От автора: Прямо как писал Хэмингуэй: вы знали, что весна обязательно придет :) Спасибо за то, что не теряли веру.

Глава 31. Свадебный марш

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США
18 июня 2009 года

Я в последний раз бросаю на нее мимолетный взгляд, закрываю за собой дверь и иду прочь. Я, не глядя, прохожу мимо Роуз и Эмметта, мимо жениха, улыбаясь в ответ на его пронизывающий взгляд, мимо других пар и их гостей. Я останавливаюсь, чтобы сделать вдох, только оказавшись на пороге здания.

Вот дурак, ругаю я себя. На что я надеялся?

Не знаю, как долго я стою там, глядя невидящим взором в небо, внезапно потемневшее от набежавших облаков, до тех пор, пока рядом со мной кто-то не прокашливается. Я перевожу взгляд и вижу знакомое лицо – отец Беллы. Мы ни разу не встречались, но он кивает мне как знакомому, затягиваясь сигаретой, и я киваю ему в ответ.

Восемь шагов. Восемь шагов вниз, и затем я сворачиваю налево, не зная, куда иду, но отчаянно нуждаясь в том, чтобы двигаться вперед.

С громким ударом небеса, наконец, разверзаются, и вода ручьями начинает сбегать по волосам, лицу, шее… Почему-то мне все равно. Я просто продолжаю идти.

- Эдвард!

Я застываю на полушаге и медленно оборачиваюсь, боясь, что у меня галлюцинации.

И затем я вижу ее.

Она стоит на ступеньках.

Наши глаза встречаются, словно во сне, что так много раз снился мне раньше, во сне, который был слишком хорош, чтобы быть правдой.

И затем она бежит.

Это кажется нереальным – смотреть, как она бежит, не глядя на ветер и дождь, и ее платье намокает и покрывается грязью.

Разве это не я должен бежать?

Она бежит ко мне, прижимаясь ко мне своим слабым, хрупким телом.

- Я соврала тебе, - задыхаясь, говорит она, - каждое слово было ложью.

Словно по своей собственной воле, мои руки прижимают ее к груди. Я утыкаюсь носом ей в шею, выдыхая воздух, который сдерживал, и вдыхаю ее запах, которого мне так сильно не хватало.

- Я знаю.

- Ты самый сильный человек, какого я когда-либо встречала. Я сказала это только затем, чтобы ты не садился на самолет… я думала, будет легче, если ты будешь ненавидеть меня… - Ее грудь поднимается и опускается очень быстро, от бега… или от чего-то другого. – Ты когда-нибудь простишь меня?

- Моя глупая девочка. – Я вздыхаю. – Как я могу ненавидеть тебя, когда собственными руками все разрушил?

- Мы оба, - выдыхает она. – Но я только что поняла одну вещь… Эдвард, я могу жить без тебя. Но я не хочу.

- А чего же ты хочешь, Белла? – шепчу я.

Она отстраняется, и наши глаза снова встречаются.

- Я хочу домой.

Моя рука находит ее руку, слегка сжимая кончики пальцев.

- Тогда пошли домой.

Ее лицо, наконец, освещает улыбка, но она быстро исчезает.

- Думаешь, на этот раз у нас получится?

- Ну… - Я провожу большим пальцем по костяшкам ее пальцев, мокрым и холодным. – Есть только единственный способ выяснить это… И, думаю, это стоит того, чтобы попытаться.

Она кивает и неуклюже делает шаг назад.

- Я должна…

Я неохотно выпускаю ее, и она спешит обратно к дверям муниципалитета, где он ждет ее. Я не слышу, что она говорит, но вижу, как она прижимает руку к губам и затем снимает с пальца кольцо – его кольцо. Она отдает кольцо ему, разворачивается и бежит обратно ко мне, в мои распахнутые объятья, где ее дом. И когда я целую ее, ее губы на вкус как дождь.

***

Я начинаю приходить в себя только когда таксист спрашивает, куда мы едем. Внезапно я понимаю, что на Белле свадебное платье, причем мокрое.

- Думаю, тебе нужно переодеться, - тихо говорю я.

Она смеется – такой звонкий, мелодичный звук.

- Да, хорошая мысль,… еще я бы хотела захватить кое-какие вещи.

Она называет водителю свой адрес, и такси вливается в поток машин Нью-Йорка. Мы не разговариваем, просто держимся за руки, и почему-то эти прикосновения говорят больше, чем любые слова. Такое чувство, словно мы никогда не расставались. Ее мобильный в сумочке звонит; она лезет за ним и выключает.

- Я мигом. – Белла смущенно смотрит на меня, когда мы входим в ее квартиру. – Мм… Хочешь чего-нибудь? Чаю?

Я качаю головой.

- Было бы здорово, если бы ты дала мне полотенце. И утюг.

