Эсме.

Я могу сказать, что Белла Свон самый удивительный человек, которого я встречала в своей жизни. Крепкая как скала, даже если не видит себя такой, честная, обходительная, умная, милая, заботливая. Я хорошо помню тот день, когда Карлайл пришёл ко мне поговорить об этой девушке.

У меня не было никаких сомнений, что я хочу предоставить ей дом, но если бы знала я, как всё будет в реальности, то постаралась бы насколько возможно ускорить её приезд.

Конечно, бывает нелегко, но прежде всего я вижу её замечательный прогресс и огромные усилия, которые она прилагает ко всему, что делает. Каждый раз, когда она пытается общаться, моё сердце немного парит. Каждый раз, когда она делает что-то для себя, даже если это что-то такое незначительное как чай, это заставляет меня светиться от радости.

Я чувствую её желание быть нормальной, непринуждённой, стать членом нашей семьи. Я чувствую её разочарование, когда она понимает, что не хочет или не может что-то сделать. Когда слова ускользают от неё, или когда она понимает, что всё ещё не желает или не может поесть с нами, иногда я расстраиваюсь, так же как и она.

Не раз я боролась с желанием обнять её, качать в колыбели свои рук и уверить, что всё хорошо, что ей просто нужно время, и что с нами у неё это время есть. Но я не могу прикоснуться к ней. Больше чем что-либо я должна уважать границы, которые она установила, несмотря на то, что это причиняет мне боль.

К сожалению, я также могу чувствовать её страх. Глубоко укоренившийся страх сделать что-то не так, встретить насилие, пострадать тем или иным способом. Мои материнские инстинкты зашкаливают, когда я вижу её такой, но опять же, мы должны играть по её правилам.

Карлайл говорит, что только время сможет научить её тому, что здесь она на самом деле в безопасности. А мы пока будем неустанно обращаться к ней, снова и снова показывая, что ничего плохого не произойдёт.

Бедная девочка. Я пытаюсь не думать об ужасах, которые она вынесла, но они отражаются в её глазах, в выражении лица, даже в том, как она двигается. Она часто обнимает сама себя, пытаясь казаться как можно меньше.

Она не только не говорит, она вообще тиха. Она так старается не издавать не единого звука, и я не могу подавить дрожь, когда думаю, что заставило её действовать подобным образом.

Но она меняется. Даже спустя несколько недель можно сказать, что она меняется. Я всё ещё удивляюсь, когда вспоминаю те несколько раз, когда она позволила мне прикоснуться к ней – последний случай был совсем недавно, в школьной раздевалке. То как она потянулась ко мне, я воспринимаю как маленькое чудо. Кажется, что только когда она более уязвима, Белла позволяет себе роскошь физического контакта.

Карлайл не согласен со мной. Он думает, что каждое прикосновение Белла автоматически связывает с болью. Я же в этом не уверена. Я предпочитаю думать, что Белла может отличить насилие от дружеского прикосновения. Но мне также кажется, что она боится его принять. Каковы причины этого я не знаю, но уверена, что когда она позволяет себе это, то исполняет свои желания.

Она этого хочет. У меня нет никаких сомнений. Она просто не знает, как этим насладиться.

Мне хотелось бы дать ей понять, что вполне нормально становиться инициатором такого рода контакта, но я не знаю, как это сделать.

Слова не смогут это ясно передать. Она так боится открыться. Думаю, она считает, что это делает её слабой. Видимо, в какой-то момент своей жизни она решила, что лучше справляться со всем самостоятельно и поэтому не впускает никого.

Это, должно быть, так нелегко для неё.

Возможно, если бы другие мои дети были более ласковы, Белла поняла бы, что нормально прикасаться друг к другу и обнимать. Но они уже почти взрослые и время материнских объятий для них прошло. Боюсь, я не могу попросить их дать Белле хороший пример, не раскрывая им её прошлого – ведь она нас очень об этом просила.

Но мои дети не наивны. Хоть они почти не обсуждают это с нами, я знаю, что они обо всём догадываются. Особенно Эдвард, который на прошлой неделе пришёл, чтобы пообщаться с нами и спросил о Белле. Он хотел знать, будет ли она ходить на сеансы психотерапии. Что-то глубоко внутри влечёт его к этой девочке. Я могу только предполагать, как всё будет развиваться дальше и надеяться, что в этом нет ничего неправильного.

К тому же, он кажется терпеливым и понимающим, и я не вижу необходимости предупреждать его. Думаю, Белла рядом с ним чувствует себя довольно непринуждённо и мы замечаем, что они всё чаще сидят вместе на крыльце.

Я вижу, что время от времени они обмениваются телефоном, и думаю, таким способом они общаются. То, как она смотрит на него – с удивлением, трепетом, любопытством, а также с намёком на страх и с огромной нерешительностью заставляет меня думать, что она видит в нём то, что полностью не осознаёт.

Я улыбаюсь, когда думаю, что, возможно, ещё не всё потеряно для этой девушки, что, пожалуй, есть в ней что-то, что способно отдавать и получать любовь. И если мой сын сможет вызвать в ней это чувство, я не буду пытаться это предотвратить. Я только надеюсь, что они не причинят друг другу боль. Эдвард мой сын, но и Белла уже успела стать мне дочерью. Если они будут страдать, это разобьёт мне сердце.

Возможно, терапия поможет Белле двигаться дальше. Когда она согласилась попробовать, я была на седьмом небе от счастья. Я понимаю, что мотивы её не искренни, что, скорее всего, она делает это из-за нас, из-за страха перед последствиями. Насколько я понимаю, она в полной мере не осознаёт, что значит насилие и не считает себя жертвой.

