***

Следующим утром, после того как Эдвард ушёл на работу, мы с Мел завтракаем на кухне. Она безмолвно уставляется в свою тарелку, пока ест.

– Ты злишься на меня? – наконец задает вопрос она.

– Что, милая? – вопрошаю я со смущённой улыбкой. – С чего бы мне злиться на тебя?

– Потому что я позвонила дяде Эдварду и рассказала, что этот мудак Элай был там.

Я качаю головой и вздыхаю, откладывая вилку и отводя заплутавшую прядь волос с её хорошенького личика.

– Мел… я собиралась рассказать твоему дяде в любом случае, и… ты была права, я должна была ему позвонить.

– Я была права?

– Да, ты была права, – улыбаюсь я.

– Сейчас он злится на тебя? Звучало так, будто вы ссорились прошлой ночью, но я не смогла расслышать вашего разговора. Я… я не хочу уезжать.

– Мел, – вздыхаю я, притягивая её поближе, так, чтобы накрыть её руки своими. – Прежде всего, пытаться подслушать, о чём мы с твоим дядей говорим за закрытыми дверьми – плохая идея. Именно поэтому двери и закрыты.

Она молчит.

– И твой дядя и я… у нас иногда есть разногласия, но это не значит, что кто-то из нас куда-то собирается, ладно?

– Ладно, – нерешительно кивает Мел.

Я улыбаюсь ей и снова качаю головой.

– Давай, малышка, поехали в школу.

***

Март – беспокойный месяц. Как в старой поговорке, он приходит, будто лев, с кучей происходящих событий: месяц до открытия шоу, а также год с момента, как Эдвард бросил пить… что значит, что будет год с тех пор, как Джаспер и Элис погибли. [Прим.: «Март приходит, как лев, а уходит, как ягненок». Обычно подразумевается изменчивая мартовская погода, но в данном случае речь о напряжённости, навалившейся на героев в этом месяце.]

Мел в дурном настроении всю неделю в связи с годовщиной смерти её родителей. Как и Эдвард.

В солнечное воскресенье, так не похожее на наше настроение, мы с тяжестью на сердце признаём потерю двух самых важных людей в жизни Мел и Эдварда.

Роуз организовывает панихиду в своей местной церкви. Когда Эдвард, Мел и я приезжаем, она стоит в первом ряду скамеек со своими детьми, которые одеты в свою самую симпатичную одежду. Эммет стоит возле неё с маленькой Леей, спящей у него на руках. Я не удивлена, что он здесь. Джаспер был его лучшим другом, в конце концов.

Что меня удивляет – родителей Элис здесь нет, хотя Роуз сказала мне, что приглашала их на церемонию. И, несмотря на всё то, что я знаю о родителях Роуз и Эдварда… частичка меня продолжает надеяться, что каким-то образом они окажутся здесь сегодня.

Когда служба начинается, Эдвард тянется и обхватывает мою руку. И я знаю, что любому постороннему он может показаться стойким прямо сейчас – на его лице нет слез, а взгляд направлен в центр. Однако ему нужна поддержка, а также комфорт, поэтому я сжимаю его руку, поощряя обхватить мою так сильно, как ему это необходимо. После я обнимаю Мел другой рукой, устраивая её голову на своём плече.

Когда Роуз начинает тихо всхлипывать на сиденье перед нами, Эдвард тянется и в утешении кладёт руку на её плечо, и она льнёт к ней.

А затем Эммет поворачивает голову и целует её в висок.

Я перевожу взгляд на Эдварда. Он смотрит на Эммета с нечитаемым выражением лица, прежде чем снова направить своё внимание вперёд.

***

План состоит в том, чтобы после службы сходить на кладбище, но как только мы садимся в машину, Мел выкрикивает:

– Я не хочу идти.

– Мел, брось, – вздыхает Эдвард, сжимая переносицу. – Это их годовщина.

– Я не могу, – плачет она. – Пожалуйста, не заставляй меня идти.

