Chapter 31 / Глава 31

Denial/ отрицание виновности

Я стоял на крыльце и наблюдал, как уезжала Белла. Возможно, это был один из самых трудных моментов в моей жизни, не считая того, когда я закапывал свою жену в холодную и твердую землю. Вдохнув глубже соленый океанский воздух, я вернулся в дом. Элизабет и Энтони смотрели фильм в гостиной, а Элис тем временем убирала последствия вечеринки. Почувствовав небольшой укол совести за то, что ушел, оставив её один на один с беспорядком, я пошел к ней, посмотреть, не нужна ли моя помощь.

– Тебе нужно с чем–нибудь помочь? – спросил я, когда она выгружала последние чашки в посудомоечную машину.

– Нужно сложить столы и отнести их обратно в гараж, но это может подождать, – сказала она. Элис приблизилась ко мне, и её взгляд заставил меня чувствовать себя некомфортно.

– Что случилось? – Я должен был сразу догадаться, что Элис поднимет вопрос о моем бедственном состоянии. Вообще, я не желал что–либо объяснять, но в этот момент действительно захотел выговориться. Выдохнув, я прислонился к столешнице.

– Белла уехала, – просто сказал я. Элис посмотрела на меня, а затем подняла бровь в замешательстве.

– Она вернется позже, верно?

– Нет, она не вернется. – Я почувствовал, как нож в моем сердце вонзается глубже и поворачивается. – Мы расстались.

– Почему? – Элис выглядела потрясенной, пока я пожимал плечами.

– Она думает, мне нужно сфокусировать своё внимание на Лиз, – прошептал я.

– Но ты. Ты не сказал Белле, что у Лиз назначена встреча со специалистом?

– Сказал.

– Тогда, какого черта, ты позволил ей выйти за дверь? – Элис всплеснула руками и грозно посмотрела на меня.

– Она только подтвердила то, что я и сам думал, с тех пор, как кошмары Лиз вернулись.

– Эдвард, – сказала она недовольным тоном, который использовала, когда говорила с ослушавшимся ребенком, – это смешно. Ты не можешь позволить Лиз управлять своей жизнью. Она будет водить тебя по кругу. Она хочет, что бы ты был счастлив, но это идет в противоречие к её отношению к своей матери. В конце концов, все эти стены разрушатся, и ты не можешь позволить лучшему, что случилось в твоей жизни, уйти. – Руки её были на бедрах, и она выжидающе смотрела на меня.

– Она ушла, Элис.

– Нет, не ушла! Сейчас ты поднимешь свою задницу, сядешь в автомобиль, поедешь к ней и скажешь, что жить без неё не можешь. Мне больше не нужен тот унылый брат, который был у меня аж три года! – Теперь она начала вопить на меня, а я стоял шокированный, впитывая гнев сестры. Слеза скатилась по её щеке, и я прочувствовал всю боль, что причинял ей в прошедшие годы. Я потянулся к Элис, но она оттолкнула меня.

– Я не смогу сделать это снова, Эдвард, – прошептала Элис. Я так много взял у неё. Она всегда была рядом, когда я нуждался в ней. Я брал от неё все без всякой мысли, что ей приходится забить на свою жизнь ради того, что бы заботится о моей семье. Меня всегда беспокоило, что однажды она будет сожалеть о своем решении переехать и помочь мне с Лиз и Тони, и вот сейчас этот момент настал.

– Мне очень жаль, Элис, – прошептал я. – Я знаю, что сбросил все свои проблемы к твоим ногам и... – Я не смог договорить, так как заметил, как в его глазах вспыхнул гнев, когда она шагнула ко мне, тыкая мизинцем мне в грудь и не давая возможности извиняться дальше.

– Не смей тут распинаться передо мной, – закипела она. – Я не изменила бы ни одного из своих решений. Я люблю тебя и твоих детей. Просто теперь я не буду сидеть и спокойно смотреть, как ты превращаешься ни во что, оболочку того человека, которым был раньше. Ты уже потерял одну любовь в своей жизни, не позволяй Белле стать второй.