- Конечно.

Когда она оставляет меня на кухне, я снимаю промокший насквозь пиджак, вытираю полотенцем волосы и глажу мокрые брюки. Меня не отпускает чувство нереальности происходящего. Когда она возвращается, я по мобильному заказываю билет первого класса до Лондона. Вместо испорченного платья на ней джинсы, простая черная футболка и кроссовки.

Вот теперь это моя девочка.

Я улыбаюсь.

- Ты готова?

- Мне нужна помощь. – Она протягивает ко мне руку ладонью вверх.

На ней лежит мое сердце.

Слегка дрожащими руками я беру подвеску и застегиваю цепочку на ее шее.

- Спасибо. – Белла оборачивается ко мне, улыбаясь. – Еще секунду, хорошо?

Когда я киваю, она подходит к окну, и я в шоке наблюдаю за тем, как она берет с подоконника пачку сигарет, вытаскивает одну и чиркает спичкой, прикуривая.

- Что это, черт возьми, ты делаешь? – бросаю я, когда она выдыхает облачко дыма. В один широкий шаг я сокращаю расстояние между нами, вытягиваю сигарету из ее пальцев и быстро тушу в пепельнице. Когда я вижу шок у нее на лице, я застываю. Слова доктора Смита звенят у меня в ушах: Эдвард, помнишь, что мы говорим о контроле над другими людьми?

Черт.

Мы изумленно смотрим друг на друга, и я жду, когда она пошлет меня к черту. Она не ребенок, и у меня нет абсолютно никакого права так себя вести.

Но моя девочка всегда знает, как меня удивить.

- Я все равно собиралась бросать, - тихо говорит она и тянется за моей рукой.

- Прости. – Я вздыхаю. – Я знаю, что это твое здоровье; мне не следовало…

- Мне нравится, что тебе не все равно. – Белла улыбается мне. – Я готова идти. Нам нужно зайти в какой-нибудь магазин, чтобы купить тебе сухую одежду – ты простудишься так.

- Кстати, не бери слишком много вещей, - предупреждаю я ее. – Мы можем позже перевезти все, что тебе нужно.

- Я уже упаковала чемодан, - говорит она извиняющимся тоном.

Я хмурюсь. Ну, конечно же, упаковала. Она же собиралась ехать в свадебное путешествие.

С ним.

Но кто я такой, чтобы жаловаться, если вместо этого она едет домой со мной? Поэтому я беру ручку чемодана, и мы выходим из квартиры, оставляя все позади.

***

Это происходит после того, как мы регистрируемся на рейс, проходим секьюрити-контроль и идем к выходу на посадку. Белла вкладывает свою левую руку в мою, сплетая наши пальцы, и именно этот жест говорит мне о том, что все, наконец, на своих местах.

Все, за исключением одного.

Она всегда была моей девочкой. Мне просто нужно убедиться, что она будет ею навсегда.

Я резко останавливаюсь, выпускаю ее руку и, недолго думая, падаю перед ней на колени.

Кретин, нужно было вставать на одно колено. О-о-о, к черту это!

Я неуклюже встаю как надо, лезу в нагрудный карман и достаю кольцо.

- Выходи за меня, - выпаливаю я.

Окружающий нас мир превращается в размытое пятно, прекращает свое существование, и все, что я вижу – как ее глаза расширяются от шока, и она ахает.

Этот момент неопределенности, мне кажется, мог бы длиться вечность, потому что время словно остановилось.

- Скажи что-нибудь, - молю я.

- Да, - осипшим голосом говорит она, падая передо мной на колени. – Я люблю тебя.

- Что ты… - начинаю я, но она крепко обнимает меня за шею и прижимается губами к моим губам. Мы целуемся как в самый первый раз – медленно и нежно - до тех пор, пока я не разрываю поцелуй и не беру ее левую руку, наконец, надевая чертово кольцо на предназначенное для него место, и оно идеально ей подходит. Затем внезапно реальный мир возвращается, и я понимаю, что нахожусь посреди толпы людей, которые одобрительно кричат и аплодируют.

Это однозначно мое лучшее выступление.

Не выпуская ее руку, я помогаю ей встать и веду к выходу на посадку. Я не могу прекратить улыбаться, пока мы ждем начала посадки.

- Как ты это сделал? – спрашивает Белла, внезапно выглядя обеспокоенной.

- Как я сделал - что?

- Сел в самолет.

- О. Полагаю, я был слегка озабочен тем фактом, что любовь всей моей жизни собирается замуж за другого. У меня была цель. – Я делаю паузу, осознавая, что если собираюсь делиться своими секретами, самое время начинать. – Это потребовало некоторых усилий. У меня был «ай-под»… А также я принял кое-какие лекарства.

- Хорошо. – Она кивает, выражение ее лица смягчается. – Я перефразирую. Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы облегчить тебе перелет?

