Глава 10

Этюд

Саундтрек к главе от переводчика:

http://www.youtube.com/watch?v=n_ZpuG77gkE («Yes, We Have No Bananas», 1923)

http://www.youtube.com/watch?v=IPxEgoe-93s#t=48 (Шопен. Этюд (оп.10, № 2))

Утром четверга, скосив траву на лужайке Беллы и войдя в дом через чёрный ход, я обнаружил её в кухне. Она стояла, облокотившись на кухонную стойку перед открытым ноутбуком, погружённая в какие-то свои мысли. Одну коленку она слегка согнула, другую выпрямила, отчего её попка практически выпрыгивала из шортиков, которые и без того, несмотря на низкую посадку, едва прикрывали её нижние половинки. Обтягивающая маечка заканчивалась примерно на три дюйма выше того места, где начинались шорты. Она выглядела абсолютно неприлично.

Одна лишь эта картина была достаточной платой за работу у неё во дворе. Не имея ни малейших возражений против того, что она почти раздета, я всё же задумался: а есть ли у неё ещё какая-нибудь одежда, за исключением той, в которой она ведёт школьные уроки, подходящая для ношения в общественных местах или хотя бы в присутствии моих родителей? Я сделал себе мысленную заметку: перед тем, как поехать на выходные в наш пляжный домик, взять с собой несколько запасных футболок, просто на случай, если вся её одежда столь же провокационна. Я уже воображал, как моя мать, ссылаясь на теорию Фрейда, делает тонкие намёки и строит предположения о том, почему некоторые люди испытывают потребность всё время одеваться настолько сексуально, даже не допуская возможности, что, может быть, за этим не стоит более глубокого смысла, и Белле просто так удобнее.

На моё счастье.

Как раз, когда я подумал, что она не могла бы выглядеть ещё более сексуально, Белла посмотрела на меня и надула губки.

 - А в выходные-то предсказывают дождь, – сказала она. – Соси банан.

Моя мысль, точно стрелка компаса, немедленно обратилась остриём в самом непристойном направлении, куда она и так всегда смещалась, едва только дело касалось Беллы.

 Не удержавшись, я подошёл к ней и положил ладонь на голую кожу её живота.

- Ты когда-нибудь думала о том, откуда появилось это выражение?

- Какое ещё выражение?

- Предложение кое-что пососать [прим. переводчика: в оригинале Белла и Эдвард обсуждают не банан, а глагол «suck», два основных значения которого – «сосать (всё то, что сосут)» и «вызывать непомерную скуку»].

Коварно улыбнувшись, она просунула указательный палец сквозь петлю на поясе моих джинсов и притянула меня к себе близко-близко.

- Могу провести наглядную демонстрацию того, как это происходит.

Она с намёком облизнула губы и положила вторую руку на мою голую грудь.

Я немедленно представил себе обнажённую Беллу, стоящую передо мной на коленях, и мои щёки вспыхнули.

- Я имею представление о том, как это может происходить.

Слишком отчетливое представление, если быть честным. Я отлично знал, чтó случится, если Белла начнёт сосать мой член. Фантазии об этом, можно сказать, не выходили у меня из головы, и я бы ни за какие коврижки не отказался от наглядной демонстрации, если бы полагал, что у меня есть шансы продержаться дольше пяти секунд. Принимая за ориентир мои недавние сеансы в душе в сопровождении фантазий о Белле, берущей меня в рот, я, скорее всего, кончу ей на лицо раньше, чем мой член успеет коснуться её губ. Я был не в настроении для унижений.

- Я спрашивал о том, почему выражения типа «соси банан» имеют сильную негативную окраску. Хоть и не испытывал на личном опыте, но не могу представить, чтобы…

Встав на цыпочки, Белла нежно всосала ртом мою кожу чуть выше ключицы, и я умолк. Ощутив внезапное головокружение, я ухватился за её бёдра в попытке сохранить равновесие.

Она прижалась ко мне и, вновь опускаясь на пятки, намеренно потёрлась животом о мою эрекцию.

- Так о чём ты? – Эта якобы невинная улыбочка говорила лишь об одном: она точно знала, что делает.

- Забыл, – смущённо признался я.

