Эдвард POV
***
И снова в приёмной. Часы посещения уже прошли. Было уже темно и в больнице тихо. Иногда мы слышали шарканье ног медсестры, когда она проходила мимо нас. Все врачи и медсестры, проходящие мимо, смотрели на нас, но никто не сказал, чтобы мы ушли. Думаю, они точно знали, кто мы такие, и не собирались выгонять детей доктора Каллена... или их друга.
Элис прижалась к Эмметту, а он обернул свои большие руки вокруг неё. Она спала с печальной гримасой на лице, а Эмметт просто смотрел в пространство, как зомби. В течение последних двух часов мы не двигались и ничего не говорили. Всё это казалось чертовски нереальным. Словно на самом деле мы и не сидели здесь.
Всё это казалось сном.
Или грёбаным кошмаром.
Я взглянул на Эмметта, заметив, как поднялась и опустилась его грудь, когда он вздохнул.
— Думаешь, с ним будет всё в порядке? – спросил я, и хоть сказал это тихо, слова всё же разнеслись по пустой комнате. Эмметт взглянул на меня и пожал плечами. Поражение не очень шло моему брату.
— А кто его знает? – спросил он. – Хотя, это Джаспер. Он не может, блядь, умереть и бросить нас. Он... он... Джаспер!
— Да, но возможно ненадолго, – пробормотал я себе под нос.
Немного ранее к нам подходил мой отец и сказал, что Джаспера уже увезли из хирургии, но он всё ещё без сознания. Он не пришёл в сознание с тех самых пор, как я вытащил его жалкую задницу из того дома. Я вспомнил бледное лицо Джаспера, когда он схватился за живот и кровь ручьём лилась сквозь его пальцы.
Взяв телефон, я понял, что папа оставался на связи и пройдя вместе с нами через все испытания, уже мчался по дороге к Ла-Пуш. Так как он не был полицейским, ему не нужно было беспокоиться о пересечении границы. Он приехал к нам в мгновение ока, но Джаспер к тому времени в моих руках уже начал холодеть. Он оказался тяжёлым ублюдком, но каким-то образом мне удалось пронести его четверть мили до дороги в Форкс, где нас нашёл мой отец.
Я вспомнил, как мы ехали в Лос-Анджелес в День Благодарения. Как я оставил серьёзные вмятины в обивке в заднем сиденье папиного "Мерседеса", крепко схватившись за него. Думаю, в конце концов, эти вмятины не такая уж проблема, так как вместо этого все сиденье было залито кровью Джаспера. Я даже не могу представить, сколько крови он потерял.
Грёбаная кровь была везде, и когда мы вернулись, я был удивлён, что она всё ещё осталась в его теле.
Грёбаная. Кровь. Везде.
Почему это кажется таким знакомым?
Тихий смешок эхом прокатился по залу. Потом ещё и ещё. А потом это начало набирать объём.
Прежде чем я успел осознать, это превратилось в полноценный истерический смех. Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что это исходит от меня.
Блядь, я смеялся.
Истерически.
Блядь, я не знаю, почему и откуда всё это взялось. Всё что я знал, что я, блядь, не могу остановиться.
— Послушай, какого хера ты смеёшься? – прорычал у меня за спиной Эмметт. – Вся эта ситуация кажется тебе смешной?
Я не смог ответить ему, потому что смеялся так сильно, что это начало причинять боль. Я видел, что Элис пошевелилась и проснулась, и теперь смотрела на меня сонными и недоумевающими глазами.
— Что смешного? – спросила она, посмотрев на Эмметта.
— Чёрт, кто его знает? Кажется, мой брат всё-таки свихнулся.
Я смотрел на них сквозь вызванные смехом слёзы, и сжимал живот, который уже начал болеть.
Прошло не так много времени, когда мой истерический смех сменился на что-то другое.
Рыдания.
Я начал плакать, словно маленькая девочка, по-прежнему обнимая самого себя, как будто это единственное, что удерживало меня на месте. Я раскачивался взад и вперёд на своём стуле, а моё тело сотрясалось. Это не было проявлением моей мужественности, но с другой стороны - моя мужественность на тот момент являлась наименьшей из моих проблем.
