Глава 36. Как заключается сделка

Эдвард

– Давай поженимся?

Она выглядит шокированной. Не знаю, возможно, она даже в ужасе.

В течение нескольких секунд всё, о чём я могу думать – что я всё проебал, облажался по-королевски, потому что сделал это! Она хотела меня и Мел, нас обоих навсегда, а я взял и зашёл слишком далеко. Так что следующие пару секунд после этого я реально рассматриваю вариант взять свои слова назад.

Но потом… Нет. Я не могу.

Я не буду.

Потому что это касается не только нас. Если бы это было так, то я, возможно, был бы в состоянии забрать их назад и просто согласился бы жить вместе. Я не старомодный парень, лорд знает это [Прим.: имеется в виду лорд из «Звёздных войн»]. Мои родители поженились, да, но клятвы, что они дали друг другу, очевидно, ни фига их не интересовали. К чертям эти «через огонь и воду, в горестях и радостях».

Но… мне однажды посчастливилось стать свидетелем чего-то лучшего, нежели брак родителей, чего-то реального – любви моего брата и Элис.

Нет, их отношения не развивались в общепринятом традиционном и последовательном стиле. Секс был началом. Но когда Джаспер усадил меня в тот далёкий день и сказал, что собирается сделать всё правильно, что он и Элис собираются жить вместе, он не имел в виду проживание, он имел в виду полную сделку, весь пакет. Они нашли квартиру, съехались, поженились и родили ребёнка.

Сейчас я не столь глуп, чтобы думать, что они жили в какой-то сказке – во всяком случае, не из тех детских историй. Они не были богаты, и у них не было кого-то, кто мог бы их навестить или помочь, не было даже их чёртовых родителей. Они, вероятно, пережили более трудные времена, чем я вообще себе представляю. Но, думаю…

Нет. Я знаю, что на своём пути независимо от того, как погано он закончился, когда они смотрели друг на друга, когда смеялись… Я видел это там – преданность, решимость. У них было это в течение всей жизни, через огонь и воду. И, может быть, где-то в другом мире они получили возможность жить долго и счастливо как муж и жена.

Муж.

Жена.

И Мел.

Моя племянница. Моя ответственность. Мой… ребёнок.

Сейчас моя очередь сделать правильно для неё – для неё и для Беллы.

Вот чему я хочу научить Мел: что брак – это не тупой кусок бумаги, ни черта не значащий или что он может удержать кого-то, кто не желает в нём состоять. Что я хочу, чтобы она понимала, так это то, что, когда ты любишь, ты стремишься к золотому, платиновому, наивысшему призу. Ты не останавливаешься. Ты не прощупываешь почву. Когда ты любишь, действительно любишь, ты не позволяешь себе отговорок, «давай сначала попробуем», пробного периода. Ты ныряешь с головой и делаешь ставку на то, что это навсегда. Ты ставишь всё на одну карту. И в самые тёмные, и в самые светлые времена ты обращаешься с этой любовью с достоинством, заботой и чёртовым уважением, которого она заслуживает, и не важно, насколько блядски ты богат или беден. В болезни и здравии, пока долбаная смерть не разлучит нас. Вот о чём я говорю.

Моя уверенность возрастает с каждой секундой, в результате чего слова звучат больше как приказ, нежели просьба.

– Да, Белла. Выходи за меня замуж.

Она выглядит совершенно сбитой с толку.

– Эдвард… – задыхается она. Я кладу руку на её вздымающуюся грудь и вполне уверен, что её сердце готово умчаться оттуда.

Я обхватываю её за плечи.

– Послушай меня, я люблю тебя, – быстро изливаю я, – и знаю, что я не подарок…

– Эдвард, подожди.

– Нет. Позволь мне сказать. У меня есть болезнь, которая всегда будет частью меня, и она повлияет на всё, даже на празднование нашей собственной свадьбы, – я гримасничаю, загребая дрожащей рукой свои волосы и делая неровный вздох. – Я имею в виду, мне хочется думать, что я становлюсь лучше, но это всегда будет здесь. То же самое с работой – с этим лучше сейчас, да, и, надеюсь, с этим офисным тендером… но прямо сейчас я с трудом вынес половину той нагрузки, которая намного меньше, чем должен выдерживать мужчина. Но я дам тебе всё, что смогу, и даже больше, Белла, и, надеюсь, однажды… я догоню. И ещё Мел, а тебе только двадцать четыре, ты только начала свою карьеру, тебе не нужна ещё и такая ответственность…

– Эдвард…

– Дело в том, что я обременяю тебя этим предложением и знаю об этом. Но я не могу забрать слова назад, потому что в моей голове это правильно. Это… то, куда мы держим курс.

