Глава 13
Лейтмотив (II)
Эти праздничные выходные были поистине совершенными – до тех пор, пока Белла не начала вести себя как педант и ханжа. В моих сексуальных фантазиях мы читали поэмы Oвидия, а затем разыгрывали наиболее колоритные сцены из них прямо на её учительском столе; но реальность свиданий со школьной преподавательницей английского куда больше походила на урок по теме «Лексические значения слов и способы их толкования». Лицемерие стало лейтмотивом.
В физическом плане Белла превосходила все мои упования, даже самые смелые. Она была терпелива и заботлива, и её, казалось, нисколько не беспокоило, что я по-прежнему и двух минут не мог продержаться внутри неё. Секс был потрясающим, и хотя я всё ещё не мог дать ей оргазм непосредственно во время полового акта, она казалась абсолютно искренней, когда говорила, что это не имеет для неё большого значения.
Одержимый мыслью о её оргазме, я занимался с ней любовью так часто, как позволяла природа, в надежде заставить её кончить именно от моего члена. До сих пор это удалось мне всего один раз – когда я использовал пальцы. Когда она обмолвилась, что от моих усилий у неё там уже всё болит, я почувствовал себя мерзавцем, даже вопреки тому факту, что инициатива в сексе исходила по большей части от неё.
Ясно было, что сидеть вдвоём в доме и не иметь возможности заняться сексом – не лучший вариант, поэтому я решил, что нам нужно выбраться куда-нибудь «в свет».
Вчерашние тучи рассеялись, небо было чистым, дул лёгкий ветерок, Белла и я шли по дощатому настилу набережной, и тут я понял: единственное, что делает момент несовершенным, – это физическая дистанция между нами.
Я взял её за руку. Она тут же её вырвала. Ничего не понимая, я посмотрел на неё.
– Здесь, на Бóрдуок1 я как-то раз столкнулась со своей университетской преподавательницей, – объяснила она. – Живя милях в пятистах (прим.: около 800 км) отсюда, она, тем не менее, проводила выходные в Джерси Шоре2.
Ну и что?
Бывает.
– Отлично, и? – интонацией я дал ей понять, что хотел бы услышать продолжение.
– Все приезжают сюда.
– Да, и?
– Не хочу, чтобы кто-то из моих коллег случайно нас увидел.
Вероятность того, что это случится, была почти нулевой (прим.: Белла и Эдвард находятся сейчас примерно в 100 км от дома), и я невольно предположил, что она, по какой-то непонятной причине, просто не хочет нежничать со мной на глазах у окружающих.
– Ты не сделала ничего плохого, – напомнил я ей.
– В это никто не поверит.
– На нашем первом свидании в Филадельфии, в пятнадцати минутах езды от своего дома, ты держала меня за руку.
– Да, и это было невероятно глупо с моей стороны. Я не желаю снова так рисковать.
Я показал на её одежду.
– Мне кажется, тебя никто не узнáет.
Короткое хлопчатобумажное платье без бретелек, распущенные по плечам кудри, перехваченные лёгким шарфом. Наряд ничем не напоминал то, как она одевалась на работу. Прибавьте к нему огромные солнцезащитные очки, и вы поймёте, что она была практически неузнаваема.
– Могут и узнать, – возразила она. – Кроме того, для меня это вообще проблема – демонстрировать свои эмоции на людях.
– А ласкать мой член в океане, когда мои родители сидят от нас в сотне футов (около 30 метров), для тебя не проблема?
– Не помню, чтобы ты жаловался на это, когда кончал. – Она пожала плечами. – В любом случае, это не одно и то же. Ласки под водой – это секс.
– А держаться за руки – это любовь. И что это означает?
– Намекаешь, что если бы я действительно тебя любила, то уступила бы тебе сейчас? Ты что, не понимаешь, что меня могут вообще лишить права преподавать? Я стану безработной с дипломом.
Рассуждения Беллы показались мне вéрхом нелепости, но я не вправе был её осуждать. Даже если я твёрдо верил, что никаких реальных оснований для её беспокойства не существует, всё равно, не я был сейчас тем, кто рисковал своим источником средств к существованию.
– Тогда давай вернемся в дом, – сдавшись, пробормотал я.
