Глава 3 – Признание.

Первым, что я увидел, когда проснулся был мой отец, заполняющий больничный лист. Я потер лицо и сел.
- Что происходит? – спросил я хриплым голосом. На часах – ровно полночь.
- Она в интенсивной терапии. Хорошо справляется. – проговорил он, прежде чем закрыть папку с бумагами и убрать ручку в карман халата.
- Прогноз? Могу я поговорить с ее лечащим врачом? Можно мне к ней? – Вопросы так и сыпались из меня. Отец же в ответ начал улыбаться.
- А я все думал, когда же это с тобой произойдет? – пробормотал отец с долей загадочности. – Пойдем. – Он подождал, пока я последую за ним.
Отец провел меня через двойные стеклянные двери мимо палат под номерами пять и шесть, прямиком к двери в палату интенсивной терапии, где, как я предполагал, она проведет последующие несколько недель.Мы вымыли руки в мойке перед палатой и взяли по маске из коробки на столике у двери. Он кивнул мне в направлении одной из двух дверей и завел внутрь.
Мои коленки дрогнули, когда я увидел ее. В носу назогастральный зонд (Прим. Пер: Это специальная трубка, посредством которой через нос попадают в желудок. Зонд нужен для пациентов, которые не способны сами принимать пищу.), она была подключена ко всем мониторам, которые только были в наличии у больницы. Каждый издавал свои вид противного, опустошающего звука – единственные помощники, которые подскажут врачам и медсестрам о возможных проблемах.
Правая часть ее лица скрывалась под бинтами. Синяк уже сделал ее нос фиолетовым. Губы распухли, а верхняя отекла настолько, что касалась трубки, выходящей из носа. У меня не получалось осмотреть швы на губе из этой части комнаты, но я знаю, что они там есть. Отец сказал, что на губе разрыв.
Остальные повреждения скрывало одеяло. Я схватил ее карту у ножного конца постели и начал судорожно бегать глазами. Папа разрешил мне это сделать. Тем временем он подошел к аппаратуре и начал выставлять таймеры и вводить данные на мониторе. Затем он заполнил еще несколько бумаг и присел на стул около постели в ожидании, когда я закончу со своим занятием.
Но там было слишком много написано, чтобы мой мозг смог все переварить. Я не хирург, поэтому некоторые нюансы ускользали от меня, но большая часть  вырисовывалась в ужасающую картину. Не могу читать ее лист, будто она –самый обычный пациент. Это моя Белла и она сломлена.
- Остановись, Эдвард. Небольшими порциями. Прочти сначала о состоянии жизненно важных органов. – прошептал отец со своего места, когда заметил мою борьбу с самим собой.
Хороший совет, которым мне жизненно необходимо воспользоваться. Сейчас же.
Я снова вернулся на первую страницу и вчитался в расплывающиеся перед глазами слова: сердечный ритм в норме после перенесенного хирургического вмешательства. Левый глаз реагировал на свет, давление в норме. Температура немного повышена при поступлении –результат инфекционного процесса в организме.
Я просмотрел список используемых препаратов, который крепился к первому листу. Ее погрузили в искусственную кому (Прим. Пер.: - вид комы, в которую пациента вводят для защиты от нарушений. Чаще для препятствия развития болевого шоке. Случай с Беллой именно такой) из-за дозы анальгетиков во время операции и уже после нее. Она должна проспать как можно больший период времени, а в это время ее раны затянутся не причиняя ей невозможную боль, поэтому эта часть меня не особо беспокоила.
Что меня больше всего беспокоило, так это ее предварительный осмотр. Зрачок правого глаза не реагировал на свет и находился в расширенном состоянии. Я перевернул страницу и стал читать дальше о повреждении скулы. Блядь. Перелом дуги скуловой кости, который, возможно повлек а собой травму зрительного нерва или даже глазодвигательного нерва. Вот и ответ на вопрос – а что с глазом.
- Кто у нее офтальмолог? – тихо спросил я.
- У нас нет в больнице офтальмолога. Давай подождем, пока спадет отек и тогда решим о дальнейших действиях. Я приглашу специалиста, если потребуется. – прошептал он, а я перевернул очередную страницу.
Далее следовала запись от дантиста-хирурга, которая говорила о том же. Верхнечелюстной резец слабо держался в лунке, но какие-либо действия осуществить пока нет возможности из-за отечности. Врач просил наблюдать за возможным появлением тризма (Прим. Пер.: Тоническое сокращение жевательных мышц.)
- Блядь.  – пробормотал я. По рентген- снимкам отчетливо прослеживалось смещение челюсти. А это значит, что возможно, потребуется еще одно хирургическое вмешательство в случае, если дантист не сможет восстановить все собственноручно. – У нас есть хотя бы ортодонт?
 - Конечно, при чем достойный. Он придет через пару дней, хотя я не вижу нужду в нем. – ответил он мне, на что я вскинул брови.
- Почему нет?
- Если причина в смещении височно-нижнечелюстного сустава, то это принесет ей лишнюю боль, а она уже в агонии, Эдвард.  Она не искала помощи, ее челюсть не так уж и плоха, как кажется на первый взгляд. Это мое мнение, конечно же. – Поспешно добавил он.