Я обхватываю руками её гладкую шею и притягиваю ближе, и её глаза, боже, её глаза. Они широко распахнутые и блестящие, полные слёз, и я не знаю… Я просто не знаю, что происходит в её голове, но мне нужно это выяснить. Выложить всё, чтобы она могла принять взвешенное решение.

– Но я клянусь, Белла, я буду продолжать стараться быть достойным тебя мужчиной. Я буду стараться даже больше, чем сейчас. И я стану лучшим мужчиной. Кем-то, кто однажды в самом деле сможет быть близок к тому, чтобы быть достойным тебя и Мел, и семьи, которую я хочу для нас. Ты говоришь «давай жить вместе», потому что это не изменит ничего, но, Белла, я говорю «давай поженимся», потому что это изменит всё.

К этому моменту слёзы тихо катятся по её красивому лицу медового оттенка, а губы подрагивают. Когда она качает головой, моё сердце уходит в пятки.

– Ты закончил? – спрашивает она.

Я тяжело киваю, схваченный острыми тисками в груди. Мои лёгкие перестали функционировать.

– Как ты мог… – она качает головой снова, яростно выдыхая. – Никогда, никогда не смей говорить, что ты или Мел обременяете меня. Ты – мой якорь, и в этом огромная разница. Ты удерживаешь меня рядом с тем, что действительно важно. Ты – моя жизнь, вы оба, и вот… – она улыбается, – вот почему я хочу быть с тобой всегда, обнимать тебя, заботиться о тебе… выйти за тебя замуж.

– Что?

– И это ты меня назвал глупой, – хихикает она. – Эдвард, я стала твоей в тот момент, когда ты расхаживал в студии весь такой напряжённый и потный после долгого рабочего дня… В один момент это ударило меня, а в следующий всё потеряло своё значение.

Медленная, наполненная надеждой усмешка приподнимает уголок моего рта. Я осторожно стираю слезу, что прицепилась к её верхней губе, и эта улыбка… Иисус, эта улыбка… сияющая. Через сорок лет, если я ещё буду жив, я обернусь назад к этому дерьмовому предложению, и если не вспомню о нём ничего, то буду помнить эту улыбку.

– Так это значит…

– Это значит – да, – поясняет она.

Да.

Святой ад, она сказала да.

Я, должно быть, выгляжу… я даже не знаю, как выгляжу, но это, очевидно, зрелищно, потому что Белла смеётся.

– Ты в норме?

– Дай мне минуту, – думаю, я улыбаюсь, но я трясу головой так сильно, что не могу быть уверенным. Я качаю, как в колыбели, её лицо в своих руках, напрягая колени и немного расставляя ноги, потому что чувствую головокружение.

– Эдвард?

Её голос звучит как эхо, как будто говорят где-то далеко…

– Эдвард…

Когда она наклоняет голову набок и заключает меня в ловушку своего тёмного взгляда, каждый момент, что мы провели вместе, и я имею в виду каждый. Отдельный. Момент… начиная с того, когда я увидел её на экране в студии, кружащуюся и качающуюся, и прямо до этого, когда она смотрит на меня с полным доверием и любовью, и надеждой, и всё правильно там, в её тёмных глазах.

Я глубоко вдыхаю, наполняю лёгкие воздухом, что чувствуется и пахнет, как она, воздухом, что всегда будет её. Мои ноги выпрямляются. Плечи расправляются.

– Белла… я не планировал этого, не сегодня, по крайней мере, но когда я смотрю на тебя, это всё, что я вижу. Ты моя навечно.

Её нижняя губа дрожит. Она медленно кивает, и когда я прижимаю свои губы к её, она выпускает длинный выдох в мой рот. Я пробую на вкус её сладкие губы, верхнюю и нижнюю, прежде чем прижимаюсь своим лбом к её.

– Ты сказала да.

Она кивает.

– Ты сказала да… ты сказала да… – повторяю я снова и снова, закрывая глаза.

Она хихикает, а я крепко сжимаю её в своих руках, потому что она моя. Она моя, и она собирается стать моей женой. И внезапно я чувствую, как смеюсь, и она смеется тоже, потому что мы шокированы и возбуждены, и адски сбиты с толку.

– Чёрт возьми, – я резко отстраняюсь от неё. – Я… чёрт, Белла, у меня нет кольца для тебя.

– Мне не нужно кольцо, – она беззаботно улыбается, вытирая заплутавшую слезинку с щеки.

– Конечно, нужно. Клянусь, я куплю его тебе так скоро, как только смогу.