И объяснить ей это должна не я. Она, вероятно, не поверит мне, но даже если мне удастся достучаться до нее, то у меня нет нужных знаний и навыков, чтобы поймать её, когда она будет падать. Надеюсь, терапия предоставит ей такую возможность, и Белла найдёт безопасное место, где сможет рассказать свою историю и примириться с ней.

Мы так верим в Шивон. Имея опыт, похожий на прошлое Беллы, нам кажется, она поймёт, как Белла думает и действует. В качестве дипломированного консультанта-эксперта она помогла многим девушкам примириться со своим прошлым и направить их жизнь в новое русло. Мы ещё не сказали Белле, что у Шивон есть своя, похожая на её собственную, история. Мы думаем, что будет лучше, если Шивон сама раскроет эту информацию, когда придёт нужное время.

Мы можем только надеяться, что Белла попробует терапию и даст Шивон шанс.



Быстро приближается День благодарения. Я снова убеждаюсь, что Белла очень любит готовить, когда прошу её помочь мне подобрать праздничное меню. Она также едет со мной за продуктами, и кажется, на самом деле наслаждается этим, несмотря на то, что я знаю, ей не нравится бывать в супермаркете.

Думаю, ей на самом деле очень важно иметь возможность помогать мне, и я снова вспоминаю слова Рене. «Вы не успеете опомниться, а она уже до блеска вычистит ваш дом».

Я была осторожна и старалась не допустить такого развития событий, потому что действительно оказалось, что Белла всеми силами стремится стать полезной в нашем доме. Порой, запрещая ей что-то, я не знала, как мне справиться с её очевидным разочарованием. В начале, и особенно, перед тем как она пошла в школу, Белла часто выглядела потерянной, когда не могла ничем себя занять.

Мне интересно, есть ли у неё какое-то хобби. Она, кажется, любит читать, но в то же время не может расслабиться, чтобы по-настоящему насладиться чтением. Всегда на страже, озирается каждые несколько минут, стараясь оценить ситуацию. Даже не уверена, осознаёт ли она это сама.

Было бы просто замечательно, если бы у неё появилось какое-нибудь увлечение, в котором она могла полностью потеряться. У Эммета и Джаспера – это их спорт, у Элис – мода, у Розали – автомобили, а у Эдварда его музыка. Интересно, есть ли что-то, что могло бы настолько увлечь Беллу, чтобы она оставалась занятой в течение многих часов каждую неделю, а то и каждый день.

Ей нравится делать уроки, что поначалу казалось мне странным, пока Карлайл не предположил, что для неё это хороший способ отвлечься от тревожных мыслей. И Белла любит готовить. Пирог, который она испекла на прошлой неделе, был превосходен. Без сомнения, этим она выразила нам свою благодарность.

И она поможет мне с ужином в честь Дня благодарения. Честно говоря, я предпочитаю, чтобы именно она помогала мне, пусть даже в основном ею руководит чувство вины или ответственности, так как мои другие дети не видят радости в процессе приготовления еды и будут делать это с явным неудовольствием.

Белла хочет сделать марципан. Она не сказала, что именно задумала и мне безумно интересно. Меня очень тронуло, что она зашла так далеко, что хочет нас чем-то удивить. Несколько недель назад, сделать то, о чём бы мы не знали заранее, было для неё немыслимо. Даже с пирогом она была осторожна и спрашивала разрешение.

Она стала спокойнее, и я надеюсь, чувствует себя свободней. Я знаю, на то, чтобы полностью расслабиться, привыкнуть к новой среде, ей понадобится немало времени, но она справляется на удивление хорошо. Она очень сильно старается, даже если порой не знает, что нужно делать. И я сама начинаю чувствовать себя в доме более непринуждённо, не волнуясь каждую минуту о её состоянии.

Однако, когда работая в саду, я вижу, как в гараж заезжает автомобиль Джеймса, то спешу обратно в дом. Я не знаю, как Белла отреагирует на посетителей, особенно на мужчин.

Я вхожу в дом как раз в тот момент, когда Джеймс заходит на кухню. Учась в университете Сиэтла, он всего на год старше Эммета и Розали. Выходные они чаще всего проводят вместе. Мне нравится этот парень, несмотря на то, что он такой милый болтун.

И сегодняшний день не исключение, когда он неустанно, от души осыпает меня комплиментами. Когда он приближается к Белле, я вижу, как она напрягается, но Эммет справляется с ситуацией на удивление хорошо. Эммету и Джасперу было сложнее всего привыкнуть к появлению Беллы в нашем доме. Они, кажется, держатся от неё на расстоянии, так же как и она старается избегать их.

Но пока у них не возникает никаких разногласий, я не собираюсь вмешиваться. Наша семья довольно большая и чтобы узнать друг друга получше, понадобиться время, к тому же, невозможно, чтобы человеку нравились все люди в мире.

Когда Джеймс вместе с Эмметом уходят, Белла, захватив чашку с чаем, чуть ли не убегает с кухни. Мне смешно, но в то же время грустно. Судя по всему, она никогда не сможет полностью расслабиться в присутствии мужчин. Слишком много ей причинили боли, слишком часто подводили.

Только время покажет, сможет ли она когда-нибудь исцелиться. И должна сказать, я очень часто задаюсь вопросом, является ли терапия лучшим решением, которое мы можем предложить прямо сейчас. Интуиция подсказывает, что время и любящая семья сможет сделать больше чем любой психотерапевт, но я не высказываю своё мнение. В конце концов, она всё равно будет нуждаться в терапии, чтобы исправить то, что мы не сможем исцелить.

