Глава 40. В целости и сохранности

Эдвард

– Ты опоздал. Роуз уже уехала.

– Спасибо, Господи, – хмыкнул я. – Я хорошо рассчитал. В любом случае лучше поздно, чем никогда, правильно? – я мимолетно улыбнулся и подарил Элис поцелуй в щёку, а она поджала губы в насмешливом неодобрении.

– Кроме того, вы, ребята, разве не ездили сегодня на ежегодное ледовое приключение?

– Ты же знаешь, что тоже приглашён, – сказала Элис, закрывая дверь. – Мел была бы счастлива.

– Ага, ну, может, в следующем году. Посмотрим. Так, где моя именинница?

– Дядя Эдвард!

Она подбежала ко мне и стиснула в крепких объятиях.

– Счастливого двенадцатилетия, – смеюсь я. – Я должен тебе подарок.

Она пожала плечами.

– Мне это не важно. Ты должен был пойти на каток с нами сегодня. Это был бы мой подарок.

– Ну как твоя мама, – усмехнулся я, взъерошивая её волосы.

***

Мы вчетвером немного поиграли в Xbox, Мел со своим папой против меня и Элис – и да, эти двое надрали наши задницы.

– Разве ей не время пойти в кровать? – спросил я после очередного эпического поражения.

– Мне двенадцать, и сейчас праздники, а ты, помимо всего, хочешь, чтобы я пошла спать, просто потому что я обыграла тебя, как делала это мама, когда вы были младше!

– Малышка, ты слишком умна для своего же чёртова блага. Если бы ты жила со мной, то пошла бы в кровать сейчас же, – сказал я.

– Ну, хорошо тогда, что я не живу с тобой, – отбрила она.

– Очень хорошо, – отбил я в ответ.

– Ладно, ладно, – смеётся Элис. – Мел, детка, сейчас действительно поздно.

– Но, мам.

– Никаких «но». Давай-давай, пойдём уложим тебя.

– Спокойной ночи, дядя Эд, – насмешливо пропела Мел, показывая мне язык.

– Если бы ты была моим ребёнком, то я бы вырвал твой язык, – дразнил я.

– Хорошо, что я не твой ребёнок.

– Очень хорошо.

Она засмеялась.

– Люблю тебя, дядя Эд.

– Люблю тебя тоже, боль в... – я взглянул на Эл и Джаспера, – спине.

Когда эти двое ушли, Джаспер исчез на несколько минут, а затем вернулся с двумя стаканами Эгг-нога, передавая мне один, прежде чем взяться за свой контроллер снова. Мы некоторое время играли в тишине. Я попробовал Эгг-ног и скривился. Безалкогольный.

Кажется, Джаспер увидел мою гримасу.

– Когда в последний раз ты пил, Э?

Я вздохнул и уставился в экран, выстреливая ещё в нескольких зомби.

– Не начинай с этим дерьмом.

– Просто вопрос, – сказал он небрежно, тоже смотря в экран.

– Чего ты хочешь от меня? – наконец спросил я. – Я не такой, как ты, Джас.

– Я не прошу тебя быть таким, как я.

– Видишь, ты тот семейный парень, – продолжал я, усмехаясь телевизору, – с женой и дочкой, заботящийся о них всё время. Я как папа. Я забочусь о себе. Ты просто должен смириться с этим.

– Ты не как папа, Эдвард, – сказал Джаспер. Я мог слышать разочарование в его голосе, но я тоже был разочарован, и меня уже тошнит от этого. В последнее время почти каждый раз, когда я видел его, всё это было похоже на то, будто Джаспер выполнял какую-то миссию по моему спасению из этого дерьма, а я же не желал и не хотел быть спасённым.

– Знаешь, что тебе нужно, Эдвард? Тебе нужна цель.

– У меня есть цель, – зубоскалил я. – Несколько, на самом деле.

Боковым зрением я видел, как он качает головой.

– Ты не должен был идти по этой дороге.

Я положил контроллер и посмотрел на брата.

– А по какой должен был? Завести семью, как ты? Я выгляжу как семьянин, чей-то потенциальный муж? Отец какого-то невезучего ребёнка? – фыркнул я.

– Думаешь, мы с тобой разные? – спросил он, удерживая мой взгляд.

– Я это знаю.

– Ничего ты не знаешь, маленький брат. Возможно, я расскажу тебе однажды.

– Что это должно означать?

Джаспер изучал меня, его глаза, столь похожие на мои собственные, смотрели так, будто хотели испепелить меня.

