Мы приехали в Епископальную Церковь Всех Святых, как раз чтобы успеть поздороваться с Карлайлом, Эсми и Патриком, которые стояли у входа, приветствуя прихожан. Я заметила, что все были одеты лучшим образом для службы в воскресенье, даже малыши щеголяли в платьях с оборками и небольших детских ботиночках.

Карлайл и Патрик представили нас стольким своим друзьям, что я быстро осознала – мне ни за что не запомнить все имена. Но их яркие улыбки и теплые приветствия произвели на меня самое лучшее впечатление.

Вскоре, когда колокол возвестил о скором начале службы, все устремились в простую белую церковь. Скамейки быстро заполнялись прихожанами, поэтому мы поспешили, чтобы успеть сесть за Карлайлом, Эсми и моей мамой.

Как только мы сели рядом с проходом, Эдвард положил руку мне на колено. Я попыталась стряхнуть её, не смотря на него и надеясь, что язык моего тела подскажет – я не хотела нарушать все имеющиеся правила поведения и этикета в церкви даже ради Эдварда. Бога ради, это же церковь! Первая попытка оказалась не очень удачной, поэтому я еще раз попыталась убедить его, ударив по его руке своей, облаченной в перчатку. Снова неудача. В третий раз я схватила его запястье, сжимая изо всей силы своей рукой.

– Эдвард, – прошептала я настойчиво в его ухо, – мы в церкви.

И только тогда я услышала громкий смех за нашими спинами. Я повернулась назад и увидела маленькую старую леди с крашеными синими волосами, закрепленными в тугой узел. Ее рот растянулся в широкую улыбку, обнажая белые искусственные зубы.

– Мой Вернон точно такой же, – сказала она мне. – Смотри! – воскликнула она, указывая на свои колени.

Я посмотрела на сидящего рядом с ней пожилого лысого джентльмена. Он усмехнулся мне, наблюдая, как я проследила за его рукой, сжимающей обтянутое платьем колено старой леди.

– Дерзкий! Ты дерзкий мальчишка, Вернон! – обругала она его, похлопывая по руке, несмотря на то, что все еще улыбалась.

Думаю, Дерзкий Мальчишка Вернон все еще знал, как правильно обращаться со своей женщиной.

Я улыбнулась, и он подмигнул мне в ответ. Я услышала, как кто-то снова прочистил свое горло рядом со мной, но на этот раз это был Эдвард, который уставился на бедняжку Дерзкого Мальчишку Вернона. Я приняла это за возможность вернуться на свое место, проверяя шляпу и ее широкие поля.

– Серьезно, Эдвард? – прошептала я раздражённо, наклоняясь ближе к нему. – Он пожилой мужчина. Что он может сделать? Побить тебя своей тростью и утащить меня?

– Никто не может подмигивать тебе. И мне не важно, насколько он пожилой, – ответил он спокойно, уставившись вперед.

Я хотела что-нибудь сказать в ответ, но остановила себя, когда заиграла органная музыка, прерывая любые разговоры и шепотки между прихожанами и приковывая их внимание к хору.

Вскоре я перестала слушать песнопения, предаваясь мечтам о том, какой будет моя жизнь, когда я буду такой же старой, как миссис Дерзкий Мальчишка Вернон. Будет ли у меня свой озорной джентльмен, который будет пытаться заигрывать со мной даже в церкви? Мне бы хотелось думать, что им будет Эдвард. Я заулыбалась, представив его в этой роли.

Я украдкой посмотрела на Эдварда, думая, постареет ли он вообще. «Он слишком красив для этого», – глупо решила я. Но все равно попыталась представить, как его бакенбарды и волоски на висках подернутся сединой, а на лбу появятся глубокие морщины. Будет ли он думать, что я всё ещё красива? Будет ли одаривать меня комплиментами на 10 миллионов долларов, называя идеальной? Всё было в моих руках.

В течение последних месяцев я наблюдала, как жизнь Эдварда менялась стремительно и кардинально – наблюдала, как он менялся стремительно и кардинально. Сначала я понимала, что занимала всего лишь небольшое место в его жизни, ничего не знача. Теперь я знала, что была для него всем. Он доверял мне в деле о своих родителях, и, когда ему был нужен кто-то, кому он мог доверять и у кого просить помощи, он обращался ко мне, и я с удовольствием делала для него все, что он просил. И мои старания того стоили, потому что мужчина, сидящий сейчас рядом со мной, больше не скрывался за маской очаровательного сексуального красавчика. Он стал намного большим – заботливым и любящим не только меня, но и свою новую семью.

