Глава 22. Поверить в то, что хорошее перевешивает плохое

Эдвард

С тех пор как сегодня я вернулся с работы, Мел молчалива и находится в плохом настроении.

Мы едем по скоростной автомагистрали навстречу Белле, чтобы забрать её, а затем отправиться в Стейтен-Айленд к её родителям на… семейный ужин, который, если честно, я совсем не жду. Мои руки крепко сжимают рулевое колесо, и на долю секунды мне становится интересно, что подумает мистер С, когда я привезу его красивую дочь в видавшем виды старом грузовике, когда она достойна кататься по городу в блестящем дорогом спортивном автомобиле.

Ожидая, когда на светофоре включится зелёный, я провожу рукой по лицу. День близится к вечеру, и закатное солнце постепенно скрывается за рекой. И пока мы медленно пробиваемся через автомобильную пробку, садится полностью. Именно за солнцем Мел наблюдала последние пять минут, и мне снова становится интересно, что сегодня так испортило ей настроение. Поначалу мне кажется, что она окунулась в ту дерьмовую атмосферу, которая царила вчера, но я не думаю, что это так, поскольку вечером, когда мы прощались с Беллой, Мел радостно и беззаботно улыбалась.

– Дядя Эдвард, а почему бабушке и дедушке Брэндон не нравился мой папа?

– Потому что родители тоже могут быть мудаками. Потому что мир вращается благодаря деньгам, а если у тебя их нет…

Краем глаза я вижу, что Мел откидывает голову на спинку кресла.

Вот бля.

Я вздыхаю.

– Послушай, Мел, забудь о том, что я сказал. Это был… дерьмовый ответ. Прости. На самом деле… всё намного сложнее.

– Так в чём причина?

– Разве твои родители тебе не объяснили?

– Они лишь сказали, что мои бабушка и дедушка не понимают мир, который за пределами того, к которому они привыкли, и что они объяснят мне больше, когда я повзрослею, но… – она затихает.

Бля.

И хоть мне ненавистно обсуждать с ней эту тему, я удивлён тем, что она сама заговорила об Элис и Джаспере. Судя по всему, сегодня она вспоминала о своих родителях, что объясняет её задумчивое настроение.

Я вспоминаю о нашем разговоре с Беллой, когда мы пришли к выводу, что нужно как-то заставить Мел раскрыться и не держать в себе все мысли об Элис и Джаспере.

– Мел, родители когда-нибудь рассказывали тебе, как они встретились?

– Конечно, – судя по тону её голоса, я понимаю, что она закатила глаза; но также мне кажется, что я слышу в её голосе улыбку. – Мама рассказывала о том вечере, когда они познакомились. Это случилось на её шестнадцатый день рождения в ресторане, где папа работал официантом. Ему было восемнадцать, и они полюбили друг друга с первого взгляда, – хрипло говорит она. – Но после этого она всегда добавляла, что жизнь не похожа на сказку, – криво усмехается Мел. – Она всегда говорила, что хоть они с папой любили друг друга очень сильно… в реальной жизни любовные истории должны претерпеть много сложностей, и не всегда у людей получается «долго и счастливо», как в тех книгах, которые она мне читала. В реальной жизни, говорила она, нужно много работать для того, чтобы хорошее перевешивало плохое, и что только в этом случае можно создать свою собственную сказку.

Я с трудом сглатываю образовавшийся в горле комок.

– Да, это похоже на то, что сказала бы твоя мама.

– Ты всё ещё не ответил на мой вопрос, – спустя минуту говорит Мел. – Действительно ли дело только в деньгах? Потому что у родителей мамы их так много, а у папы не было?

– Ну… – я ёрзаю на кресле, – как я уже говорил, думаю, всё намного сложнее. Иногда… иногда, Мел, иметь деньги – значит иметь контроль. Некоторые люди позволяют, чтобы деньги контролировали их, а некоторые используют их для того, чтобы контролировать других. Но твои родители не относились к таким людям.

– Что ты имеешь в виду?

Я тяжело вздыхаю.

