Глава 7. Поездки Мел

Белла

Это закрытое прослушивание, вход только по приглашению. Я приезжаю в складское помещение на набережной в Нижнем Ист-Сайде в восемь утра, несмотря на то, что выступать буду не раньше полудня. Элай пойдёт со мной в качестве моего хореографа, поскольку именно благодаря ему я попала на это прослушивание. Для практики мы используем одну из старых складских комнат. Перед тем как очередь доходит до меня, он отводит меня в сторону и уверяет, что я готова и должна понять: пришло моё время блистать.

Держа в руках портфолио со снимками, я передаю его жюри и начинаю танцевать для них, доводя до совершенства каждый прыжок, каждое вращение, каждый поворот. Когда я ухожу со сцены, мне кажется, что я вижу шок и удивление на их лицах.

– Ты молодец! – за кулисами говорит Элай, пока я, задыхаясь, пытаюсь успокоить своё сердце. Голова кружится от волнения и огромных доз адреналина. Тело сотрясает мелкая дрожь.

– Тебя возьмут, детка! Я знал это! Ты лучшая!

– Спасибо, Элай, – я тяжело дышу, руки и ноги трясутся, словно я нахожусь под действием наркотиков.

Элай хватает меня и поворачивает к себе лицом.

– Эй, посмотри на себя. Ты так… взволнована. Я давно не видел тебя такой, – он облизывает губы. – Ну же, детка, давай отметим это так, как мы привыкли. Я видел где-то здесь Кармен и Феликса…

Весь адреналин, азарт и взволнованность мгновенно исчезают.

– Кармен и Феликс здесь? Ты не говорил мне этого.

– Ты на самом деле думала, что Феликс не достал бы приглашение для Кармен? То, что ты не хочешь, чтобы он теперь представлял тебя, вовсе не значит, что этого также не хочет и она, – он поглаживает пальцем моё лицо. – Ну же, давай найдём их. Всё будет как в прежние времена.

Я отталкиваю его руку и отхожу на шаг.

– Нет, Элай. Нет. Этого больше не произойдёт. Никогда.

Он внимательно смотрит на меня.

– Тебе это нравилось. Не делай вид, будто это не так.

– А теперь не нравится. Это не то, что мне нужно.

– А что тебе нужно, Nenita? – я молчу, и он фыркает. – Ты сама хоть знаешь?

Я зажмуриваюсь, злясь из-за того, что не знаю, и мне жаль, что я не могу заставить его заткнуться и стереть эту ухмылку с его лица.

– Нет, я не знаю, но уверена, что мне не нужен ни ты, ни та жизнь, которую ты предлагаешь.

– Я не нужен тебе, да? – смеётся он. – Позволь мне сказать тебе кое-что, Беллита. В этом городе девушек как ты – красивых, талантливых, но не имеющих возможности чего-то достичь – хоть пруд пруди. Так что вот тебе мой совет: если ты планируешь реализоваться как танцовщица, тебе нужно раскрыть глаза, и как можно скорее.

С этими словами он разворачивается и уходит, оставляя меня одну.

***

Я остаюсь там на несколько часов, надеясь не столкнуться с Кармен или Феликсом, моим прежним агентом, да и с Элайем, если уж на то пошло.

Энджи права. Мне не стоит продолжать общаться с Элайем, но как разрушить связь, затрагивающую наиболее важные аспекты вашей жизни? Связь, затрагивающую то, что всегда казалось таким желанным?

Когда в четыре дня меня вновь вызывают на сцену, я иду туда одна.

– Мне очень жаль, мисс Свон. Вы были очень хороши, но мы ищем нечто другое… что-то более…

Их голоса продолжают гудеть, а когда стихают, я благодарю их за предоставленную возможность и возвращаюсь домой.

***

В понедельник, лишь только войдя в класс, Мел мчится ко мне и взволнованно подпрыгивает на носочках.

– Как всё прошло, мисс Белла? – с тревогой шепчет она. – Вы получили роль?