– Если когда-нибудь что-нибудь случится с Элис и мной…

– Чувак, прекращай говорить это дерьмо, – я отмахнулся от него, поднимая контроллер и возвращаясь к игре. – Сегодня день после Рождества и день рождения твоей дочери. Не говори о подобной херне.

Джаспер засмеялся.

– Я серьёзно. Когда у тебя будут дети, то ты задумаешься об этих вещах. И, как я сказал, если что-нибудь произойдёт с Элис и мной, мы хотим, чтобы ты позаботился о Мел.

Я фыркаю.

– Да, ладно. Теперь моя очередь спросить, когда ты пил в последний раз, – я посмотрел ему в глаза.

Он заржал.

– Я серьёзно.

– Что, чёрт возьми, я буду с ней делать? – спросил я, не всерьёз обсуждая это, а просто чёрт знает зачем.

– Ты выяснишь это.

– Ага, отлично, – растянулся в улыбке я. – В любом случае родители Элис, чёрт, даже Роуз набросятся и заберут её от меня очень быстро.

– Не беспокойся, – возвратил Джаспер уверенную ухмылку. – Они никого не заберут без нашего слова, маленький братец. Мы, возможно, не имеем многого, но мы знаем, как заботиться о нашей дочери. Мы не хотим родителей Эл или даже Роуз. Родители Эл – мудаки, а Роуз… у неё двое детей и ещё один новорождённый, и, должен признать, ублюдок, за которого она вышла замуж, просто тянет её на дно, а я не могу быть уверенным, что она это поймёт когда-нибудь.

– Но ты уверен во мне? – саркастично вопросил я. К этому моменту я снова отбросил контроллер и повернулся лицом к нему.

– Тебе просто нужна цель, Эдвард. Это всё, что тебе нужно. Просто одна цель.

Я пялился на него, а потом закатил глаза, раздражаясь.

– Чувак, перестань нести чушь, – засмеялся я. – Не хочу этого слышать. Безалкогольный Эгг-ног в мою задницу, да ты, бля, пьян. И вы с Эл, так или иначе, никуда не собираетесь. Вы будете менять подгузники ваших правнуков, просвещая их, как обыграть меня в Black Ops.

Джаспер снова рассмеялся, делая глоток своего безалкогольного Эгг-нога.

– Твои слова да Богу в уши, маленький братец, твои слова да Богу в уши. А сейчас дай мне, наконец, надрать твою задницу.

***

ПОЛДЕНЬ ВОСКРЕСЕНЬЯ

– Давай, чувак, – говорю я Полу. – Взгляни на это. Ты должен просверливать отверстия подальше друг от друга или ты расколешь рамы, – я беру дрель и показываю ему, о чём говорю, и каким-то чёртовым образом мой палец попадает под сверло – просто быстрое скольжение, но этого достаточно для боли, как в аду, и для того, чтобы пробить ноготь.

– Бля!

Эммет подходит и заглядывает поверх моего плеча.

– Лучше тебе пойти позаботиться об этом.

– Всё нормально.

– Иди и приведи себя в порядок, прежде чем извозишь кровью всю эту кухню. К тому же ты не очень хорош с повреждённой рукой. Хотя бы наложи повязку.

Другие парни посмеиваются, пока я ухмыляюсь.

Я спускаюсь вниз и достаю аптечку из грузовика, протираю палец бацитрацином, а после забинтовываю его. С глубоким вздохом я открываю бардачок и добираюсь до последней пачки сигарет.

Эм тоже спускается и обнаруживает меня, прислонившегося к грузовику и дымящего.

– Почти закончил.

– Я не тороплю. У тебя не было сегодня перерыва.

Я не отвечаю. Вместо этого протягиваю пачку ему, но он качает головой.

– Пытаюсь бросить. Думал, ты тоже, – ухмыляется он.

Я глубоко затягиваюсь, позволяя дыму заполнить лёгкие, прежде чем медленно выпускаю его обратно.

– Ага, ну, я подумал, что это меньшее из двух зол.

– Невезучий денёк, а?

Я киваю.

– Невезучие выходные. Эм… ты когда-нибудь слышал о проблемах Джаспера с алкоголем?

Эммет хмурится и качает головой, прислоняясь рядом со мной к грузовику.

– Не то чтобы был в курсе. Насколько знаю, он держался подальше от этого дерьма.

– Ага. Я имею в виду, – делаю следующую затяжку, – я типа вспомнил, что, когда я был ребёнком, а ему было, возможно, пятнадцать или шестнадцать, он пару раз приходил домой бухой в стельку, но… не думаю, что это было проблемой. И потом, так или иначе, он встретил Эл, – когда я затягиваюсь снова, то позволяю ментолу гореть в моей груди, пока думаю…

– В любом случае ебать это, – я откидываю окурок. – Сейчас это вообще значения не имеет.