– Ты же видишь, как живут твои дедушка и бабушка, знаешь их положение в обществе, богатство. Они привыкли жить, строго следуя правилам, и делают это в своём собственном мире. Думаю, они никогда не предполагали, что твоя мама когда-нибудь выйдет за пределы этого мира, но… как только она встретила твоего отца, они потеряли над ней контроль. Если бы она встретила кого-то из своего круга и вышла замуж за него, твоим бабушке и дедушке было бы проще сформировать из неё того человека, которым, по их представлению, она должна была быть. Думаю, именно это расстроило их больше всего: не то, что у твоего отца не было денег, а то, что твоя мама стала независимой личностью, а не кем-то, кем они хотели её видеть.

– Бабушка говорит, что я должна жить с ними, а не с тобой. Она говорит, что я – Брэндон, а не Каллен, и что я принадлежу их кругу.

Мою грудь сжимает. Прилив жара просачивается в мои вены, но когда я снова смотрю на Мел и вижу, что она плачет… бля, плачет – то, что она не делала уже несколько месяцев, – моё возмущение быстро превращается в ужас. Я подъезжаю к лофту Беллы, в спешке паркую машину и всем телом поворачиваюсь к Мел.

Её голова опущена вниз, и она рыдает; и хоть вид её слёз вызывает боль в моей груди, я не могу не думать, что это всё же хорошо. Она говорит. Она реагирует.

– А чего хочешь ты сама, Мел?

Когда она молчит, приступ болезненного страха сжимает мои лёгкие.

Она хочет уйти?

Неужели я так сильно облажался?

– Ты когда-нибудь видел их дом изнутри, дядя Эд? – спрашивает она напряжённым шёпотом, впиваясь взглядом в свои колени.

– Нет, никогда.

Мел никогда не рассказывала мне о том, что происходит в выходные, которые она проводит у бабушки и дедушки. Каждый раз, когда я спрашивал, её ответы были короткими и расплывчатыми.

– Их дом такой… большой. Он раза в три больше, чем лофт Беллы. Занимает три этажа. Одна только моя комната размером с нашу квартиру. Стоит он через улицу от центрального парка. Когда я подхожу к дому, мне открывает дверь мужчина в костюме и белых перчатках. Он называет меня мисс Брэндон и даже нажимает для меня кнопку лифта. Там есть леди, миссис Коуп, она одна из… прислуги. Когда мне что-то нужно, я должна говорить об этом ей. Мы ужинаем за длинным столом, а еду нам подают ещё одна женщина и мужчина. В моей комнате есть даже собственный телевизор с плоским экраном и ноутбук, и… полный шкаф… всей этой одежды. Все убирают после меня, мне не нужно мыть посуду и чистить ванную. Иногда мы ходим на какие-то необычные шоу, и бабушка знакомит меня со своими друзьями, представляя как Мелоди Брэндон, дочь Мэри Элис, и никогда как Мел Каллен, дочь Джаспера и Эл, – Мел смотрит на меня. – Я хочу сказать, это всего лишь на один уикенд в месяц. Как люди могут жить так каждый день своей жизни?

Я фыркаю.

– Многие так живут, Мел.

– Ну, значит, они тупые придурки!

Слёзы начинают снова течь по её лицу. Я наблюдаю за тем, как одна из них, сорвавшись, падает на джинсовую юбку, которую Мел надела на встречу с родителями Беллы. И, на мой взгляд, делать ей сейчас выговор за грязные словечки – последнее дело.

– Я не хочу жить там! Я их ненавижу! Может, если бы они лучше относились к маме и папе, то они были бы до сих пор… с нами.

Она громко рыдает и, притянув её к себе, я сжимаю в объятиях её хрупкое тельце так, как привык делать это раньше, когда она была младше и я разрешал ей смотреть фильмы ужасов, которые были под запретом Элис.

Прошедшие двенадцать лет вспыхивают перед моим мысленным взором, и мне, бля, становится так стыдно, потому что несколько месяцев назад…

Несколько месяцев назад я, возможно, подумывал отдать её. Не в те первые недели, после того как погибли Элис и Джаспер, но, если быть честным, тогда это был скорее вопрос гордости. Её оставили мне, и никто не мог это изменить.