Я почувствовал, что она, как будто ударила меня по лицу этими словами. Любовь? Я никогда не думал об этом. А что хорошего это бы принесло сейчас? Белла ушла, поэтому я отклонил предложение Элис и попытался сосредоточить все внимание на том, чтобы заверить её, что не собираюсь возвращаться обратно к депрессивному состоянию, в котором я прибывал эти три года.

– Я понимаю, из–за своих ошибок в прошлом я не был хорошим отцом, но я не собираюсь возвращаться в ту темную дыру, в которой пребывал раньше. Лиз нуждается во мне сейчас, и я не хочу потерять её снова. – Просто я не мог позволить, что бы Белла бросила меня ни за что. Я должен сосредоточиться на Лиз, должен помочь ей.

– А что с Беллой? Что с тобой? Как ты можешь дать все это Лиз, когда сам будешь страдать по Белле.

– Не знаю, но у меня нет выбора. Если бы я начал водить её на сеансы к специалисту, когда все это произошло, может быть, сейчас не было бы все так плохо.– Я стиснул зубы и закрыл глаза, зажимая переносицу пальцами. – Почему, черт возьми, я просто не сделал этого раньше? Я думал, что мы можем пройти через это все вместе, что она не нуждается в посторонней помощи, и посмотри, как я все запустил.

– Эдвард, это нормально иногда просить о помощи, – успокаивала Элис, обнимая меня за талию. Она уткнулась подбородком мне в грудь и посмотрела на меня. – Что ты собираешься делать с Беллой? – Открыв глаза, я посмотрел на неё сверху вниз, прежде чем обнять и притянуть ближе.

– Ничего, – сказал я, отворачиваясь, зная, что это не то, что она хотела услышать. Элис ущипнула меня за бок, и, вскрикнув, я оттолкнул её.

– Ничего, это не выбор, – проворчала она. – Если мне придется вмешаться, я это сделаю.

– Элис, успокойся, – предупредил я. – Белле нужно двигаться дальше. В её жизни и так было достаточно мусора, если вспомнить её бывшего мужа. Белле не нужен сейчас кто–то, у кого в жизни так много проблем.

– Я не оставлю это просто так, старший брат, – пообещала Элис. – Тебе и Белле предназначено быть вместе. Вмешалась судьба, и привела её в твою жизнь, и ты не можешь убежать от судьбы, потому что она всегда возвращается и кусает тебя за задницу.

Я решил проигнорировать её комментарий, а затем, извинившись, пошел складывать столы. После этого, спрятался в кабинете, пытаясь занять себя работой, пока дети не легли спать. Зайдя на кухню, вытащил бутылку Джек Дэниелс со стаканом и пошел к себе в комнату. Ничто не смогло облегчить мою боль, стискивающую грудь, но я предполагал, что потопить эту боль в небольшом количестве алкоголя – самое наилучшее, что я могу придумать.

OoOoOoOoOoOoOoOoOoO

Я позволил себе целый вечер напиваться, но когда проснулся с головной болью, решил, что хватит заглушать свои страдания алкоголем. Мне уже давно стало ясно, что выпивка усугубляет проблемы. Вместо этого, я решил продумать пути решения своих проблем и гнать мысли о Белле куда подальше. Поэтому с головой окунулся в работу, а каждый свободный час проводил с Элизабет и Энтони. Так прошла неделя, и вот наступило время первого сеанса со специалистом.

Забрав Элизабет и Тони из школы, я направился в Монтерей. Элис согласилась встретиться со мной в офисе и занять Тони, пока я и Лиз будем на приеме. Тони был в восторге, когда Элис сказала ему, что собирается отвести его сначала в Dennis the Menace парк, а потом они зайдут перекусить в Макдонольс. Я немного вздрогнул, радуясь, что Кармеле не так уж много ресторанов быстрого питания, но Элис могла пожертвовать собой ради меня и сводить Тони в Макдонольс.