В понедельник я начинаю делать первые приготовления ко Дню благодарения. Я пеку хлеб, который добавлю в фарш для индейки. Я всегда пеку его на несколько дней раньше, тогда он получается вкуснее.

Вероятно, привлечённое запахом или звуками, свидетельствующими о том, что кто-то занимается на кухне, любопытство Беллы побеждает ее нежелание, и она спускается, чтобы проверить, что происходит. Я приветствую её тёплой улыбкой и даже не успеваю спросить, хочет ли она ко мне присоединиться, потому что прежде чем я заканчиваю свой вопрос, она подходит к раковине, моет руки и начинает месить тесто – утомительная, сложная задача, для которой нужно иметь сильные руки.

Учитывая с какой лёгкостью она поднимает тяжёлые пакеты с продуктами, у неё это имеется. Интересно, откуда она берёт физическую силу, особенно глядя на её крошечное телосложение и то, что в течение долгого времени она недоедала.

Белла работает в удобном темпе и краем глаза я замечаю, как выражение её лица от напряжённого меняется на более безмятежное, когда она теряется в энергичных движениях. Когда я подхожу к ней, чтобы добавить немного соли, она делает шаг назад, но не кажется такой напуганной как обычно.

– Ты, кажется, чувствуешь себя спокойнее, – отмечаю я, готовя форму, в которой будет печься хлеб.

Не поднимая глаз от теста, она кивает.

– Я рада, – продолжаю я.

Теперь она смотрит на меня, недоверчивый взгляд вспыхивает на её лице, прежде чем она меняет выражение на более нейтральное.

– Правда, – заверяю её я. – И если тебе что-нибудь будет нужно или ты чего-то захочешь, можешь просто обратиться ко мне. Ты ведь знаешь это, верно?

Она кивает, но я вижу, что она мне не верит. Инцидент с физкультурой яркий тому пример, она всё ещё думает, что не может прийти к нам с серьёзными проблемами. Она предпочла рискнуть, чем навлекла на себя школьное наказание, но не сообщила нам заранее о своей неспособности ходить в спортзал.

И в том, что это случилось, я виню себя. После того, как я забрала Беллу из школы, я лежала без сна несколько ночей. Я должна была знать, что она не в состоянии ходить на физкультуру, вместо того, чтобы верить, что она установила свои собственные границы.

Как ни горько это признавать, он не может этого сделать. Она не может сказать «нет», и совсем не потому, что не говорит. Если кто-то просит её о чём-то, она не может отказать. Легко злоупотреблять этой чертой, и я надеюсь, что в школе никто этим не воспользуется.

Белла не скажет нам, если дело зайдёт слишком далеко. Думаю, она боится наказания, если скажет нам, что чего-то не хочет. Я говорила об этом с мужем, и он продолжает уверять, что я не должна винить себя в том, что произошло. Что случилось, то случилось, и было улажено лучшим образом. Кроме того, он думает, что инциденты такого рода могут показать Белле, что теперь её жизнь отличается от прежней. Возможно, она извлечёт из этого уроки и сможет нам доверять.

Слишком боится сказать «нет». Интересно, поймёт ли она когда-нибудь, что в нашем доме «нет» означает именно «нет», а не предполагаемое «да».

К кухне приближаются тихие шаги, и я знаю, что это Эдвард, прежде чем вижу его. У всех своя походка и я всегда распознаю, кто это, только по звуку их шагов.

Когда он заходит на кухню, Белла, кажется, поначалу немного пугается, но затем снова сосредотачивается на тесте, и даже не вздрагивает, когда Эдвард, проходя мимо, слегка касается её.

Это наблюдение кажется мне огромным шагом вперёд, но я не хочу комментировать его, так как боюсь, что это заставит их почувствовать себя неловко.

– Вы печёте хлеб? – сделав глоток воды из бутылки, спрашивает он.

Белла кивает, а я отвечаю:

– Да, для фарша.

Эдвард посмеивается.

— Интересно, что случится, если на День благодарения мы будем есть обычные бутерброды? Наступит конец света?

– Уверена, что нет, – говорю я, улыбаясь своему сыну, который непринуждённо прислонился к кухонной стойке. Я знаю, что не всегда он был таким высоким и худощавым. В подростковом возрасте его можно было назвать долговязым и неуклюжим.

– Но традиции нужно соблюдать, – продолжаю я.

– И что в этом году у нас будет кроме индейки? – спрашивает он.

– Ты сейчас напоминаешь мне Эммета, – поддразниваю его я. – Скоро сам всё узнаешь. Терпение – добродетель.

– Ты будешь делать мороженое? Мне нужно знать, сколько места оставить для десерта.

– Буду, – отвечаю я и улыбаюсь, когда он, радуясь, вскидывает кулак в воздух. – И возможно, Белла, если захочет, испечёт пирог.

– О-о, ты ведь испечёшь? Мороженое мамы и твой яблочный пирог. Божественно.

Белла встречает его полный надежды взгляд и, наконец, неуверенно кивает.

– Класс, – усмехается Эдвард. – Хотел бы я заранее оставить за собой кусочек.

Белла, смущаясь, смотрит вниз, но улыбается.

Усмешка Эдварда становится победоносной и, бросив на меня быстрый взгляд, он поворачивается, чтобы выйти из кухни.

– Я пойду. Мне тут делать нечего. Ведь я даже молоко подогреть не умею, – напоследок шутит он.

Белла резко вскидывает голову и смотрит на него расширившимися глазами. Эдвард поворачивается, широко улыбается и, подмигнув ей, оставляет абсолютно потрясённой.

Во мне вспыхивает любопытство. Очевидно – это что-то такое, о чём знают только они. Что же такого произошло, что он может шутить об этом, а она кажется просто шокированной? Возможно, они ближе, чем я предполагала.