– Почему ты спрашиваешь?

– Белла хочет детей.

– Прямо сейчас? – посмеивается он.

– Нет, не прямо сейчас, но позже.

– И?

– И… я не знаю, хочу ли я.

Я чувствую его взгляд на себе.

– Не знаю, как много можно спросить, чувак, так что… тебе придётся самому добровольно дать мне инфу.

– Это дерьмо, – я жёстко тру ладонью подбородок. – Оно в моей крови. Я передам это детям. И в любом случае, – сердито хмурюсь я, – каким отцом я мог бы быть?

– Не знаю, – пожимает плечами он. – Каким?

– Я тоже не знаю.

– Ну, ты отец для Мел сейчас.

– Это другое.

– Почему?

Я разочаровано вздыхаю, передумывая поднимать с ним этот вопрос.

– У меня не было выбора.

От отходит от грузовика и встаёт напротив меня.

– Позволь у тебя кой-чего спросить. Опустим тот факт, что ты растишь Мел, потому что её родителей больше нет. Ты сожалеешь об этом?

– Нет! – я провожу рукой по волосам. – Белла получила возможность профессионального роста, и, Эммет, не просто так – она хороша. Она чертовски хороша. Я думал, что она хочет продолжать, пока может это делать.

– Ты уверен, что находишься в правильном веке? – смеётся он надо мной. – Сегодня женщины делают кучу вещей и с детьми!

Я закатываю глаза.

– Я это знаю. А ты знаешь, что они дорогие, как весь ад – одежда и еда, и… колледж, и прочее дерьмо. То есть я понимаю, что дела у нас идут получше, и не пойми меня неправильно, но я не считаю, что могу позволить себе всё это сейчас.

– Ну, знаешь, вы вместе будете за всё платить. И, насколько я осведомлен, они не идут в колледж и не едят слишком много на первых порах, – его губы подёргиваются.

– Ты не воспринимаешь всерьёз это дерьмо, чувак, – злюсь я, а он хохочет.

– Прости, прости! – говорит он, ещё посмеиваясь. – Слушай, я собираюсь быть честен с тобой, я с трудом представляю карьеру Беллы или твоё текущее финансовое положение в качестве препятствий для будущих возможностей по заделыванию детей. Даже я понимаю, что Белла практически была рождена, чтобы быть матерью, а что касается твоего финансового статуса, то да, сейчас могло бы быть и лучше, но, Эд, чувак, ты теперь прораб, и ты видел, сколько предложений за последнее время мы получили. Мне пришлось отказаться от некоторых заказов. Отказаться, приятель! – фыркает он. – Потому что мы полностью расписаны на ближайшее будущее!

– Что до твоего страха передать свою болезнь, Эд, как много людей в этом мире имеют болезни, которые они сознательно или бессознательно передают своим детям? Это часть жизни, – пожимает плечами он. – Просто будь там для своего ребёнка. Всё.

– Всё? – фыркаю я, скрещивая руки на груди. – Так легко, да?

– Хочешь сделать это тяжёлым – пожалуйста, – пожимает плечами он. – Если ты спрашиваешь меня, то ты – отец уже целый год, и чертовски хороший. Да, трудно иногда, но если ты достаточно заботишься, то справляешься с этим. Посмотри на кусок дерьма, именуемый мужем твоей сестры. Он не алкоголик, не передал болячек, о которых мы знаем, у него хорошая работа, а ещё он не был рядом со своими детьми даже один проклятый день своей жизни, – хмурится он. – И три ребёнка… им нужен отец. Это никакого отношения не имеет к их генам или происхождению. Им просто нужен отец. Ты думаешь, что его классное здоровье и хорошее происхождение автоматически значат, что он более хороший отец, чем ты?

– Ты подпишешься на такую «должность»? – теперь я спрашиваю, когда это выливается наружу. Я хотел знать, и, ну, сейчас он расскажет мне.

– Возможно, – он скрещивает руки на груди. – Но скажу тебе, что если не сделаю этого, то это не будет иметь ничего общего с детьми. Я стал бы их отцом в одно мгновение, но их мама и я должны выяснить, сможем ли мы правильно друг другу подойти. Правильно, потому что дети не заслуживают иметь ещё одного призрака папы, вошедшего и покинувшего их жизни. Всё, что удерживает меня – необходимость убедиться, что между мной и Роуз всё так, как надо. Но ты… – он хмурится. – Чувак, ты знаешь. Ты знаешь, что между тобой и Беллой всё верно. И она уже почти потрясающая мать, а ты – отец, так что если ты реально не видишь себя в этой роли, то должен обязательно дать ей это понять.