– Доктор Каллен? – Спросила привлекательная брюнетка, войдя в вестибюль. Я быстро встал и жестом показал Лиз следовать за мной.

Элизабет не возражала, когда я сказал ей, что мы собираемся пройти курс консультаций, но её, казалось, тревожила сама идея. Когда я объяснил ей, что это будет место, где она сможет говорить все, что хочет, это казалось, немного ослабило большинство её страхов.

Я представился, и консультант сразу повернулась к Элизабет. Улыбка у неё стала шире, она выглядела так, будто её действительно интересует Элизабет.

– Ты, должно быть, Элизабет, – сказала она с улыбкой, протягивая руку. Элизабет нерешительно приняла её и сильно встряхнула. – Я Хайди, и мне не терпится узнать о тебе немного больше.

Элизабет застенчиво улыбнулась женщине, а потом взяла меня за руку, и мы пошли по длинному коридору в кабинет. Хайди жестом пригласила нас занять места на кожаном диване, сама опустилась в соседнее кресло. Минуту я разглядывал комнату, увидев в углу коробку с игрушками. На книжных полках наряду с книгами по врачебной практике стояло и несколько детских книг. Нижние две – занимали настольные игры, напоминающие упражнения для запоминания. Сама комната выглядела очень нежной, оформленная в лавандовом цвете, с расставленными по углам плюшевыми мишками.

– Итак, почему бы вам не рассказать мне немного о себе, – сказала Хайди. Когда мы с Элизабет ничего не ответили, она улыбнулась и посмотрела на Элизабет.

– Тебе нравится имя Элизабет или ты хочешь придумать псевдоним, которым хочешь, что бы тебя называли? – Лиз слегка пожала плечами.

– Элизабет хорошо, но часто меня зовут Лиз или Лизи, – сказала Лиз. Казалась, она немного расслабилась и стала более оживленной, а Хайди задавала ей вопросы, утоняя, что она любит, что не любит. Наконец, она обратила свое внимание на меня.

– Доктор Каллен, что вы расскажете о себе, – спросила она. Я тут же почувствовал себя неловко, но понимал, что этого вступительного ритуала не избежать. Выдохнул, я начал говорить.

– Пожалуйста, зовите меня Эдвард, – сказал я. Хайди задала несколько вопросов о том, чем я занимаюсь и о нашей семейной жизни. Она спросила некоторые подробности о моей сестре и брате, о моих отношениях к ним, прежде чем начала задавать вопросы о Тане, чего я и боялся.

– Вы женаты? – Это был провокационный вопрос. Обычно я бы ответил, что нет, но сейчас рядом со мной сидела Лиз, и я волновался, что такой ответ может огорчить её. Видимо, я слишком долго колебался с ответом, так как Хайди изогнула бровь и задумчиво посмотрела на меня.

– Моя жена погибла три года назад в автомобильной аварии, – тихо сказал я, смотря на Элизабет. Она сидела в кресле и застывшим взглядом смотрела на свои колени, её пальцы были напряжены. Я оглянулся на Хайди, и она кивнула в знак понимания.

– Хорошо. Сейчас я расскажу вам, чем мы будем заниматься. Лиз и я будем общаться раз в неделю по часу. Я так понимаю, что доктор Романо назначит вам сеанс у Алека в те же часы, что и наши встречи с Лиз. Один раз в месяц, я буду встречаться с вами наедине, таким образом, смогу узнать вас лучше. – Я кивнул в знак понимания, что один раз в месяц мы будем встречаться и говорить, о том, как я могу помочь Лиз.

– Элизабет, я хочу, чтобы ты знала, что все, что ты тут говоришь, останется только между нами, хорошо? – Элизабет посмотрела на неё и кивнула, после чего снова вернула взгляд на свои колени. Хайди улыбнулась, а затем обратила внимание на меня.

– Алек ждет вас в своем кабинете, – Хайди встала, и я протянул руку к Элизабет. Её голубые глаза смотрели на меня, а я успокаивал себя, что все, что я не делаю, я делаю ради неё. Поцеловав дочь в щечку, прошептал ей, что буду на другом этаже, и что люблю её, прежде чем встать и выйти за дверь.

