Глава 48 / Chapter 48

Graveside Visits / Посещениекладбище

ЭдвардКаллен

Теплое тело Беллы прижималось ко мне, пока я играл с её волосами, будучи не в состоянии заснуть. Как только мы приехали домой, я позвонил маме и спросил, сможет ли она оставить детей у себя еще на одну ночь. Сейчас мне нужна Белла сильнее, чем когда-либо до этого. Все оставшееся время мы обсуждали то, что случилось на краю утеса в Биг Суре.

Белла плакала вместе со мной, пока я пересказывал ей первые дни после гибели Тани, и то, как я должен был сказать Лиз и Тони, что их мама больше не придет домой. Она задавала мне вопросы, на которые я раньше никогда не отвечал, и было удивительно, что мне хотелось все ей рассказать. Мы говорили о том, что было со мной, когда я узнал, что водитель другого автомобиля быль пьян. Она спрашивала меня о суде, и я рассказал ей, почему отказался принять в нем участие. Я не мог заставить себя даже написать заявление о том, как он разрушил наши жизни, и, конечно, не хотел с ним сталкиваться на вынесении судебного решения.

Избегать его было самым лучшим решением.

Когда я все выложил, то почувствовал, как слезы скапливаются под моими закрытыми веками. Все эти годы я провел, избегая любых воспоминаний об аварии, но после того, как я позволил этому вырваться, я почувствовал, будто камень свалился с моих плеч. Энергия, которую все эти годы я затрачивал, чтобы не думать об этом, повлияла на мое психическое здоровье. Теперь, когда я, наконец, отпустил это и позволил себе ощутить каждую эмоцию, то подумал, что та ночь стала для меня роковой.

Я так долго обвинял себя в том, что не мог контролировать. Одно небольшое изменение в ту ночь смогло бы спасти жизнь Тани, но не было никакой возможности проверить это. Опустив взгляд, я посмотрел на красивую женщину, что спала рядом со мной, и уткнулся лицом ей в волосы. Если бы у нас были другие судьбы, я никогда бы не нашел Беллы, и она и Сет не стали бы частью нашей жизни. Мысль об этом заставила мой желудок с болью сжаться. Я почувствовал, как чувство вины снова начало одолевать меня, оттого, что я просто подумал, что если бы Таня не умерла, я не встретил Беллу. Таня была для меня всем, я любил её, но эта глава моей жизни закончилась, и пришло время двигаться вперед без оглядки. Таня всегда будет занимать кусочек в моем сердце, но Белла стала той женщиной, без которой я не смогу жить.

Я нежно погладил её спину и услышал короткий вздох, сорвавшийся с её губ, прежде чем она повернула голову и посмотрела на меня.

– Доброе утро, любимая, – прошептал я. Она убрала руку с моего живота и потерла сонные глаза, затем легла щекой на мою голую грудь. Она улыбнулась мне, и я почувствовал, как уголки моих губ поползли вверх.

– Я люблю тебя, – проговорила она ласково. Я потянул её, пока она полностью не лежала на моей груди, а расстояние между нашими лицами было всего лишь несколько сантиметров.

– Я люблю тебя, – прошептал я с уверенностью. Схватив её за затылок, я аккуратно потянул его вниз, пока наши губы не соприкоснулись. Медленно я раскрыл её губы своими и просунул язык к ней в рот, с жадностью наслаждаясь её ароматом. Короткий стон сорвался с её губ, когда наши языки встретились в изощренном танце. Все в ней кричало, что её нужно холить и лелеять, и я собирался удостовериться, что я сделал и то и другое. Она отстранилась, и я застонал, почувствовав потерю. Открыв глаза, я заметил, что она возвышалась в нескольких дюймах надо мной. Её губы слегка открылись и опухли после наших действий, и сейчас с такими надутыми губками она была еще сексуальней, чем обычно. Её волосы цвета красного дерева занавешивали нас с обеих сторон, а её красивые карие глаза закрывались от силы её желания. Я моментально возбудился и больше не мог бороться с чувством необходимости заявить свои права на неё.

Одним мощным движением я перевернул нас так, что теперь нависал над ней. Её глаза широко раскрылись при внезапно изменившемся положении, и только лишь единственный вздох удивления раздался при быстром движении.

