Глава 13

Лейтмотив (II)

 Эти праздничные выходные были поистине совершенными – до тех пор, пока Белла не начала вести себя как педант и ханжа. В моих сексуальных фантазиях мы читали поэмы Oвидия, а затем разыгрывали наиболее колоритные сцены из них прямо на её учительском столе; но реальность свиданий со школьной преподавательницей английского куда больше походила на урок по теме «Лексические значения слов и способы их толкования». Лицемерие стало лейтмотивом.

 В физическом плане Белла превосходила все мои упования, даже самые смелые. Она была терпелива и заботлива, и её, казалось, нисколько не беспокоило, что я по-прежнему и двух минут не мог продержаться внутри неё. Секс был потрясающим, и хотя я всё ещё не мог дать ей оргазм непосредственно во время полового акта, она казалась абсолютно искренней, когда говорила, что это не имеет для неё большого значения.

 Одержимый мыслью о её оргазме, я занимался с ней любовью так часто, как позволяла природа, в надежде заставить её кончить именно от моего члена. До сих пор это удалось мне всего один раз – когда я использовал пальцы. Когда она обмолвилась, что от моих усилий у неё там уже всё болит, я почувствовал себя мерзавцем, даже вопреки тому факту, что инициатива в сексе исходила по большей части от неё.

 Ясно было, что сидеть вдвоём в доме и не иметь возможности заняться сексом – не лучший вариант, поэтому я решил, что нам нужно выбраться куда-нибудь «в свет».

 Вчерашние тучи рассеялись, небо было чистым, дул лёгкий ветерок, Белла и я шли по дощатому настилу набережной, и тут я понял: единственное, что делает момент несовершенным, – это физическая дистанция между нами.

 Я взял её за руку. Она тут же её вырвала. Ничего не понимая, я посмотрел на неё.

 – Здесь, на Бóрдуок¹ я как-то раз столкнулась со своей университетской преподавательницей, – объяснила она. – Живя милях в пятистах (прим.: около 800 км) отсюда, она, тем не менее, проводила выходные в Джерси Шоре².

 Ну и что?

 Бывает.

 – Отлично, и? – интонацией я дал ей понять, что хотел бы услышать продолжение.

 – Все приезжают сюда.

 – Да, и?

 – Не хочу, чтобы кто-то из моих коллег случайно нас увидел.

 Вероятность того, что это случится, была почти нулевой (прим.: Белла и Эдвард находятся сейчас примерно в 100 км от дома), и я невольно предположил, что она, по какой-то непонятной причине, просто не хочет нежничать со мной на глазах у окружающих.

 – Ты не сделала ничего плохого, – напомнил я ей.

 – В это никто не поверит.

 – На нашем первом свидании в Филадельфии, в пятнадцати минутах езды от своего дома, ты держала меня за руку.

 – Да, и это было невероятно глупо с моей стороны. Я не желаю снова так рисковать.

 Я показал на её одежду.

 – Мне кажется, тебя никто не узнáет.

Короткое хлопчатобумажное платье без бретелек, распущенные по плечам кудри, перехваченные лёгким шарфом. Наряд ничем не напоминал то, как она одевалась на работу. Прибавьте к нему огромные солнцезащитные очки, и вы поймёте, что она была практически неузнаваема.

 – Могут и узнать, – возразила она. – Кроме того, для меня это вообще проблема – демонстрировать свои эмоции на людях.

 – А ласкать мой член в океане, когда мои родители сидят от нас в сотне футов (около 30 метров), для тебя не проблема?

 – Не помню, чтобы ты жаловался на это, когда кончал. – Она пожала плечами. – В любом случае, это не одно и то же. Ласки под водой – это секс.

 – А держаться за руки – это любовь. И что это означает?

 – Намекаешь, что если бы я действительно тебя любила, то уступила бы тебе сейчас? Ты что, не понимаешь, что меня могут вообще лишить права преподавать? Я стану безработной с дипломом.

 Рассуждения Беллы показались мне вéрхом нелепости, но я не вправе был её осуждать. Даже если я твёрдо верил, что никаких реальных оснований для её беспокойства не существует, всё равно, не я был сейчас тем, кто рисковал своим источником средств к существованию.

 – Тогда давай вернемся в дом, – сдавшись, пробормотал я.