Видеть, как Эдвард менялся к лучшему, стоило тех американских горок, в которые иногда превращалась наша жизнь. И я должна признать, что не хотела бы, чтобы это изменилось.

Я перестала мечтать, когда заметила, что все начали вставать и заполнять проход, формируя очередь к алтарю, чтобы получить гостию для таинства Евхаристии (п.п. гостия – евхаристический хлеб в католицизме латинского обряда. Используется во время литургии для таинства Евхаристии – освящении хлеба и вина особым образом и последующем его употреблении). Я почувствовала руку Эдварда на пояснице, мягко подталкивающую меня вперед, чтобы я шла впереди него, когда мы направлялись к остальным прихожанам, вливаясь в общую очередь. Я повернулась и улыбнулась ему несколько раз, не способная устоять перед его застенчивым выражением лица. Я поставила бы сотню долларов на то, что Эдвард оценил мой зад в этом платье, пока я шла впереди него. И, возможно, он считал, что оценка задницы человека, в которого влюблён, в церкви не смущала Бога ни на йоту.

Эдвард сжал мою руку и прошептал тихо «я люблю тебя» на ухо. Его щетина мягко прошлась по моей шее, посылая толпы мурашек по телу и заставляя меня улыбнуться, встряхнув плечами. Я решила, что, если он и дальше так продолжит, я сменю его имя на Дерзкий Мальчишка Эдвард.

После причастия и благодарственной молитвы я отошла в сторону, борясь с желанием оглянуться назад и посмотреть на Эдварда. Я знала, что он сейчас делал, и посмотреть на него украдкой было бы просто… неправильно… даже больше, чем трогать чье-либо колено или оценивать задницу.

Это неправильно, Белла. На самом деле неправильно. Не смотри. Не. Смотри.

И, конечно же, я обернулась и посмотрела.

Я увидела Эдварда, вставшего на колени перед алтарем. Он закрыл глаза, открыв рот и высунув язык, чтобы принять гостию от Патрика. Я попыталась не пялиться на него, отходя назад и, конечно же, натыкаясь спиной на человека позади меня. Эдвард посмотрел на меня и усмехнулся. Я прошептала тихое «простите» пожилой женщине в ярко-оранжевой шляпе с перьями.

Господи, думаю, тебе я тоже задолжала извинения. Грязные мыслишки… и все такое.

После службы многие направились на лужайку за церковью, где уже ждали накрытые столики с кофе и выпечкой, приготовленной пожилыми прихожанками – миссис Дерзкий Мальчишка Вернон и ее подругой Леди Оранжевая Шляпка. Они обе улыбались и угощали меня сладостями, пока Эсми была занята, разговаривая в сторонке с моей мамой и другими прихожанами. Я заметила Патрика, рядом с ним был Эдвард, и дед с гордостью представлял своего внука коллегам.

– Рут Эн, эта юная леди – друг внука преподобного Патрика, – миссис Дерзкий Мальчишка Вернон проинформировала Леди Оранжевую Шляпку. – Ты же его видела? Такой красавчик! – спросила она подругу громким голосом, похлопывая меня по руке и кладя еще больше печенья на мою бумажную тарелку.

– Как тебя зовут, милая? – спросила Леди Оранжевая Шляпка, также известная как Рут Эн.

Кажется, она тоже без надобности говорила слишком громко.

– Белла, – смогла сказать я, прикрывая рот, пока жевала их печенье.

Когда мне пришлось повторить имя несколько раз, чтобы они поняли, я догадалась, что они были немного глухими.

– Ох, Фрэнни, это значит «красавица» на итальянском. Ты это знала? А она и правда красавица, – заключила Рут Эн слишком громко, привлекая внимание стоящих рядом с нами людей.

Я чувствовала себя не в своей тарелке рядом с этими пожилыми леди, которые смущали меня все больше с каждым произнесенным ими словом. Я была слишком хорошо воспитана, чтобы просто смыться оттуда, поэтому мне приходилось терпеть, ожидая, что кто-то придет и спасет меня. Я изо всех сил пыталась скрыть лицо за широкими полями шляпы.