Кроме моих сотрудников и Энджи она единственная из учеников знает, что в эти выходные я была на прослушивании. А как иначе, ведь она так много практиковалась со мной.

– Нет, принцесса, – я качаю головой и выдавливаю из себя слабую улыбку.

Её маленькие плечи опускаются, а ноги перестают подпрыгивать.

– О, мисс Белла.

А затем её руки обхватывают меня в крепком объятии.

Сказать, что я поражена, было бы преуменьшением, и мне нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя и вернуть объятие, но когда я делаю это… Она так молода и мила, и я чувствую, что часть её невинности просачивается в меня. Боже, как бы мне хотелось вернуться в те дни, когда я была так же невинна.

Поскольку дядя Мел постоянно опаздывает, мы с ней за последние пару недель провели очень много времени вместе, но это не значит, что я должна чувствовать к ней особую симпатию и выделять из других. Это не профессионально. А это то, чего я хочу больше всего на свете.

Быть профессионалом.

Поэтому, несмотря на то, какими бы тёплыми не были её объятия, я отстраняю её от себя нежно, но настойчиво.

Она делает шаг назад и пожимает плечами.

– Будут ещё прослушивания, мисс Белла, вот увидите! Вы такая классная, – шепчет она. – Когда-нибудь у вас будет собственное шоу на Бродвее, и все остальные танцоры станут вам завидовать, потому что там всё будет зависеть только от вас!

Я усмехаюсь, но звук выходит сдавленный, потому что моё горло сжимается, и это всё, что я могу сделать, чтобы не расплакаться прямо здесь и сейчас.

– Я хочу танцевать в «Rockette» [Прим.: Очень известный театр танца], – шепчу я вместо этого, признаваясь в мечте всей своей жизни, несмотря на то дерьмо, о котором я только что напоминала себе (о профессионализме и о том, что должна держать Мел на расстоянии вытянутой руки).

Моё почти недостижимое стремление стать участницей труппы «Rockette» – мечта, которую я никогда не обсуждала ни с кем из моих учеников. Прослушивания в этом театре танца проходят нечасто, и попасть на них невероятно сложно, к тому же приглашают лишь классически обученных танцовщиц. И я не подхожу им по росту.

– Так и будет! Вот увидите! – говорит она со всей верой и простотой двенадцатилетнего ребёнка. – Вы будете лучшей, кто когда-либо танцевал в Радио-Сити! [Прим.: Театрально-концертный зал в Нью-Йорке.] Если у вас поначалу не получится, попытайтесь ещё раз!

Несмотря на страдание, в которое я всё ещё погружена, она заставляет меня рассмеяться; такая милая и наивная вопреки твёрдой раковине, которую обычно надевает на себя.

– Где ты этому научилась? – с улыбкой спрашиваю я.

Довольная ухмылка на её лице медленно исчезает. Она пожимает плечами, и на этот раз именно я притягиваю её в свои объятия.

– Мел… спасибо, принцесса, – говорю я, с благодарностью поглаживая её щёку.

Я провожу занятие, чувствуя себя немного лучше. Мир снова полон возможностей, но именно красивая, временами меланхоличная девочка напомнила мне, что я не нуждаюсь ни в Элайе, ни в Феликсе. Будет труднее, но я смогу справиться и сама.

И когда девушки выходят из класса, я выбегаю вслед за ними, чувствуя себя более энергичной, чем за эти выходные. Сегодня весь день расписан по минутам, и сейчас пришло время для Зумбы! Как только рабочий день закончится, думаю, я предложу Мел и Энджи заказать нам китайскую еду. Мой аппетит возвращается, и китайская еда, шоколад и компания девочек поможет мне избавиться от последствий…

– Белла! – кричит мне Энджи, стоя возле двери нашего класса по Зумбе.

Я быстро подхожу к ней.

– Que pasa? [Прим.: исп. «Чего?»]

– Как ты себя чувствуешь, Беллита? – она гладит мою руку. – Тебе лучше?

Я пожимаю плечами и улыбаюсь.

– Да, всё хорошо.

