POV Эдвард

Я отвез нас домой, нарушив практически все правила движения, которые были приняты в штате Массачусетс. Прошла почти неделя с тех пор, как мы занимались сексом, и я сомневался, что кто-либо из нас мог подождать еще хоть минуту.

– Что хотел бы на ужин? – спросила Белла.

– Все, что можно быстро приготовить, – ответил я, обнимая ее сзади за талию и целуя ее шею, пока она быстро рылась в кладовой.

Она промурлыкала в ответ и повернулась ко мне лицом, надувая губы.

– Я знаю, и я тоже сейчас очень нетерпелива. Прошла почти неделя, – простонала Белла, закрывая глаза и позволяя голове упасть на плечо, пока я продолжал целовать ее шею, руками продвигаясь все ближе к ее груди.

– Как насчет того, что мы сделаем это одновременно? – спросил я, проводя пальцами сквозь ее волосы.

– И как же мы это сделаем? – поинтересовалась она с легкой улыбкой.

– Ты узнаешь, когда я приготовлю нам что-нибудь на ужин, – сказал я, потирая ее спину.

– Хорошо. Полагаю, я просто должна довериться тебе, а? И что же мне делать, пока ты готовишь нам ужин?

– Ты, – ответил я, оставляя влажные поцелуи на ее подбородке, – переоденься пока во что-нибудь… крошечное, – пробормотал я в ее ухо.

– О, Боже, – вздохнула Белла, заводясь.

Она направилась в спальню так быстро, как ей это позволяли сделать ее две левые ноги. Подмигнув мне и исполнив импровизированный танец победительницы, она закрыла за собой дверь.

Я помыл руки и схватил все остатки еды, которые нашел в ее холодильнике – в основном то, что можно было есть прямо руками. Я разогрел в микроволновке (единственное, чем я умел пользоваться на кухне) наш сегодняшний ужин и положил его на стол. Затем выключил свет и зажег свечи, поставив их на середину стола.

– Хэй, – поздоровалась со мной Кареглазка, и ее голос был чуть громче шепота.

Я повернулся, чтобы посмотреть на нее… О, мой бог. Она была одета в сорочку и трусики, практически прозрачные.

– Ты выглядишь в этом нереально, Кареглазка… Это – настоящий тест для моего самоконтроля, детка, – сказал я, подмигивая и сажая ее к себе на колени.

Она была такой мягкой и пахла так вкусно. Ее волосы были убраны наверх, лишь несколько локонов выбились из пучка, падая на лицо и шею.

– Спасибо, – ответила она со смущенной улыбкой.

– Голодна? – спросил я, предлагая ей небольшой кусочек сыра.

Ничего не ответив, Белла просто открыла рот. Я медленно и нежно кормил ее, предлагая небольшие кусочки всего, что было на столе, затем она сделала то же для меня.

– Это твой новый урок? – спросила она, звуча еще более нетерпеливо.

– Да, – ответил я, проводя рукой по ее груди.

Положив свои руки на мое лицо, Белла провела большими пальцами по моим скулам. Она прижала свои губы к моим в мягком поцелуе и простонала, когда мой язык дотронулся до ее. Моя рука начала поглаживать ее более настойчиво, сильнее теребя сосок.

– Больше, пожалуйста, – пробормотала она, проводя руками по моей груди, прежде чем поцеловать мою шею и запустить руки в мои волосы, мягко их сжимая.

– Терпение, Кареглазка, – мягко упрекнул я, убирая руку с ее груди и перемещая на бедро, – сегодняшний урок посвящен контролю… изучению задержанного удовольствия… – объяснил я, пока моя рука скользнула между ее ног, мягко разводя их.

– Разве мы недостаточно долго ждали? – умоляла она, облизывая губы и громко выдыхая.

– Да. И поэтому сейчас идеальное время, чтобы попробовать это. Позволь мне показать тебе, хорошо? – спросил я, легко ее целуя.

– Хорошо, – ответила она дрожащим голосом, и мои пальцы скользнули в ее стринги. Я мягко до нее дотронулся всего на несколько секунд и усмехнулся, когда заметил, как глаза Беллы закатились.

– Кареглазка, тебе надо хоть чуть-чуть постараться, – мягко поругал ее я, – тебе надо сконцентрироваться на том, как сильно ты заведена, и позволить себе дойти до точки наивысшего наслаждения.

Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, она кивнула, прежде чем попросить начать все сначала. Я снова до нее дотронулся, мягко проводя пальцами по ее складкам. Она опустила голову на мое плечо, ее губы были совсем близко, когда я посмотрел на ее лицо изучающим взглядом.

– Медленнее, пожалуйста, – прошептала Белла, и я замедлил движение моей руки.

– Ты в порядке? Мы можем продолжить? – спросил я.

Она облизала губы и кивнула, ее глаза все еще были закрыты.

– Хорошая девочка. Ты так быстро учишься, – прошептал я, дразня ее, – положи руку на свою грудь, Кареглазка. Прямо как ты показывала мне ранее… вот так.

– Остановись на минуту, – попросила она, нуждаясь в том, чтобы я дал ей небольшую передышку, пока она восстанавливала контроль над своим телом.

Я был спокоен снаружи, но мой мозг ежесекундно посылал сигналы моему члену, требуя успокоиться.

– Прекрасно. Ты знала, что не сможешь справиться, и попросила меня остановиться. Теперь мы можем продолжить? – спросил я, и она кивнула мне в ответ.

Я вырисовывал маленькие круги вокруг ее клитора кончиком среднего пальца, сменяя их поглаживанием ее половых губ, чтобы ее ощущения не были слишком подавляющими. Ее голова все еще покоилась на моем плече, и я прошептал небольшую похвалу в ее губы.

– Черт, ты такая совершенная, когда заведена. Твое тело такое мягкое и теплое, – сказал я ей, целуя в лоб и радуясь, когда в ответ она издала легкие счастливые стоны.

– И твоя киска… Иисус, – прошептал я.

Белла сделала еще один глубокий вдох, но не сказала мне остановиться или замедлиться.

– Ты моя хорошая девочка, Кареглазка, ты делаешь в точности то, что я прошу. Тебе нравится доставлять мне удовольствие? – спросил я.

Она закусила губу и снова кивнула.

– Ты на самом деле доставляешь мне море удовольствия, – сказал я.

Белла мягко прохныкала в ответ.

– И тебе нравится то, как мой палец играет с твоим клитором, не так ли? – подразнил я ее.

– Господи, да, – произнесла она молящим шепотом.

– Ты хочешь больше? Ты сможешь это выдержать? – спросил я.

– Я смогу… выдержать… все, что ты дашь мне, – ответила она, и ее дыхание участилось.

– Я хочу играть с твоей горячей и мокрой киской до тех пор, пока ты не сможешь больше выносить это, – сказал я, двигая рукой немного быстрее, – ты сможешь продержаться еще немного для меня, детка?

– Да, – выдохнула она, ее голова все сильнее опиралась о мое плечо.

– Хочу, чтобы мои губы целовали тебя там, где сейчас находится моя рука… лизали тебя… втягивали в рот твой клитор до тех пор, пока твое тело не взорвалось бы от удовольствия, – прошептал я, чувствуя, как ее киска становилась все более влажной и теплой.

– Пожалуйста… – простонала Белла, открывая глаза, – скажи… скажи что-нибудь еще… пожалуйста, – умоляла она.

Я практически спросил ее, что еще она хотела услышать, но потом я понял.

– Что угодно для тебя, Кареглазка, – начал я, смотря прямо на нее, – все что угодно, потому что это меньшее, что я могу для тебя сделать… ты даже не представляешь, что делаешь со мной… какой умной, красивой и смешной я тебя считаю… я хочу, чтобы ты почувствовала, что ты значишь для меня, – пробормотал я.

– Эдвард, да, – поощрила Белла мягко, когда ее рот приоткрылся.

Ее рука накрыла мою щеку, медленно теребя ее пальцами. Спустя секунду ее дыхание замерло, а тело затряслось, словно лист на ветру.

– Вот это – моя хорошая девочка, – проворковал я мягко, когда она кончила с громким долгим стоном.

Белла обвила руки вокруг моей шеи и прошептала «спасибо», пока я проводил пальцами по ее локонам и массировал шею. Ее слова медленно перетекли в поцелуи, а моя рука переместилась с ее шеи на правую ягодицу. Скоро мы совсем забыли о стульях, на которых сидели, и медленно переместились на пол. Когда она приказала мне избавиться от всей одежды на моем теле, я рассмеялся и сделал то, что было приказано. Теперь была моя очередь следовать указаниям, и я не был против ни на одну чертову секунду.