Справедливо, но я решил оставить этот вопрос на потом. Только я перевернул на третью страницу, как отец попросил меня закрыть историю.
- Почему нет? – спросил я.
 -Потому что остальное тебе не следует знать, сын. – пробормотал он еле слышно. – Если она захочет, то это ее личное право, но остальные повреждения личные. Оставь это, по крайней мере, сейчас.
Я знаю про сосок и сомневаюсь, что хочу услышать о чем-то еще, если это действительно личное. Не сейчас.
 - О чем ты больше всего переживаешь? – задал я очередной вопрос.
 - О ее душевном состоянии.  – Меня словно подкосило и я рухнул на свободный участок постели.
Я был настолько поглощен всеми записями в ее карте о ее физическом состоянии, но совершенно не задумался над тем, что она чувствует. Я подошел к головной части кушетки и занял место, где еще недавно сидел отец. Взял ее руку в свою и осторожно сжал. Я приложил лоб к ее крошечной ручке и закрыл глаза. Где-то на задворках сознания я уловил звук закрывшейся двери – теперь мы одни.
Слезы текли по моим щекам, а я все пытался вымолвить хоть слово. Я не мог остановиться. Вина сжирала меня изнутри, я знаю, что это по моей вине она здесь. Ведь я не слушал ее мольбу и продолжал звонить.
 - Мне так жаль. – сказал я, заикаясь. – Нельзя было отпускать тебя к нему домой в последний раз, детка. Я знал, что он делает, но так ничего и не предпринял. Никогда в жизни не смогу простить себе этого. – вытирал потоки слез со своих щек, но они все усиливались. Будто кто-то открыл пробку и все вытекает наружу.  – Я так сожалею, что оставлял сообщения.  Я не знал, что ты имеешь ввиду, не знал, что он делает с тобой за них. – клялся я. Но этого недостаточно. И никогда не будет достаточно простых извинений, но это все, что я могу ей сейчас предложить. – Я проведу вечность, доказывая тебе это, только позволь мне. - Я снова склонился лбом к ее холодной руке.
В палату тихо вошла медсестра для оценки жизненных показателей. Она что-то записала в карте Беллы, а затем ввела показатели на мониторе. Мне пришлось отойти от постели, пока она осматривала зоны хирургического вмешательства.
Она не спросила, кто я и почему здесь нахожусь, просто продолжала выполнять свою работу с поразительной скоростью. Подняв левое верхнее веко Беллы, она посветила в глаз карманным фонариком, после чего внесла результаты в карту. Затем наступила очередь оценить работу мочевого пузыря, в который установили катетер.
Она приподняла повязку на голове Беллы прямо над правым ухом. Я даже не заметил его. Наверно, именно это и есть рваная рана, о которой говорил отец.
- У нее там швы или скобки? – спросил я.
- Скобки.  Четыре. – проговорила она, пока заполняла очередной пункт в карте.
Она приподняла одеяло и я впервые увидел тело Беллы. Оно все было темно-фиолетового цвета. Настолько худая, что ребра сильно выпирали, а очертания тазовых костей выглядели слишком заостренными. За исключением груди, все тело было одним сплошным синяком. Я не смог сдержать жалобный визг, что сорвался с моих губ, за что медсестра одарила меня подозрительным взглядом, но затем продолжила заполнять свои листы.

Она проверила дренаж около правой груди Беллы и пропальпировала ее живот, дабы удостовериться, что никакое послеоперационное кровотечение ей не угрожает. Видимо, удостоверилась, потому что она снова схватилась за свою ручку и начала судорожно строчить.
 - Вам нужно отвернуться, доктор Каллен. – сказала она мне. Интересно, откуда она знает мое имя и кто приказал ей придерживать всю информацию личного характера от меня?
Я отвернулся и до моего слуха дошел шелест покрывала. Я страшился того, какой степени тяжести повреждения на самом деле, но я не был настолько глуп. Если Джейк смог прокусить ее сосок, то наверняка причинил ей вред и иного характера. Отец прав, - если она захочет поделиться, я узнаю все, когда придет время.
 - Готово, доктор Каллен. – Когда я повернулся обратно, покрывало уже снова укутывало Беллу, а медсестре покинула комнату, оставляя нас снова наедине.
Я вернулся на свое прежнее место и снова обхватил ее ручку своими. Из ее листа я знал, что у нее сломаны два пальца на правой руке, поэтому я сидел слева. Палец на правой ноге также был сломан, а также повреждены три из пяти плюсневых костей свода стопы.
Прошел, видимо, еще час, и медсестра снова пришла для осмотра. Очевидно, сейчас около двух утра, получается, что я не спал уже двое суток, но уходить никуда не собираюсь. Мы снова прошли через рутинные осмотры, снятие показаний, пальпацию и оценку реактивного зрачков. Она записывала, а я наблюдал. Мне снова пришлось отвернуться, как только она закончила с верхней частью туловища Беллы, а затем она снова оставила нас наедине.