 – Ты действительно этого хочешь? – спросила она. – Или спешишь домой, чтобы сидеть там и дуться на то, что не вышло по-твоему?

 – Господи, Белла! – воскликнул я, расстроенный. – Я хочу быть твоим парнем, а ты, кажется, считаешь, что окружающая обстановка не подходит для того, чтобы я вёл себя как твой парень. Я не устраиваю сцену и не сбегаю обиженный. Я хочу проявлять свои чувства к тебе. Если тебе неудобно, что я делаю это на глазах у окружающих, давай просто пойдём домой.

 Я походил на какого-нибудь дурацкого пятиклашку, влюблённого в выпускницу и умоляющего о взаимности. А преследовавший меня неотступный страх, что она меня бросит – страх, который я не мог подавить – ничуть не облегчал задачи. Ровно девять секунд она смотрела на меня поверх своих тёмных очков, а затем схватила за руку и потянула к пирсу. Мы остановились у палатки, где продавали билеты на аттракционы.

 – Жди здесь, – сказала она и исчезла внутри.

 Она появилась вновь спустя три минуты, сжимая в руке билеты, и движением головы указала на чёртово колесо.

 – Идёшь? – улыбаясь, спросила она.

 Всё ещё сердитый на неё, я поплёлся следом. Внезапно я понял одну важную вещь. Пока она хочет быть со мной, не имеет значения, как сильно я на неё злюсь. Я всё равно никогда не оставлю её.

 Мы забрались в кабинку-лодочку, и обслуживавший колесо сотрудник закрыл нас в ней. Колесо обозрения переместилось чуть назад и снова остановилось, чтобы в следующей кабинке тоже могли смениться пассажиры.

 – Я всегда думала, что катание на чёртовом колесе – это одно сплошное разочарование, – сказала Белла. – Больше времени уходит на то, чтобы посадить и высадить людей, чем на саму поездку. Столько усилий тратится на то, что в итоге продлится меньше двух минут.

 – Так почему мы здесь?

 Я надеялся, что колесо обозрения не было сейчас символом нашей сексуальной жизни или, хуже того, наших отношений в целом.

 Она сняла солнечные очки и обхватила моё лицо ладонями.

 – Потому что для тебя я сделала бы всё что угодно.

 Ее язык проник мне в рот, колесо стало набирать скорость, и незаметно для себя я позабыл, чем же она меня так разозлила.

 Мы катались на колесе обозрения, пока наше время не истекло. Рука в руке, мы шли к автомобилю. Я не совсем понимал, почему она, в конце концов, уступила, но мне было всё равно. Я был слишком рад тому, что она снова позволяет мне прикасаться к ней на людях. Едва мы вошли в дом, она принялась срывать с меня одежду. Когда мы добрались до нашей комнаты, она толкнула меня на кровать.

 – Я думал, у тебя там всё болит? – Я не возражал против проявленной ею инициативы, но не хотел причинять ей неудобства.

 – Так и есть, только мне всё равно. – Она стянула платье через голову и теперь стояла передо мной в одних трусиках.

 – Без лифчика ходила? – восхищённо спросил я.

 Она кивнула, стягивая вниз по бёдрам и отшвыривая пинком далеко в сторону яркий хлопчатобумажный лоскут.

 – Мой изначальный план состоял в том, чтобы и трусики тоже не надевать, но было слишком ветрено, – добавила она, поводя плечами.

 Волосы падали ей на грудь, придавая робкий, смущённый вид. Я хотел её как никогда.

Взяв за руки, я потянул её на себя, так что её тело оказалось лежащим поверх моего. Её груди сплющились, прижатые ко мне, но она всё ещё была недостаточно близко. Я перевернул её на спину и, покрывая поцелуями грудь, развёл бёдра в стороны.

 – Я хочу целовать тебя, – я взял один из её сосков в рот и немного пососал, прежде чем добавить: – везде.

Я переместился вдоль её тела так, что моё лицо оказалось у неё между бёдер. Пальцами я широко раздвинул её губы там, и на этот раз, когда её клитор подмигнул мне, я подмигнул ему в ответ – языком.

– Да! – с энтузиазмом воскликнула она.

 Я использовал свой язык там, где она больше всего этого хотела, поражаясь тому, как легко он скользит по её плоти.