Мы провели вечер, занимаясь сексом в каждом доступном уголке ее маленькой квартиры, пока полностью не выбились из сил. Лучшим моментом сегодняшнего вечера, по крайней мере для меня, было то, как перед сном мы упали на ее кровать, и я наконец-то получил достаточно времени наедине с ее грудью.

***

Неделя подходила к концу, и в пятницу вечером я принял душ и оделся для больничной вечеринки, которую посещал ради приличия. Это был ежегодный ужин, проходивший в старинном известном Бостонском ресторане, где отделение акушерства и гинекологии снимало частный зал для такого события. Следуя за своими амбициями и желая получить от Аро повышение, я собирался его посетить, потому что еда здесь была фантастической.

Я надел свой лучший свитер и брюки. Мои глаза остановились на маленькой кожаной коробочке на прикроватном столике, где я хранил свои запонки и прочие мелочи. Импульсивно я достал оттуда толстое серебряное кольцо, которое обычно никогда не покидало этой коробки, и надел его на мизинец.

Встретив Беллу у ее двери, я подарил букет цветов, который купил по дороге домой.

– Ты не должен давать мне взятку, ты же знаешь, – подразнила она, ставя цветы в вазу с водой.

– Эй, мне нравится делать вид, что я знаю, как ухаживать за девушкой. Просто подыграй мне, хорошо? – сказал я в ответ, звуча немного более обиженно, чем хотел.

– Хорошо, хорошо, Обиженные Станишки. Я пошутила, – ответила Белла, целуя меня в щеку.

Я сказал ей, что просто был голоден, но не хотел звучать так грубо.

По правде говоря, с тех пор, как она встретилась с Джеймсом в больнице, мое настроение постоянно портилось от мысли о том, что он ее снова увидит. На самом деле, мысль о том, что любой парень с моей работы может начать с ней флиртовать на этой вечеринке, была для меня невыносимой.

Закрыв входную дверь, Белла снова меня поцеловала в щеку, без сомненья, заметив, что я все еще был чем-то подавлен. Я предложил ей руку, и она грациозно взяла меня под локоть. Она выглядела потрясающе в своем цветном коктейльном платье, ее волосы были распущены – и теперь я не сомневался, что все взгляды сегодня будут прикованы именно к ней.

Мы прибыли в ресторан как раз к началу вечеринки, и Аро мило предложил мне сесть рядом с ним. Слава Богу, Джеймс сидел на другом конце стола, очень скрытно флиртуя с рыжеволосой медсестрой. Я перебросился парой слов с моим боссом, прежде чем нам подали лобстеров.

Я рассмеялся, когда увидел, как Белла пыталась расправиться со своим лобстером. Она уставилась на него, играя с его клешней.

– Нужна помощь с этим, Кареглазка? – спросил я.

– Если ты не возражаешь, – ответила она смущенно, – не так часто в Аризоне подают лобстеров. И не то, чтобы я могла позволить себе купить его здесь после переезда.

– Конечно, давай я помогу, – я улыбнулся, разделывая для нее лобстера.

Она сидела тихо в течение минуты, а потом я заметил, что она беспечно кому-то помахала. Подняв голову, я увидел, как Джеймс салютует бокалом с вином в ее сторону.

«Тебе так повезло, что ты не подмигнул ей, ублюдок», – подумал я, ломая большую клешню прямо руками, создавая громкий клацающий звук и заставляя частички оболочки и куски мяса разлететься в разные стороны.

– Эдвард, – спокойно произнесла Кареглазка, вырывая меня из фантазии, в которой я уже расчленил тело Джеймса с особой жестокостью, – лобстер… он уже умер, – проинформировала она меня.

– Что? Ох, прости, – сказал я, прочащая горло.

Я положил на стол специальный нож для разделки лобстера, пока кого-нибудь им не пришиб.

Мы ели в тишине, мои глаза постоянно путешествовали между Беллой и Джеймсом. Думаю, он получил мое сообщение, потому что внезапно очень заинтересовался рыжеволосой девушкой, сидевшей рядом с ним, и больше ни разу к нам не повернулся.

– Итак, Эдвард, – начал Аро, пока мы продолжали есть, – что ты думаешь о том, чтобы занять более высокую должность после того, как закончишь ординатуру? – спросил он с блеском в глазах.

