Глава 15

Экспромт

Саундтрек к главе от переводчика:

http://www.youtube.com/watch?v=uJfNkEth-9Y (Шопен. Фантазия-экспромт)

http://www.youtube.com/watch?v=UhdZttHnLnI («Межконтинентальная»)

http://www.youtube.com/watch?v=L6_SbflSwAg (Шуберт. Экспромт)

 Едва открыв дверь чёрного хода, я понял: что-то случилось. Я подошёл к дивану, где сидела моя мать; она обнимала Беллу, гладила её по волосам и говорила, что всё будет хорошо. Когда мама, подняв взгляд, заметила, что я стою перед ними, она одними губами произнесла: «Утешь её», – а затем нежно подтолкнула Беллу.

 Белла подняла с её плеча заплаканное лицо и робко улыбнулась мне.

 – Почему бы тебе не отвести Беллу наверх, дорогой? Твой отец будет дома с минуты на минуту, а мне нужно сделать несколько деловых звонков.

 Я всё ещё не имел ни малейшего понятия о том, что случилось, и потому начал волноваться. Взяв Беллу за руку, я повёл её к лестнице чёрного хода. Мы были на полпути в мою комнату, когда она произнесла чуть слышно и довольно-таки ровным голосом:

 – Я никогда не бывала у тебя в комнате.

 – Я знаю. Прости за это.

 – Скрываешь что-то?

 Её поддразнивание принесло мне небольшое облегчение. Если она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы подшучивать надо мной, то, что бы ни случилось, вечер начинался не так уж и плохо.

 – Вообще-то, да. Я не хотел, чтобы ты узнала, что на самом деле мне всего семнадцать, и я всё ещё живу вместе с родителями. Знаешь, до прошлой недели я даже стирать не умел.

 Она тихонько хихикнула, и я понял, что моя насмешка над собой сработала.

 – Серьёзно, я это не нарочно. Просто у тебя дома для этого больше условий.

 Она взглянула на меня непонимающе.

 Мои щеки вспыхнули.

 – Иногда мы бываем очень громкими, ну, ты понимаешь…

 Я жестом пригласил её к себе в комнату, и она села на край кровати; не самый очевидный выбор, учитывая, что у меня имелись и мягкий диван, и кресло. Она уставилась на свои колени, и я понял, что она настолько сосредоточена на том, что собирается мне сказать, что не замечает окружающего.

 Плохой знак.

- Мне нелегко это сказать, так что выложу всё начистоту. Тебе не удалось познакомиться с Элис, потому что она не знала о твоем существовании до сегодняшнего дня.

 Её признание причинило мне боль, но не удивило. Где-то в глубине души я догадывался об этом. Как и о том, что за этим стоят не столько чувства Беллы ко мне, сколько её отношение к самой себе. Эмоционально Белла была уязвима, словно ребёнок: она постоянно нуждалась в том, чтобы окружающие одобряли её поступки, и мой отец часто напоминал мне, чтобы я не принимал эти моменты в её поведении исключительно на свой счет. Элис была для неё ближе всего к понятию «член семьи, родной человек». Вероятно, высказанное ею неодобрение пошатнуло и так хрупкую самооценку Беллы.

 – Оу… – Я сел рядом с ней. – Я предполагал что-то подобное. Дай угадаю – она нас не одобрила?

- Это было бы преуменьшением. Она наговорила мне столько гнусностей – не о тебе, конечно, а обо мне. Не помогло и то, что у нее есть брат твоего возраста, который не делает ничего, кроме как играет в видеоигры и валяет дурака целыми днями. Кроме того, я проговорилась, что Элис высказывала несколько нелестных вещей о разнице в возрасте Эма и Роуз, тем самым подбросив дров. В конце концов я ушла, хлопнув дверью. Могу только догадываться, что ей после этого высказала Роуз, но она ушла сразу вслед за мной. Сначала я поехала к себе домой, но увидела, что тебя ещё нет; мне очень не хотелось оставаться одной, поэтому я попросила Роуз подкинуть меня сюда.

 Я не был уверен, чтó хуже – то, что лучшая подруга Беллы так плохо с ней обошлась, или то, что меня в тот момент не было рядом, чтобы защитить её.

 – Как жаль, что ты не позвонила мне, Белла. Я бы сразу же приехал.

 – Прости, я не очень хорошо соображала и не догадалась тебе позвонить. Я была на грани истерики бóльшую часть обратной дороги домой; и только начала успокаиваться, как мы остановились. Твоя мама удивительная, кстати. Она помогла мне многое увидеть по-другому. Я знаю, что отчасти сама виновата в том, что так случилось. То, что я так долго откладывала этот разговор с Элис, только усугубило ситуацию.

