x x x
Знание времени, в которое я мог ожидать Воробья, было еще хуже неосведомленности. Я продолжал отсчитывать часы и минуты – а в какой-то момент я действительно начал считать и секунды. Я бесцельно бродил по парку рядом с больницей большую часть времени, просто в ожидании новостей. Мне не хотелось быть с Джаспером или с остальными. Я просто не мог находится в одной комнате с ними прямо сейчас. Я мог понять, почему Розали взбесилась, и я действительно не винил её, но от этого мне было не легче принять её слова. Был ли это последний гвоздь, забитый в гроб нашей дружбы? Они полностью отрезали меня от себя?
То, что я сбил Воробья своей машиной, а затем вел себя как придурок, было моей дорогой в могилу, а выстрел в Джаспера, и то, что он чуть не умер, стали последним гвоздем в неё. Мне стало интересно, как еще я облажаюсь, чтобы метаморфически положить мой гроб в землю и похоронить меня в нем.
В конце концов, это не имело значения. Мне не нужны были мои друзья, пока у меня был Воробей.
Мне захотелось ударить себя.
Кто знал, что ты превратишься в такую киску всего лишь за несколько недель? Мне даже не потребовалась операция, чтобы вытворить такое.
Было почти одиннадцать вечера, когда я снова вошел в больницу. Люди в городе уже начали пускать фейерверки, и я даже не хотел смотреть на них. Я не видел в этом смысла, если я не мог разделить небо с Воробьем. Ей бы понравилось. Я бы обернул свои руки вокруг неё, прижал бы её к себе, положив свою щеку ей на волосы, пока мы смотрели на освещенное небо.
Это было бы, блядь, идеально.
Но не дай Бог, чтобы с нами когда-то произошло такое. Нам не разрешено иметь что-то “идеальное”
Нам даже не разрешено иметь что-то “хорошее”.
Я не собирался смотреть на блестящее дерьмо в небе, потому что не мог наслаждаться этим, в любом случае. Мне стало интересно, могла ли Воробей увидеть их, в независимости от того где она находилась. Она думала о том же о чем и я?
Несмотря на нежелание идти туда, я как-то оказался рядом с палатой Джаспера. Дверь была приоткрыта, и все, что я слышал, это низкий шум телевизора. Больше не было никаких голосов. Я толкнул дверь и удивился, обнаружив, что Джаспер был один. Он листал каналы, и было не похоже на то, что он вообще обращал внимание на то, что смотрел.
- Я задавался вопросом, когда же ты притащишь сюда свою жалкую задницу, - отметил он, не смотря на меня.
- Я осел, знаю, - пробормотал я, обойдя кровать, чтобы приземлиться на один из пустых стульев. – Где остальные?
- Я сказал Эммету и Розали взять передышку. Она была чрезмерно эмоциональна, и я серьезно больше не мог это терпеть. Я понимаю, что она расстроена, но… да, слишком сильно, это слишком. Я один с пулевым ранением. Элис дома, потому что её родители не захотели, чтобы она была тут ночью… особенно, учитывая, что это не приемные часы, хотя доктора сказали, что все в порядке, - сказал он устало. – И, конечно, мои родители дома, потому что я тоже сказал им взять передышку. Я выдвинул речь под названием “мне нужен отдых”, и моя мать исчезла, как летучая мышь из ада.
- Так как ты…. ну знаешь… себя чувствуешь? – спросил я, неловко пожав плечами.
- Как обмоченный, - ответил он честно, и я оценил то, что он знал, что подслащение правды ни к чему не приведет. – Почему ты, черт возьми, просто не закроешь свой сраный рот? Он был сумасшедшим, все это видели, и все же ты продолжал бороться с ним. Как будто ты хотел, чтобы он нажал на курок, - я уставился на него, и он в конце концов вырубил телевизор и повернул свою голову ко мне. – Я почти, нахер, умер, Эд. Ты понимаешь насколько это дерьмово, верно?
Я кивнул: – Но ты не хочешь моих извинений, - сказал я, и он фыркнул.
- Конечно, не хочу. Извинение не приведет тебя ни к чему, - сказал он. – Мы оба знали, что извинения – это полное дерьмо прямо сейчас.