- Элизабет дома с моей семьей. – начал я свой рассказ, чтобы она не переживала за своего ребенка – он в надежных руках, в тепле и накормлен. – Она прекрасна. Ты прекрасна, Белла. Я надеюсь, что ты знаешь об этом. Даже сейчас, избитая, сломленная и совершенно беспомощная. Я помогу тебе. Мы все поможем. Ты больше не будешь голодать, я клянусь тебе.
Я опустил голову на край ее постели и прикрыл глаза. Они могут делать что угодно – выгонять отсюда, кричать, но сейчас я постараюсь поспать, пока она отдыхает.
Прошло, кажется, только несколько минут, но на самом деле почти три часа.  Отец осторожно тряс меня за плечо.
- Вставай, Эдвард. Они переводят ее в палату.
Я потер глаза и выпустил ее ручку. Мы с отцом наблюдали за тем, как санитары снимают блоки с колес ее постели, переносят все подключенные мониторы на металлическую часть каталки, укрывают ее одеялом и неспешно вывозят из интенсивной терапии.
Папа шел рядом со мной, но когда я хотел свернуть в палату под номером шесть, куда ее должны были отвезти, отец пошел дальше.
- Куда они ее везут? – В моем голосе отчетливо слышалась паника, а санитары уже провезли ее через очередные стеклянные двери. Отец же продолжал идти вслед за возникшей процессией.
- Я подготовил для нее частную палату на восьмом этаже. Пойдем, ребенок здесь с твоей матерью. – сказал он и я побежал, чтобы догнать его.
- Я заплачу за это. – прошептал я отцу и вбежал в комнату, в двери которой секунду назад исчезла постель Беллы.
- Только если настаиваешь. – пробормотал он в ответ с легкой улыбкой.
Я взял малышку из рук матери и прижал к себе. Она пахла чистотой и свежестью. На ней было одето розовое платьице в цветочек, а на ножках обуты крошечные туфельки.
- Спасибо. – Я с преданностью вглядывался в глаза своей матери. Поцеловав еще раз малышку в висок, я вдохнул ее детский запах. Боже, она пахнет потрясающе. – Она спала?
- Пару часов вначале, но после хорошей ванной и еще одной бутылочки она тут же уснула, не правда, крошка? – Мама нежно провела рукой по волосикам Элизабет и улыбнулась мне. – Сегодня утром она съела еще одну порцию смеси, а потом с ней играли Ангус и Роуз, но я посчитала нужным привезти ее сюда, к Белле.
Для некоторых это покажется тупостью – везти грудного ребенка к женщине, которая находится в коме, но я был настолько счастлив, что малышка здесь, поэтому крепко обнял мать. С Элизабет в одной руке и мамой в другой, я наблюдал, как каталку Беллы устанавливают в центре палаты.
После этого все тут же ушли, но им на смену пришли две медсестры. Они установили мониторы Беллы  над кроватью и забрали ее карту. Отец ходил вокруг кровати и делал заметки в своем журнале.
Пришла еще одна медсестра и поставила на подголовник кровати табличку с именем Беллы. Белла Блек. Один вид имени разрывал меня изнутри. Я хотел собственноручно поменять его, но у меня нет на это никакого права. Она не моя, продолжал я повторять себе, словно мантру.
Мама сжала мою руку, словно догадывалась, о чем я сейчас думаю. Я сжал ее в ответ и в тайне мечтал, чтобы она и в правду, могла прочесть мои мысли.
Медсестра продолжала заполнять белую доску над головной частью постели важными показателями жизнеобеспеченности Белл6 дата рождения, приема и номер страховки. Аллергический анамнез отсутствует. Ничего через рот. Список рос с каждой секундой. И вот она начала писать фамилии ее врачей.
Доктор Сандра Иллис будет ее физиотерапевтом. Никогда о ней не слышал, надеюсь, что она знает свою работу. Дантист – Майкл Клауф, его я тоже не знаю, но отец говорил, что он хорош. Доктор Амброс МакФи – пластический консультант, и я вздохнул. Чертов пластический хирург! Это значит лишь одно - под ее повязкой на лице не все так хорошо, как выглядит. Тем временем, на доске появилось имя ее лечащего врача – Доктор Карлайл Каллен. И вот тут я окончательно впал в шоковое состояние.
Он улыбнулся, но так ничего и не сказал, а продолжил заполнять файлы в руках. Выражение лица мамы не изменилось, - она однозначно в курсе.
Отец не берет пациентов, если у них нет проблем с сердечно-сосудистой системой. Он может, потому как он хирург общего профиля и семейный врач, но никогда этого не делает.  Никогда не слышал, чтобы он брал под свое крыло пациентов из общей хирургии, хотя в этом госпитале отец работает уже двадцать лет.
Элизабет вздохнула в моих руках и я присел на неудобный маленький стул для посетителей. Я уложил ее на своих коленях и проверил ее от головки и до пяточек. Визуально все в порядке. Уже не такая горячая, какой была еще вчера. Пухленькая и розовощекая, она выглядела абсолютно здоровой. Я положил свой палец ей в ладонь и она, как и вчера, крепко сжала его.
- Спасибо, что заботишься о ней, мам.