Я наклоняюсь и целую ее в лоб.

- Можешь. Отвлеки меня, пожалуйста.

Когда мы занимаем места в салоне первого класса, оба, наконец, понимаем, как много нам нужно сказать друг другу. Мы говорим семь часов напролет. Я рассказываю ей о психотерапии, о своем альбоме, об отношениях с отцом, и даже об Элис с Джаспером. Она рассказывает мне о том, как жила в общежитии, прежде чем переехать к нему, как ненавидела работу в «Снаряжении Ньютонов» и как счастлива была, когда, наконец, бросила ее и начала стажировку. Признается в том, что это она дала Джасперу номер Элис. Я лишь качаю головой, улыбаясь – мне никогда не приходило в голову, что это могло быть ее рук дело. Она внимательно рассматривает кольцо, и я рассказываю ей его историю, о том, что она так и не узнала этого, но кольцо всегда было у меня. Я объясняю ей значение выгравированных на нем слов, и она целует меня. Через иллюминатор мы наблюдаем закат, и затем рассвет. Когда мы приземляемся в Лондоне, мне кажется, что это самый короткий полет из всех, что у меня были.

Когда мы садимся в такси, Белла сдерживает зевок.

- Теперь ты можешь поспать, - говорю я ей. – Меня больше не нужно отвлекать.

- Я не устала, - говорит она, сдерживая еще один зевок. – Боюсь, если усну, я проснусь и пойму, что это был всего лишь сон, - признается она.

Я осторожно тру ее руку.

- Как думаешь: это ты мне снишься, или я тебе?

Она вздыхает, кладя руку мне на плечо.

- Я не знаю. Может, и то, и другое.

Полчаса спустя Белла, наконец, замечает, что мы едем незнакомой дорогой.

- Куда мы едем? – Она начинает вертеть головой, выглядя сбитой с толку.

- Это сюрприз. – Надеюсь, хороший.

- Гилфорд? – Она поднимает брови, когда мы проезжаем дорожный указатель. – Мы едем к твоим родителям?

Я сдерживаю улыбку.

- Не совсем.

Когда машина, наконец, останавливается у моего дома, я помогаю ей выйти, весьма довольный ее озадаченным выражением лица. Я веду ее к входной двери и ставлю на землю чемодан.

- Белла, это мой дом. Добро пожаловать домой.

И когда она улыбается, широко и счастливо, я отпираю дверь и поднимаю ее на руки, отчего она вскрикивает.

- Я обещал перенести тебя через порог нашего собственного дома, помнишь? Я держу это обещание.

Когда я переступаю через порог с моей девочкой на руках и целую ее, я слышу царапание когтей еще одного сюрприза. Пэтси чуть не прыгает на нас, заставляя Беллу вскрикнуть. Я смеюсь, помогая ей встать на ноги.

- Не бойся. Она не кусается.

Я опускаюсь на корточки, и собака вылизывает мне все лицо, поскуливая и виляя хвостом.

- Папочка дома. Я тоже по тебе скучал. – Я смеюсь, треплю ее мягкую шерсть, и поворачиваюсь лицом к своей девочке. – Прости, забыл тебе сказать, но теперь я иду только в комплекте. Надеюсь, ты любишь собак.

Белла робко улыбается.

- Хороший комплект. Я люблю собак. Как ее зовут?

- Пэтси. Как Пэтси Клайн. Поздоровайся с ней.

Она наклоняется к Пэтси, неуверенно протягивая руку, и собака лижет ее.

- Видишь, она очень любвеобильная. И очень избалованная. – Я качаю головой, притворяясь недовольным.

- Ты такая милашка, - воркует Белла, заставляя меня слегка ревновать ее к своей собственной собаке.

- Пойдем, давай я покажу тебе здесь все. – Я беру ее за руку и нетерпеливо тащу по прихожей.

Миссис Браун, моя экономка, выходит из кухни, вероятно напуганная шумом. Искренняя улыбка возникает у нее на лице, когда она замечает нас.

- Мистер Каллен, рада видеть вас дома.

- Миссис Браун, познакомьтесь с Беллой – с моей будущей женой. – Я не могу сдержать улыбку, и, вероятно, выгляжу очень самодовольно, не в силах устоять перед тем, чтобы употребить слова «Белла» и «жена» в одном предложении. – Белла, милая, это миссис Браун, моя экономка.

Миссис Браун сияет, выглядя в радости похожей на мою маму.

- Белла, я очень рада.

- И я тоже. – Моя девочка улыбается в ответ.

- Вы, должно быть, голодны. Я приготовлю что-нибудь на завтрак.

Белла качает головой.

- Спасибо, но, может быть, позже.

Я веду ее в столовую, которой никогда не пользуюсь, затем в гостиную, в которой легкий беспорядок, потому что мои ноты, как обычно, разбросаны вокруг пианино. Она останавливается у камина.