- Так… что это значит? Мы больше не друзья? – спросил я.
Его глаза практически выстрелили огнем, когда он посмотрел на меня.
- Перестань быть гребаным мучеником, - огрызнулся он. – Конечно, это не означает, что мы не друзья. Ты знаешь, что я бы попал под пулю ради твоей жалкой задницы, но это не означает, что я спокойно отношусь к тому, что произошло. Ты мой брат, Эд, как и Эммет. Единственная разница в том, что в ваших жилах течет одна кровь, а в моих другая. Но ты все еще мой брат, так что, конечно, произошедшее ничего не меняет, - он фыркнул самому себе. - Но не думай, что я позволю этому событию просто ускользнуть… это была полная лажа с твоей стороны. Одно дело попасть под пулю ради тебя, а другое – получить пулю из-за того, что ты пошел против стреляющего.
- Я не был в рассудке, - сказал я, хотя мы оба знали, что это даже не часть оправдания.
- Я надеюсь, ради твоей сохранности, что она вернется обратно целой, – сказал он, его голос теперь стал мягче. – Я не думаю, что когда-либо видел тебя в таком состоянии. Я могу чувствовать боль, исходящую от тебя… и между нами говоря, чувак, я не думаю, что ты выживешь, если потеряешь её.
- Поговори еще об этом, – пробормотал я. - Она моя чертова жизнь. Как это вообще возможно чувствовать … такое напряжение к другому человеку?
Он усмехнулся от комичности ситуации: – Я не знаю, я лишь понимаю о чем ты говоришь. То, что я чувствую к Элис иногда даже не кажется чем-то человеческим. Такая сильная любовь почти болезненна, даже когда все хорошо.
- Я ничего не знаю об этом, так как надо мной и Воробьем всегда висит большая черная туча. Никогда ничего не было абсолютно хорошим, всегда было о чём беспокоиться, - пробормотал я почти что себе самому. – Даже когда мы были счастливы, забывая о дерьме, которое превратило её жизнь в ад, мы знали в глубине души, что все не идеально. Мы могли притворяться сколько хотим, но нам следовало знать, что в конце концов нам придется расплатиться… платой стало её похищение.
- Ты действительно думаешь, что зацикливание на этом улучшает твою ситуацию? – спросил он.
- А что еще я могу делать, Джаз? - огрызнулся я в раздражении. – Я не могу найти её сам, потому что не имею никакого гребаного понятия о её месторасположении. И я не могу пойти в Ла-Пуш, потому что это будет означать, что я, вероятно, причиню боль еще кому-то… потому что это то, чем я, блядь, занимаюсь. Так что, уж прости меня за то, что я зацикливаюсь на своей экстраординарной способности причинить людям боль вне зависимости от того, что я делаю. Я, блядь, все порчу.
Он не спорил с этим.
Я не мог сказать, хорошо это или нет.
x x x x x
Я даже не понял, как заснул, пока не оказался разбуженным от того, что кто-то схватил мое плечо. Я подпрыгнул в удивлении, оглядываясь в замешательстве.
- Ч-что? – спросил я шатко. Отец сидел на корточках рядом со мной, и я посмотрел в его расширенные глаза. – Сколько времени? – спросил я.
- Немного больше двух, - ответил он тихо.
Я взглянул на Джаспера, который крепко спал.
- Она… она… она здесь? – спросил я, возвращая взгляд к отцу. Я боялся спрашивать, мне не понравилось его лицо. Он выглядел слишком спокойным. – Она, блядь, умерла, да? – сказал я, мой голос превратился в ломающийся шепот.
Он быстро покачал головой, и маленькая улыбка появилась на его губах. – Нет, с ней… все нормально, я не сказал бы, что она в порядке. Но она жива, и это то, что важно сейчас, и да, она здесь.
Я сполз на своем стуле, как только облегчение нахлынуло на меня, как гребаное цунами.
- Её доставили чуть больше чем час назад, и я не собираюсь тебе лгать, Эдвард, она была в плохом состоянии, - сказал он серьезно. – Но мы забрали её вовремя, и мы сделали все, что могли. Теперь, мы можем лишь ждать, и позволить ей поспать.
