Глава 34. Зеркальные стены

Эдвард

Мел и Рейчел сидят перед телевизором, увлечённые экраном. Я наблюдаю из кухни, где сумасшедшая Энджи и я прибираемся, и вижу, что они смотрят окончание фильма «Эта замечательная жизнь».

Да, Мел всегда любила этот фильм. Она, Джаспер и Элис смотрели его на повторе по праздникам. С усталым вздохом я оглядываю лофт Беллы. Всё постепенно успокаивается после довольно праздничной и на удивление трезвой суматохи. Белла и её родители отошли в укромный уголок, прощаясь и шепчась, и всё такое – и я даже не хочу знать, что там происходит.

Сет и Рейчел лазают по Эммету вместо меня.

Сью подходит ко мне, а мистер С остаётся с Беллой. Она улыбается мне одной из тех улыбок, которая значит «мне жаль твою задницу, когда моя дочь узнает о сегодняшнем пиздеце».

– Эдвард, – тихонько говорит она, протягивая ко мне руки, и я беру их, потому что не хочу быть грубым с единственным здравомыслящим родителем Беллы, – благодарю тебя безмерно за сегодняшний вечер.

– Не надо, это всё Белла.

Она качает головой.

– Нет. Этого бы никогда не случилось, не будь тебя в жизни Иззи, – сначала я думаю, что это обвинение… но нет, не после того, что она только что сказала. Затем она наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Я говорила тебе, что мой упрямый муж наконец-то это примет, – она отстраняется, подмигивая.

– Мы с Чарли придём утром. Полагаю, есть… вещи, которые тебе и Чарли нужно обсудить с Иззи? – это звучит как вопрос, но – о, да – она знает, в чём дело.

– Не беспокойся, – спокойно говорит она, потрепав мою щеку, – я не позволю убить ей кого-нибудь из вас. Иззи, возможно, немного расстроится поначалу, но потом увидит, что Элай заслуживает того, чтобы быть напуганным до усрачки. Как минимум.

Я глубоко вздыхаю.

– Спокойной ночи, Сью.

Она посмеивается.

– Спокойной ночи, Эдвард.

Я смотрю на Чарли. Он серьёзно кивает мне, прощаясь и выглядя таким же наёбанным, каким я себя ощущаю.

***

Уже поздно, а бесполезный кусок дерьма, муж Роуз, даже не потрудился позвонить ей за весь вечер, чтобы убедиться, что она и дети живы. Кто знает, она ведь могла бы лежать где-нибудь в канаве. Мудак.

Поэтому я надеваю пальто, чтобы проводить её домой, просто чтобы быть уверенным, что она нормально доберётся до Куинса. Я знаю, какими тупыми могут становиться люди в праздники, выпившие и садящиеся за руль… и после того, что произошло с Джаспером и Элис… и зная, что когда-то я был способен на…

Но она как обычно спорит со мной, настаивая на том, что не нуждается в компаньоне по пути домой, пока упаковывает Лею в её эскимосский костюмчик.

– Какой смысл тебе следовать за мной домой в своём грузовике, просто чтобы сразу же вернуться обратно? Я напишу тебе сообщение, когда доберусь домой, чтобы ты знал, что всё в норме.

Я игнорирую её и подхватываю Сета с дивана, устраивая его голову на своём плече.

– Скажи-ка мне кое-что, удивительная женщина. Как ты собираешься занести в машину и вынести оттуда двух спящих детей?

Она говорит, что справится. Белла предлагает ей остаться на ночь, но Роуз вежливо отказывается. Спасибо, господи, потому что я и слышать об этом не хочу. И когда я двигаюсь к двери с Роуз, всё ещё возмущающейся позади меня, Эммет говорит:

– Эд, чувак, я провожу Роуз домой, – он мельком глядит на неё, после чего подходит и забирает у меня Сета.

– Эммет, ты живёшь в пяти минутах отсюда. Роуз живёт…

– Куинс, ага, я знаю. Нет проблем.

– Эммет, ты не должен… – Роуз замолкает.

Но Эммет повторяет, что никаких проблем, и в конце концов она смягчается, так что и я уступаю и напоминаю ей написать мне, когда доберётся домой.

***

Оказывается, что у нас есть гость, остающийся на ночь – Анжела. Она делит кровать с Мел, и это означает, что Белла спит со мной на диване, так что я отнюдь не жалуюсь. Мы исчерпаны после долгого дня и вечера, так что принимаем душ и буквально валимся на диван. Я притягиваю её к себе, и она уже почти спит в своей крохотной пижамке, когда я опускаю руки на её живот. Она ощущается такой теплой и сексуальной, и я мог бы заняться медленной и нежной любовью с ней прямо сейчас, но она дышит спокойно, её грудь поднимается и опадает в устойчивом ритме, поэтому я легонько целую её шею и спустя несколько минут тоже проваливаюсь в сон.

