Изабелла Свон.
Мне хотелось оттолкнуть его подальше. Мне хотелось притянуть его ближе. Мне хотелось, чтобы он был настолько далеко от меня, насколько возможно, и настолько близко ко мне, насколько он мог. Я не могла ничего поделать с этим. И вместо этого я играла с ним в йо-йо. Это чудо, что он все еще был со мной. Как он мирился со всем этим дерьмом, и почему?
Он любит тебя, тупица.
Я застонала и закрыла свои глаза, скрыв лицо в своих руках, покачиваясь туда и обратно. Я была рада, что Эдвард не трогал меня. Было бы только хуже, если бы он прикоснулся ко мне сейчас.
Я ненавидела себя, и я ненавидела его.
Все выглядело так, будто Эдвард был моей совестью. Он сказал все то же самое, что я уже знала, но отказывалась признавать. Я ненавидела это.
Я также ненавидела мою маму за то, что она сделала меня такой. Это все её вина. Это все она и её идиотские игры разума. Почему я вообще слушала её? Я знала, что она была сумасшедшей и что каждое её слово безумство. Так какого черта я слушала её? Почему я позволила её словам так повлиять на меня?
Тот факт, что я позволила её словам повлиять на меня так, делало меня не лучше, чем она.
Возможно, Я была сумасшедшей. Возможно, я была такой же сумасшедшей, как они.
Не было никаких сомнений в том, что я дочь своей матери.
Но кто был моим отцом?
x x x x x
Эдвард настраивал меня на то, чтобы я задавала вопросы. Я полагала, что это могло быть хорошей идеей. Я могла расспросить её о разных вещах, притворившись, что я поменяла своё мнение. Я могла притвориться, что не хочу ничего более, кроме как жить с ней в её глупых заблуждениях. Возможно, она выдаст что-нибудь, что я смогу использовать, чтобы освободится от неё.
- Эм… Мам… итак… когда я увижу тебя… снова? Я с-скучаю по тебе. Я скучаю по Д-джейкобу тоже. Я н-не могу дождаться, чтобы увидеть тебя снова, – удивительно, как больно было произнести эти слова. Ничего не могло быть дальше от истины, чем эти слова. Я не хотела иметь ничего общего с ними.
- Ох, я представляю, - ответила она сладко, со странным оттенком в голосе. – Церемония будет идеальной и время почти пришло.
- А-ага, – сказала я. – А что насчет отца? Он там будет?
- Твой… отец? Ты спрашиваешь меня о своем отце? – спросил она со смехом в голосе. Как будто я сказала что-то смешное. – В первую очередь.
- Да, отец. Чарли? Ты знаешь, тот человек, который зачал меня? –я все еще была растеряна по поводу этого вопроса об отце и папиной странной реакцией, когда мы говорили об этом раньше. Что они мне недоговаривали?
Она засмеялась тише, угроза явно отражалась в её голосе.
- Теперь послушай меня, Белла, - начала она низким голосом, говоря быстро и тихо. - Не играй со мной. Я знаю, что происходит. Я знаю, что случилось с Джейкобом ранее, и я знаю, кто это сделал. Даже не смей ни на секунду думать о том, что мы не разберемся
с этим. Мы разберемся с Эдвардом Калленом согласно тому, что он сделал нам. Давай помолимся Богам, чтобы он больше ничего не испортил. Я знаю, что ты не разделяешь наших взглядов по поводу этого обстоятельства, но это сейчас не имеет значения, потому что со временем ты поймешь. Легенды говорят, что дочь Мудрого будет сопротивляться, – она остановилась на секунду, прежде чем продолжить. – Мы разберемся с Эдвардом, и ты сделаешь все от себя зависящее, чтобы не рассказать об этом полиции. Да, я знаю, что ты общалась с ними. Честно говоря, я не понимаю этого, потому что я бы никогда не ранила тебя. Ты знаешь это. Но это неважно сейчас. Важно, чтобы ты прекратила общение с полицией, и если ты упомянешь что-либо из этого им, или кому-либо еще, то мы сделаем гораздо большее, чем просто разберемся с Эдвардом. Если ты скажешь кому-нибудь, мы убьем его. Он не встанет на пути нашего счастья. Если ты скажешь ему что-либо из этого, то мы узнаем, и мы примем меры предосторожности.
Моё сердце разрывалось в груди от её слов, мой разум пошатнулся от возможности смерти Эдварда из-за меня. Не было никаких сомнений, что она сделает это. Она собиралась убить его. Мне нужно было оставаться тихой. Я не могла никому рассказать.
Как возможно то, что легенды стали для неё настолько важными, что она даже не задумывается прежде чем причинить ущерб жизни другого человека? Как она может убить кого-то, просто, чтобы счастливо жить в своем бреду? Как стало возможным то, что человеческая жизнь для неё менее важна, чем это?
Я взглянула на дверь, увидев, как полицейский поднял вверх большие пальцы. Они нашли её. Они установили её местонахождение. Наконец-то. Слеза скатилась с моих глаз. Возможно, просто возможно, они смогут поймать её, прежде чем что-то случится.
Но я не собираюсь говорить, пока не узнаю, что она за решеткой. Я не собираюсь рисковать жизнью Эдварда.
- Только меня это не волнует, ты, сумасшедшая сука, - выплюнула я в телефон. Я не собиралась больше играть в её игры. Она сделала самое низкое, что было возможным – она угрожала убить Эдварда. Больше не было милых игр. Тот момент, когда она пригрозила ранить единственного человека, о… о… котором я сильно волнуюсь, стал тем моментом, когда я приняла решение. Я собиралась убить её, прежде чем она приблизится, чтобы убить его. – Ты можешь делать всё что хочешь и жить в своём мире иллюзий, но я не хочу быть его частью. Иди к чёрту!
Туда, где твое место.
x x x x x
- Я только хочу тебе помочь. Почему, блядь, ты не позволяешь мне сделать это? – спросил Эдвард, звуча раздраженно, эффектно вырывая меня из воспоминаний.