Эдвард смотрит на неё в полном замешательстве относительно того, что ему делать.

– Мел, ты должна пойти, – говорит Роуз. – Мы все идём.

Мел трясет головой, а потом поворачивается ко мне, обнимая за талию.

– Пожалуйста, тётя Белла, пожалуйста, не заставляй меня идти. Я хочу поехать в студию. Пожалуйста, тётя Белла.

Мы встречаемся с Эдвардом глазами.

– Слушайте… как на счёт того, что вы, ребята, пойдёте, а я проведу время с Мел.

Эдвард загребает рукой волосы и затягивается воздухом, и, хоть он не особо счастлив, нежно целует меня, а затем оставляет поцелуй на лбу Мел.

– Увидимся позже.

***

– Чем хочешь заняться? – спрашиваю я Мел, когда мы приезжаем в студию.

– Могу я… могу я просто побыть немного одна?

– Конечно, – легонько улыбаюсь я.

Следующие пару часов я сижу в своём офисе и смотрю через экран на стене, как она делает то, что я отлично понимаю: выплёскивает всё это через танец.

***

Остаток дня я провожу с Мел, уклоняясь от репетиций, несмотря на то что до открытия шоу осталось совсем немного. Мел мало говорит, но я с ней. И вечером, когда она переписывается с Беккой, я тихо напоминаю ей, что если ей что-то нужно, то я здесь. Я всегда буду рядом, если она будет нуждаться во мне.

– Я люблю тебя, Меллита, – улыбаюсь я.

Она смотрит на меня, кивает и возвращается к переписке.

Эдвард сегодня тоже подавлен и печален, и когда этой ночью мы занимаемся любовью, он держит меня так, будто боится, что я ускользну, если он ослабит хватку. Когда он кончает, то будто высвобождается из глубин своей души. И когда он отпускает мои бёдра, я уверена, что завтра утром на них будут синяки от его пальцев в качестве напоминания, но меня это ничуть не заботит.

– Я люблю тебя, – повторяю я ему снова и снова.

***

В следующий четверг проходит вечеринка шоу, которое официально откроет свой занавес ещё через полторы недели.

Сью присмотрит за Мел в этот вечер, потому как Эдвард пойдет на вечеринку со мной. Бен договаривается встретиться с нами уже там.

Эдвард раздевает меня глазами, когда я выхожу из замечательного шкафа/гардеробной комнаты, которую он сделал для меня. То есть для нас.

– Ты выглядишь… не-блядь-вероятно великолепно.

Я посмеиваюсь и смотрю на поблескивающее чёрное платье, перетянутое ремешком на талии, с глубоким вырезом и короткой пышной юбкой, которое надела. Оно заканчивается на середине бедра, и я совместила его с чёрными шпильками, ещё больше удлиняющими мои ноги.

Затем я перевожу взгляд на Эдварда и закусываю губу.

– Эдвард… – обнимаю его за шею и прижимаюсь ртом к его тёплым губам, позволяя своему языку осторожно коснуться их, и отстраняюсь. На нём тёмный костюм, серая рубашка и узкий чёрный галстук. Его тело так совершенно, что, хоть костюм и не сделан на заказ, но вполне мог бы быть таким. Его широкие плечи потрясающе смотрятся в пиджаке, сужающемся ближе к талии. Штаны прекрасно сели на его ягодицы и на длинные, сильные ноги.

Мне вспоминается ночь, произошедшая более пяти месяцев назад, когда он разрушил моё свидание.

– Боже, если ты делаешь это со мной в костюме, то я понятия не имею, как собираюсь справляться, когда ты наденешь смокинг на нашу свадьбу. Мои трусики будут мокрыми на протяжении всего пути к алтарю, – хихикаю я.

Он разражается громким смехом, после упирается лбом в мой и постанывает.

– Попридержи эту мысль до сегодняшней ночи, – зловеще растягивая лицо в улыбке, он скользит ладонями под юбку, к моей заднице. Эдвард пробегается пальцем вверх и вниз по моим стрингам.