Дверь в кабинет Алека была приотворена, поэтому я открыл её и просунул голову внутрь. Среднего роста человек со светлыми волосами, лицо которого покрывало большое количество веснушек, оторвался от папки, что он читал, сидя за столом.

– Доктор Каллен? – Спросил он, я кивнул и вошел в комнату. Он жестом попросило меня закрыть дверь, и встал из–за стола, что бы пожать мне руку.

– Приятно встретиться с вами. Феликс рассказывал про вас только хорошее, – поздоровался он. Шутя, он задавал те же вопросы, что и Хайди ранее.

– Что побудило вас заняться терапией? – Спросил Алек, когда выудил у меня всю информацию о семье, хобби и работе.

– Моя дочь тяжело приспосабливается к жизни после смерти моей жены. – Я подумал, что будет лучше, если я сразу укажу, в чем проблема, что бы мы могли обсудить способы, как я могу помочь Лиз.

– Как давно это случилось?

– Почти три с половиной года назад, – сказал я, глядя себе под ноги. Я не хотел вдаваться в подробности о смерти Тани, но общая информация я неизбежно должен был дать.

– Расскажите мне о ней?

– Что вы хотите знать? – Я поднял голову и вздохнул. У меня было достаточно количество психологических часов в колледже, что бы понять, что это его исследование было способом заставить меня открыться, но я только лишь хотел помочь Лиз. И не должен был ни с кем говорить о том, что чувствую.

Хорошо, давайте начнем с того, какая она была, – начал Алек.

– Эм… Она была великолепной матерью, увлекалась искусством и волонтёрской работой, – начал я. Он задумчиво посмотрел на меня, я откинулся в кресле, чувствуя себя, словно под микроскопом, но я не готов рассказать ему больше. Что он еще должен знать? У нас был хороший брак, и она была великолепной матерью.

– Как долго вы были женаты? – копал он глубже. Еще раз глубоко выдохнув, я почувствовал, как во мне нарастало чувство нетерпения.

– Мы были женаты уже восемь лет, когда она умерла.

– Какие у вас были отношения? – Я еле сдержался, чтобы не закатить глаза.

– У нас был хороший брак.

– Это всё? Или вы хотите еще что–нибудь добавить? – Я вздохнул, немного раздражаясь, и пожал плечами.

– Что вы еще хотите знать? – спросил я.

– Я понимаю, что вам, возможно, трудно говорить об этом, – предположил он, но я лишь покачал головой, успокаивая его. – Как она умерла?

– В автомобильной аварии? – прошептал я.

– Можете уточнить? – Зачем ему знать кровавые подробности?

– Я не понимаю, какое это имеет значение. – Мы сидели молча несколько минут, он не беспокоил меня, давая мне возможность обдумать отказ на его вопрос.

– Почему это важно? – На мгновение Алек выглядел смущенный вопросом, прежде чем его лицо снова превратилось в холодную маску. Я ответил не сразу. Меня охватило внезапное желание встать и уйти.

– Вы чувствуете себя некомфортно? – Он видел меня насквозь. Я соединил подушечки пальцев рук и поднес их к подбородку, думая над тем, что ответить. Потребовалась много времени, прежде чем я сформулировал ответ.

– Это не вопрос с подвохом, – ободряюще улыбнулся он. – Я здесь для того, чтобы помочь, а не судить.

– Да, такие вопросы заставляют меня чувствовать себя неловко. Честно говоря, я здесь для того, чтобы поддержать Элизабет, но Феликс сказал, что мне тоже надо с вами увидиться, – признался я, надеясь, что моё признание подтолкнет его сказать мне то, что действительно сможет помочь мне с Элизабет.

– Так получается, вы думаете, что не должны быть здесь?

– Не совсем, просто я научился справляться с собственными проблемами, – он откинулся в кресле и нахмурил лоб.

– Можете ли вы мне привести пример, как боролись с последствиями после смерти Тани? – Спросил Алек.