- Потому что мне не нужна помощь, я могу справиться сама. Со мной все в порядке.
И, Боже, это была ужасающая правда. Со мной все в порядке. На самом деле. Мне просто нужно молчать до тех пор, пока моя мама в бегах. Я не могла рисковать и пойти в кабинет к психологу сейчас. Я знала, как они действуют, и они играют с разумом гораздо лучше, чем моя мать. Ради Бога, они играют с разумом из-за зарплаты. Они заставят меня выплеснуть правду, как конфеты из пиньят, прежде чем я осознаю, что произошло. ( прим пер: Пиньяты — это празднично раскрашенные игрушки, набитые сладостями. Разбивать на праздниках пиньяты - старинная традиция, появившаяся ещё во времена древних Ацтеков.)
Я не могла рисковать. Не важно, как сильно Эдвард хотел, чтобы я обратилась за помощью, я просто не могла так рисковать.
Не тогда, когда его жизнь зависела от моего закрытого рта.
Я посмотрела вверх, встречая его полный боли взгляд. Я ненавидела то, что я была причиной этого взгляда. Я ранила его. Я не хотела ранить его. Но какой у меня был выбор в данной ситуации? Либо он будет ранен, либо он умрет. Это было Вилкой Мортона.
Один выбор хуже другого, но причиняя ему боль, я спасу его. Даже если он в конце концов возненавидит меня, до тех пор пока он жив, я буду в порядке. (прим пер: Вилка Мортона (англ. Morton's Fork — «выбор из двух зол») — выражение (дилемма), описывающее ситуацию выбора между двумя одинаково неприятными альтернативами, или же ситуацию, в котором две ветви рассуждения ведут к одинаково неприятным выводам.)
И он был прав. Он был мучительно прав.
Я была лицемеркой.
Все, что я когда-либо говорила, было противоречивым, и все мои действия кричали о двойных стандартах.
Но у меня не было другого выбора. Раньше дело касалось моей сохранности; теперь дело касалось его. Слова моей мамы звучали в моих ушах, и я тяжело сглотнула.
Эдвард был уже настолько уверен в том, что он может защитить меня, но сможет ли он защитить себя, когда придет время? Защищая меня, он может навредить себе. Или даже убить.
Я не хотела этого.
Логичным было бы разорвать с ним отношения, чтобы мы стали теми, кем были до аварии. Незнакомцами. Но я и этого не хотела. Я не хотела разрывать с ним отношения. Я больше не хотела позволять страху, который испытывала перед своей матерью, управлять моей жизнью.
Я хотела Эдварда. Я хотела его всего.
Моё тело все еще пульсировало после того, что было на скамейке всего пару минут назад. После того, как наши тела двигались. Даже через одежду, я чувствовала это незнакомое ощущение покалывания. Покалывания, которые я бы хотела почувствовать снова. Покалывания, от которых было хорошо.
Удовольствие.
Моя сумасшедшая мамаша всегда говорила, что удовольствие не для девушки, но я никогда не раздела с ней этого мнения… я так думаю.
Если Эдвард сказал, что он хочет заставить меня почувствовать себя хорошо, то кем я была, чтобы отказать ему? Я имею в виду, если доставляя удовольствие мне, он получает удовольствие сам, то к чему спорить? Таким образом, я все еще технически жила по словам и вере своей матери.
До тех пор, пока я невинна.
Я не могу не быть девственницей, когда она найдет меня.
Я полагаю, что я была странным подростком из-за того, что никогда особо не задумывалась о сексе. По каким-то причинам, это никогда не привлекало меня. Если секс не был приятным, то нет никаких причин думать о нем. Зачем мне было думать о том, что в любом случае не приносит удовольствия?
С Эдвардом все было иначе. Абсолютно и полностью иначе.
Для меня не было новостью, что он был настроен на секс, и он не придавал особо значения этому, что было и хорошо и плохо. Хорошо, потому он заставлял меня увидеть вещи в другом свете, и плохо, потому что он заставлял меня почувствовать себя неадекватной и ненормальной. Я не была похожей на него. Я не разделяла его взглядов и мнений. Я ненавидела то, что я не могла быть большим для него.
Я знала, что больше не верила словам своей матери. И не думаю, что когда-либо верила. Для меня просто было проще продолжать плыть по течению, не задавая ей вопросов.
Каждый раз, когда Эдвард целовал меня, я не хотела ничего, кроме как быть ближе к нему. Когда он лежал на мне на скамейке, и его тело было прижато к моему, он все еще был недостаточно близок.
Каждый раз, когда он касался меня, я чувствовала, что собираюсь взорваться. Я была удивлена тем, что моя кожа не сгорела от интенсивности его прикосновений. Они ощущались так хорошо. Даже, когда он просто убрал волосы мне за ухо, мне было хорошо! Как это могло быть плохо? Это тоже было удовольствие, верно?
Я хотела быть той девушкой для него.
Но я знала, что я не могла. Пока нет. Я была не готова. У меня по-прежнему были проблемы, с которыми мне нужно было разобраться.
Как мы вообще собираемся вступить в интимные отношения, если все о чем я думаю, это моя мать? Не считаю, что будет очень мило, если кто-то из нас будет думать о моей матери в таком…положении.
Не смотря на то, что думал Эдвард, или кто-либо другой, я все еще была убеждена в том, что мне не нужен был психиатр, чтобы найти выход из своего положения. Я могла решить проблемы сама. Что сможет сделать психиатр с тем, с чем я не могу справиться сама? Я не нуждалась в нем. Совершенно.
Разница между мной и Эдвардом – и причина, по которой я не чувствовала себя лицемеркой, давя на него, чтобы он обратился за помощью – заключалась в том, что его проблемы были частично физическими, а не психологическими. В зависимости от того, как вы на это смотрите, я полагаю.