 - Мне в радость, сынок. Она такая милая девочка. – Мама улыбалась Элизабет. – Чарли появлялся? – спросила она с едва ли скрываемым отвращением. Теперь я понимаю ее вчерашнюю агрессивную реакцию.
 - О да, он приходил вечером. Пьяный и абсолютно не заинтересованный в девочках. – ответил я.  Она кивнула, будто совершенно не удивлена подобному поведению. – Шеф Свон попросил, чтобы его потревожили, только если Белла умрет.
- Сукин сын. – пробормотала мама. Теперь я ее точно удивил. В ответ на ругательство отец поднял удивленный взгляд на нас, но промолчал.
- Ты видела сегодня Джаса и Эма? – спросил я , на что мама снова улыбнулась. Значит, точно видела.
 - Они пришли до работы. – Она пыталась скрыть улыбку, которая все-таки расплылась на ее губах. Очевидно, она не хотела, чтобы отец знал о проделках ребят.
- Надеюсь, что они и от меня пнули его пару раз. – пробормотал отец себе под нос и теперь настала наша с мамой очередь удивленно поднимать брови.
- О, думаю, они это организовали. – Мама засмеялась.
Отец поцеловал маму в висок и ушел на утренний обход пациентов в кардиологию. Он пожал мою руку и погладил Элизабет по головке. Мама тоже вышла из палаты, оставив нас втроем впервые в жизни.
Я положил Элизебт рядом с Беллой на кровати и прошептал:
 - Белла, дорогая, Элизабет здесь, чтобы навестить тебя. Мама говорит, что она хорошо себя вела и спала всю ночь напролет. Я хочу взять ее на осмотр в педиатрическое отделение сегодня, поэтому тебе не о чем волноваться, ладно? – Я продолжал задавать ей вопросы, ответы на которые даже не надеялся получить в ближайшее время.
Элизабет по-прежнему держала мой палец в своем кулачке, но теперь начала его жевать. Ее твердые десны нежно кусали меня, это заставляло меня глупо улыбаться. Она, словно беззубая маленькая акулка в поисках добычи. Но мне нравится это.
Возможно, это странно. Но это заставляет чувствовать себя кем-то важным для нее, кем-то, кто нужен ей в данный момент. Это и правда, глупо. Но я здесь и она со мной, поэтому можно продолжить плавать в своих фантазиях.
 - Эммет и Джаспер ходили к Джейку в гости, детка.  Он больше и близко не подойдет к тебе. Я обещаю, он никогда не подойдет к вам обеим. Я позабочусь о вас, я клянусь. – я продолжал говорить, как будто веду беседу с нормальным человеком.
Вскоре вернулась мама и забрала Элизабет. Она заставила меня дать обещание, что я обязательно поем, приму душ и посплю. Мы договорились созваниваться, а я попросил маму привезти малышку к осмотру у педиатра сегодня, она, конечно же, согласилась.  И снова это ощущение внутри, когда я смотрел, как они заворачивают за угол.
- Серьезно стукнуло тебя, не правда? – сказала медсестра, которая только что появилась из соседней комнаты.
- Вы о чем? – я следовал за ней.
- Любовь. – просто ответила она. – Когда они рождаются, ты не можешь даже понять, как они, такие крошечные могут функционировать, но посмотрим, как ты запоешь, когда она начнет встречаться с мальчиками.  – хохотнула она и начала вводить Белле дозу анестетиков.
Я опустился в кресло, даже не потрудившись исправить ее – Элизабет не моя дочь.  Я наблюдал, как она вводит морфин в канюлю, которая была закреплена на правой руке. Ее бедные сломанные пальчики выглядели устрашающе -  опухшие и синие из-за синяков.
Жуткая мысль пронеслась в моей голове.
- Это не я сделал с ней.  – сказал я медсестре. Ведь это очевидно, что Беллу избили, да и в ее истории это однозначно отмечено. Мне необходимо, чтобы она знала- это не моих рук дело. Пусть принимают меня, за кого угодно- любовника, мужа, партнера – без разницы, но пусть знают, что к ее травмам я не имею прямого отношения.
- Я знаю. – мягко сказал она. – Вряд ли полиция позволила бы тебе находиться здесь, если бы ты был причастен ко всему этому. Не паникуй, доктор Каллен. – Ее голос казался доброжелательным, так же, как и глаза.
- Эдвард. – сказал я. – Я здесь не врач.
- Я Шейла. Работаю в дневную смену , так что мы будем часто видеться теперь, Эдвард. – Она подмигнула мне и вернулась к листу назначении. – Я вернусь через пару минут.
Она вернулась с двумя помощниками, которые несли кресло. Оно было обито голубым материалом и, должно быть, очень комфортное. По моему, я громко вздохнул, когда они поставили кресло возле меня. Не успели они отойти, как я уже удобно в нем устроился. Ощущение – ка в своем собственном маленьком раю.
Зашла Шейла с больничным одеялом и сумкой, которую Элис принесла мне ранее. Я совсем о ней забыл.
- Кресло раскладывается и получается односпальная кровать, - сказала она мне. – В шкафчике найдешь несколько подушек.
Я поднялся с кресла, чтобы она продемонстрировала мне, как с них управляться. Я был настолько ей благодарен, что не передать даже словами. Мне хотелось забраться туда и заснуть на пару часов. Но мне предстоит научиться еще нескольким вещам из жизни пациентов.