– Ты думаешь, что я трус.

– Я думаю, что ты позволяешь старым страхам управлять собой, это не то же самое, что и быть трусом. Поговори с ней сегодня.

Я киваю.

***

ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ

Я в пути к бабушке и дедушке Мел. Я всё пытаюсь дозвониться до Мел, но меня скидывает на голосовую почту, и я в ярости прерываю вызов.

Белла же ждёт у нас дома, пока Сью и Чарли доберутся туда. Они будут оставаться там на случай, если Мел вернётся домой, а Белла присоединится ко мне – если Мел не появится дома до этого момента.

Пожалуйста, пусть Мел окажется дома.

– Мел, перезвони мне, – прошу я её голосовую почту примерно в двадцатый раз. – Давай, – я вздыхаю. – Мы очень беспокоимся, Белла почти на грани. Возвращайся домой или позвони мне. Пожалуйста, Мел.

Разочарованный от того, что снова ничего не получаю, кроме голосовой почты, я со стуком бросаю телефон на консоль, и почти сразу же, как я это делаю, он начинает звонить. Я быстро добираюсь до него и проверяю номер звонящего, но это Роуз.

– Привет? – спрашивает она.

– Роуз, ты ничего не слышала от Мел, да?

– Что? Нет, а что такое?

– Бля, – выдыхаю я. – Слушай… Я должен сказать тебе кое-что, но тебе надо сохранять спокойствие, ладно?

– Эдвард, что такое? Что случилось?

– Мел сбежала.

– Что?

– Она была у родителей Элис и уклонилась от какого-то бранча, а когда они вернулись домой, она уже ушла. Это всё, что я знаю.

– О, боже мой, – вздыхает Роуз. – Боже мой. Где ты?

– Еду к Брендонам выяснить, что, чёрт возьми, произошло, и почему они сообщили мне об этом почти через полчаса после того, как она должна была вернуться домой!

– Белла осталась дома на случай, если она вернётся? – её голос дрожит, и могу сказать, что она на грани слёз.

– Да. Её родители едут, а как только окажутся там, Белла присоединится ко мне.

– Ладно. Я заеду и заберу её, а потом мы с тобой встретимся.

– Роуз, у тебя дети. Оставайся дома. Я буду держать тебя в курсе.

– Дерьмо, Эдвард! – говорит она, я уверен, сейчас она плачет. – Ты отвечаешь за Мел, да, но она всё ещё моя племянница! Я приеду.

– Ладно, – выдыхаю я, сжимая в кулаке волосы на затылке. – Ладно, – я даю ей адрес Брендонов и быстро кладу трубку, потому что мой телефон снова вибрирует. В этот раз звонит Карлайл.

– Да, Карлайл, спасибо, что перезвонил.

– В твоём сообщении говорилось, что это срочно. Что происходит?

– Мел сбежала.

– Что?

– Она была у бабушки и дедушки.

– Но почему?

– Я понятия не имею. Она была молчаливой с годовщины, но я не думал… в любом случае я еду туда, чтобы узнать, что случилось. Я звоню ей, а Белла осталась дома, просто на всякий случай, и я поговорил с Роуз.

– Ты связался с полицией?

– У Чарли есть парочка друзей из восемьдесят четвёртого участка. Он звонит им. Белла с ним и прояснит, в чём дело.

– Отлично, хорошо. Можешь предположить, куда она могла пойти?

– Я думал, возможно, к Роуз, но та ничего не слышала от неё.

– У тебя есть контакты её друзей?

– Белла звонит им.

– Что на счёт кладбища?

– Я не знаю, – я разочарованно провожу рукой по лицу. – Я не знаю, – вздыхаю. – Ей всё ещё некомфортно ходить туда, но… может быть.

– Ладно, мы с Эсме съездим проверить туда, и если мы не найдем её, мы пройдемся по остальной части квартала. Что думаешь?

– Думаю, это хорошая идея. Спасибо, Карлайл.

– Нет проблем, Эдвард. Ты знаешь, как давно она ушла?

– Несколько часов, не знаю, – шиплю я сквозь стиснутые зубы. – Я только узнал, потому что её мудаковатые бабушка и дедушка надеялись, что она появится у нас.

– Это просто… смехотворно. Должны быть какие-то последствия после произошедшего, но сейчас давай сфокусируемся на поиске Мел.

