Глава 50

Интонация

Саундтрек к главе от переводчика:

http://www.youtube.com/watch?v=LFW4oTOHi5o (Tango «Por una cabeza»)

http://www.youtube.com/watch?v=_eaAdwhXU2M (Sharon Robinson – «Boogie Street» (Leonard Cohen))

http://www.youtube.com/watch?v=LLsg_Lk819s (Cesaria Evora – «Bessa me Mucho» (Consuelo Velazquez Torres))

***

Предупреждение от автора и от переводчика:

В данной главе присутствует детальное описание сексуальных моментов, которые, возможно, не для всех приемлемы или приятны.

Если сомневаетесь, не читайте. Или будьте осторожны при чтении и вовремя остановитесь. Это абсолютно серьёзное предупреждение.

***

 Бросив взгляд за спину Кейт, я увидел около раковины Беллу. Она, в отличие от Кейт, не выглядела расстроенной.

 – У вас тут всё в порядке?

 Белла взяла сумочку и направилась к двери.

 – А почему нет?

 Я посмотрел на Кейт, а затем снова на Беллу. Я мог бы придумать несколько причин, по которым их пребывание вдвоем могло привести к катастрофе, и не последней из них была присущая Белле неуверенность в себе.

 – Вы были там очень долго, – сказал я.

 – Просто женские разговоры, – пояснила Кейт.

 – С каких пор ты ведёшь женские разговоры? – спросил я Кейт, а затем повернулся к Белле. – Да и ты тоже?

 Белла наморщила лоб.

 – Я веду женские разговоры. Ты просто не знаешь об этом, потому что ты не женщина.

 Я посмотрел на Кейт. Та преувеличенно вздохнула.

 – Я ношу каблуки. Я могу вести женские разговоры, даже если обычно предпочитаю этого не делать.

Она повернулась к Белле и, чуть понизив голос, уточнила:

 – Он просто завидует. Я ведь не только математику знаю лучше, чем он, я его ещё и перепить могу.

 Белла рассмеялась.

 – Ты так это говоришь, будто накачиваться алкоголем сложнее, чем изучать высшую математику. Это впечатляет.

 – А что, это так и есть, – согласилась с ней Кейт.

 То, что они ведут себя как заправские подружки, было не удивительно само по себе. Ничто не восхищало Беллу больше, чем женская сила и женский ум, а у Кейт, несомненно, имелись в избытке оба эти качества. Чего я не понимал, так это того, почему у Кейт были красные глаза, если они с Беллой так хорошо поладили? Кроме того, что они так долго делали в туалете? О чём они могли говорить, кроме как обо мне?

 Вот, должно быть, почему Кейт плакала. Речь шла обо мне.

Твою мать.

 – А сейчас я прошу вас обоих меня простить, мне нужно найти своего спутника. – Кейт кивнула мне и ушла.

Я столько всего хотел узнать о том, чтó только что произошло между женщиной, в которую я не смог влюбиться, и женщиной, которую я любил и чуть не потерял, но все мои вопросы могли подождать. Имелась более насущная проблема.

 – Ты в порядке? – спросил я Беллу, сжимая её руку.

 – Я в порядке. Она представилась, и мы поговорили. Несмотря на то, что поначалу я чувствовала себя так, словно попала в засаду, я рада, что она меня нашла. Когда мы с тобой были не вместе, я часто задавала себе вопрос, какие девушки составляют тебе компанию. Кейт – совсем не то, чего я ожидала.

 – Не тупая шлюшка.

 – Типа того. Веришь ли, она на самом деле мне понравилась. Умная, темпераментная…

 – Я не хочу, чтоб ты занималась перечислением достоинств моей бывшей девушки. – Я подозревал, что Белла собирается делать именно это, и знал, что из этого не выйдет ничего хорошего.

Белла проигнорировал то, что я её перебил.

 – А главное, она достойна тебя.

Не надо было иметь телепатических способностей, чтобы абсолютно точно прочесть мысли Беллы: она считала, что проигрывает в сравнении с Кейт.

 – Не стану отрицать, что Кейт потрясающая. – Я поцеловал её в шею, а затем шёпотом добавил: – Но она – не ты.