– Шшш, – она зарывается тёплыми руками в мои волосы. – Мне не нужно кольцо сейчас же. Мы можем подождать и найти правильное. Что нам нужно как можно скорее, так это… стены, – широко улыбается она.

– Стены, – я фыркаю, растягиваясь в улыбке вместе с ней. – Да, нам их понадобится много – реально хороших и звуконепроницаемых.

***

Следующий час мы проводим на диване – придумывая планы, разговаривая друг с другом, выпуская всё беспокойство наружу – в некотором изумлении, потому что утром мы ходили на рождественских шоппинг, а сейчас мы, чёрт возьми, помолвлены.

Первая вещь – это стены. Они должны быть возведены, и я уверяю её, что мы с Эмметом сможем сделать это быстро. Да, я зову его помочь при том, что он уже выручил меня в студии, но у него есть подвал, который он хочет доделать летом в своём требующем ремонта доме, купленном прошлой весной, а также кухня и ванная комната, которые необходимо полностью вынести и реконструировать, так что, полагаю, всё сладится.

Я только что продлил свой срок аренды, но, возможно, буду в состоянии выпутаться. Что даст этой дешевой заднице – арендодателю – оправдание, чтобы крупно поднять арендную плату.

Так что пока Белла придумывает план комнаты Мел, уже говоря о цветовых схемах и шторах, я начинаю снимать некоторым слои, начиная с её свитера.

– Что ты делаешь? – фыркает она, поднимая руки над головой, чтобы помочь мне.

– Мы должны скрепить сделку, детка.

Она хохочет, её руки обхватывают мои плечи, а задница приподнимается над диваном, когда я стаскиваю её штаны.

– Ох, правда?

– Правда. До этого – не официально.

Я достигаю задней части своей шеи и стягиваю толстовку и футболку.

Белла разворачивается и устраивает голову на моих коленях. Она счастливо смотрит на меня, её пальчики легко скользят по моей груди.

– Когда мы сделаем это?

Я очерчиваю контуры её полных губ.

– Завтра, на следующий день, на следующей неделе – тебе решать.

Она снова хихикает.

– Этим летом, в августе, после того, как постановка будет завершена. У Мел не будет школы. Студия не так загружена в это время года, – её пальчики следуют вниз, к моему животу, заставляя его сжиматься от её прикосновений. – Ты будешь работать над этими офисными зданиями...

– Возможно. Ещё непонятно.

– Будешь, – улыбается она и затем прикрывает глаза, откинув голову. – Я уже всё вижу… платье с тонкими лямками, белые цветы в моих волосах… Мел в нежно-голубом платье, которое будет так хорошо сочетаться с её глазами, и ты… в смокинге… о мой бог, ты в смокинге…

Я фыркаю.

– Где?

Она открывает глаза и смотрит на меня.

– Меня не заботит где. Может быть, на заднем дворике моих родителей, – пожимает плечами она. – Он довольно милый и достаточно большой, чтобы всех вместить. Сью будет в полном восторге!

– Дерьмо, твой отец убьёт меня, – напряжённо говорю я, только теперь вспоминая о его существовании. – Возможно, мы должны пересмотреть это.

Я лишь дразню её, но она приподнимает голову и сжимает в кулаках мои волосы, приближая наши лица друг к другу.

– Только, чёрт возьми, попробуй, – рычит она, заставляя меня смеяться. Затем она пытается пощипать меня вдоль ребер, но кожа слишком твердая, чтобы она могла с ней справиться.

– Ты женишься на мне, мистер Каллен, сделав из меня добропорядочную женщину.

Я приподнимаю её подбородок и приближаю свой рот к её.

– Белла Мария Свон, – почти грубо говорю я, – ты будешь моей женой, и никто не воспрепятствует этому.

Она неровно вздыхает, и я накрываю своим ртом её рот, скользя языком глубоко в него. Она стонет и оборачивает одну руку вокруг моей шеи, и в течение долгого времени ничего больше не существует, кроме её вкуса и наших языков, встречающихся и отстраняющихся. Но затем она садится и переворачивается так, что её идеальная задница взметается в воздух, а она прислоняется лицом к моим коленям.

– Что ты делаешь? – вздыхаю я, когда она медленно расстёгивает ширинку на моих штанах.

– Мы закрепляем эту сделку, детка, – бормочет она, повторяя за мной. Я приподнимаю бёдра, когда она стаскивает штаны и боксёры с меня, позволяя им упасть у моих ног. Моя твёрдая и толстая эрекция находится лишь в нескольких сантиметрах от её лица, и когда она говорит снова, я чувствую вибрацию её слов прямо на набухшей головке.