– Я нуждаюсь в тебе, Белла, – хрипло прошептал я. Она кивнула и пробежалась руками по моей груди, пока не достигла резинки боксеров, стягивая их настолько, насколько могла. А дальше я помог ей, ногами отшвыривая их подальше. Поднявшись так, что бы она подняла свои бёдра, и поколебавшись, я стянул её кружевные трусики вниз. Я откинулся немного назад, чтобы она смогла сесть и снять шелковую сорочку, что была на ней, и тогда наши тела уже ничего не отделяло друг от друга. Я расположился между её ног, и она шире развела их, чтобы я мог устроиться удобней.

Взяв её лицо в свои руки, я поцеловал линию скул, а затем дошел до губ, оставляя там целомудренный поцелуй. Медленно я входил в неё, пока полностью не погрузился в тепло её тела.

– Я люблю тебя, Изабелла, – сказал я. Она ответила мне страстным поцелуем. Обвивая ноги вокруг меня, нажимая пятками на мои ягодицы, притягивая ближе. Я оторвался от её губ, лишь чтобы дать нам минутку, чтобы перевести дыхание, прежде чем начать медленно двигаться внутри неё. Каждый стон, что слетал с её губ, усиливал во мне желание доставить ей удовольствие. В этот момент я осознал, что дал бы ей все, о чем бы она только не попросила, потому что понял, что наконец-то был в том месте, где я мог опустить свое прошлое и найти счастье в будущем.

Её бедра двигались навстречу моим, дыхание участилось, и я мог чувствовать, как она начала напрягаться подо мной. Стиснув зубы, я старался оттянуть свое освобождение, пока Белла не достигнет пика. Её руки пробежались по моим волосам, и она потянула меня, пока наши губы не встретились, едва касаясь друг друга. Когда я увидел первые признаки её оргазма, то проскользнул языком к ней в рот и поцеловал со всей любовью, что к ней испытывал. Её стенки начали сокращаться вокруг меня, и мы вместе перешагнули через край.

Держа весь свой вес на локтях, я вышел из неё и перекатился на другую сторону. Она тут же свернулась вокруг меня, забрасывая ногу на мои бедра и оставляя маленькие поцелуи на моей груди. Я поцеловал её в лоб, она еле слышно выдохнула, и мы пытались остаться в этом прекрасном моменте так долго, как могли.

– Какие у тебя планы на сегодня? – прошептала она, рисуя маленькие круги на моей груди.

– Я собираюсь взять отгул на работе, – сказал я, убирая волосы с её лба. – У меня есть одно дело, которым нужно заняться. – Она посмотрела на меня и мгновение что-то искала в моих глазах, а потом кивнула, оставляя это без вопросов. Я думаю, что влюбился в неё еще сильнее в этот момент. Она всегда знала, когда меня лучше оставить в покое, тверже надавить или сделать мне выговор, когда я заморачиваюсь из-за всякой ерунды.

– Ну, а мне нужно собираться на работу, – сказала она со вздохом. Потянувшись, она быстро поцеловала меня и пошла в ванную, чтобы принять душ. Я схватил телефон и позвонил в больницу, давая им знать, что не приду, прежде чем присоединиться к Белле в душе.

Я высадил её у работы с обещанием того, что заберу в пять, и планами, что проведу обед с детьми. По дороге к Тихоокеанскому побережью я остановился возле небольшого цветочного магазинчика на Форест Авеню. Когда я вошел, меня встретила пожилая седовласая дама и спросила, чем она может помочь.

– Эм… Мне нужны цветы для жены, – сказал я.

– Ох? У вас годовщина или, возможно, вам нужно что-то, что поможет уладить ссору? – спросила она, подмигивая. И в этот момент она напомнила мне бабушку Каллен, и я не смог удержатся от улыбки, после качая головой.

– Нет, на самом деле моя жена умерла несколько лет назад, – сказал я, печально улыбаясь. Лицо женщины сразу стало несчастным, и она быстро пробормотала извинения. Я покачал головой, заверяя, что она ни в чем не виновата.

– Какие цветы она любила? – спросила продавщица.

– Анютины глазки были её самыми любимыми, у нас на заднем дворе был огромный участок, засаженный этими цветами, – сказал я с улыбкой. Я вспомнил бесчисленные часы, что Таня проводила в своем небольшом саду, убирая сорняки. Она всегда говорила, что могла видеть лица этих цветов. Я покачал головой, вырываясь из воспоминаний, а затем обратил все внимание к дизайнеру.