 Выкрикивая моё имя, она вцепилась пальцами в простыни и бёдрами сжала мою голову. Интересно, подумал я, а никого из мужчин ещё не обезглавливали во время куннилингуса, и неожиданно для самого себя мысленно взмолился, чтобы она не оказалась мультиоргазменной.

 Когда её тело расслабленно затихло, я понял, что довёл её до оргазма.

 Очевидно, я был богом куннилингуса; тут поневоле задумаешься о том, нет ли ещё каких-то вещей, в которых я силён, но пока что не знаю об этом?

 Воодушевлённый достигнутым успехом, я встал на колени между её ног и осторожно вошёл в неё. Я начал двигаться и одновременно потирать её большим пальцем чуть выше места нашего соединения. Она кончила, почти сразу же вслед за мной. Выдохшийся, я рухнул на кровать и притянул её в свои объятия.

 – Это было хорошо? – спросил я, когда ко мне вернулся дар речи.

 Она положила голову мне на плечо.

 – Гораздо лучше, чем хорошо.

 Я ощутил мощный прилив гордости. Я смог довести её до оргазма дважды за один вечер. Определенно, я делал успехи.

 – Я очень хочу, чтобы тебе было хорошо со мной. Ты ведь можешь сказать мне, если я делаю что-то не так или если тебе что-то не нравится. Я не обижусь. Я знаю, что в этой области мне нечем удивить тебя.

 Наши взгляды встретились; в её глазах была грусть.

 – Ты ведь не думаешь так на самом деле?

 – Думаю, – признался я, – но стараюсь на этом не зацикливаться.

 – В эти выходные, здесь, с тобой, я пережила самые необыкновенные ощущения в своей жизни. Это чистая правда.

 Она погладила мою щеку. Хотел бы я ей верить.

 – Если бы ты не каждый раз достигал оргазма, ты все еще хотел бы заниматься со мной любовью?

 – Конечно, – ответил я.

 – Ради чего?

 – Чтобы быть настолько близко с тобой, насколько это возможно, прикасаться к тебе, поклоняться тебе.

 Она улыбнулась.

 – Ты поклоняешься мне?

 – Разве я не был только что на коленях перед тобой?

 Как только эти слова сорвались у меня с языка, я ощутил, как мои щёки вспыхнули от смущения. Умение изящно каламбурить на сексуальные темы точно не входило в список того, в чём я был силён. Она улыбнулась, затем рассмеялась, и после этого моё маленькое унижение больше не имело значения.

 – Я понял, что ты имела в виду, Белла, но всё-таки хочу доставлять тебе физическое удовольствие.

 «И у меня получается», – с гордостью подумал я.

 Постойте-ка, а так ли это?

 Вот чёрт.

 – Ты когда-нибудь имитировала это? – спросил я в панике.

 – Имитировала что?

 – Оргазм.

 – Много раз.

 Вот дьявол.

 С одной стороны, я не хотел знать. С другой стороны, от её ответа зависело мое мужское самоуважение.

 – Ты имитировала это со мной?

 – С тобой я никогда и ничего не имитировала.

 – Пообещай мне, что не будешь. – Внезапно меня охватил иррациональный страх, что она обманет меня всеми возможными способами.

 – Не буду, – сказала она. – Обещаю.

 Мы держали друг друга в объятиях шесть минут и двенадцать секунд, прежде чем я заговорил.

 – Солнце ещё не село. Не хочешь поплавать?

 – С удовольствием.

 Мы провели остаток дня в океане. Когда солнце начало опускаться, мы ополоснулись в уличном душе и вошли в дом, но Белла остановилась, когда мы проходили мимо джакузи.

 – Не хочешь принять ванну? – греховно улыбаясь, предложила она.

 Я немедленно вообразил её в джакузи: она верхом на мне, и её вагина горячее, чем наполняющая ванну вода.

 Сексом же можно заниматься и в воде?

 Судя по всему, именно это она сейчас и предлагала. Но, если исключить время, проведённое нами на набережной, всё, чем мы занимались с тех пор, как уехали мои родители, был секс. Секс, секс и снова секс. Я не жаловался, но не хотел, чтобы она думала, будто это всё, зачем она мне нужна, и надеялся, что и сам я нужен ей не только для этого.

 Впрочем, в эту минуту мне было всё равно.