 – Или ты просто отсрочила неизбежное. Несмотря ни на что, не стоит винить себя из-за этого. Мне очень жаль, Белла, что тебе приходится так дорого платить за то, чтобы быть со мной. Я надеюсь, что ради тебя Элис изменит своё отношение, но особо на это не рассчитываю. – Я откинулся на кровать и притянул её в свои объятия. Больше всего на свете я хотел сейчас вызвать у неё улыбку. – И кстати, для протокола: к видеоиграм я равнодушен, хотя вполне способен писать для них программы. Но должен тебе признаться, что дурака я валяю целыми днями. По крайней мере, раньше я именно это и делал – до тех пор, пока мы с тобой не занялись настоящим сексом.

 Она закатила глаза.

 – Я говорила образно.

 – А я нет.

 Она хихикнула. Это придало мне храбрости.

 – Вообще-то, – начал я, – ты помнишь вечер, когда мы познакомились?

 – Как можно забыть? Ты был восхитителен.

 – Раз уж сегодня у тебя такой ужасный день, я, так и быть, скажу тебе кое-что довольно неловкое. Я тогда подрочил в мужском туалете, перед тем, как принести тебе бокал вина.

 На этот раз она рассмеялась по-настоящему, и я понял, что её настроение понемногу улучшается. Мне было ненавистна мысль о том, что сегодня ей причинили боль; а уж то, что поводом для этого стали её отношения со мной, меня просто убивало.

 – Пожалуйста, скажи, что ты вымыл руки.

 – С каких это пор ты брезгуешь моей спермой? – поддразнил я. – Я видел, как ты слизывала её с пальцев.

 – Это совсем другое дело, – всё ещё хохоча, объяснила она. – Это был мой выбор. А соприкоснуться с этим, не будучи осведомлённой, только из-за того, что кто-то пренебрёг гигиеной – это как-то противненько.

 Я не мог не улыбнуться. Это было так похоже на Беллу и её логику. Внезапно я понял, что, даже несмотря на то, как неправильно с её стороны было лгать мне и скрывать наши отношения от лучшей подруги, я не мог сердиться на неё за это. Я слишком сильно любил её.

 – Можешь не волноваться: руки я мóю всегда.

 Внезапно, прямо посреди душившего её смеха, по её лицу потекли слёзы. Как бы ни хотелось мне обмануть себя и счесть это хорошим знаком – я просто не мог.

 Я снова крепко обнял её.

 – Она первая, но не последняя. Я только надеюсь, что ты никогда не усомнишься, что я этого стóю.

 Она прижала руку к моей щеке.

 – Ты действительно этого стóишь.

 – Ну, и на чем вы с Элис закончили?

 – Я предложила ей дать мне знать, если всё ещё хочет видеть меня на своей свадьбе. Думаю, меня больше всего задело то, что ничего из потока её обвинений, в сущности, не было ложью. Кроме того, что отношения с тобой основаны на моей потребности всё контролировать.

 Где-то в глубине моей души шевельнулась мысль о том, что, возможно, насчёт этого Элис как раз была права. Тем не менее, я расхохотался так, словно это было самой забавной вещью на свете. Я прекрасно осознавал, что во всём, что касалось Беллы, я не имел никакой власти над своими чувствами. Поразительно, что она этого до сих пор не понимала.

 – Ну, кое-какой контроль у меня действительно есть, – признала она, предположив, что я согласен с ней в том, что утверждение Элис абсурдно. – По крайней мере, я могу позволить себе дальнюю поездку без письменного разрешения родителей.

 – Допустим, что так. Но это скорее относится к тому, кто формально несёт ответственность перед законом, а не кому на самом деле принадлежит контроль в отношениях.

 Когда она заговорила снова, то была очень серьёзна.

 – Я понимаю, почему она так подумала. Я ведь рассказывала тебе, как подходила к отношениям раньше, до нашей встречи с тобой. Мы с ней жили вместе, и она была этому свидетелем. Но она фактически обозвала меня шлюхой, обвинив в том, что я использую тебя, чтобы заполнить пустоту. Она заявила, что твой возраст гарантирует мне превосходство и уверенность в том, что ты не будешь предъявлять мне претензии или просить больше, чем я готова дать.