– Счастливой Пасхи, леди. Приятно с вами снова встретиться, – услышала я знакомый голос.

Я оглянулась и увидела, как Карлайл, дружелюбно улыбаясь, здоровался с Рут Эн и Фрэнни. После того как он одарил их щедрыми комплиментами и похвалил выпечку, он смог незаметно увести меня от них и их слишком громких голосов в тихое место.

– Спасибо, – сказала я, смеясь, – я надеялась, что смогу сбежать, но уже почти сдалась, ни на что не рассчитывая.

– Не говори. Рут Эн и Фрэнни – сестры. Я знал их с тех пор, как был ребенком. Они всегда были такими же громкими, а сейчас стали еще громче, – объяснил Карлайл, широко улыбаясь.

– Спасибо, что пригласили нас сегодня, – сказала я, благодарная за шанс провести больше времени с семьей Эдварда и их друзьями.

– Ох, не за что. Я рад, что ты смогла прийти. Тебе же не пришлось менять вашу с Рене обычную рутину празднования Пасхи ради этого, я надеюсь? – спросил он.

– Нет. Мы с мамой, вероятно, просто поужинали бы у меня дома. Мы… ох… потеряли папу в прошлом году, поэтому праздники… – призналась я, пожимая плечами, – у нас больше нет «обычной рутины» для праздников, к сожалению, – добавила я неловко.

– Я сожалею о твоей утрате, Белла. Эдвард говорил мне об этом пару недель назад, когда мы играли в гольф, – сказал он, сожалея, что заставил меня вспомнить о смерти отца.

– Спасибо, Карлайл. Я рада, что вы с Эдвардом так хорошо ладите, – ответила я, по-настоящему счастливая оттого, какая близкая связь уже установилась между ними, – он ждет с нетерпением каждую среду, чтобы поиграть с тобой в гольф, и каждое воскресенье, чтобы попробовать стряпню Эсми, – призналась я.

– Я бы соврал, если сказал бы, что тоже не жду этого с нетерпением. И, должен признать, я многим тебе обязан, Белла. Это так. Я не уверен, что Эдвард сейчас был бы здесь, если бы не твоя помощь.

Я узнала искреннее выражение лица Карлайла, потому что видела его уже ни раз у Эдварда – и это была для меня лучшая награда.

– Я просто делала, что могла. Он нуждался в моей помощи, а я хотела, чтобы он был счастлив, – объяснила я, улыбаясь, – я почти ничего и не сделала, правда, – попыталась продолжить я, но Карлайл прервал меня.

– Это было совсем не «ничего», – сказал он, мягко мне улыбаясь, – по крайней мере, я вижу это совсем не так. И я полностью уверен, что Эдвард со мной согласится. Ты очень важна для него, и я могу видеть, почему.

Я ценила каждое слово Карлайла, но на самом деле не думала, что сделала так уж много для Эдварда. Конечно, встреча с его бабушкой и понимание событий прошлого были очень эмоциональными событиями. Чтение дневника его матери было сжимающим-все-от-боли опытом, но я бы прочитала сотни таких же журналов, если бы это помогло залечить все его раны. И более того, проходить через трудности вместе с Эдвардом стоило всех моих усилий – это было намного лучше, чем быть счастливой, но одной.

Толпа прихожан начала редеть, и вскоре мы направились к дому Карлайла для раннего ужина в честь Пасхи. Эсми, как всегда, превзошла саму себя, наготовив на маленькую армию. Двери их дома были открыты для каждого, кто хотел пожелать счастливой Пасхи «Преподобному Пэту», «Доку» и «Мисс Э». И прямо как в церкви, Каллены представляли Эдварда каждому пришедшему. Он же, даже если и испытывал неловкость, объясняя, кем был на самом деле, этого не показывал. В конце концов, это были хорошо знакомые Калленам люди, с которыми они общались годами. Очевидно, что заглянувшие на огонёк уважали и боготворили семью Эдварда, и поэтому отнеслись с той же добротой и дружелюбием к их новоприобретенному сыну.

Счастливая мысль промелькнула в моей голове. У Эдварда теперь была не просто семья, у него было целое небольшое общество любящих его людей, с которыми он имел связь. И это означало, что он больше никогда не будет чувствовать себя потерянным и не принадлежащим никому в этом мире. Никогда.

Прежде чем я поняла это, день уже подошёл к концу. Мама, Эдвард и я поехали обратно домой. Наши сердца (впрочем, как и животы) были полны.