 – Я не собираюсь устраивать сцен ревности, Эдвард.

 – Я знаю. И знаю, что это встреча была для тебя непростой; могу себе представить, как бы я чувствовал себя на твоём месте.

 – Знаешь, это даже странно. У меня нет комплекса неполноценности из-за неё, и он мне не грозит. Я уверена в наших отношениях не меньше, чем час тому назад. Наоборот, моя уверенность возросла. Я рада, что познакомилась с Кейт. Она, во многих смыслах, совершенна. Тем не менее, ты не смог влюбиться в неё, потому что любил меня. Это говорит о многом. – Она поправила мой галстук-бабочку. – Ты сам его завязывал, верно?

 – Да.

Она облизала губы, и всё, чего я сейчас хотел, это остаться с ней наедине и напомнить ей – единственным  способом, которым я знал, как это сделать, – в том что касается меня, это всегда была только она. Я обхватил её за попку и притянул к себе.

 – Хочешь, уйдём отсюда? – спросил я.

Её улыбка, последовавшая за этим предложением, заставила мой член дёрнуться.

 – Я уж думала, ты никогда не спросишь.

Фраза «и тогда мы пошли обратно» не совсем точно описывает то, что за этим последовало. Если б я ей позволил, Белла бы не шла, а бежала.

 – Терпение, – поддразнил я её. – Ты же знаешь, что эту часть я тоже люблю.

 – Любишь ожидание как часть сексуальной прелюдии?

 – Люблю, но я имел в виду другое. Для меня очень много значит просто пройти по кампусу под руку с тобой. Я хочу сполна насладиться этим чувством – пониманием того, что любой, кто нас видит, знает, что ты принадлежишь мне. Это так же приятно, как следующее вслед за этим наслаждение нашей сексуальной близостью.

 – Тогда не стоит спешить. Я просто беспокоилась о том, что может вернуться твой сосед по комнате. Вдруг мы не успеем.

 – Не волнуйся, – сказал я, сжимая её руку. – У нас впереди вся ночь.

 – Как тебе это удалось?

 – До конца семестра Тайлер получит нашу с ним комнату в своё полное распоряжение. Он был более чем счастлив пойти мне навстречу на одну ночь. Кроме того, у его девушки и её соседки есть джакузи в гостиной.

 – Что-что?

 – Джакузи. Знаешь, большая разборная ванна. Они установили её в своей комнате. Когда служба безопасности проводит проверку, они набрасывают на неё одеяло и несколько подушек, чтобы она напоминала те дурацкие круглые кровати.

 – А то, что кто-то привёз в общежитие колледжа круглую кровать, служба безопасности странным не находит?

 – Это же Принстон, – пояснил я, пожав плечами. – Люди сюда со слугами приезжают. По сравнению с этим на привезённую мебель никто и внимания не обращает.

 – Чёрт. Я, помнится, привезла с собой ноутбук, раскладной траходром и комплект постельного белья. Честно говоря, мысль установить в нашей комнате джакузи ни разу не приходила мне в голову.

 – Ничего удивительного. Большинству людей это не пришло бы в голову. – Затем до меня дошла первая часть её фразы. – Что такое, черт возьми, раскладной траходром?

 – Знаешь, это такие мягкие кресла-кровати – складываешь и сидишь, раскладываешь и спишь. Правда, их никто не использовал для сна.

 – Интересно. – Я попытался представить себе данный предмет мебели, но не смог. По правде сказать, я не сильно старался. Спустя три минуты мы были у меня в комнате, и в том, чтобы пускать в ход воображение, не было никакого смысла. Реальность у меня перед глазами сама по себе была достаточно возбуждающей.

Чего я не понимал – так это почему Белла сейчас так погружена в себя. Она избегала смотреть на меня, пока я снимал смокинг и расстёгивал запонки. Я сел на край своего письменного стола и стал заворачивать рукава, пытаясь разгадать, что могло стать причиной такой перемены в её поведении. Подозревая, что слова о том, будто встреча с Кейт её вовсе не испугала, были всего лишь бравадой, я уточнил, всё ли с ней в порядке.