Элис заёрзав на сиденье, обняла моё трясущееся тело, а Эмметт пересел на стул возле меня. Он обнял меня за плечи, пытаясь быть рядом со мной так, как это умел только он. Просто быть рядом.
— Это такой пиздец, – сказал я, когда наконец, хоть немного начал контролировать своё тело. –
Моя девушка похищена, возможно, в это время распотрошена, как грёбаная рыба или может, вынуждена делать невообразимые вещи... с этим... дворнягой. И плюс ко всему этому, я чуть не убил собственного друга, когда вынудил его пойти со мной, чтобы найти её. Он борется за свою жизнь и блядь, кто знает, выживет ли он? – вцепившись в свои волосы, я потянул за них с такой силой, что стало больно. – В какой грёбаной вселенной могло произойти подобное дерьмо? – Элис прижалась щекой к моей руке, а Эмметт вздохнул. – Дерьмо вроде этого не происходит, – продолжал я почти неслышно. – Матери не режут своих дочерей и не пьют их кровь. Такого просто не бывает.
Ни Элис, ни Эмметт не сказали ни слова, и я понял, что должно быть, они впервые услышали об этом. Они не знали, через что прошла Белла, если только Джаспер не рассказал им. Но я сомневался, что он это сделал. На него всегда можно было положиться. Он всегда хранил секреты, которыми с ним делились. Может именно поэтому он такой удивительный парень, потому что все знали, независимо от того, что расскажешь, это останется только с ним. Он забрал бы это с собой в могилу.
Вот только никто не думал, что это случится так скоро.
Я вздохнул и отпустив свои волосы, откинулся на стуле.
Я равнодушно смотрел перед собой. Ничего не видя.
Я больше не плакал. Не смеялся.
Я просто был.
Рядом со мной всхлипнула Элис и я почувствовал, что она слезами залила мне рубашку. Эмметт вздохнул, и я мог сказать - это был его способ держать себя в руках. Какими жалкими мы были.
— Я облажался, – сказал я равнодушно.
Они не стали спорить со мной.
***
Когда вы тупо ждете, когда пройдёт время, это ощущается как-то странно. В один момент время как будто бесконечно тянется, а затем, если вы на него не обращаете внимания, понимаете, что прошло несколько часов и начинаете интересоваться, куда оно ушло. Конечно, я был не настолько удачлив, чтобы в этот момент у меня случился один из моих провалов памяти. Я поприветствовал бы их. Возможно, тогда время пошло бы быстрее.
Следующие дни большую часть своего времени я провёл в больнице. Мы все находились рядом с Джаспером, молясь, чтобы он пришёл в себя. Его родители казались сломленными, да и Розали была не лучше. Я чувствовал себя так, будто даже не заслуживал находиться в его палате, так как был причиной того, что он оказался там. Его родители не сказали мне уйти, но я видел осуждение в их глазах
Они винили меня - так и должно было быть.
На какое-то время я вышел побродить по больничным коридорам, больше не в состоянии выдерживать напряженность в палате Джаспера. Я пытался обдумать всё, что произошло, пытаясь расставить всё по своим местам. Но это оказалось бесполезным. Так же, как и всё остальное.
Чем ближе мы приближались к Новому Году, тем тревожнее мне становилось. Я больше не пытался вернуться в Ла-Пуш или что-нибудь ещё в этом роде. Я даже не знал, с чего мне начать, а возможно, так и должно было быть. Не было никакого смысла в том, что я собирался сделать. Я только причинял людям боль. Может, пришло время довериться другим людям и позволить им действовать самим? Но с другой стороны, я не доверял полицейскому управлению Форкса. Они - просто кучка грёбаных уродов.
Тогда кому, блядь, я мог довериться, чтобы мне вернули моего Воробья?
Никому.
Папа заметил меня в коридоре, когда вышел из смотровой комнаты.
— Как ты? – подойдя, спросил он и пошёл рядом со мной.
Я пожал плечами в ответ.