- Мы говорили о твоём члене у меня во рту, – и добавила, смерив взглядом выпуклость в моих джинсах: – Теоретически, разумеется.

- Вообще-то я говорил об этом в более общем смысле. Почему такая приятная вещь, как минет, стала почвой для появления идиом, смысл которых настолько отрицателен – разочарование, неудача, несбывшиеся ожидания, оскорбление, грубый отказ?

Белла пожала плечами.

- Некоторые женщины считают, что член сосать оскорбительно.

- А ты?

Пожалуйста, скажи «нет». Пожалуйста, скажи «нет». Пожалуйста, скажи «нет».

Один уголок её рта приподнялся в полуулыбке, которая была чистым сексом.

- Не считаю.

Мой член взял это на заметку, в то время как мозги старались осмыслить то, что продолжала говорить Белла.

- Я думаю, акт фелляции может и не принести сексуального удовлетворения тому человеку, которому его делают. Тот, кто сосёт, может не суметь сделать это хорошо.

- О. Верно. Начинали с сосания члена, а закончили тем, что сосали банан. Начали за здравие, кончили за упокой.

- Что-то вроде того. Например, сосать – сосали, а глотать не стали. – Белла коротко усмехнулась. – Заметь, что ни один из синонимов – минет, отсос, фелляция – не уточняет, завершился ли акт глотанием.

Мне необходимо было отвлечься от мыслей о Белле, глотающей мою сперму, и я не мог отказать себе в удовольствии подразнить её:

- Поверить не могу, что тебе позволили преподавать английский язык, не проверив, знаешь ли ты происхождение настолько общеупотребительного выражения.

- Да уж конечно! Только такие вопросы и задают учителям на практических занятиях. Возможно, ты сильно удивишься, потому что не учился в девятом классе, но первокурсники старшей школы всё ещё придерживаются приличий. До сих пор ни один из них не просил меня объяснить этимологию какого-нибудь неприличного выражения.

- До сегодняшнего дня, – уточнил я.

Выражение её лица сменилось с игривого на сердитое за три с половиной секунды.

Она отстранилась и отвернулась к своему ноутбуку.

- Ты не мой ученик.

Должно быть, я невольно наступил на больную мозоль.

- Это была просто шутка, Белла, – я изо всех сил старался говорить серьезно. – Я не имел в виду ничего иного, кроме того, что ты – профессионал высокой квалификации.

- Я знаю. – Она немного смягчилась. – Извини. Мне не следовало на тебя огрызаться. Я просто чрезмерно чувствительна к тому факту, что ты был учеником, когда я была учителем. Эта сторона наших отношений беспокоит меня даже немного больше, чем твой возраст. Со временем, уверена, я смогу с этим жить.

Я задумался, что же она подразумевала: что пройдёт какое-то время, и окружающие перестанут считать мой возраст неподходящим для неё, или же ей потребуется время, чтобы смириться с тем фактом, что она могла бы стать моим преподавателем, не перескочи я через класс? В любом случае, я лишний раз убедился в том, что мой возраст и бывший статус ученика её школы действительно были проблемой, несмотря на все её уверения в обратном.

Она поглядывала на меня, явно нервничая. Словно разгадав, о чём я сейчас внезапно задумался, она пожала плечами и, неуверенно улыбнувшись, спросила:

- Я облажалась?

- Определённо.

Она снова повернулась в мою сторону и продела указательный палец в петлю на поясе моих джинсов. Хотя жест был тем же самым, что и раньше, на этот раз он был полон раскаяния, а не соблазна.

- Ты, правда, рассержен из-за моей реакции? – её тихий голос был полон беспокойства.

Я покачал головой и погладил её по щеке тыльной стороной ладони.

- Нет. Я просто пошутил. Ты же сказала, что не считаешь минет оскорбительным. Если ты имела в виду себя и свой опыт, значит, возможно, тебе захочется пососать… кое-что.

- О, – она хихикнула.

- Пошлый каламбур, я знаю, но мне показалось, что это забавно.

- С точки зрения семнадцатилетнего парня это действительно забавно. От тебя ждут шуточек вроде этой, а от меня – что я буду в ответ возмущаться и закатывать глаза. Я думаю, тот факт, что я способна счесть это по-настоящему забавным, красноречивее всего остального говорит о моей зрелости.