- Ванная здесь. – Она кивнула в сторону двери напротив меня. – Она оборудована специальной кнопкой, пожалуйста, когда зайдешь, нажни на нее, в противном случае мы можем в любой момент вломиться к тебе в душ. – засмеялась она. – Там есть полотенца на верхней полке. Можешь оставить там свою сумку, но забери все ценности- уборщики у нас могут присвоить все, что угодно, ты  не заметишь.
- Спасибо – поблагодарил я ее. Я вытащил из сумки бумажник и положил во внутренний карман пиджака. Бумажник Беллы покоился в другом кармане со вчерашнего дня. Я похлопал по нему.
Шейла положила стопку бумаг и ручку сверху на столик возле Беллы.
- Время приема пищи в расписании на листе. Заполни его и вложи в слот на двери. Если будешь оставлять такую заявку каждый вечер до десяти, они будут кормить тебя на следующий день. Вот марта госпиталя, хотя сомневаюсь, что она тебе потребуется.  Если нужен телевизор, заполни этот пункт и оставь на посту медсестры. Телефонами пользоваться запрещено, но ты можешь выходить наружу. Дверь около поста сестер ведет в небольшой садик - там парочка скамеек, деревья и можно найти тень. Это для частных клиентов, поэтому пользуйся, если нужна минута уединения, там тебя точно никто не побеспокоит. – Она положила электронный ключ от двери и пароль рядом с ним.  – Это пароль для входа в палату. А ключ от сейфа, где хранятся вещи Беллы. Там лежат ее украшения  и все, что было при ней на момент поступления. Ты можешь положить туда и бумажник, если желаешь. Ящики пронумерованы, номер соответствует номеру комнаты, находятся в комнате отдыха, это через две двери от поста. Здесь можешь найти все для чая и кофе, пользуйся на здоровье. По-моему, сегодня в меню шоколадный пирог и виноград в холодильнике, если ты голоден. Я проинформировала кухню, поэтому тебе скоро предоставят ланч, но можешь не дожидаясь, поесть в комнате для отдыха. По-моему, все. Как я и сказала, я здесь в течение всего дня, а затем меня сменит Маргарет, она замечательная. Я буду на посту, если тебе что-то потребуется. Просто нажми кнопку и я буду здесь в ту же минуту.
Она собрала свои записи и покинула комнату. Я, черт возьми, не мог поверить. Это, словно отель какой-то. Питание и душ и это «бери все, что нравится». Сервис лучше, чем дома. Хотя, в этом я ни за что не признаюсь маме, иначе она придушит меня.
Приоритетом на данный момент для меня был душ, но сначала я решил убедиться в сохранности Беллы.  Я снова обхватил ее маленькую ручки своими и осторожно сжал.  Прошептав, что я не на долго, я поцеловал ее руку и пошел в ванную.
Я не забыл нажать на ту кнопку, о которой мне сказала медсестра и все остальные нюансы. Горячая вода показалась мне спасением от всех горестей. В сумке, которую передала Элис, оказались шампунь, мыло и большие мягкие полотенца. Не знаю, во сколько обойдется эта комната, но, если честно, мне плевать… Белла нуждается в каждом пункте лечения, поэтому мне не жаль ни единого потраченного доллара. Особенно, если они будут обращаться с ней также, как и со мной.
Как только я искупался и оделся, настала очередь заняться обустройством спального места. Белоснежные простыни пахли свежестью и хрустели в руках. Одеяло сделано из ужасного колючей искусственной шерсти, как и в любой другой больнице, но оно хорошо согревает. Хотя, я сомневаюсь, что буду задумываться над этим перед тем, как вырубиться.
Я снова просмотрел показатели на мониторах, величину артериального давления и вышел из палаты к сестринскому посту.
- Вы не могли бы мне назвать педиатра, который тут работает? – спросил я Шейлу. Она посмотрела что-то в мониторе.
- У нас есть доктор Джефри Гест. Он сейчас в детском отделении, я могу написать ему на пейджер, если нужно.
 - Нет, спасибо. Как мне можно записаться на прием к нему?
- Проще сходить к нему и лично поговорить. – ответила она мне.
- Спасибо. – Я положил на ее рабочий стол визитку со своими телефонами. – Здесь есть номер моего пейджера, если я понадоблюсь.
- Ее сон продлится гораздо дольше, чем ты предполагаешь. Иди и занимайся своими делами, Эдвард, пока она спит. Потому что, когда она проснется, уверена, ты будешь здесь очень нужен.
- сказала она мне с нежностью в голосе.
Я только лишь кивнул в ответ. Слишком много эмоций сейчас, чтобы выдавить хоть слово из себя. Слишком глубоко увяз в этом. Нужно сделать шаг назад, позволить ей самой прийти в себя, но тогда она останется в полном одиночестве. У Джейка нет права посещения, а ее отец не заинтересован в этом, кроме меня у нее никого не осталось. Я не смогу так поступить. Поэтому, пока она самолично не пошлет меня ко всем чертям, я буду околачиваться возле ее постели.