Но моя голова прояснилась… и я понял, какую, чёрт, огромную я теперь несу ответственность, понял, во что Элис и Джаспер втянули меня…

Моё сердце мучительно стучится о рёбра. Я вспоминаю Мел, готовящую завтрак по утрам, лениво вышагивающую между её небольшой комнаткой и ванной ещё более меньшего размера, вспоминаю, как она спорит со мной по поводу выбора одежды, косметики, грубых выражений и о необходимости убирать ванную один раз в неделю. Как она ноет о том, что в нашей дрянной квартире у неё нет никакой частной жизни и закатывает глаза, встречаясь с Хайди…

Я вспоминаю, как она пытается танцевать, как учится у Беллы и как заставляет меня есть красную фасоль и рис, и то, как освещается её лицо, когда я говорю, что приготовленное ею очень вкусно… Какой счастливой кажется её усмешка, когда мы проводим время в лофте Беллы, и как она заводит к потолку глаза, когда я целую Беллу.

Я вспоминаю, как мы трое сидим за кухонным столом Беллы.

– Послушай меня. Ты слушаешь?

– Мгм, – бормочет она, её лицо прижато к моему плечу.

– Нам было нелегко, и временами я всё ещё хочу убить тебя, но если ты не хочешь уходить к ним, Мел, то твоё место именно там, где ты находишься, – я чувствую, что влага от её слёз просачивается через свитер в мою рубашку, которую я надел, чтобы произвести впечатление на мистера С и его жену.

– И даже не думай о том, что могло бы быть, если бы бабушка и дедушка относились по-другому к твоим родителям. Эл и Джаспер никогда не тратили время, напрасно переживая об этом. Они прожили отличную жизнь; они разделили грёбаную любовь, которую я только… – я вздыхаю. – И я знаю, что тебе не нравится говорить об этом, но да, Мел, их не стало. Их с нами нет, но я уверен, что где бы они сейчас ни были, они вместе. И они всегда будут вместе, возможно, когда-нибудь, не слишком скоро, мы снова увидимся с ними.

Её рыдания становятся громче, и я крепко зажмуриваюсь, потому что думаю, что сделал всё только хуже.

Но она постепенно успокаивается, и вскоре слышится лишь её неровное дыхание.

– Ты действительно веришь, что они вместе? – спрашивает она.

– Да, Мел, я действительно верю.

И я закрываю глаза, сглатывая комок в горле.

***

Несмотря на сцену в автомобиле, когда Белла открывает дверь, я всё ещё поражён её красотой. В любом случае взгляд на неё словно успокаивающий бальзам на мою душу.

На ней красное платье, больше похожее на длинную рубашку с тонким чёрным пояском вокруг тонкой талии. Платье облегает все нужные места, но не потому что оно обтягивающее, а потому что у Беллы их немало.

Она улыбается мне, а затем Мел, но улыбка быстро тает, когда её взгляд переходит с моего лица на опухшие, красные глаза Мел.

– Что случилось? – обеспокоенно спрашивает она, потянувшись к Мел и привлекая её в свои объятия.

Я пожимаю одним плечом и открываю рот, чтобы объяснить… но не произношу ни слова. Я не знаю, с чего начать.

Белла хмурится. Всё ещё обвивая руками Мел, она наклоняется и, встав на цыпочки, дарит мне быстрый поцелуй.

– Ты в порядке? – наконец шепчет она.

– Да, я в порядке. Она… – я указываю подбородком в сторону Мел.

Белла всматривается в мои глаза, после чего кивает и глядит на мою племянницу.

– Мел, принцесса, пойдём, я помогу тебе умыться.

Я наблюдаю за тем, как она ведёт Мел в сторону спальни, говоря ласковые слова, которые я не могу расслышать. Спустя несколько шагов Белла останавливается и, оглянувшись, смотрит на меня.

– Эдвард, малыш, чувствуй себя как дома, хорошо? – она посылает мне воздушный поцелуй и… да, моя Белла – бальзам на душу.

– Хорошо, – улыбаюсь я.

Войдя в гостиную, я устало вздыхаю. Если бы всё зависело от меня, то в этот вечер мы бы просто остались здесь, все трое.