Она стояла передо мной, просунув пальцы в петли моих джинсов и смеясь, слишком смущённая, чтобы взглянуть мне в лицо. Только заговорив более серьёзным тоном, она снова посмотрела на меня.

- Оставляя в стороне самоуничижительные комментарии, я сейчас подумала, что отрицательный оттенок мог появиться, когда это выражение использовалось как оскорбительный намёк на гомосексуализм. Знаешь, когда-то раньше, когда нам нравилось притворяться, что сосать пенисы любят только геи.

Этот разговор становился чрезвычайно интересным.

- Я знаю, ты сказала, что для тебя это не оскорбительно. Но ты получаешь удовольствие?

- От чего? – спросила она. – От минета?

Я кивнул.

- Да, получаю. Большое удовольствие, вообще-то.

Я ощутил, как кровь отлила у меня от лица и помчалась прямиком к члену. Если бы мы продолжили обсуждать эту тему, я бы растерял всю волю, которая у меня ещё осталась, и позволил ей делать со мной всё, что она хотела.

Да кого я дурачу? Если бы она снова надула губки, то я, вероятно, сам упал бы на колени и умолял сделать меня мужчиной, впустив в любое из её отверстий. А в нём – неважно, в котором – я продержался бы где-то от двенадцати до двадцати шести секунд, после чего мог с позором забыть о Белле навсегда. Мне необходимо было придерживаться плана. Трахнуть Беллу прямо сейчас означало только одно – всё испортить.

Я решил сменить тему.

- Слушай, насчёт этих выходных. Я мог бы заехать за тобой часов в девять, если тебе удобно.

- Жаль, что мы с тобой не едем туда просто вдвоём. Полный родительский эскорт – это, мягко говоря, нервирует, если не сказать больше.

- Что именно тебя смущает? Они просто хотят получше узнать тебя.

- Да уж конечно! Узнав меня получше, они смогут возмущаться по поводу моего присутствия в твоей жизни, опираясь на конкретные аргументы, а не только на теоретические рассуждения.

Я взял её руку и нежно пожал.

- Они знают, каким счастливым ты меня сделала. Ни за что на свете они не отнесутся к тебе неодобрительно, зная, чтó я чувствую в твоём присутствии.

- Тогда, почему я чувствую себя так, будто меня сопровождают в комнату для допросов в Абу-Грейб [прим. переводчика: иракская тюрьма, где группа американских военнослужащих издевалась над заключёнными (судебные процессы 2004 г.)]?

- Ты что, серьёзно? Я знаю, что, когда вы с моей матерью встретились впервые, между вами не всё прошло гладко, но я думал, что после того, как вы поговорили в торговом центре, дело пошло на лад.

- Так и было. Она вела себя очень тепло и дружелюбно, и у меня нет причин чувствовать себя с ней неловко. Однако, даже моя собственная мать не очень-то любит проводить со мной время. Почему твоя должна?

Я не был уверен в том, что ей ответить. Всё более очевидным становилось то, что напряженные отношения Беллы со своими родителями причиняли ей достаточно боли, пусть даже она настойчиво убеждала в обратном.

- Белла, я знаю, что у тебя с родителями не очень близкие отношения…

- Это ещё мягко сказано. В лучшем случае они меня едва терпят. В худшем… – Она уставилась куда-то в пространство поверх кухонной стойки. Девятнадцать секунд спустя она вздохнула. – Скажем так, я наблюдала очень мало нормальных отношений между родителями и детьми.

- Но ты же общалась с кем-то из друзей, когда рядом были их родители. Проводила с ними какое-то время – больше, чем два-три часа подряд.

Она кивнула.

- Да, я довольно много общалась с родителями Элис. Они страдают пограничным расстройством личности.

- О, – я не знал, что на это ответить. Если б у меня был такой опыт в прошлом, как у неё, я бы, наверное, тоже нервничал. Я покрепче обнял её и погладил по волосам в слабой попытке успокоить. – Они просто люди, Белла. Правда. Я думаю, что как только ты перестанешь смущаться в их присутствии, то будешь по-настоящему наслаждаться их обществом.