***

Пальчики скользят по моим волосам в утреннем свете, как лёгкий тёплый бриз. Когда я открываю глаза, Белла смотрит на меня.

– Люблю смотреть, как ты спишь. Это так… очаровательно.

Я не отрываю своих глаз от неё, а затем хватаю её за руку и тяну к себе.

– Эдвард! – визжит она, и только потом я замечаю кружку в другой её руке. – Я пролью кофе!

Поэтому я забираю у неё чашку и аккуратно ставлю на тумбочку.

– Иди сюда, – говорю я голосом всё ещё хриплым ото сна, и обвиваюсь вокруг её тёплого, соблазнительного тела, прижимая свою утреннюю эрекцию к её жаркому центру, и глухо стону, когда нахожу её губы.

Она охает и мгновенно отвечает. Её язык со вкусом мяты сплетается с моим, руки запутываются в моих волосах, а я сжимаю ладонями её идеальную задницу под этими пижамными шортиками.

Я жадно посасываю её сладкие губы, скользя руками к её рёбрам в тихой нужде. Боже, она мне необходима. После долгого вчерашнего дня мне требуется провести несколько часов с ней, просто она и никого другого.

– Когда Мел уедет вечером…

– Мел и Энджи ушли недавно, – Белла слишком невинно улыбается. – Эндж забрала её на шоппинг в честь «Чёрной пятницы».

Я делаю несколько неравномерных вздохов, а мой стояк салютует в предвкушении.

– О, да? – широко улыбаюсь я.

– Да…

Нетерпеливо мои пальцы щекочущими прикосновениями двигаются в противоположном направлении, обхватывая края её крошечных пижамных шортиков. Костяшки пальцев двигаются и скользят по обнаженным бёдрам, упиваясь гладкостью её кожи, когда я стягиваю шорты и трусики…

Белла надавливает ладошками на мою голую грудь и приподнимается из зоны моей досягаемости, одной рукой возвращая всё на место.

Я приподнимаюсь на локте.

– Эй-эй-эй. Что ты делаешь? Вернись сюда.

Она хихикает.

– Сью и папа звонили. Они будут здесь минут через десять.

Я откидываю голову на подушку и тяжело выдыхаю через ноздри. Чёрт подери этого мистера С и даже эту замечательную леди, к которой я начал относиться с большим уважением.

Белла склоняется надо мной, тихо посмеиваясь.

– В чём дело, мистер Каллен? Вы… разочарованы? – её пальчики лёгкими прикосновениями щекочут мою щеку, челюсть, шею, грудь и дальше вниз…

– Ооох, – я улыбаюсь, когда она оборачивает руку вокруг меня. – Это так хорошо…

– Боже, ты нужен мне внутри, – она вздыхает, пока я толкаюсь в её руку, а она быстро мне надрачивает. – Но я всё возмещу. Обещаю.

Я тяжело сглатываю.

– Надеюсь, ты всё ещё будешь подразумевать это, после того как твой отец «сделает» это утро.

Её рука останавливается на середине движения. Она хмурится.

– О чём ты…

Но затем звенит дверной звонок, Белла отпускает мой член и стремительно поднимается. Мы оба позволяем скользнуть глазами к болезненно набухшему объекту между моих ног.

– Прости, малыш.

– Позволь мне избавиться от этого, пока ты впускаешь их.

Не знаю, чего забавного, но слышу Беллины смешки позади себя.

***

Когда я выхожу после принятия быстрого двухминутного ледяного душа, мистер С, Сью и Белла сидят за кухонной стойкой с кружкой кофе перед каждым из них. Белла улыбается и даёт знак занять место рядом с ней, где моя порция чёрного кофе ждёт меня. Я бегло оглядываю её ноги и вижу, что она натянула на себя пару тренировочных штанов.

– Так что? – спрашивает она, оглядывая нас из-за края своей кружки. – Я буду наконец посвящена в то, что произошло вчера?

Чарли заметно отхлёбывает большие глотки своего кофе. Он смотрит на неё, но ничего не говорит, и мне вроде как… ну, жаль этого мужчину, потому что он выглядит так, будто почти готов обделаться.

– Пап?

Тишина.

– Чарли? – подталкивает Сью.

Я прочищаю горло, полагая, что лучше мне вмешаться до того, как у парня начнутся судороги.