Я глубоко вздыхаю.

– Хорошо.

***

Грёбаные Брэндоны даже не имеют чёртова приличия, чтобы самостоятельно мне позвонить, вместо этого у них есть проклятый мудак-адвокат, Аро Волт, делающий это.

Когда я добираюсь до «Сентрал Парк Восток» [прим.: жилое здание, где живут Брэндоны], меня ждёт какой-то парень в костюме, как и сказал Волт. Я отдаю ему ключи от грузовика, и он сообщает, что позаботится об этом. Начинает улыбаться и нести какую-то херню о том, что парковку найти невозможно, но один взгляд от меня заставляет его завалить ебало.

Другой парень в длинном пальто и шляпе открывает мне дверь в здание, с настороженностью за мной наблюдая.

– Эдвард Каллен. Мне нужно увидеть Брэндонов.

– Конечно, сэр. Я проинформирую их, что вы здесь, – он делает телефонный звонок, затем тихо говорит в трубку.

– Следуйте за мной, сэр, – просит он, провожая меня к лифтам. Всё так, как пару раз описывала мне Мел. Швейцар поворачивает ключ внутри лифта, снова смотрит на меня, равнодушно улыбаясь.

– Наслаждайтесь вашим вечером, сэр.

«Ебать тебя», – хочу сказать я, но приберегаю свою злость для других.

Двери лифта открываются, сразу же выводя меня во что-то похожее на огромную гостиную, обставленную в старинном стиле, – что кажется более уместным для музея, а не для чьего-то жилья. Сразу же я вижу эту старую каргу, по-царски сидящую на одном из этих музейных стульев с обивкой, которая выглядит как более дряхлая, жёсткая и озлобленная версия Элис и Мел. Её муж сидит наискосок от неё на другом стуле, а Аро Волт, отрава моего существования, непоколебимо стоит за их стульями.

Он приближается ко мне с неуместной ухмылкой на лице, протягивая руку.

– Мистер Каллен.

На секунду я опускаю глаза на его руку, а затем иду мимо него прямиком к двум старым уёбкам.

– Что, чёрт подери, произошло, и почему я не был проинформирован в тот же момент, как она пропала?

Мэри Брэндон встречает мой взгляд и изучает меня так, как, по моим представлениям, учёный изучает плотву.

– Эдвард, мы обнаружили, что она пропала, только когда мы с Александром вернулись с бранча. Она заявила, что чувствует себя не очень хорошо и попросила нас позволить ей остаться дома вместо похода в церковь этим утром. Можешь представить, как мы были удивлены, когда вернулись и узнали от швейцара, что она ушла практически сразу же после нас, утверждая, что мы дали ей разрешение «потусоваться» в Центральном парке. Как будто мы когда-нибудь сделали бы такое? – зубоскалит она. – Он действительно должен был лучше знать, ты так не думаешь, Александр? – последнюю часть она адресует своему мужу.

– Да, моя дорогая.

– Пожалуйста, не забудь поговорить с администрацией здания о нём, – инструктирует она его, высоко держа подбородок. – Я хочу, чтобы он понёс ответственность.

– Я поговорю, дорогая.

– Как только вы вернулись из церкви или с бранча, или оттуда, где вы, чёрт возьми, были, и увидели, что её нет, – шиплю я, – вы должны были мне позвонить! – пальцем я стучу по своей груди. – Я её официальный опекун. Она – мой ребёнок. В течение нескольких часов она находится где-то одна! Вы звонили копам?

– Мы не посчитали это уместным прямо сейчас. Её нет лишь несколько часов, а если кто-нибудь прознает, что случилось, то для нас с Александром это станет большим смущением.

– Вы охерели? С ней могло что-то произойти! Вас вообще волнует это? – ору я.

Я скорее чувствую, чем вижу, что Аро приближается ко мне сзади, и я правда надеюсь, что этот сукин сын не планирует ко мне сейчас прикасаться.

– Мы воспользовались некоторой частной помощью в её поиске, мистер Каллен.

– Покажи ему записку, Аро, – велит Мэри.

Он протягивает мне кусок бумаги, и я хватаю его. Просто несколько слов, написанных почерком Мел.

«Скажите тёте Белле и дяде Эдварду, что я люблю их и что мне жаль».

Моё горло панически сжимается. Я засовываю сжатую в кулак руку в рот, чтобы заглушить бушующую волну эмоций.

Никогда я не нуждался в выпивке так сильно, как в этот момент.