Я имею в виду, его потери памяти были тем, с чем он не мог справиться сам. Ему нужна была профессиональная помощь. Мои проблемы полностью сосредотачивались в моей голове, так что не было никаких причин, по которым бы я не смогла справиться с ними сама. Я же не была сумасшедшей или кем-то еще. Я знала, что у меня есть проблемы, и я справлялась с ними сама. Разве этого недостаточно?
Я справлялась с ними, действительно.
И часть меня, в данный момент, пыталась выяснить, что я чувствовала к Эдварду. Я знала, что он был разочарован во мне, потому что я до сих пор не сказала ему тех трех слов.
Я могла услышать разочарование в его голосе, и увидеть тоже самое в глазах, каждый раз, когда он говорил мне эти слова.
Он теперь часто говорил их. Как будто просто не мог ничего с собой поделать.
Это было тревожно.
Казалось, что он продвинулся в наших отношениях гораздо дальше, чем я, что сбило нас с состояния равновесия.
Он взял мою руку, поднял её к своим губам, и робко поцеловал мои пальцы. Этот жест напомнил мне о том времени, когда у наших отношений не было названия. Когда мы были просто друзьями. Когда поцелуй пальцев ничего не значил. Когда это был просто поцелуй…
Я улыбнулась, и приподняла уголки губ.
- Это никогда не был просто поцелуй, - пробормотала я сама себе.
- Что не был? – спросил он.
- Когда ты целовал мои пальцы. Это никогда не был просто поцелуй, - это был не вопрос, и не мог быть вопросом. Мы оба знали, что это была правда.
- Ну что я могу сказать, я влетел в твою клетку, и ты заперла её за мной. После того, как я принес тебе ручку в больницу, больше не было точки возврата, - сказал он с улыбкой.
Я грустно улыбнулась и глубоко вздохнула.
Я была разочарована тем, что он не сказал мне о том, что побил Джейкоба ранее. Он хоть осознает, что это означает? Он осознает, что как только его кулак впервые вступил в контакт с телом Джейкоба, его жизнь оказалась под угрозой?
Я была таким плохим человеком.
Я продолжала беспокоиться о том, чтобы он держал секреты от меня, когда сама была не лучше.
Не рассказывая ему о словах матери, я тоже подвергала его жизнь угрозе?
Да, да, это так. Эдварду нужно узнать о том, что происходит.
Мне нужно просто убедиться, что он не будет рассказывать ничего полиции.
Я могла доверять ему. Если я попрошу ему молчать, он это сделает. Я была уверена в этом.
Я доверяла ему.
- Когда ты стал таким умным? – спросила я тихо, не имея в виду чего-то конкретного.
Он пожал плечами. – Я просто родился таким удивительным.
Я закатила глаза и шутливо хлопнула его по руке.
- Я хочу рассказать тебе о том, что происходит… но не здесь, - сказала я тихо.
- Так, значит, что-то происходит? – спросил он. – Твоя мама что-то сказала, не так ли?
Я кивнула. – Да.
Он поцеловал мои пальцы снова, прежде чем притянуть меня к себе. Я обернула руки вокруг его шеи, и закинула свою здоровую ногу ему на талию. Я была так близко к нему, насколько могла. Но этого не было достаточно. Никогда не было.
Он потерся лицом о мою шею, поцеловал и слегка лизнул мою кожу.
- Прости, что я не лучше. Я пытаюсь, я честно пытаюсь, но это тяжело. У меня никогда не было причин раньше быть лучше. Но я хочу… я хочу стать лучше для тебя, - произнесла я тихо возле его уха.
- Я тоже, - сказал он со вздохом, его дыхание щекотало мою кожу. – Бог знает, как я, блядь, стараюсь для тебя. Но ты не упрощаешь мне задачу.
- Я знаю, - прошептала я, в то время, как рыдание готово было вырваться из меня. Эдвард был слишком хорошим для меня. Я не заслуживала его. Я не заслуживала его любви. Я не заслуживала ничьей любви. Я зажмурилась, а моя хватка вокруг него усилилась. – Я не хочу посещать психиатра, - зашептала я так тихо, что я не была уверена в том, что он меня услышал. Он вздохнул, но ничего не сказал. – Я не хочу, чтобы ты видел во мне лицемерку… но я не могу посещать психиатра. Просто не могу.
- Ты обладаешь этими странными представлениями по поводу невозможности что-то делать. Ты не можешь посещать психиатра, ты не можешь заниматься сексом…. Что еще ты не можешь? Мне следует составить гребаный список? – спросил он сухо.
- Эдвард, хватит, - ответила я, отстраняясь, чтобы суметь увидеть его лицо. Он смотрел на меня уставшими глазами, и я попыталась улыбнуться. – Я хочу разобраться с этим сама. Это все в моей голове. Я смогу с этим справиться. Я обещаю. Пожалуйста, поверь мне.
Он молчал некоторые время, просто изучая моё лицо, прежде чем вздохнуть и кивнуть.
- Ладно, у тебя есть время до Нового года… если ты не станешь нормальной к тому времени, то я, блядь, потащу тебя к кому-нибудь, - пригрозил он. – Никакие гребаные оправдания не сработают. Меня не заботит, если ты думаешь, что не сможешь сделать этого, тебе, ебать, придется смириться с этим. Твоя мама будет за решеткой к тому времени, и у тебя будет время, чтобы придти к какому-то заключению. Если этого времени не будет достаточно, ты обратишься за помощью. Идет?
- Идет.
Я с облегчением улыбнулась, и он тоже улыбнулся в ответ. Я любила его улыбку. Его не осчастливила наша сделка, но это было тем, чего я хотела. Тем, в чем я нуждалась. Но без его поддержки это было бы бессмысленным. А он поддержал меня, хоть и не был счастлив от этого.
Эдвард на самом деле поддерживал меня.
Я посмотрела в его глаза, чувствуя странное ощущение в животе, в то время как мое сердце начало биться словно отбойный молоток. Я была напугана. Было так много всего, что я чувствовала к нему в тот момент. Мне казалось, что мои эмоции могут взять меня и поглотить – но это не имело значения, потому что эти чувства были хорошими. Мои чувства к Эдварду определенно были хорошими.