– Я был бы очень этому рад, – ответил я с широкой улыбкой, – на самом деле, это было бы для меня большой честью, Аро, – добавил я.

– Хорошо, потому что это место – твое, – произнес он, громко похлопывая меня по спине.

– Вау… ого… это так… спасибо, – сказал я, пожимая его руку.

Я повернулся, чтобы сообщить Белле хорошие новости, но ее уже не было рядом. Мои глаза незамедлительно нацелились в сторону Джеймса, но он все еще разговаривал с медсестрой. Я просканировал взглядом комнату и наконец-то увидел ее маленькую фигурку рядом с баром. Я хотел встать и подойти к ней, но Аро привлек мое внимание, желая обсудить детали моего повышения. В тот момент, когда я уже хотел извиниться и найти Кареглазку, я увидел, что она направлялась обратно к столу.

– Эй, я хотел поделиться с тобой хорошими новостями, – воскликнул я нетерпеливо.

– Я слышала, – ответила она, выдавливая из себя вымученную улыбку.

Белла поставила два бокала на стол. Она сделала очень большой глоток из одного и пила до тех пор, пока в бокале не остался только лед.

– Вау, стой, чем это ты травишь себя, Кареглазка? – спросил я.

– «Грей Гус» (п.п. марка водки), – произнесла она беспечно, сверля взглядом бокал так, будто он магическим образом должен был снова наполниться, – и клю… я имею в… в виду… клюквенный, – продолжила она, смущенно смеясь.

– И сколько же ты выпила? – с нажимом произнес я, полностью обескураженный.

Белла отошла буквально на 10 минут, пока мы говорили с Аро. Никто не напивается с такой скоростью, если не хочет действительно забыться.

– П-ф-ф, – рассмеялась она. – Я не умею считать. Мой рот ужасен.

– Твой рот? Ты имела в виду, что ужасна в арифметике? (п.п. В английском языке слова «рот» и «арифметика» созвучны).

– Нет, я имела в виду мой рот. Он такой глупый. Постоянно говорит разные идиотские вещи. И все время полон глупых идей.

– И как же это связано с тем, сколько ты уже выпила?

– TNGUS, мой милый друг, это связано напрямую, – произнесла невнятно Белла, кладя свою руку на мою макушку.

Я понятия не имел, что она пыталась мне сказать. Я просто был благодарен, что ужин уже подходил к концу, и я мог вежливо извиниться и уехать раньше остальных, закинув почти бессознательное тело Кареглазки на плечо. К счастью, никто не обратил внимание на ее слишком широкую улыбку, решив, что она просто очень рада моему повышению.

Я сумел уложить ее на заднее сидение моего Vanquish, где она начала распространяться о том, как скучает по моему Кискамобилю, и, когда я спросил, о чем она там говорила, замолчала до конца пути.

Я буквально доволок Беллу до моей квартиры, где она бесцеремонно хлопнулась на мой диван. Я уселся рядом с ней, обнимая за талию и пересаживая к себе на колени. Она пахла кокосовым маслом и клюквой и была, без сомнения, очень пьяной. Это представляло, вероятно, самую впечатляющую и до смешного милую вещь, которую я когда-либо видел, за исключением того факта, что я все еще не знал, почему она напилась.

– Эдвааааааааааард, – произнесла Белла невнятно, взяв в руки мое лицо, – хватит пялиться на меня. Нет, подожди. Продолжай пялиться на меня. Я не могу решить, – проинформировала она.

Ее пальцы направились к моим бровям, двигая их вверх и вниз. Я не мог ничего предпринять, кроме как удивиться, что, черт возьми, она пыталась сделать.

– Похоже на то, что здесь дерутся две гусеницы, – сказала Белла с невнятным смешком. – Будьте готовы к жаркой драке! – добавила она, пытаясь изобразить баритон.

– Кареглазка, – ответил я, смеясь, – как же ты так напилась?

Она начала что-то вроде странного шоу марионеток, играя с моими бровями и озвучивая каждую из них.

– Ну, здравствуй, Мистер Сексуальная Бровь, – сказала она, говоря за мою правую бровь.

– Что ж, и тебе привет, Каряя Бровка. Хочешь испытать мои сексуальные навыки? – «спросила» моя левая бровь.