Вместо этого я снимаю с себя начищенные до блеска оксфорды и, направившись в сторону больших окон, засунув руки глубоко в карманы, смотрю на прекрасный вид на город. Спустя несколько минут я включаю телевизор, сажусь на диван и начинаю переключать каналы. Затем иду в кухню, чтобы попить воды. В холодильнике стоит несколько бутылок и, взяв открытую, я ищу в шкафчике стаканы. Быстро их нахожу, но что-то ещё в шкафчиках Беллы привлекает моё внимание. Поэтому я открываю остальные из них, а затем осторожно осматриваю её кладовую…

– Всё в порядке? – слышу я позади себя и оборачиваюсь.

– Да, – улыбаюсь я, держа в руке стакан, – просто искал вот это.

Она кивает и хотя, кажется, ей любопытно, больше ни о чём не спрашивает.

– Хочешь немного? – спрашиваю я. Она снова кивает, и я наливаю нам немного воды. Я прислоняюсь к кухонной стойке, а она становится передо мной. Одной рукой я обнимаю её за талию, и пока мы пьём свою воду, неотрывно смотрим друг на друга. Затем она ставит свой стакан и прижимается ко мне.

– Иди сюда, – шепчет она, и я порывисто вздыхаю. – Ты уверен, что всё в порядке?

– Всё хорошо, Белла, – и это так. Когда я с ней, когда она обнимает меня, всё просто прекрасно.

Долгое время я просто стою, уткнувшись лицом в её волосы, вдыхая её сладкий, медовый аромат.

С глубоким вздохом я отстраняюсь и смотрю на неё.

– Так что же всё-таки случилось? – спрашиваю я. – Мел весь день была в мрачном настроении.

– Она сейчас… много о чём думает, – Белла пожимает плечами. – Она начинает открываться, и я думаю, с этим придут… ну, знаешь, разнообразные реакции и эмоции. Она сказала мне, что скучает по родителям.

Я киваю.

– Да, она говорила о них, пока мы ехали к тебе. Хочу сказать, я рад, что она открывается, но, чёрт… – я повожу рукой по волосам. – Я не уверен, что мне делать с этим, понимаешь?

– Думаю, всё, что ты можешь сделать – это позволить ей излить свои чувства. Выслушать её. Быть рядом, когда ты ей нужен и дать пространство, когда она будет в нём нуждаться, – выдыхает она. – Она упомянула о своём дне рождения в следующем месяце и что каждый год в этот день она с родителями ездила в Рокфеллер-центр покататься на коньках.

– Так и есть, – я киваю и, задумавшись, отвожу взгляд, – я и забыл об этом. Элис говорила, что это одна из немногих традиций, привитых ей её родителями, от которой она не хотела отказываться, – я вновь смотрю на Беллу. – Думаешь, она хотела бы сделать это и в нынешнем году?

– Я не знаю, Эдвард. Я хотела спросить её, но подумала, что, возможно, будет лучше, если это сделаешь ты.

И снова я киваю.

– А ты… пошла бы с нами?

Нежная улыбка приподнимает уголки её пухлых губ.

– Если вы оба захотите видеть меня там, то, конечно, я пойду.

– Она хочет тебя везде, – говорю я ей. – И… я тоже, – это признание на удивление легко срывается с моих губ.

Белла с дрожью вздыхает, внимательно всматриваясь в меня, после чего прижимается губами к моим губам.

– Я люблю… кататься на коньках в Рокфеллер-центре.

– Я никогда этого не делал, – посмеиваюсь я, – но, думаю, могу попытаться. Или ещё лучше, буду просто наблюдать, как катаешься ты и Мел.

Она мягко смеётся.

– Интересно, может именно это заставило её подумать о бабушке и дедушке.

– Что она сказала о них? – спрашивает Белла.

– Она сказала, они говорят ей, что она Брэндон, а не Каллен, и что… они хотят, чтобы она жила с ними. Грёбаные придурки, – хмурюсь я.

Белла резко втягивает в себя воздух, а её глаза расширяются.

– Ты ведь не позволишь ей уйти, верно?

– Если она когда-нибудь уйдёт к ним, то это будет её выбор, не мой, – говорю я. – Несколько месяцев назад… я не знаю, – я качаю головой и провожу рукой по волосам. – Всё возможно. Я не знал, смогу ли справиться. Мне надо было заботиться о ней и… придерживаться трезвого образа жизни.