– Ты действительно этого хочешь? – спросила она. – Или спешишь домой, чтобы сидеть там и дуться на то, что не вышло по-твоему?
– Господи, Белла! – воскликнул я, расстроенный. – Я хочу быть твоим парнем, а ты, кажется, считаешь, что окружающая обстановка не подходит для того, чтобы я вёл себя как твой парень. Я не устраиваю сцену и не сбегаю обиженный. Я хочу проявлять свои чувства к тебе. Если тебе неудобно, что я делаю это на глазах у окружающих, давай просто пойдём домой.
Я походил на какого-нибудь дурацкого пятиклашку, влюблённого в выпускницу и умоляющего о взаимности. А преследовавший меня неотступный страх, что она меня бросит – страх, который я не мог подавить – ничуть не облегчал задачи. Ровно девять секунд она смотрела на меня поверх своих тёмных очков, а затем схватила за руку и потянула к пирсу. Мы остановились у палатки, где продавали билеты на аттракционы.
– Жди здесь, – сказала она и исчезла внутри.
Она появилась вновь спустя три минуты, сжимая в руке билеты, и движением головы указала на чёртово колесо.
– Идёшь? – улыбаясь, спросила она.
Всё ещё сердитый на неё, я поплёлся следом. Внезапно я понял одну важную вещь. Пока она хочет быть со мной, не имеет значения, как сильно я на неё злюсь. Я всё равно никогда не оставлю её.
Мы забрались в кабинку-лодочку, и обслуживавший колесо сотрудник закрыл нас в ней. Колесо обозрения переместилось чуть назад и снова остановилось, чтобы в следующей кабинке тоже могли смениться пассажиры.
– Я всегда думала, что катание на чёртовом колесе – это одно сплошное разочарование, – сказала Белла. – Больше времени уходит на то, чтобы посадить и высадить людей, чем на саму поездку. Столько усилий тратится на то, что в итоге продлится меньше двух минут.
– Так почему мы здесь?
Я надеялся, что колесо обозрения не было сейчас символом нашей сексуальной жизни или, хуже того, наших отношений в целом.
Она сняла солнечные очки и обхватила моё лицо ладонями.
– Потому что для тебя я сделала бы всё что угодно.
Ее язык проник мне в рот, колесо стало набирать скорость, и незаметно для себя я позабыл, чем же она меня так разозлила.
Мы катались на колесе обозрения, пока наше время не истекло. Рука в руке, мы шли к автомобилю. Я не совсем понимал, почему она, в конце концов, уступила, но мне было всё равно. Я был слишком рад тому, что она снова позволяет мне прикасаться к ней на людях. Едва мы вошли в дом, она принялась срывать с меня одежду. Когда мы добрались до нашей комнаты, она толкнула меня на кровать.
– Я думал, у тебя там всё болит? – Я не возражал против проявленной ею инициативы, но не хотел причинять ей неудобства.
– Так и есть, только мне всё равно. – Она стянула платье через голову и теперь стояла передо мной в одних трусиках.
– Без лифчика ходила? – восхищённо спросил я.
Она кивнула, стягивая вниз по бёдрам и отшвыривая пинком далеко в сторону яркий хлопчатобумажный лоскут.
– Мой изначальный план состоял в том, чтобы и трусики тоже не надевать, но было слишком ветрено, – добавила она, поводя плечами.
Волосы падали ей на грудь, придавая робкий, смущённый вид. Я хотел её как никогда.
Взяв за руки, я потянул её на себя, так что её тело оказалось лежащим поверх моего. Её груди сплющились, прижатые ко мне, но она всё ещё была недостаточно близко. Я перевернул её на спину и, покрывая поцелуями грудь, развёл бёдра в стороны.
– Я хочу целовать тебя, – я взял один из её сосков в рот и немного пососал, прежде чем добавить: – везде.
Я переместился вдоль её тела так, что моё лицо оказалось у неё между бёдер. Пальцами я широко раздвинул её губы там, и на этот раз, когда её клитор подмигнул мне, я подмигнул ему в ответ – языком.
– Да! – с энтузиазмом воскликнула она.
Я использовал свой язык там, где она больше всего этого хотела, поражаясь тому, как легко он скользит по её плоти.