 – Интересная гипотеза. Она, очевидно, некогда прослушала вводную лекцию по психологии. Моя мама с удовольствием пообщалась бы с ней на эту тему. Но согласись, что представление Элис о нас комично. Я, может, и провожу много времени на коленях пред тобой, но не имею ничего общего с беспомощностью.

 Я действительно имел над ней власть, но не ту, о которой она думала.

 Отказав Белле в сексе, я мог бы, наверное, заставить её делать практически всё, что угодно. Но я бы никогда так не поступил. Секс нужен был Белле так же сильно, как большинству людей воздух.

 Я прекрасно представлял себе, как она пустила бы в ход весь свой арсенал соблазнения. Разгуливала бы по кухне полураздетая и устраивала мне провокации с намёком: мóя посуду, позволяла бы воде забрызгать ей грудь; посасывая фруктовое эскимо, засовывала его поглубже в глотку; широко раздвигая ноги, усаживалась верхом на кухонные стулья. Всё это я прекрасно представлял, потому что лично наблюдал, прежде чем наши отношения перешли на интимный уровень. Но тогда я не знал, от чего отказывался. Если бы сейчас она продемонстрировала мне что-то подобное, и по какой-либо причине я не изнасиловал её немедленно, то, вероятно, я бы спонтанно воспламенился быстрее, чем кончил в тот вечер, когда потерял свою девственность.

 Чёрт, возможно, вся власть и правда у неё.

 Она несильно шлёпнула меня по груди.

 – Эдвард, я серьезно.

 – Я просто пытаюсь тебя рассмешить. Послушай, Белла, я не хочу защищать Элис, потому что многое из того, что она сказала, непростительно. Однако я догадываюсь, откуда у неё все эти мысли, раз уж она никогда не видела нас вдвоём.

 Она посмотрела на меня, явно волнуясь.

 – Ты не злишься на меня за то, что я не говорила ей о нас до сих пор?

 – Нет. – Это не было ложью, я не злился. Если бы она спросила, причинило ли это мне боль, мой ответ был бы совсем иным. – Её реакция доказывает, что ты была права. Мне просто жаль, что ты не сказала мне. Я бы пошел с тобой.

 Оставаясь в моих объятиях, она глубоко вздохнула. Когда она принялась рассматривать мою комнату, я понял, что с ней всё в порядке.

 Наблюдая за ней, я осознал, до какой степени обстановка нашего дома контрастировала с её жилищем, у которого не было никаких индивидуальных черт вообще. Возможно, она делала это специально – отсутствие любых украшений или личных мелочей позволяло быть уверенной в том, что гости не узнают о ней больше, чем она планировала им сообщить.

 Обратив внимание, что на стенах висят картины и гравюры, она перестала крутить головой во все стороны и присмотрелась к одной из литографий.

 – Это Грант Вуд?

 – Да. Похоже, тебя легко отвлечь?

 Белла снова оглянулась назад, на стену, и вздохнула.

 – Это подлинник?

 – Да. – Внезапно я почувствовал стыд, который не мог объяснить ничем, кроме чувства вины состоятельного человека перед бедняком. – Тут только подлинники.

 – В твоей спальне мебели больше, чем у меня во всём доме.

 – Но у тебя дома я чувствую себя намного комфортнее, – сказал я. – Забавно, правда?

 Она достала бумажный носовой платок и вдруг замерла, заметив на моей прикроватной тумбочке свою фотографию в рамке. С гримасой отвращения она опрокинула её изображением вниз.

 Вот чёрт.

Привет, я Эдвард. Сейчас мы с тобой находимся в моногамных романтических отношениях, но ещё до того, как мы начали встречаться, я был так одержим тобою, что изрезал школьный ежегодник, чтобы «чистить пистолет», глядя на твоё фото.

 Она имела полное право разозлиться.

 – Белла, – начал я, пытаясь придумать себе оправдание.

 Она высморкалась и несчастным голосом произнесла:

 – Ненавижу эту фотографию. В тот день я попала под дождь, и волосы завились и спутались. Поверить не могу, что ты вставил её в рамку. Любой, кто войдёт сюда, не видев меня никогда ранее, будет думать, что твоя подружка – уродина. Ей уже почти три года, ты в курсе?

Поняв, что она не сердится на меня, а всего лишь недовольна тем, как получилась на фотографии, я рассмеялся. Белла отреагировала правильно по неправильной причине, но это было так на неё похоже.

 – Я думал, ты на меня разозлилась.

 – Да, я злюсь на тебя. Если б у меня было достаточно денег, я бы скупила весь тираж того ежегодника и сожгла у себя на заднем дворе.