Она всматривается в мои глаза и кивает, после чего лёгким наклоном головы указывает на кого-то позади меня. Я следую за её взглядом.

В нескольких шагах от нас стоит женщина. Она всматривается в проходящих мимо мальчиков и девочек, её сильно накрашенное лицо выдаёт разочарование. На ней обтягивающая чёрная майка и укороченные чёрные леггинсы. Её волосы обесцвечены до светлой платины. Вышагивая по залу ожидания и, очевидно, кого-то выискивая, она балансирует на смехотворно высоких шпильках, положив руку на талию и слегка надув кроваво-красные губы. Я впервые вижу её здесь.

– Только посмотри на эти сиськи, они не двигаются, – хихикает Энджи. – Как думаешь, сколько в них силикона? А эти губы – сплошной коллаген. А волосы… интересно, согласилась бы хоть одна лошадь на такую гриву? – когда женщина снова поворачивается, Энджи фыркает. – Чёрт, нет! – она наклоняет голову на бок. – Только не говори, что её задница настоящая! Это грёбаная пластика, – хихикает она. – Я начну занятие, а ты выясни, кто она. Vete! Иди! – шипит Энджи, подталкивая меня в сторону женщины.

Я осторожно подхожу.

– Привет, я могу вам помочь?

– Я ищу Мел. Мелоди Каллен.

– А вы?..

– Я подруга её дяди. Приехала, чтобы забрать её.

В течение двух секунд мне кажется, что весь воздух просто высосали из комнаты.

– Подруга Эдварда? – спрашиваю я, потому что учитываю вероятность, что она говорит о другом дяде Мел.

Женщина, глядя на меня, вскидывает брови.

– Да, подруга Эдварда.

Никогда я не представила бы его с кем-то вроде неё. Но опять же, напоминаю я себе, я его совсем не знаю.

Предполагаю, что я стою и в течение нескольких секунд просто тупо пялюсь на неё, потому что она раздражённо фыркает.

– Простите, но я могу узнать ваше имя?

Её глаза вспыхивают. По крайней мере, мне так кажется. Трудно точно сказать, когда чёрный, якобы дымчатый макияж выглядит как запёкшееся дерьмо вокруг её глаз.

– Хайди, – со злостью говорит она.

Какого хрена? Эта сука только что рявкнула на меня?

Мы смотрим друг на друга, но я профессионал, поэтому вместо того, чтобы вмазать кулаком по её заполненному коллагеном рту, возвращаюсь в студию.

Мел сидит на полу, разговаривая с Беккой и другими девочками.

– Эй, Мел?

– Да, мисс Белла?

– Ты знаешь кого-то по имени Хайди?

Пожалуйста, скажи «нет». Пожалуйста, скажи «нет». Пожалуйста, скажи «нет».

Мел начинает качать головой, и я чувствую, как через меня проходит волна облегчения. Но затем её красивое лицо хмурится.

– Подождите, подружка для тра… Подругу моего дяди зовут Хайди.

«Coño, carajo, puñeta», а также «блядь» и все подобные слова проносятся у меня в голове. [Прим.: исп. «чёрт, проклятье»]

– Ну, она приехала за тобой.

– Что? – кричит Мел. – Чёрт! – она закрывает глаза и, схватив с пола свою сумку, проносится мимо меня.

Я оглядываюсь, и когда Хайди видит Мел, на её лице расплывается огромная, но фальшивая улыбка.

– Мелли!

– Это он прислал тебя? – скрестив руки на груди, отвечает Мел.

– Конечно, он, – кроваво-красные губы женщины растягиваются в линию. В глазах светится самодовольство.

Мел просто стоит там. Нетрудно догадаться, что она терпеть не может эту женщину. И почему-то это делает меня намного счастливее, чем, вероятно, должно. На самом деле я давно не чувствовала себя такой счастливой.

– Пойдём, Мелли, – говорит пластиковая сука.

Но Мел не двигается.

– Мел, – говорю я, – может, хочешь позвонить своему дяде, чтобы он подтвердил?

Женщина снова поворачивается ко мне, её фальшивая улыбка сменяется на негодующий взгляд.