Выкрикивая моё имя, она вцепилась пальцами в простыни и бёдрами сжала мою голову. Интересно, подумал я, а никого из мужчин ещё не обезглавливали во время куннилингуса, и неожиданно для самого себя мысленно взмолился, чтобы она не оказалась мультиоргазменной.
Когда её тело расслабленно затихло, я понял, что довёл её до оргазма.
Очевидно, я был богом куннилингуса; тут поневоле задумаешься о том, нет ли ещё каких-то вещей, в которых я силён, но пока что не знаю об этом?
Воодушевлённый достигнутым успехом, я встал на колени между её ног и осторожно вошёл в неё. Я начал двигаться и одновременно потирать её большим пальцем чуть выше места нашего соединения. Она кончила, почти сразу же вслед за мной. Выдохшийся, я рухнул на кровать и притянул её в свои объятия.
– Это было хорошо? – спросил я, когда ко мне вернулся дар речи.
Она положила голову мне на плечо.
– Гораздо лучше, чем хорошо.
Я ощутил мощный прилив гордости. Я смог довести её до оргазма дважды за один вечер. Определенно, я делал успехи.
– Я очень хочу, чтобы тебе было хорошо со мной. Ты ведь можешь сказать мне, если я делаю что-то не так или если тебе что-то не нравится. Я не обижусь. Я знаю, что в этой области мне нечем удивить тебя.
Наши взгляды встретились; в её глазах была грусть.
– Ты ведь не думаешь так на самом деле?
– Думаю, – признался я, – но стараюсь на этом не зацикливаться.
– В эти выходные, здесь, с тобой, я пережила самые необыкновенные ощущения в своей жизни. Это чистая правда.
Она погладила мою щеку. Хотел бы я ей верить.
– Если бы ты не каждый раз достигал оргазма, ты все еще хотел бы заниматься со мной любовью?
– Конечно, – ответил я.
– Ради чего?
– Чтобы быть настолько близко с тобой, насколько это возможно, прикасаться к тебе, поклоняться тебе.
Она улыбнулась.
– Ты поклоняешься мне?
– Разве я не был только что на коленях перед тобой?
Как только эти слова сорвались у меня с языка, я ощутил, как мои щёки вспыхнули от смущения. Умение изящно каламбурить на сексуальные темы точно не входило в список того, в чём я был силён. Она улыбнулась, затем рассмеялась, и после этого моё маленькое унижение больше не имело значения.
– Я понял, что ты имела в виду, Белла, но всё-таки хочу доставлять тебе физическое удовольствие.
«И у меня получается», – с гордостью подумал я.
Постойте-ка, а так ли это?
Вот чёрт.
– Ты когда-нибудь имитировала это? – спросил я в панике.
– Имитировала что?
– Оргазм.
– Много раз.
Вот дьявол.
С одной стороны, я не хотел знать. С другой стороны, от её ответа зависело мое мужское самоуважение.
– Ты имитировала это со мной?
– С тобой я никогда и ничего не имитировала.
– Пообещай мне, что не будешь. – Внезапно меня охватил иррациональный страх, что она обманет меня всеми возможными способами.
– Не буду, – сказала она. – Обещаю.
Мы держали друг друга в объятиях шесть минут и двенадцать секунд, прежде чем я заговорил.
– Солнце ещё не село. Не хочешь поплавать?
– С удовольствием.
Мы провели остаток дня в океане. Когда солнце начало опускаться, мы ополоснулись в уличном душе и вошли в дом, но Белла остановилась, когда мы проходили мимо джакузи.
– Не хочешь принять ванну? – греховно улыбаясь, предложила она.
Я немедленно вообразил её в джакузи: она верхом на мне, и её вагина горячее, чем наполняющая ванну вода.
Сексом же можно заниматься и в воде?
Судя по всему, именно это она сейчас и предлагала. Но, если исключить время, проведённое нами на набережной, всё, чем мы занимались с тех пор, как уехали мои родители, был секс. Секс, секс и снова секс. Я не жаловался, но не хотел, чтобы она думала, будто это всё, зачем она мне нужна, и надеялся, что и сам я нужен ей не только для этого.
Впрочем, в эту минуту мне было всё равно.
– С удовольствием. Я скоро вернусь.