– В ней слишком много отца и матери, – сухо отвечает Мэри, пожимая плечами, пока машет рукой, украшенной драгоценностями, в мою сторону. – Полная драмы и невозможная для контроля. О, мы пытались весь прошлый год превратить её в приличную юную леди, но она отказывается сотрудничать.

– Что за херня, вы, бля, сумасшедшие? – я смотрю на них обоих. Мэри в шоке пялится на меня, а Александр же сохраняет взгляд прикованным к своей жене. – Это действительно всё, что вас заботит? Найти кого-то, кого сможете вписать в тот шаблон, от которого отказалась Элис? Вы полагаете, это то, чего хотела бы ваша дочь?

Глаза старой суки вспыхивают, и она мрачно смотрит на меня.

– Не знаю, что такого промывающего мозг наговорил твой брат моей дочери, что она сначала покинула нас, а потом ещё оставила ребёнка с тобой, но, по крайней мере, она была достаточно умна, чтобы поставить условие о пребывании ребёнка у нас раз в месяц! Она хотела, чтобы ребёнок остался с нами, но твой брат провёл её!

– Хуета! – громче кричу я. – Я мирился с этим дерьмом год! Элис отдала вам одни выходные в месяц, потому что до самого конца она надеялась, что однажды вы поймёте, что упустили, и попробуете исправиться через вашу внучку. И сердце Элис было столь велико, – я подавляю эмоции и заканчиваю свозь стиснутые зубы: – Сердце Элис было столь велико, что до самого конца она была готова дать вам шанс!

Аро подходит снова и протягивает руку, как бы сдерживая меня.

– Мистер Каллен, я прошу вас успокоиться, если вы хотите остаться здесь.

– Аро, если вы положите свою руку на меня, то вам лучше быть готовым к её потере, – предупреждаю я, не сводя глаз с не моргающей Мэри Брэндон.

Он опускает руку.

– Что бы вы ни сказали Мел, это должно было так сильно расстроить её, что она самостоятельно ушла, – сжимая зубы, говорю я, указывая рукой на дверь.

– Что мы сказали ей? – глумится Мэри. – Миссис Коуп рассказала мне, что Мелоди плакала все выходные. Что бы ни расстроило её, Эдвард, это произошло в твоё время.

Я отдёргиваю голову.

– Факт в том, – улыбается Мэри Брэндон, – что Мелоди не хотела возвращаться домой сегодня. Вот почему она сбежала.

– Херня, – говорю я снова. – Она счастлива с нами.

– Сейчас она счастлива? Как она может быть счастлива в той жизни, которую ты ей даёшь? Ей едва исполнилось тринадцать, и уже она должна работать, – говорит она с явным отвращением.

– После школы в танцевальной студии моей невесты, – хмыкаю я. – Так она сможет научиться некоторой ответственности.

– С алкоголиком в качестве дяди, – презрительно выплевывает она, – и с его шлюхой-девушкой.

– Не смей называть Беллу этим словом снова, – я тру напряжённую челюсть и указываю на Александра. – Тебе необходимо контролировать свою жену.

Он даже не смотрит на меня.

– Твой брат промыл мозги нашей дочери, а сейчас ты и твоя невеста пытаетесь сделать то же самое с Мелоди!

Я трясу головой, не в состоянии верить в то дерьмо, которое слышу.

– Я больше не собираюсь тратить на тебя время, пока моя племянница находится там, одинокая и напуганная. Хочешь знать кое-что ещё? Вы не потеряли Эл, потому что Джаспер прополоскал ей мозг. Вы потеряли её, потому что она встретила кого-то, кто показал ей, что настоящая, безусловная любовь действительно есть. Любовь, которая не судит и ничего не ожидает; любовь, которая просто принимает. Именно так мы с Беллой любим Мел.

Спина Мэри выпрямляется. Она смотрит на меня глазами такого же цвета, как у Элис и Мел, но столь отличающимися от них.

– Элис и Мел получили всё от этого генофонда, и как только я найду свою племянницу, я поговорю с адвокатом.

Я разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Постойте минуту, мистер Каллен, – говорит Аро, блокируя мой путь, но он, должно быть, видит что-то в выражении моего лица, потому что быстро отодвигается.

***

Когда я спускаюсь, то парень в костюме стоит снаружи.

– Где моя чёртова машина?

С широко раскрытыми глазами он отдает мне ключи и указывает подбородком в сторону конца улицы. Я хватаю у него ключи и быстро иду туда.

– Эдвард!