Она сделала шаг назад и посмотрела на меня.

- Ты по-настоящему наслаждаешься их обществом?

- Да.

- Почему? – Она прислонилась бедром к кухонному шкафчику и оперлась локтем о столешницу. – Нет, это какой-то неправильный вопрос. Я имею в виду, что тебе в них нравится больше всего, в каждом из них?

- Завтра сама увидишь.

- Я знаю, но мне бы это помогло. Это будет тем, на чём я смогу сосредоточиться, если растеряюсь и начну смущаться.

Я улыбнулся и задумался, о какой же черте характера каждого из моих родителей мне рассказать Белле. У них было столько положительных качеств, что выбор был непрост. Я остановился на тех, которые, как я думал, помогут ей почувствовать себя с ними свободнее.

 - Моя мать невероятно наблюдательна и проницательна. Она может познакомиться с новым человеком и сразу же понять, чтó им движет в жизни, словно к нему прилагается инструкция по применению.

«Она поймёт, что твои намерения чисты», – добавил я мысленно, надеясь, что Белла догадается, о чём я думаю. Я знал, что если скажу ей это прямо, она не поверит мне и решит, что я так говорю, только чтобы её успокоить.

- А отец невероятно понимающий и доброжелательный, что просто удивительно, если учесть, как он был воспитан.

 Белла рассмеялась.

- В глуши, стаей волков?

- Вроде того. Ты поймёшь, когда познакомишься с моими бабушкой и дедушкой.

- Они, что, тоже там будут? – в её голосе звенела настоящая паника.

- Нет. Я бы с тобой так не поступил. По крайней мере, не сейчас, – пошутил я.

Белла явно не оценила мою шутку.

- Я знаю, ты нервничаешь, и могу понять, почему. – Я притянул её ближе к себе и обхватил ладонями её лицо. – Ты мне доверяешь?

 Она закрыла глаза, вздохнула и положила свою ладонь поверх моей, всё ещё прижатой к её щеке.

- Я не должна доверять тебе. Мы знакомы так недолго… – она открыла глаза и встретила мой пристальный взгляд, – …но я тебе верю.

Я прижался губами к её губам и проник языком ей в рот; не прерывая поцелуя, я улыбнулся, когда заметил, что на вкус она словно кофе. Я почувствовал тепло её кожи через тонкий хлопок одежды, когда она прижалась ко мне и покрутила бёдрами, шлифуясь о мою эрекцию.

Моё самообладание стремительно таяло. Я разорвал поцелуй и положил руки ей на плечи.

- Ты не против, если я приму душ? Я наслаждаюсь каждым мгновением, но моё наслаждение будет ещё сильнее, если я смою с себя пот.

И избавлюсь от болезненной эрекции. То была вторая причина, по которой мне требовался холодный душ. Иначе, вероятно, придется звонить папе и выяснять, нормально ли это – иметь стояк длительностью более четырёх часов, если ты не принимал «Виагру». Он с удовольствием проконсультирует меня как врач, а потом до конца моей жизни будет подшучивать надо мной.

- Конечно. Ты знаешь, где всё. Жду тебя наверху через несколько минут.

Я чмокнул её в лоб, бросился в ванную, открыл холодную воду на полную мощность и подрочил как можно быстрее, а затем ступил под ледяные струи. Через четыре минуты я был чист, сух, одет и вышел к Белле. Она лежала на кровати и читала «Великого Гэтсби».

Я растянулся около неё.

- Когда была маленькой, кем ты хотела стать, когда вырастешь?

Она закрыла книгу и перевернулась на бок, лицом ко мне.

- Неожиданный вопрос.

- Не такой уж и неожиданный. Что неожиданно, так это видеть учителя девятого класса, который в разгар летних каникул для собственного удовольствия читает книгу из школьной программы. Ты всегда хотела стать учителем?

- Нет. Я вообще не помню, чтобы мечтала о какой-нибудь карьере. Я просто хотела иметь семью. – Она закрыла лицо руками. – Поверить не могу, что только что в этом призналась. Это же ужасно…

- Что в этом ужасного? Если бы здесь был мой отец, он сказал бы, что легче удалить опухоль головного мозга, чем позаботиться о малыше. А уж он-то знает, у него их было двое.