– Не знаю. Просто что–то делал. – Всплеснул я руками и опустил их обратно на подлокотники. – У меня двое детей, которые нуждались во мне, и я понимал это.

– Как это отразилось на вас?

– Прекрасно, – ответил я, сквозь зубы. Он открыл рот, но тут же закрыл. Было понятно, что он хочет что–то сказать, но не мог сформулировать фразу. Я молча сидел и смотрел на него с поднятой бровью, ожидая, когда же он заговорит.

– Я не требую от вас полной откровенности, Доктор Каллен. – Меня немного удивило, что он официально обратился ко мне. – Ваш отказ говорить со мной о вашей жене, говорит мне много о том, как вы научились справляться со своим горем. Однако…

– Алек, извините, что перебиваю вас, но у меня было впечатление, что мы хотим обсудить способы, которые нужны мне, чтобы помочь дочери. Она очень плохо переносит смерть матери, и я здесь, чтобы помочь ей справится с горем. – Алек откинулся на спинку кресла и кивнул, прежде чем заговорить.

– Вы не можете помочь своей дочери справиться с горем, когда сами не знаете, как продуктивно решить свои проблемы. Дети нуждаются в руководстве, и сначала вы должны научиться этому на собственном примере. Получая противоречивые сигналы от взрослых, они начинают придумывать собственные способы справляться с проблемой. Теперь, если вы хотите помочь дочери, вам нужно еще раз трезвым взглядом взглянуть на решения, которые вы принимали, и лишь потом вы сможете быть открытыми для помощи. Пока не готовы работать над улучшением своего состояния, эти сеансы бесполезны.

Он посмотрел на меня. И первой моей мыслью было встать и уйти. Однако Феликс сказал, что если я хочу, чтобы Лиз посещала специалиста, то и я должен делать это. И я готов проглотить собственную гордость и остаться на месте.

Мы сидели молча, пока я обдумывал, что сказать. Мучительное чувство в глубине души подтверждало те слова, что он говорил, но сейчас я решил не думать об этом. Глубоко вздохнув, я посмотрел вверх и попал под пристальный взгляд Алека.

– Отлично. Я хочу помочь своей дочери и сделаю все от меня зависящее для этого.

– Это не совсем то, что нужно, Эдвард, – прошептал он.

– Тогда, какого черта, вы от меня хотите? – Зарычал я.

– Вы должны сделать это для себя, не для Лиз. Только приведя себя в порядок, вы поможете ей, – я кивнул в понимание, но по–прежнему не уверенный в том, что у меня есть проблемы, но я доверял ему достаточно, что он помог мне разобраться с этим.

– Мне жаль, но наше время истекло, уверен, Лиз не терпится увидеть вас. – Он встал и обошел вокруг стола, протягивая мне руку. Попрощавшись, я пошел к двери, но он окликнул меня.

– На этой недели подумайте о том, что я вас сказал, Эдвард, – я коротко кивнул, он проводил меня к кабинету Хайди и постучал в дверь. Элизабет открыла дверь с улыбкой на лице и бросилась ко мне в объятья.

– Привет, папочка! – Она затащила меня в кабинет Хайди и села на пол, помогая Хайди убирать игры, в которые они играли.

– Как все прошло? – Спросил я, бросая взгляд на Хайди. Она улыбнулась и посмотрела на Элизабет, ничего не ответив.

– Папа, у нас тут было так весело. Мы играли и говорили, она сказала, что я могу вернуться на следующий недели, и мы сделаем плакат из маминых фото, если ты разрешишь? – Она остановилась и посмотрела на меня, боясь, что я скажу «нет». Почему она волновалась? Будто я когда – нибудь ей отказывал? Когда я улыбнулся и кивнул, она продолжила. – Мне нужно несколько фотографий мамы и, возможно, мне нужно будет вырезать из журналов статьи или изображения того, что она любила.