Казалось, мой вопрос удивил её.

 – Почему я должна быть не в порядке?

 – Случилось что-то, что тебя расстроило.

 – Ты имеешь в виду Кейт?

Я кивнул.

 – Я уже говорила тебе, Кейт меня не расстроила.

 – Хочешь сказать, что расстроена из-за меня?

 – Почему ты не сказал мне, что она там будет? Я же тебя специально спросила…

 – Ты меня не спрашивала. Я согласен, что должен был рассказать тебе, что она там будет; моя ошибка, проморгал. Но не обвиняй меня в обмане. Ты знаешь, что я никогда не лгал тебе.

 – Я же спрашивала, будет ли там кто-то из знакомых мне людей, кроме тебя.

 Я с досадой всплеснул руками.

 – Вы не знакомы с Кейт.

 – Теперь знакомы. – Избегая встречаться со мной глазами, она сняла туфли. – И кстати говоря, нет никаких сомнений, что она тебя всё ещё любит. Я поняла бы это, даже если бы она мне сама не сказала.

 – Дело обстоит не так.

 – Может быть, для тебя не так. – Она вздохнула. – Я просто хочу, чтобы ты со мной поговорил. Раньше ты был таким открытым и доверчивым. Я знаю, что сама это разрушила; знаю, что в одночасье это не восстанавливается; но если я не заслужила этого до сих пор, то вряд ли когда-нибудь заслужу. – Она опустилась на колени на пол между моих колен и положила руки мне на бёдра. – Доверяй мне.

 – Я тебе доверяю.

 – Тогда расскажи.

 – Рассказать что?

 – Всё, что ты скрываешь от меня, начиная с дня Благодарения.

 – Зачем? – Я накрыл её руки своими. – Почему это имеет для тебя такое значение?

 – Мне нужно узнать это, Эдвард. Принять на себя этот груз. И тебе тоже нужно, чтобы я это узнала, независимо от того, готов ты это признать или нет.

 – Знаешь, чтó мне нужно? Чтобы мы оба – и ты, и я – сосредоточились на будущем.

 – И я бы тоже хотела этого и ничего иного, если б не знала – а я знаю это слишком хорошо – во что превращаются невскрытые душевные гнойники, и к каким страхам они ведут. Я хочу взять на себя ответственность за последствия своих действий. Но я не могу, если не имею ни малейшего понятия, каковы они.

 – Психотерапевтическая риторика очаровательна, но в ней нет необходимости. Я не хочу ворошить прошлое, потому что простил тебя. Знаешь, чтó тебе нужно теперь? Простить саму себя.

 – Как? Это всё равно что впорхнуть в кабинку для исповеди и сказать священнику: «Простите меня, отче, ибо я согрешила, но я ни хера не знаю, что именно я сделала не так». Как он должен принять такое покаяние?

 – Он начнёт с того, что предложит тебе покаяться за то, что ты материшься в церкви.

 Она поднялась на ноги и застонала.

 – Боже, ты ещё хуже, чем была я.

 – Я просто не люблю об этом говорить. – Воспоминания о неделях после Дня Благодарения промелькнули в моей памяти, и я невольно тряхнул головой, надеясь прогнать их. – Я даже думать об этом не люблю. Ты на самом деле хочешь это знать?

 Она кивнула, и я вздохнул. Она скрестила на груди руки и принялась постукивать ногой по подолу платья, который сейчас, когда она сняла каблуки, касался пола. Тридцать восемь секунд спустя я понял, что она готова стоять так сколь угодно долго и ждать, когда я ей откроюсь. Я заговорил – и едва узнал собственный голос.

 – После того, как я признал, что ты ушла из моей жизни, я закрылся. Никаких подробностей рассказать не могу, потому что не помню почти ничего, кроме чувства, будто попал в ловушку бесконечной пустоты. Я пил и курил больше, чем следует, и почти не делал ничего другого. Вернувшись в кампус после Рождества, по настоянию родителей я стал посещать психотерапевта, но это ты и так знала.

 Она покачала головой.

 – Нет, не знала.

