он в мое ухо.

– И ты рано.

– Мне уйти и вернуться позже?

– Думаю, раз ты уже здесь, лучше тебе остаться.

– Я не видел тебя три дня. Я смылся из больницы так быстро, как только смог.

– Три дня? Так долго? Я не заметила, – подразнила я его.

– Кареглазка, ты любишь мучить меня, не так ли?

– Я ничего не могу поделать, ведь я не скучала по тебе.

– Не скучала? – спросил Эдвард, звуча очень обиженно и упираясь подбородком мне в плечо.

– Нет. Нисколечки. Совсем о тебе забыла, если быть честной, – сказала я, пожимая плечами.

– Как так?

– О, ты знаешь. Кое-что из прошлого. Мой несуществующий бывший парень занимал все мои мысли.

– Я убью этот мешок с дерьмом.

– Успокойся. Он безвреден.

– Ты, правда, по мне не скучала?

– Конечно, я скучала, глупый. Каждый раз, когда тебя нет рядом, я становлюсь очень эмоциональной. Я даже не могу это объяснить. Это… как будто я неполная… как будто мне чего-то не хватает… не знаю, как правильно это описать.

– Ощущаешь отсутствие моего шарма? Моей сверхобильной отваги в спальне? Моего щедро одаренного…

– Нет! – сказала я, прерывая Эдварда. – Это больше как отсутствие… боли в моей заднице.

– Иисус, ты становишься такой грубой, когда долго не занимаешься сексом. Но я могу все исправить, ты же знаешь.

– Уверена, ты можешь. Это так мило с твоей стороны – предложить помощь.

Поставив противень с пиццей в духовку, я повернулась и обняла его, стараясь не дотрагиваться руками, потому что они все еще были в тесте.

– М-м-м, – промычал Эдвард, обнимая меня изо всех сил.

– Как прошла твоя смена? – спросила я, включая воду в раковине.

Он все еще обнимал меня, пока я мыла руки. Эдвард был немного более настойчив, но мне это нравилось.

– Она была долгой, но не такой уж плохой. Эй, ты позвонила уже социальному работнику насчет работы волонтером?

– Да, – ответила я, кивая, – она была очень милой и сказала, что я могу составить свое собственное расписание и приходить в те часы, которые мне удобны. Сначала мне надо будет походить на курсы, но сразу после них я буду полностью готова, – закончила я с улыбкой.

– Это замечательно. И ты знаешь, – начал Эдвард, проводя рукой по моей шее и посылая мурашки вниз по спине, – может, мы сможем иногда брать перерыв и проводить время вместе в больнице.

– Х-м-м… может быть, – прошептала я, мягко улыбаясь, – тогда, может, я…

Не буду по тебе скучать…

Я почти сказала это.

– Что ты? – спросил он.

– Ты знаешь, смогу позвонить моему воображаемому парню, – пошутила я.

Но он не оценил шутку. Он не рассмеялся и даже не улыбнулся.

– Эдвард, я же просто шучу, – неловко объяснила я.

Я знала, к чему это может привести, и не хотела снова это слышать.

– Нет, я знаю, что это – шутка. Я, э-м-м, просто не могу не думать, что…

– Что? Давай, просто скажи это, – настояла я.

Его нежелание поделиться со мной мыслями сильно мучило меня.

– Может, из-за меня ты… не получаешь что-то лучшее.

– Пожалуйста, не надо, – сказала я, почувствовав, как все сжалось у меня в животе, – Эдвард, я думаю, ты не понимаешь.

– Не понимаю чего? Ты все время говоришь о каком-то парне. Я знаю, что ты просто так шутишь, но, может, в этой шутке что-то есть? Что-то… что ты пытаешься мне сказать?

Я уставилась на дешевый линолеум под ногами, слишком расстроенная, чтобы смотреть на него.