Белла кладёт передо мной вымешанное тесто и отвлекает от нахлынувших мыслей. Её лицо светится надеждой, но она ждёт, и я говорю ей, что она справилась отлично.

К моему удивлению она задерживается на кухне и, когда я ставлю форму с тестом в предварительно разогретую духовку, делает для нас чай. Когда мы садимся за кухонный стол, чтобы немного поболтать, она выглядит почти потерянной. Не в состоянии распознать её настроение, я через стол тяну к ней руку, стремясь к какому-то контакту, связи. Я хочу, чтобы она знала, что в любое время может попросить о такой форме взаимодействия и, поговорив об этом с Карлайлом, мы решили, что должны не только говорить ей, но и показывать.

Прикусив немного губу – жест, который означает, что Белла напряжённо о чём-то думает, она долго смотрит на мою руку. И когда я начинаю надеяться, что она позволит себе прикоснуться ко мне, она отворачивается и смотрит в сторону. Связь разрушается, я убираю руку и, пытаясь скрыть разочарование, пью свой чай.

Я не могу винить Беллу за то, что она отказалась от контакта, но в глубине души я уверена, что если б она позволила себе объятия, это сотворило бы чудеса.

Во вторник, после ужина, она спускается вниз, чтобы помочь мне с другими приготовлениями ко Дню благодарения. Нам необходимо кое-что замариновать и Белла удивляет меня, когда вместо того чтобы использовать смесь из пакетика, делает свой собственный маринад. Мы работаем на кухне, нарезаем овощи и позволяем им пропитаться вкуснейшей жидкостью.

Когда мы заканчиваем и ставим продукты в холодильник, Белла снова делает для нас двоих чай. Эти крошечные жесты показывают, насколько она внимательна к другим, хоть и проявляет это, только когда чувствует себя в безопасности.

Я очень горжусь тем, что она начала пить в нашем присутствии. Похоже на то, словно в один момент она решила, что сделав это, не встретит ничего плохого. Она больше не ждёт, когда я отведу взгляд, а вместо этого, хоть и неохотно, делает быстрый глоток. Но она пьёт.

– Ты действительно любишь готовить, верно? – спрашиваю я, пытаясь завести разговор на безопасную тему.

Она кивает, слабая улыбка освещает её лицо.

– Ты раньше готовила обед ко Дню благодарения?

Я понимаю, что это неправильный вопрос, прежде чем она успевает отреагировать. Она качает головой и, смущаясь, отводит взгляд.

Я должна спросить. Я должна знать.

– Разве ты никогда раньше не праздновала этот день? – задав свой вопрос, я надеюсь, что не расстрою её.

Белла сжимает губы и всё ещё не глядя на меня, снова качает головой.

– Тогда с нами сделаешь это впервые, – тихо, по-доброму говорю я. – Мы всегда стараемся провести этот день вместе, всей семьёй.

Интересно, должна ли я спросить, хочет ли она присоединиться к нам за обедом. Моё сердце будет болеть, если она снова закроется в своей комнате. Должен быть способ заставить её составить нам компанию в четверг.

Решив, что момент как раз подходящий, я делаю вздох, чтобы заговорить, но меня перебивает Эммет, который повышает голос в гостиной.

Глаза Беллы расширяются и, когда она поворачивается в сторону голоса, я вижу, что она сильно встревожена.

– Братан, я сказал тебе, никакого обмана!

– Я не обманывал, – оправдывается Джаспер.

– Конечно, нет, – раздражённо отвечает Эммет. – Я всё видел своими глазами. Это нельзя было сделать без обмана.

– Эммет, – невозмутимо говорит Джаспер. – Я не обманывал.

– Обманывал! Почему ты и сейчас лжёшь мне? Чёрт, братан, я думал, что смогу поиграть с тобой.

– Ты просто лузер, – явно нервничая, огрызается Джаспер. Он не хочет, чтобы его выставляли лгуном.

– Лузер? – переспрашивает Эммет, его голос становится громче, и краем глаза я вижу, что Белла напрягается ещё сильнее, её лицо бледнеет от страха. – Я бы не проиграл, если бы ты играл честно.

– Я играл честно! – теперь уже кричит Джаспер. – Я не собирался обманывать, серьёзно!

– Конечно, – фыркает Эммет.

– Ради Бога, Эм, каждый раз, когда ты проигрываешь, то называешь меня лжецом. На самом деле это твоя проблема, а не моя.

Как только я собираюсь вмешаться, Эммет заходит на кухню и кричит через плечо.

– Ты никогда не играешь честно. Меня достало это, Джаспер.

Когда Эммет заворачивает за угол, Белла вскакивает со своего стула, отчего тот с грохотом падает и отступает к дальней стене. Она ужасно боится рассерженных людей и сейчас снова это подтверждает, когда выдавая страх, расширив руки, касается штукатурки.

– Эммет, – говорю я, пытаясь привлечь его внимание.

– Что? – всё ещё расстроенный, резко отвечает он.

– Успокойся, – я стараюсь говорить тихо, размеренно, главным образом для того, чтобы Белла поняла, что бояться нечего.

– Как я могу быть спокойным, если Джаспер наёбывает меня? – сердито спрашивает он.

– Я не наёбываю, – слышится из гостиной.

– Язык, – напоминаю я им обоим, но боюсь повысить свой голос, и не уверена, что Джаспер тоже меня слышит.

Эммет громко стонет и, кажется, этот звук пугает Беллу ещё больше.

– Ты напугал Беллу, – тихо говорю я, на самом деле совсем не желая упоминать об этом, но в своём гневе Эммет даже не замечает её, прижавшуюся к стене.