***

Рано утром следующего дня я долго прощалась с мамой, прежде чем Эдвард отвез ее в аэропорт перед долгой 36-часовой сменой в больнице. Правда, я смогу увидеть её вновь совсем скоро – уже через месяц она приедет на мой выпускной, поэтому в этот раз сказать «пока» было не так сложно.

– Пока, малышка. Береги себя, хорошо? – спросила мама, прежде чем обнять меня в последний раз.

– Пока, мамочка. Я буду, обещаю, – ответила я.

– Я люблю тебя, – сказала она, мягко похлопывая меня по щеке.

– Мы уже говорили «я люблю тебя», но я люблю тебя. Снова, – рассмеялась я.

Качая головой и смеясь, я не удержалась от этих слов, думая, что моя мама сегодня была слишком уж эмоциональной. Большую часть выходных Рене пребывала в этом странном настроении, и я надеялась, что она снова станет собой в следующий визит.

Следующие дни тянулись ужасно медленно. Длинные смены Эдварда казались бесконечными. Я скучала по нему и старалась занять себя, пока его не было. Во время лекций я постоянно смотрела на часы, дома включала фильмы на ноутбуке, но это все равно не помогало ускорить течение времени, как бы я ни старалась.

Наконец-то смена Эдварда закончилась – после полуночи, спустя более чем два дня после того, как она началась. Когда он постучал в мою дверь, я едва ли была в сознании, чтобы открыть ее и пустить Эдварда ко мне в кровать. Но я была рада, что он наконец-то был дома. В ту же секунду, когда он поцеловал меня, ложась рядом, я провалилась в сон. Последнее, что я запомнила, – как Эдвард прижал меня к себе, положив руку мне на грудь. Я соскучилась по моему Прижимателю.

Я проснулась следующим утром, чувствуя себя немного не в своей тарелке… не прижатой. Я была одна в кровати, что было странно, потому как Эдвард не вставал раньше меня, особенно если у него была долгая смена и ему нужен был отдых.

Я села в кровати (мои волосы были в беспорядке), удивляясь, что могло поднять его в такую рань. Быстрый взгляд вокруг подтвердил, что я была в комнате одна.

– Это… странно, – сказала я, ни к кому не обращаясь.

Перекидывая ноги через край кровати, я постаралась встряхнуть пустоту, которую почувствовала оттого, что проснулась снова одна – никто не прижимал меня к себе, храпя в ухо. Я скучала по рукам и ногам Эдварда, которые обвивали меня, будто я могла куда-то от него убежать. Да никогда и ни за что!

Я прошла в ванную, надеясь прогнать сонную дымку из мыслей. После того как я умылась и расчесала гнездо на моей голове, я посмотрела в зеркало.

– Ты плохо это переносишь, Свон, – сказала я сама себе, – ты так сильно его любишь, что проснуться без его тела рядом больно для тебя, – пробормотала я, указывая на то, что и так уже давно знала.

Войдя на кухню, я почувствовала, как мое сердце упало, когда увидела записку на кофейном столике. Мягко оторвав скотч, который удерживал бумагу на месте, я поднесла ее ближе к глазам, чтобы прочитать. Я почувствовала укол разочарования, потому что предположила, что Эдварду позвонили из больницы и он вынужден был уехать, оставив меня опять одну.

Кареглазка, встал пораньше, чтобы для разнообразия сделать тебе завтрак. Встретимся наверху, когда проснешься. Люблю тебя. Эдвард.

Я сделала глубокий вдох и улыбнулась сама себе. Это было хорошо. Это было очень хорошо. Я почувствовала облегчение и счастье оттого, что Эдвард был весь в моем распоряжении. Я поднесла листок к губам, нежно целуя его и улыбаясь самой себе.

– Боже, как я скучаю по тебе, – сказала я записке в моих руках.

Я побежала наверх так быстро, как только могла, улыбаясь при виде открытой двери в квартиру Эдварда. Он ждал меня. Он всегда ждал меня.

Войдя в его тихие апартаменты, я прошла на кухню и села за стол. Я заметила другую записку, лежащую на столе рядом с газетой, открытой на развороте с кроссвордом.

Я приготовил тебе блинчики. Скоро вернусь. Начни пока кроссворд, если хочешь, или подожди меня. Ты же знаешь, что я нужен тебе, чтобы помочь полностью его разгадать.