– Подтвердил что? Эдвард сказал, чтобы я забрала её! Разве ты не понимаешь?

– Понимаю, – отвечаю я как можно спокойнее, но чувствую, как раздуваются мои ноздри, – но и вы должны понимать, что в настоящее время ответственность за Мелоди несу я, и я не могу отпустить её с вами, пока не получу на то разрешение Эдварда.

– Что происходит? – позади меня спрашивает Энджи.

– Я разберусь, Энджи, – говорю я, но всё ещё чувствую, что она стоит на месте. – Я разберусь, – бормочу я и, повернувшись, встречаюсь с её взглядом. Она смотрит на Хайди. – Сделай мне одолжение, начни урок.

Энджи сжимает губы и разворачивается.

– Леди Пластик, я надеру тебе задницу, – когда она уходит, слышу я её тихое бормотание.

– Это полный бред, – кипятится Хайди, вытаскивая мобильник из сумочки – подделки под известный бренд.

– Нет, – говорю я и поворачиваюсь к Мел. – Ты позвонишь ему со своего телефона.

Мел смотрит на меня, а затем уголки её губ слегка приподнимаются, в голубых глазах появляется огонёк, словно она точно знает, что я сейчас делаю, пытаясь попустить эту женщину Хайди, и полностью одобряет мою игру. Но это не так. Как преподаватель, я сейчас отвечаю за Мелоди, и мне действительно нужно убедиться, что это нормально.

Ведь так?

Ухмыляясь, Мел ищет номер своего дяди, а затем прижимает телефон к уху.

– Ты на самом деле прислал её, чтобы забрать меня? – вместо приветствия спрашивает она. – Чёрт, ты, должно быть, шутишь, – бормочет она, глядя в пол. – Ладно. Ладно. Я сказала «ладно»!

– Дай мне поговорить с ним, – прошу я, протянув руку. Моё сердце бьётся втрое быстрее обычного, когда Мел вручает мне телефон.

– Эдвард?

– Да? – его голос низкий, и говорит он быстро, словно чем-то занят. Я слышу в фоновом режиме чьи-то голоса.

– Это мисс Белла, э-э… Белла, – я вновь перевожу взгляд на Хайди, которая по-прежнему смотрит на меня. – Нормально, если Мел поедет домой с этой женщиной, Хайди?

– Да. Да, всё хорошо, – говорит он быстро и тихо. Я чувствую себя немного глупо из-за того, что делаю это, потому что очевидно, что он сейчас занят, но я ответственна за Мел, мне необходимо было услышать его ответ.

– Хорошо. Я просто хотела убедиться. Прости, что побеспокоила тебя.

– Всё нормально. Ты меня не побеспокоила. И спасибо за звонок, – он всё ещё говорит быстро, но уже не так отвлеченно. В течение двух секунд я продолжаю прижимать телефон к уху, словно мне есть, что ещё сказать, или, возможно, ожидая, что скажет он. Но когда тишина затягивается, я передаю Мел телефон.

Она берёт его и бросает в сумку.

– Я не могу в это поверить! Он такой…

– Эй, – я заставляю её замолчать и, схватив за руку, отвожу на несколько шагов от пластичной суки, игнорируя её злобное шипение и яростный взгляд.

– Послушай, очевидно, что ты не в восторге от этой женщины, но нужно ли мне переживать, может, она причинила тебе какой-то вред, потому что это уже совсем другая история…

Мел медленно качает головой.

– Тогда не будь так строга к своему дяде, ладно? И прояви к нему хоть немного уважения. Он просто прилагает все усилия, чтобы вовремя тебя забирать, чтобы ты смогла пораньше вернуться домой и успеть сделать все свои дела.

Она смотрит на меня, а затем, внезапно смутившись, опускает взгляд на свои ноги.

– Простите, мисс Белла.

– Не извиняйся передо мной. Не со мной ты только что была груба и неуважительна, разговаривая по телефону.

Она просто кивает, всё ещё уставившись в пол.

