Глава 41

Возрождение

Саундтрек к главе от переводчика:

http://www.youtube.com/watch?v=Mu_9TYfBvDE (Михаил Щербаков - Колыбельная)

http://www.youtube.com/watch?v=RqKstg7pCRg (Михаил Щербаков - Кибитка)

http://www.youtube.com/watch?v=_BhVOy_DNhE (Yiruma - Autumn Scene)

 Не знаю, почему Белла вообще хоть когда-то волновалась по поводу встреч с моей матерью. В ту же секунду, как она вошла в дверь, мама заключила её в свои объятия. Белла прошептала что-то (я не расслышал, что именно), и моя мать ответила:

 – Я знаю.

 После того, как она прошептала что-то ещё, совсем уж неслышно, моя мама крепче её обняла и поцеловала в щеку.

 – И это я знаю.

 Визит Беллы оказал на мою мать столь же благотворное действие, как и на меня. Мэгги уехала домой раньше того срока, который обсуждался, после того, как моя мама настояла на том, что готова вернуться к своей привычной жизни – или, по крайней мере, к тому, чем этой жизни теперь предстояло стать. Хотя моя мать утверждала, что готова жить одна, я знал, что ей просто ужасно неловко отнимать Мэгги у её собственных детей на срок больший, чем это необходимо. Как оказалось, Белле и моей маме было о чём поговорить – на самом деле, столь о многом, что я был выставлен из кухни, чтобы дать им возможность посекретничать. Когда я проверил их два часа спустя, Белла учила мою мать готовить «ньокки» [маленькие овощные клёцки]. Поскольку матери было интересно попробовать, какими они получились, то впервые за неделю её не пришлось принуждать пообедать под дулом пистолета.

 Как только посуда была вымыта, мама покинула нас, сказав, что хочет побыстрее разделаться с первой одинокой ночью в постели, которую она раньше делила с отцом. После того, как она ушла наверх, Белла взяла сумочку и сказала, что прощается до утра. Мысль о том, что она куда-то уйдёт, была мне ненавистна.

 – Ты не останешься? – спросил я.

 – Останусь, если ты меня хочешь. Я не хотела навязываться.

 – Я хочу тебя, Белла.

 И это была чистая правда – я хотел её во всех возможных смыслах.

 – Тогда я останусь. Но мне бы нужно съездить домой, кое-что взять.

 – Ты не против, если я поеду с тобой? Мне нравится идея побыть немного вне дома.

 – Хорошо, – сказала она и вышла следом за мной.

 Для апреля было не по сезону тепло, дул сильный влажный ветер. На мгновенье она остановилась позади моего автомобиля, закрыв глаза и закинув голову, лицом к беззвёздному небу. Я наблюдал за ней в тишине, зачарованно наблюдая, как она, не смущаясь, наслаждается весенним воздухом. Это был редкий момент, когда она опустила свои щиты, и один из немногих случаев, когда у меня не было сомнений в том, что я вижу настоящую Беллу.

 Как будто почувствовав, что я её рассматриваю, она открыла глаза и покачала головой, отчего волосы упали ей на лицо. По привычке я заправил ей за ухо непослушные пряди.

 – Прости, – сказала она.

 – За что?

 Она пожала плечами.

 – Никогда не извиняйся за то, что счастлива. – Я открыл водительскую дверь «Вольво» и жестом предложил ей сесть внутрь. – Побудь сегодня за рулём.

 – А ты уверен? Я имею в виду, ты ведь понимаешь... – Она посмотрела на меня нерешительно, но всё-таки села в водительское кресло.

 – Я знаю, – сказал я, садясь в машину. – За всё то время, что мы знаем друг друга, я никогда не позволял тебе водить. Если бы ты когда-нибудь потребовала объяснений, я сказал бы – это из-за того, что твой автомобиль слишком ненадёжен. Но на самом деле я считал – кто рулит, тот и главнее. Звучит очень глупо, но ещё я думал, что ты будешь видеть во мне мужчину, только если я буду единственным, кто управляет.

 – Что изменилось с тех пор? – спросила она и положила руку на переключатель скоростей.

 Я накрыл её руку своей.

 – Всё.

 – Обещаю не форсировать.

 Я улыбнулся, точно зная, что она говорит не о моторе моей машины.

 Двенадцать минут спустя я следом за Беллой входил в её дом. Белла сразу же побежала наверх, а я остался в гостиной. Теперь, когда на первом этаже было на чём сидеть, мне казалось, что последовать за ней, если она сама не попросила, будет излишне самонадеянно. Вместо этого я осмотрелся вокруг, вновь удивляясь тому, насколько по-другому тут всё теперь выглядит.

 – Ты не только внизу покрасила, но и второй этаж тоже переделала? – крикнул я ей вслед.

 – Верно. До вчерашнего дня ты не был здесь больше года. Я сделала ремонт на всех трех этажах, хотя третий ещё не обставлен. На самом деле основную работу сделали Джаз и Эммет. Я так им благодарна. Я бы никогда не смогла позволить себе нанять рабочих. Они заново настелили полы и загрунтовали стены, а мы с Элис всё покрасили. Ты никогда не был на третьем этаже. Ты должен взглянуть.