– Эдвард, я просто хотела сказать… о том, что видеться с тобой в больнице… я хотела сказать, что тогда, может, я не буду по тебе так сильно скучать, – мягко призналась я, – потому что я скучаю. Так что не говори, что мне лучше без тебя. Без тебя мне… хуже, – добавила я, и мой голос был не громче шепота.

Я была слишком смущена, чтобы говорить громче и внятнее.

Эдвард попытался поднять мой подбородок пальцами, чтобы заставить меня посмотреть на него, но я отвернулась. Большие злые слезы заструились из моих глаз, заставив меня выглядеть как маленького глупого ребенка, плачущего от обиды. Мне следовало просто выйти из комнаты, как и в прошлый раз, когда меня расстроили его слова.

– Мне жаль, – начал Эдвард, – я все время говорю то, что не следовало бы. Я не хотел тебя расстроить… Я просто попытался сделать как лучше.

– Кажется, твое «лучше» и мое «лучше» – две совершенно разные вещи, – сказала я, промокнув глаза бумажным полотенцем.

– Ты заслуживаешь лучшего. Это просто правда. Я был эгоистом, делая то, что делал, – ответил Эдвард, звуча совершенно убежденным в своей лжи.

– Да, Эдвард. Очень эгоистично с твоей стороны делать меня счастливой… проводить со мной время… заставлять меня чувствовать себя желанной и особенной. Может, ты просто притворяешься. Разве моя стряпня на самом деле так хороша? – спросила я саркастично.

– Почему ты так говоришь? – завелся Эдвард. – Я говорил тебе, снова и снова, что ты не должна ожидать чего-либо от меня.

– Я ничего и не ожидала! – прокричала я, злясь все больше. – Если ты хочешь и дальше ходить вокруг да около – отлично. Но никогда не говори мне, что я заслуживаю. У тебя нет на это права! Меня раздражает, когда ты так говоришь. Ты знаешь почему? – спросила я, указывая на него пальцем и утыкаясь им прямо в его грудь.

– Потому что ты не хочешь, чтобы я говорил тебе, что делать. Потому что я не твой парень, – зло ответил он в ответ, хватая меня за талию и прижимая к себе.

– Нет. Не поэтому. Потому что каждый раз, когда ты говоришь, что я заслуживаю большего, это меня… расстраивает, – объяснила я, а мое горло сжалось от судорог, – я расстраиваюсь из-за нас обоих. У тебя нет права… разрушать то, что делает меня счастливой… разрушать ужин вечером вторника, и наш «тихий час», и кроссворды. Даже не смей отбирать у меня то, что делает меня счастливой, – предупредила я его строгим и серьезным тоном.

Я умоляла, даже не настаивала на этом. Он тоже должен был это знать.

Я почувствовала, как разжались руки Эдварда на моей талии, когда я покачала головой и повернулась, чтобы выйти из кухни, желая спрятаться, – спрятать мое разочарование.

– Пожалуйста, отпусти меня.

– Нет, – ответил он просто, притягивая меня к себе за запястье.

– Почему ты остаешься, когда я хочу, чтобы ты ушел, и уходишь, когда я хочу, чтобы ты остался?

– Мне жаль, Кареглазка. Я не знаю, почему. Но я говорил это прежде. Я знаю, кто я.

– Я тоже знаю, кто ты. И я не думаю о тебе так плохо, как ты сам думаешь о себе.

– И я никогда не смогу понять это.

– Ты и не должен понимать. Просто прими.

– Хорошо. Я попытаюсь.

Я остановилась, не веря своим ушам. Я так хотела попросить Эдварда повторить, что он только что сказал, потому как подумала, что мне показалось.

– Хорошо? – спросила я в ответ, смотря на него с открытым ртом.

– Я знаю, что если ты чего-то хочешь, то становишься непреклонной. Я, э-м-м, подумал, что нет смысла спорить и пытаться тебя переубедить. Это никогда так не работало.

Я улыбнулась, видя его неловкость и застенчивость. Это бывало так редко.