- Как ты узнал? – спросила я прежде, чем успела передумать.
- Как я узнал что?
- Как ты узнал… что ты любишь меня? – слово на букву ”л” вышло шепотом. По каким-то причинам, мне казалось неправильным произнести его вслух. Уголок его рта поднялся в грустной улыбке.
- Я просто понял. Я не могу этого объяснить.
- Но… было ли это тем, что просто произошло? Как удар молнии? В одно мгновение ничего, а в следующее ты понял?
Он покачал головой. – Я любил тебя даже прежде чем я понял, что люблю тебя. Я просто не хотел признавать этого.
- Да, я могу предположить, что любовь к гусю это не то, что можно принять просто так, - сказала я, пожав плечами и улыбнувшись, чтобы он понял, что я шутила. Он мрачно ухмыльнулся, поднимая руку, чтобы провести большим пальцем по моей нижней губе.
- Да, но я предполагаю, что тебе не стало бы легче… если бы ты любила меня, - сказал он, боль отразилась на его лице, когда он сказал эти слова, и его кадык опустился, когда он сделал предположение о том, что я не отвечаю на его чувства. Возможно, он думал, что я никогда этого не сделаю. – Ты не можешь любить того, кто украл твою домашнюю работу и обзывал тебя. Кто чуть не позволил тебе, блядь, задохнуться до смерти. И кто сделал тебя калекой, сбив машиной. Я понимаю, - его голос колебался, и он снова сглотнул. Я положила руки по обе стороны его лица, убедившись, что он смотрит на меня, прежде чем продолжить.
- Пожалуйста, не добавляй это в список вещей, которые я не могу сделать. Потому что я вполне уверена, что могу – сказала я ему, убеждаясь, что каждое слово доходит до него.
- Приятно знать, - сказал он, его голос все еще был странным.
Я вздохнула и наклонилась поцеловать его, позволяя его вкусу успокоить все мои чувства.
Учитывая то, как наши губы двигались вместе, и то, как он притянул меня до невозможности ближе, я была уверена в том, что смогу сделать это. Я могла ответить ему на его чувства. Я действительно могла.
Вопрос был только в том когда.
х x x x x
Эдварду была назначена встреча с психиатром в обед, так что у меня не было другого выбора, кроме как пойти “домой”. Я проводила время, пытаясь делать свою домашнюю работа, но мой разум все время находился в другом месте. С Эдвардом. Конечно.
Я вырисовывала маленькие сердечки на полях своего дневника, и закатила на себя глаза. Это нелепо. Скоро я начну писать наши имена – и затем добавлю его фамилию к своей.
Возможно, я бы даже написала Миссис Эдвард Каллен.
Я вырвала страницу из дневника, скомкала в шарик и бросила его в мусорное ведро. Я выглядела нелепо.
Я даже не знала, что чувствую к нему, и уже хотела замуж?
Возможно, мне нужен был психиатр.
Когда Эдвард закончил, он приехал забрать меня. Эммет был за рулем, и бросил на нас настороженный взгляд через зеркало заднего вида, когда мы устроились на заднем сиденье. Я провела рукой сквозь волосы Эдварда, и он вздохнул от удовольствия. Мне стало интересно, помогало ли ему мое присутствие справиться с тревогой.
- Ты говорил с ним об этом? – спросила я его тихо. Он издал мычащий звук, который указывал мне, чтобы я продолжила. – Твой психиатр… ты говорил с ним об этом чувстве тревоги? – он тихо кивнул.
- Сегодня, - сказал он.
- И?
- И ничего, - отрезал он.
- Прости, что спросила, – пробормотала я.
Когда мы добрались до их дома Эдвард помог мне выбраться из машины, пока Эммет заинтересованно наблюдал за нами. Я почувствовала себя, как долбанное животное в зоопарке. Эдвард заметил это и стрельнул в него глазами.
- Я никогда не видел, чтобы ты был так заинтересован чем-то с того момента, когда обнаружил как заказать жесткое порно! – огрызнулся Эдвард, но Эммет оставался абсолютно непоколебим.
- Ну уж извини, - ответил Эммет спокойно. – Не моя вина, что ад замерз.
- Что, блядь, это должно означать? – сердито спросил Эдвард.
Эммет усмехнулся и скрестил руки на груди. – Она горная козлиха? – спросил он.
- О, Боже, – пробормотала я, спрятав свое лицо в руке, как только смогла стабилизироваться на одном из костылей.
- Съебался отсюда, - пробормотал Эдвард, прежде чем передать мне мой второй костыль, чтобы мы смогли уйти от Эммета.
Подниматься наверх в комнату Эдварда на третьем этаже было болезненным – но не настолько болезненным, насколько было быть осмеянным Эмметом. Он, вероятно, ничего не подразумевал под этим, он просто шутил с братом, но это все еще беспокоило меня.
Эдвард закрыл дверь и запер её. Он, казалось, не расслаблялся, пока не щелкнул замком, и мы не оказались в безопасности. В безопасности от Эммета. В безопасности ото всех. В безопасности от мира.
Да, мне нравилось это.
Я подошла к кровати, чтобы сесть на неё, и он, смотря на пол, последовал за мной, медленно покачивая головой и ухмыляясь. Мне не нужно было уметь читать мысли, чтобы знать о чем он думал.
Я положила костыли на пол и начала играть с воробьем на моей шее.
Я никогда не снимала его с того момента, как он дал его мне. Когда, я узнала правду по поводу этой драгоценности, моей первой мыслью было вернуть воробья ему обратно. Я не видела причин, по которым он купил мне ожерелье за двести долларов. Он, очевидно, знал это. Он знал, что когда он даст мне этот подарок, я никогда не приму его, зная, что это настоящая драгоценность. Узнав тот факт, что он придумал ложь об автомате, я полюбила это ожерелье еще больше.