Элизабет рассказывала обо всех вещах, которые она хотела бы вставить в плакат, пока мы направлялись к машине. Я внимательно слушал её и дополнял информацию о Тане, которую она не знала, например, какую музыку или каких животных та любила. Когда я заехал на территорию лучшего кафе–мороженого Кармеля «Carmel Creamery», глаза Лиз загорелись счастьем.

– Почему мы здесь? Тетя Эли говорит, мы не должны есть мороженое перед ужином, – указывала Лиз. Я почувствовал, как улыбка на моем лице стала шире, и я посмотрел на свою маленькую девочку.

– Ну, я не скажу ей, если ты не скажешь, – подмигнул я. Её улыбка заставила моё сердце трепетать, когда я открывал для неё дверь в кафе–мороженое. «Carmel Creamery» был тем местом, которое мы с Таней часто посещали, особенно после просмотра фильма или похода по магазинам. Лиз стояла у прилавка и разглядывала витрину, пока её взгляд не остановился на том, чего она хотела.

– Можно мне Роки–Роуд? – Спросила она, включив все свое очарование и улыбнувшись мне.

– Конечно, что угодно, дорогая, – согласился я, указывая на двойную порцию.

– Дайте нам один шарик Роки Роуда, и один шоколадного чизкейка, – сказал я подростку за прилавком. Затем посмотрела на Лиз, она все сияла.

– А почему сейчас два угощения? Обычно ты покупаешь только один, и почему ты выбрал шоколадный чизкейк?

– Я отвечу тебе через минуту, – прошептал я, заставляя её понервничать. Меня рассмешило её нетерпение, и я улыбнулся ей еще раз. Оплатив мороженое, я повел дочь к столику и протянул ложку. Она попробовала кусочек шоколадного чизкейка, и её глаза расширились, когда она посмотрела на меня.

– Ммм, это на самом деле очень вкусно. Почему ты его взял? – взяв ложку, я наполнил её и положил себе в рот.

– Потому что его очень любила твоя мама, – сказал я. После чего снова зачерпнул мороженное. Улыбка Элизабет стала шире, пока она ковырялась в своем стаканчике. Мы просидели еще несколько минут, ели и говорили о разных вещах, чтобы она смогла сделать подборку для плаката матери. Я почувствовал, что при разговоре о Тане у Лиз словно опускается какой–то барьер, и она становится более открытой.

Лиз и я приехали домой, где нас ждали тарелки с макаронами, приготовленные Элис. Поев, я сел за рояль и стал играть, пока Элис и Энтони не вернулись домой. Энтони прибежал и взобрался мне на спину. Лиз встала и пошла готовиться ко сну, а Энтони продолжал подпрыгивать на моей спине.

– Папа! Мне было так весело с тетей Эли в Dennis the Menace. Мы шли по веревочному мосту, встретились с Беллой, а потом у я и Сет устроили гонку по лабиринту, и я выиграл! – Я посмотрел на Элис, но она лишь грустно улыбнулась мне.

– Вы видели Беллу и Сета? – спросил я, пытаясь убрать из голоса заинтересованность.

– Да, Белла взяла выходной на полдня, и мы встретили их в парке. – Элис не обманывала меня. – Я думаю, у Сета была назначена встреча с дантистом.

– Ох, эм… и как она? – Спросил я.

– Хочешь знать больше, позвони ей, – сказала Элис, улыбаясь. После повернулась и ушла, прежде чем я успел расспросить хоть о чём–то.

– Пап, а почему Белла и Сет больше не приходят к нам домой? – Я знал, что когда–нибудь он спросит меня об этом, и, вероятно, должен был сказать что–то прежде, чем Сет объяснит ему, но я не знал, как все это выразить словами.

– Дело в том…. Белла и я подумали, что было бы лучше, если мы останемся просто друзьями, – сказал я, пытаясь сохранить некоторую беспечность в своем голосе.

– Значит, она больше не твоя подруга?

– Это означает, что она все еще мой друг, но нет, она больше не моя подруга. – Энтони потребовалась минута, чтобы обработать информацию, прежде чем он слез с моей спины и пересел на скамейку.