- Могу я увидеть её? – спросил я, мой голос по-прежнему ломался и был странным.
- Да, вот почему я пришел сюда, - сказал он, мягко улыбаясь. – Она бормотала твое имя с тех пор как оказалась у нас.
Я подавился воздухом и несуществующий комок поселился в моем горле. Я пытался дышать медленно, и когда я, наконец-то, восстановил контроль над дыханием, посмотрел отцу прямо в глаза.
- Они поймали эту сучку? – спросил я.
Он кивнул: – Они поймали их всех. Они больше не будут проблемой. Все закончено. Изабелла в безопасности.
Он встал и я сделал глубокий вздох, успокаивая себя, прежде чем тоже подняться. Я последовал за ним к выходу из палаты, дальше по коридору. Он остановился возле двери через несколько палат от Джаспера.
- Эта её? – спросил я, и он кивнул.
- Я оставлю тебя одного, у меня есть ощущение, что тебе нужно сделать это самому, - сказал он, похлопывая меня по спине. – Будь осторожен с ней, она прошла через многое в течение этой недели.
Я положил ладонь на ручку двери, не в состоянии открыть дверь. Я повернулся к нему.
- Насколько все плохо? – спросил я.
- Она недоедала, она пострадала от переохлаждения и потеряла много крови. И хотя количество потерянной крови само по себе неопасно, в совокупности все только осложняет. Мы сделали все, что могли сделать для неё на данный момент, - объяснил он.
- Она будет в порядке?
Он кивнул: – Мы ждем её полного физического восстановления… а что касаемо психологического воздействия после того, что она пережила, что ж, мы разберемся с этим, когда она будет готова, - сказал он.
- Доктор Каллен? – мы оба повернули голову, встречая глазами серьезного мужчину в костюме, стоящего в коридоре. – Можно на слово?
- Да, конечно, - ответил отец, прежде чем посмотреть на меня. – Я поговорю с тобой завтра, - сказал он мне, прежде чем подойди к ожидающему мужчине, и я наблюдал за тем, как они исчезают за углом.
Я потратил несколько минут, чтобы подготовить себя к тому, чтобы войти в палату. Я не мог, на самом деле, осознать того, что моя девочка была за дверью. Все, что мне нужно было сделать, это открыть проклятую дверь, и я увижу её снова.
Это казалось… нереальным.
Я был чертовски рад тому, что встречусь с Воробьем наедине. Мне не хотелось, чтобы кто-то выглядывал из-за моего плеча. У меня было чувство, что меня могло унести в любую степь, и я также знал, что в конечном итоге, я все равно разревусь, как сучка.
Черт.
Я сделал последний глубокий, успокаивающий вздох, прежде чем открыть дверь и скользнуть внутрь.
Вид моей девочки почти заставил меня рассыпаться на месте. Медленно, на трясущихся ногах, я смог добраться до постели.
Если бы её грудная клетка не двигалась вверх и вниз, я бы подумал, что она мертва. Она была неестественно бледной, почти, блядь, синей. Она выглядела такой больной. Я даже не взглянул на стулья для посетителей возле окна, вместо этого, я забрался прямо на кровать, ложась на бок, подпирая голову рукой. Мне нужно было быть рядом с ней.
Я протянул руку, чтобы коснуться её волос, они были гладкими и шелковистыми, как и всегда, но у них была странная текстура. Как из-за какой-то продукции для волос. Её руки снова были завернуты в марлю. Я был рад, что не знал полного перечня её ран.
Случайный звук фейерверка послышался снаружи, в преддверии продолжения празднования Нового года, но я был в абсолютной неведомости. Третья мировая война могла вспыхнуть под окнами больницы, и я бы не заметил, как потолок посыпался бы вниз. Все из-за девушки, лежащей рядом со мной в больничной койке.