 – Хм. Я думал, что говорил тебе об этом. В любом случае, я не совершал каких-то особо саморазрушающих поступков; я просто ничего не чувствовал и не заботился о том, что со мной будет. В такой прострации я находился до тех пор, пока не увидел тебя на церемонии Дэвида.

Я откинулся назад в кресле, она опустилась на пол между моих колен и положила голову мне на ногу. Я гладил её волосы, но избегал смотреть ей в лицо, опасаясь потерять самообладание.

 – В общем, именно тогда, на церемонии, я отказался от надежды когда-нибудь вновь быть с тобой и вскоре после этого познакомился с Кейт. Она понимала, что я чувствую, или, точнее, что я не чувствую, и знала, как на это реагировать. Вступить с ней в романтические отношения было следующим логическим шагом. Но поначалу оба мы сопротивлялись этому, хотя во всём, за исключением секса, вели себя так, словно были парой. Я чувствовал себя лишь половинкой человека, но для неё это не имело значения, потому что она чувствовала себя точно так же. Поодиночке мы, можно сказать, прозябали, но вдвоём как-то умудрялись более или менее сносно существовать. И тогда я понял, что хочу полюбить её, хочу дать ей этот шанс, но при этом не хочу испортить то, что у нас уже было – честно говоря, это было единственным, благодаря чему я мог хоть как-то функционировать. Однажды она сказала мне, что если у нас не получится стать парой, она не станет просто исчезать из моей жизни… что, в первую очередь, она мой друг, и этого ничто не изменит. Её обещание преданной дружбы стало последним толчком, и мы… просто стали парой. Не буду утверждать, что не люблю её, что не наслаждаюсь общением с ней, что не нуждаюсь в ней, что между нами нет глубокой связи. Я бы никогда не отозвался о ней с таким пренебрежением и недооценкой. Наверное, можно сказать так: с ней я был… накормлен, но не сыт. Между нами не горела страсть. Ночью, закрывая глаза, я видел не её лицо. Даже касаясь её, я думал о тебе.

 – Почему ты думал, что я не вынесу, если узнаю об этом?

 – Потому что я использовал её. Конечно, я могу найти этому кучу оправданий, не последним из которых является то, что поначалу и она тоже использовала меня. Это никак не меняет того, что делал я сам, и не избавит меня от моего стыда за это.

 – Кейт сказала, что твои друзья очень за тебя беспокоились.

 – Если бы у меня был друг, который выглядел и вел себя так, как я в то время, я бы тоже за него беспокоился. – Я положил руки ей на плечи и вздохнул. – Посмотри на меня, Белла.

 Влага у неё под глазами лишь укрепила моё намерение не рассказывать ей всего.

 – Я не вдавался в детали, потому что знал, многое тебе будет больно слышать. Примешься обвинять во всём себя – не только за то, как сама обращалась со мной, но и за то, как я обращался с ней. Я хотел избавить тебя от…

 – Не делай так. Однажды я, не советуясь с тобой, приняла решение, веря, что делаю это ради твоего блага. И посмотри, куда это нас привело.

 – Сюда. – Я поднял её и посадил к себе на колени. – Разве ты не видишь? Это привело нас сюда, в эту точку.

 Мой поцелуй должен был стать всего лишь краткой иллюстрацией моих слов про точку; но когда в ответ её губы раскрылись, и она, ухватившись за мою рубашку, притянула меня к себе, то единственной точкой, на которой я мог сосредоточиться, вскоре стала та, откуда растут ноги… и мой вполне ожидаемо вставший член. Продолжая её обнимать, я встал и осторожно поставил её на ноги перед собой. Мой язык пробрался ей в рот, а руки нашли молнию на боку её платья.

 – Подними руки над головой.

 Она послушно исполнила это, не отводя от меня глаз, и я медленно расстегнул молнию. Платье упало на пол, и Белла, ухватившись за меня, переступила через него и на мгновение отстранилась, чтобы поднять и аккуратно повесить на спинку стула. Затем она повернулась ко мне лицом. Она улыбалась с притворной скромностью – но то, что было надето на ней под платьем, я никак не назвал бы скромным.