– Это Лиз виновата, – обвинил он.

– Нет, Лиз не виновата, – поправил я, не желая, чтобы Элизабет думала, что отсутствие Беллы в нашем доме связано с ней. – Белла и я просто решили, что лучше нам быть друзьями. Тут нет виноватых. – Энтони кивнул, но я не был уверен, что убедил его в причине нашего расставания.

– Пора спать. Иди, переодевайся, я приду через минуту, – поцеловав его в лоб, я подтолкнул сына к лестнице. Он бросился вверх по лестницы, а я вернулся к фортепьяно. Мои пальцы мягко нажимали на клавиши, а затем медленно затанцевали по ним, я играл мелодию, которая преследовала меня, напоминая о Белле. Я закончил песню до печального момента на вечеринке и планировал сыграть ей на этих выходных, но ничего не получилось.

Медленно заканчивая мелодию, я закрыл глаза, проигрывая последний, грустный аккорд. Я почувствовал боль, которую испытал, когда она уезжала, но нашел в себе силы не показать этого. В тот день, когда она ушла, я не чувствовал в себе потребности бежать за ней и не отпускать. Но сейчас, играя мелодию её колыбельной, все мои чувства искали выход. Я попытался побороть эти эмоции, откинуть их, иначе мне грозила очередная ночь в компании Джек Даниелс.

Быстро справившись с рутиной работой по укладыванию детей в постель, я отправился на кухню, где оставил записку для Элис, на случай если она приедет и будет искать меня. Надев легкую куртку, я вышел во внутренний дворик. Выскользнув через ворота, пошёл на пляж. С океана дул легкий ветер, и я глубоко вздохнул, наслаждаясь свежим запахом вечернего воздуха.

Низко над горизонтом висела полная луна, бросая лунную дорожку через океан. Я продолжал идти, пока еще виднелись огни домов, а затем упал на прохладный песок. Сняв обувь, зарылся в него пальцами. Длительное время просто сидел и слушал, как волны ударяются о соседние скалы. А потом позволил своим мыслям вернуться к событиям сегодняшнего дня.

Комментарий Алека постоянно звучал у меня в голове. Если я не буду заниматься собой, буду ли в состояние помочь Элизабет? Но он хотел, чтобы я занялся собой. Моя жизнь шла под откос? Пожалуй, так. Я, что, сам позволил Элизабет провоцировать скандалы? Да, я знаю, что, так или иначе, позволял. Проблема в том, что теперь я не знал, как вернуть себе контроль над ситуацией. Я понимал, что закрывал глаза на многие её истерики, потому что не хотел расстраивать свою дочь еще больше. При этом, совершая несоизмеримо большую ошибку, как если бы вел себя, словно обычный родитель и наказывал её, когда она этого заслуживала.

Долгое время я сидел и вспоминал те ситуации, когда должен был поступить по–другому, но мучительное чувство, будто я смотрел на проблемы лишь поверхностно, исчезло. Хорошо, но в чём заключена самая большая проблема? Мои мысли тут же вернулись к Лиз, и слова доктора Алека опять прозвучали у меня в голове.

Только приведя себя в порядок, вы поможете ей.

Что со мной не так? Что мне делать, что изменить? Я подумал о Тане и понял, что на самом деле только один раз позволил своим воспоминанием выйти наружу, когда сидел здесь на пляже. Я начал рушить стену, которую создал. С каждым снятым кирпичиком, ощущая вес, что давил на меня с её смертью. Эмоции захлестнули меня, пока я смотрел и позволял вспоминать то, о чем запрещал себе думать в течение трёх лет.