– Белла… – все взгляды оборачиваются на меня, и, дерьмо, нужно было оставить это ему. Я скольжу рукой по столу, обхватывая свободную руку Беллы, и объясняю дополнения к проекту, которые Элай и его партнеры запросили, и что это займёт больше времени.

– Это дерьмово, – хмурится она. – Почему они добавляют это сейчас? Вы, парни, почти закончили.

– Знаю, – соглашаюсь я. – Я был… немного разгорячён из-за этого.

Я снова быстро смотрю на Чарли. Он пялится в свою кружку.

Я потираю заднюю часть шеи свободной рукой.

– Он был реальным… хером, – я завёлся, – и твой папа попытался успокоить меня, и…

Белла смотрит на меня, ожидая.

Она прищуривает глаза.

– Ты… что ты… ты… ты сказал ему? – шепчет она, боль уже заметна в её дыхании.

– Нет, – я качаю головой, встречая её взгляд. Моя рука сжимается вокруг её. – Нет, Белла.

– Он ничего не сказал, Беллс.

Видимо, мистер С нашёл свой голос.

– Я наконец вытащил голову из задницы и понял то, что ты пыталась рассказать мне всё это время.

Она пялится на него, её прекрасное лицо выражает подозрение.

– Так… что произошло?

– Я… возможно, начал драку с Элайем, – говорит мистер С.

– Что? – вскрикивает Белла, подскакивая со стула. – Ты начал драку с Элайем?

– Да, я, – хмурится Чарли. – Я тоже могу надрать задницу, ты знаешь, когда на это напросились, – сердито говорит он.

Белла приподнимет бровь и скрещивает руки. Я пытаюсь притянуть её к себе, но она твёрдо стоит, отказываясь сдвинуться с места.

– Так что именно произошло? – с тревогой спрашивает она.

– Ну… Эдвард вроде как пытался остановить это.

– Эдвард пытался остановить? – переспрашивает она, с очевидными нотками шока в голосе, как будто не может поверить, что я не тот, кто спровоцировал сию неприятность.

– Он пытался, – подчёркивает Чарли, – но потом… Элай сказал кое-какие вещи, и… Эдвард вроде как… разозлился… – он съёживается, а я сжимаю губы, ощущая на себе сердитый взгляд.

Блядь.

– Ты дрался с Элайем? – шепчет она.

– Нет. Эммет не позволил мне добраться до него.

– Эммет тоже был там?

К этому моменту Белла выглядит довольно взволнованной. Я ещё раз пытаюсь притянуть её к себе, но она крепко держится поодаль, погружая руки в волосы на макушке и сильно сжимая.

– Зачем, чёрт возьми, вы все туда ходили? На встречу или на барную потасовку?

– Как я сказал, никто не попал в тюрьму, – напоминаю я.

– Полагается, что это делает всё нормальным? – шипит она. – Так что потом, мой бизнес просто обсуждался во всеуслышание на строительной площадке?

Её глаза наполняются слезами, и тогда я понимаю, о чём она думает, чего боится. Разозлённая она или нет, я обнимаю руками её прекрасное лицо, крепко удерживая, несмотря на то, что она пытается отступить.

– Нет, малыш, – успокаиваю я её. – Я никогда не позволил бы этому случиться. Там никого не было, кроме нас и Элайя… Я бы никогда не сделал этого, Белла. Ты слышишь меня?

Она находит мои глаза, её нижняя губа дрожит. Спустя несколько секунд она кивает, протягивая руку и обхватывая мою челюсть.

– Белла, я не собираюсь спрашивать, что произошло между тобой и… Элайем, – прерывает Чарли. – Он причинил тебе боль, это всё, что мне нужно знать. Что я хочу знать, Белла, так это то, почему ты никогда не приходила ко мне. Почему не рассказала мне после того, как всё это случилось?

Белла опускает руки по бокам и смотрит на отца.

– Ты не хотел бы этого слышать, пап.

– Это несправедливо, Белла, – отвечает Чарли. – Ты не можешь так говорить. Ты не должна предполагать…

– С тех пор как я была маленькой девочкой, ты всегда держал меня в этой… башне из слоновой кости, – шепчет Белла, близко наклоняясь к отцу. – Даже в твоей голове я была… драгоценным предметом, который нельзя было тронуть, и ты держал ключ близко к себе, так близко, что лишь определённые люди имели к нему доступ. [Прим.: Башня из слоновой кости символизирует отвлечение от повседневности, от всего окружающего. Заперевшись в такой башне можно спокойно думать о прекрасном, не отвлекаясь на ужасы и кошмары окружающего мира.]

– Я старался держать тебя в безопасности.