– Э-м-м, фу. Ты не можешь хотя бы раз разговаривать как нормальная цивилизованная бровь?

– Не будь такой нахмуренной, детка. Я ведь и правда могу найти кого-нибудь, чтобы хорошо провести время, поэтому, ты знаешь, мы можем сейчас просто провести время вместе. Я произвожу лучшее впечатление, когда ты рядом со мной.

– Праааавильно. Как насчет того, что я позависаю с тобой, и ты покажешь мне, как хорош в сексе.

– Ты хочешь, чтобы я тебе это показал?

– Да, пожалуйста.

– Хорошо, но знай, что я не подходящая для тебя бровь.

– Может, ты уже просто покажешь мне, как хорош в сексе?

Мои брови стали стонать поочередно, все еще руководимые Беллой.

– Ох, Сексуальная Бровь, это так хорошо. Мне так хорошо с тобой.

– Да? Я тоже так думаю, Каряя Бровка. И спасибо, что составляла мне компанию. Было действительно весело проводить время вместе, но я больше не нуждаюсь в твоих услугах.

– Я знаю. Тебя повысили, и ты больше не нуждаешься во мне.

– Кареглазка, – сказал я, убирая ее руки от моего лица, – почему ты так говоришь? Потому что Аро решил повысить меня?

Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, когда ее подбородок начал подергиваться.

– Ты больше не нуждаешься во мне, – было все, что она произнесла.

– Ты права. Мне больше не надо ходить на эти вечеринки. На самом деле, я и не хочу, – сказал я ей.

– Я знала это, – ответила она, отворачиваясь от меня и смотря в окно, за которым падал снег.

– Я не хочу туда ходить, потому что, если я должен буду справляться с Джеймсом и другими, полными тестостерона ублюдками с моей работы, я сойду с ума, – проинформировал я ее, – но если бы я и пошел, то не сделал бы этого без тебя.

– Правда? – спросила Белла, снова посмотрев на меня.

– Правда. Не потому, что я должен. Не потому, что мне так надо. Потому, что я так хочу, – ответил я, беря в руки ее подбородок.

Никогда и ни за что я не ушел бы от нее, сказав «Спасибо, что оказала мне услугу»… потому что простое одолжение не делает тебя сумасшедшим и полным ревности… оно не заставляет тебя с радостью засыпать рядом с одним человеком снова и снова… и оно, конечно, не заставляет тебя думать, что мир лишился всех красок, когда рядом нет этого человека. Сейчас я понимал, что был просто слеп, и не собирался и дальше продолжать так себя вести.

***

Я уговорил Беллу выпить немного воды и две таблетки ибупрофена. Она сидела на моих коленях и ела что-то наподобие крекеров, когда начала разговор.

– Эдвард?

– Хм?

– Есть одно слово. Я начинаю все больше его ненавидеть.

– И что это за слово? – спросил я, приподнимая бровь.

– То самое, которое мы используем, чтобы объяснить, почему я хожу с тобой на вечеринки и почему ты спишь со мной. Это слово… э-м-м, оно меня расстраивает, – призналась она, поигрывая пуговицами на моем свитере.

– Оу, да… страшное слово на «с» (п.п. соглашение). Мы не должны больше так это называть, если ты не хочешь, – сказал я, убирая нервно дергающуюся руку от своего свитера и целуя ее.

– Правда?

– Ты снова мне не веришь, Кареглазка? Я никогда не вру, помнишь? – подразнил я.

– Не будь грубым, – надула она губы.

– Тогда наконец-то начни верить мне.

– Больше никакого соглашения? – спросила Белла, казалось, требуя сказать то, что поняли уже все, кроме нас.

– Да, больше никакого соглашения. Только я. Только ты. Потому что мы этого хотим. Что ты об этом думаешь?

– Мне это нравится, – сказала она, мило улыбаясь.

– Мне тоже.

– Спой мне что-нибудь, – попросила она, зарываясь в мои объятия.

– Что бы ты хотела услышать?

– Я не знаю. Я сейчас по-настоящему счастлива. Как насчет чего-нибудь, что сделает меня еще более счастливой? Я прошу слишком многого? – спросила она, грызя палец.

– Никогда, – ответил я, проводя большим пальцем по ее щеке.

Белла взяла меня за другую руку и стала вырисовывать маленькие круги на ладони указательным пальцем.