Я поднес её пальцы к своим губам, целуя их. Я вспомнил первый раз, когда поцеловал её пальцы, какими невинными были тогда наши отношения. Большой запутанный секрет. Мы не знали, кем были или, что, черт возьми, делали, и мы, определенно, не знали к чему, ебать, шли. Если бы я знал тогда то, что я знаю сейчас, я бы не целовал её пальцы. Я бы целовал её красивые, пухлые губы. Я бы целовал каждый дюйм её кожи. Если бы я знал, я бы сделал её своей тогда и прямо там. Я ненавидел то, как много времени нам потребовалось, чтобы осознать, что нам никогда не суждено было быть просто друзьями, нам суждено было быть родственными душами. Это была гребаная судьба. Это все она. Судьба привела нас сюда.
Я думал о том, что сказал мне отец – о том, что она называла мое имя.
Она звала меня. Даже в шаге от смерти, она звала меня.
Я снова прижал свои губы к её пальцам, задерживая их там.
Я не мог найти в себе силы отодвинуться от неё, и я не мог убрать свою руку. Я не могу не прикасаться к ней. Я чувствовал себя так, будто теряю её, если не прикасаюсь к её коже. Я больше никогда не хотел выпускать её из под моего взора снова.
Никогда.
В этот раз я собирался сделать все правильно. Я буду держать её в безопасности. Мы никогда не расстанемся снова. Если мне нужно будет, блядь, в туалет, я возьму её с собой. Мне все равно насколько жутко это звучит, если это означает, что она будет в сохранности, тогда, я полагаю, ей нужно будет принять тут факт, что её парень жуткий. Настолько жуткий, что берет её с собой в туалет, когда ему нужно облегчиться, и настолько жуткий, что наблюдает за тем как она спит.
- Я надеюсь, что ты полюбишь и жуткого меня тоже, - пробормотал я ей, и фыркнул самому себе. Я почувствовал, как её пальцы пошевелились в моих руках, и застыл. Я смотрел мгновение на её руки прежде чем поднять взгляд к её лицу. Её глаза были все еще закрыты, но я клянусь, что почувствовал дергание её пальцев. – Воробей? Ты слышишь меня? Ты проснулась, детка? Я, блядь, прошу прощения за все, Воробей. Пожалуйста, мать твою, просто проснись, чтобы я смог извиниться… пожалуйста, проснись, чтобы покричать на меня… мне нужно, чтобы ты закричала на меня и сказала бы мне, насколько, я, блядь, облажался. Мне нужно, чтобы ты сказал мне, что ты… что я… ебать, Воробей, просто проснись.
Её пальцы все еще шевелились, и я смотрел на её лицо, мне казалось, чертову вечность. Она сморщила нос и нахмурилась, как будто ей было больно, а затем сделала шаткий вздох, прежде чем её глаза, затрепетав, открылись.
- Эдвард? – прохрипела она осипшим голосом. Тот факт, что мое имя было первым, что сорвалось с её губ заставило мое сердце трепетать. Боже, я скучал по её голосу.
- Ох, я здесь, детка, - сказал я, подвинувшись так, чтобы приложить руку, на которую я упирался головой, к её щеке. Она встретила мой взгляд, и я практически расплавился от той любви, которая плескалась в её глазах. – Я больше никогда не выпущу тебя из под моего надзора.
Её нижняя губа задрожала, и на мои проклятые глаза навернулись слезы. Я не мог поверить в то, что на самом деле снова держал свою девушку.
Моего Воробья.
- Я-я так сильно тебя люблю, - прошептала она шатким и скрипучим голосом. – М-мне жаль, я почти сдалась.
Я не хотел, чтобы она вдавалась в подробности. Я не мог этого вытерпеть сейчас. Все что я мог вынести – это то, что она была в безопасности. Мы можем разобраться с остальным позже.
- Я тоже почти сдался, - зашептал я в ответ. – Но я знал, что ты надерешь мою задницу, если я это сделаю.
Она закусила свою дрожащую губу, глядя на меня с немым вопросом в глазах.
- Будет ли… неловко… если ты заберешься под одеяло ко мне? – спросила она, так сильно кусая губу, что я был уверен, она будет кровоточить.
- Я…я… ты… ты хочешь, чтобы я это сделал? – спросил я неловко.