Взгляд Эммета останавливается на Белле, и она сжимается, её глаза расширяются, и кажется, она перестаёт дышать.

– Блядь! – восклицает он, затем выбегает из кухни и, взлетев по лестнице, закрывается в своей комнате. Он хлопает дверью с такой силой, что мы слышим это на первом этаже. От громкого звука руки Беллы поднимаются и в автоматическом защитном жесте прикрывают голову.

– Всё хорошо, – утешаю её я, жалея, что не могу найти лучших слов. – Он не причинит тебе боли. Ничего не произойдёт. Всё в порядке. Сделай несколько глубоких вдохов.

Белла делает, как ей велят, но она на грани приступа. Интересно, нужно ли мне использовать с нею метод подсчёта, но кажется, паника не овладела ею полностью.

Джаспер заходит на кухню, но увидев Беллу, резко останавливается.

– Мы напугали тебя? О, мне так жаль, Белла. Мы с Эмметом всегда спорим. Ничего страшного.

Белле как раз страшно, думаю я, но не могу сказать это вслух.

– Эй, хочешь поиграть со мной? – спрашивает он.

Я восхищаюсь тем, как он разговаривает с девушкой, лицо которой скрыто за руками.

– Обещаю, я не буду обманывать, – в его голосе слышится смех, и к моему удивлению, Белла опускает руки и смотрит на него.

Наконец, медленно, словно боясь отказать, она качает головой.

Он улыбается и пожимает плечами.

– Ладно. Тогда я поиграю один.

Он выходит из кухни и вскоре из гостиной снова доносятся звуки игры.

– Когда Эммет успокоится, он извиниться перед тобой, – говорю я Белле. – Я не терплю криков в своём доме. Джаспер, это так же касается и тебя, – говорю я в сторону гостиной, зная, что мой сын меня слышит.

– Я знаю. Прости, мама, – спокойно отвечает он. Джаспер всегда был очень отходчив. А вот Эммету на то, чтобы успокоиться, вероятно, понадобиться несколько часов.

Я остаюсь с Беллой до тех пор, пока она не успокаивается настолько, чтобы снова сесть со мной за кухонный стол. Я делаю нам ещё по одной чашке чая и пытаюсь с ней поговорить, но после случившегося, она замкнулась в себе.

Около девяти я слышу, как мой старший сын выходит из своей комнаты.

– Эммет спускается, – нежно предупреждаю я Беллу.

Она не смотрит на меня, но с большей силой обхватывает свою чашку.

Как я и ожидала, Эммет, выглядя виноватым, заходит на кухню. Он опирается руками о спинку пустого стула и вздыхает.

– Простите. За то, что случилось ранее.

Белла смотрит на него краем глаза.

– Ты успокоился? – спрашиваю я.

– Да. Мне не стоило так злиться. Прости.

Похоже, он на самом деле раскаивается, и я принимаю его извинения и предлагаю ему чай.

– Нет, спасибо, – он медлит мгновение, а затем снова уходит – его плечи напряжены от неизвестного груза, который он несёт.

– Что-то беспокоит его, – говорю я сама себе, и к моему удивлению, Белла согласно кивает. – Ты случайно не знаешь, что?

Белла качает головой, но она не может лгать, и я понимаю, что хоть она и не уверена, у неё есть свои предположения.

– Ты можешь сказать мне, – пытаюсь заверить её я. – Ты можешь поделиться со мной своими мыслями.

Теперь она качает головой быстрыми, короткими движениями, выдающими её внезапное беспокойство. Она не хочет говорить. Но почему? Может, ей кажется, что она будет говорить за его спиной?

– Ладно, – по-доброму говорю я. – Если не хочешь, не говори. Будешь ещё что-нибудь пить?

Она качает головой и вскоре после этого уходит, чтобы снова уединиться в своей комнате.



Я так счастлива, что Белла хочет сделать марципан. Я сама никогда его не делала, если честно, лишь однажды пробовала, но мне очень понравился вкус. Просмотрев рецепт, я узнала, что его нужно готовить за день до подачи на стол. Пытаясь быть предусмотрительной, в среду, после школы, я спрашиваю Беллу, хочет ли она начать делать десерт сегодня вечером. Изумление в её глазах в свою очередь удивляет меня, впечатление такое, словно она совсем не ожидала, что я буду думать наравне с ней.

Но в некотором смысле это правда. Она давно уже не ждёт этого от людей.

Белла кивает, и мы договариваемся, что после ужина снова будем вместе работать на кухне. После этого она идёт в свою комнату, чтобы немного подремать.

Одно только это говорит красноречивее всяких слов – какого количества энергии ей всё стоит. В окружении людей она старается не подавать виду, но прикладывает так много усилий, пытаясь быть нормальной, что это должно быть изматывает её. Если честно, это очень беспокоит меня. Я на самом деле сомневаюсь, что она готова ходить в школу и не только из-за количества нужной для этого энергии. Насколько я знаю, она преуспевает. Я спрашивала своих других детей, что они думают об этом и звонила некоторым учителям, таким как мистер Бэннер и тренер Клэпп, спрашивала, как она справляется.

Все отзывы положительные. Мистер Бэннер, кстати, поражён тем, как взаимодействуют между собой Эдвард и Белла. Они оба очень умны и с лёгкостью выполняют все задания. Как правило, сильного ученика преподаватель садит с более слабым, но мистер Бэннер пообещал, что не рассадит их. Белла сосредоточена, делает записи в тетрадь и даже попросила дополнительное домашнее задание. Она образцовый ученик, говорит он, и с улыбкой в голосе шутит, что ему не придётся беспокоиться о том, что она будет шептаться за его спиной.