– На кладбище тихоокеанского побережья есть олени, которые съедят все, что вы там поставите, – заявила она с извиняющим взглядом. – Я видела, что они едят все вокруг кроме роз.

– Хорошо, тогда, возможно, лучше розы? – спросил я. Она покачала головой с небольшим смешком.

– Нет, после того, как они съели остальные цветы, они возвращаются по кругу и съедают розы на десерт, – сказала она с улыбкой.

– Им не нравятся хризантемы и маргаритки, – проговорила она, сморщив нос. Очевидно, ей не очень нравились эти цветы. – Также лаванда или подорожник.

– Тогда дайте мне большой букет лаванды, – сказал я. Она кивнула и подошла к ведру с фиолетовыми цветами, вытаскивая пучок. Перевязав цветы голубой ленточкой, она передала их мне.

Подъезжая к кладбищу, я почувствовал, как сильнее сжимается сердце в груди, когда я заезжал в ворота. Понимание того, что я не был здесь с похорон Тани, заставляло меня чувствовать себя так, будто я пренебрег обязанностями мужа. Остановившись в сторонке, я сделал несколько глубоких вздохов, чтобы оттолкнуть чувство тревоги, которое уже висело надо мной. Когда, наконец-то, мне удалось вернуть некоторое чувство спокойствия, я поехал по извилистой дорожке к центру кладбища. Флорист была права, тут действительно ходили олени, они бродили по кладбищу и поедали цветы, которые принесли посетители.

Я поехал по дорожке, что вела меня к могиле Тани. Схватив цветы и бутылку с водой, я быстро вылез из машины, прежде чем у меня успела появиться возможность передумать. Мои ноги стали слово кирпичи, пока я медленно шел к месту захоронения. Я оглядывался по сторонам, избегая смотреть на надгробный камень, который я раньше никогда не видел. Можно было разглядеть линию океана, маяк, а также первую мишень на тихоокеанском поле для гольфа. Еще раз вздохнув, я остановился перед тем местом, которое, я точно знал, являлось могилой Тани. Глубоко вдохнув соленый океанский воздух, я медленно шагнул вперёд, это последний шаг, чтобы начать новую жизнь.

– Здравствуй, Таня, – прошептал я. Увидев надпись, что была высечена на граните, я улыбнулся. ТаняЭннКаллен. Любимаяженаимать. Январь 20.1978 ~ Февраль 12.2006. Еще раз вздохнув, чтобы успокоиться, я сел на колени перед надгробием. Сняв крышку с металлической вазы, я налил воды и опустил туда букет лаванды. Сев на землю и положив руки на бедра, я минуту смотрел на цветы, пытаясь собраться с мыслями.

– Я на самом деле не знаю с чего начать, – прошептал я. – Я даже не знаю, слышишь ли ты меня, но верю, что ты где-то тут. Я не могу полностью смириться с мыслью, что тебя больше нет. Ты слишком сильно нужна Тони и Лиз. – При упоминании о детях, я почувствовал, как мои глаза наполняются слезами. Сделав глубокий вдох, я пытался подавить свою печаль.

– В течение долгого времени я чувствовал себя виноватым в произошедшем. Думал, что если я, возможно, изменил хоть что-нибудь, ты, вероятно, была бы еще с нами. Если бы погиб я, то это спасло наших детей от большого горя. Но я считаю, что все вещи происходят по какой-либо причине. Иногда мы не понимаем, в чем состоит та причина, когда случается что-либо плохое. – Слеза скатилась по моей щеке, и я быстро стер её. – Возможно, мы никогда не узнаем, почему случаются плохие вещи. Все, что мы можем сделать, это улучшить то, что осталось. – Я запнулась на словах о плохих вещах, что я наделал за последние три года.

– Я должен извиниться перед тобой за всё. Своими действиями я принес много боли нашим детям. Я не заботился о них так, как ты просила. Я бросил Элизабет одну в попытке справиться с твоей смертью, а Тони оказал медвежью услугу, не рассказывая ему о тебе. – К этому времени я уже рыдал, слезы текли у меня по щекам, пока я продолжал изливать свои сожаления.

В течение долго времени я сидел там, позволяя всем моим тяжким ошибкам прошлого настичь меня. Я наклонился над надгробием, пальцами медленно прослеживая выгравированные слова.