Рассмеявшись, Белла уперлась ладошками в матрас.

- Наверное, это так, но я не стремилась стать матерью. Думаю, больше всего я мечтала об уюте и покое, которые, как мне казалось, царят в семьях, более – не знаю, как выразиться точнее – традиционных, чем моя. Не думаю, что я так уж хотела иметь именно нормальную, стандартную, полную семью. Не то, чтобы я боялась, что раз у моих родителей «не сложилось», то и меня ждёт в будущем то же самое. Дело было в другом. Я знала детей, которых растили одинокие или разведённые родители, но они чувствовали себя желанными и знали, что если покинут дом, по ним будут скучать. Я понимала, что не смогу изменить то, что окружало меня там и тогда, но решила, что, когда вырасту, найду людей, с которыми действительно почувствую себя родной и любимой.

Я боролся с отчаянной потребностью признаться ей в своих чувствах, сказать о своей уверенности в том, что моё место в жизни – рядом с ней, что с этого дня она будет одинока, только если это будет её собственным сознательным решением, и что моей любви к ней более чем достаточно, чтобы залечить все её раны. И не страх запечатывал мне уста. Я знал её недолго, но достаточно хорошо, чтобы ясно осознавать: мои чувства испугают её.

Следующие шестьдесят четыре минуты мы провели на её кровати, болтая обо всем и ни о чём. Я очень не хотел идти домой, но у меня было много дел, связанных с нашей завтрашней поездкой на пляж.

До позднего вечера я готовился и собирался, а затем позвонил ей из своей комнаты, чтобы пожелать доброй ночи.

Она ответила после первого же звонка.

- Я только что думала о тебе.

- Прямо сейчас? – Я был заинтригован. – И что именно ты обо мне думала?

- Я прикасалась к себе и думала, как сильно я хочу, чтобы это твои руки были на мне… внутри меня… вместо моих собственных.

Ни.

Че.

Восебе.

Я был в шоке, но не из-за того, о чём можно было подумать. Я всегда понимал, что девушки тоже занимаются самоудовлетворением. Я просто не думал, что они так открыто это обсуждают. Мало того, Белла только что призналась, что, занимаясь мастурбацией, думала обо мне. Это было почти то же самое, что дать мне возможность наблюдать за этим процессом, круче была бы только веб-камера. Может быть, когда-нибудь она покажет мне это.

Постойте-ка, неужели это было правдой? Женщина, которая могла бы мастурбировать и, опираясь при этом на собственный опыт, воображать любое из существующих сексуальных извращений [прим. переводчика: в оригинале: «Любой сексуальный акт, описанный в «Urban Dictionary»; «U.D.» – популярный электронный ресурс, словарь повседневной речи и слэнга, разъясняющий, в частности, значение выражений вроде того же «соси банан»], фантазировала обо мне? Женщина, число прошлых сексуальных партнеров которой было, вполне вероятно, трёхзначным (и, скорее всего, первой слева стояла не единица), действительно доводила себя до оргазма, воображая в своей вагине мои пальцы? Она на самом деле закрывала глаза и мечтала о моём члене? Оправдает ли моя реальная анатомия её ожидания?

Ну, она видела мой пенис в состоянии эрекции и ощущала, как он вжимался в неё. Даже если она ни разу не опробовала его в деле, у неё имелось ясное представление о том, чем я оснащён. И одной только мысли о вышеупомянутом оснащении, без его реального присутствия и участия, оказалось достаточно, чтобы она кончила. Это было немного более, чем просто охренительно.

Её голос вернул меня в реальность.

- Я смутила тебя? – спросила она.

Это сделало меня сексуальным богом.

Грёбаным Чаком Норрисом.

- Нет, – ответил я, немного переборщив с энтузиазмом в голосе.

- Сначала я обхватила руками свою грудь…

Постойте-ка, она собиралась рассказать мне подробности? Это было слишком хорошо, чтобы разбрасываться таким шансом. Я приспустил джинсы, достал из боксеров член и начал работать рукой, в то время, как она продолжала говорить:

- Я сжимала её и пощипывала соски. Затем я провела руками вниз по телу, пока не добралась до клитора.