Она кивает и смотрит на меня с грустью, не с жалостью, но так, словно чувствует меня.

– Но сейчас… хочу сказать, Элис и Джаспер сделали свой выбор, и эти грёбанные Брэндоны должны его принять. Кроме того, – я опускаю руки к её бёдрам и притягиваю ближе к себе, – сейчас у меня есть ты… и ты помогаешь мне.

Белла обхватывает моё лицо своими тёплыми ладонями.

– Ты же знаешь, я сделаю всё, что в моих силах. Она для меня тоже много значит.

– Я знаю это. Ты такая… Боже, Белла, что бы я без тебя делал? – выдыхаю я ей в рот, целуя её пухлые губы один, потом второй раз, а затем раздвигаю их своим языком. Она крепко обнимает меня за шею, и на этот раз её поцелуй наполнен отчаянием и мольбой – тем, чего я не чувствовал после нашего совместного уикенда, ведь рядом всегда была Мел, и Белла обычно боялась быть пойманной.

– И где сейчас Мел?

– Она решила подремать, – говорит Белла, её глаза закрыты, губы касаются моих. – Я дала ей кое-какое обезболивающее. Вскоре она почувствует себя немного лучше.

– Она плохо себя чувствует?

– Всего лишь время ежемесячной боли.

– Время плохо себя почувствовать? – хмурюсь я.

Белла открывает глаза и, как и Мел, закатывает их.

Она хихикает.

– Эдвард, малыш, твоя раз-в-месяц-застенчивая-почти-тринадцатилетняя-племянница сегодня капризна, раздражительна и плаксива.

– Знаю, – фыркаю я. – Что нового?

Она поджимает губы, сложив руки на своей сладкой груди. Одна из её бровей вздымается вверх, пока она долгим взглядом смотрит на меня.

– О, – наконец говорю я, после чего гримасничаю. – Ох. Те самые дни. Чёрт. И что теперь?

Белла хихикает.

– Эдвард, она молодая девушка, переживающая переходный период, это делает её всего лишь… более капризной на несколько дней в месяц. Ничего особенного.

Я глубоко вздыхаю.

– Легко тебе говорить. Не тебе жить с этим.

Она фыркает.

– Эй, ты точно в порядке? Ты выглядишь так, словно у тебя уже был долгий день.

– Так и есть, – признаю я.

– Может, хочешь сегодня вечером остаться здесь? Я могу позвонить родителям и…

Именно на это я надеялся. Именно этого хотел весь день.

– Нет, Белла, – я снова притягиваю её к себе. – Твои родители ждут тебя. Всё хорошо.

Она всматривается в меня, её глубокие карие глаза держат мой взгляд.

– Ладно, если ты уверен. Тогда просто позволим Мел немного отдохнуть…

– А что тем временем будем делать мы? – криво усмехаюсь я, позволяя рукам спуститься к её ягодицам, уверенно массируя их и, Боже… Боже, это так здорово. Я хочу её так сильно, что еле могу дышать, потому что от каждого дыхания мой член в буквальном смысле болит. Я не знаю, сколько времени она хочет подождать, но, чёрт, это просто убивает меня. Но я буду ждать. Ради неё я буду ждать столько, сколько ей нужно.

Она хрипло хихикает.

– Похоже, ты уже понял.

Мы смеёмся, целуемся и прикасаемся друг к другу в течение нескольких драгоценных минут, пока Мел спит, и, чувствуя Беллу в своих руках, вчерашнее дерьмо и то, что произошло в грузовике с Мел, кажется почти несуществующим, словно этого никогда не было. Именно так Белла действует на меня… успокаивает, утешает, облегчает боль от каждого удара жизни. Она заставляет меня верить, что, возможно – только возможно, – если мы будем двигаться в правильном направлении… хорошее перевесит плохое, как говорила Элис, и эти вечера, которые мы проводим втроём… могут привести к гораздо большему.