Она кивнула: – Мне нужно, чтобы ты был близко, насколько это возможно… мне нужно убедится, что ты действительно здесь. Я мечтала о тебе всю неделю… я… мне нужно, чтобы ты был рядом.
Разбитая и пораженная, oна выглядела такой потерянной. Им действительно удалось сломить её дух. Даже до того, как мы стали друзьями, в её глазах был блеск, огонь, который держал её в движении. Но этого огня больше не было. Он ушел. Она была мертва.
Я неохотно покинул кровать, чтобы развязать ботинки и снять их. Она подняла одеяло так, чтобы я смог забраться под него к ней. Я обнял её руками, стараясь не задеть капельницу в её руке, и она прижалась к моей груди. Мы одновременно расслабились. Я крепко держал её, надеясь что у неё ничего не повреждено, чтобы не причинять ей боль. Она молчала и не показывала никаких признаков боли, так что я предположил, что все в порядке.
- Я так скучал по тебе, - пробормотал я в её волосы.
Она задрожала в моих руках, и мягкое рыдание вырвалось из неё. Этот звук разбил моё сердце, и я еще сильнее обнял её. Мне хотелось сказать ей, что все в порядке, но это было бы ложью огромных размеров. Не было ничего хорошего в этой ситуации.
- Я думал о тебе каждый день, - пробормотал я. – Я пытался добраться до тебя, но не знал где ты была и… эта гребаная неделя чуть не убила меня… я никогда бы не подумал, что возможно скучать по кому-то так, как я скучал по тебе. Я так, блядь, волновался. Я не знал в каком ты будешь состоянии, когда вернешься. Я сожалею, что не нашел тебя. Прости, что покинул тебя. Я, ебать, сожалею, что подвел тебя.
Она откинула свою голову, и я посмотрел вниз, чтобы встретить её взгляд.
- Я… Джаспер… мне… мне так, так жаль, - зашептала она.
Я нахмурился, и убрал прядь волос с её лица. – Как ты узнала о Джаспере? – спросил я. – Доктора сказали тебе? Они что больные, чтобы говорить тебе о нем… нет, блядь… они полные идиоты?
- Н-нет, - сказала она, качая головой. – Джейкоб сказал мне. Он сказал, что он… что он убил его.
Мое лицо ожесточилось от её мучительного голоса. – Он не умер, Воробей… он был в коме несколько дней, но проснулся ранее. С ним все в порядке.
Она посмотрела на меня, боясь поверить. – Правда?
- Да, правда. Ты действительно думаешь, что Джаспера можно взять пулей? Я тебя умоляю, нужна целая армия, чтобы повалить этого ублюдка.
Она засмеялась сквозь слезы. Мой любимый звук в мире.
- Я рада, что он в порядке… но я сожалею о том, что это произошло, - сказала она.
- Я тоже, - ответил я тихо.
Она прижалась ко мне, и позволила своим глазам запорхать у моих губ. Я по инерции лизнул их.
- Воробей… это будет нормально, если я тебя поцелую? – спросил я тихо. Она кивнула с грустной улыбкой.
- Конечно, да - сказала она.
Я обхватил её щеку рукой, поднимая её лицо так, что смог добраться и прижать свои губы к её. Была некая грусть в нашем поцелуе, казалось, будто мы говорим друг другу “прощай”, когда в действительности нам следовало говорить “здравствуй”. Мы, наконец-то, воссоединились, и все же, казалось, что это было началом нашего расставания. Мне это не понравилось. Она была, наконец-то, в моих руках, и будь я проклят, если упущу её. Я не мог жить без неё.
Теперь она была моей жизнью.
Я нежно посасывал её нижнюю губу, прежде чем отклониться, упираясь лбом в её.
- Пожалуйста, не говори мне, что это прощание, - умолял я сломанным голосом.
Она покачала головой: – Это никогда не будет прощанием.
- Что с нами будет дальше? – спросил я.
- Я не знаю, и меня это даже не заботит, - ответила она, её голос был все еще скрипучим и слабым. Она закрыла глаза. – Что случилось с ними?