Тренер Клэпп сказал, что был поражён качеством работы, которую Белла выполнила в качестве наказания. Он не позволил себе хвалить её или оценить работу, но сказал, что читая, был приятно удивлён. Она появляется в начале и конце каждого урока, а в остальное время в библиотеке работает над рефератом. Он говорит, что она уже не так напряжена и что она очень хорошая девушка.

Но сейчас Белла поднимается к себе, чтобы вздремнуть. Обмениваясь сообщениями с Рене по электронной почте, я написала ей об этом и она рассказала, что живя у Стефана Белла после школы всегда спала.

«Вот только, – добавила Рене, – она делала это потому, что часто просыпалась по ночам».

Невыразимо грустно, что эта девочка, эта красивая и милая девочка, через столько прошла.

Собираясь начать готовить ужин, я сосредотачиваюсь на продуктах, которые раскладываю по своим местам. Сегодня, пока дети были в школе, я съездила за покупками, предпочитая относительно спокойный супермаркет. Непосредственно в День благодарения там будет полный аншлаг и возможность того, что не найдешь всё, что нужно, вполне реальна. Я всегда стараюсь съездить на день раньше, но решила не брать в этот раз Беллу с собой, подумав, что ей это покажется слишком напряжённым.

Во время ужина атмосфера спокойная. Белла с подносом еды снова поднялась наверх, но кажется, с каждым вечером, перед тем как уйти, она всё больше и больше колеблется. Я не давлю на неё, понимая, что она должна сама решить, когда остаться, чтобы поесть с нами. Она знает, что накрывая на стол, мы учитываем и её, и что она может прийти в любое время. Вот только я не знаю, что мне делать завтра, в День благодарения.

Это будет слишком, если я попрошу её хотя бы посидеть с нами? Или это покажется издевательством, ведь мы сможем есть всю эту замечательную еду, а она нет?

Мне нужно срочно принять какое-то решение.

– Как дела в школе? – спрашиваю я, когда наши тарелки наполнены, и мы начинаем есть. Без Беллы наша семья за столом кажется неполной, несмотря на то, что она никогда не присоединялась к нам.

– Отлично, особенно потому, что оставшаяся часть недели – сплошные выходные, – усмехнувшись, говорит Эммет.

– Хотя, в следующий вторник у нас контрольная по тригонометрии, – бормочет Элис. – Глупый учитель. Испортил мне праздник.

– Я могу помочь, – говорит Эдвард, всегда готовый прийти на помощь своей сестре-близнецу. – Или Белла. Чёрт, она разбирается лучше меня.

– Она, по крайней мере, терпеливее, – поддразнивает Элис.

– Только потому, что она не может говорить, – добавляет Эммет, его губы подрагивают от подавляемой улыбки.

– О! – выглядя шокированной, восклицает Элис, но смеётся.

– А ну-ка, перестаньте, – добродушно предупреждает Карлайл.

– Может, Белла и тебе поможет с тригонометрией, – глядя через стол на Эммета говорит Розали.

– Ах, Рози…

– Что случилось? – спрашиваю я. У Эммета всегда были проблемы с тригонометрией.

– У меня тоже скоро тест по тригонометрии, – бормочет Эммет.

– Когда? Уверена, ты хорошо справишься. Тебе просто нужно немного больше заниматься.

Эммет вздыхает, его настроение внезапно портится. Он со всей страстью ненавидит этот предмет, но не справится, если будет игнорировать проблему. У нас был разговор о дополнительных занятиях, но они мешают его футбольной практике, и он был непреклонен – футбол на первом месте.

Мы с Карлайлом согласились на то, что Эммет может играть в футбол, пока получает приемлемые оценки по тригонометрии. Как только они понизятся, он будет вынужден пропустить тренировки, чтобы взять дополнительные уроки. Это разумное соглашение, которому он следовал довольно долгое время, но мы видели, что постепенно его результаты начали снижаться.

И сейчас это его ужасно расстраивает. Это видно по его поникшим плечам, и главным образом, по угрюмому выражению лица. Он ковыряется в тарелке и его хорошее настроение временно исчезает. И я понимаю, что именно это беспокоило его в последнее время.

Белла знала об этом?

– Ты прекрасно справишься, – повторяю я.

– Ага, конечно, – бормочет он и его слова тревожат меня. Возможно, его оценки хуже, чем мы думаем.

– А я получил интересное задание по истории, – говорит Джаспер, как всегда пытаясь выручить своего брата, отвлекая от него внимание.

– Какое? – интересуется Карлайл. Он любит историю.

– Охота на ведьм в Салеме.

Розали тихо фыркает.

– Такое только тебе может понравиться.

– Нет, это на самом деле прикольно. Конечно, я имею в виду не то, что там были убиты люди, но вообще всю эту историю. Чем больше людей было в это вовлечено, тем более фантастическими становились рассказы.

– И когда работу нужно будет сдать? – спрашиваю я. Я ничего не знаю об охоте на ведьм, но рада, что Джасперу это задание нравится.

– О, аж перед Рождеством. У меня куча времени.

– Эй, тогда мы можем посмотреть «Фокус-Покус», – улыбается Элис. – Этот фильм о ведьмах Салема.

– Это вряд ли! – смеётся Розали. – Но фильм забавный. Можно будет посмотреть его в эти выходные.

– Не забывайте, что в эту субботу мы идём на «Мэри Поппинс».

Эммет стонет и прикрывает лицо руками.

– Мне обязательно идти?