Я бы не смогла вернуть его сейчас, даже если бы он захотел. Я так сильно полюбила его. Это был самый милый подарок из всех, что когда-либо мне дарили. Он был содержательным и значимым. Никто не знал его значения кроме нас, что делало подарок еще более важным.
Он сел рядом со мной и посмотрел вниз на свои руки на коленях.
- Итак… мы собираемся сейчас поговорить? – спросил он осторожно, взглянув на меня, и я кивнула. Он расслабился, и я осознала, что он, вероятно, думал, что я собиралась взять свои слова назад. Нет. Не в этот раз.
Я сделала глубокий вздох, и он посмотрел вверх, чтобы встретиться с моими глазами.
- Она собирается убить тебя, - выпалила я.
Его брови сошлись в замешательстве, его глаза расширились от удивления.
- Что? – это все, что он сказал.
- Моя мама… это то, что она сказала по телефону. Она собирается убить тебя, - его брови сошлись еще больше, и я рассказала ему обо всем, что сказала моя мама по телефону, не пропуская ни слова. Эдвард ничего не говорил, и не задавал вопросов, - Так что, ты не можешь разговаривать с полицией, и тебе следует следить за собой. Джейкоб все еще рядом, и полиция не может достать его, если только он не сделает что-либо вне резервации… но к тому времени, возможно, будет слишком поздно. И кто знает, кого еще из резервации она может послать, чтобы покалечить тебя. Сейчас ты - цель.
Он затих на время. Затем медленно кивнул.
- Вот почему ты хочешь найти лазейку, - пробормотал он, в основном самому себе. – Не для того, чтобы спасти себя, а для того, чтобы спасти меня. Если мы найдем гребаную лазейку, то ты будешь свободна, и у них не будет причин, чтобы навредить мне, потому что я не буду переворачивать вверх дном их заблуждения.
Я кивнула. – Что-то в этом роде.
Я вздрогнула, когда его глаза стрельнули в мои – вопиюще.
- Я не могу поверить в это, - сказал он низким голосом. – Ты даже не захотела второй раз взглянуть в книгу, когда дело касалось твоей безопасности. Но теперь, когда внезапно появился шанс, что кто-то навредит мне, можно и взглянуть. Что за хрень, Воробей? Почему ты совсем не хочешь спасти себя?
Его голос был таким истощенным, таким уставшим. Казалось, будто у нас были подобные разговоры постоянно. И хотя это были разные версии, тема была одна. Он не понимал, почему я не хотела спасать себя.
- В следующий раз, когда я увижу свою мать, мне будет плевать, что она сразу же отрубит мои руки, если это будет означать, что она не доберется до тебя. Потому что, если она причинит тебе вред, то меня больше ничего не будет заботить. Если ты умрешь, умру я. Мне плевать, что это звучит драматично, или что я выгляжу, как влюбленный подросток. Это правда. Ты спас меня, Эдвард. И я не могу позволить ей ранить тебя. Не после всего.
- И я, определенно, не могу позволить, чтобы тебе причинили боль. Не после всего, - ответил он просто. Он протянул руку, и положил её под мой подбородок, туда, где можно было почувствовать мой пульс. – Это, - сказал он, – самое важно из того, что ты можешь сделать для меня. Меня, блядь, не волнует, посещаешь ли ты психиатра, меня даже не волнует, если ты станешь абсолютно сумасшедшей и начнешь бегать вокруг в розовой упаковке, распевая песенки на непонятном мне языке. Пока стучит твой пульс, пока твоё сердце продолжает биться, ты, ебать, моя. Хорошо? Сохрани своё сердце сильным, потому что это то, чего я хочу. Я буду любить тебя, даже если ты станешь сумасшедшей.
Моя нижняя губа задрожала, мои глаза наполнились слезами. Я ненавидела, когда он так говорил. Как будто я была всем, ради чего он сейчас жил. Как будто я была его всем. Его любовь пугала меня. Он любил меня на том уровне, который был абсолютно незнакомым для меня. Он любил меня так, как я даже не могла понять. Я знала, что он не притворялся. Я знала его глаза, и я знала, когда он лгал. Когда он сказал, что любит меня, он не лгал. Даже близко.
Он наклонился, мягко прижимаясь своими губами к моим.
Я подавила рыдание, и слезы потекли из моих глаз, когда я закрыла их.
Я хотела сказать эти слова в ответ.
Я действительно хотела.
Но я не могла.
Последний человек, которому я говорила эти слова, ударил меня. Она действительно ударила меня. Она изрезала мои руки, почти позволив мне истечь кровью до смерти на полу в гостиной.
Как я могла сказать эти слова, не вспомнив о ней и о той боли, что она мне причинила?
Эдвард прислонился своим лбом к моему, и я могла почувствовать его дыхание на моем лице.
- Ты что-то, - пробормотал он.
Я открыла глаза, глядя прямо в его безупречные зеленые.
- Ты тоже.
Он улыбнулся.
- Ты мне нравишься, - сказал он, и мне захотелось рассмеяться от того, что он решил перейти к другому слову.
- Ты мне тоже нравишься, - ответила я дрожащим голосом. От меня не ускользнуло, что его дыхание прервалось. – Действительно, я обещаю, - добавила я.
- Приятно знать, Воробей. Приятно, черт возьми, знать, - сказал он, снова прижимая свои губы к моим.
Он встал с кровати, и я растерянно взглянула на него, наблюдая за тем, как он подошел к своему столу и взял книгу. Он показал её мне, и я вздохнула, вытирая слезы со своих щек.
Легенды.
Он вернулся к кровати. Я быстро перевернулась на живот, и он присоединился ко мне. Он положил книгу между нами, глядя на меня с мягкой улыбкой.
- Давай найдем эту дурацкую лазейку? – сказал он, и я горько рассмеялась от его бодрого тона.
- Возможно, мы сможем найти легенду, в которой говорится о том, что нам предначертано быть вместе, – пробормотала я.
Он взглянул на меня с усмешкой. – Тебе бы это понравилось?