 Раз она меня пригласила, это уже не считалось самонадеянностью с моей стороны. Я поднялся по ступенькам на второй этаж, но приостановился на лестничной площадке, вспоминая как когда-то, после нашего первого свидания, медлил на этом же самом месте, нервничая, краснея и боясь оплошать перед ней в физическом смысле. Столько всего изменилось между нами, но мой страх остался прежним, с той лишь разницей, что теперь я боялся оплошать эмоционально.

 Я, наконец, понял, почему она тогда затащила меня к себе в спальню и разделась передо мной. Секс был самой простой частью отношений. Он позволял выразить приязнь без полного понимания или же вообще об этом не задумываться. Даже неважнецкий секс – это приятно, в то время как даже хороший разговор о чувствах может расстроить. Даже когда секс не удался, недостигнутый оргазм – ерунда по сравнению с упавшей самооценкой.

 Её голос вырвал меня из раздумий.

 – Можешь подниматься на третий этаж сам, там нечего скрывать. Я сейчас подойду.

 – Ты больше не надеешься, что, если этаж игнорировать, он перестанет существовать? – поддразнил я.

 Из-за дверей спальни донёсся её смех.

 – Это никогда не работает, ты же знаешь.

 Я знал, что она права. Тем не менее, я невольно подумал об адвокате моего отца и загадочных словах матери про его просьбу. В конце концов, он же сказал, что время терпит. Бóльшую часть своей жизни я был исключением из правил. Может, если я проигнорирую его просьбу, она тоже в виде исключения перестанет существовать, освободив меня тем самым от необходимости идти на эту встречу. Я отложил эти мысли, как только добрался до единственной части дома Беллы, которую ещё не видел. Оказавшись на третьем этаже, я осмотрелся и понял, почему она так настаивала на том, чтобы показать мне эти две пустые комнаты. Она проделала огромную работу для того, чтобы отремонтировать и привести в порядок наиболее поврежденную часть своего дома. Хотя третий этаж был ещё далек от совершенства, он был утеплён и укреплён, и я был здесь желанным гостем. Я был её желанным гостем. Охваченный волнением, я сбежал вниз, желая лишь одного – крепко её обнять.

 – Я понятия не имел, что ты проделала там такую работу. – Толкнув дверь спальни, я вошёл. Она стояла у кровати в одних стрингах.

 Её груди были в точности такими, как я помнил, и больше всего на свете мне хотелось швырнуть её на кровать и затрахать до полусмерти. За исключением длины волос, она выглядела точно так же, как на нашем первом свидании. Она была идеальной.

 Она скрестила на груди руки.

 – А ничего, что я тут вообще-то не одета?

 – Очень даже ничего, – признал я. – Хотя я предпочёл бы, чтоб ты опустила руки и немного развернулась.

 Она закатила глаза и велела мне подождать внизу. Мы с моей эрекцией понуро поплелись в гостиную. Хоть я и не сомневался, что так будет лучше всего (займись мы сейчас любовью, я бы всегда спрашивал себя, не сделала ли она это исключительно из жалости), я всё же был разочарован.

 – Всё хорошо, – объявила она, когда присоединилась ко мне спустя четыре минуты, держа в руке сумку.

 – А было гораздо лучше, чем хорошо.

 – Молчите уж лучше, поручик. Хочешь, чтобы я снова повела машину?

 – Если ты хочешь. – Надежда умирает последней: а вдруг она перепутает мой член с рычагом переключения скоростей. Ошибиться-то несложно – оба одинаково твёрдые.

 Бóльшую часть обратного пути я провел в попытках игнорировать свой стояк.

 – Помнишь церемонию обрезания Дэвида?

 Разговор о ритуале обрезания – именно то, что мне требовалось, чтобы остановить приток крови к промежности.

 – Да.

 – Когда ты тогда ушёл, то позволил Анжеле сесть за руль.

 – Было дело. – Благодарный за любой разговор, который помогал утихомирить физиологические процессы «ниже ватерлинии», я, тем не менее, абсолютно не понимал, к чему она ведёт.

 – Почему ты позволил ей сделать это?

 – Я очень расстроился, и Анжела подумала, что мне в таком состоянии не стоит садиться за руль. Это была главная причина, по которой она меня сопровождала – поддержать меня по-дружески.

 Казалось, Белла потрясена.

 – Разве между вами ничего не было?

 – Не было ничего, – подтвердил я. – Она и её бойфренд по-прежнему очень преданы друг другу.

 – Тогда как же... – Она покачала головой.

 – Что?

 Она сделала глубокий вдох.

 – Хотела бы сначала уточнить: я в полной мере отдаю себе отчёт в том, что твоя сексуальная жизнь – это абсолютно не моё дело.

 Я рассмеялся.

 – Начало просто отличное. Пожалуйста, продолжай.

 – Что вы двое делали вместе в дамской комнате?