– Ха! – хмыкнула я сама себе. Эдварда даже не было сейчас в комнате, а он уже забрался мне под кожу. – Я покажу тебе, как мне нужна твоя помощь с кроссвордом, Доктор Умные Штанишки, – пробормотала я.

Положив себе на тарелку блинчиков из накрытого крышкой большого блюда, стоящего в центре стола, я полила их сиропом и начала разрезать на мелкие кусочки. Подняв газету, я быстро пробежалась по вопросам, думая, с чего начать – с кроссворда или с вкусного завтрака.

Первая подсказка была слишком проста, и я мысленно вскинула кулак вверх, когда ответ мгновенно всплыл в моей голове.

Необходимое любому писателю официальное письмо для получения гранта.

Я с усердием вывела в кроссворде слово «ЗАЯВКА» (п.п. В оригинале используется слово «proposal», что можно перевести и как «заявка», и как «предложение» – в частности, руки и сердца).

– И как тебе это, Доктор Я-Могу-Собрать-Кубик-Рубика-За-30-Секунд? Я могу сделать это без твоей помощи, – удовлетворённо усмехнулась я, прежде чем засунуть большой кусок блина в рот.

Вторая подсказка была также довольно проста для меня. Эдвард, честно говоря, оказался слишком самодовольным, указав, что я не решу простой кроссворд без его помощи, потому что я могла.

Бойскауты и ткачи делают это, словно эксперты.

Качая головой, я рассмеялась над тем, как Эдвард любил убеждать себя, что я не смогу отгадать кроссворд без его умной головы-всезнайки. Я была не так уж и плоха в этом.

Я написала «ВЯЗАТЬ УЗЛЫ» в нужном месте (п.п. Также можно перевести как «связывать узами»).

– Я скоро получу степень по английскому в Гарварде, – надулась я, буквально задирая вверх нос и накалывая еще больше блинчиков на вилку.

Когда я прочитала третью подсказку, клянусь, мне захотелось пнуть Эдварда. Не знаю, почему я была так раздражена им. Видимо, меня просто немного задело то, насколько простым был этот кроссворд. Он, должно быть, видел эти подсказки, когда открывал для меня секцию с кроссвордом в газете. Эдвард должен был понимать, что, попросив меня подождать, пока он придет и поможет, он разозлит меня слегка. Засранец.

Известная вдова, музыкант и место поклонения вокалистки группы «Hole».

– Да л-а-а-а-дно, – пробормотала я, в восторге оттого, что мне не пришлось прикладывать особых усилий, чтобы разгадать кроссворд.

Я написала «Часовня любви» (п.п. В оригинале используется словосочетание «Chapel of Love», где «chapel» переводится как «часовня», а «Love» – намек на Кортни Лав, вдову вокалиста группы «Нирвана» Курта Кобейна, вокалистку группы «Hole». Также «Chapel of Love» – песня группы «The Dixie Cups», ставшая известной благодаря тому, что кавер на нее сделали сначала «The Beach Boys», а затем Элтон Джон).

– Ну же, – саркастично пожаловалась я, – Кортни Лав… chapel of love, – сказала я, повторяя то, что заняло у меня 10 секунд для понимания.

Я начала слегка пританцовывать на месте, когда слова «Часовня любви» напомнили мне о песне с таким же названием. Откусив ещё от блинчика, я промычала мелодию про себя.

– Направляемся в часовню-ю-ю… и мы… собираемся по-о-о-жениться-я-я-я… направляемся в часовню любви-и-и-и, – пела я громко, несмотря на то что мой рот был набит едой.

– Направляемся в часо… вню… – попыталась я снова, но остановилась, потому как слова застряли у меня в горле.

Мой подбородок встретился со столом, и я застыла, несмотря на то что мой рот все еще был открыт. Отгаданные слова складывались в странную комбинацию. Все подсказки были связаны с браком и свадьбой. Но сегодня точно был не День Святого Валентина. Почему тогда все подсказки указывали на женитьбу?

Я не была уверена, что заметила бы эту странную последовательность, если бы не обратила внимание на следующую подсказку.

Двигаться в направлении перезвона металла, возможно, посещать свадебную церемонию.