***

Дверь белого дома в колониальном стиле, расположенном на тихой улочке в одном из лучших районов Стейтен-Айленда, нам открывает женщина. Ей слегка за сорок, она немного полновата, с тёмными волосами и тёмными глазами, которые совершенно отличаются от оттенка глаз и волос Беллы и, как я недавно заметил, её отца.

– Иззи, милая, ты здесь! – женщина взволнованно улыбается и сжимает Беллу в медвежьих объятиях, заставляя мою девушку застонать. Но она тоже улыбается.

– Мама Сью, я скучала по тебе, – напевает Белла.

Женщина посмеивается.

– Тогда, возможно, ты должна приезжать к нам чаще.

– Да, – тихо отвечает Белла, – возможно, должна.

Сью отстраняется, и какое-то время они обе просто смотрят друг на друга, словно общаясь без слов.

Порывисто вздохнув, Белла представляет меня.

– Сью, это мой парень, Эдвард Каллен. Эдвард, это моя мама Сью.

– Привет, Эдвард, – Сью мило улыбается. – Очень приятно познакомиться с тобой.

– Как поживаете, миссис Свон? – отвечаю я, пожимая ей руку.

– Зови меня просто Сью, – когда она улыбается, от её глаз к вискам расходятся глубокие морщины, но каким-то образом благодаря им она выглядит ещё моложе и веселей.

– А это его племянница, Мелоди, – Белла бережно обнимает Мел, и то, как она представляет её, почему-то заставляет мою грудь раздуваться от гордости.

Мел пожимает женщине руку. Она всё ещё выглядит немного уставшей, но удивляет меня, когда на её лице появляется застенчивая улыбка. Не уверен, откуда она взялась, но, может, благодаря тем самым дням и внезапной застенчивости, она будет оставаться тихой и хорошо вести себя.

– Вау, а ты не шутила, Иззи. Она просто красавица. Добро пожаловать! Ну же, входите!

– Иззи? – шепчу я Белле, когда мы идём позади Сью. Щёки Беллы окрашиваются восхитительным румянцем.

– Она всегда так меня называла, – шепчет она. – Я уже привыкла к этому.

Пока мы проходим через дом, я чувствую, что всё больше расслабляюсь. Сью, судя по всему, очень приятная женщина, и её приветствие окутало меня покоем. Белла говорила, что её мачеха очень приземлённый и спокойный человек, но также я помню, что о своём отце она отзывалась как о справедливом парне, но после того, как он смотрел на меня вчера, узнав, что я являюсь бойфрендом Беллы, я в этом совсем не уверен.

Но посмотрим. Я стараюсь держать свой ум открытым… ради неё.

Дом довольно большой, со вкусом обставленный. Прихожая ведёт в короткий коридор, который выходит в огромную кухню с тёмными современными шкафчиками и раздвижной дверью, за которой, судя по всему, находится задний двор. Но на улице темно, поэтому точно сказать сложно.

– Чарли, Иззи здесь! – кричит Сью, когда, пройдя через кухню, мы выходим в гостиную с дровяным камином и большим телевизором над ним. На каминной полке стоят несколько рамок с фотографиями, и со своего места я вижу, что почти на всех Белла, от маленькой девочки и до молодой женщины.

– Твой папа в подвале, играется с какими-то новыми инструментами.

– Сью, у вас очень красивый дом, – говорю я ей.

– Спасибо, – улыбается она. – Я его тоже люблю. Моя любимая комната – кухня.

– Сью любит готовить, – сообщает мне Белла.

– Да, разве по мне не видно? – смеётся Сью, указывая на себя.

– Ты прекрасно выглядишь, мама, – говорит ей Белла.

– В нашей семье всегда ты была красавицей, Иззи, – её тёмные глаза переполнены нежностью.

Сью смотрит на Мел.

– А теперь у нас появился ещё один выдающийся экземпляр. Тебе нравится готовить, Мел?

– Белла научила меня готовить кучу всего вкусного, – говорит Мел, всё ещё смущаясь, но, как мне кажется, чувствуя себя более спокойно.

Сью хлопает в ладоши.

– Моя Иззи очень любит готовить! Когда она была примерно твоего возраста, мы много часов проводили вместе на кухне, пробуя новые рецепты для её отца, пока он был на работе.