 – Нет, я имею в виду, ты же поняла, что я вставил его в рамку ещё до того, как мы стали встречаться, и учитывая то, в чём я тебе сегодня признался…

 Её глаза расширились, она взяла рамку и внимательнее присмотрелась к фотографии.

 – Ты «гонял шкурку», глядя на неё?

 Мой ответ вышел похожим на вопрос:

 – Ммм, да?

 – Эдвард, это же такое убожество.

 Стыд затопил меня.

 – Я знаю.

 – На следующий год я вышла гораздо лучше. Взял бы лучше ту фотку.

 Осознав, что она шутит, я принялся щекотать её. Мы боролись на моей кровати в течение последующих трех минут и двадцати восьми секунд, пока Белла повторяла:

 – Выкинь её!

 Я прижал её к кровати своим телом и в этот момент сообразил, что сейчас мне представляется уникальная возможность.

 – Я уберу её при одном условии.

 – Каком ещё условии?

 Я скатился с неё и сел.

 – Дай мне новую, которой я смогу заменить эту. Или еще лучше – сфотографируйся со мной.

 Она села на колени и посмотрела на меня так, словно у меня была третья голова.

 – Мы встречаемся два месяца, а ты хочешь позировать для «семейного» портрета?

 – Я буду далеко от тебя с понедельника по пятницу. Мне нужно что-то, радующее глаз. Кроме того, это несложно. Я позвоню нашему семейному фотографу, он может приехать и сфотографировать нас прямо здесь. Или у тебя дома, если тебе там больше нравится.

 Я больше не имел в виду «игру в кулак», хотя сомневался, что она это понимает. На самом деле я просто хотел, чтобы, когда я уеду на учёбу, у меня было что-то материальное, какое-то реальное доказательство того, что она моя.

 – В Принстоне будет изобилие радующих глаз объектов, Эдвард. Уж поверь мне. Для этого не нужно заказывать наши профессиональные фотографии. – И добавила, заправляя волосы за уши: – Ты по-любому будешь глупо выглядеть, таская с собой в душ фотоальбом.

 Когда я не рассмеялся, она поняла, как много это на самом деле значит для меня.

 – Пожалуйста, Белла?

 Она вздохнула, сдаваясь.

 – Хорошо.

 Это оказалось легче, чем я ожидал. Может, у меня и правда была какая-то власть в наших отношениях.

 – Спасибо.  

 Я притянул её к себе и целомудренно поцеловал.

 В дверь негромко постучали; Белла вскочила с кровати и пулей пронеслась в другой конец комнаты.

 Я не мог поверить, что можно быть настолько раскрепощённой сексуально, и в то же время испытывать столь сильный дискомфорт от мысли, что моя мать увидит нас в объятиях друг друга полностью одетыми.

 – Войдите, – сказал я, пожимая плечами в ответ на непонятные комплексы Беллы.

 Моя мать заглянула в комнату.

 – Кое-что произошло, и мне нужно ненадолго уехать. Я не знаю точно, когда вернусь, а твой отец всё ещё в операционной. – Она взглянула на Беллу. – Тебе уже лучше, дорогая?

 Белла кивнула и смущённо улыбнулась. Я понимал, насколько унизительно она должна себя чувствовать из-за того, что моя мама видела её плачущей. Я знал, как сильно она ненавидит, когда её эмоциональная уязвимость становится очевидна окружающим.

 – Вот и прекрасно, – сказала моя мать и вновь обратилась ко мне: – Позвони мне, если тебе что-то будет нужно. И это вдвойне касается тебя, Белла. Ты не одинока. Мы с Карлайлом считаем тебя членом нашей семьи. И пожалуйста, оставайся здесь, если не хочешь возвращаться домой.

 Белла бросилась к моей матери и обняла её.

 – Спасибо, Эсме. За всё.

 – Не за что, Белла. Правда. Это меньшее, что мы можем сделать для тебя. – Моя мать похлопала Беллу по плечу, а затем растрепала мне волосы, словно какому-нибудь двухлетке. – Напиши мне и отцу, если останешься ночевать у Беллы.

 – Спасибо, мама.

 Высвобождаясь из объятий Беллы, моя мать отступила назад и быстро вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

 – Каждый раз, когда я думаю, что начинаю лучше узнавать твою мать, она делает что-нибудь ещё и просто сражает меня наповал, – глядя ей вслед, сказала Белла.

 Я подошёл к Белле.