«Перезвон металла» натолкнул меня на мысль о колокольчике, что было забавно, потому что мой папа называл меня Беллс, когда я была ребенком (п.п. По-английски «колокольчик» – «bell», также звучит уменьшительно-ласкательное имя Беллы – Bells, и также свадебную церемонию часто ассоциируют со звоном колоколов). И «двигаться в направлении колокольчика» означало «беллвард» (п.п. К сожалению, непереводимая игра слов и имен: «белл» – «bell» – «колокольчик» + «вард» – «ward» – от английского «toward» – «в направлении» = «BELLWARD». То же самое получится, если соединить имена Эдварда и Беллы, как, например, Робстен, – БеллВард или BellWard).

Я быстро начиркала ответ «БЕЛЛВАРД» в кроссворде, и мое сердце пропустило пару ударов, когда я еще раз взглянула на буквы, которые только что написала.

Белла и Эдвард… Беллвард. Я приняла это за огромную сумасшедшую случайность. Видимо, наши имена образовывали настоящее слово. Ну, стоило признаться, что это было очень странное слово, но оно, вероятно, существовало. Я подумала, что мне стоило залезть в интернет и проверить, кто составлял такие кроссворды, потому что, кажется, они не всегда знали, какие слова по-настоящему существовали.

Я (наконец-то!) проглотила блинчик, запивая соком, потому что комок еды был действительно большим. Делая глоток апельсинового сока, я подумала, как хотела бы, чтобы здесь было немного «Грей Гус», как в тех коктейлях на рабочей вечеринке Эдварда. В ту ночь я призналась ему в любви. И даже лучше – в ту ночь Эдвард признался мне в ответных чувствах. Та ночь стала для меня одним из самых счастливых воспоминаний за всю мою жизнь, потому что тогда мы решили быть вместе. Моя жизнь… жизнь Беллы… с Эдвардом.

БеллВард.

Внезапно я забыла о том, как была зла и как сильно хотела доказать ему, что могу решить кроссворд без его помощи. На самом деле, я начинала чувствовать легкое волнение, но это было хорошее волнение.

Соедини мелодичное грациозное тело из воды с фамилией известного поэта эпохи Ренессанса.

Первая часть оказалась легкой. Это было «Лебединое Озеро» (п.п. Фамилия Беллы – Swan – переводится как «Лебедь»). Когда делишь имя с чем-то таким известным, сложно выкинуть это из головы. И также я уже точно знала фамилию поэта эпохи Ренессанса, так как в этом слове у меня было угадано несколько букв. Это был поэт Каунти Каллен. Соединив два имени, я получила «СВОНКАЛЛЕН».

Сразу после этого я услышала звук упавшего металла, осознав, что уронила вилку. Наверно, было даже к лучшему, что я уронила вилку, потому как я чуть не использовала ее, чтобы написать ответ. – Вероятно, вилка не лучшее решение, когда под рукой нет карандаша, – рассмеялась я нервно.

Видимо, я на секунду зависла, потому что кто-то снова прочищал рядом со мной горло. Опять. Я не видела, кто это был, потому что все, что я смогла сделать, – это уставиться на слова в кроссворде передо мной, которые внезапно стали очень размытыми. Небольшая капля упала на бумагу передо мной, ещё больше размывая буквы, и я быстра утерла ее рукавом.

– Кареглазка? – сказал Эдвард, поворачивая мое лицо к себе кончиками пальцев.

Прямо передо мной на одном колене стоял мой Эдвард. На его ладони лежала небольшая бархатная коробочка с кольцом внутри.

– Я в пижаме, – пробормотала я, не думая.

– Правда, – ответил он с улыбкой и добавил, – это моя любимая пижама.

– Тебе нравится Хеллоу Китти? – спросила я, глупо уставившись вниз на свои пижамные штаны.

– Нет, – сказал Эдвард, опуская голову вниз и усмехаясь, – мне просто нравишься ты в пижаме.

– О, – был мой простой ответ, – у меня есть и другая одежда. Я могу переодеться и вернуться, – предложила я.

По какой-то причине находиться в пижаме, с прической в форме крысиного гнезда и красными ото сна глазами казалось сейчас до смешного неправильным. Я подумала, что должна была быть одета как Золушка, или, по крайней мере, накрасить глаза тушью… в общем, сделать хоть что-нибудь.

– Белла… – сказал Эдвард.

Это привлекло мое внимание. Он практически никогда не называл меня Беллой.