– Это – правильное решение. Не пытайся даже играть со мной. Мне бы не хотелось… ты знаешь, заставлять тебя… делать то, что ты не хочешь, – сказала я, смеясь над тем, что моя попытка быть строгой и опасной полностью провалилась.

– Боже, ты самый ужасный обидчик, с которым мне приходилось сталкиваться в жизни, – ответил Эдвард, смеясь в ответ.

Я показала ему кулак, но он накрыл его своей рукой и улыбнулся.

– Ну, что же, я могу быть твоим обидчиком, Эдвард.

– Нет, для меня ты всегда будешь Кареглазкой… желательно всегда голой и в моей спальне, – сказал он, целуя внутреннюю сторону моего запястья.

Я отстранилась ненадолго, чтобы достать пиццу из духовки.

– Ты знаешь, теперь это выглядит так, будто нуждается в охлаждении, – сказала ему я, поднимая бровь.

– Есть идеи, как мы займем это время? – спросил Эдвард, подмигивая.

– Ох, я даже не знаю. Несколько вещей… приходят мне на ум (п.п. В английском глагол «come» переводится не только как «приходить», но и как «кончать»).

– Х-м-м. Интересный выбор слов. Я плохо на тебя влияю.

– Да, это правда.

– Эти вещи, которые пришли тебе на ум, те самые… которые пришли…

– А что с ними?

– Они включают в себя одежду?

– Я надеюсь, нет.

– Насколько холодной может быть пицца, чтобы ты все равно ее съела?

– Эй, ау, у меня же есть микроволновка!

Я прокричала словно сумасшедшая, когда Эдвард буквально потащил меня вверх по лестнице, говоря, как любит мою способность решать любые задачи.

Заметив, что Эдвард потягивается и разминает шею, поворачивая голову то вправо, то влево, пока мы добирались до его спальни, я предложила ему помассировать плечи. Он сидел на краю кровати, а я встала на колени позади него, медленно массируя его напряжённое тело. Я помогла ему избавиться от верха больничной униформы и теперь могла касаться непосредственно его кожи.

Мои руки двигались вверх и вниз по его спине, массируя так мягко, как только было возможно. Эдвард стонал и мычал от удовольствия – я приняла это за хороший знак. Я поцеловала три родинки на его шее – две маленькие были на левой стороне и одна побольше – на правой, прямо рядом с линией роста волос. Я целовала их, смотрела на них, даже лизала их так много раз до этого.

Я хотела почувствовать Эдварда еще ближе, поэтому сняла свою рубашку и села обратно, вытянув ноги по обе стороны от него. Обнимая его руками за торс, я положила ладони на верхушку его бедер, медленно поглаживая.

– Ты не можешь видеть меня, когда я сижу у тебя за спиной прямо как сейчас, – прошептала я, – ты можешь представить, что на моем месте сейчас кто-то другой, если хочешь, – добавила я полушутя, но в то же время интересуясь, сделает ли он это.

Эдвард напрягся и повернул голову, чтобы взглянуть на меня.

– Я не смог бы сделать это, даже если бы захотел, – прошептал он, – я просто не могу.

– Почему нет?

– Потому что… Я не просто вижу тебя. Это… все сразу. Я знаю тебя. Как ты пахнешь. Звуки, которые ты издаешь. Даже если я не вижу тебя… я могу чувствовать тебя, – признался Эдвард, и его голос был очень мягким.

– Я бы тоже узнала, если бы это был ты. Даже когда ты вошел в мою квартиру, пока я готовила, я знала с самого начала, что это ты. Я знаю, каково это – чувствовать твои поцелуи, – призналась я в ответ, – и ты обнимаешь меня слишком сильно, так только ты делаешь, – добавила я со смехом.

Мои руки начали блуждать по всему его телу, по груди и животу. Мне нравилось чувствовать волосы на его груди и игриво потягивать за них. Я легко подразнила его соски большими пальцами, что заставило его легко простонать.