 – Что это за штука? – спросил я, проводя костяшками пальцев по черным кружевам, покрывавшим её груди.

 – Это бюстье.

 – Я и не знал, что такие вещи существуют в реальности, а не только в порнофильмах.

 – Тебе нравится?

 – Да. – Я сделал шаг назад, чтоб рассмотреть получше. Был только один способ заставить её выглядеть ещё горячее. – Распусти волосы.

 Она принялась медленно, одну за другой, вытаскивать из волос заколки и класть их на мой комод. Освободив кудри, она запустила в них пальцы и заставила рассыпаться по плечам.

 Я не мог больше ждать. Схватившись за кончик своего галстука-бабочки, я вытянул его из-под воротничка. Затем расстегнул и движением плеч скинул с себя рубашку.

 – Думаю, что я только что кончила.

 – Тебе бы всё шутить. – Я скинул туфли с носками и начал расстёгивать брюки.

 – Я вовсе не шучу. Ты хоть представляешь, как это горячо – то, что ты только что проделал со своим галстуком?

 – С тем, как ты горяча, и рядом не стояло. – Касаясь своей грудью её спины, я прижал её к стенке. Она упёрлась в неё руками и потёрлась попкой о мой член. Приложив немалые усилия, я расстегнул её бюстье.

 Руками я обхватил её грудь и стал щипать и покручивать соски, а затем, переместив одну руку ей на живот, потянул вниз её стринги. Её ноги были широко расставлены, и стринги не снялись полностью, но мне это не мешало. Белла, прижатая к стене, с задорно приподнятой попкой и опоясывающими бёдра трусиками, представляла собой самую горячую картину из всех, что я когда-либо видел. Я опустился на колени у неё за спиной и ввёл в неё пальцы, одновременно покрывая поцелуями попку. Прижавшись щекой к одной из её ягодиц, я увеличил скорость движений руки, сосредоточенно внимая звукам, которые она издавала. Мне как воздух нужен был её оргазм, но я понял, что использую неправильный угол.

 – Это надо убрать, – сказал я, подцепляя пальцами свободной руки её трусики.

 Она переступила с ноги на ногу – стринги упали на пол, оставшись вокруг одной из лодыжек, – и вернулась в прежнее положение, пошире раздвинув ноги. Я погрузил в её вагину три пальца, а другой рукой стал стимулировать клитор. Этого хватило, чтобы она быстро достигла того места, в которое я так жаждал её отправить.

 Когда её тело расслабилось у стены, я встал, прижался грудью к её спине и поцеловал её шею.

 – Люблю тебя, – шепнула она. – Давай сделаем это.

 Я едва мог сдержать свой энтузиазм.

 – Где та бутылка, о которой ты упоминала?

 – В моей сумочке.

 Я развернул её к себе лицом.

 – Ты носила её с собой на приём?!

 – На тот случай, если бы ты захотел… знаешь… между переменой блюд.

 – Господи, я люблю тебя.

 Я достал из её сумочки бутылку и, обернувшись, обнаружил Беллу, опирающейся грудью на мой письменный стол, с приподнятой кверху задницей.

 – Ну, и чего ты ждешь? – спросила она.

 Я не хотел спешить; всё это было слишком значительным. Речь шла не о фетише и не о моём восхищении её филейной частью – речь шла о том, что она отдавалась мне так, как никогда ещё не отдавалась никому другому. Овладеть ею с иной, с противоположной стороны – это была всего лишь метафора, возбуждающая, фантастическая, порнографически извращённая, но на удивление точная. Закончилось притворство, и настало время правды. Желая выразить свою благодарность, я встал на колени и стал целовать её – и те места, где только что побывали мои пальцы, и те, куда я собирался их направить. Затем мне потребовалось встать и сделать необходимые приготовления.

 Я развел в стороны её половинки и ввёл в неё смазанный лубрикантом палец. Несмотря на то, что делал это не впервые, я почувствовал необходимость спросить её, как это ощущается. Последнее, чего я хотел, это причинить ей боль.

 – Так нормально?

 – М-м-м, да.

 – Если станет больно, скажи мне, и я остановлюсь.