– Ты была прекрасной матерью, и я никогда не думал, что найду кого-то, кто будет заботиться и любить наших детей, как ты, – прошептал я. И почувствовал, как мое сердце открывает новые пути, затем сел на колени. – Я был не прав. Белла любит Энтони и Элизабет, и она относится к ним, как к собственным детям. Думаю, она могла бы даже дать тебе фору, что касается Мамы-медведицы, – проговорил я, смеясь.

– У нее есть прекрасный сын – ровесник Энтони, их друг от друга не отлепить. – В моей голове появились картинки с Сетом и Энтони, и все их невинные проступки, что они сделали. – Он очень хорошо влияет на Тони. Он помог ему выйти из оболочки и учит его не быть таким застенчивым.

– Белла хорошо воспитала его. Он вежливый, добрый и умный мальчик, правда и немного упрямый, как его мать. – Я почувствовал, как улыбка расползается по моему лицу.

– Думаю, она бы понравилась тебе, – сказал я, а слезы продолжали стекать по моим щекам. – Она сделала меня лучшим мужчиной. Лучшим отцом. Я так сильно люблю её, – последнюю часть я прошептал. Оглядывая территорию кладбища, я почувствовал, как на меня нахлынуло другое умиротворение. Это было то, что мне нужно, пришло время отпустить прошлое и принять будущее.

Я думал, попросить Беллу и Сета переехать жить к нам, но сидя здесь, мне стало ясно, что я на самом деле хотел. В чем мы все нуждались.

– Я хочу, чтобы она осталось со мной до конца жизни. Я попрошу её выйти за меня замуж, – признался я. – Мне потребовалось некоторое время для осознания того, что любя её, я не предаю тебя. Теперь я знаю, что это чувство было иррациональным; что идти вперед не значит забыть или заменить тебя. Это просто означает, что мое сердце стало больше и в нем появилось место для Беллы и Сета.

Сделав глубокий вздох для успокоения, я понял, почему все это казалось мне таким сложным. Наконец, я смог отпустить это. Стать на самом деле счастливым я смогу только тогда, когда полностью отпущу свое прошлое, и буду двигаться дальше с Беллой. Мысль об этом заставила меня улыбнуться.

– Я, наконец, выполнил твою просьбу, быть счастливым, – прошептал я с улыбкой. – Я всегда буду любить тебя, но теперь Белла в моем сердце и она делает меня счастливым. – Поцеловал ладонь, я коснулся ею надгробного камня.

– До свидания, Таня.

OoOoOoOoOoOoOoOoOoO

– Эдвард? Что ты здесь делаешь? – Спросила Белла, когда я вошел в её офис. – Я не ждала тебя, пока не закончу работу. – Она вскочила на ноги и положила руки мне на щеки. Внимательно разглядывая мое лицо, пытаясь по глазам прочитать мое состояние. – Что случилось?

Я притянул её в свои объятия, пряча лицо в изгибе шеи. – Мне просто нужно было увидеть тебя, – прошептал я, оставляя поцелуй на плече. Руками она зарылась в мои волосы, на несколько мгновений прижимая меня ближе.

– Пожалуйста, поговори со мной, – прошептала она, и её просьба звучала испуганно. Я отстранился и посмотрел ей в глаза.

– Я отнёс цветы на могилу Тани, – сказал я. Она смотрела на меня и ждала, что я продолжу. – Я не был там с тех пор, как мы похоронили её. Просто пришло время попрощаться. – Она пристально посмотрела на меня, прежде чем кивнуть и снова притянуть меня в объятия.

– Можешь ли ты уйти на обед сейчас? – спросил я.

– Да, мне только нужно предупредить Анжелу, что я ухожу, – прошептала она. Поцеловав меня в щеку, она отстранилась и вышла за дверь, попросил меня подождать её в холе. Когда она наконец-то подошла к сувенирному магазинчику, возле которого я ждал, мы поехали в ресторан Джаспера. Как только мы заняли место за столиком, она посмотрела на меня извиняющейся улыбкой, прежде чем попросить рассказать всё в деталях.

– И ты думаешь, это поможет?

– Да, думаю, поможет, – прошептал я. – Я думаю, что принял все нужные решения, – сказал я с небольшой улыбкой. – Однако думаю, что, вероятно, мне и детей нужно сводить на кладбище. Но не совсем уверен: хорошая это идея или нет, поэтому я поговорю с Хайди и посмотрю, что она скажет. – Она кивнула, соглашаясь.