– Когда я возьму тебя в рот, когда попробую тебя, дело будет окончательно решено, Эдвард.

Гортанный стон вырывается из меня.

– У меня никаких проблем с этим, малыш.

Она наклоняет голову набок так, что мы встречаемся взглядами, озорная усмешка расползается по её лицу.

– Готов? – шепчет она.

– Да, – говорю я с быстро клокочущим сердцем в груди. – Да, я готов.

Болезненно медленно Белла опускает голову на несколько дюймов ниже. Когда я чувствую первое прикосновение её языка, покалывание проходит вниз до моих яиц, а затем вверх по позвоночнику. Я шиплю и откидываю голову назад, инстинктивно вскидывая руку на её затылок и направляя себя в её рот.

Она медленно двигается вверх и вниз по моей длине, втягивая щеки, когда всасывает, заставляя звёзды танцевать перед моими глазами.

– Да, Белла. Да…

Она стонет, и этот звук путешествует от моего члена к каждой конечности тела. Одной рукой она хватает моё бедро, поддерживая себя, а другой поигрывает с яичками, снова и снова.

– Гммм…

Жар её рта обжигает меня, её влажный язык кружится, и это чувствуется… как-то по-другому, лучше со знанием того, что она будет моей женой.

– Нравится это, будущий муженёк?

– Ммм, – я едва сдерживаюсь, потому что давление нарастает глубоко в моём животе, наматывается вокруг мышц, кровь направляется к члену…

Но нет. Я ещё не хочу кончать – не так. Я не шутил, когда говорил, что хочу закрепить сделку.

Используя свою хватку на её волосах как рычаг, я осторожно, но твёрдо отстраняю её от себя. Мне нужно вдохнуть сквозь сжатые губы, когда я теряю жар и посасывания её блядски горячего рта.

Она встречает мой взгляд, страсти в её глазах почти достаточно для того, чтобы заставить растерять всё моё дерьмо прямо тут же, поэтому я обхватываю её за плечи и притягиваю обратно на диван, укладывая на удобные подушки.

– Что ты?..

Прежде чем она может закончить предложение, я стаскиваю её трусики одним движением и опускаюсь перед ней на колени. Скользя руками под её коленки, я направляю их вверх и раздвигаю ноги шире, а затем погружаюсь лицом в её тёплый центр. Она выкрикивает, и её попка отрывается от дивана, но я удерживаю её на месте, расположив руки на внутренней поверхности бёдер, в то время как мой язык ласкает сладкий, припухший бугорок.

– Эдвард… – хнычет она. – Эдвард…

Её голова вертится из стороны в сторону, руки сжимают мои волосы, когда я скольжу языком вверх и вниз по её щелочке, прежде чем погрузить его глубоко внутрь. Ещё один задыхающийся вскрик покидает её губы, и она сильнее толкается в моё лицо, а я подчиняюсь, жаждая её сладкого нектара. Я работаю языком внутри и покидаю это местечко, полизывая, а затем жадно посасывая. Ей нравятся полизывания, но когда я посасываю её… когда я посасываю её, она сходит с ума.

Но мы здесь закрепляем сделку.

Когда она начинает шлифоваться своими бедрами всё быстрее и быстрее, я понимаю, что она близко, поэтому отстраняю рот от неё, и она смотрит на меня в полнейшем замешательстве перед тем, как я устраиваюсь над ней и погружаю свой член глубоко внутрь этих влажных, упругих стеночек.

– Бляяять! – я бормочу от сумасшедшего ощущения, а Белла долго и мучительно стонет, её спина снова выгибается. Она оборачивает свои длинные ноги вокруг моих бёдер и надавливает пятками на мою задницу, чтобы притянуть меня ещё ближе. Я двигаюсь быстро и жёстко, потому что мы оба слишком возбуждены для медленного наращивания движений.

– Закрепляем сделку, детка, – хрипло говорю я, пронзая её снова и снова так, что её спина приподнимается над подушками, а её лицо напрягается в этом выражении чистого, взрывного удовольствия, и она встречает каждый мой толчок, наши бёдра шумно ударяются друг о друга.

– Ты выйдешь за меня замуж, Белла?

– Да! – скулит она.

– Ты моя?

– Да! Да!

– Каждую ночь, детка. Ты будешь дарить мне это каждую ночь всю оставшуюся жизнь?

– Да, Эдвард. Да! Да! Каждую ночь! Всегда! Всегда!

И это накрывает меня – что я внутри моей будущей жены – между её ног, в её сердце, в её голове, всегда…

Это… ошеломляюще.