— Блядь, кому какое до этого дело? – спросил я. Остановившись, я повернулся к нему. – Как Джаспер? – боясь услышать ответ, я с трудом сглотнул. Врачи в лучшем случае говорили расплывчато, когда говорили с родителями о его текущем состоянии. Я не хотел этого. Мне нужны были прямые факты. Независимо от того, насколько плохими они были.
Папа глубоко вздохнул и осмотревшись по сторонам, посмотрел на меня.
— Он в плохом состоянии, Эдвард. Тот факт, что он до сих пор не пришёл в себя, не сулит ничего хорошего, – тихо пояснил он. – Его состояние стабильно с тех пор, как он вышел из хирургии. Но всё равно, он уже должен был прийти в себя.
— Он умрёт? – спросил я.
— Я не знаю, Эдвард. Я не знаю, – покачав головой, сказал он.
— Ты слышал что-нибудь от Леа? Или от полиции? Знают они что-нибудь? – спросил я.
Он покачал головой.
— Нет, в этом плане пока новостей нет. По-видимому, ни Дуайер, ни Джейкоб, в последнее время на горизонте не появлялись. Леа не смогла узнать, где они находятся.
— То тупое дерьмо о полнолунии всё ещё в силе? – спросил я. – Или это дерьмо они тоже изменили?
— Нет, насколько Леа знает, подготовка идёт полным ходом. Судя по всему, они готовят утёс. Они относятся к этому очень серьёзно, – сказал он. – Она будет там, и мы вернём её. Не волнуйся.
Не волноваться? Ему легко так говорить.
До Нового Года оставалось ещё два дня.
Меня удивит, если она выдержит так долго.
А кто сказал, что она ещё жива?
Если это не так, они даже не найдут её тело?
Я подумал, очнётся ли Джаспер к тому времени, когда будет фейерверк.
Если он очнётся вообще.
Как вам такой счастливый праздник?
***
Перед Новым Годом кошмары мучили меня каждую ночь. Вы наверно думаете, что мне снилась стрельба или похищение Воробья. Но это не так - ладно, это тоже мне снилось, но в основном совсем другое дерьмо. В основном мне снилось то, что не имело никакого смысла - как я появляюсь на вечеринках и цепляю случайных девочек. Да, это были кошмары, потому что заканчивались одним и тем же.
Повсюду кровь.
Некоторые сны казались мне знакомыми, но я не мог понять, почему.
Перед Новым Годом я не мог уснуть всю ночь. Как, блядь, я мог это сделать с подобными кошмарами? Я пытался убить время, принимая долгий расслабляющий душ. Я даже порылся в своём грёбаном шкафу, выискивая одежду, которую можно было надеть. Если в этот день я смогу вернуть Воробья, то я хотел хорошо выглядеть для неё. Блядь, что было просто смешным, так как она никогда не заботилась о своей внешности. И спустя почти неделю в окружении тех людей, когда мы, наконец, окажемся вместе, моя внешность точно не будет так важна для неё. Моя внешность ничего не значила, и я понимал, что это неважно, но думаю, мне просто нужно было на чём-то сосредоточиться.
Я натянул на себя джинсы и белую рубашку.
Это вполне подойдёт.
В доме было тихо, когда я спускался вниз по лестнице. Большие напольные часы в гостиной сказали мне, что только чуть позже шести утра. Моя семья ещё не проснулась. Папа вчера пришёл с работы поздно, так что вполне естественно, если он хотел немного поспать.
Войдя в гостиную, я обратил внимание на свой рояль, стоявший на небольшой платформе. Он выглядел таким заброшенным и одиноким. Я так долго не притрагивался к нему.
Я медленно подошёл к нему и обойдя вокруг, чтобы сесть, позволил пальцам коснуться гладкой поверхности. Открыв крышку, я с трудом сглотнул.
— Я скучал по тебе, – прошептал я неодушевлённому предмету и, не касаясь, провёл пальцами над клавишами. – Как бы мне хотелось прикоснуться к тебе... заставить тебя ожить... как в старые добрые времена.