Воспоминания о Тане замелькали передо мной, отразившись болью в груди и слезами на щеках. Я подавлял и отказывался принять её смерть так долго, что сейчас ощущал физическую боль, позволяя воспоминаниям нахлынуть на меня. В этот момент я осознал слова Алека. Я никогда не разрешал себе чувствовать боль от потери столь любимого мной человека. Воспоминания всплывали перед глазами, будто я смотрел старый фильм. Таня, державшая Энтони у груди, пока он спал. Таня, смеющаяся вместе с Розали после рождения Лили. Таня, читающая Элизабет, пока они лежали возле камина. Красивая невеста, спускающая с холма по проходу церкви в Сан–Франциско. Её радость, когда она показывала мне картину, купленную у приезжего художника. Ужин в Роки Поинте, в ту ночь, когда она погибла. Слезы текли у меня по щекам, пока я перебирал счастливые моменты, что мы разделили.

Я не позволял вспоминать себе эти вещи слишком долго. Каждое воспоминание принесло мне новую волну боли и разочарований, но я принимал их. Таня, дразнящая меня медсестрами в больнице. Я дразнящий её фанатскую любовь к Джонни Деппу. Наши споры об отвратительной шторе, что она купила для столовой, и примирительные последствия после спора

Мой мозг продолжал воспроизводить каждый счастливый момент, хранившийся в моей памяти, пока не перебрал все. Я понял, что всегда находился в оболочке этих воспоминаний и никогда не делился ими с Элизабет или Тони. Я попытался вспомнить, когда я последний раз, не считая этой недели, говорил о Тане. Если бы меня спросили о ней, я бы ответил, но когда в последний раз, действительно открыто, говорил с детьми о их матери? Я вспомнил о разговоре с Тони в день годовщины её смерти. Он был грустным, потому что забывал мать, и это была моя вина. Тони не знает свою маму, потому что я никогда не говорил о ней.

Действительно ли я лишил своих детей матери? Я вспомнил глаза Элизабет, когда она упомянула о коллаже для мамы, и с какой опаской она смотрела на меня, сообщая это. Я спрятал своё лицо в ладонях и зарыдал. Она боялась попросить. Каждый раз, когда она спрашивала о Тане, это вызывало во мне вспышку гнева. Я вспомнил все её слова о матери, что она бросала мне в лицо, чтобы заставить меня чувствовать себя ничтожным. Она могла открыто говорить о ней лишь тогда, когда сердилась на меня. Мое сердце разрывалась на осколки из–за того, что я натворил. Алек был прав. Мне нужно разобраться в себе, прежде чем начать помогать Элизабет. Я запер воспоминания о Тане, надеясь больше не чувствовать этой боли, и своими действиями создал препятствия, мешающие мне говорить о ней с детьми. Потому что это влекло за собой новую боль и ещё больше боли.

Я вспомнил, как много радости принёс Элизабет разговор в моем кабинете. Она поглощала каждый кусочек информация, что я давал ей. Она брала это с жадность и сохраняла в своей памяти, я обкрадывал её воспоминаниями целых три года. Слёзы не прекращались, пока я горевал о жене и о той боли, что причинил своим детям.

Тучи рассеивались, чтобы дать свободу восходу, и я понял, что просидел здесь всю ночь. Медленно поднявшись, поплелся к дому. Я очень устал, но отчего то мне было легко. Проскользнув в ворота, я открыл французские двери на кухне.

– Элис вздрогнула, когда я вошел, она как раз заваривала кофе и повернулась ко мне с небольшим вздохом.

– Боже мой, Эдвард. Ты напугал меня до смерти, – заявила она хриплым голосом. Сестра внимательно посмотрела на меня, но ничего не сказала по поводу моего растрепанного вида.

– Можешь отвезти детей в школу, мне нужно немного поспать.

– Конечно, – она махнула в сторону моей комнаты без каких–либо вопросов, и я был благодарен за её молчание.

Поднявшись по лестнице, я направился сразу к себе в спальню. Чувствуя себя словно зомби, снял одежду и забрался в кровать. Где–то между сном и явью, я видел Беллу. Волосы Беллы цвета красного дерева, растрепались на ветру, она сидела рядом со мной на пляже. Я откинул её волосы с лица, и она повернулась ко мне с улыбкой, так, что мое сердце в груди застучало сильнее.

Я люблю тебя, Белла.

Жду ваших комментариев)