Он хмурится.

– Ты будешь оставаться рядом со мной сегодня вечером в этом наряде. Лишь маленький ветерок… – палец обводит мое бедро, следуя по тоненькому материалу моих трусиков, а затем скользит под них, обводя клитор.

– Ты влажная, – констатирует он.

Я прикрываю глаза и вздыхаю, пока его палец движется ниже по моей щёлочке.

– Я буду рядом с тобой всю ночь. Ты можешь придерживать мою юбку, – его палец скользит глубже внутрь, и я хныкаю ему в рот: – Или можешь приподнять её.

Он тяжело дышит, пока быстрым темпом приводит меня в изнеможение, другая его рука крепко удерживает меня за талию.

– Блядь, хочу быть внутри тебя, – нашёптывает он в моё ухо, посасывая мочку.

– Дааа, – я почти шиплю, почти вздыхаю.

– Но твоя мама за дверью сейчас, – посмеивается он, – ждёт нас.

Я снова хнычу, но разочарованно на этот раз, и как бы для того, чтобы компенсировать, Эдвард добавляет ещё один палец и быстро двигает ими, кружа снова и снова, его большой палец прижимается к клитору. Я давлю своей рукой на его и помогаю ему двигаться, толкая глубже.

– Тебе нравится это, детка, а? – поощряет он. – Тебе нравятся мои пальцы внутри.

– Ох, – я безмолвно кричу, потому что обожаю, когда он говорит мне такое.

– Я люблю твои пальцы внутри себя. Они такие длинные и тонкие, и шероховатые, – говорю, затаив дыхание.

К этому моменту он подводит меня к краю так мощно и быстро, что ему приходится переместить другую руку на мою задницу, чтобы удерживать моё тело от падения с каждым толчком.

– Тебе нравятся мои грубые пальцы? – тихо посмеивается он. – Когда я впервые встретил тебя, я так сильно хотел дотронуться до тебя. Я представлял свои пальцы в тебе… внутри тебя… но я думал, что они слишком жестки для твоей гладкой кожи.

– Ммм, – я трясу головой, небрежно целуя его, потому что моё сознание слишком беспорядочно, чтобы вспомнить, как делать это должным образом.

– Скажи, что ещё тебе нравится, Белла, – просит он, его голос хриплый и доминирующий.

– Я… ох… мне нравится, когда наши окна открыты вот так, – я хочу взобраться на его пальцы к этому времени. Хочу протолкнуть всю руку внутрь себя. – Ох, блядь… мне нравится… нравится вот так… когда весь город вокруг нас, пока ты делаешь эти вещи со мной.

– Да? – подрагивающим голосом спрашивает он. – Но хочешь знать кое-что? Никто не видит нас, Белла. Мы видим весь город, но никто не видит нас, потому что это только ты и я, детка, только лишь ты и я. Не хочу, чтобы кто-либо ещё видел твоё прекрасное лицо, когда ты распадаешься на части. Это – только для меня.

– Я знаю, – улыбаюсь, раскрывая рот, когда он круговыми движениями вводит пальцы внутрь. – Для тебя… только для тебя…

– Бля, ты так сексуальна, Белла. Так, чёрт возьми, сексуальна.

– Эдвард, – задыхаюсь я, отчаянно раскачиваясь напротив его руки, вталкивая его пальцы глубже. Я кусаю его плечо, чтобы не закричать, когда кончаю. – Эдвард.

***

Когда мы выплываем из спальни, Мел улыбается и говорит, что мы потрясающе выглядим. Она целует и Эдварда, и меня, а затем надевает свои наушники обратно и возвращается к выполнению домашней работы.

– Твои щёчки такие яркие, – говорит мне мама Сью, слегка сжимая мою щёку – понимающе, и я краснею ещё больше. – Повеселитесь, и не беспокойтесь о Мел. Я хорошо о ней позабочусь.

– Спасибо, Сью, – произносит Эдвард.

А затем, держась за руки, мы отправляемся на вечеринку.