 – С удовольствием. Я скоро вернусь.

 Я прошел дальше в дом и налил два бокала белого вина – того, что, как я знал, она любила. Я надеялся, что она сочтёт этот жест романтичным. Двадцать шесть секунд спустя я вручил оба бокала Белле.

Как раз когда я залезал к ней в джакузи, она произнесла:

 – Пытаешься меня напоить? В этом нет необходимости. Думаю, я уже ясно дала понять, что и на трезвую голову не буду возражать потискаться с тобой.

 Рассмеявшись, я устроился рядом с ней.

 – Один из них для меня, – пояснил я, забирая у неё свой бокал.

 – Карлайл и Эсме знают, что ты пьёшь? Я имею в виду, не рановато ли тебе?

 Я фыркнул.

 – Ты шутишь, не так ли?

 – Вообще-то нет. – Она неловко поёрзала.

 Я глубоко вздохнул и подождал шесть секунд.

 – Послушай, Белла. Это двойные стандарты, независимо от того, что ты сейчас ответишь. Но всё-таки, скажи мне, когда ты сама начала пить?

 – На первом курсе колледжа.

 – Я уезжаю в колледж через два месяца. Думаешь, в тот день, когда я поселюсь в общежитии, меня посетит великое озарение, и вместе с ним на меня снизойдёт не присущая мне до того момента мудрость, которая наделит меня способностью принимать верные решения в пьяном и обкуренном виде?

 – Допустим, нет. Но ты несовершеннолетний, и находишься здесь со мной. Это неуместно.

 Невероятно. Она, что, рехнулась? За прошедшие сутки я поимел её сверху, снизу и сзади. Я кончал в неё и на неё, мой язык целовал и облизывал обе пары её губ, не говоря уже о тех минетах, которые сделала бы она, если бы я ей позволил. И теперь она отказывает мне в бокале вина?

 – Ты что, чёрт возьми, издеваешься? После всего, что мы делали в последние двадцать четыре часа, ты утверждаешь, что я слишком молод для бокала вина?

 – Но ведь это действительно незаконно.

 И это говорит женщина, которая, по её же собственному признанию, испробовала всё.

 – Ушам своим не верю.

 – Слушай, тот факт, что твои родители, кажется, не имеют ничего против меня, очень для меня важен. Они мне действительно нравятся, Эдвард. Я не хочу сделать что-то, что заставило бы их изменить своё мнение о наших отношениях.

 – Это, может быть, и имеет смысл. Но ты сказала не это. Уверен, ты сказала, что я слишком молод для этого.

 – Ну, по закону…

 – Почти каждый вечер, ужиная с родителями, я выпиваю бокал вина, но сейчас не об этом. Если бы речь действительно шла о том, чтó законно, а что – нет, или если бы ты волновалась, что родители перестанут одобрять наши отношения, тогда бы ты выразила своё беспокойство без этого покровительственного тона. То, что ты сказала, не имеет никакого отношения к законности употребления алкоголя несовершеннолетними. Ты не воспринимаешь меня как равного.

 – Я стараюсь рассматривать нас, как равных, – ответила она; её тон был отрывистым, сдержанным и довольно-таки пренебрежительным.

 – Не могла бы ты стараться сильнее? Потому что у нас ничего не получится, если ты продолжишь вести себя, как моя гувернантка. – Я взял у неё бокал и поставил его на край джакузи, рядом со своим. – Я хочу, чтобы у нас все получилось, Белла. Я хочу этого больше всего на свете.

 – Я тоже. – Она стала целовать мою грудь.

 – Когда же я познакомлюсь с Элис? И хотя я знаю, что ты не очень близка с отцом, но хотел бы и с ним познакомиться.

 – Эдвард, мой отец живёт на другом конце страны. Я сама его два года не видела. Это просто нереально.

 – Зато Элис живет на другом берегу реки Делавэр. Я начинаю думать, что никогда с ней не встречусь.

 – Встретишься. Хотя, честно говоря, если ты действительно так умён, как о тебе говорят, ты предпочтёшь отложить знакомство с Элис до того времени, когда её свадьба останется позади. Сейчас она полностью в режиме «сумасшедшей невесты». У тебя может сложиться о ней неверное представление.

 – Я буду иметь это в виду. В любом случае, как твой парень я должен познакомиться с твоей лучшей подругой.