– Именно с этого началась мою любовь к кулинарии, – подтверждает Белла.

– Теперь она лучший повар. Она уже готовила для тебя, Эдвард? – спрашивает меня Сью.

– Несколько раз, – усмехаюсь я. – И да, она сильна в этом.

– Это так. Но она сильна во многом.

Я наблюдаю за тем, с каким обожанием эта женщина смотрит на Беллу. Это… странно для меня. Я имею в виду, единственная мать, которая в моей жизни обожала своего ребёнка – это Элис.

Краем глаза я смотрю на Мел, и она тоже наблюдает за Сью, наклонив голову набок, и я готов поспорить, что она тоже вспоминает свою маму.

Мы стоим, ещё в течение нескольких минут о чём-то разговариваем, и я действительно думаю, что, возможно, только возможно, сегодняшний вечер в конце концов будет не так уж плох, но в этот момент открывается дверь. Я слышу несколько тяжёлых шагов, после чего мистер С – Чарли – входит на кухню.

Как и я, сегодня он без своей рабочей одежды и каски, одетый в свободные брюки и рубашку – одежду, которую, я уверен, для него подобрала Сью. Потому что, похоже, что ему чертовски неудобно; он подтягивает штаны и поправляет воротник рубашки.

Его взгляд мечется между Беллой, Мел и мной, и он медленно приближается к нам. Его лицо ничего не выражает, чему я стараюсь подражать. Я не собираюсь целовать задницу этого парня, особенно когда знаю, что, по его мнению, его дочь, моя девушка, должна быть с другим ублюдком. Я буду уважительно относиться к нему ради неё, ради Эммета, потому что он заслуживает этой работы, ради Мел, потому что, если мы выиграем тендер, я смогу тратить на неё немного больше, но я не буду целовать ему задницу. Не думаю, что смогу, даже если захочу.

Он подходит к Белле, притягивает её в свои объятия, и они бормочут друг другу приветствия.

Затем он смотрит на меня.

– Эдвард.

– Мистер С.

Мы обмениваемся быстрым неловким рукопожатием.

– Папа, – говорит Белла, – это Мелоди, маленькая племянница Эдварда, о которой я рассказывала тебе. Мы называем её Мел.

Мел приветствует отца Беллы с той же застенчивостью, с которой пожимала руку её мачехе.

– Маленькая племянница, – фыркнув, повторяет Чарли. – Беллс, судя по твоим словам, это совсем маленькая девочка. Но перед собой я вижу довольно взрослую юную леди.

Теперь Мел покраснела. Я хочу закатить глаза, но не делаю этого.

– Сколько тебе лет, Мел? – спрашивает Чарли.

– Тринадцать, – гордо отвечает Мел.

– Двенадцать, – одновременно поправляем её мы с Беллой.

– Мне исполнится тринадцать в следующем месяце, – объясняет Мел, – так что я должна уже привыкать называть себя тринадцатилетней, иначе я всё ещё буду говорить, что мне двенадцать, даже когда буду на год старше!

Чарли кивает.

– В этом есть смысл. Двенадцать перетекает в тринадцать. Это интересный возраст, насколько я помню. Сью, ты помнишь, с каким волнением Беллс ждала своего тринадцатого дня рождения?

– Конечно, помню, – отвечает Сью. – Я купила ей первую помаду. Она использовала её везде, – усмехается она.

– Белла купила мне целый набор губных помад. Светлых, потому что она говорит, что если сейчас я буду пользоваться тёмными оттенками, то к тому времени, как мне исполнится двадцать, стану бледной, как вампир.

– Тогда ты должна слушаться мою дочь, – говорит Чарли с немного преувеличенной торжественностью. – Посмотри на её кожу. Она идеальна. Ты ведь не хочешь, чтобы в молодом возрасте твоя кожа была бледной и с морщинами, не так ли?

Широко раскрыв глаза, Мел качает головой.

– Хорошо. Приятно познакомиться, маленькая племянница, – говорит Чарли. – Или я должен сказать «юная леди»?

И несмотря на то, с какой прохладцей он поприветствовал меня, я не могу не испытывать благодарность, поскольку Чарли Свон заставил мою племянницу почувствовать себя непринужденно.