– Я знаю, пап. Я знаю, что ты старался, – она подходит к стойке и берёт его руку. – Но долгое время я была возмущена этим. И потом, когда смогла, я… восстала против этого. Так как я могла сказать тебе, что мы оба открыли доступ не тому человеку? Ты не хотел бы этого слышать, а я не хотела признавать, что одно из моих первых взрослых решений было… – она опускает голову, – ошибкой.

– Мне жаль. Я просто… Я пытался сохранить тебя в безопасности, и в процессе я позволил кому-то войти и… причинить тебе боль. Всё это – моя вина, – несчастно говорит Чарли, его глаза вперились в колени, будто ему было стыдно поднять взгляд.

Казалось, вечность Белла просто смотрела на него. Я успокаивающе сжал её бедро под столом. Когда она снова встала, то обошла стойку и обняла своего папу за плечи. Он нервно выдохнул, прежде чем быстро повернуться и обхватить её.

– Это не твоя вина, пап. Это ещё одна причина, почему я не хотела тебе рассказывать. Я была не маленькой девочкой, и я не была вынуждена что-либо делать. Это просто… что-то, что произошло, и это в прошлом. И, как я сказала Эдварду, я не хочу, чтобы это влияло на него… или на кого-либо из вас. Всё кончено.

Я держу рот на замке, потому что хоть я и не могу полностью согласиться, я знаю, что она пытается изложить свою точку зрения.

К счастью, её мама – та, кто читает мысли и говорит, что думает.

– Но Элай всё ещё присутствует в твоей жизни, Иззи, и ты должна понимать, почему это то, что может расстроить меня, твоего папу и Эдварда.

Белла смотрит на Сью.

– Сейчас я ничего не могу сделать с этим.

– Но мы можем, – с осторожностью отвечает Сью.

Белла хмурится.

– Твой папа и я обсуждали это, Иззи, – продолжает она. – Когда однажды нас с отцом не станет, всё в любом случае достанется тебе. Просто кое-что мы отдадим тебе раньше.

Ей требуется несколько секунд, чтобы понять то, что они предлагают. Когда до неё доходит, она трясет головой, отходя от родителей, как будто они только что предложили ей грязные деньги от продажи наркотиков.

– Белла, если твои родители могут помочь тебе сейчас, то я буду работать день и ночь… день и ночь, и в конечном счёте…

Она прерывает меня и поворачивается, смотря так, словно я только что предложил ограбить банк ради неё.

– В конечном счёте что? Вы, ребята… – она шепчет, качая головой. Её глаза снова следуют к родителям, перед тем как обратиться ко мне. – Ты не можешь сражаться в моём бою за меня, – говорит она таким тихим подавленным голосом. – Я заварила эту кашу, – шепчет она. – Эдвард, пару дней назад ты намекал, что я всегда пытаюсь решать твои проблемы, однако это, должно быть, нормально и для тебя, и для них…

– Иззи, милая, погоди, – решительно вступает Сью, протягивая ладонь, дабы остановить Беллу в середине тирады. – Я не знаю, какая беседа случилась между тобой и Эдвардом, но мы уже обсуждали с тобой не один раз, что работа семьи – поддерживать друг друга. Это, безусловно, относится и к парам. Есть разница между собственным сражением и принятием помощи, когда она нужна. Иногда мы забываем это и позволяем нашей гордости препятствовать.

На секунду Белла выглядит раскаивающейся. Она опускает свой взгляд, но затем, с глубоким вздохом, она вздёргивает подбородок.

– Не думаю, что моя гордость мешает, Сью.

Сью нежно ей улыбается, но в этой её улыбке – огонь.

– Изабелла, пожалуйста, взгляни на это со всех сторон. Взгляни, как это влияет не только на тебя и даже не на твоего отца и меня, а на всех близких тебе людей. То, что Элай до сих пор присутствует в твоей жизни, потенциально может повлиять на многие другие жизни. Не отклоняй наше желание помочь вот так сразу из-за чувства вины – или гордости, да. В конце концов то, примешь ли ты нашу помощь, зависит лишь от тебя, и никто не попрекнёт тебя этим в любом случае, – её глаза многозначительно двигаются к мужу и ко мне, перед тем как вернуться к Белле. – Это твоя студия. Твоё решение. Но рассмотри внимательно наше предложение…

– Я должна дать ответ сейчас?

– Конечно же нет, милая.

Глубоко вздохнув, Белла кивает.

***

Сью и Чарли уходят спустя несколько минут. Всё, что Белла может сделать – это пообещать, что подумает, и я уважаю это решение. Если бы у меня были деньги, то никакой дискуссии бы не было. Я сожалею, но их нет. А зная, какая она упрямая, а я разбитый… это не есть хорошо.