OoOoOoOoOoOoOoOoOoO

– Эдвард, очень приятно видеть тебя снова, – сказала Хайди, сжимая мою руку в крепком рукопожатии.

– Спасибо, что согласилась встретиться со мной вне наших занятий, – сказал я. Она пригласила меня сесть на диван и пододвинула кресло.

– В любое время. Чем я могу помочь? – спросила она.

– На прошлой неделе я ходил на кладбище и, наконец-то, перестал закрываться, – сказал я, улыбаясь одним уголком губ. – Я хочу сводить детей туда, но не уверен, что это хорошая идея. Они не были там с тех пор, как мы похоронили Таню.

Она задумалась на мгновение.

– Знаешь, – начала она. – Зигмунд Фрейд считал, что дети не имеют возможности оплакивать. Он считал, что скорбь и меланхолия слишком трудные эмоции, которые можно осознать и принять в подростковом возрасте, лишь с годами мы можем позвать истинное огорчение.

Её мысли о том, что мои дети не оплакивали потери своей матери, озадачили меня. Сама эта идея была нелепой для меня.

– И ты тоже веришь в это? – спросил я. Небольшой смешок сорвался с её губ, и она покачала головой.

– Вовсе нет. В обществе принято считать, что от детей нужно утаивать разрушения, смерти, или, что дети более жизнерадостные и быстрее приходят в себя после ужасных событий. – Сказала она. – Но лично я считаю, что дети где-то посередине. Хоть они могут пройти сквозь боль и горе смерти одного из родителей, они также могут быстро освоиться и продолжать жить дальше с помощью поддержки взрослых.

Я кивнул, соглашаясь, хотя её слова меня немного задели. В течение длительного времени я не оказывал им родительской поддержки, поэтому нуждался в заверение, что моим детям не причинят больше вреда, чем уже есть.

– Итак, теперь ты знаешь нашу проблему, и как думаешь, ничего плохого не случится, если они навесят могилу матери?

– Эдвард, тебе нужно немного больше верить в свои решения. Дай им возможность выбора и посмотри, что они решат. Они могут выбрать посещение, или, если не захотят, то, возможно, они могли бы сделать открытку или написать письмо. – Она протянула ко мне руку и коснулась моей ладони в обнадеживающем жесте. – Просто убедись, что готов обсудить с ними свой опыт и помочь пройти через это.

OoOoOoOoOoOoOoOoOoO

Поговорив с Энтони и Элизабет, я спросил, хотят ли они посетить могилу своей матери. Меня поразило, как много они не понимали. Мне пришлось начать с самого начала, и я рассказал им немного о том, как мне дался этот визит на её могилу. Элизабет казалась очень задумчивой, когда она ответила, что хочет сходить, в то время как Тони пожал плечами и сказал, что ему все равно.

Мы договорились, что после нашего следующего посещения семейного психолога, совершим поездку на кладбище. Сет и Белла посещали занятия вместе с нами, но Белла и я решили, что будет лучше, если я свожу туда только своих детей. Поэтому она решила вернуться ко мне домой и приготовить ужин к нашему возвращению.

Тони, Лиз и я остановились возле того же цветочного магазина, что я посещал прошлый раз, и купили еще несколько букетиков лаванды. Забравшись обратно в машину, Тони уткнулся носом в букет и весь оставшийся путь до кладбища восклицал, как хорошо они пахнут.

Припарковав машину, я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел у Лиз еще более задумчивый взгляд.

– Дорогая, ты готова? – спросил я. Тони посмотрел на меня, а затем непонятным взглядом на Лиз. Он, казалось, просто не понимал, почему это так трудно для его сестры, но потом, удивив меня, обнял её за талию, и не отцепился даже после того, как она вышла из автомобиля.

Доведя их до могилы, я отошёл в сторонку, чтобы они сами могли определить, где им лучше встать. Тони опустился на колени и вытащил засохшее цветы, что я принес на прошлой неделе. Я улыбнулся себе, когда понял, что олени не тронули их, когда от цветов на могилах, которые окружали Таню, остались лишь стебельки, торчавшие из вазы. Тони осторожно налил воду в вазу и опустил туда букет цветов, перед тем как подняться и встать рядом со мной. Я обнял его за плечи, несколько минут мы простояли в тишине, пока Лиз не повернулась ко мне со слезами на глазах.

– Что нужно делать? – прошептала она. Я отпустил Тони и обнял Лиз, притягивая её ближе к себе.