Когда мы кончаем вместе, впиваясь взглядами друг в друга, моя голова кружится и качается, как делала это она с самого первого дня – как она всегда будет делать.

***

Мы едем забирать Мел, и перед тем, как выйти из грузовика, я говорю Белле, что оставляю ей право разобраться с тем, рассказывать ли людям часть нашей сделки.

– Ты хочешь сохранить это в тайне? Думаешь, будет легче выпутаться? – дразнит она.

– Конечно же нет, Белла, но ты знаешь, я не очень хорош в объявлениях и всей этой чуши.

Она нежно улыбается.

– Я сообщу, если хочешь. Что на счёт Роуз? Я как раз думала, что, возможно, мы пока не должны рассказывать ей, – с осторожностью говорит она. – Из-за её проблем с браком может показаться, что мы тычем ей этим в лицо.

Я пожимаю плечами, так как сказал, что оставляю это ей.

Мы проводим пару часов с моей сестрой и детьми, во время которых ни словом не упоминаем о новой договоренности между мной и Беллой, но Белла чертовски сияет, даже я могу это заметить. Я понятия не имею, как нам удастся выбраться отсюда, не обмолвившись.

Когда мы втроём возвращаемся в Бруклин, то проводим некоторое время в лофте Беллы, а потом она садится рядом с Мел, а я просто стою напротив них, скрестив руки на груди и ожидая.

– Мел, у твоего дяди и у меня есть… некоторые новости для тебя.

Мел серьёзно хмурится, а когда Белла говорит, что мы собираемся пожениться, сначала она выглядит так, будто не понимает.

А затем её глаза широко распахиваются, и громкий пронзительный крик заставляет меня прикрыть уши, пока они обе обнимаются на диване.

– Я говорила, что ты будешь моей тётей! – визжит Мел. Я имею в виду реально визжит. – Я говорила тебе! Говорила тебе! Да!

– Когда это произошло? – спрашиваю я.

Белла краснеет.

– Не бери в голову.

После Мел поднимается и обнимает меня за талию.

– Спасибо, дядя Эд, – это было сказано так эмоционально, как будто я вручил ей рождественский подарок раньше времени.

Я действительно не знаю, что сказать, поэтому просто вздыхаю и прижимаю её ближе.

***

Следующие две недели, приближающие нас к Рождеству, оказываются более занятыми, чем прежде.

Оказывается, у нашего арендодателя есть кто-то, готовый заплатить больше, чем платим мы, так что у него нет проблем с тем, чтобы отпустить нас с начала года. То есть у нас сейчас горят сроки съезда, что значит, что я работаю день и ночь: на лофтах Элайя, в Беллиной студии, а теперь ещё делаю совершенно новую спальню для Мел и воздвигаю стены вокруг нашей спальни.

Мистер С, так случается, знает кого-то из жилищной инспекции, благодаря чему мы сразу же получаем разрешение на начало работ, хотя мы должны делать это в рамках «S&D», ибо, как обычно это бывает с жилищными инспекциями, только определённым подрядчикам разрешено делать такую работу, и, конечно же, «S&D» одни из них.

Теперь я должен принять помощь мистера С, и хоть я внешне вроде как упираюсь, на самом деле здесь много работы, и мне необходима подмога.

Мы с Беллой рассмотрели планировки, которые я быстро подготовил. Мы делим верхнюю площадку лофта на два помещения: одно – это комната Мел размером двенадцать на четырнадцать футов, другое – комната размером двенадцать на двенадцать, которую я превращу в кладовку-гардеробную, со встроенными шкафами и полками, предназначенными для хранения вещей Беллы для студии и для моих инструментов, и прочей лабуды, которую нам нужно будет хранить.

Так что, когда девушки отправляются на ещё один рождественский шопинг в выходные, мы с мистером С и Эмметом начинаем работать.

В какой-то момент мистер С и я сверлим бок о бок.

– Слушай, это вроде как быстро, – говорит он, и я фыркаю, потому что да, будто я не знал, что это крутилось в его голове с того момента, как мы выдали им новости – в отличие от его жены, которая не могла воздержаться от довольно крепких объятий со мной и Беллой, – но… я верю Белле… и доверяю тебе с ней.

Я хмыкаю про себя, но что-то расслабляется внутри, потому что… даже не знаю почему.

– Ты так же мог бы называть меня Чарли теперь, – ворчит он.

Я поднимаю глаза на стену и продолжаю сверлить, потому что, вот дерьмо, мы снова к этому вернулись, и, полагаю, я не могу продолжать звать его мистер С, когда он станет моим тестем.

Но есть и необъяснимая улыбка, рождающаяся в уголке моего рта.

