Глава 16

На бис

Саундтрек к главе от переводчика:

http://www.youtube.com/watch?v=xHkKme1SL7o (М.Щербаков. «День-деньской жара…»)

http://www.youtube.com/watch?v=96Hel0UhzwA (Дж.Россини. «En medio a mis colores»)

На следующее утро я проснулся полный решимости приложить максимум усилий, чтобы возместить Белле её утрату, хоть и без иллюзий по поводу того, что смогу полностью заменить Элис. Как ни посмотри, Элис была единственным по-настоящему близким для Беллы человеком, её единственной «семьёй». Хотя мои родители любили Беллу почти так же, как я, и я знал, что она могла положиться на них практически во всём, сама Белла так не считала. Получалось, что из-за меня Белла потеряла единственного человека, который когда-либо любил её не по обязанности, а по собственному выбору и с известным постоянством. Конечно, я тоже твердо намеревался любить Беллу всегда, но она, по-видимому, не способна была принять это как свершившийся факт. Я знал, что единственный способ её убедить – это оставаться с ней, пока дни не превратятся в месяцы, месяцы – в годы, а годы – во всю оставшуюся жизнь.

Стараясь не шуметь, я встал с кровати и снова тщательно укрыл Беллу одеялом. В течение трех минут и двадцати двух секунд я наблюдал за тем, как она спит. Я часто представлял её в своей постели, когда мастурбировал. Реальность не имела с фантазией ничего общего. В моём воображении она вставала на четвереньки, а я врывался в неё сзади; закидывала ноги мне на плечи и впивалась зубами в уголок подушки, пока я долбился у неё между ног; заглатывала мой член, в то время как я вылизывал её клитор. В реальности первый вечер в моей постели она провела, надев одну из моих футболок и вздрагивая не от экстаза, а от горя и тревог.

Перед сном она умыла лицо, но всё равно было видно, что почти весь вчерашний день у неё прошёл в слезах. Её лицо было бледным и опухшим, и даже во сне вид у неё был измотанным. Если бы только существовал способ убедить её, что на самом деле она не так одинока, как себя чувствует. У неё был я, готовый сделать всё что угодно, чтобы доказать, что никуда от неё не денусь. Я знал, что она не готова взять на себя обязательства передо мной, но я-то готов был сделать это для неё. Я бы с гордостью дал ей окольцевать себя и во всеуслышание объявить, что принадлежу ей, даже если она ещё не принадлежала мне. В то же время я понимал, что из-за возраста – я ведь ещё даже в выборах не мог участвовать – она ни за что не отнесётся ко мне серьёзно. Я привык думать, что могу добиться всего, чего хочу, но впервые в жизни ощущал границы, преодолеть которые был не в силах.

Пусть за меня говорят мои поступки, решил я, надеясь, что этот язык она поймёт. Я спустился на нижний этаж и нашёл отца сидящим за кухонным столом.

 – Как Белла держится? – спросил он, оторвавшись от своего ноутбука.

 – Есть ли что-нибудь, чего вы с мамой не обсуждаете?

 – Хмм, нет.

 Я налил себе кофе и понял, что не хочу даже начинать думать о значении этих его слов.

 – Белла ещё спит. Я собираюсь сделать омлет и принести ей завтрак в постель.

 Папе пришлось отставить кружку с кофе, чтобы тот не полился ему через нос.

 – Удачи тебе с этим.

 – Я умею готовить, ты же знаешь. Помнишь день рождения мамы? В тот вечер я сделал ужин.

 – О, я помню, – сказал он, всё ещё смеясь. – Помню, что Белла стояла рядом с тобой и шаг за шагом объясняла, что делать.

 – Потому что лазанья – сложное блюдо. У меня хватит компетентности, чтобы самому, без чьей-то помощи, приготовить что-нибудь попроще. Белла меня научила. Чем ещё мы с ней, по-твоему, целыми днями занимаемся?

Он посмотрел на меня взглядом, в котором ясно читалось: «Ну, Эдвард, это ведь и ёжику понятно», – и я понял, в какой угол только что себя загнал.

 – О… – краснея, выдохнул я. – Ну, и этим тоже.

 Он поставил чашку в раковину.

 – Постарайся не сжечь дом дотла.

 – Спасибо за доверие, папа. Принцип «что бы ни было, верь в своих детей» уже отменили?

 – Для этого у тебя есть мать. – Он взял ноутбук и направился к выходу. – Если тебе что-нибудь потребуется, пошли сообщение мне или маме. У неё приём до семи, но после семи она должна быть дома. Я люблю тебя.

 – Я тоже люблю тебя, папа.

Он открыл дверь и вышел на улицу, а затем обернулся и заглянул обратно в дом.

 – Если кухня заполнится дымом, звони девять-один-один.

Прежде чем я успел придумать ответ, он захлопнул дверь и, всё ещё смеясь, направился к своему автомобилю.