 Конечно, если я для тебя не просто маленький грязный секрет.

 – Посмотрим, что я смогу для этого сделать.

 – Спасибо. – Я нежно поцеловал её в губы. – Когда уже ты будешь воспринимать меня как мужчину?

 – О, поверь мне, – ее руки нащупали мой член, – я воспринимаю тебя как мужчину.

 Последняя часть нашего разговора не располагала к сексу. Я отвёл от себя её руку.

 – Только когда тебе это удобно.

 – Ты правда так думаешь?

 Я пожал плечами.

 – Ах, вот как, – с иронией пробормотала она.

 Она встала со своего места и опустилась передо мной на колени. Я невольно рассмеялся.

 – Что смешного? – спросила она.

 – У тебя буфера плавают.

 Она недоверчиво прищурилась, взглянула вниз на свою грудь, хихикнула и, подняв глаза, встретила мой пристальный взгляд.

 – Действительно, плавают. – Она умолкла, задумавшись о чём-то. – Наверное, тебе это покажется странным, но всё, что касается отношений… ну, для меня это тоже во многом ново. Помнишь, как ты нервничал в первый раз, когда мы занимались сексом?

 Я кивнул.

 – Когда мы вместе, я почти всё время себя так чувствую. Ну, кроме тех случаев, когда ты во мне. Тогда я, можно сказать, на коне.

 – О, когда ты сверху, это круто, – поддразнил я её.

 – Я буду везде, где только ты захочешь. Просто не отступайся от меня.

 Она посмотрела на меня распахнутыми умоляющими глазами, и все мои обиды будто смыло приливной волной.

 – Не отступлюсь, – прошептал я.

 Оставшееся время мы провели за лёгкими разговорами и познанием тел друг друга. Она учила меня стирать, а я её – играть на фортепиано. Когда я высадил её из машины около её дома, мне, несмотря на все наши размолвки, было грустно от того, что наше время наедине друг с другом подошло к концу.

 Спустя ровно шесть секунд после того, как я вернулся домой, из дальнего угла комнаты раздался голос моего отца.

 – Похоже, у кого-то были хорошие выходные. Ты использовал защиту?

 Я догадывался, что папа устроит мне допрос, но это не уменьшило моего смущения. Моё лицо запылало как от солнечного ожога, но я слишком хорошо понимал, что избежать этого разговора вряд ли удастся, поэтому сел рядом с ним на диван.

 – Да, – негромко ответил я.

 Это не было ложью в полном смысле слова. Я считал, что ему не обязательно знать, что перед сексом со мной Белла проверялась на ЗПП. Кроме того, в последний раз, когда мы занимались любовью, я действительно надел презерватив, и каким-то чудом мне удалось продержаться достаточно долго для того, чтобы Белла достигла кульминации раньше меня.

 Внезапно мне пришло в голову, что, если бы об этом заманчивом побочном эффекте сообщалось на рекламных плакатах с пропагандой безопасного секса, то число ЗПП среди подростков могло бы снизиться процентов на девяносто. Однако я засомневался, что в ближайшее время в школьных медкабинетах появится постер с лозунгом «Натяни “резинку” – растяни удовольствие».

 – Да означает «да, хорошие выходные»? Или – «да, использовал защиту»?

 Мой отец никогда и ничего не делал для меня слишком лёгким.

 – Просто… да.

 Он как-то странно посмотрел на меня, а затем встал и прошёл на кухню. Он вернулся с двумя открытыми бутылками пива, одну из которых вручил мне. Я взял её, волнуясь.

 – Давай ты не будешь грузить меня речью на тему «Крошка сын мужчиной стал».

 – Я бы никогда так не сказал, – с преувеличенной искренностью произнёс он.

 Я фыркнул.

 – Ага, конечно.

 Следующие двенадцать минут мы сидели в тишине, попивая пиво.

 – Я горжусь тобой, – в конце концов, сказал он.

 Я изобразил шок.

 – За добрачный секс с учительницей из моей собственной школы? Да что ж ты за отец такой?

 Он рассмеялся.

 – Секс – это то, что происходит вокруг нас постоянно. Можно сказать, что это явление настолько частое, что в нём нет ничего особенного, и давай будем реалистами – взятый сам по себе, половой акт действительно не является чем-то особенным. Это биологическая функция, существующая, как и многие другие, исключительно для того, чтобы обеспечить размножение вида.