– Или ты можешь звать его папочка, – Эммет стучит где-то позади нас, заливаясь смехом.

Мы оба его игнорируем.

***

За два дня до Рождества мы, чёрт возьми, заканчиваем с проклятыми лофтами Элайя.

За ночь до Рождества мы с Эмметом наконец-то включаем их в заявку для офисной работы.

Всё это время Чарли и я не произнесли ни слова друг другу ни о чём из этого. Есть темы, которые лучше оставить. Заявка является главной из них по очевидным причинам.

Что касается Элайя, то Белла согласилась с идеей родителей. Их адвокат работает над предложением для Элайя. Это вещь, в которой я не могу принять участие – ещё нет – до момента, пока не доберусь то точки, где смогу взять кредит. Это будет тяжёлая тема, когда мы начнем её обсуждать, так что сейчас мы оставляем всё как есть.

Я плачу половину займа, и мы добавляем меня к арендной плате. Моя Белла… моя будущая жена… моя невеста… когда она окунается во что-то, то она делает это во всех смыслах. Она хочет сделать Мел бенефициаром на случай, если с одним из нас что-то случится, но я говорю ей, что мы отложим всё это, потому что мы ещё не муж и жена. [Прим.: В данном случае бенефициар – лицо, не являющееся страхователем, но обладающее правом на получение страховых выплат в случае смерти держателя страхового полиса.]

Чарли и Эммет должны поехать сегодня на стройку для окончательной уборки, но я переезжаю. Я не брал ни одного проклятого выходного на этой работе, так что никто не может говорить какое-либо дерьмо о том, что сегодня я ушёл.

Мы переезжаем и оставляем в дар мебель и прочее дерьмо. Это происходит за три дня до дня рождения Мел, так что она заранее получила много подарков на свой праздник и на Рождество, и я убеждаюсь, что она знает о приложенных мной усилиях и о том, что Эммет и Чарли тоже поучаствовали. Мы также проводим целый день в «Home Depot», выбирая для неё всякие прибамбасы, хотя, если вы спросите Беллу, то она сообщит, что большую часть времени я провел в отделе различного оборудования для ремонта. От Беллы Мел получает 32-дюймовую плазму в комнату, не говоря уже о ноутбуке и столе от Сью и Чарли, к тому же она получила новое постельное белье и шторы от тёти Роуз.

А в нашей комнате – нашей спальне – теперь есть четыре стены. Я установил для Беллы электрический камин, занявший небольшое пространство, потому что она сказала, что всегда мечтала о таком в спальне, и переделал гардероб, чтобы все наши вещи поместились, поэтому теперь у меня есть комната, чтобы любоваться её прекрасным телом, в то время как она переодевается. Также я поменял светильники, добавил потолочный вентилятор и перекрасил комнату в васильковый цвет. По сути, мы перекрасили бо̀льшую часть лофта, потому что у Беллы всё ещё оставались белые стены с того момента, как она переехала. Она сказала, у неё не было склонности улучшать жилище и желания вносить какие-нибудь изменения.

Но сейчас… сейчас это наш дом.

Студия закрылась на праздники на эту и следующую недели, так что сегодня у нас куча дополнительных рук: Джейк, Чарли, перенесший свои утренние встречи, Бен, в последнее время постоянно крутившийся в студии, а также Энджи, Белла и я.

Поскольку сегодня день переезда, Мел официально вернётся сюда после школы. Мы с Беллой уже посетили школу и заполнили документы, касающиеся смены адреса, а также разрешение на то, кто может, а кто нет забирать Мел из школы.

Мы с парнями тащим тяжёлое дерьмо: мебель для спальни Мел, мои инструменты, один двухместный диванчик, сохранившийся в хорошем состоянии. Белла заносит одежду и прочую мелкую лабуду. Затем всё готово. Джейк делает мне одолжение, увозя все остальные вещи в «Армию Спасения» на моём грузовике, пока я устанавливаю всё в Беллином доме.

Нет… в нашем доме.

Мне нужно к этому привыкнуть.

И Мел глядит вслед грузовику с тоской, но мы обсудили это прошлым вечером, когда принимали решение, что переезжает с нами, а что уходит на пожертвования. Мы сохранили многие вещи её родителей, но всё остальное…

– Нам ничего из этого не нужно больше, Мел. Лучше позволить другим получить немного пользы от этого.

Она смотрит и вздыхает.

– Я знаю, дядя Эдвард, новое место, новая жизнь.

А потом мы забираем её лампу и парочку плюшевых мишек, которые у неё были с тех пор, как она была маленькой девочкой, и возвращаемся в здание.