Она закрывает дверь за ними и разворачивается, прислоняясь к ней.

– Мне жаль, что я поспешила с выводами, – говорит она.

– Я бы никогда тебя так не предал.

– Я знаю. Точно знаю, – утверждает она.

Со вздохом я подхожу к ней, располагая ладони по обе стороны от неё.

– Почему ты не сказала ему о Феликсе и о том факте, что Элай, вероятно, тоже замешан? – я не хочу обижаться на неё, но она должна помочь мне понять свои мысли, потому что я растерян.

– Эдвард, – вздыхает она, – ты слышал Бена. Всё, что происходит с моей карьерой – дело рук Феликса. Замешан Элай или нет, он не имеет влияния, чтобы не дать мне роль. Какая польза от того, что я расскажу папе? Ты его слышал, он покончил с Элайем. Так что же он сделает с Феликсом? Независимо от того, какую бы помощь он или кто-то ещё хочет мне дать, – многозначительно говорит она, – единственный, кто в силах исправить мою карьеру – я, и единственный способ сделать это – получить роль.

Я поджимаю губы, сдерживая проклятия, потому что они не сделают ничего хорошего. Борьба будет бесполезна.

– Что на счёт Бена? Слышала что-нибудь от него?

Она качает головой.

– Сейчас они, вероятно, выбрали кого-то другого… но всё нормально, – смело говорит она. – Есть другая роль, которую я хотела попробовать. Это… не такая большая постановка, но хорошая новость в том, что это, возможно, даже не отразится ни на каких радарах Феликса.

– И это означает, что роль ниже твоего уровня. К чертям это, Белла, скажи мне, насколько это справедливо или правильно? – я хлопаю ладонями по стене.

Беллины руки находят мои и тянут их, направляя к её бедрам. Она скользит руками по моей шее и посылает мне улыбку.

– Эдвард, я никогда не боялась борьбы. Если мне нужно всё начать сначала, то я начну, и сделаю всё правильно в этот раз. К тому же, – она глубоко вздыхает, – мне просто… легче сейчас. Это… освобождение в каком-то смысле.

Я пытаюсь улыбнуться, пытаюсь удовлетвориться тем, что она говорит, но всё это дерьмо…

В любом случае она видит мою фиговую попытку.

– Ты хочешь, чтобы я взяла папины деньги и выкупила долю Элайя.

– Да, хочу, – беззастенчиво подтверждаю я. – Но… – я вздыхаю, – как сказала твоя мама, решение за тобой.

– Если бы всё было наоборот, ты не взял бы денег.

– Вероятно, так и есть. Но опять-таки, как сказала твоя мама, это потому, что я упрямый гордый идиот.

– Она никогда не называла меня идиоткой. Ты назвал меня идиоткой, Эдвард?

Я выпускаю смешок и смотрю на Беллу.

– Нет, детка. Я назвал себя идиотом.

Она нежно усмехается и качает головой, упираясь ей в мою грудь.

– Так что ты скажешь, если я не хочу быть упрямой гордой идиоткой, как ты…

Несмотря на всё сказанное, она заставляет меня рассмеяться.

Всегда, в любой ситуации, она умиротворяет мою душу.

***

Энджи высаживает Мел несколькими минутами позже. Мы проводим тихое послеполуденное время вместе, а затем ужинаем остаткам еды со Дня благодарения, хотя их немного меньше, чем Белла изначально предполагала. Потом мы везём Мел в наш с ней дом, дожидаться лимузина Брэндонов.

Впервые Белла видит наше жилище. Она оглядывается и лжёт, говоря, что ей нравится, когда на самом деле это довольно дерьмово по сравнению с её домом. Но я сделал кое-какие изменения здесь, и Белла открыто ими любуется. Затем она помогает Мел и мне немного прибраться, прежде чем мы спустимся вниз к семи тридцати, когда Мел заберут.

Так что пока Мел убирается в своей комнате и собирает себе вещи на выходные, Белла моет посуду, которую, вероятно, мы должны были вымыть перед тем, как уехать пару дней назад, а я завязываю мусорный пакет, потому что забыл выбросить его прежде чем мы покинули дом, и, чёрт возьми, это хреновина невероятно воняет. Потом я выношу пакет в подъезд, чтобы спустить его в мусоропровод в конце коридора.

Когда я прохожу мимо двери, располагающейся рядом с нашей, она широко открывается.

– Привет, Эдвард, – зовёт Хайди, когда я открываю крышку мусоропровода. – Совсем не видела тебя в последнее время.