Я прошел дальше в дом и налил два бокала белого вина – того, что, как я знал, она любила. Я надеялся, что она сочтёт этот жест романтичным. Двадцать шесть секунд спустя я вручил оба бокала Белле.
Как раз когда я залезал к ней в джакузи, она произнесла:
– Пытаешься меня напоить? В этом нет необходимости. Думаю, я уже ясно дала понять, что и на трезвую голову не буду возражать потискаться с тобой.
Рассмеявшись, я устроился рядом с ней.
– Один из них для меня, – пояснил я, забирая у неё свой бокал.
– Карлайл и Эсме знают, что ты пьёшь? Я имею в виду, не рановато ли тебе?
Я фыркнул.
– Ты шутишь, не так ли?
– Вообще-то нет. – Она неловко поёрзала.
Я глубоко вздохнул и подождал шесть секунд.
– Послушай, Белла. Это двойные стандарты, независимо от того, что ты сейчас ответишь. Но всё-таки, скажи мне, когда ты сама начала пить?
– На первом курсе колледжа.
– Я уезжаю в колледж через два месяца. Думаешь, в тот день, когда я поселюсь в общежитии, меня посетит великое озарение, и вместе с ним на меня снизойдёт не присущая мне до того момента мудрость, которая наделит меня способностью принимать верные решения в пьяном и обкуренном виде?
– Допустим, нет. Но ты несовершеннолетний, и находишься здесь со мной. Это неуместно.
Невероятно. Она, что, рехнулась? За прошедшие сутки я поимел её сверху, снизу и сзади. Я кончал в неё и на неё, мой язык целовал и облизывал обе пары её губ, не говоря уже о тех минетах, которые сделала бы она, если бы я ей позволил. И теперь она отказывает мне в бокале вина?
– Ты что, чёрт возьми, издеваешься? После всего, что мы делали в последние двадцать четыре часа, ты утверждаешь, что я слишком молод для бокала вина?
– Но ведь это действительно незаконно.
И это говорит женщина, которая, по её же собственному признанию, испробовала всё.
– Ушам своим не верю.
– Слушай, тот факт, что твои родители, кажется, не имеют ничего против меня, очень для меня важен. Они мне действительно нравятся, Эдвард. Я не хочу сделать что-то, что заставило бы их изменить своё мнение о наших отношениях.
– Это, может быть, и имеет смысл. Но ты сказала не это. Уверен, ты сказала, что я слишком молод для этого.
– Ну, по закону…
– Почти каждый вечер, ужиная с родителями, я выпиваю бокал вина, но сейчас не об этом. Если бы речь действительно шла о том, чтó законно, а что – нет, или если бы ты волновалась, что родители перестанут одобрять наши отношения, тогда бы ты выразила своё беспокойство без этого покровительственного тона. То, что ты сказала, не имеет никакого отношения к законности употребления алкоголя несовершеннолетними. Ты не воспринимаешь меня как равного.
– Я стараюсь рассматривать нас, как равных, – ответила она; её тон был отрывистым, сдержанным и довольно-таки пренебрежительным.
– Не могла бы ты стараться сильнее? Потому что у нас ничего не получится, если ты продолжишь вести себя, как моя гувернантка. – Я взял у неё бокал и поставил его на край джакузи, рядом со своим. – Я хочу, чтобы у нас все получилось, Белла. Я хочу этого больше всего на свете.
– Я тоже. – Она стала целовать мою грудь.
– Когда же я познакомлюсь с Элис? И хотя я знаю, что ты не очень близка с отцом, но хотел бы и с ним познакомиться.
– Эдвард, мой отец живёт на другом конце страны. Я сама его два года не видела. Это просто нереально.
– Зато Элис живет на другом берегу реки Делавэр. Я начинаю думать, что никогда с ней не встречусь.
– Встретишься. Хотя, честно говоря, если ты действительно так умён, как о тебе говорят, ты предпочтёшь отложить знакомство с Элис до того времени, когда её свадьба останется позади. Сейчас она полностью в режиме «сумасшедшей невесты». У тебя может сложиться о ней неверное представление.
– Я буду иметь это в виду. В любом случае, как твой парень я должен познакомиться с твоей лучшей подругой.