***

Этот парень, Бен, агент Беллы – крутой чувак, одержимый «Звёздными войнами», но это классно. Я знаю достаточно, чтобы идти с ним в ногу, хотя Белла постоянно приходит ко мне за переводом, когда он начинает говорить речами джедаев.

Чарли пришлось уйти, поэтому Бен помогает мне установить кровать в комнате Мел. Мел, Энджи и Белла расставляют всё остальное, и со всей этой толпой в одном помещении здесь жарко, как в аду, когда мы с Беном собираем мебель.

Когда я стягиваю футболку, то слышу мурлыканье Энджи позади себя, и Белла посмеивается, когда Мел говорит:

– О, Господи.

Думаю, Бену тоже жарко. Периферийным зрением я едва ли замечаю, как он снимает свою выцветшую футболку с Оби-Ван Кеноби, потому что точно и прочно забиваю гвозди, собирая каркас кровати. Внезапная тишина поражает меня.

Я поднимаю взгляд, и да, Бен был обманчивым маленьким ублюдком в своих мешковатых поношенных футболках с пуговицами и прочей фигнёй.

– Вау, дядя Эдвард, мышцы Бена почти такие же накаченные, как и твои.

Я смотрю на Мел и ухмыляюсь.

– Сделай мне одолжение. Принеси мне маленький ящик с инструментами из коридора.

– Давай, Меллита, я помогу тебе, – говорит Белла, прежде чем я успеваю её попросить о том же.

А потом мы остаемся вдвоём.

– Бен, всё нормально, если ты хочешь уйти, – говорю я.

– Или ты можешь помочь мне, мой джедай Papito, – вставляет Энджи. – Поможешь мне поставить все эти книги на полку?

– Конечно, – сразу же говорит он, отбрасывая гаечный ключ так, что тот приземляется на мои чёртовы пальцы на ноге.

– Так, расскажи мне побольше… о своём световом мече, – слышу, как просит Энджи. – Он большой?

– Очень.

Я закатываю глаза.

– И длинный?

– Очень длинный.

– Бьюсь об заклад, ты мастерски им владеешь.

Она шутит?

– Я… я стараюсь изо всех сил, но… было бы хорошо попрактиковаться с кем-нибудь…

– Ох, я всеми руками за практику, Papi. Я полностью уверена, что практика делает всё совершенным.

Я стону себе под нос и трясу головой, но губы подёргиваются от улыбки.

Чёртовы психи.

***

Позже Белле приходится уехать на репетицию, и – спасибо, боже, – Бен с Энджи тоже уходят, а мы с Мел остаемся одни в этом лофте, который теперь является нашим домом.

День был долгим. Мы действительно на славу потрудились. У Мел нет занятий в школе следующие две недели. Это даст ей время немного пообвыкнуть.

Мы в её новой комнате. Я регулирую телевизор примерно сотню раз, пока, наконец-то, он не висит так, как ей хочется. Сейчас она сидит на полу, выдавая по сто слов в минуту, пока разбирается с оставшейся частью своих вещей.

– Эй, ты в порядке? – спрашиваю я, просто чтобы быть уверенным.

Она перестает болтать и делает глубокий вздох, после чего медленно выдыхает.

– Да, – улыбается она. – Это… странно. Год назад… Мы с мамой пекли печенье «Сникердудль» для папы, потому они были его любимым праздничным лакомством. И у папы был этот браслет, что он купил для мамы. Он показал его мне и попросил пока не говорить ей, – хихикает она.

– Ага, я знаю, какой, – говорю я. – Всё осталось для тебя.

– Знаю, – шепчет она.

Но это не про браслеты. Возможно, я многого не знаю, но я учусь и понимаю, что не про браслеты.

– Это… по-другому, – говорю я, потому что не могу сказать, что так лучше для неё. Не без моего брата и Элис.

Но некоторые вещи лучше. Намного.

– Спасибо, дядя Эдвард, за всё это, – улыбается она, обнимая безразмерную подушку, глазами оглядывая свою новую комнату.

– Пожалуйста, Мел, – отвечаю я. – И, как я сказал… Знаю, всё по-другому, но… вместе мы постараемся сделать так, чтобы у нас всё получилось, ладно?

Она кивает, улыбаясь.

– Ладно.

– Ладно, – я вздыхаю, а потом хлопаю ладонями. – Так… ты знаешь, как хранить рождественские секреты?

***

Немного позже мы с Мел забираем Беллу с репетиции.