 Она взглянула на меня через плечо и кивнула, а затем положила локти на стол.

 – Я готова.

 Я высвободил из неё свой палец и начал, поглаживая её клитор, медленно вводить головку члена в её заднюю дырочку. Ощущение было не похоже ни на что из того, что я когда-либо мог вообразить… и конечно, она была там очень тугой, но этого-то я как раз ожидал. Если вагинальный секс по ощущениям напоминал раздвигание мягких стенок, то анальный больше походил на растягивание тугой резиновой манжеты. Мускулатура тут и там отличалась, поэтому всё было по-другому. Врата в рай были крошечными, розовыми и сморщенными, и хотя она довольно заметно расслабилась по мере моего продвижения внутрь, её сфинктер так и не разжался – ни пока я входил в неё, ни когда сделал намёк на движение в обратном направлении; наоборот, в этот момент он судорожно сжался.

 – Оу, – простонала она.

 Я хотел, чтобы она знала, как восхитительно я себя чувствую, но не смог придумать ничего, кроме «ты такая тугая». Я двинул бёдрами назад, и мощное кольцо из мышц, охранявших её вход, скользнуло по моей длине к головке члена, продолжая захватывать меня так же сильно, как в первое мгновение, когда я вошёл в неё.

 Та эмоциональная волна, которая поднималась во мне при мысли о том, что она позволила это мне и только мне, усилила физическое возбуждение, и я почувствовал, что долго не продержусь.

 – Эдвард?

 Моё имя на её губах подтолкнуло меня к самому краю.

 – О, Белла… Господи, я сейчас кончу.

 – Насколько ты близко?

 – Совсем близко…

 Мой оргазм был настолько мощным, что отнял у меня последние силы, и, кончив, я обрушился на неё всем своим весом.

 – Спасибо, – прошептал я и поцеловал её в шею.

 – Можно, я вытрусь? Я чувствую себя довольно мерзко.

 – Прости, – сказал я, с ужасом спохватываясь, что не побеспокоился о её удобствах. – Давай, провожу тебя в душевую.

 – Вообще-то, у меня в сумочке есть детские дезинфицирующие салфетки. Думаю, этого пока хватит. Извини. – Она подошла к своей сумочке и, на ощупь открыв упаковку салфеток, протянула мне одну из них.

 Она была расстроена; но я пока не понимал, почему. Я вытер свой член, и розовый след, оставшийся на салфетке, подсказал ответ.

 – Я сделал тебе больно?

 – Да.

 Я хотел, чтобы эта ночь стала праздником, посвящённым тому, как далеко мы ушли от нашего прошлого. Вместо этого я разорвал её до крови. Как бы плохо я ни чувствовал себя после того, как заставил кровоточить Кейт, тот момент не шёл ни в какое сравнение с этой минутой. В ту ночь это был неизбежный обряд. Сейчас было по-другому; боль Беллы не была обязательной.

 – Извини. Надо было сказать мне. Я бы остановился.

 Она пожала плечами.

 – Это было важно для тебя.

 – Не важнее, чем твои чувства. Когда тебе стало больно?

 – Ну, практически с самого начала.

 – И ты позволила мне продолжать? – Я не мог сдержать гнев, он прорвался в мой голос. – О чём ты думала, чёрт возьми?

 – Всего лишь о том, что не хочу тебя разочаровывать, и что за всё, в чём виновата перед тобой, я могу…

 – Что это? Какой-то ненормальный способ искупления за причинённую мне боль? Ты сделала мне больно, так что я сделаю больно тебе, и мы квиты? Так ты себе это представляла?

 – Не осознанно.

 – Белла, это нужно прекратить. Ты не можешь сделать так, чтобы прошлое исчезло. И знаешь, что? Я этого не хочу. Ну вот, я сказал это. Можем мы теперь двигаться дальше? Пожалуйста!