– Ну, хорошо, – говорю я более мягко. – Тогда увидимся в среду, Мел.

– Хорошо. До свидания, мисс Белла, – более покорно отвечает она.

Я смотрю ей вслед. Мисс Пластик впивается в меня взглядом, после чего на высоченных трахни-меня каблуках спешит за Мел.

***

Следующие несколько недель Хайди или La puta plastica [Прим.: исп. «пластиковая сука»], как называет её Энджи, приезжает, чтобы забрать Мел. Я начинаю сожалеть о том, что попросила Эдварда забирать девочку вовремя. Но я лишь имела в виду, что ребёнок нуждается в чётком распорядке дня. Кроме того, мне очень понравилось проводить с ней время. Словно у меня появилась младшая сестра, которой у меня никогда не было, или кто-то в этом роде.

И совсем не потому, что мне неприятно видеть девушку или подругу Эдварда. Нет, дело совсем не в этом.

Как бы там ни было, для Мел намного лучше, если она возвращается домой пораньше.

Однажды в пятницу посреди урока по хип-хопу одну из моих девочек начинает тошнить. Урок останавливается, и я мчусь туда, где она склонилась. Когда рвота наконец прекращается, бедная девочка начинает плакать.

– Всё хорошо, милая, всё хорошо, – я глажу её по спине. – Давай умоем тебя и выйдем на свежий воздух. Джейк, пожалуйста, отведи класс в студию три. Она пустая. Я уберусь здесь, как только закончу с Лекси.

– Мисс Белла, я могу чем-нибудь помочь? – спрашивает Мел.

– Да, пожалуйста, попроси мисс Энджи позвонить родителям Лекси Райан и сказать им, что их дочь заболела и её нужно срочно забрать. Спасибо, Мел.

– Легко, а потом я начну убирать здесь.

Я улыбаюсь ей, затем отвожу Лекси в ванную и помогаю ей умыться. После этого мы выходим на улицу, ощущая свежесть прохладного осеннего воздуха.

– Тебе лучше? – спрашиваю я, осторожно поддерживая девочку на тот случай, если она всё ещё чувствует слабость.

– Да, мне лучше, но я как будто опустошена.

– Это пройдёт, – я успокаивающе поглаживаю её руку.

К нам присоединяется Энджи.

– Мама Лекси будет здесь минут через десять.

– Спасибо, Энджи, – бормочу я. – Сделай одолжение, можешь попросить Джесс убрать зал? Мел добровольно предложила сделать это, но ей нужно вернуться на урок…

Я замолкаю, потому что Энджи не обращает на меня ни малейшего внимания. Вместо этого её взгляд сосредоточен на чём-то позади меня, и она многозначительно усмехается.

– Беллита, я обо всём позабочусь. Ты останься здесь и подыши свежим воздухом, хорошо? Эй, Лекс, может, зайдём внутрь, чтобы ты смогла сесть?

– Спасибо, но я пойду, помогу Джесс убрать… – говорю я.

– Я сама помогу Джесс. Чёрт, ты останешься здесь! Оставайся здесь! – практически рычит она и, обняв Лекси за плечо, уводит её обратно.

И я остаюсь на улице, понимая, что мне действительно нужно подышать свежим воздухом. Я терпеть не могу запах рвоты, но бедная Лекси нуждалась в помощи. Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю запах Бруклина: блюда всевозможных кухонь, смешанные с автомобильными выхлопами и бензином. Присутствует аромат сигарет… сигарет, тяжёлого труда и пота, и ещё чего-то чистого, несмотря на всё это…

Когда я открываю глаза, вижу, как в нескольких шагах от меня стоит Эдвард. Он курит и просто смотрит на меня.

– Ты в порядке? – спрашивает он и, сделав длинную затяжку, бросает окурок на землю и гасит его тяжёлым ботинком.

– Да. Просто одной девочке стало плохо во время занятия. Такое иногда случается.

Он кивает, отводит от меня взгляд и смотрит прямо перед собой на проезжающие машины вдоль Смит-Стрит.

– Ты была очень… нежна с ней.