- Что дальше? – Я поразился тому, что оказался способен издать членораздельный звук.

- Я поглаживала его указательным пальцем взад и вперёд, погружая два пальца другой руки внутрь себя и обратно, пока не кончила. Ты хочешь кончить вместе со мной, Эдвард?

- Да.

На самом деле, я бы, наверное, кончил мгновенно.

- Ты один?

- Да.

Если, конечно, не считать мой член. Полагаю, он вполне сошёл бы за отдельного участника. Фантазировать так фантазировать.

- Я хочу, чтобы ты достал свой член, Эдвард.

Как обычно, я опередил учителя. Так уж была устроена моя голова.

- Он уже готов для меня? – прошептала она с хрипотцой.

- Всегда.

- Ты достал его? – спросила она.

- Да.

- Я столько всего хочу с ним сделать. Я с трудом себя контролировала в тот день, в дýше. Я хотела встать на колени и облизать тебя, а затем взять твой член глубоко в рот. Тебе бы это понравилось? Ты бы хотел, чтобы я отсосала тебе?

- О, да-а-а!

В итоге, я был прав сегодня утром. Белле определённо хотелось сосать. Только не банан.

- Ты прикасаешься к себе? Я хочу, чтобы ты потрогал себя. Я хочу, чтобы ты кончил.

Ей не нужно было просить меня дважды. Я кончил себе на одежду, и это был самый интенсивный оргазм из всех, что у меня когда-либо были. Я мог бы сказать, что этому поспособствовала основательная прелюдия сегодня днём, за которой последовал секс по телефону, но знал, что дело было в другом.

В том, что это была Белла.

- Ты в порядке? – в её голосе прозвучали испуганные нотки.

Я рассмеялся.

- Намного лучше, чем в порядке.

- Мне нравилось слушать тебя, зная, что я помогала тебе получить удовольствие. Как бы я хотела видеть тебя… наблюдать за твоим лицом, когда ты кончаешь.

- Скоро, – пообещал я.

- Эдвард… – Белла сделала паузу и глубоко вздохнула. – Я не хочу давить на тебя, но чего конкретно мы ждем?

Казалось, что она нервничает и сомневается в своей привлекательности для меня.

Я хотел успокоить ее.

- Помнишь, ты говорила, что хотела, чтобы твой первый раз случился с любимым человеком?

- Да.

- Знаешь, ты всё ещё можешь испытать все это. Просто это произойдет не тогда, когда ты предполагала.  Любила ли ты когда-нибудь по-настоящему?

- Нет.

- Я думаю, что смогу стать этим человеком для тебя. Не знаю, когда… – я изо всех сил пытался найти правильную формулировку.

- Эдвард, я…

- Ты не должна говорить того, чего еще не готова сказать. Я знаю, что ты не любишь меня… пока ещё нет. И знаю, что ты полюбишь. И когда ты действительно полюбишь меня, я хочу дать тебе гораздо больше, чем оргазм, который ты подарила мне только что. Я хочу отдать тебе всего себя.

На другом конце трубки стояла абсолютная тишина.

Я вздохнул.

- Ты просто ещё не там.

- Я знаю, Эдвард. Я знаю. Но я все ближе.

Это была, возможно, самая ободряющая вещь, которую она мне сказала. Её «все ближе» подразумевало, что она уже почти там.

- Ты не пожалеешь об этом, Белла. Обещаю тебе. А сейчас тебе нужно немного поспать. Увидимся через несколько часов. Доброй ночи, любимая.

- Доброй ночи, Эдвард.

Я закрыл глаза и вновь представил себе фантазию, о которой она мне поведала. Я внёс в неё небольшие изменения. В моей версии, когда стихла её дрожь после оргазма, она проложила дорожку из поцелуев по моей груди и сказала мне, что любит меня. Мы заснули в объятиях друг друга, обнажённые, уверенные в наших чувствах и в нашем будущем, с верой в то, что мы оба согласны ждать, и что тó, чего мы ждём, стóит времени, затраченного на ожидание.

__________________________  

Перевод:   leverina
Редакция: bliss_