– Мне надо задать тебе вопрос, – сказал он мне, мягко положив коробочку на стол и достав из нее кольцо.

– Кроссворд… – сказала я, указывая на бумагу.

Видимо, сегодня мой мозг отказывался обрабатывать информацию. В другое время я бы уже смогла сложить все кусочки паззла, но сегодня мне действительно нужна была помощь Эдварда.

– Сделан по заказу, – ответил он с улыбкой, которая выражала, как счастлив он был прямо сейчас.

Как говорила моя мама – ребенок в магазине сладостей.

– Для меня? – спросила я, пытаясь выяснить то, что и так было очевидным и понятным.

– Для тебя, – подтвердил Эдвард, целуя мою ладонь.

– Почему?

– Я пытаюсь подвести к этому разговор, но ты мне не позволяешь, – рассмеялся он.

– Почему ты стоишь на коленях? – спросила я, надеясь, что он вспомнит, о чём я говорила ему, когда мы впервые сильно поругались.

Мне не нравилось, когда Эдвард стоял на коленях.

– Сейчас моя очередь задавать вопрос, Кареглазка, – мягко пожурил он, прежде чем взять мою руку в свою.

– Хорошо, но могу я кое-что сделать? – спросила я быстро, соскальзывая со своего стула.

Эдвард вздохнул и опустил голову. Он выглядел немного нетерпеливым и не поднимал на меня взгляд, пока я не встала перед ним на колени.

– Вообще-то я знал, что ты не дашь мне сделать все просто, – сказал он, смеясь и качая головой, – вот почему я хотел удивить тебя. Я надеялся, что это ошеломит тебя, и ты просидишь тихо на своем месте хотя бы секунд 30, – пошутил он.

По крайней мере, я подумала, что пошутил.

– Но я просила тебя не стоять передо мной на коленях, разве не помнишь? – спросила я.

Эдвард просто смотрел на меня несколько секунд, затем закрыл глаза, видимо, собираясь с мыслями.

– Пожалуйста, теперь я могу задать свой вопрос, Кареглазка? – спросил он спокойным голосом, хотя выглядело это так, будто он только пытался говорить спокойно, но это было нелегко для него.

– Нет… Подожди! – быстро добавила я, стараясь исправить мой плохо прозвучавший ответ, ведь я имела в виду совсем другое. – Не сейчас… Мне надо сесть обратно на стул?

– Нет, если ты не хочешь, – ответил Эдвард таким тоном, будто он начал сдаваться.

Думаю, мои действия и слова действительно испытывали его терпение.

– Я не хочу. Это не обязательно. Мне нравится так, как сейчас, но я могу сесть обратно, если… – пробормотала я.

Сейчас я нервничала и чувствовала себя глупо. И я любила его слишком сильно, чтобы сидеть, когда он стоял на коленях, именно поэтому я не хотела сидеть на стуле.

– Хорошо, – оборвал Эдвард, – пожалуйста, выбери уже что-то одно. Когда будешь готова, просто дай мне знать. Я… стою здесь на одном колене, пытаясь сделать все правильно… не то, чтобы это был важный момент в жизни мужчины, которого он ждал с самого детства… желая, чтобы он был идеальным…

Он закрыл глаза и провел рукой по волосам. Казалось, его терпению приходит конец.

– Эдвард? – встряла я.

Видимо, пришло время кое-что ему объяснить, пока он не передумал.

– Х-м-м?

– Могу я сказать тебе, почему не хочу сидеть на стуле? – спросила я тихо.

Он кивнул и ждал, пока я продолжу.

– Я, э-м-м… – начала я, чувствуя, как напряглось мое лицо и комок встал в горле, – я не хочу сидеть на стуле, пока ты стоишь передо мной на коленях… потому что я не хочу смотреть сверху вниз на самого смелого мужчину, которого я знаю. Я всегда хочу смотреть на него вверх. Это все, что я хотела сказать, – призналась я, стирая влагу со щек тыльной стороной ладони.

– Спасибо, Кареглазка, – ответил Эдвард, прежде чем поцеловать обе мои руки и накрыть своими мои щеки, – я потрясен, услышав от тебя такие слова. Я всегда хотел стать лучше для тебя. Я надеюсь, тот мужчина, которым я сейчас являюсь, сделал тебя счастливой, потому что это все, что я всегда хотел делать – делать тебя счастливой.