- Настоящий?

Я киваю.

- Тебе холодно? Я могу…

- Все хорошо, спасибо.

Затем мы поднимаемся по лестнице.

- Я живу здесь всего несколько месяцев, поэтому еще не решил, что делать со всеми этими свободными комнатами, - объясняю я, когда мы входим в пустую комнату, которую я планировал превратить в библиотеку. – Мы можем подумать над этим вместе, да?

Она слегка кивает, выглядя потерянной.

- Эй. – Я обхватываю ее за подбородок. – Все хорошо?

- Угу… просто я слегка ошеломлена.

- Я знаю. – Я слегка касаюсь носом ее носа. – Я тоже.

Наконец, мы добираемся до спальни. Внезапно я совершенно робею, пропуская ее вперед. Белла останавливается в центре комнаты, и я скребу подбородок, следя за ее взглядом. Она осматривает белые стены с едва заметным узором, огромную кованую кровать с голубым одеялом, Библию на тумбочке, письменный стол, книжные полки… Ее взгляд задерживается на картине Рокуэлла Кента, висящей над кроватью, а затем она подходит к застекленным дверям, ведущим на балкон.

- Здесь так светло.

Я подхожу к ней, раздвигаю тонкие белые шторы и открываю дверь, приглашая ее выйти наружу.

- Тебе здесь нравится? – с трепетом спрашиваю я, когда мы стоим на балконе.

- Так красиво, - шепчет она, глядя мне в глаза. – У тебя даже сад есть. Мне очень нравится.

- Я рад. – Я, наконец, позволяю себе расслабиться. – Пойдем, я покажу тебе ванную.

Она следует за мной внутрь, и я прохожу в смежную ванную.

- Вот, дай я найду тебе полотенце. – Я открываю шкафчик. – Хм, думаю, нам нужно сходить в магазин за всякими вашими штучками.

Когда я не слышу ответа, я оборачиваюсь.

- Белла?

Ее здесь нет, поэтому я возвращаюсь в спальню и останавливаюсь у двери. Она, свернувшись в клубочек, лежит на моей кровати, ее глаза закрыты.

Я тихо подхожу ближе.

- Малыш?

Конечно же, она не отвечает; она так устала, что сон, должно быть, сморил ее в ту самую секунду, как ее голова коснулась подушки. Я расшнуровываю ее кроссовки и отшвыриваю их в сторону, размышляя, не вытянуть ли из-под нее одеяло, чтобы накрыть ее, но затем решаю принести одеяло из гостевой спальни.

Я осторожно подтыкаю вокруг нее одеяло, целую ее в макушку и спускаюсь в гостиную. Вероятно, мне тоже нужно немного поспать, но я так возбужден, что не думаю, что усну. Я бросаю взгляд на часы – девять тридцать.

- Пэтси, пойдем, девочка. – Я выхожу в прихожую и снимаю с крючка поводок. – Пойдем гулять.

Через десять минут я стою на крыльце родительского дома. Я делаю глубокий вдох и звоню в дверь.

- Эдвард? – Отец выглядит озадаченно. – У тебя все хорошо?

- Доброе утро, пап. Мне нужно сказать тебе кое-что важное.

Он хмурится.

- Войдешь?

Я качаю головой.

- У меня мало времени. Только не паникуй… Я съездил в Нью-Йорк и привез сюда Беллу. Сейчас она спит в моей постели, и скоро мы поженимся, - выпаливаю я.

Он пялится на меня, не веря.

- Ты ездил в Нью-Йорк… Но как?

- На самолете, само собой. Я просто… сделал это. – Я не могу объяснить, как мне это удалось. Вероятно, помогли лекарства, но больше всего помог голос Джаспера, говорящий мне, что я должен сделать это ради нее, не важно, как. Если ты любишь ее, ты сделаешь это, сказал он. И я сделал.

Отец долго отходит от шока.

- Ты уверен, что поступил правильно?

Я киваю.

- Она все еще любит меня. Она хочет быть моей женой.

И он улыбается, крепко обнимая меня.

- Я так горжусь тобой, сын.

***

Белла спит весь день. Я несколько раз заглядываю к ней, но она лишь переворачивается на другой бок. Когда темнеет, я наконец-то чувствую усталость, так что иду спать в гостевую комнату.

Я просыпаюсь от приглушенного рыдания. Встревоженный, я почти выпрыгиваю из кровати.

- Белла? – Я распахиваю дверь своей спальни.

Она сидит за столом, прижав ладони к лицу, ее плечи дрожат, а настольная лампа освещает лежащую перед ней записную книжку.

Только это не записная книжка.

Это мой проклятый дневник.

Твою мать.

Я осторожно подхожу к ней, холодный пот струится по позвоночнику.