Моё сердце замирает. Когда я поворачиваюсь, Белла бежит ко мне. Я захватываю её в свои руки, давая себе две секунды поупиваться её теплом и ароматом, и тут меня просто поражает: несколько месяцев назад я бы направился в ближайший магазин спиртных напитков, чтобы справиться с происходящим. Но сейчас… с ней…

С глубоким вздохом я заставляю себя отступить.

– Что-нибудь? – спрашиваю я.

Она качает головой.

– А у тебя?

Я тоже качаю головой.

– Её бабушка и дедушка ещё большие мудаки, чем я вообще подозревал. Они не позвонили копам, потому что не хотят оказаться в смущающей ситуации.

Белла с отвращением трясёт головой. Её глаза покраснели, уверен, что какое-то время она плакала. Только сейчас я замечаю Чарли и Эммета позади неё.

– Ну, зато у нас есть копы с восемьдесят четвёртого участка, – заверяет меня Чарли, похлопывая по плечу в попытке утешить. – И я поговорю со своим приятелем, мы вовлечём сюда городских полицейских. Мы найдём ее, сынок, не переживай.

– Спасибо, Чарли.

Белла кивает, глядя на меня, но её губы подрагивают.

– Она ушла утром, – я протягиваю записку Белле. Она берёт её и заливается слезами, прижимая руку ко рту.

– Я знала, что должна была проводить с ней больше времени в этом месяце. Я хотела, но это грёбаное шоу, и потом я…

– Белла, прекрати, – я удерживаю её за плечи. – Даже не думай обвинять себя.

– Эдвард прав, Белла, – говорит Эммет. – Кроме того, сейчас мы все должны сосредоточиться на том, чтобы найти её. Потом вы, ребята, сможете выяснить, почему она ушла.

Я согласно киваю.

– Сью, Роуз и дети вернулись к вам, – говорит мне Эм, – просто на случай, если Мел покажется.

– И Энджи с Беном оглядывают окрестности, – добавляет Белла.

– Так же, как и Карлайл с Эсме.

– Знаю, я говорила с ними, – подтверждает Белла.

– Я думал проверить парк, – сообщаю я всем. – Туда она предположительно собиралась, когда уходила.

– Ладно, вы с Белло1 идёте в парк, а мы с Эмметом сделаем несколько звонков.

– Хорошо.

Мы с Беллой бежим в парк. Уже совсем темно. Сегодня нет луны, и единственный свет – это свет от фонарей, отбрасывающих тёмные тени на пару шагов вперёд.

– Мел! Мел! – зовём мы, но ответа нет. Мы пытаемся дозвониться снова и снова. Мы говорим с Роуз и Чарли, но никто ничего от неё не слышал. Карлайл говорит, что они поискали на кладбище, и не было похоже, что кто-то там был. Они пробыли на нем какое-то время, но никто не появился. Сейчас он ищет на улицах Бруклина. Как и Бен с Энджи. Мы спрашиваем гуляющих и бегающих людей, не видели ли они девочку, как на фото, которое показывает им на телефоне Белла, но никто её не видел.

Я не уверен, сколько времени уже прошло, когда Белла тяжело садится на деревянную парковую лавочку. Она опускает голову, но я вижу, как слёзы стекают по её лицу.

Моя голова и сердце отчаянно колотятся, руки дрожат. Когда-то я знал способ, который заставил бы их перестать подрагивать.

Я предлагаю ей свою руку, и она берёт её, вставая и растворяясь в моих объятиях, всхлипывая.

– Мы найдём её, детка, – я пытаюсь успокоить её, хотя весь мой организм охвачен ужасом. – Мы найдём её. Шшш.

– Все эти глупости, – она тихо плачет, качая головой. – Элай, Рената или Феликс. Не имеют значения.

Я понимаю, о чём она.

– Давай найдём твоего отца и тех копов и посмотрим, надо ли нам вернуться в Бруклин. Возможно, она уже в пути домой, – говорю я и даже не могу унять дрожи в голосе. – Возможно, она поняла, что там она в безопасности.

Белла подавленно кивает, но потом резко поднимает голову.

– О мой бог, – плачет она. – Боже мой, где она в безопасности. Эдвард, – вздыхает она, её карие глаза сверкают, – я знаю, где она.

***

Дверь легко открывается, хотя должна быть закрыта. Весь свет выключен. Я быстро иду к первому залу, Белла следует сразу же за мной. Там они впервые танцевали вместе, там Мел училась кружиться и качаться, там она провела день годовщины смерти своих родителей…

И там же она лежит в углу, в безопасности, спящая, свернувшись калачиком.

Когда я включаю свет, Белла вздыхает, после чего громкий всхлип вырывается из неё, и Мел подскакивает, кажется, немного дезориентированная поначалу, но потом смотрит на нас широко раскрытыми глазами.