- Отец сказал, что они поймали этих ублюдков, но он не зацикливался на этой теме, - сказал я. – Ты хочешь, чтобы я пошел и узнал?
Она покачала головой: – Я не хочу иметь с этим дело прямо сейчас… можем мы просто побыть… самими собой сегодня? Просто… тобой и мной… я не хочу думать о том, что происходило в прошлую неделю… Я на самом деле не могу иметь с этим дело сейчас.
Я кивнул и закрыл глаза, подвинувшись так, чтобы я мог приложить щеку к её голове. Мы лежали так несколько минут, просто наслаждаясь тем фактом, что мы наконец-то вместе, игнорируя то, что мы можем снова расстаться в ближайшее время.
- Воробей?
- Да?
- Нам следует обратиться за гребаной профессиональной помощью, когда это все закончится, - сказал я без шуток.
Я почувствовал её губы на моей груди, и мог почти прочувствовать её улыбку. – Я знаю.
- Ты любишь меня?
Она глубоко вздохнула, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня. – Каждой клеточкой моего разбитого тела. Я люблю тебя так сильно, что это физически ранит, и это единственное, что не даёт мне развалиться. Ты – мой клей.
- С нами все будет в порядке, - пообещал я ей. – Мы будем выше всего этого гребаного дерьма, и с нами просто все будет хорошо. Нужно просто подождать.
- Я бы прошла сквозь огонь и ад, пока ты держишь мою руку при этом, - сказала она.
- Ты уже прошла сквозь ад, - сказал я, грустно улыбаясь ей. Она кивнула.
- И единственная причина по которой я осталась жива – это знание того, что ты ждал меня на другой стороне.
- Я так, блядь, горжусь тобой, - сказал я серьезно. – Я, вероятно, не знаю деталей того, через что ты прошла на этой неделе, но я чертовски уверен, что это не было милым… и тот факт, что ты оказалась там и ни разу не сдалась, показывает мне, насколько, ебать, ты сильна.
- Эдвард…
- Да?
- Если… если я попрошу тебя отпустить меня… ты сделаешь это? – она спросила тихим голосом.
Я отодвинулся и уставился на неё.
- О ч-чем ты, мать твою, говоришь? – спросил я. – Т-ты хочешь порвать со мной?
- Нет! Совсем нет, - сказала она быстро скрипучим голосом. – Я просто… я просто хочу знать, отпустишь ли ты меня, если это будет тем, чего я хочу.
Я нахмурился, задумавшись над её вопросом. Мне хотелось дать ей честный ответ. Дело в том, что мне не нужно было думать об этом… вообще. Ответ был ясен, как гребаный день, и я не нуждался в дополнительном времени на думы. Я вздохнул:
- Почему ты спрашиваешь меня об этом? – спросил я тихо.
- Потому что я хочу знать.
- Нет, Воробей, я бы не отпустил тебя. Я слишком эгоистичен. Если бы мы были гребаными печеньками “Oreo”, ты была бы белой штуковиной, которая держит две половинки моего сердца. Без тебя, я, блядь, развалюсь, - ответил я честно. – Я никогда не отпущу тебя, даже если ты больше не будешь любить меня. Прости.
Она кивнула, обдумывая мой ответ.
- Джейкоб бы тоже никогда меня не отпустил. Даже, когда я сказала ему, что нет никакого шанса, что я полюблю его так, как он предположительно любит меня. Я сказала ему, кому принадлежит мое сердце… и затем он сказал, что он собирается убить тебя, если я произнесу твое имя снова. Я не говорила в течение нескольких дней после этого… я просто не могла. Твоё имя было единственной мыслью в моей голове, единственным словом, которое я хотела произнести, - сказала она тихо.
Я снова обхватил её щеку, поглаживая большим пальцем её нежную кожу.
- Вот, в чем разница между мной и Джейкобом, - сказал я. – Потому что я бы никогда не угрожал убить того, кого ты любишь. Если бы ты мне сказала, что Джейкоб единственный, кого ты хочешь, я бы все еще дрался за тебя, но я бы никогда не причинил ему боль и не убил бы его… потому что я не могу убить того, кого ты любишь, это все равно, что убить тебя.