Я пошел вниз по лабиринту больничных коридоров в поисках детского отделения, которое, как оказалось, находится в конце одного из отсеков больницы.  Медсестра объяснила мне, где найти доктора Гест.  Он стоял возле детской комнаты, поэтому я сразу же направился туда.
После быстрого приветствия я объяснил ему суть проблемы с Беллой и спросил об удобном для него времени приема Элизабет. Он лишь спросил, являюсь ли я сыном Карлайла, и доктор ли я или пошел в строительство. Пришлось ему показать свои руки. По ним он сразу определил, что я не кто иной, как врач. Я рассказал ему семейную шутку о том, что Эммета родители наградили силой, меня же – мозгами, после которой он еще долго посмеивался.  Мы прошли в его кабинет, где он бегло просмотрел свое расписание, вручил мне карту приема и сказал, что ждет нас в три. Я поблагодарил его от всей души и побежал обратно к Белле.
Я открыл дверь электронным ключом, который выдала мне Шейла и попал в маленький садик. По периметру шел невысокий заборчик из живой изгороди, которая оберегала пациентов от посторонних глаз в палатах и нескольких охранников у противоположной стороны, что создавало остановку уединенности от внешнего мира. Посередине располагался небольшой фонтан с чередой плетеных скамеек. Две скамейки представляли собой небольшие беседки, оплетенные дикой розой. Довольно мило. Я позвонил маме и отцу и рассказал о приеме Элизабет. Она убедила меня, что привезет малышку вовремя. Дальше последовала череда вопросов о состоянии Беллы, но новостей для них у меня по-прежнему не было. Мама сказала, что отец сейчас дома, но скоро снова отправится в клинику.
Я повесил трубку и вытянул ноги перед собой под еще нежное солнце. Сегодня довольно тепло, но я сидел в тени деревьев, только лишь ноги попадали под прямые лучи.  Я размышлял о необходимости звонка Чарли, но затем передумал. Белла не умрет, поэтому я сдержу свое слово и не потревожу звонком.
Пришлось позвонить на работу и рассказать Кейт о том, что никаких изменений по-прежнему не наблюдается. Я вяло намекнул, что в случае необходимости у нее есть мой номер пейджер для связи. Она же, уверила меня, что Стив взял мои смены на себя, поэтому мне оставалось лишь поблагодарить их всех.
На обратном пути я осмотрел комнату отдыха для пациентов. Это, черт возьми, блестяще: два кожаных дивана, телевизор, стопки журналов. Доска для шахмат  и всевозможные детские игрушки. Огромный ящик Lego и стол, заваленный карандашами и раскрасками на любой вкус. Вокруг этого стола рассредоточены несколько маленьких столиков с двумя стульями возле каждого и крошечной лампой посередине. Что-то вроде маленьких квартирок. Кухня небольшая, но очень функциональная. Я сделал себе чашку кофе и стащил кусок шоколадного пирога из холодильника. В последний момент я прихватил с собой апельсин и довольный пошел обратно к Белле.
Конечно же, она не сдвинулась и на сантиметр, но несмотря на это я проверил все показатели. Вновь. Давление в норме, сердечный ритм стабилен, дыхание равномерное, никаких хрипов в результате пневмонии, которая может с легкостью развиться из-за интубирования.
Карманного фонарика у меня нет с собой, поэтому реакцию ее зрачков на свет я проветить не смог., но заглянув в ее карту увидел, что совсем недавно реакция была адекватная. Слава Богу.
Я сидел на пластиковом стуле и поедал пирог с апельсином в придачу. Кофе все еще горячий и не шел ни в какое сравнение с теми помоями, которые мне пришлось отведать прошлой ночью. На часах только восемь утра, спешить мне некуда, поэтому я улегся на импровизированную постель и закрыл глаза. Сон легко пришел, буквально по прошествии десяти секунд.
Проснулся я от странного звука и подскочил с постели, словно моя задница горела в адском огне. Вошла медсестра и попыталась успокоить меня.
 - Ничего страшного не произошло. Это таймер для капельницы.
Я встал рядом с ней и подал очередную порцию физиологического раствора. Потребовалось добрых три минуты, чтобы утихомирить мое стучащее сердце. Шейла посмотрела на меня полными сочувствия глазами.
- Мне кажется, все усложняется тем, что ты сам врач. – сказала она тихо.
 - Думаю, так и есть. – Я снова уселся на пластиковый стул справа от Беллы.
 - Я не хотела будить тебя раньше, твой ланч уже принесли. – Она кивнула головой на столик с подносом.
Я поднял крышку с тарелок и увидел дюжину треугольных сэндвичей. Сок и целая тералка сладостей с яблоком тоже входили в мой ланч.
- Спасибо. – Я тут же принялся за сладкое.
- Она стабильна. – сказала Шейла и тут же начала усердно выводить показатели в карте Беллы. – Моя смена подходит к концу, меня сменил Маргарет.
- Спасибо. – повторил я снова. По моему, я постоянно ее за что-то благодарю. Я глянул на циферблат – уже два часа дня.