Она начинает плакать.

Я бросаюсь к ней. Облегчение, благодарность и замешательство захлёстывают меня.

Когда я подхватываю её, она обвивается вокруг меня точно так, как делала это, когда была маленькой девочкой, которая находилась в целости и сохранности вместе со своими родителями, а я просто приходил к ней в гости. Она плачет, уткнувшись в мою шею.

– Ты в порядке, ты в безопасности, – вздыхаю я, как для неё, так и для себя. – Ты в безопасности, – повторяю я.

– Прости, дядя Эдвард, – плачет она. – Прости.

– Почему? – спрашиваю я, мой голос хрипит. – Почему ты это сделала?

Она отодвигается и смотрит на меня самыми грустными голубыми глазами, которые я когда-либо видел.

– Я слышала тебя и тётю Беллу той ночью. Ты никогда не хотел быть отцом, а Белла никогда не хотела быть ответственной за меня. Мне жаль, что я так усложняю всё для вас обоих, но мне некуда идти. Мне жаль!

Чувствуется так, будто кто-то сильно стискивает мою грудь. Горло жжёт, когда я сглатываю.

– Мел… – я трясу головой, обнимая её щёчки, тогда как её слёзы продолжают литься. – Маленькая девочка, – мой голос ломается. – Ты слышала только половину нашего разговора, Мел.

– Но ты сказал…

– Да, я сказал, что не уверен, что когда-нибудь хотел бы детей. А Белла сказала, что не искала никого из нас в тот день, когда мы вошли в её жизнь, – она всхлипывает, и я удерживаю её подбородок между своих пальцев.

– Но что ты не слышала, так это то, что мы говорили после. Ты не слышала, как я говорил, насколько я был счастлив последние несколько месяцев с тобой, с вами обеими, и ты не слышала, как Белла говорила, что любит тебя всем сердцем и душой.

Она непонимающе моргает.

– Мел… – я пробегаюсь рукой по её длинным волосам. – Мел, я не говорил тебе это долгое, долгое время, так как ты была младше, и единственная моя работа заключалась в том, чтобы заставить тебя смеяться время от времени и позволить тебе лишний час посмотреть телевизор, когда твои родители оставляли меня приглядеть за тобой, но, Мел… я люблю тебя, – она плачет сильнее, её глаза крепко сжаты, а слёзы катятся по щёчкам. – Я люблю тебя даже больше, чем тогда, потому что, хоть ты навсегда останешься маминой и папиной, теперь ты и моя тоже. Ты так же и моя дочь. И нет, я никогда этого не просил, Мел. Я не просил потери своего брата и твоей мамы, я никогда не просил ответственности за тринадцатилетнюю, и Белла тоже этого не делала, – я беру её руки и кладу на своё сердце. – Но если бы ты могла видеть, что творится здесь, и если бы услышала остальную часть нашего разговора, который не должна была слышать вовсе, – на её лице вспыхивает проблеск улыбки, – тогда ты бы поняла, что значишь для меня, и услышала бы, что Белла не променяла бы тебя ни за что на свете, хоть и говорила, что не просила этого. Мел, любовь Беллы к тебе объединила нас всех вместе. Если бы она не полюбила тебя так, ничего бы между нами с ней не сработало, потому что ты моя настолько, будто бы родилась моею. Ты понимаешь меня?

Она медленно кивает, как будто впитывая каждое отдельное слово, а потом снова обнимает меня.

– Я тоже тебя люблю, дядя Эд.

Я чувствую Беллу позади нас, и Мел, должно быть, тоже, потому что она отстраняется и бросается в Беллины объятия. Они обе ревут.

– Мел, всё, что сказал твой дядя… Я бы не сказала лучше, – хмыкает она. – Я люблю тебя так, как если бы ты была моей. Ты – моя. Ты – наша, Мел, – она прижимает её к себе снова. – Ты – наша, – Белла улыбается сквозь слёзы. – А мы – твои. Ты застряла с нами, малышка.

Мел хихикает.

– Я люблю тебя тоже, тётя Белла.

Я делаю несколько неровных вздохов, а потом загребаю их обеих в свои руки. Моя семья. И внезапно это чувствуется так, как если бы… как если бы я мог бы сделать это ещё тысячу раз, если они будут со мной.

Я ощущаю себя более целостным и счастливым, чем когда-либо в своей жизни.

– И ты наказана до тех пор, пока тебе не исполнится сорок.

Мел смеётся, но впервые не спорит со мной.