– Эммет, – спокойно говорит Карлайл, но голосом, не допускающим возражений. – Для Беллы это первый День благодарения здесь и мы долго пытались найти что-то такое, что ей бы тоже понравилось. Мы никогда не просим тебя присоединиться к какому-то семейному мероприятию, но в эти выходные ты поедешь с нами. Мы просим тебя об этом в последний раз. Подумай о Белле и о том, сколько будет значить для неё этот выход с нами. Подумай, как она почувствует себя, став частью всего этого.

Должным образом наказанный, Эммет пожимает плечами.

– Прости. Просто я, правда, ненавижу мюзиклы.

– В такой большой семье как наша, невозможно найти то, что понравится всем. Если то, что мы предлагаем, тебя не устраивает, то подумай об этом так: ты порадуешь нас после всего, что мы делали, чтобы угодить тебе.

Слова Карлайла суровы, но справедливы. Мы стараемся изо всех сил, чтобы наши дети чувствовали себя максимально комфортно и прекрасно понимаем, что балуем их. Карлайл, конечно, не колеблясь, ставит наших детей на место, когда они начинают принимать всё как должное.

– Простите, – снова говорит Эммет и на этот раз он искренен.

– Извинения приняты, – отвечает Карлайл. – А теперь ешь, пока всё не остыло.

Надолго воцаряется тишина, единственным звуком во время которой является тихий звон столовых приборов о тарелки.

– Кто поедет со мной в пятницу за покупками? – первой нарушая тишину, спрашивает Розали.

– Я, – отзывается Элис и напряжённость исчезает.

После ужина Розали помогает мне убрать посуду. Она делает это очень редко и в основном тогда, когда хочет со мной о чём-то поговорить.

Сегодняшний вечер не исключение, вот только тема застигает меня врасплох.

– Мама, что случилось с Беллой?

Я на секунду замираю, а затем продолжаю споласкивать в раковине тарелки.

– Что ты имеешь в виду?

Краем глаза я вижу, что она пожимает плечами.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Прежде чем она приехала сюда. Что с ней произошло?

Я вытираю руки о кухонное полотенце и поворачиваюсь к ней. Игнорируя мой взгляд, Розали продолжает ставить тарелки в посудомоечную машину.

– Почему ты хочешь знать?

Перед тем как ответить, я слышу, как она сглатывает. Она всё ещё не смотрит на меня.

– Я дважды видела, как она запаниковала из-за парня. И в нашем доме она намного больше боится мужчин, чем женщин.

Она колеблется.

– И каков твой вывод? – спрашиваю я, боясь, к чему это ведёт.

– Её не только избивали, не так ли?

На этот раз мне нужно время, чтобы сформулировать ответ.

– Неважно, – говорит она. – Твоё молчание говорит о многом.

– Розали, – спокойно говорю я, заставляя её посмотреть на меня. – Белла просила, чтобы мы не раскрывали её прошлого. Пожалуйста, уважай её желание.

– Конечно, – отвечает она. – Мне просто интересно.

Тихие шаги на лестнице дают знать, что спускается Белла. Розали глубоко вздыхает и, закончив заполнять посудомоечную машину, расслабляет плечи.

Она не хочет, чтобы Белла заметила её напряжённость. Это замечательно и лишний раз доказывает, что Розали не будет разговаривать с Беллой о её прошлом.

– Привет, – улыбаюсь я Белле, когда она заходит на кухню. Она выглядит бледной. Возможно, её что-то тревожит, но, как обычно, невозможно понять, что творится у неё в голове.

– Ну что, готова приступить?

Она возвращает мою улыбку, и это согревает мне сердце.

Розали уходит и поднимается наверх, вероятно, собираясь провести вечер с Эмметом. Я не часто вижу их внизу и думаю, что они очень повзрослели. Они, кажется, счастливы вместе и я не буду стоять на их пути.

Белла настаивает на том, что для начала поможет мне с большим количеством других блюд. Мы делаем всё, что можно приготовить заранее, наши щёки пылают от жара кухни. Я без устали болтаю и спрашиваю её, где она научилась делать то или иное блюдо, и снова и снова она отвечает: «Интернет».

Она любит готовить, и я в очередной раз в этом убеждаюсь, когда мы делаем более сложные блюда. Мы готовим индейку, а когда я начинаю делать мороженое, Белла приступает к марципану.

Она справляется с этим с удивительной лёгкостью. Добавляет красители и, разделив светло-кремовый марципан на части, окрашивает их в разные цвета – зелёный, розовый, красный и жёлтый. Одну часть она оставляет в своём естественном цвете. Я начинаю подозревать, что она планирует сделать узоры из марципана.

Она формирует миндальную пасту в блоки, раскладывает по мискам и, накрыв, находит для них место в холодильнике.

– Закончишь завтра?

Она смотрит на меня и кивает.

– Не могу дождаться, чтобы увидеть, что ты задумала, – говорю я, не в силах скрыть своё любопытство и волнение. – Уверена, это будет что-то чудесное.

Что-то вспыхивает в её глазах, но застенчивость побеждает, и она снова опускает взгляд. Она помогает мне убраться на кухне и, сделав себе чай и взяв печенье, мы снова садимся за стол.

Это становится ритуалом, чему, должна признать, я очень рада.

Вскоре к нам присоединяется Элис, а вслед за ней и Джаспер. Карлайл работает в своём кабинете, надеясь, что сможет насладиться вместе с нами всеми выходными.

Джаспер сразу же хватает печенье. Он ужасный сладкоежка.

И хоть я рада, что к нам присоединились мои дети, это лишило меня возможности спросить Беллу о завтрашнем ужине.

– Всё хорошо? – спрашивает Элис Беллу, сделав глоток из своей чашки.

Белла кивает, и они обмениваются взглядами, которые подразумевают под собой нечто большее, чем вопрос о благополучии.