Я всегда хотел сделать ее самой счастливой. Но я просто не мог пока выразить свои чувства словами, несмотря на то как сильно этого хотел. Поэтому я позволил Бобу Дилану сделать это за меня (п.п. Bob Dylan – Make you feel my love; перевод взят из интернета).

When the evening shadows and the stars appear

And there is no one there to dry your tears

I could hold you for a million years

(Пусть же тени ночи не страшат тебя,

Чтобы печаль и дрожь твои унять,

Век бы мог тебя я обнимать).

Белла, казалось, не узнала песню. На самом деле, она выглядела так, будто была глубоко погружена в свои мысли, уставившись вперед.

I could make you happy, make your dreams come true
Nothing that I wouldn't do
Go to the ends of the earth for you…

(Я исполню все твои мечты, дай срок,

Нет преград, я всё бы смог,

Я обойду миллион дорог…)
Прежде чем я закончил последнюю строчку, она сделала это за меня, произнося те слова, которые, как мне казалось, я сам бы не смог.

– To make you feel my love (Чтобы заставить тебя почувствовать мою любовь), – прошептала она.

Я держал ее лицо в своих руках и целовал изо всех сил.

– Ты чувствуешь это, Эдвард? – спросила Белла, кладя мою ладонь на то место, где билось ее сердце. – Чувствуешь, что я чувствую… к тебе? – добавила она, ее голос был еле слышен, а глаза чуть-чуть покраснели.

– Да, – ответил я мягко.

– Ты что-то чувствуешь… ко мне? – спросила она.

Выражение ее лица было таким мягким и неуверенным.

– Всегда, – пробормотал я, кладя ее маленькую ручку на свою грудь.

Белла смотрела на меня в течение нескольких секунд, а затем закрыла лицо так, как сделала это в больнице, – как будто желая спрятаться. Но я не хотел, чтобы это происходило, и сказал, что не хочу, чтобы она когда-либо еще расстраивалась из-за меня или из-за того, что я сделал.

– Я обещаю, что сделаю тебя самой счастливой, Кареглазка. Я сделаю все для тебя.

– Спасибо, Эдвард. Я хочу того же для тебя.

– Я еще никогда не хотел сделать кого-либо счастливым… я даже не подозревал, что это желание сделает счастливее меня. И когда что-нибудь происходит… единственный человек, в котором я нуждаюсь… это ты, Кареглазка, – сказал я, целуя ее руку снова и снова.

– Да, – ответила она, легко улыбаясь. – Люди придумали для этого чувства слово… из шести букв… начинается с «л», – добавила она, напоминая, как утром мы с ней разгадывали кроссворды.

– Ты можешь произнести его? – пробормотал я, беря в руки ее лицо и нетерпеливо ожидая, пока это слово сорвется с ее полных губ.

Мне просто надо было услышать его, услышать, как Белла произносит то, что я не мог. Она была той, кто вернул мне мое сознание, мою отвагу и мое сердце.

Кареглазка легко вздохнула и почесала мой подбородок.

– Почему всегда я должна начинать разговор на тяжелые темы? – спросила она, поднимая голову. – Ты заставил меня сделать это в мой день рождения, когда я попросила тебя быть моим учителем, – напомнила она мне, поиграв с моей рукой, прежде чем крепко ее обхватить.

Может быть, чему-то я ее и учил, но в этом деле… был безнадежен. Белла была той, кто направлял меня, показывал мне ту жизнь, которой у меня никогда не было. Помимо этого, она открыла во мне то, что я давно запрятал за семью замками, похоронив об этом даже память.

Шесть букв...

Шесть букв были ключом к тому, что я так давно спрятал.

– Мне просто нужно, чтобы ты первая это сказала. Пожалуйста, Кареглазка, – мягко умолял я, – я был практически уверен, что никогда уже не услышу этого снова.

Ее круглые глаза, такие нежные и милые, смотрели прямо на меня. Ее губы мило надулись, прежде чем один уголок ее рта приподнялся в улыбке, и она сказала мне то, что я не слышал практически с самого детства.

– Я люблю тебя, Эдвард, – прошептала она.

Дорогие читатели! С нетерпением будем ждать ваши отзывы, комментарии и впечатления под главой и на форуме  http://robsten.ru/forum/96-2051-1#1420953