 – Как ты можешь так думать? Ты провёл месяцы с разбитым сердцем, не способный на близость с родителями, тебе потребовалась психотерапия…

 – Да, это было. Было, Белла. Прошедшее время. – Я в отчаянии всплеснул руками. – Именно поэтому я не хотел, чтобы ты об этом знала. Я предполагал, что это причинит тебе боль, и что ты, в своём фирменном стиле, начнёшь посыпать голову пеплом и обвинять во всём себя. Но я никогда не думал, что ты используешь анальный секс для того, чтобы наказать себя. Да, эти месяцы были ужасны, но я, не задумываясь, пережил бы их снова, потому что они необходимы были нам обоим, чтобы вырасти.

 Я опустился перед ней на колени.

 – Белла, посмотри на меня.

 Её глаза встретились с моими, и я понял, почему она до сих пор отворачивалась – она плакала. Как бы ни хотел я быть сильным, я просто не мог. Вид её боли причинял боль мне; следующее, что я понял – по моему лицу тоже бегут слёзы.

 – Я хочу тебя. – Я взял её руки в свои. Мой голос сорвался – и от эмоций, и от того, что сложно было одновременно говорить и плакать. Сделав над собой усилие, я всё-таки смог договорить. – Я люблю тебя.

 Она бросилась в мои объятия, и я обнял её так крепко, как только было возможно, не причиняя боли. Когда мы выплакали все наши слёзы, я взял её на руки, сел на свой стул около письменного стола и усадил её себе на колени.

 – Что ты хочешь знать? – спросил я.

 – Почему ты не предупредил меня, что на приёме будет Кейт?

 – Честное слово, мне не пришло в голову, что тебе нужно такое предупреждение. Мои отношения с ней настолько отличаются от моих отношений с тобой. Я никогда не был в неё влюблен; поэтому в моих глазах она никогда не составляла тебе конкуренции. – Я вздохнул. – Я очень сожалею. Я понятия не имел, что она будет тебя искать.

 – Почему ты не сказал мне, что вы двое по-прежнему друзья?

 – Я говорил тебе об этом – в сентябре, в закусочной, когда мы снова начали общаться. Я как-то не подумал, что нужно снова напоминать тебе об этом.

 – Ты по-прежнему ходишь к психотерапевту?

 – Да. Вернее, не совсем. Я перестал, но теперь, когда умер папа, а я продолжаю узнавать о своей семье то, чего никогда не предполагал, я думаю, что возобновить терапию будет разумным решением.

Она кивнула, но ничего не сказала.

 – А можешь теперь ты ответить на мой вопрос? Только знаешь что? По правде сказать, я уже чувствую себя таким полным и абсолютным дерьмом, так что не старайся пощадить мои чувства.

 – Хорошо.

 – Тебе было очень больно?

 – Очень. Я как раз собиралась тебя остановить, но ты сказал, что сейчас кончишь, и я подумала, что раз уж ты так близко, я немного потерплю. Поверить не могу, что кому-то из женщин это нравится. Роуз говорила, что это самый лучший секс на свете.

 Я фыркнул.

 – Ну, с ней-то всё понятно!

 – Что?

 – Роуз – отнюдь не среднестатистическая женщина в том, что касается секса.

 Она нахмурилась.

 – А ты откуда знаешь?

 – Я случайно застал её делающей Эммету минет примерно через восемь часов после рождения Дэвида.

 – Не может быть! В больничной палате?

 – Да.

 – Ничего себе, – сказала она, качая головой. – Как же много мы не знаем о наших друзьях.

 – Гораздо больше таких вещей, которые мы знаем, но хотели бы забыть. – Я крепко обнял её. – Прости, что сделал тебе больно.

 – Да ничего. Я знаю, что ты не нарочно.

 – Я говорю не только про анальные дела.

 Она закрыла глаза и кивнула.

 – Знаю.

 Она обвила меня руками за шею и накрыла мой рот своим. Когда её язык нашёл мой, мой член принялся активно напоминать о себе. Придётся всё-таки однажды научить его хорошим манерам. К счастью, Белла не обиделась.

 – Займись со мной любовью, – прошептала она.

 – Я не прощу себе, если снова сделаю тебе больно.

 – Не сделаешь. Я тебе не позволю.

 Всё, что я мог – это довериться ей в этом вопросе. Что поделать, выбора у меня не было.

__________________

Перевод:   leverina

Редакция: bliss_