Я посмотрела на него и пожала плечами. – Я могла бы сделать и худшее.
- Ты действительно знаешь, как польстить парню, - сказал он, закатывая глаза и открывая книгу.
Я толкнула его и он ухмыльнулся.
Я не была особа заинтересована в чтении книги, но, я полагаю, у меня была хорошая причина, чтобы её прочитать. Мне нужно было найти лазейку, чтобы спасти Эдварда, а Эдварду нужно было найти лазейку, чтобы он смог спасти меня.
Мы читали какое-то время в тишине, пока с меня не было достаточно. Я перекатилась на спину и схватила его подушку, прижав её к своему лицу. Эдвард положил руку на мой живот, медленно выводя успокаивающие круги вокруг моего живота своим пальцем. Он ничего не говорил. Когда я убрала подушку, я увидела, что он все еще читал книгу в глубокой концентрации.
Те вещи, которые я прочитала, были отвратительными. Удивительно, как много легенд они смогли придумать с присутствием крови, во всех её проявлениях. Если дело было не в осушение и питье, то тогда это было связано с разукрашиванием кровью твоего лица, и купанием в темной воде на пляже Ла-Пуш в полночь.
Не существовало никаких масштабов, чтобы описать это сумасшествие.
- Когда я ходил в школу, они говорили о фазах луны, - сказал он внезапно, и указал на что-то на той странице, которую он читал. – Они упоминают это здесь тоже. Осушение крови для проведения ритуалов должно быть сделано при полной луне. Но отметины на девушке могут быть сделаны между разными фазами луны… и они могу подождать несколько месяцев, чтобы ритуал был более эффективным… - он почти что бормотал самому себе и я посмотрела в его уставшие глаза.
- Итак, как это может помочь мне? – спросила я.
Он взглянул на меня. – Это может помочь тебе, так как мы можем вычислить, когда они собираются попытаться снова. Мы можем погуглить и найти, когда следующее новолуние и когда следующее полнолуние, - он вздохнул, когда увидел мое сомневающееся выражение. – Да ну же, это хоть что-то, не так ли? Знание о том, когда они собираются нанести нам удар, дает преимущество.
- Ладно, - сказала я. – Но что насчет остального? Нашел ли ты что-нибудь, что может вытащить меня из этого навсегда? Моя мама сказала что-то о том, что Дочь Мудрого будет сопротивляться; возможно, если я буду играть вместе с ними, если я не буду сопротивляться… следовательно, это отменит легенду?
- Да, но я уверен, что твоя мама осознает, что ты только притворяешься, следовательно, аннулируя твоё сопротивление, она сделает легенду правдой, – сказал он, его слова сбивали с толку и были логичны в одно и то же время. – Кроме того, ты не будешь подделывать какую-либо-гребаную-вещь. Я не позволю тебе находится рядом с ними, или им рядом с тобой. Это не стоит риска.
Он перевернул страницу и продолжил читать. Я положила свою руку поверх его, которая все еще лежала на моем животе.
После нескольких минут, потраченных на глазение в потолок, я услышала, как он снова забормотал про себя.
- … Дочь Мудрого будет носить перья, не являющимися её собственными…
Я повернула голову к нему.
- Возможно, это относится к тому, что я Свон… ну ты знаешь? Птица? Перья? – сказала я, пытаясь помочь.
- Да, но о чем та часть, в которой говорится, что ты носишь не свои перья? – спросил он.
- Возможно, я не настоящая Свон, - сказала я не подумав.
Он повернул ко мне голову. – Что?
- Это имеет смысл, - сказала я, как только моя голова внезапно начала собирать воедино все кусочки, - то, как вел себя мой отец… те вещи, которые сказала моя мать… - мои глаза расширились, так же как и его – как только осознание обрушилось на меня словно тонна кирпичей. – Мой отец не является моим отцом.
- Тогда, кто он, блядь? – спросил Эдвард в недоумении.
- Кто, черт возьми знает, с кем бывала моя мать? – спросил я, бросив от раздражения подушку в стену. – Я не знаю!
- Но это вряд ли возможно… я имею в виду, возможно твой отец - все-таки твой отец, - сказал он.
- Я выгляжу, как дочь шерифа Свона? – спросила я, приподнимая бровь. – Я вообще похожа на него? Все что я слышала, пока росла, так это то, как сильно я похожа на мать. Но никогда никто не говорил мне, что я похожа на отца.
- Я не знаю… я бы не стал искать черты шерифа Свона в лице моей девушки. Иначе наши будущие поцелуи станут чертовски смущающими, - сказал он. Я засмеялась от его плохо подобранной шутки, ценя то, что он никогда не позволял серьезности ситуации, в которой он находился, добраться до его лучшей части. Он всегда был верен себе. Никогда не менялся.
Я поманила его к себе, и когда он достаточно приблизился ко мне, я схватила его футболку, и притянула к себе. Я прижалась своими губами к его и почувствовала его ухмылку.
- Да, я был прав… все о чем я могу думать, это шериф Свон и его секси-горячие усы… возможно тебе следует отрастить такие? – сказал он напротив моих губ.
- Хер тебе, - ответила я, прежде чем поцеловать его немного глубже.
- Тебе понравится мой хер. Он еще не получал плохих отзывов, – сказал он, отстраняясь, оставляя поцелуй на моем носу. Он потянулся за книгой, положив её рядом с моей головой. Он все еще наполовину лежал на мне, когда начал листать страницы.
- Что ты высматриваешь сейчас? – спросила я.
- Легенды говорят, что тебе следует заняться сексом с Мужчиной-с-большим-членом, иначе случится конец света, - ответил он, серьезно смотря на меня. – Ты же не хочешь, чтобы конец света был на твоей совести, не так ли?
- Что случилось с давлением? – спросила я, чувствуя лишь небольшое раздражение, из-за того, что он затронул это тему. Он ухмыльнулся.