Я позволил своим пальцам порхать над клавишами - не касаясь, только делая вид, что играю. Я не знаю, что не давало мне надавить на клавиши. Походило на то, что я не мог заставить себя сделать это, даже если бы у меня была на то очень веская причина. Когда я пытался играть на клавиатуре в своей комнате, по крайней мере, я мог коснуться грёбаных клавиш - хоть это ничего и не значило. Но не на рояле. Чёрт, ну почему?
Блядь, куда подевалась моя муза?
Вспоминая тот вечер, когда она исчезла, я снова попытался вспомнить, что же, блядь, тогда произошло. Но мои воспоминания казались туманными. Как это было всегда. Глубоко вздохнув, я закрыл глаза и попытался очистить свой разум. Вспомнить ещё раз.
Это была потрясающая вечеринка. Я был пьян, под кайфом, и бог знает, что. Я прекрасно проводил время. Все девушки были моими. Все они хотели стать той, которую этим вечером я отведу домой. Я мужчина. Все хотят меня. Джессика в этот вечер выглядит очень хорошо. Может, я ей предоставлю такую честь...
Я открыл глаза. Джессика Стенли. Я совсем забыл, что спал с ней. Или может, я просто старался стереть это с памяти. Нахмурив брови, я в замешательстве посмотрел на клавиши. Джессика Стенли? На самом деле? Неужели я действительно спал с ней? Я знаю, что спал с кем-то той ночью, но просто не мог вспомнить, когда и где это произошло. Всё что я знал, что я это сделал. Это была Джессика? Мне казалось, что она только сделала мне минет, точно так же, как и младшая сестра Тани...
— Давай, Эдвард, пожалуйста, останься.... ночь только началась, – сказала Ирина, и всё ещё стоя на коленях передо мной, потянула меня за руку. Покачиваясь на месте, я фыркнул.
— Прости, – сказал я. – Но я слишком пьян, чтобы прямо сейчас заниматься тобой. Может как-нибудь в другой раз.
Оставив её, я вышел из спальни и направился в гостиную, где всё ещё продолжалась вечеринка. Я нашёл своего брата и сказал ему, что собираюсь отправиться домой. Я был слишком опустошен, чтобы справляться с этим дерьмом; Эмметт засмеялся и ударил меня по плечу. И прежде, чем я ушел, сказал что-то о том, что я слабак.
Добравшись до входной двери, я увидел Таню. Глядя на меня сквозь ресницы, она прикусила нижнюю губу. Блядь, она была слишком пьяной, чтобы осуществить это. И это было вообще не сексуально. И даже если бы она была трезвой, то я был чертовски пьян, чтобы это заметить.
— Эй, красавчик, хочешь развлечься? – спросила она.
— Прости, но лучше я пойду домой. Твоя младшая сестричка уже развлекла меня, – ответил я с усмешкой.
Она надула губки.
— Так не интересно, Эдди, – пожаловалась она и в этот момент к нам подошла Джессика.
— Эй, ты куда? Ты ещё не можешь уйти! – сказала Джессика, её глаза расширились и я увидел в них почти отчаяние. Я подумал, о чём она, блядь, вообще говорит. Ее глаза казались безумными.
Пытаясь выйти, я оттолкнул их обеих в сторону. Мне нужен был воздух. Грёбаный свежий воздух.
— Пожалуйста, Эдвард, ты обещал, – заскулила Джессика, а я захлопнул дверь за своей спиной.
Мне потребовалось какое-то время, но наконец-то я вернулся домой. Мои родители ночевали в Порт-Анджелесе, или где-то ещё - и мне не нужно было беспокоиться, когда спотыкаясь, я стал подниматься по лестнице в свою комнату. Наверно я отключился ещё до того, как моя голова коснулась подушки.
Невесело улыбаясь от этих воспоминаний, я смотрел, как мои пальцы порхают над клавишами. Не было ничего нового. Я помнил, как ушёл. Я отверг двух девушек, потому что знал, что в любом случае слишком пьян, чтобы наслаждаться ими. Но с другой стороны, рот Джессики уже побывал на моём члене, так что возможно и не считалось, что перед тем, как уйти - я отверг её.
Джессика.
Чего-то не хватало.
Я снова посмотрел на клавиши. Мои пальцы больше не двигались, они были абсолютно неподвижны.
Чёрт.