- Малыш. – Я стою над ней, пытаясь отнять ее руки от лица. – Все хорошо. Все хорошо, – повторяю я как мантру, до смерти боясь, что прочитав все это, она в ужасе убежит прочь.

Но она не убегает.

- Все плохо. – Она горько плачет. – Я сломала тебя.

- Господи, нет. Нет, нет, нет. – Мне наконец-то удается разжать ее пальцы. – Малыш, посмотри на меня. Посмотри на меня, пожалуйста.

Ее взгляд, не вполне сфокусированный, встречается с моим, и я кладу руку ей на щеку, нежно лаская кожу.

- Ты не сломала меня. Ты сделала меня целым. Ты заставила меня хотеть быть лучше. – Мое сердце громко стучит. – Посмотри на меня. Разве ты видишь перед собой сломленного человека?

Она всхлипывает, но слегка качает головой.

Я хватаю дневник и заталкиваю его в ящик стола. Присев на корточки перед своей девочкой, я беру ее за обе руки и провожу большим пальцем по кольцу на ее руке.

- Я люблю тебя. Я хочу тебя. Только тебя. И когда ты выйдешь за меня, ты сделаешь меня счастливейшим из людей.

К сожалению, мои слова не имеют желаемого успокоительного эффекта. Наоборот, все ее тело снова начинает сотрясаться от сильных рыданий. Я прижимаю ее к груди, шепчу на ухо нежности и ласкаю ее волосы, пока до меня не доходит, что у нее, должно быть, истерика. Многое произошло за прошедшие двое суток, и очевидно, что для нее это слишком сильное потрясение. Хуже всего то, что она, кажется, не может остановиться, и я понятия не имею, что делать, поэтому почти впадаю в панику. Конечно, хлестать ее по щекам - не вариант. Дать ей мои таблетки? Слишком рискованно. Позвонить доктору Смиту? Потребуются долгие объяснения, и сейчас два часа ночи.

Думай, Эдвард, думай.

Внезапно мне на ум приходит идея. Я не уверен, что это сработает, но попробовать не помешает.

- Я сейчас вернусь, - говорю я, вставая.

Я спешу в ванную комнату и наполняю ванну, выливая в воду большое количество пены. Когда все готово, я возвращаюсь к своей девочке.

- Скоро тебе станет лучше, - обещаю я и беру ее на руки.

Я усаживаю ее на край ванны и осторожно снимаю с нее одежду. В моих действиях нет никакого сексуального подтекста; это как раздевать ребенка. Я даже не замечаю, что за белье на ней надето, лишь тот факт, что у нее ледяные руки, и что мне нужно посадить ее в воду как можно скорее.

Она все еще плачет, пока я вытираю ей лицо влажным полотенцем и мою ей волосы своим шампунем, но когда я беру мочалку и нежно тру ей плечи, ее рыдания утихают и, в конце концов, она успокаивается.

- Пойдем обратно в постель, хорошо? – спрашиваю я, успокоившись.

- Я хочу смыть пену и почистить зубы, - хриплым голосом говорит она.

Белла, кажется, вечность стоит под душем. Когда она, наконец, выходит, я вручаю ей свой банный халат и новую зубную щетку. Легкая улыбка появляется на ее губах, и я подвертываю слишком длинные рукава, завязываю пояс и помогаю ей вытереть волосы большим пушистым полотенцем.

Когда она заканчивает чистить зубы, я веду ее обратно в постель, внезапно сталкиваясь с очередной трудностью. Я не думаю, что спать в халате очень удобно, так же, как и спать вообще без ничего. Немного подумав, я выдвигаю ящик и достаю футболку и «боксеры». Она не возражает, когда я помогаю ей одеться, но когда я укладываю ее на подушку и пытаюсь накрыть, она делает быстрый вдох и хватает меня за руку.

- Не уходи.

- Хорошо. – Я осторожно заползаю под одеяло и нежно обнимаю ее, удобно лежа рядом в нашей обычной позе. Это так хорошо. – Я никуда не собираюсь. Это же мой дом. – Я посмеиваюсь, зарываясь лицом ей в шею. – Ты дома. А теперь спи.

Она довольно вздыхает, ее пальцы сплетаются с моими, лежащими на ее талии. Вскоре ее дыхание выравнивается.

Я не хочу спать, чтобы не пропустить ни мгновения с моей девочкой, лежащей в моих объятьях, зная, что даже если отныне мы всегда будем вместе, времени недостаточно. Но каким-то образом я проваливаюсь в тревожный сон, лишь для того, чтобы проснуться от громкого, пронзительного крика.

Я сажусь в кровати и включаю боковой свет.

- Белла, любимая, что такое?

- Всего лишь кошмар. – Она снова плачет.

- Хочешь рассказать мне?

- Нет.