– Правда? Именно так вела себя со мной моя мачеха, когда я была ребёнком и болела, поэтому… думаю, и я так должна делать, – я пожимаю плечами и тоже смотрю прямо перед собой. Если, разговаривая со мной, он избегает моего взгляда, то и я не буду на него смотреть.

Вот только мои глаза с этим не согласны, потому что двигаются против моей воли, пытаясь бросить на него хотя бы боковой взгляд.

– Наверное, да, – соглашается он, но, похоже, не совсем в этом уверен. – Некоторые мамы действительно классные, но есть и такие, кому плевать на своих детей. Тебе повезло с мачехой.

– Да, думаю, повезло, – я хмурюсь после его запутанной речи и, бросив косой взгляд, вижу растрёпанные волосы, потёртые джинсы и чёрную футболку.

– Ты рано, – говорю я.

Он фыркает.

– Да, похоже, что так.

– Значит, твоя… подруга не будет забирать сегодня Мел?

Чёрт, надеюсь, это прозвучало не так язвительно, как в моей голове. Пожалуйста, Боже, пусть это будет не так.

– Сегодня, чтобы забрать Мел, приезжают её бабушка и дедушка. Они живут в центре города. Раз в месяц она проводит выходные с ними, и мне нужно собрать её.

– О, твои родители? – с любопытством спрашиваю я и, передумав о своём решении, поворачиваюсь к нему.

Он также разворачивается и встречает мой взгляд, и эти глаза… О, чёрт, эти глаза. Они осматривают моё тело сверху донизу, и мою кожу покалывает везде, где коснулся его взгляд. Я хочу, чтобы он видел меня, и в то же время не хочу. Почему он смотрит на меня так, словно не хочет на меня смотреть? И почему его взгляд такой тёплый, но такой мрачный? Почему я не могу первой отвести взгляд?

Он снова фыркает.

– Нет, не мои родители. Моих родителей нет рядом.

Я жду, когда он уточнит, но, конечно, прошу слишком много. Когда молчание между нами становится неудобным, я решаю вернуться обратно.

– Как долго ты танцуешь, Белла?

Если бы он прислушивался, то ни за что не пропустил бы мой удивлённый вздох по поводу того, что он завёл со мной разговор.

– Хм, как говорит мой папа, я научилась танцевать до того, как научилась ходить. Я танцевала на детском стульчике, на качелях, во сне… – улыбаюсь я.

Он усмехается. Господь Всемогущий, он усмехнулся, а я чувствую себя так, словно мне дали место в первых рядах на самое невероятное шоу на земле.

– Могу поверить. То, что ты делаешь, так… естественно.

Должно быть, он увидел вопрос в выражении моего лица, потому что кивает своей угловатой челюстью в сторону витрины.

– Ты видел? – бормочу я.

Он кивает и подходит чуть ближе ко мне.

– Это… трудно не смотреть на тебя, когда ты так… увлечена тем, что делаешь. Когда предельно ясно, как сильно тебе нравится это.

Он сглатывает, и я вижу, как дёргается его кадык. В горле перехватывает дыхание.

– Мне действительно нравится.

– Хорошо, когда занимаешься тем, что нравится.

– А как насчёт тебя, Эдвард? Что нравится тебе?

Он ухмыляется и проводит рукой по волосам, глядя в сторону от меня.

– Что мне нравится? – он фыркает. – Я уже и не знаю, что мне нравится.

Он снова встречает мой взгляд своими проникающими в душу глазами, отчего у меня начинает кружиться голова, и я чувствую себя так, словно продолжаю кружиться и вращаться, поэтому я опускаю взгляд на его плечи, мимо его накачанной груди туда, где его пальцы засунуты в петли для ремня на джинсах. Его в пятнах краски руки лежат на узких бёдрах. Даже не задумываясь, я протягиваю руку и, обхватив одно из его запястий, отвожу его руку от ремня. Кажется, я слышу, как он резко втягивает в себя воздух, но поскольку в ушах только стук собственного сердца, я не могу сказать наверняка и не могу заставить себя посмотреть на него. Вместо этого я внимательно исследую его руку. Она большая, с длинными пальцами и широкими суставами, грубая и нежная одновременно. Я провожу по следам краски и шпаклёвки, чувствуя мозоли на его ладони, а затем переворачиваю её.