- Тот факт, что ты еще меня не оттолкнула, и тот факт, что снова не ударила меня, позволяет мне думать о том, что ты не так уж сильно против, как говоришь об этом, - сказал он, уверенность отражалась в его словах.
- Разве это так?
- Так, так, - он заправил часть волос мне за ухо, нежно улыбаясь мне. – Я думаю, что тебе нравится мое давление, потому что если бы я прекратил, то не было бы никаких причин бороться, чтобы стать лучше.
Я посмотрела на него в изумлении, размышляя о том, когда он, черт возьми, стал таким умным. Он знал обо мне то, о чем я даже не задумывалась, и когда он озвучил свои мысли, мне не оставалось ничего, кроме как согласиться с ним. Полагаю, что я наслаждалась его давлением в каком-то роде, потому что оно заставляло меня усерднее бороться за то, чтобы стать нормальной и стать лучше для него. Без его давления, у меня действительно не было бы должной мотивации стать лучше. Не то чтобы сам Эдвард не являлся достаточной мотивацией, но его давление позволяло мне осознавать то, что у меня была хорошая причина.
Очень хорошая причина.
Для нас.
И пока он давил на меня, я знала, что он беспокоится. Тот день, когда он перестанет это делать, будет разрушительным. Тогда это будет то же самое, будто он отказался от меня. От нас. И это будет еще хуже, чем любое давление.
Он ухмыльнулся, снова целуя мой нос, прежде чем сфокусироваться на книге.
Я улыбнулась самой себе, наблюдая за тем, как его глаза перемещались по странице. Мысль о том, как далеко мы зашли за последние несколько недель, была труднодоступной. Все казалось слишком нереальным. Неудивительно, что у меня появились вопросы по поводу моих чувств к Эдварду, и попытки обуздать мое желание сдаться и покончить жизнь самоубийством. Моя жизнь за три месяца до аварии, и моя жизнь в последний месяц начали сталкиваться, и обе мои личности пытались слиться. Конечно, это был долгий путь, но никто и не ожидал, что это будет легко.
Я протянула руку, позволяя тыльной стороной ладони пропутешествовать по телу Эдварда. Я заметила, как его рот искривился в улыбке, но он все еще был сфокусирован на книге.
Эдвард был удивительным созданием.
Почему никто никогда не замечал этого раньше?
Я взглянула на его задницу, чувствуя как мое лицо вспыхнуло, как только я задумалась о том, насколько идеально его задница выглядела в этих джинсах, и мне захотелось узнать, как она бы выглядела без них. Мне хотелось почувствовать его тело. Все его тело.
Без одежды.
- Какое определение у слова “невинная”? – я не задумывалась над этими словами, прежде чем они вырвались из моего рта. Эдвард взглянул на меня в удивлении, довольная ухмылка украсила его губы.
- Увидела, что-то, что тебе понравилось, а? – сказал он, кивнув на свою задницу.
- Просто ответь на вопрос, - сказала я со вздохом.
- Ну, исходя из дерьма в этой книге, и из того, что я слышал от мистера Сумасшедшего-учителя в классе, невинность относится не только к траху. Даже гребаная мастурбация может считаться нечистой… но только если ты трогала себя пальцами, - сказал он.
- Что? Пожалуйста, скажи мне, что в книге не говорится об этом, - сказала я, сморщив нос в отвращении.
- Нет, но тут сказано о том, что никакие предметы не должны быть там, или что-то в этом роде. Так что, я полагаю пальцы тоже считаются, - сказал он, пожав плечами.
- Что там говорится об… удовольствии? – спросила я, кусая губу в смущении. Почему мы говорим об этом? Почему, черт возьми, я затронула эту тему? Он посмотрел в сторону от меня, нахмуренные брови исказили его черты лица. – В этой книге что-то говорится… не так ли?
- Да, - признался он неохотно, - тут сказано, что удовольствие для девушки стоит за мужчиной. Если он не хочет, чтобы его девушка кончила, то тогда ей нечего сказать. Женская мастурбация не одобряется, но я полагаю, что они не могут этого проконтролировать… если только девушка не войдет в себя пальцами или если она не будет играть с игрушками, которые не являются Барби.
- Они проверяют цела ли девственная плева? – спросила я недоверчиво. – Господи, насколько они дотошны?
- Я знаю, это сумасшествие, - сказал он со вздохом. – Они идиоты, потому что девственную плеву можно порвать и без вовлечения секса. Девочка может порвать её, даже когда она верхом на гребаной лошади, - по каким-то причинам, это высказывание заставило его захихикать, и он взгляну на меня со своей игривой ухмылкой. – Я имею в виду, когда девушка едет на лошади… а не когда она верхом на ней.
Когда я осознала его слова, мне больше ничего не осталось, кроме как хлопнуть его ладонью и сморщить лицо. Это была, вероятно, наиболее отвратительная вещь, которую он сказал за день.
- Фу, Эдвард, ФУУУ, - я вздрогнула и он засмеялся. – Ты ненормальный, - добавила я. – Сначала горные козлы, а теперь это?
Он закрыл книгу и отложил её, прежде чем обратить все свое внимание на меня. Он положил руки по обе стороны моего лица и улыбнулся мне.
- Лошади и козлы ничто, по сравнению с моей птичкой, - сказал он с усмешкой.
- Ох, как я могла забыть о птичьем фетише? – подразнила я, приподняв руку, и сжав ею его футболку. – Иди сюда, птицевод, - я потянула его к себе, его рот к моему. Я наконец-то поняла, что Эдвард подразумевал, когда говорил о том, что мои поцелуи вызывали зависимость – потому что его рот, его губы, и то, как они двигались с моими, черт возьми, тоже вызывали привыкание.
Я чувствовала себя так, будто находилась под кайфом – и не таким, под которым я была от травки, которую он дал мне, или от обезболивающих таблеток – это был другой кайф. Более лучший.
- Боже, я люблю тебя, - пробормотал он напротив моих губ, в то время, как одна из его рук покинула место рядом с моей головой, и придвинулась к кромке моей футболки. Он медленно позволил себе пробраться рукой под футболку; его ладонь непосредственно на моей коже была подобна огню. Изумительному, волшебному огню.