Чтобы окончательно взбодриться, я принял душ и почти сразу же приехали мама с Элизабет, которую я был готов забрать на прием. Мама сказала, что хочет побыть с Беллой, пока я схожу на консультацию.
Девушка на рецепшн ворковала по телефону, когда я подошел к стойке регистрации. Почти в ту же минуту нас вызвали на осмотр. Он взвесил малышку и измерил рост, проверил размер и форму ее черепа и животика. Его явно  порадовала реакция глаз Элизабет, которые с особым усердием следили за ходом его ручки.  Никаких шумов в легких. По-моему, я пролил больше слез, чем малышка во время прививки, которую мы немного просрочили из-за несвоевременного визита. Я взял все еще расстроенную Элизабет и направился обратно к Белле.
Мама была счастлива услышать, что Элизабет полностью здорова и развивается согласно возрасту, а затем она несколько минут уверяла спящую Беллу в том, что малышка хорошо себя ведет дома и ей совершенно не о чем волноваться.
Она рассказала мне обо всех изменениях, что произошли в моей комнате благодаря Элис и Роузи, как только Элизабет стала капризничать, мама тут же достала бутылочку из сумки и протянула ее мне. Я стоял и молча пялился на нее добрых  пять минут, прежде чем ее терпение подошло к концу:
- Ты знаешь, как кормить детей.  – Пришлось признаться, что я и правда, знаю. Она ушла в кардиологию , чтобы посмотреть в тысячный раз на «гарем» отца.  Я засмеялся, когда в очередной раз услышал прозвище медсестер из отделения отца и попросил ее вести себя мило.
Осторожно взяв малыша на руки, я присел в кресло. Получилось так, будто я полулежал с ней на руках. Она смотрела мне в глаза все то время, что ела свою смесь. И, О Боги, как она пьет! В бутылочке было 6 унций смеси изначально и к моменту, когда ее маленькие глаза цвета лаванды стали закрываться и она прекратила сосать, в бутылочке осталась лишь унция.
Я отложил почти пустую бутылку на соседний столик и начал рассматривать спящего младенца. Она восхитительно сопела, если я вдруг немного менял положение. Перекатившись на бок, я положил ее между собой и стенкой. Одна моя рука поглаживала ее животик и я даже не заметил, как заснул вместе с маленьким ангелом.
Темнота поглотила палату, когда я подскочил от ее душераздирающего плача, которым она меня просто оглушила! И снова я вскочил, как будто моя задница горит, только в этот раз без помощи медсестры.  Элизабет ворочалась и кряхтела, яростно  показывая, что голодна или же настало время поменять подгузник. Запах подсказал мне нужный вариант.
Я порылся в сумке мамы в поисках нового подгузника и влажных салфеток в большой упаковке. Надеюсь, что никому не придет в голову заглянуть в палату именно в этот момент, потому что я по локти в дерьме. И это действительно так. Как такое маленькое создание может создаваться столько …хм…отходов – это выше моего понимания. В конце концов, я перестал мучиться с салфетками и отнес малышку в ванную.
Пришлось использовать душ, чтобы вымыть ее начисто, после чего я завернул Элизабет в полотенце и понес обратно в комнату. Одеть новый подгузник и чистое платьице оказалось задачей куда проще, поэтому когда моя мама заглянула в палату, мы были полностью готовы.
- Вы проснулись! – объявила она.
- Ага. Я каким-то неведомым образом уснул, прости мам.
- Не выдумывай. – Она села в это ужасное пластиковое кресло рядом с Беллой. – Твой отец говорит, что они уменьшают дозу анальгетиков, а значит, она скоро придет в себя. – Я не мог отвести взгляд от Беллы.
Элизабет снова ухватилась за мой палец и затащила в рот, пока я обходил постель Беллы.
-  Так и есть. Но они могут ее и снова усыпить.  Она выведут ее из комы, проверят все показатели, но если ее давление начнет расти, они тут же погрузят ее в сон снова. Так что не стоит на это сильно надеяться. – Я постарался сказать это мягко.
Мама тяжело вздохнула, соглашаясь с моими словами, но мы оба верили в благоприятный исход событий.
- Что ты знаешь об этом? – задала мне новый вопрос мама.
- Не так много. Я не предполагал, что все обернется таким образом, клянусь. – Я старался вложить всю душу в эту фразу.
- Она любила его?
- Я не знаю, мам. Я не был ее доверенным лицом.
- - А сейчас? – Мама оглядела меня проницательным взглядом.
- Думаю, да. – Не знаю, почему это заставило меня так смутиться, возможно потому, что Белла замужняя женщина и мне не следует испытывать подобные чувства по отношению к чужой жене. – Это слишком сложно.
- Это всегда сложно, Эдвард. – прошептала она. Склонившись, она оставила невесомый поцелуй на виске Беллы и погладила по голове. – Мы приедем утром, дорогой. Сладких снов.
Я поцеловал Элизабет точно также, как и мама Беллу и пожелал им спокойной ночи. Подобно агонии то чувство, что пылало в моей груди, когда я смотрел на удаляющихся маму и Элизабет.  Не прошло и минуты, как в палату вошел отец с другим неизвестным мне доктором, поэтому я постарался морально настроиться на те новости, которые они с минуты на минуту вывалят на меня.