Они обе всю дорогу до дома взволнованно обсуждают наше новое жилье, планы на будущее, свадьбу летом. Мел по-другому общается с Беллой, более открыто. Она светится, когда Белла рядом, и я благодарен за это. Это укрепляет… правильность происходящего.

Рождественская ель ждет, когда мы объявимся дома. Белла удивленно визжит, потому что столько всего происходило, что у нас не было возможности её поставить. Но как только я со всем закончил, то сбегал к парню, торгующему деревьями на углу, и взял одно. Оно маленькое и вид не такой свежий, как хотелось бы, но учитывая, что до Рождества два дня, сойдёт.

Мы все вместе украшаем его игрушками, которые были у Беллы, а потом Белла включает весёлые рождественские песни, первые знакомы мне, а затем начинают играть новые оживлённые испанские мелодии, под которые они с Мел начинают танцевать.

Когда Мел готова отправиться в постель, она берёт Беллу за руку, и они обе идут к ней в комнату, оглядывая её так, будто она полна золота, и моя грудь… моя грудь болит самым чертовски потрясающим способом.

– Она обожает свою комнату, – взволнованно говорит Белла позже, когда Мел уже спит. Она сидит на нашей кровати и изучает нашу новую комнату. – И я обожаю нашу комнату.

Я разворачиваюсь и закрываю дверь нашей спальни. Сейчас у нас есть четыре стены и дверь. Мои глаза скользят по Белле, я подхожу к ней, беря её за руку и поднимая с кровати.

Она обнимает меня руками за шею, а я обвиваю свои вокруг её тонкой талии. На ней один из этих крошечных чёрных пеньюаров, и в струящемся свете луны могу сказать, что под ним нет ничего.

Я нежно целую её.

– Ты счастлива?

– Ты понятия не имеешь.

– Думаю, имею, – улыбаюсь я возле её рта. Затем я начинаю медленно её покачивать, не так, как она танцевала недавно, но чувственно – так, как она показала мне однажды ночью несколько месяцев назад, ночью, которая, кажется, была целую жизнь назад и только вчера одновременно.

– Ты учишься, – посмеивается она, пока мы танцуем без музыки. Я, наверное, паршиво справляюсь, но она в моих руках, и это всё, что меня волнует.

Вглядываясь в прекрасные глаза, я дотягиваюсь до её левой руки и убираю её с моей шеи, устраивая между нами.

Она тяжело и громко дышит, когда чувствует, как холодный металл скользит по её пальцу.

– Эдвард… – шепчет она, пальчики её руки растопыриваются между нами, глаза скачут между мной и кольцом.

– Эдвард, как? Когда?

Слёзы наворачиваются на её глаза.

Я беру её руку в свою, переплетая наши пальцы.

– Ты не можешь быть помолвленной без кольца, детка, я говорил тебе.

Она всхлипывает, но улыбается, и я ощущаю не испытываемую мной раньше наполненность.

Мы оставили не зашторенными огромные окна, обращённые к реке. Ей так нравится. Солнечный свет пробивается по утрам, а свет луны и огни небоскрёбов освещают комнату ночью.

Но прямо сейчас огни города освещают её невероятное лицо, показывая мне, как танцуют и сверкают её глаза. И кольцо тоже. Оно представляет собой тонкую, но прочную платиновую полоску с одним бриллиантом посередине. Он небольшой, но качественный и у него хорошие оценки по всем этим «С» шкалам. У моей будущей тёщи есть друг в этой сфере, который хорошо ко мне отнёсся, показал классные, но не слишком дорогие кольца и предложил неплохие условия оплаты.

– Эдвард… – тихо плачет она. – Эдвард… зачем?

– Чтобы я мог закрепить сделку должным образом, – ухмыляюсь я.

Когда я опускаюсь на колено, она делает резкий вздох. Взяв её руку, я подношу её ко рту и легонько целую.

– Изабелла Мари Свон, – я прочищаю горло, сглатывая нервозность, и напоминаю себе, что она уже ответила согласием. – Белла, с того самого дня, как я встретил тебя, ты заставляла мою голову кружиться, и я не хочу, чтобы это когда-либо заканчивалось. Окажешь ли ты мне честь и станешь моей женой?

– Ох, – она вздыхает, её сладкие губы преобразуются в «О», пока она вдыхает и выдыхает. – Я буду. Я согласна.

В этот момент образы Джаспера и Элис внезапно вспыхивают в моей голове.

Но это не сцены из прошлого.

Они улыбаются мне откуда-то. Я вижу это. Я чувствую.

Я беру свою будущую жену в свои руки и поднимаю её, а затем укладываю на нашу кровать, в окружении наших четырех стен, где мы начнём строить будущее вместе… и в радостях, и в горестях.