И вот, наш вечер начинается.

***

Какое-то время мы проводим на кухне, пока Сью заканчивает готовить ужин, а Белла помогает ей и накрывает на стол. Они подключают к процессу и Мел, хотя она старается оставаться рядом либо с Беллой, либо со мной, я замечаю, что с каждой минутой она чувствует себя всё более комфортно. Я внимательно наблюдаю за ней, поскольку не знаю, хорошо это или плохо.

Всё это время мы с Чарли околачиваемся поблизости. Сью и Белла пытаются заставить нас хоть как-то взаимодействовать, но любому, кто обратит на нас внимание, станет очевидно: в то время как мы общаемся с ними, намеренно избегаем друг друга. Он не сказал мне ни слова. Как и я ему.

За обеденным столом Сью спрашивает Беллу о её танцевальных успехах, и Белла рассказывает ей о прослушивании, которое несколько недель назад закончилось для неё неудачно, после чего добавляет, что в следующие выходные ожидается ещё одно.

– Это звучит многообещающего, – Сью ободряюще улыбается. – Вот увидишь, не успеешь оглянуться, как будешь выступать в Радио-Сити.

Белла улыбается и смущенно опускает взгляд, и я смотрю на неё, улыбаясь. Она рассказывала мне о своей мечте выступать в Rockette. Мне нравится представлять её на сцене, которую я видел только по телевизору, где она одна из тех чертовски сексуальных и талантливых танцовщиц, и я не могу не согласиться со Сью. Она станет участницей этой труппы. Она должна. Она слишком хороша, чтобы потерпеть неудачу.

– Жаль, что я не могу пойти на прослушивание, – перебивая Сью и Беллу, говорит Мел. – Может, когда-нибудь я тоже смогу танцевать в Rockette.

– Может быть, может быть, – усмехается Белла.

– Ты танцуешь, Мел? – спрашивает Сью.

– Мхм, – бормочет Мел, сглатывая и вытирая рот, прежде чем ответить. Я благодарен, что либо её родители, либо грёбаные бабушка с дедушкой научили Мел основам застольного этикета. Она сидит прямо, правильно держит столовые приборы, медленно потягивает воду. Я начинаю понимать, что в течение прошлых месяцев не особо обращал внимание на её манеры. Нужно будет узнать, сможет ли Белла помочь мне и с этим.

– Я занимаюсь в школе танца мисс Беллы, – хихикает Мел.

– О, так вот где вы встретились? – спрашивает Сью, с любопытством переводя взгляд с меня на Беллу.

– Да, верно, – подтверждаю я кивком головы.

– Да, именно там мы и встретились, – Белла улыбается мне, и её тёмные глаза кажутся настолько яркими, что это заставляет мою грудь болеть.

– Дядя Эдвард раньше поздно меня забирал, и Белла однажды отругала его, – всё ещё хихикая, делится Мел.

Видите? Она чувствует себя здесь слишком комфортно.

Но Белла и Сью посмеиваются вместе с ней.

– Кажется, за этим стоит весьма интересная история, – говорит Сью, вскинув бровь и глядя на нас с Беллой.

– Ты даже не представляешь. Напомни, чтобы я рассказала тебе на днях, – игриво ухмыляется Белла своей мачехе, после чего оборачивается и озорно подмигивает мне.

– Но это прекрасно сработало, не так ли? – криво усмехаюсь я, потому что спокойствие Сью заразительно, и когда Белла краснеет и опускает взгляд в свою тарелку, Сью начинает смеяться громче.

– Эдвард, ты заставляешь мою дочь краснеть! А это нелегко!

– Правда? Потому что со мной она краснеет постоянно, – говорю я. – И я этим безумно наслаждаюсь.

После этих слов Сью и Мел начинают хихикать, а Белла смущённо смотрит на меня, и, кажется, мы все довольно неплохо проводим время.

И впервые за весь вечер Чарли решает вступить в разговор.

Он смотрит на меня мрачным взглядом.

– Итак, позволь мне узнать, правильно ли я понял. Ты поздно забирал Мел из танцевальной студии, не поставив в известность мою дочь?

Внезапно за обеденным столом воцаряется тишина.