– А что ты хочешь сделать? – спросил я. Она слегка пожала плечами и посмотрела на меня.

– Бабушка сказала, что если я помолюсь, то мама услышит меня, – сказала она. – Я должна прочесть молитву? – Я проглотил свои слезы и кивнул.

– Это хороший способ для того, чтобы начать. Возможно, ты сможешь поговорить с мамой, как помолишься, – предложил я. Лиз посмотрела на Тони и кивком позвала его вперед, но он покачал головой и остался стоять там, где был. Лиз возвратилась к надгробному камню и упала на колени, в то время как я вернулся к Тони и притянул его ближе к себе.

– Мама? – начала Лиз надломившимся голосом. – Я скучаю по тебе, – прошептала она и остановилась. Я смотрел на её спину, на дрожащие плечи, на то, как она поднесла руку к лицу и быстро стерла слезы.

– Папа и Белла помогли мне сделать коробку, где я могу хранить вещи, которые напоминают мне о тебе. Я положила туда бабушкин браслет, я помню, что ты носила его все время. – Её голос был более ровным по сравнение с тем, как звучал вначале. Лиз складывала в коробку все вещи, которые ей напоминали о тех временах, что она провела вместе с матерью. «Коробка воспоминаний» была полностью идеей Беллы. Когда мы делали покупки в центре города Кармель, она нашла большой кедровый сундучок, на крышке которого были вырезаны анютины глазки. Поскольку он была очень дорогой, то я сам купил её, но убедился, что Лиз поняла, что это было от нас двоих.

После того как Лиз совершила подробную детализацию своей «Коробки воспоминаний», она начала думать о более приземленных вещах: таких как школьная и повседневная жизнь. Я поймал себя, что улыбался, когда она рассказывала Тане о Белле и Сете. К сегодняшнему дню она немало добилась за такой короткий срок, и все благодаря Белле. После еще нескольких истории, Лиз решила завершить свою душевную беседу.

– Я люблю тебя, мама, – прошептала Лиз. – Аминь. – Невинность её веры заставила меня улыбнуться, когда я почувствовал, как Тони задрожал под моей рукой. Я посмотрел вниз, слезы текли по его лицу, а сам он смотрел под ноги. Быстро опустившись на колени рядом с ним, я схватился за пряжку его ремня.

– С тобой все в порядке, чемпион? – спросил я. Тони поднял голову, и его зеленые глаза уставились на меня. Он покачал головой, негромкий всхлип сорвался с его губ. Я крепко обнял сына, кладя подбородок на его макушку. – Ты хочешь поговорить об этом? – Он кивнул, но не сделал ни одного движения, чтобы отстраниться, а я не собирался отпускать его. Лиз подошла к брату и легонько погладила его по спине, пока он продолжал пропитывать мою рубашку слезами.

– Что с тобой, Тони? – спросила Лиз утешительным голосом. После нескольких всхлипов, Тони отстранился от меня и посмотрел на Лиз тусклым взглядом.

– Ты помнишь маму, а я нет. Ты говорила, что она читала тебе, играла с тобой в парке, а все, что я могу вспомнить – что она похоже на тебя, – проговорил он между рыданиями. После снова повернулся ко мне и опять спрятал лицо на моей груди, цепляясь за меня.

– Папа, что случилось бы, если бы ты умер, как мама? – спросил он. Я чувствовал, как слезы потекли по моим щекам, и я притянул его ближе к себе.

– Я никуда не собираюсь уходить, – прошептал я. Тем не менее, я понимал, что не мог дать такого обещания. Жизнь была такой короткой и некоторые вещи не зависели от меня.

– Мама тоже не хотела никуда уходить, но она ушла, – плакал Тони. Я поцеловал его в макушку, и Лиз продолжала успокаивать брата.

– Если со мной что-нибудь случиться, то у вас всегда есть бабушка и дедушка, а также Элис с Джаспером, – сказал я.

– Но я хочу Беллу, – сказал он, отстраняясь и смотря на меня. – Она делает все те вещи, о которых говорила Лиз, что мама делала с ней. Я хочу, чтобы Белла стала моей мамой. – Я не смог сдержать рыдание, прижимая его к себе и потянувшись к Лиз. Она тут же обняла Тони и потянула руки ко мне, зажимая его между нами. Через несколько минут Тони посмотрел на меня, Лиз также смотрела на меня через плечо брата, ожидая, что я отвечу на его просьбу.