Он мог острить сколько хотел. Я знал, что вполне в состоянии приготовить для Беллы. Я стал собирать поднос с завтраком: зная, как Белла ценит красоту оформления, использовал фарфоровый сервиз, столовое серебро, даже срезал в саду розу и поставил её в вазочку рядом с чайной чашкой, а затем, удовлетворённый результатом своих усилий, понёс наверх наполненный поднос.

Когда я открыл дверь своей спальни, Белла уже проснулась и потягивалась лёжа, собираясь встать с постели. Её соски выделялись сквозь тонкую ткань моей рубашки, в которой она спала, а волосы разметались по всей подушке.

Я хотел забыть про завтрак и раздеть её, но напомнил себе, что в данный момент она эмоционально уязвима и нуждается в моей поддержке, а не в моей сперме. Конечно, я всегда мог предложить одно в комплекте с другим, но её действительно нужно было сначала накормить.

 – Доброе утро. У меня есть для тебя кое-что. Не вставай и не двигайся.

 Она села и спиной оперлась о подушки.

 – Ты заставляешь меня нервничать.

 Я внёс из прихожей поднос и поставил ей на колени.

 – Завтрак подан.

 – Впечатляюще, Каллен. Ты всё это сам сделал?

 – А ты сомневаешься?

 Она посмотрела на меня, сузив глаза.

 – Стараешься меня задобрить?

 – Что заставляет тебя думать, что у меня есть скрытый мотив? Может, я просто хотел удивить любимую женщину, приготовив ей завтрак.

 Немного подумав, она ответила:

 – Спасибо, Эдвард. Это очень мило с твоей стороны.

Она начала есть, и время от времени я настаивал на том, чтобы её покормить. Её губы обхватывали мои пальцы и мягко их посасывали, а я гадал, как бы они чувствовались на моём члене. Как бы я ни хотел, чтобы на закуску она попробовала меня, попросить её об этом казалось таким неправильным. Несмотря на её настойчивые уверения в обратном, я не мог представить себе, что она получает удовольствие от сосания члена. До сих пор она предлагала мне минет ровным счётом восемь раз — один раз после того, когда я впервые признался ей в любви, несомненно, надеясь отвлечь меня этим от факта, что не сделала ответного признания, а другие семь – после того, как какие-нибудь из её слов задевали мои чувства. Я отказывался, потому что не хотел обязывать её к оральному сексу. Однако если в ближайшее время она не предложит мне этого снова, я могу испытать искушение пересмотреть свою политику.

 – Спасибо, Эдвард. Это было замечательно, – сказала она, закончив завтрак.

 Я переставил поднос на пол и сел на кровать у ног Беллы. Она сидела со скрещёнными ногами, а из-под футболки виднелись трусики.

 К дьяволу джентльменство.

 – Конечно – начал я, – я бы ничуть не возражал, если твоя благодарность зайдет настолько далеко, что ты почувствуешь необходимость снять футболку.

 Белла рассмеялась.

 – Так всё это, – она указала пальцем на поднос, а затем на свои груди, – на самом деле было ради них?

 – Как и всегда.

 – Мы одни?

 – Мои родители на работе.

 – Ну, тогда ладно. – Она поставила чашку на тумбочку, а затем через голову сняла с себя футболку. Сидя на моей кровати с широко расставленными ногами, в одних трусиках, она снова взяла чашку и поднесла её к своим губам.

 В области промежности её трусики были чуть темнее, и я невольно облизал губы.

 – Почему мне кажется, что этот жест не имеет никакого отношения к завтраку? – спросила она.

 Я наклонился к ней и сжал один из её сосков большим и указательным пальцами.

 – Мне ужасно неловко оттого, что я так отчаянно жажду твоей плоти, и я понимаю: после всего, что ты пережила вчера, мне не следует начинать это. Но, Белла, я ничего не могу с этим поделать. У меня столько фантазий о том, как я беру тебя в своей постели. – Я заменил свою руку губами и нежно втянул ртом её сосок.

 Она отставила чашку.

 – Ты уверен, что мы одни?

 – Абсолютно.

Одним быстрым движением она через голову стянула с меня футболку, затем провела руками вниз по моей груди и расстегнула молнию моих брюк. Мой язык проник в её рот, а её рука – в мои боксеры. Я поцеловал её, она сжала меня, и я решил, что предварительные ласки закончены. Я разорвал наш поцелуй и, соскочив с кровати, избавился от брюк и нижнего белья, схватил её за лодыжки и подтянул к краю кровати, а затем провёл руками вверх по внутренней стороне её ног. Я погладил её через ткань трусиков, затем подцепил их пальцами и стянул с неё.