Конечно, если я для тебя не просто маленький грязный секрет.
– Посмотрим, что я смогу для этого сделать.
– Спасибо. – Я нежно поцеловал её в губы. – Когда уже ты будешь воспринимать меня как мужчину?
– О, поверь мне, – ее руки нащупали мой член, – я воспринимаю тебя как мужчину.
Последняя часть нашего разговора не располагала к сексу. Я отвёл от себя её руку.
– Только когда тебе это удобно.
– Ты правда так думаешь?
Я пожал плечами.
– Ах, вот как, – с иронией пробормотала она.
Она встала со своего места и опустилась передо мной на колени. Я невольно рассмеялся.
– Что смешного? – спросила она.
– У тебя буфера плавают.
Она недоверчиво прищурилась, взглянула вниз на свою грудь, хихикнула и, подняв глаза, встретила мой пристальный взгляд.
– Действительно, плавают. – Она умолкла, задумавшись о чём-то. – Наверное, тебе это покажется странным, но всё, что касается отношений… ну, для меня это тоже во многом ново. Помнишь, как ты нервничал в первый раз, когда мы занимались сексом?
Я кивнул.
– Когда мы вместе, я почти всё время себя так чувствую. Ну, кроме тех случаев, когда ты во мне. Тогда я, можно сказать, на коне.
– О, когда ты сверху, это круто, – поддразнил я её.
– Я буду везде, где только ты захочешь. Просто не отступайся от меня.
Она посмотрела на меня распахнутыми умоляющими глазами, и все мои обиды будто смыло приливной волной.
– Не отступлюсь, – прошептал я.
Оставшееся время мы провели за лёгкими разговорами и познанием тел друг друга. Она учила меня стирать, а я её – играть на фортепиано. Когда я высадил её из машины около её дома, мне, несмотря на все наши размолвки, было грустно от того, что наше время наедине друг с другом подошло к концу.
Спустя ровно шесть секунд после того, как я вернулся домой, из дальнего угла комнаты раздался голос моего отца.
– Похоже, у кого-то были хорошие выходные. Ты использовал защиту?
Я догадывался, что папа устроит мне допрос, но это не уменьшило моего смущения. Моё лицо запылало как от солнечного ожога, но я слишком хорошо понимал, что избежать этого разговора вряд ли удастся, поэтому сел рядом с ним на диван.
– Да, – негромко ответил я.
Это не было ложью в полном смысле слова. Я считал, что ему не обязательно знать, что перед сексом со мной Белла проверялась на ЗПП. Кроме того, в последний раз, когда мы занимались любовью, я действительно надел презерватив, и каким-то чудом мне удалось продержаться достаточно долго для того, чтобы Белла достигла кульминации раньше меня.
Внезапно мне пришло в голову, что, если бы об этом заманчивом побочном эффекте сообщалось на рекламных плакатах с пропагандой безопасного секса, то число ЗПП среди подростков могло бы снизиться процентов на девяносто. Однако я засомневался, что в ближайшее время в школьных медкабинетах появится постер с лозунгом «Натяни “резинку” – растяни удовольствие».
– Да означает «да, хорошие выходные»? Или – «да, использовал защиту»?
Мой отец никогда и ничего не делал для меня слишком лёгким.
– Просто… да.
Он как-то странно посмотрел на меня, а затем встал и прошёл на кухню. Он вернулся с двумя открытыми бутылками пива, одну из которых вручил мне. Я взял её, волнуясь.
– Давай ты не будешь грузить меня речью на тему «Крошка сын мужчиной стал».
– Я бы никогда так не сказал, – с преувеличенной искренностью произнёс он.
Я фыркнул.
– Ага, конечно.
Следующие двенадцать минут мы сидели в тишине, попивая пиво.
– Я горжусь тобой, – в конце концов, сказал он.
Я изобразил шок.
– За добрачный секс с учительницей из моей собственной школы? Да что ж ты за отец такой?
Он рассмеялся.
– Секс – это то, что происходит вокруг нас постоянно. Можно сказать, что это явление настолько частое, что в нём нет ничего особенного, и давай будем реалистами – взятый сам по себе, половой акт действительно не является чем-то особенным. Это биологическая функция, существующая, как и многие другие, исключительно для того, чтобы обеспечить размножение вида.