– Я посмотрю, что смогу сделать.

Обратная дорога домой была тихой, Лиз любовалось пейзажам за окном, а Тони спал. Когда мы подъехали к дому, Лиз сразу побежала вверх по лестнице, в то время как я осторожно вытащил Тони из машины, пытаясь дать ему возможность выспаться, чтобы избавится от эмоционального потрясения. Поднимаясь с ним вверх по лестнице, я думал о том, как помочь и Тони тоже. Он всегда был таким беззаботным и счастливым, поэтому когда сегодня я увидел его переживания, вспомнил, что не только Лиз потеряла свою мать. Одну вещь я знал точно: с ним все будет хорошо. Мы были на верном пути к исцелению и между мной и Беллой, поэтому я был уверен, что с детьми все будет в порядке. Когда я открыл дверь, Тони поднял голову с моего плеча и поцеловал меня в щеку.

– Я люблю тебя, папочка, – прошептал он. Я улыбнулся и поцеловал его в лоб, прежде чем пойти на кухню, где я услышал тихие голоса.

– Я тоже люблю тебя, Энтони. – Пройдя на кухню, я обнаружил Лиз в объятиях Беллы, она тихо плакала. Подняв бровь, я молча спросил Беллу, что произошло, но она лишь улыбнулась мне грустной улыбкой. Лиз отпустила Беллу и повернулась, чтобы посмотреть на меня заплаканными глазами.

– Тони и я хотим, чтобы Белла стала нашей мамой, – произнесла Лиз твёрдым голосом. Я посмотрел на Беллу, она выглядела такой же потрясенной, как уверен, и я. Мой взгляд вернулся к Лиз. Я мог представить, что такого рода фразы исходили из уст Тони, но, на самом деле думал, что потребуется некоторое время, прежде чем моя дочь когда-либо смирится с этой мыслью. Лиз опустила руки на бедра, и то, как она посмотрела на меня и её поза в целом напомнили мне о Тане, она выглядела так же, когда была недовольна какими-то моими действиями.

Я беспомощно посмотрел на Беллу, её щеки стали ярко-красными, но когда она поймала мой пристальный взгляд, то выжидающе посмотрела на меня. Я почувствовал, как маленькие ручки обернулись вокруг моей талии, заставляя обратить все свое внимание вниз, на Сета. Он смотрел на меня своими большими карими глазами и широко улыбался, и это его улыбка заставила меня понять, что я люблю его также сильно, как и собственных детей.

– Моя мама может быть мамой и для Тони с Лиз тоже, – сказал он, а затем его улыбка расширилась. Свободной рукой, я взъерошил волосы Сета. Не так я хотел просить руки Беллы, но почувствовал, что надо ей дать понять всю серьезность моих намерений. Я посмотрел на Беллу, и она грустно улыбнулась мне, прежде чем отвести взгляд. Мне сразу стало ясно, что мой медленный ответ на этот вопрос огорчил её, и какая-то небольшая часть меня волновалась её предполагаемым ответом на вопрос: согласна ли она стать моей женой. Откашлявшись, я заставил её повернуться и посмотреть на меня. Я подмигнул Белле, и улыбка вернулась на её лицо, после обратился к детям немного обиженным тоном.

– Не так я планировал сделать предложение, или вы, ребята, собираетесь все испортить? – Белла тихо ахнула, и я быстро посмотрел на неё, чтобы поймать удивленный взгляд, после поставил Тони на ноги и кивнул им, давая понять, что бы они вышли. Все трое хихикнули и выбежали из кухни, оставляя нас с Беллой наедине, замерших в неестественных позах. Белла быстренько отвернулась и схватила нож, вернувшись к нарезанию овощей.

Я подошел к ней со спины, так что мои губы оказались возле её ушек, но не касался. При моей непосредственной близости её рука перестала двигаться, и Белла задержала дыхание. В течение нескольких секунд я просто стоял, обдувая своим дыхание её шею, и потом, наконец, заговорил.

– Ты должна знать, что я хочу, чтобы ты была моей навсегда, – прошептал я, нежно целуя мочку её уха. Она тихонько замурлыкала и откинулась на меня, опуская нож на стол. – Я люблю тебя, Изабелла. И это не изменится. – Она кивнула мне в грудь. Это не было вопросом, скорее подтверждением того, что происходит между нами.