 – Я говорил тебе в самом начале, она всегда готова прийти на помощь. Она говорила правду. Она обожает тебя. Они оба тебя обожают.

 – Я начинаю осознавать это. Только не понимаю, за что.

 – Ну, подумай сама, Белла. В наших отношениях я ничего не теряю и не ставлю на карту. Конечно, поначалу моей матери требовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к мысли, что её мальчик встречается с учительницей из своей школы. До тех пор, пока им не стало ясно, что ты была готова рисковать всем, ради чего столько трудилась, чтобы быть со мной. И до сих пор рискуешь.

 Она уставилась в пол, и я приподнял её лицо за подбородок, заставив заглянуть мне в глаза.

 – Я не собираюсь притворяться, что не понимаю: если кто-нибудь из школы наткнётся на нас, гуляющих вместе, ты будешь полностью скомпрометирована. Никто в жизни не поверит, что мы не встречались, пока я учился в школе. Твоя работа – твой источник средств к существованию – оказывается под угрозой каждый раз, когда мы выходим за пределы твоего дома вместе. Я знаю всё о тех пунктах в рабочих контрактах учителей, которые касаются моральных норм и которые весьма неоднозначны. И ты не просто рискуешь стать объектом насмешек посторонних людей. Сегодня ты, возможно, потеряла лучшую подругу из-за меня. Так что не спрашивай, почему мои родители так сильно тебя поддерживают. Ты не единожды показала, скольким готова пожертвовать, чтобы быть со мной. В то время как я ничем не рисковал и ничего не терял.

 Она взяла меня за руку, подвела к кровати и, подтолкнув, усадила на край.

 – Я помню кое-что, что ты потерял.

 Я совершенно не догадывался, что она имеет в виду, пока её взгляд, переместившись вниз, не остановился на моей промежности.

 Ах, это.

 Чувствуя, как краснею, я гадал, привыкну ли когда-нибудь к её постоянным сексуальным намёкам.

 – Я не потерял это, а отдал тебе, – сказал я, предположив, что она имеет в виду мою девственность. – Ты хочешь, чтобы я отвез тебя домой?

 Она покачала головой.

 – Я знаю, что нет ни единого шанса, что Элис появится у меня в доме с извинениями, но также знаю, что если вернусь туда, то буду разочарована, если она этого не сделает.

 – Ты слышала, чтó сказала мама. Можешь остаться здесь. Давай покажу тебе, где ванная, и дам что-нибудь переодеться на ночь.

 Шестнадцать минут спустя она свернулась калачиком на кровати рядом со мной. Я обнял её, а она легла на меня сверху, положив голову мне на грудь и поместив бёдра у меня между ног.

 – Ты когда-нибудь замечал, что тут вода пахнет хлоркой?

 – В моём доме? – спросил я, погладив её по волосам.

 – В Нью-Джерси.

 – Нет, не замечал, – признался я.

 – Этого запаха нет ни в Вашингтоне, ни в Огайо, ни даже в Филадельфии. Это было самой странной вещью, к которой мне пришлось привыкать, когда я переехала в Коллингсвуд. Тут то же самое.

 Я не мог сказать, жаловалась она или просто делилась наблюдениями, и не был уверен, чтó нужно сказать в ответ.

 – Мне… жаль?

 – О, меня это больше не беспокоит. Это просто как-то странно. Ну, в общем, неважно, просто когда я сейчас мыла руки, то ощутила этот запах от воды и подумала: вот бы там и правда была хлорка, и тогда вместе с разводами туши на щеках я могла бы уничтожить память о сегодняшнем дне. Тогда завтра мне было бы гораздо легче жить.

 Я понимал, что это не упрёк в мой адрес, но всё равно чувствовал себя ужасно.

 – Мне жаль, – не зная, что ответить, тупо повторил я.

 – Я знаю.

 Она не сказала, что прощает меня, и я подумал, что на подсознательном уровне, она, возможно, обвиняет меня в том, что я разрушил её дружбу с Элис. Сорок шесть секунд спустя она спала. Моя последняя мысль перед тем, как уснуть самому, была о том, смогу ли я когда-нибудь возместить ей эту потерю?..

_______________

Возможно, читателям интересно взглянуть на работы Гранта Вуда:

«Молодая кукуруза»

«Здесь родился Герберт Гувер»

«Семейный доктор»

«Осенняя распашка»

«Весна в городке»

«Сколько стоит»

«Стоун-сити»

«Американская готика» (самая известная)

_______________________

Перевод:   leverina

Редакция: bliss_