- Пожалуйста, не плачь. – Я обнимаю ее, пытаясь высушить ее слезы поцелуями. Это не особо помогает. – Пожалуйста. Я больше не могу этого выносить. Ты разбиваешь мне сердце.

Она прижимается лицом к моей груди, все еще всхлипывая.

- Ш-ш-ш, - шепчу я, нежно укачивая ее. – Ш-ш-ш.

Протянув руку, я вытираю ее щеку подушечкой большого пальца. Мне бы хотелось вспомнить какую-нибудь колыбельную, но ничего не приходит на ум. В конце концов, она успокаивается и снова засыпает, и я так сильно устал, что вскоре тоже засыпаю.

Дневной свет пробивается через окна, когда я снова просыпаюсь. Я слышу знакомое тихое царапание у двери, и затем глубокий, почти человеческий вздох, заставляющий посмеяться над моим персональным живым будильником. Белла еще крепко спит, поэтому я осторожно разжимаю объятья, хватаю со стола клочок бумаги и быстро пишу короткую записку.

Выгуливаю собаку. Ты знаешь, где здесь что. Чувствуй себя как дома.
Люблю тебя.
XXX

Я оставляю записку на подушке, бегу в ванную, быстро одеваюсь и выхожу из комнаты, улыбаясь при виде девушки в своей постели.

Когда я возвращаюсь домой с прогулки, я нахожу пустую кровать. Я мою руки, спускаюсь на кухню и с улыбкой на лице прислоняюсь к дверному проему. Белла стоит у кофе-машины со стаканом сока в руке, волосы в полном беспорядке, и на ней одна из моих рубашек… Подождите-ка, это та, которую я бросил в корзину для белья в ванной?

Ужас.

- Доброе утро, - говорю я, отчего она вздрагивает.

Она оборачивается ко мне и широко улыбается.

- Доброе утро. И с днем рождения.

- О, и в самом деле. Спасибо. – Я пересекаю кухню и обнимаю ее. – Хорошо спала? – спрашиваю я, зарываясь носом в ее волосы.

- Прекрасно. – Она отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. – Я не знала, куда ты поставил мой чемодан, поэтому позаимствовала твою рубашку.

Я неодобрительно хмурюсь.

- В следующий раз, когда решишь позаимствовать мою одежду, пожалуйста, бери из шкафа.

Белла смеется.

- Обязательно.

- Что ты хочешь на завтрак? – Я выпускаю ее и открываю холодильник. – Миссис Браун по выходным не работает, но она проследила, чтобы дом ломился от еды. – Я начинаю вынимать накрытые фольгой тарелки и ставить их на стойку рядом с ней. – Или я могу просто пожарить тебе яйца. Или сделать омлет. Или гренки. Я к Вашим услугам, мадам. – Я подмигиваю.

- Просто кофе, и я в порядке, спасибо, - говорит она, садясь за стойку.

Я вздыхаю, захлопывая дверцу холодильника.

- Ты не в порядке. Тебе нужно набрать много веса. Я не хочу, чтобы люди думали, что я морю голодом свою будущую жену.

Она тихо смеется.

- Звучит как угроза.

- Белла. – Я подхожу ближе – меня тянет к ней как магнитом. – Я не идеален, но я люблю тебя. И я забочусь о тебе. Я хочу…

- Эдвард, я не хочу идеал. – Она буравит меня взглядом, прожигающим с неожиданной силой. – Я просто хочу тебя.

Мое сердце ёкает и начинает колотиться, когда ее руки медленно скользят вверх по моим плечам, и она обнимает меня за шею. Я слышу ее прерывистое дыхание, и биение ее сердца, такое же быстрое, как и мое собственное.

Все еще слегка колеблясь, я наклоняюсь, нежно, но громко втягивая губами ее верхнюю губу, и ловлю ртом воздух, ожидая ее реакции. Глаза Беллы светятся и она улыбается. Я чувствую, как ее холодные пальцы слегка касаются моей щеки, отчего моя разгоряченная кожа покрывается мурашками, и затем ее мягкие губы отвечают моим.

Сначала мы целуемся не спеша, наши губы обмениваются тем, что невозможно облечь в слова, до тех пор, пока она не вздрагивает в моих объятьях, и тогда что-то во мне щелкает. Мои руки движутся вниз по ее обнаженным бедрам, находят ее колени и притягивают их вверх, заставляя ее уцепиться лодыжками за мою талию, прижимая ближе ко мне. Мой язык скользит ей в рот, жадно пробуя ее на вкус, сливаясь с ней. Она энергично реагирует, тянет меня за волосы, и когда она издает тихий глубокий стон, мы оба понимаем, что поцелуев недостаточно.