Она улыбнулась мне.
- Хорошо, что я не хочу, чтобы ты оставлял меня, - сказала она, почти дразнящим тоном.
- А как насчет того, чтобы побороться за меня? – спросил я.
Она вздохнула: – Мне хочется верить, что я смогу это сделать… но, честно говоря, я не знаю, смогу ли я справиться с отказом, учитывая мою конкуренцию.
Я нахмурился. – Конкуренция?
- Да, ну… что, если бы ты, в конце концов, решил, что Таня та самая девушка? Что она может удовлетворить все твои потребности… она милая, она красивая… как я могу конкурировать с этим? – спросила она, звуча до смерти серьезно.
- Я больше не тот парень, Воробей, - сказал я. – Я не оставлю тебя, чтобы лишь потрахаться. Честно говоря, прямо сейчас, меня меньше всего заботит, смогу ли я когда-нибудь потрахаться снова.
Если бы у нас был этот разговор неделю назад, она бы закатила глаза, и сказала бы, что я идиот. Она бы сказала, что не купится на это, потому что она знала, что я был сексуальным чудиком. Но сейчас она не закатила глаз. Вместо этого, она прикоснулась пальцем к моей щеке, и затем прошлась им по моему подбородку.
- Что случилось с тобой на этой неделе, Эдвард? – пробормотала она.
- Я осознал, что мне следует попрощаться со старым Эдвардом… я больше не тот парень. Я даже не узнаю его, - сказал я.
- Если это имеет значение, то я буду любить тебя вне зависимости от того, кто ты, потому что ты всегда будешь моим Эдвардом, – сказала она мягко.
- И ты всегда будешь моим Воробьем, - сказал я, возвращая ей её слова.
Я снова прижался своими губами к её, и в этот раз в нашем поцелуе было немного больше страсти. Это совсем не было прощанием. В этот раз, наш поцелуй, блядь, словно прорычал “Привет, Мир, а не пойти ли тебе в жопу?”. Она открыла рот и удивила меня, когда провела по моей нижней губе своим языком. Ей не пришлось долго ждать момента, когда я прикоснусь своим языком к её. Она тихо застонала, и я прижал её ближе, хотя она уже была так близко, насколько это возможно. Она позволила своей руке затеряться в моих волосах, и она обхватила мою шею, чтобы держать мое лицо ближе к себе.
Это было тем, чего я ждал одну ужасную, мучительно долгую неделю.
Это были мы.
Мы держались друг за друга так, как будто от этого зависела наша жизнь. Как будто кто-то из нас исчезнет, если мы не будем держаться достаточно крепко. Отчаяние проникло в наш поцелуй, и не прошло много времени, прежде чем она снова начала плакать. Она не перестала целовать меня, но я мог почувствовать слезы, когда они достигли её губ.
- Я люблю тебя, Изабелла. Я никогда не выпущу тебя из под своего надзора снова, – сказал я ей опять, напротив её губ.
- Я бы хотела, чтобы завтрашний день не наступал. Мне бы хотелось, чтобы мы остались такими навсегда, - пробормотала она в ответ.
- Что бы ни случилось завтра, мы справимся с этим вместе. Мы пройдем через этот путь, или через другой.
- Эдвард?
- Да?
- Спасибо.
- За что?
- За то, что спас мою жизнь.
Я нахмурился. – Я не спасал твою жизнь… я ничего не делал.
Она покачала своей головой. – Вот здесь ты ошибаешься. Ты сделал для этого все. Тот день, когда ты решил забрать своих друзей из Порт-Анджелеса почти два месяца назад стал тем днем, когда ты спас мою жизнь.
Я грустно улыбнулся, проводя своим большим пальцем по её нижней губе. – Та ночь, когда я сбил тебя в своей машине, - она кивнула. – Я думаю, каким-то гребаным образом, ты тоже спасла меня в ту ночь. Так что, спасибо тебе.
- Пожалуйста.
Перевод: Балдуся.
Редактура: Нотик
Источник: http://robsten.ru/forum/19-685-126
0
И Джас пришел в сознание 
эт слезы радости!!!!!!!!!!! Спасибо!!!