– Ну, и что нас ждёт завтра? – спрашивает Джаспер.

– Завтра у вас всех выходной, поэтому вы вольны делать всё, что хотите. Но я жду, чтобы между четырьмя и пятью часами все были дома, чтобы мы смогли устроить семейный вечер, – начинаю я. – Думаю, что большую часть дня я проведу на кухне, поэтому любая помощь только приветствуется.

Две пары глаз тут же смотрят в сторону, а Белла ловит мой взгляд и кивает, давая знать, что она поможет.

Я в этом и не сомневалась.

– У вас есть какие-либо планы? – спрашиваю я у Элис и Джаспера.

– Скорее всего нет. Погода будет ужасной. Кстати, я бы хотела взять своё зимнее одеяло. Оно в гараже?

– Да, слева, – отвечаю я. – Белла, а ты хочешь одеяло потеплей? По ночам довольно холодно.

Она колеблется мгновение, а затем кивает.

– Пойдём со мной, – говорит Элис и, не сомневаясь, Белла встаёт и следует за ней в гараж.

– Интересно, скажет ли она когда-нибудь «нет», – бормочет Джаспер.

– Ну, вчера она отказалась играть с тобой. Не ешь слишком много сладкого, дорогой.

Джаспер доедает своё третье печенье и запивает чаем.

– Да, отказалась. Она никогда не играет, хоть и хороша в этом. Мне Эдвард рассказал.

– Неужели они вместе играли?

– Да, но похоже, она боится этого. Она всего боится, – добавляет он, но так тихо, что я еле его слышу.

– Она через многое прошла.

– Когда вы приняли меня, каким я был? Тоже всего боялся?

Я следую за ходом его мыслей и вспоминаю дни, много лет назад, когда маленький мальчик со светлыми кудрями, совсем ещё ребёнок, смотрел на меня огромными, наполненными страхом глазами.

– Боялся, – нежно говорю я. – Ты был так напуган, что когда мы приехали домой, отказывался открыть глаза. И на то, чтобы ты перестал плакать и начал есть, понадобилось несколько дней.

– Правда? Видимо, вам было нелегко со мной, – размышляет он. – А Розали?

Я смеюсь, вспоминая.

– Настоящий стоик. Она смотрела на меня так, словно правит миром и не позволяла помогать ей.

Роуз, которая почти на год старше Джаспера, была совсем малышкой, когда впервые появилась у нас и у неё были свои решительные способы привыкнуть к новой семье.

– Похоже на Роуз, – улыбается Джаспер.

Какое-то время мы сидим в тишине, и вскоре слышим, как Элис и Белла выходят из гаража и поднимаются по лестнице.

– А ты хочешь себе дополнительное одеяло? – спрашиваю я Джаспера.

Он смеётся.

– Нет, мне и так жарко по ночам.

Я киваю, и мы говорим ещё немного об Элис, о школе и его друзьях.

– Джаспер, поиграешь со мной? – спрашивает зашедший на кухню Эдвард.

– О, класс, – усмехается он и, кивнув мне, встаёт и присоединяется к Эдварду в гостиной.

Атмосфера в доме лёгкая, все рады нескольким свободным от школы дням. Можно не сомневаться, что все лягут спать позже обычного.

Элис спускается вниз и ловит меня как раз в тот момент, когда я собираюсь покинуть кухню, чтобы узнать, как скоро освободиться Карлайл.

– Мама? – тихо говорит она, стараясь, чтобы её не услышали братья, играющие в гостиной.

– Да?

– Не беспокойся о Белле и ужине в честь Дня благодарения, хорошо?

Я моргаю от удивления, но Элис продолжает прежде, чем я прошу её объяснить.

– Доверься мне.

Я киваю, интересуясь, что она имеет в виду и нужно ли мне переживать об этом.

Элис улыбается и крепко обнимает меня, а затем присоединяется к своим братьям и сразу же включается в игру.

Белла, как я думаю, осталась наверху и я иду в кабинет Карлайла, чтобы проверить как он.

Он приветствует меня тёплой улыбкой, но я вижу, что он устал.

– Ты выглядишь совсем измученным, – нежно говорю я. Подойдя к его столу и встав между его коленями, я начинаю осторожно, кончиками пальцев и ногтями, массировать его голову.

Он с одобрением стонет и закрывает глаза, а его руки поднимаются к моей талии.

– В больнице сущий ад. Нам не хватает сотрудников, а сейчас ещё один специалист уезжает.

Я вздыхаю, сочувствуя своему мужу. Ещё одного замечательного доктора переманили более высокой зарплатой и большим престижем.

– Ты нашёл ему замену?

– Объявление о вакансии разместили, но ответа до сих пор нет, – он невесело усмехается. – Но я надеюсь, всё не так плохо, как кажется.

– Кто-то найдётся, я уверена.

Он поворачивает голову и прижимается щекой к моему животу.

– Мир нуждается в таких оптимистичных людях как ты.

– Как думаешь, сколько времени тебе ещё нужно? – спрашиваю я, надеясь, что перед тем как лечь спать, он сможет провести с нами какое-то время.

– Я практически закончил, – к моей радости отвечает он. – Смею надеяться, мне не придётся возвращаться туда на этой неделе.

– Ты работал на День благодарения последние десять лет, – нежно упрекаю его я. – Надеюсь, в этом году тебе дадут отдохнуть.

Он вздыхает.

– Я тоже надеюсь.

Мы спускаемся вниз и наблюдаем, как играют наши дети, радуясь их счастью и безмятежности. Сидя рядом с Карлайлом и прижимаясь к нему, я чувствую себя очень богатой женщиной, и совсем не из-за счёта в банке.



Продолжение здесь