Я отстраняюсь от ее губ, но не свожу с нее глаз, когда хватаю ее бедра, делая шаг назад. Белла держится за мою шею, ее ноги крепко обвиты вокруг моей талии, и я несу ее из кухни вверх по лестнице. Я ногой открываю дверь спальни и кладу ее поперек кровати, нависая над ней, наши лица всего в нескольких дюймах друг от друга. Я делаю несколько глубоких вдохов, молчаливо спрашивая у нее глазами: так хорошо? Вместо ответа ее рука находит мой затылок и поглаживает его, без слов говоря мне продолжать, заставляя мышцы внутри живота сжаться, а сердце – колотиться в груди.

Мне хочется поцеловать каждый дюйм ее кожи, и я целую. Мои губы, едва касаясь, движутся вниз по ее шее, ощущая, как учащается ее пульс, и тысячи игл желания пронзают мое тело, когда из ее горла вырывается хриплый вздох. Болезненно медленно, я расстегиваю надетую на ней рубашку, сдерживаясь, чтобы просто не порвать ее в клочья. Внезапно почувствовав тревогу, я мгновенно перевожу взгляд на ее глаза и слегка раздвигаю полы рубашки, оставляя поцелуи вдоль узкой полоски обнаженной кожи, двигаясь к животу, вынуждая ее дрожать от возбуждения. Я сглатываю, двигаясь назад до тех пор, пока не оказываюсь на полу, стоя на коленях между ее ног. На ней все еще мои «боксеры», и когда я касаюсь губами внутренней стороны ее бедра чуть ниже их края, она вздрагивает.

- Ш-ш-ш, - шепчу я. – Я еще ничего не сделал.

- Я просто забыла, как это хорошо – быть с тобой, - говорит она, заставляя меня тайком улыбнуться, прижавшись губами к бархату ее кожи.

Я продолжаю осыпать ее кожу поцелуями до тех пор, пока она не произносит сквозь стон:

- Эдвард, пожалуйста!

Когда я отстраняюсь, она садится, ища мои глаза, и хватает мою футболку. Я послушно поднимаю руки, позволяя стащить ее. Белла быстро расстегивает мой ремень и пуговицу джинсов, замедляясь у «молнии», крайне осторожно осязая, как сильно я хочу ее. Когда, наконец, мои джинсы оказываются на полу, я снимаю с нее рубашку, которая падает на пол, и опускаю ее на подушки, проводя большими пальцами по нежным изгибам ее грудей.

- Хочешь, чтобы я надел презерватив? – Мой голос дрожит. – У меня был секс только раз, мы предохранялись, и с тех пор я проверялся.

И ты прочла об этом в моем гребаном дневнике.

Она сильно краснеет.

- У меня был только один партнер, мы тоже предохранялись и проверялись. Плюс я принимаю таблетки. Так что…

- Так что? – Решение за ней.

- Нет.

- Хорошо. У них, наверное, все равно истек срок годности.

Она тихо смеется, и я улыбаюсь в ответ, стаскивая ее «боксеры» и затем свои.

- Я люблю тебя.

И когда я внутри нее, это так хорошо, что я издаю громкий стон, зажмуриваюсь и откидываю голову назад.

- Ты в порядке? – Тяжело дыша, спрашиваю я, боясь, что был слишком резок.

- О-о-о Господи, - со стоном говорит она, в ее глазах тлеет огонь.

И со мной покончено.

Я целую ее дрожащие губы и начинаю с силой двигаться, запоздало осознавая, что больше не контролирую себя. Мне крайне необходимо хоть немного самообладания. Я, тяжело дыша, хватаю ее руки и прижимаю их к матрасу по сторонам от ее головы. Мне кажется, что все мои ощущения усилились до невыносимых пределов. Мне так тесно и горячо, просто, черт возьми, совершенно.

- Я хочу слышать тебя. - Я тяжело дышу ей в шею, выпуская ее руки и хватаясь за простыни, потому что хочу – нуждаюсь в ее прикосновениях. – Пожалуйста.

И когда она выкрикивает мое имя, выгибая бедра навстречу моим неистовым толчкам, и вонзает ногти мне в спину, я знаю, что для нее это тоже совершенно. Мы оба, наконец, отдаемся друг другу целиком и полностью. Я целую ее лицо, губы, горло; мое сердце колотится, превращая физическое удовольствие в нечто глубоко эмоциональное, нечто настолько сильное, что мое тело движется по своей собственной воле, быстрее, энергичнее, глубже, горя от желания принимать и отдавать больше, больше, больше. Вскоре я чувствую, что она на грани, и тогда я перестаю сдерживаться, зарываясь лицом в ее горячую, влажную кожу, и со стоном выкрикиваю ее имя, когда нахожу освобождение и чувствую себя завершенным.

Она лениво ласкает мои волосы, а я лежу на ней сверху, пока мы оба восстанавливаем дыхание.

- Эдвард. – Ее голос хриплый.