Я закатил глаза.
– Как романтично.
– И тем не менее. Изначально секс не несёт в себе никакой романтики. Игра гормонов, вот и всё.
Я с сомнением покачал головой.
– Что? – спросил он.
– Прямо не верится, что мама вышла за тебя замуж. Она слышала твою теорию о том, что весь смысл секса – под действием инстинкта вставить штекер «А» в разъём «Б»?
– Да, но не я её придумал. Я, собственно, хотел сказать, что ты, несмотря на подростковую гиперсексуальность, сдерживал своё желание ради того, чтобы секс мог стать для тебя эмоционально значимым опытом.
– Он и стал таким, – решительно заявил я.
– Как твой отец, я горжусь тем, что ты подождал. – Он встал, поставил свою пустую бутылку на кухонную стойку и повернулся ко мне. – Как твой друг, я умираю от желания узнать твои впечатления о разъёме «Б».
Я ничего не мог поделать – на моём лице расплылась улыбка.
– Это было потрясающе, – признался я.
– Просто подожди. Будет ещё лучше. Доброй ночи, Эдвард.
– Доброй ночи, папа.
Он был на третьей ступеньке, когда я окликнул его.
– Папа?
Он остановился и обернулся.
– Я люблю тебя. Спасибо за всё.
– Я тоже люблю тебя и горжусь тем, каким мужчиной ты стал.
– Папа, нет. Ты обещал этого не делать.
– В моих глазах ты стал мужчиной в тот момент, когда понял, что лучше дождаться чего-то действительно ценного и настоящего, чем довольствоваться дешёвыми заменителями.
– Это произошло задолго до того, как я встретил Беллу, – напомнил я ему.
– Я знаю. – Он улыбнулся и ушёл наверх, оставив меня размышлять о времени, проведённом наедине с Беллой. Как бы хорошо я ни знал её раньше, до того, как провёл с ней последние девяносто шесть часов, эти праздничные выходные всё же открыли мне кое-что новое о нас.
Если я находился внутри неё, мой возраст не имел для неё значения.
С другой стороны, сколько бы я её ни трахал – хоть до посинения – этого было недостаточно.
Её настроение было стабильнее всего в горизонтальном положении, но что-то мне подсказывало, что это лишь отчасти связано с эндорфинами, выделяющимися при оргазме. Несмотря на то, что я начал делать успехи, она – к крайнему моему стыду – по-прежнему достигала оргазма не чаще, чем в одном акте из семи. Несмотря на это, секс не доставлял ей никаких проблем и не требовал усилий. В отличие от теплоты и нежности.
Переход от роли «грязной училки» к «суровой классной даме» занимал у неё ровно столько же времени, сколько требовалось «Вольво», чтобы разогнаться от нуля до шестидесяти миль в час. Я знал это, потому что проверял.
В моменты полной искренности она легко признавала, что ведёт себя предвзято и лицемерно, а к окружающим предъявляет более высокие требования, чем к себе. Моменты эти были редкими и недолгими.
Она была травмированным человеком и не подпускала людей к себе близко, держа всех на расстоянии вытянутой руки. К сожалению, это включало и меня.
Таких, как она, мой папа в шутку называл «недолюбленными в детстве». Вот только не было абсолютно ничего забавного в том, какой сокрушительный удар по её самооценке нанесли родители.
Она бывала упряма и холодна до такой степени, что я начинал задумываться о том, чтó она вообще во мне нашла, и сомневаться в своей способности сделать её счастливой. После этого обычно вставал ещё один вопрос: а способна ли она в принципе быть счастливой? Я вообще не был уверен, что это та эмоция, которую она когда-либо сможет себе позволить.
Она выводила меня из себя и злила сверх всякой меры.
Несмотря на всё это, я любил её.
-----
1 Boardwalk – название той 6-километровой океанской набережной в Атлантик-Сити, где гуляли Эдвард и Белла.
2 Джерси Шор (Берег Джерси) – популярный атлантический курорт, включая Атлантик-Сити, примерно 200-километровая сплошная зона пляжей.
______________________________
Перевод: leverina
Редакция: bliss_
Источник: http://robsten.ru/forum/73-1803-31