Я закатываю глаза, а когда разворачиваюсь, то вижу, что она уже подступила ко мне на несколько шагов. Хайди одета в топ с большим вырезом, и я отчаянно пытаюсь избежать взгляда на её грудь, уставившись в стену позади неё, но, бля, даже своим периферическим зрением я могу видеть её выскакивающие сиськи.

– Был занят, – говорю я, стряхивая остатки мусора со своих рук, и внезапно чувствую себя очень грязно. – Извини, – я пытаюсь обойти её, но она делает шаг ближе и захватывает меня в ловушку в углу. Если я попытаюсь двинуться, то ударюсь прямо в её сиськи.

Так что я остаюсь на месте.

– Я скучала по тебе, Эдди. Ты приходил ко мне… – она говорит этим отвратительным низким голосом, – и нам было… ох, так весело… – она хихикает, а затем пробегает одним длинным, выкрашенным в красный цвет ногтем вниз по моей груди.

Я хватаю её палец ещё до того, как он сможет двинуться ниже.

– Отвали, Хайди. Будь добра, держи свои руки подальше от меня и свали с дороги.

Она снова хихикает, придвигаясь ещё ближе, так что я хватаю её руки, готовясь поднять её и убрать, блядь, со своего пути, когда слышу, как дверь открывается и закрывается.

– Что это за херня? – выплёвывает Белла, уставившись на прекрасное зрелище, которое мы собой, должно быть, представляем.

Ебать меня.

– Белла, – выдыхаю я.

Она переводит взгляд с меня на Хайди и обратно. Её тёмные глаза пылают.

Хайди быстро разворачивается, но всё ещё преграждает мне путь, и я не собираюсь лгать, но я не могу двинуться даже на один дюйм.

– Ох, та учительница танцев. Ага, помню, – Хайди глумливо насмехается. – Неудивительно, что ты не посещал меня, Эдвард. Так ты няня сейчас, а-ха? Он точно знает, как выбрать удобную, правда? Соседка, учитель танцев. Но всё нормально, – выдает смешок она. – Я не разделяю эту обязанность.

О… блядь, твою мать, блядь.

– Белла… – я даже не знаю, что сказать ещё.

Белла снова смотрит на меня, а потом на Хайди. Её ноздри расширяются, а грудь дико вздымается.

– Сука, тебе лучше убраться к чертям подальше от него, прежде чем я выдеру каждый наклеенный, блядь, ноготь и воткну их в твою искусственную задницу.

– Ну, простите, чёрт возьми! – фыркает Хайди.

– Я прощу тебя, когда ты съебёшься от моего мужчины, или сдеру твои накладные волосы с твоего сраного скальпеля, – она делает шаг вперёд, подтягивая свои рукава вверх по рукам.

– Ладно, ладно! Я ухожу! Чёрт побери! – Хайди кричит, прежде чем поторопиться исчезнуть и вернуться в свою квартиру, захлопывая за собой дверь.

Белла со свирепостью смотрит на её дверь, её громкое дыхание слышно в тишине подъезда.

– Так когда ты сказал, что она была соседкой, – раздраженно говорит Белла, – ты имел в виду, что она фактически соседка, живущая за стенкой.

– Белла…

Она смотрит на меня ещё несколько минут, а затем, закатывая глаза, возвращается в квартиру.

***

Точно в полвосьмого лимузин Брэндонов заворачивает за угол. Мы втроём уже спустились и ожидаем, при этом мы с Беллой вместе обнимаем и целуем Мел. С несчастным видом, потому что она не наслаждается поездкой к бабушке и дедушке, чёрт возьми, вообще, Мел скользит в машину, после чего водитель быстро отъезжает.

И, говоря о несчастном, Белла всё ещё злится.

– Слушай, она загнала меня в угол, – говорю я.

Мы на грузовике возвращаемся обратно в студию, потому что до того, как я оказался загнанным в угол и каким-то образом у меня появились из-за этого проблемы, у нас были планы поработать в студии несколько часов.

– Мхм, – говорит Белла, её руки скрещены на груди, а нога яростно подскакивает вверх и вниз. Она держит свои глаза прикованными к переднему стеклу.

– Я просто выкидывал мусор, – нервно хмыкаю я.

– Мхм.

Я запутываюсь рукой в волосах от расстройства.

– Pero mira que jodienda que, прямо за следующей дверью, – я слышу, как она бормочет про себя. [Прим.: исп. «Посмотрите-ка на это дерьмо…»]

О, дерьмо. Не уверен, что это значит, но это не звучит хорошо.

Я выдыхаю сквозь сжатые губы.

***

Каким-то образом я оказался в немилости, и накрылось с головой занятие любовью сегодняшней ночью.