 Я закатил глаза.

 – Как романтично.

 – И тем не менее. Изначально секс не несёт в себе никакой романтики. Игра гормонов, вот и всё.

 Я с сомнением покачал головой.

 – Что? – спросил он.

 – Прямо не верится, что мама вышла за тебя замуж. Она слышала твою теорию о том, что весь смысл секса – под действием инстинкта вставить штекер «А» в разъём «Б»?

 – Да, но не я её придумал. Я, собственно, хотел сказать, что ты, несмотря на подростковую гиперсексуальность, сдерживал своё желание ради того, чтобы секс мог стать для тебя эмоционально значимым опытом.

 – Он и стал таким, – решительно заявил я.

 – Как твой отец, я горжусь тем, что ты подождал. – Он встал, поставил свою пустую бутылку на кухонную стойку и повернулся ко мне. – Как твой друг, я умираю от желания узнать твои впечатления о разъёме «Б».

 Я ничего не мог поделать – на моём лице расплылась улыбка.

 – Это было потрясающе, – признался я.

 – Просто подожди. Будет ещё лучше. Доброй ночи, Эдвард.

 – Доброй ночи, папа.

 Он был на третьей ступеньке, когда я окликнул его.

 – Папа?

 Он остановился и обернулся.

 – Я люблю тебя. Спасибо за всё.

 – Я тоже люблю тебя и горжусь тем, каким мужчиной ты стал.

 – Папа, нет. Ты обещал этого не делать.

 – В моих глазах ты стал мужчиной в тот момент, когда понял, что лучше дождаться чего-то действительно ценного и настоящего, чем довольствоваться дешёвыми заменителями.

 – Это произошло задолго до того, как я встретил Беллу, – напомнил я ему.

 – Я знаю. – Он улыбнулся и ушёл наверх, оставив меня размышлять о времени, проведённом наедине с Беллой. Как бы хорошо я ни знал её раньше, до того, как провёл с ней последние девяносто шесть часов, эти праздничные выходные всё же открыли мне кое-что новое о нас.

 Если я находился внутри неё, мой возраст не имел для неё значения.

 С другой стороны, сколько бы я её ни трахал – хоть до посинения – этого было недостаточно.

 Её настроение было стабильнее всего в горизонтальном положении, но что-то мне подсказывало, что это лишь отчасти связано с эндорфинами, выделяющимися при оргазме. Несмотря на то, что я начал делать успехи, она – к крайнему моему стыду – по-прежнему достигала оргазма не чаще, чем в одном акте из семи. Несмотря на это, секс не доставлял ей никаких проблем и не требовал усилий. В отличие от теплоты и нежности.

 Переход от роли «грязной училки» к «суровой классной даме» занимал у неё ровно столько же времени, сколько требовалось «Вольво», чтобы разогнаться от нуля до шестидесяти миль в час. Я знал это, потому что проверял.

 В моменты полной искренности она легко признавала, что ведёт себя предвзято и лицемерно, а к окружающим предъявляет более высокие требования, чем к себе. Моменты эти были редкими и недолгими.

 Она была травмированным человеком и не подпускала людей к себе близко, держа всех на расстоянии вытянутой руки. К сожалению, это включало и меня.

 Таких, как она, мой папа в шутку называл «недолюбленными в детстве». Вот только не было абсолютно ничего забавного в том, какой сокрушительный удар по её самооценке нанесли родители.

 Она бывала упряма и холодна до такой степени, что я начинал задумываться о том, чтó она вообще во мне нашла, и сомневаться в своей способности сделать её счастливой. После этого обычно вставал ещё один вопрос: а способна ли она в принципе быть счастливой? Я вообще не был уверен, что это та эмоция, которую она когда-либо сможет себе позволить.

 Она выводила меня из себя и злила сверх всякой меры.

 Несмотря на всё это, я любил её. 

-----

¹ Boardwalk – название той 6-километровой океанской набережной в Атлантик-Сити, где гуляли Эдвард и Белла.

² Джерси Шор (Берег Джерси) – популярный атлантический курорт, включая Атлантик-Сити, примерно 200-километровая сплошная зона пляжей.

______________________________ 

Перевод:   leverina

Редакция: bliss_