 – Мы стояли в холле, когда ты вошла. Я не был морально готов увидеть тебя, поэтому открыл первую попавшуюся дверь и втащил в неё Анжелу вслед за собой.

 – Ты... пописал перед ней?

 – Что?! Нет.

 – Тогда откуда Анжела знает, как выглядит твой пенис?

 Хороший вопрос. Просто на засыпку.

 – Ну, в прошлом семестре я снялся в порнофильме... – пошутил я.

 – Я серьёзно, Эдвард.

 – Ладно. Если абсолютно серьёзно, то я понятия не имею, о чём ты говоришь.

 – Я могла слышать ваш разговор, – призналась Белла. – Я не горжусь, что делала это. В общем, Анжела тогда упомянула, что ты обрезан...

 – Ну да, обрезан.

 – Да, но как она про это узнала, если вы с ней всегда были только друзьями?

 Это был чертовски хороший вопрос. Я перебрал в уме весь прошлый год, и когда, наконец, нашёл ответ, не смог удержаться и расхохотался.

 – За этим действительно стоит одна история, – пояснил я, – но это совсем не то, что ты думаешь. Однажды вечером на первом курсе, Майк ухитрился... короче, ты же знаешь Майка. Он сфотографировал свой член на мой сотовый и разослал с него это фото всем девушкам нашего общежития, телефоны которых знал. Некоторые были удивлены, некоторые – просто потрясены, но все они думали, что на фотографии был я. Не способный это пережить, я, как бы это сказать... э-э... просто взял и вынул его на вечеринке, перед всеми, чтобы обеспечить видимое доказательство того, что член, о котором все судачили, на самом деле – не мой. Как ты знаешь, я обрезан. Майк – нет. Бедная Анжела была тогда в комнате и всё это видела [прим.: см. гл. 26 «Контрапункта»]. Знаешь, я бы должен злиться, что ты позволяешь себе какие-то собственнические чувства после того, как сама же меня бросила, но сейчас я просто слишком благодарен за то, что могу снова так смеяться. Я думал, что уже никогда не...

 – Что ж, тогда я не возражаю против того, что ты смеёшься надо мной.

 – Я не смеюсь над тобой; я смеюсь вместе с тобой.

 – Я-то не смеюсь, – отметила она.

 – Но ты же хочешь.

 – Может быть.

 Она подъехала к дому, и я занёс её сумку к себе в комнату, но она осталась стоять в коридоре, не желая переступать порог.

 – Просто покажи мне, где гостевая комната, – сказала она.

 – О. – Я не сумел скрыть разочарования. – Я надеялся, что ты будешь спать в моей комнате, со мной. Обещаю вести себя как джентльмен. Я просто хотел бы обнимать тебя, если ты, конечно, не возражаешь...

 – Не возражаю. – Она вошла в мою комнату и села на край кровати.

 Я гадал, чувствует ли она себя, вновь оказавшись в моей комнате, ещё более сюрреалистично, чем я в тот момент, когда проснулся сегодня утром в её гостиной.

 – О чём ты думаешь?

 – Просто о том, что всё в точности такое, каким я его помню.

 – Я знаю, чтó мне нравится и чего я хочу. Всегда знал, – пожав плечами, сказал я. – Я очень постоянен.

 Она кивнула, и я спросил себя, поняла ли она всё, что я имел в виду. Я раздумывал, не объясниться ли, но затем решил этого не делать, не желая, чтобы из-за моей утраты она не придала значения моим словам.

 После того, как она ушла в ванную комнату, я стал гадать, как пройдёт оставшаяся часть вечера. Я сказал ей, что не жду от неё ничего, но был не совсем уверен, что она от меня ничего не ждёт. Хотя наши отношения, несомненно, изменились, я не хотел заниматься с ней любовью, пока не буду уверен, что она увидит в этом выражение моего неизменного преклонения перед её умом и душой, а не только лишь моего очевидного физического влечения к её телу. Я надел пижамные брюки и футболку, надеясь, что, прикрыв свой торс, укреплю и свою решимость. Я лег в постель и стал её ждать; когда она вернулась, на ней были свободные, но коротенькие шорты и просвечивающий белый топ.

 Уже во второй раз за вечер она скрестила на груди руки.

 – Прошу прощения. Я думала, что буду в гостевой комнате.

 – Тут нет ничего, чего бы я не видел раньше. Я имею в виду, меньше часа назад...

 – Ты уверен, что это хорошая идея? – спросила она.

 – Со мной твоя добродетель в безопасности.

 Она рассмеялась и забралась в мою постель.

 – Как будто она у меня осталась.

 Я обнял её, и она положила голову мне на грудь.

 – Ну конечно же, осталась. Белла, я хочу, чтобы ты знала, что я попросил об этом не просто потому, что нуждался в женщине рядом, а потому что нуждался именно в тебе.

 – Я знаю.

 Я закрыл глаза, и с Беллой в моих объятиях мне было легко не только уснуть, но и видеть сны.

__________________

Перевод:   leverina
Редакция: bliss_