- Что?

- Я не испытывала ничего подобного с тех пор, как мы… - Она замолкает.

Я закрываю ей рот поцелуем, потому что мне не нужны подробности. Я понимаю.

- Я тоже. Это потому, что ты принадлежишь мне, - говорю я, отстраняясь, чтобы взглянуть в ее глаза, блестящие от влаги.

- Да, - шепчет она. – Я принадлежу тебе.

***

Жарким июльским утром я стою у алтаря в ожидании своей невесты. Я нервничаю. Очень нервничаю. Руки и ноги дрожат, и я не в силах совладать с этим.

- У тебя бледный вид. – Джаспер, мой шафер, посмеивается, стоя рядом. – Готов передумать?

Я поправляю орхидею в бутоньерке на лацкане своего смокинга.

- Я знаю невесту, сбежавшую со свадьбы.

Он громко хлопает меня по плечу.

- Не смеши меня. Никому еще не удавалось сбежать со свадьбы, которую организовала Элис.

Я делаю глубокий, успокаивающий вдох. Это ожидание убивает меня, и тот факт, что накануне вечером Элис украла у меня Беллу, и я не смог уснуть в пустом доме, лишь усугубляет ситуацию. По крайней мере, мы не устраиваем помпезное бракосочетание – здесь присутствуют лишь дорогие нам люди.

Викарий прокашливается.

- Вы готовы? – тихо спрашивает он меня.

Сердце вздрагивает, и я киваю. Я слышу первые ноты марша Вагнера, но вскоре их заглушает шум крови в ушах. Я узнаю знакомые лица перед собой: мама и папа светятся от восторга, доктор Смит с женой, оба ободрительно улыбаются мне; Роуз с Эмметтом, мои друзья…

И затем я вижу ее, и это все, что я вижу. Белое платье, фата, ее губы, глаза…

Моя девочка никогда еще не была так прекрасна.

Зрение туманится; я смаргиваю слезы, но это бессмысленно, потому что они набегают снова.

Наконец, она стоит рядом со мной. Почти инстинктивно я принимаю от ее отца дрожащую руку Беллы. Я вытираю с глаз предательские слезы и улыбаюсь, видя, как два ручейка сбегают по ее милому лицу.

- Прежде, чем мы начнем обряд, Эдвард хочет кое-что сказать своей невесте, - объявляет викарий.

Ее глаза расширяются от удивления. В церкви становится так тихо, что я слышу ее неровное дыхание.

- Белла, знаешь, я не мастер говорить. – Мой голос ломается. – Поэтому я собираюсь прочесть письмо Бетховена к его «Бессмертной Возлюбленной». – Я замолкаю и делаю глубокий вдох.

Мои мысли летят к тебе, моя Бессмертная Возлюбленная,
Я могу жить только с тобой одной, или не жить вовсе…
Будь спокойна, жизнь моя, мое всё. Только спокойным отношением к нашей жизни мы можем достигнуть нашей цели – жить вместе.
О, продолжай любить меня, никогда не сомневайся в самом верном сердце твоего возлюбленного.
Всегда твое.
Всегда мое.
Всегда наше.

Кто-то всхлипывает.

- Спасибо. – Ее губы дрожат.

- Я люблю тебя, - шепчу я, сплетая наши пальцы.

- Дорогие возлюбленные, мы собрались здесь сегодня перед лицом Господа…, - начинает викарий. Я едва понимаю, о чем он говорит. - …Эдвард Энтони Каллен, обещаешь ли ты любить эту женщину, утешать ее, уважать, в болезни и здравии, и, отрекшись от всех других, быть верным только ей одной до конца ваших дней?

- Да, - выдыхаю я.

- Изабелла Мари Свон, обещаешь ли ты… в богатстве и бедности,… пока смерть не разлучит вас?

И тогда раздается ее голос, резонирующий в абсолютной тишине.

- Да.

И это слово будто заставляет меня разбиться на мелкие осколки. Внезапно становится до боли очевидно, что это все, чего я когда-либо хотел, все, в чем когда-либо нуждался – просто быть с ней.

Мое сердце словно увеличивается в размерах, отчего в груди остается мало место и становится трудно дышать. И когда мои губы сталкиваются с ее губами, ведомые непреодолимым магнетическим притяжением, я, наконец, узнаю это чувство, которого никогда в полной мере не испытывал раньше.

Я счастлив.
____________________________________

Послесловие автора: Ну, вот и все, друзья. Надеюсь, вам понравилось это путешествие. Огромное спасибо за прочтение и за то, что вы делились со мной своими эмоциями. Любовь, которую вы подарили этой истории, заставляет меня плакать.

От переводчика: Впереди еще эпилог и ауттейк.

Дорогие читатели, не забывайте благодарить замечательную Елену за перевод. Ждем вас на Форуме!