Такие мои мысли, пока я работаю в студии.

Тем не менее спустя какое-то время я достаточно увлечён тем, что делаю, и мне вроде как удаётся забыть о несправедливом способе, которым, кажется, должна будет закончиться ночь для меня. Между тем Белла находится в своей любимой комнате, той, что вся в зеркалах, там, где я впервые увидел её через экран в зоне ожидания, танцующую свой путь в моё сердце.

Я думаю о первом разе, когда увидел её, – окольными путями мы в конце концов добрались туда, где находимся сейчас, – о том, как сильно хочу освободить её жизнь от этих ублюдков, о тендере, над которым мы с Эмметом работаем, и о Мел и её приближающемся дне рождения, и о танцевальной карьере Беллы…

Когда я выключаю дрель, то слышу музыку на заднем фоне. Она льется из той комнаты, в которой находится Белла, поэтому я прогуливаюсь в том направлении, и музыка ударяет меня во всю громкость, как только я открываю дверь. Это одна из тех джазовых мелодий, под которые она тренируется.

Белла в своём черном трико перескакивает из одного конца комнаты в другой, пока я стою там… парализованный, потому что вот так я влюбился в неё. На несколько минут, в течение которых она прыгает и качается, я снова будто наблюдаю за ней на экране.

А она в своём собственном мирке. В её выражении – страсть, она в мире, который создала сама. Её глаза абсолютно сияющие. Всё её тело излучает сияние. Она ничего не видит. Она не слышит ничего другого, кроме музыки, которая, кажется, проникает в её кости.

Она в царстве, где никто не может её тронуть.

И на какую-то пару минут я приближаюсь к пониманию того, что она имела в виду раньше.

Она – красота, жизнь и олицетворение совершенства, и мои колени подгибаются просто от взгляда на неё.

Я не уверен, как долго мы там находимся, она двигается, пока я с благоговением наблюдаю, но музыка замедляется, и она обращается ко мне с протянутой рукой, ожидая. Конечно же, я иду к ней. Я всегда буду идти к ней. Это всегда будет она.

Неужели она не знает этого? Неужели она действительно сомневалась в этом?

Мои руки оборачиваются вокруг неё, и она качается в моих руках, двигаясь таким способом. Способом, наиболее естественным для неё. Её взгляд тёмный и интенсивный. Она заставляет меня качаться, и я двигаюсь с ней. Музыка изменилась, превратилась в эмоциональную смесь голосов и звуков гитар, и она качается вместе со мной, её правая стопа вытянута, нога прямая, пока она тянет наши переплетённые руки вверх по бедру, всё ещё не отрывая своих глаз от моих. Она быстро кружится в моих руках и, когда она снова оказывается лицом ко мне, поднимает свою ногу на моё плечо, откидывая голову назад. Нога медленно скользит вниз по моей груди… животу… бедрам, а затем она ставит её обратно на пол.

Я загипнотизирован.

Она прижимает свои ладошки к моей груди и толкает меня к зеркалам, обрушиваясь своим ртом на мой.

Сердце колотится в груди, когда я обхватываю её лицо и чувствую её язык, танцующий с моим. Каждое её движение – форма искусства. Она была рождена двигаться во всех смыслах.

Она тянется к подолу моей рубашки и стаскивает её через голову. Я чувствую тепло её рта на груди, влажные поцелуи, легкие покусывания и откидываю голову на прохладное зеркало, наблюдая за её отражением в зеркале позади неё. Я загипнотизирован тем, как её темные волосы ниспадают по спине, по идеальным изгибам её тела. Я делаю дрожащий вздох, когда она отстраняется, и смотрю, как она завораживающе легко стягивает лямку своего трико с одного плеча, а затем с другого. Белла расстёгивает лифчик – её глаза смотрят в мои – и позволяет ему упасть на пол, раскрывая идеальную розовую грудь, что заставляет мой рот наполниться слюной, а затем подталкивает трико дальше вниз, оставаясь обнаженной передо мной. Её тело – великолепно, и оно всё моё. Благодаря зеркалам я вижу всё: спереди и сзади, её фигуру в форме песочных часов и округлую задницу, и она… она та женщина, что на коне, когда обнажена. Идеальна.

Она двигается и снова захватывает мой рот, её руки трудятся над кнопками на ширинке, а рот стремится к моей челюсти. Она позволяет моим штанам упасть на пол, стягивая боксеры, как будто точно знает, чего хочет, и она так чертовски сексуальна, что я почти готов взорваться.

Она вновь отстраняется, её глаза скользят вверх-вниз по моему телу.

– Ты – мой, – произносит она.