Я застонал, когда раздражающий звук вытащил меня из моего сна. Пронзительный звук повторился, и я услышал приглушённый голос. Хотя, я не мог разобрать слов. Что за херня? Я сел в постели и огляделся вокруг. У меня кружилась голова и я чувствовал себя ещё пьянее, чем когда пошёл спать.
Пронзительный звук снова повторился и я понял, что это звонок в дверь.
Я застонал и встав с постели, неохотно спустился по лестнице. Блядь, кто может звонить в дверь в такую рань? Добравшись до двери и открыв её, я посмотрел на того, кто был на той стороне.
— Что? – отрезал я.
Нервно накручивая на палец прядь своих волос, Джессика прикусила губу.
— Можно мне войти? – спросила она.
— Зачем?
— Ты дал мне обещание этим вечером, и я хочу, чтобы ты сдержал его, – сказала она и протянув руку, коснулась моей груди. Я взглянул на её руку, затем на неё.
— Да? И что это было? – спросил я устало.
— Ты сказал, что будешь моим первым, – сказала она. – Таня сказала, что ты не сделаешь это... Мне нужно доказать ей, что это не так... Я хочу, чтобы ты переспал со мной. Я хочу, чтобы ты был моим первым, – она отдёрнула руку и расстегнула несколько пуговиц своей блузки, показывая своё декольте. Я машинально облизнул губы.
Она предлагала, и кто я блядь такой, чтобы сказать "нет"?
— Иди сюда, – выплюнул я и схватив её за руку, рывком втащил в дом.
После этого всё произошло очень быстро. Я толкнул её в сторону гостиной, когда мы оба начали стягивать с себя одежду и бросая её вокруг себя. К тому времени, как мы добрались до рояля, мы были уже абсолютно голые...
Вот так оно всё и было.
Я трахнул грёбаную Джессику Стенли на моём драгоценном рояле.
Блядь, я сбил ей целку на моём грёбаном рояле.
Я сглотнул желчь, которая поднялась в горле. Блядь, этого не могло произойти. Я осквернил свой рояль. Единственное, кроме моего “Вольво” - о чём я так заботился. Если машина была любовью всей моей жизни, то рояль был моим ребёнком, а нельзя любить кого-то больше, чем своего ребёнка. И я осквернил своего ребёнка. Я осквернил единственное, что было моим - мою музыку. Трахнув Джессику на своём грёбаном рояле, я всё разрушил. Я разрушил атмосферу вокруг рояля, я разрушил то ощущение, которое у меня появлялось, когда я садился за него. Может я и забрал её девственность, или сорвал целку, если угодно - но она украла мою музу. Когда она ушла, то захватила мою музу с собой.
Я быстро встал и пошёл на кухню. Я подошёл прямо к шкафчику, где хранились чистящие средства. Я хотел очистить свой рояль. После этого прошло уже несколько месяцев и судя по всему, было уже поздно. Следующий час я мыл клавиши, сиденье и полностью весь рояль. На нём не осталось и пятна. Я знал, что мама, регулярно убирая в гостиной, поддерживает в чистоте мой рояль, но всё же счёл необходимым сделать это.
Закончив, я снова сел за рояль. Теперь он пах клубникой из-за того моющего средства, которое я использовал. Клубника. Воробей.
Теперь я вспомнил, что тогда произошло. Теперь, блядь, я знал, что случилось между моей кроватью и гостевой спальней. Значит ли это, что я наконец-то смогу прикоснуться к роялю? Я смогу играть? Какая-то часть меня, должно быть, знала всё это время, что я сделал на этом рояле, и видимо поэтому я не мог позволить себе прикоснуться к клавишам. Я этого не заслуживал. Рояль являлся чистым и священным пространством, свободным от всего дерьма в моей жизни, пока я не решил трахнуть на нём девушку.
Я всегда думал, что мой разум пытался блокировать что-то ужасное - то, что произошло в ту ночь. Что может, я убил кого-то или что-то в ту ночь. И именно по этой причине ушла моя муза. Блядь, но кто мог знать, что что-то такое тривиальное, как секс - было причиной того, что моя муза покинула меня? Думаю, в этом есть смысл. Я разрушил своё священное место, сделав там нечто отвратительное - использовав девушку для собственного удовольствия, и не задумываясь о том дерьме, нравится ей это или нет.