– Я люблю тебя… сильно, – сказала я, обняв его так сильно, как только могла.

– Думаю, я любил тебя прежде, чем сам это понял, – признался Эдвард, – и больше всего на свете я хотел бы провести остаток моей жизни с тобой.

– Мне тоже очень этого хотелось бы.

– Ты выйдешь за меня? – спросил он, выглядя неуверенным, но в то же время смотря на меня с надеждой.

В выражении его лица проглядывали те же мальчишеские черты, которые я увидела при первой нашей встрече. Он смотрел на меня с такой любовью, ожидая ответа.

– Да, любимый. Да, – ответила я, улыбаясь от уха до уха.

Эдвард начал осыпать мое лицо поцелуями, уделяя особое внимание влажным от слез глазам, а затем устремляясь к губам. И я не поняла, почему потом он внезапно отстранился.

– Мне нужно задать вопрос правильно, – объяснил он.

Эдвард взял мою левую руку, держа красивое кольцо с бриллиантом большим и указательным пальцами.

– Я хотела бы пошутить о том, понимаешь ли ты, что в браке не будет места твоим шлюшкам, но думаю, ты на меня разозлишься, – призналась я, стараясь скрыть ухмылку.

– Кареглазка, пожалуйста, позволь мне сделать тебе предложение по всем правилам, – настаивал он, посмеиваясь.

– Прости, прости, – сказала я быстро. В этот раз я прочистила горло, чтобы успокоить себя и перестать разбрасываться глупыми шутками. – Продолжай, – попросила я.

– Ты окажешь мне честь и станешь моей женой? – спросил Эдвард.

Я посмотрела в его глаза, вспомнив все важные моменты, которые были между нами. Ночь, когда он построил для меня форт из простыней на нашем первом настоящем свидании. Мой день рождения, когда мы оба были растеряны оттого, что хотели физически и в чем нуждались эмоционально. И конечно, наш первый раз, когда мы только «притворялись», что занимались любовью, хотя на самом деле никакого притворства не было. Эдвард всегда делал все, чтобы обеспечить мне комфорт и тепло, окружить своей добротой. Он заставлял чувствовать себя любимой, желанной и окруженной заботой. Его заботой. Никогда не было никакого соглашения, но всегда были два одиноких человека, которым посчастливилось найти свое счастье друг в друге. Эдвард обещал, что сделает меня самой счастливой на свете, в ту ночь, когда мы признались друг другу в своих чувствах, и он ежедневно выполнял своё обещание.

– Да, – сказала я дрожащим от эмоций голосом, чувствуя, что не могу дышать из-за переполняющих меня чувств, – я буду твоей женой, – прошептала я, пока он нежно надевал кольцо мне на безымянный палец.

Я прикрыла лицо правой рукой, потому что не смогла сдержать слез счастья.

– Никаких слез. Или отпускания эмоций. Или как бы ты это ни назвала, – настоял Эдвард, улыбаясь и утирая мои слезы большими пальцами.

Он всегда будет Слезолини – и не важно, сколько раз я ему говорила, что все в порядке.

– Хорошо, никаких слез, – сказала я, стараясь сдержать всхлипы.

Мы оба рассмеялись, когда мои попытки не увенчались успехом.

Я подняла левую руку, рассматривая прекрасное кольцо с бриллиантом. На мне была моя пижама, но я чувствовала себя сейчас словно в сказке... неловкий книжный червь, который влюбился в овечку в шкуре волка. Странная сказка получилась, конечно, но это было моё долго и счастливо.

– Тебе нравится? – спросил Эдвард нетерпеливо, имея в виду кольцо. – Это – то самое кольцо, которое Карлайл хотел подарить моей маме, – объяснил он нежным голосом.

– Я влюбилась в него, Эдвард. Оно идеально... оно лучше, чем просто идеально, – ответила я, вспомнив сумасшедше странное придуманное слово, которое я использовала, чтобы описать Элис и Роуз наш первый раз.

– Лучше, чем идеально? – спросил он, обнимая меня.

– Оно волшебно-фантастично-прекрасное! – провозгласила я.

Дорогие читатели! Мы, справившись с обстоятельствами, которые оказались сильнее нас, вернулись к вам с насыщенным событиями продолжением истории. С нетерпением будем ждать ваши отзывы, комментарии и впечатления под главой и на форуме  http://robsten.ru/forum/96-2051-1#1420953