В точности, как в моих многочисленных фантазиях, Белла лежала передо мной, обнажённая, раскинув ноги, в моей кровати. Именно такой, как сейчас, она и представлялась мне – столько раз, что даже я не смог бы сосчитать. Хотя я видел и касался обнажённого тела Беллы раньше, этого до сих пор не случалось в той самой комнате, которая была ареной большинства моих грёз, и никогда ещё мне не выпадала возможность провести всестороннее сравнение фантазии и действительности.

Ореолы у «Настоящей Беллы» были больше, чем у воображаемой, а кожа вокруг них, несмотря на постоянное использование крема для загара, была на несколько оттенков светлее. На животе у неё было три тонких шрама, и ещё один располагался чуть выше пупка – первые от удалённого аппендицита, последний от неудачного пирсинга. Я знал это, потому что Настоящая Белла говорила со мной не только о моём члене, своей киске и экзистенциализме. Настоящая Белла не была для меня только способом получить оргазм или повысить самооценку; она была хрупка, забавна и человечна.

Настоящая Белла значила для меня больше, чем я мог вообразить.

Она проскулила что-то насчёт того, что ненавидит, когда её заставляют ждать, так что я поставил её на ноги и нагнул над кроватью. Я погладил её попу и раздвинул половинки, изучая, как она выглядит с этого ракурса. Её анус был маленьким и выглядел очень плотно сжатым. Я хотел поиграть с ним, посмотреть, растягивается ли он настолько, чтобы в него помещался мой член, но понятия не имел, понравится ли это Белле. Я сделал себе мысленную заметку спросить её об этом позже и положил руки ей на бёдра. Я вошёл в неё сзади, поразившись, какой тугой ощущалась она в этой позиции.

Пока я двигался в ней, мои руки ласкали её грудь и живот, а рот – шею.

 – Я так сильно тебя люблю, – прошептал я и всосал в рот мочку её уха.

Я кончил, и мы, обнявшись, свалились на кровать. В тот самый момент, когда я начал ощущать себя последней сволочью за то, что не довёл её до оргазма, она перекатилась на спину и улыбнулась.

 – Это было именно то, что мне требовалось.

 – Там, откуда это исходило, ещё много всего осталось, – уверил я её.

 – Ты сделаешь ещё один омлет? Потому что не знаю, как ты, а я говорила именно о еде.

 Я начал её щекотать, а она – сопротивляться мне. Через сорок две секунды я прижимал её тело своим к кровати и удерживал её запястья у неё над головой.

 – Сбылись твои мечты, я у тебя в плену, – сказала она, хихикая.

Подыгрывая ей, я кивнул.

 – Что ты со мной сделаешь?

Я прижался к её рту своим и три секунды спустя снова был твёрд.

Она обернула ноги вокруг моей талии, и я скользнул в неё. Когда я начал двигаться, я делал это медленно, почти полностью выходя из неё перед тем, как снова устремиться вперёд. Я понял, что именно такие движения моих бёдер стимулируют её клитор, и почти сразу же её зубы впились мне в плечо, а внутренние мышцы сжались вокруг меня, заставив кончить.

Я оставался в ней, пока её дыхание не выровнялось, после чего откатился на свою сторону и притянул её в свои объятия.

 – Ты дрожишь. – Я натянул на нас стёганое одеяло и попытался согреть её своим телом.

 Она сбросила одеяло.

 – Мне не холодно.

 – Но тебя трясет. Всё в порядке?

 – О, да-а…

 Ах, вот оно что. Это была дрожь наслаждения. Я должен был догадаться.

 – Тебе понравилось? – спросил я.

 – Это было ошеломляюще. Я раньше никогда не кончала во время секса. Я хотела сказать, от простого проникновения. То есть, кончала, но обычно только со стимуляцией клитора. Понимаешь, о чем я?

Я покачал головой, понятия не имея, что она пыталась сообщить; неужели, подумал я, мои мыслительные способности настолько снижаются после секса?

 – Половой акт, Эдвард! Я имею в виду обычный половой акт с проникновением.

 – И что?

 – Я никогда не кончала только от полового акта, – сказала она, найдя, наконец, верную формулировку.

 – Ни разу до сегодняшнего дня? – спросил я.

 – Да, ни разу.

 – А со мной ты кончила.

 – Да, – кивнула она. – Ты сделал это со мной.

О, да. Я это сделал. Потому что я – секс-машина. Я – бог-секса-трахающий-училку.

Я, Эдвард Каллен, божество и секс-гýру. Я должен написать руководство с практическими рекомендациями, основать ашрáм и иметь учеников, поклоняющихся мне и моим чумовым навыкам стимуляции клитора. В этот раз я даже не использовал руку. Только член.

Мой крутой, мой божественный член. Если бы в этот момент у него были силы для стояка, он бы встал и поклонился почтенной публике.

_________________

Прим. переводчика по поводу названия главы: в английском слэнге «бисировать» означает «иметь вторую эрекцию во время полового акта».

_________________

Перевод:   leverina

Редакция: bliss_