– Как насчет… – начал Эдвард, поворачиваясь ко мне и гладя мои груди сквозь лифчик, – что, если мы попробуем еще один урок?

– Мне бы очень этого хотелось, – выдохнула я, мягко целуя его в губы.

– Поскольку мы сейчас говорим об органах чувств, то будет очень приятно обострить их до пика. Это произойдет, если полностью отключить одно или два из них, – объяснил он, – закрой глаза…

Глубоко вздохнув, я сделала так, как он просил, и позволила своему телу просто расслабиться.

Я почувствовала, как волоски на моей шее поднялись, когда ощутила его теплое дыхание на своей щеке, а затем – у уха. Это чувство было таким легким, практически незаметным, но, поскольку мои глаза были закрыты, я не могла это пропустить.

– Ты такая красивая, сидишь здесь в своем лифчике и ждешь, пока я сделаю то, что обещал, – прошептал Эдвард.

Он легко засмеялся, когда я сглотнула.

– Открой глаза, – сказал он. Я посмотрела на него и улыбнулась, глядя на его серьезное выражение лица, – тебе понравилось?

– Да.

– Ты бы хотела продолжить и попробовать завязать глаза? Я могу быть первым, если тебе будет так удобнее.

– Нет. Я доверяю тебе. Я попробую первая.

Он достал шарф из прикроватного столика, и я не смогла не рассмеяться.

– Я даже не хочу знать, Эдвард.

– Ох, ты все об этом узнаешь, когда я закончу, – сказал он, подмигивая.

Я легла обратно на подушки, пока Эдвард аккуратно завязывал шарф вокруг моей головы.

– Тебе удобно? – услышала я его. Я кивнула. – Хорошо. Постарайся и дальше держать здесь руки, – проинструктировал он, кладя мои руки по обе стороны от тела ладонями вниз, – будет лучше, если ты просто сфокусируешься на том, как я тебя касаюсь, хорошо? – я кивнула еще раз.

Я почувствовала, как Эдвард расстегнул пуговицу и молнию на моих джинсах, и вздохнула, когда его руки мягко стянули их по моим бедрам. Я хотела буквально раствориться в кровати, когда его руки начали поочередно массировать мои ступни. Я немного взмокла, когда почувствовала, как его губы прошлись вдоль кромки трусиков, а затем поцеловали мягкую влажную ткань.

– М-м-м, больше. Пожалуйста, – простонала я.

Я услышала, как Эдвард рассмеялся, когда его пальцы стянули трусики вниз по моим ногам, а затем сняли и лифчик. Когда я ощутила, что с моей груди исчез материал, я выгнула посильнее спину, желая почувствовать его губы прямо на моих грудях.

– Будь терпелива, Кареглазка. Просто сконцентрируйся на том, что ты чувствуешь, – прошептал он.

Я поняла, что Эдвард встал с кровати и прошелся по комнате.

– Ты разделся? – спросила я.

– Сейчас да, – ответил он, и я снова почувствовала его на кровати.

– Могу я дотронуться до тебя? Пожалуйста? – прошептала я.

Эдвард взял мою руку и легко опустил ее на свою голую грудь. Я выдохнула, подумав, что счастлива уже оттого, что просто чувствую его рядом. Я могла ощутить каждый волосок, каждый мускул на его груди. Я провела рукой до его пупка, чувствуя под пальцами «дорожку к сокровищам», которую знала так хорошо. Когда я продолжила двигаться ниже, он не остановил меня. Я сжала руку вокруг члена, проводя пальцами по венам и вздутиям на нем. Его кожа была такой мягкой и податливой.

Эдвард взял меня за запястье и вернул руку туда, где она лежала изначально. Я почувствовала, что он сел ближе ко мне.

– Сейчас я положу мой палец на твои губы, – прошептал он, прежде чем я почувствовала движение у своего рта.

На его пальцах было что-то, поэтому я облизнула губы, чтобы попробовать… пре-эякулят.