– Я твой, Белла, – искренне говорю я. Она сглатывает, кивая.

Я подхватываю её и разворачиваю нас, так что теперь она упирается в зеркало. Она задыхается, но в её глазах возбуждение, и когда я приподнимаю её, она оборачивает свои танцевальные ноги вокруг моих бёдер. Её теплота зовет меня. Я скольжу головкой вверх и вниз по её горячей щёлочке.

– А ты – моя, – рычу я.

Белла решительно кивает.

– Такая влажная, – шепчу я, почти погибая от гладкости, окружающей головку.

– Да, – она ухмыляется. – Я наблюдала, как ты работаешь… ты воспламеняешь меня.

Я толкаюсь головкой, и мы оба тяжело и неровно вздыхаем, и я поглощаю её, наши рты открыты в ожидании.

– Ты хочешь меня? – резковато спрашиваю я.

– Всегда, – задыхается она. – Всегда.

Я ещё раз приподнимаю её и полностью погружаюсь, и бля. Чёрт возьми.

Мы оба громко стонем, нет причин быть тихими сегодня. Она дикая и страстно нетерпеливая. Каждый раз, когда я скольжу в неё, она хныкает, её голова качается из стороны в сторону, она обхватывает меня сильнее своими натренированными бёдрами, до момента, пока я не готов кончить, но ещё нет. Ещё нет.

– Мой, – она неровно дышит.

– Твой, – отвечаю я, толкаясь своими бёдрами напротив её.

Её глаза широко открываются, перемещаясь к зеркалу позади меня, и я понимаю, что она делает.

– Мы смотримся так хорошо, – тяжело выдыхает она. – Ооох… так, так хорошо.

– Да?

Я переворачиваю нас, удерживая её в воздухе так, что теперь могу взглянуть на это, и блядь. Её идеальная задница чувственно колышется, пока я двигаю её вдоль своей длины.

– Ох, детка, – стону я, и моё сердце готово выскочить из груди в тот момент, когда мышцы живота напрягаются, а в паху пульсирует. – Да. Да.

Она крепко хватается за мои предплечья, сжимая мышцы, вонзаясь в них ногтями, пока я хороню себя внутри её всепоглощающей жары.

Её так легко удерживать, мои руки помогают ей, когда она двигается вокруг меня, и стены могли бы рухнуть вокруг нас сейчас, а я бы не заметил, мне было бы без разницы. Я опускаю взгляд туда, где мы соединяемся, толкаясь и выходя из неё – устойчиво, ритмично, – шипя сквозь зубы от ощущений, возникающих без использования презерватива.

– Вот так, детка, посмотри на нас, – потому что здесь, в этой комнате, мы можем увидеть всё. – Посмотри на нас в каждом отражении. Никогда такого не было. Никогда…

– У меня тоже, Эдвард. Ооох. У меня тоже, – чётко выдыхает она, вновь обращая голову к зеркалам.

– Ты моя, детка. Ты знаешь это, правда? – мои бёдра двигаются назад и вперёд, обнажённая задница ударяется о зеркала, а мои тазовые кости встречаются с её.

– Да, Эдвард. Знаю! Да!

– У тебя нет причин ревновать.

Она трясёт головой, и я делаю глубокий мощный толчок, погружаясь по самые яйца, и чувствую, что она близится к развязке. Её стеночки крепко сжимаются вокруг меня, и я увеличиваю темп, пока Белла царапает ногтями мою спину и выкрикивает моё имя.

И я кончаю внутри неё, опускаясь на пол, прислонившись спиной к зеркальной стене, а моя Белла отражается в каждом из зеркал, окружающих меня.

Мы еле переводим дыхание. Я пробегаюсь руками по её волосам, прижимая её теплое тело к своему, пока она играет с короткими волосками на задней части моей шеи.

– Прости за то, что было раньше, – шепчет она. – Я никогда не была такой… ревнивой… или собственницей. Я никогда не знала, что во мне такое есть… но когда она сказала разделить…

Я нежно целую её в висок, прежде чем встретиться с ней взглядами.

– Это не про нас, Белла. Никогда.

Она кивает.

– Я знаю. И я полностью тебе доверяю. Всем сердцем, Эдвард. Всей жизнью. Всегда. Вечно.

Я неровно вздыхаю, устраивая её голову под подбородком, и целую в макушку. Мы обнимаем друг друга, и на эти несколько драгоценных моментов забываем о решениях, которые нам необходимо принять, о слезах моей сестры, о сверхурочных часах работы и нерешённом вопросе о прослушивании.

С её сердцем.

С её жизнью.

Навечно.

Так что же будет с нами дальше?