Блядь, что же со мной не так?
Глубоко вздохнув, я закрыл глаза.
Только одну девушку я мог когда-либо трахнуть на этом рояле. И это Воробей. Больше никто не имел право находиться в моём священном пузыре. Если бы я трахался - нет, занимался любовью - на рояле с Воробьём, я бы не осквернил его. Мы бы, блядь, благословили его. Как святая вода или какое другое дерьмо. Заниматься любовью с Воробьём на моём рояле было бы прекрасно. Я бы любил ее, а она любила меня. Заниматься любовью на этом грёбаном рояле - в этом было бы так много смысла. Моё святилище стало бы ещё более священным.
Позволив пальцам порхать над клавишами и делая вид, что играю, я грустно улыбнулся про себя.
Заниматься любовью с Воробьём будет лучше, чем всё траханье в мире. Я просто знал это.
Менее, чем через семнадцать часов мы должны будем воссоединиться. Мы больше никогда не будем вдали друг от друга. Теперь я буду держать её в безопасности, даже если это последнее, что я сделаю. И мне плевать на мою музыку, “Вольво” или мой рояль. Всё это меркло по сравнению с Воробьём. Теперь она стала для меня моим священным местом. Свободным от прочего дерьма. Она стала моим убежищем.
Когда я думал о ней, то мог почти услышать музыку, которую мои пальцы жаждали играть.
Как мне вообще удавалось так долго жить без неё? Как я мог так долго жить без её любви?
Всё дерьмо стало другим. Не осталось ничего, что было раньше. Всё стало новым.
И никогда я не захочу вернуться.
— Раньше я правил миром, одного моего слова было достаточно, чтобы заставить моря выйти из берегов. Теперь же утром я сплю в одиночестве, да подметаю улицы, которые когда-то принадлежали мне, – я пел так тихо, что едва мог услышать собственный голос. Музыка ускорялась, становилась всё громче и громче. Улыбнувшись про себя, я позволил погрузиться в воображаемую музыку в своей голове. – По непонятной мне причине, знаю, Святой Пётр не вспомнит про меня - ведь не единого честного слова не прозвучало тогда, когда я правил миром...
Вздохнув, я открыл глаза. Моя улыбка стала задумчивой, когда я заметил, что мои пальцы играли. Они не порхали над клавишами, они на самом деле касались их, нажимали и создавали мелодию. Музыка была не только в моей голове. Я её создавал. Она действительно существовала. Я наблюдал за тем, как играю музыку. Я так долго хотел играть. Когда закончилась одна песня, началась другая. Бесконечная цепь. Мне даже не нужно было думать, это моё второе Я. То Я, которое мой разум подавлял в течение предыдущих нескольких месяцев, но теперь оно снова стало свободным. Мои пальцы быстро двигались над клавишами, навёрстывая те месяцы, когда я не играл. Руки начало сводить судорогами, так как они уже отвыкли от этого. Но я не мог заставить себя остановиться, не сейчас, когда я наконец, снова это обрёл.
Не знаю, как долго я сидел там, просто играя, но в конце концов, мои руки слишком устали и я больше не мог продолжать. Мой разум пребывал в покое, и я медленно закончил последнюю песню. Надавив на одну клавишу, я заставил звук задержаться перед тем, как он наконец, затих.
Глубоко вздохнув, я положил руки себе на колени.
— Для тебя, Воробей, – тихо сказал я. – Только для тебя.
Закрыв крышку над клавишами, я почувствовал, что закрыл дверь перед прежним Эдвардом. Тем Эдвардом, который причинял людям боль, тем, кто трахал случайных девушек на вечеринках, тем Эдвардом, который срывался на людях только потому, что знал, что выйдет сухим из воды. Я закрыл дверь перед всем, что за ним стояло.
А всё, что осталось - это я.
Перевод: kallibri722
Редактура: Izabella1006
Источник: http://robsten.ru/forum/19-685-116
0