– Тебе нравится это? – спросил Эдвард.

– Да.

– Ты знаешь, что это такое?

– Да, это ты. Я, э-м-м, всегда чувствую его, когда только беру тебя в рот.

– Хочешь больше?

– Да, все до единой капли. Всего тебя. В моем рту. Пожалуйста.

Когда я почувствовала, как его мягкая кожа коснулась моих губ, я открыла рот, радуясь, что он позволил. Я могла чувствовать, осязать и пробовать его на вкус более интенсивно сейчас, когда мои глаза были закрыты, – это было прекрасно. Стоны и вздохи Эдварда толкали меня продолжать дальше. Я почувствовала его руку в моих волосах, она направляла меня, ускоряя темп. Он попытался отстраниться, но я остановила его, схватившись рукой за бедро и не отпуская, пока не услышала, как он простонал, и не ощутила, как он запульсировал у меня во рту. Я проглотила все до единой капли.

– Я хотел прикоснуться к тебе еще, ты должна была мне позволить, – произнес он.

– Ну, я сделала то, что хотела, – ответила я с усмешкой.

Я почувствовала, как Эдвард пытается снять шарф с моей головы, и легко его оттолкнула.

– Нет. Не сейчас, – сказала я.

– Что не так? – спросил он.

В голосе Эдварда слышалось явное замешательство. Я потянулась к нему – практически ничего не видя – и он лег рядом со мной, обняв обеими руками.

– Я… это… – замялась я, не уверенная, как выразить то, что было сейчас в моих мыслях, – ты видишь, как я доверяю тебе? Мои глаза закрыты, но мой разум, мое тело… все остальное открыто для тебя, Эдвард. Мои глаза закрыты, но я вижу «это»… А ты?

– Да, я тоже, – ответил он.

– Ты веришь мне, веришь, что я могу «видеть», даже если я… ослеплена? – спросила я осторожно.

– Да, – прошептал он.

– Иногда, когда я тебе что-то говорю… то, что я боюсь сказать… о моих чувствах, это похоже на то, словно я ослеплена, – пробормотала я, боясь произносить слова слишком громко, – потому что я не могу «видеть», что случится после того, как я их произнесу. Я больше боюсь этого, чем того, что мы делаем здесь, Эдвард.

Я не слышала ни звука за исключением своего сердца, грохотавшего в груди.

– Я не хочу напугать тебя. Ты мой лучший друг… Я бы не сделал такого с тобой. И… и я не хочу разрушить то, что делает тебя счастливой, – мягко прошептал он.

Мое сердце наконец-то успокоилось. Я поняла, что хотел сказать Эдвард, – разницу между тем, что он произнес, и тем, что на самом деле подразумевал.

– Я не знаю, смогу ли когда-нибудь доверять кому-то так же, как я доверяю тебе сейчас. Не думаю, что когда-нибудь смогу. Пожалуйста, поверь мне, – призналась я, и мой голос был еле слышим.

Я почувствовала, как Эдвард снова дотянулся до шарфа, но в этот раз не остановила его. Я практически боялась смотреть на его лицо, боялась, что опять наговорила лишнего.

– Я не могу так долго не смотреть в твои глаза, – произнес он, погладив мою щеку и мягко улыбнувшись, – я просто не могу.

– Я тоже скучала по твоим глазам, – ответила я, улыбаясь от вида его ярких зеленых глаз и по-девичьи длинных ресниц.

– Кареглазка… мне надо кое-что тебе сказать, – прошептал Эдвард, когда я обвилась вокруг него, положив голову на его плечо.

– Скажи, – произнесла я в ответ, целуя его грудь прямо над сердцем.

– Когда у меня такая долгая смена, и я не могу видеть тебя или разговаривать с тобой… Я… э-м-м…

– Что?

– Я тоже по тебе скучаю.

Я ничего не ответила, поскольку была слишком занята, проигрывая его последние слова в голове снова и снова, пока мы оба не уснули.