– Ну, ты работаешь руками, и тебе это нравится, не так ли? – спрашиваю я дрожащим голосом.

На то, чтобы ответить, ему требуется несколько секунд.

– Да, возможно, нравится. Откуда ты знаешь?

Теперь я поднимаю взгляд. Он смотрит на меня очень внимательно.

– Я гадалка. Во мне цыганская кровь.

Он вздёргивает бровь.

– Правда?

Я тихонько хихикаю.

– Нет, конечно, нет. Я пошутила.

Он ухмыляется.

– Просто… – продолжаю я, – твои руки – это руки человека, который вкладывает душу во всё, что делает.

Мы молча смотрим друг на друга; его зелёные глаза стали более тёмными, чем это было несколько минут назад, и мне кажется, что если он позволит мне продолжить вглядываться в них, я узнаю всё то, о чём он не говорит вслух.

– Ты ведь знаешь, что можешь подождать внутри, – меняю я тему разговора. – Курить там нельзя, но ты можешь подождать и…

Он медлит с ответом, после освобождает свою руку и засовывает её в карман. Затем делает неуверенный шаг в сторону двери…

…и оборачивается.

– Нет. Я лучше останусь здесь. Скажешь Мел, что я жду её на улице, хорошо?

Знаешь что? Пошёл бы ты… У меня нет времени на это.

Я не говорю это вслух, но, думаю, он понимает, потому что смотрит на меня так, словно хочет многое сказать, но он молчит. Только смотрит. И я предполагаю, может, на моих шортах где-то остались следы рвоты. И даже если Джесс убирает зал, я должна пойти убедиться, что всё идеально чисто – мне не нужен класс, полный больных детей.

И почему парень, который лишь смотрит и едва говорит со мной, заставляет меня так нервничать?

– Да, конечно. Я дам ей знать. Береги себя, – бормочу я и разворачиваюсь, чтобы вернуться в студию.

– Что ты делаешь в эти выходные?

Поначалу я уверена, что он говорит с кем-то ещё. Должно быть, где-то рядом стоит его друг или подруга, которую я раньше не заметила. Может, он обращается к кому-то из прохожих.

Но когда я оборачиваюсь, его пылкий взгляд устремлён на меня. Ну, вернее, на мою задницу, но, когда я обращаю внимание на Эдварда, он быстро переводит взгляд на моё лицо.

– Я? Что я делаю? – я с трудом сглатываю. – Ну, пару раз в месяц мы с Энджи проводим классы выходного дня, готовя команды к соревнованию. Это занимает несколько часов по субботам, но эта суббота не один из таких дней. Я имею в виду, это уже было несколько выходных назад. Не в те выходные, которые прошли, потому что тогда у меня было прослушивание…

– Ты была на прослушивании? И как всё прошло?

– Меня не взяли, но это нормально, – и это действительно нормально, прямо сейчас всё хорошо.

– Обидно. Я знаю, каково это – хотеть чего-то, но не иметь возможности получить.

– Так бывает, – улыбаюсь я. – Часто. В любом случае, как я уже сказала, прошлая суббота была у меня занята, а эта нет. Никаких уроков, ничего. Так же, как и в воскресенье.

И это мой ужасно длинный и болтливый способ сказать, что я абсолютно свободна в эти выходные.

Он держит мой пристальный взгляд, затем открывает рот…

И вставляет в него сигарету.

– Ну, в любом случае приятных выходных.

Если бы я могла взглядами бросать кинжалы, то в дядю Мел вонзилось бы примерно штук пятьдесят.

– И тебе того же, – я улыбаюсь, а затем разворачиваюсь и, покачивая задницей в стиле Энджи, спокойно и плавно возвращаюсь в студию.

Вот и поговорили)))))
ФОРУМ ждёт ;)