Моё дыхание набирало скорость, и он передвинулся так, чтобы оказаться на мне, и моя нога оказалась между его. Он накрыл меня своим телом. Я могла сказать, что он пытался не наваливать большую часть тела на меня, но мне не нравилось это. Я притянула его ближе, чувствуя больше его тела. Я не противилась тому, что это было неудобным. Наоборот, на самом деле. Чем ближе он был, тем лучше.
Он начал немного двигаться на мне, и я снова почувствовала покалывания.
Удовольствие.
- Я думаю, что ты должна провести Рождество с моей семьей, - сказал он внезапно.
Я странно посмотрела на него, и он отодвинулся, чтобы мы смогли нормально взглянуть друг на друга.
- Что?
- Рождество. Ты должна провести его здесь. Я имею в виду, ты не собираешься провести его с сумасшедшими людьми, и я сомневаюсь, что Рождество в доме священника может быть веселым. Кроме того… я твой парень, что технически делает меня твоей семьей, а тебе следует провести Рождество со своей семьей, - сбивчиво сказал он, закатив глаза, как будто он не подразумевал всего того, что он сказал.
Я улыбнулась и возбужденно кивнула.
- Я бы очень хотела этого. Очень, - ответила я.
- Я полагаю, что Санта решил, что я был хорошим в этом году, - сказал он.
- Да? И почему же?
- Потому что он только что подарил мне самый охренительный подарок на Рождество, - ответил он, и я закатила глаза от его посредственности. Я погладила его щеку пальцами, наслаждаясь щетиной, которую он еще не сбрил.
Я хотела, чтобы этот момент длился вечно. Я не хотела уходить. Я была в безопасности здесь.
Я знала, что все хорошее подходит к концу, но если я хотела, чтобы конец оказался как можно дальше, то я знала, что мне нужно сделать сначала. Нужно было разобраться с Блеками и с моей мамой.
- Мы должны посмотреть, когда следующее новолуние, - сказала я неохотно.
Он кивнул и слез с меня, но перед этим наградил быстрым поцелуем в губы.
Он встал с кровати и подошел к своему ноутбуку на столе. Он повернулся ко мне, пока тот загружался. Я все еще лежала на спине в его кровати. Он ухмыльнулся мне, и я улыбнулась ему в ответ.
- Ты знаешь, что нам следует сделать? – спросил он, и я отрицательно покачала головой. – Сделать что-нибудь возмутительное во время следующей голубой луны… чтобы, блядь, взбесить их.
- Что означает для них голубая луна? – спросила я.
- Самое главное полнолуние. Ритуалы, происходящие во время голубой луны предполагаются стать наиболее связывающими. Такое дерьмо записано в их гребаной исторической книжке, потому что голубая луна очень редка. Она появляется лишь каждые несколько лет, - объяснил он, сидя за своим столом.
Моя улыбка замерла на моем лице.
Мой мозг заработал.
Я только что нашла лазейку?
- Эдвард, - сказала я медленно, он обернулся, чтобы взглянуть на меня. – Возможно, нам следует, знаешь… заняться сексом во время голубой луны? – его глаза расширились, и он не мог выглядеть еще более удивленным, чем уже был, если бы даже попытался. – Я имею в виду… если мы… сделаем это во время голубой луны… возможно, их очищающий ритуал не сработает на мне? Возможно, меня посчитают поврежденным продуктом или потерянным случаем? Если голубая луна так важна для них, как ты говоришь, тогда возможно… просто возможно… это сработает? Может быть, это наша лазейка?
Он открыл и закрыл рот несколько раз.
К моему большому удивлению, он покачал головой.
- Нет.
- Что?
- Нет, - повторил он, качая головой. – Я не собираюсь трахать тебя просто чтобы они оставили тебя в покое. Я определенно не заберу твою девственность просто потому, что это лазейка. Это дерьмо совершенно неправильно. Так что, нет. Я не собираюсь трахать тебя во время голубой луны.
Он повернулся обратно к своему компьютеру, и начал искать предстоящие фазы луны.
Я пыталась не почувствовать себя плохо от того, что он только что отговорил меня. Я продолжала себе повторять, что он не отвергал меня – он просто отверг идею заняться сексом со мной по неправильным причинам. Что довольно удивительно, если задуматься над этим. Но это не ослабляло боли. Я знала, что он хотел заняться со мной сексом, – он настаивал на этом все время – но это не означало, что я не почувствовала себя отвергнутой, когда предоставила ему возможность, а он отказался от неё. Часть меня – очень незащищенная часть меня – задумалась о том, действительно ли он хотел меня настолько сильно, или он просто хотел ухаживать за мной.
Я покачала головой. Конечно, он хотел меня. Как много раз ему нужно доказать мне это, прежде чем я приму этот факт?
Он начал печатать на своем компьютере и вскоре заговорил.
- Здесь говорится, что следующее новолуние будет…хмм… какое сегодня число? Без разницы, это неважно. Они ни за что не доберутся до тебя в это время, а следующее новолуние в середине января. Так что, у нас есть время, – сказал он мне, не отрываясь от экрана. Я кивнула; стало легче. Немного.
Внезапно, он издал мрачный смешок. Мне не понравился этот звук.
- Что? Что ты нашел? – спросила я, садясь.
- Ты знаешь, когда следующая голубая луна? – спросил он, и я покачала головой.
Он развернулся, ухмыляясь.
- Ты должна передумать насчет того, что ты только что предложила мне, - сказал он. – Потому что следующая голубая луна в канун Нового года.
Перевод: Балдуся.
Редактура: Нотик
Источник: http://robsten.ru/forum/19-685-94#537270
0
Спасибо за то что им еще и весело в такой то ситуации . Интересные предложения со стороны Беллы . Они думают , что их оставят в покое . Они просто убьют их. Спасибо большое .
.Это полное безумие. Все против их 