- Эдвард, это Терри Самюэлс, он заведует терапевтическим отделеним и хочет оценить тяжесть повреждений Беллы, чтобы назначить курс базисной терапии.  – сказал отец в то время как я уже пожал руку новому врачу.
- Рад встрече. – У него был странный акцент, очень похожий на австралийский, но я до конца не уверен.
- Взаимно. – пробормотал я и провел их вглубь палаты.
Я мерил комнату шагами, пока Терри читал карту Беллы, а затем поднял маску с ее лица, чтобы оценить нанесенный ущерб. Затем он внес такие-то пометки в свой блокнот  и начал свой рассказ о предстоящей работе. Я все пытался вставить, что я вовсе не ее муж и не могу принимать за нее подобных решений, но он не делал даже крошечных пауз.
 - Мне кажется, для начала нам следует понаблюдать ее у нас и оценить динамику ее выздоровления, Терри. – вставил слово отец. Терри с ним согласился и высказал мысль, что в сложившейся ситуации незачем спешить.
- Дайте мне знать о заключении невролога, договорились? – попросил он папу и тихонько прикрыл за собой дверь.
- Невролог? – спросил я. – Что происходит?
- Успокойся, Эдвард, это стандартная процедура для пациентов с травмой головы, ты это прекрасно знаешь. Она поверхностная, никаких трещин в черепе нет, но несмотря на все это ему необходимо прийти и проверить ее по основным неврологическим показателя. – Он обхватил рукой ее тоненькое запястье и начал отсчитывать пульс старым способом, совершенно не обращая внимание на мигающий пульс в мониторе. – Как ты сам?
- Я? Со мной все в порядке, почему ты спрашиваешь?
- Потому что это и для тебя большая травма. Но все гораздо хуже, поточу что ты врач , уверен, что ты чувствуешь себя беспомощным. – Он приподнял простынь с ее ног и пропальпировал поврежденные пальцы, оценивая их температуру и кровообращение.
 - Я и вправду, совершенно беспомощный. Даже если бы я стал ее лечащим врачом, ситуация не изменится, я совершенно ничего не могу изменить. Все, что сейчас требуется – это время, мне это хорошо известно. – Я положил руку на ее ступню и самостоятельно оценил кровообращение и температуру покровов. Отец посмотрел на меня с укором, - это , и в правда, выглядело, словно я проверяю качество его работы, что совершенно не так. – Почему ты взял ее?
- Ох, это довольно сложно объяснить. – сказал он с легкой улыбкой на губах.
- Мама говорит, что это всегда сложно. – усмехнулся я.
- Твоя мать очень мудрая женщина. – Мы вместе склонились над ней и стали наблюдать, как ее левый зрачок начал реагировать на свет. – Я взял ее, потому что считаю, что в моих силах помочь ей, потому что ты любишь ее и очевидно, совсем скоро она станет частью нашей семьи. – сказал он глядя мне прямо в глаза.
Я прошелся рукой по непослушной копне волос и попытался сдержать всхлип. Я, словно чертова девчонка рыдаю.
- Спасибо. – Это все, что я смог из себя выдавить.
- На здоровье. Скоро приедут твои брат с сестрой, чтобы проведать вас двоих, поэтому тебе стоит собрать свою волю в кулак к их приезду.  Я пойду в кардиологию, если тебе понадобится какая-то помощь, но вернусь к моменты, когда ее разбудят, хорошо? – Он подождал, пока я кивну в знак согласия и тихо вышел в коридор.
Новая медсестра вошла с обедом на подносе и представилась мне Маргарет.
- Шейла была права – ты красавчик. – Она начала хихикать, словно маленькая девочка, мне лишь оставалось закатить глаза на это. На свете не существует причины, по которой мужчину стоит называть красавчиком, это просто неправильно. – А это, должно быть, прелестная Изабелла. – прочла она из карты.
- Белла. Она любит, когда ее называют Белла. – быстро исправил я ее.
- Значит Белла. – Она вздохнула и снова опустила глаза в свои листы назначений, после чего приступила к быстрой оценке ее состояния. Подключив очередную бутыль физиологического раствора, она установила таймер, сигнал которого будет оповещением о необходимой замене раствора на новую порцию.  Затем она взяла еще один плед из шкафа и укутала ее ноги. – В карте указано, что у нее маленький ребенок, верно?
- Да, Элизабет. Ей девять недель. – сказал я ей с гордостью, будто это я совершил такой подвиг и выносил, а затем родил эту крошку самостоятельно.
- Теперь я буду с нетерпением ждать с ней встречи. Вам следует отвернуться, доктор Каллен. – сказала она мне.
Я повернулся к онку и уставился невидящим взглядом перед собой:
- Просто Эдвард.
Я отчетливо слышал, как она цокнула языком во время осмотра, затем щелкнула ручка и она стала записывать полученную информацию. Кто-то точно предупредил ее о том, что мне не стоит показывать повреждения ниже талии Беллы. Все в порядке, я пока не готов к подобному.
- Готово. – проговорила она с нежностью в голосе. – У вас посетители за дверью, я приглашу их.
Затем в комнату ввалились Эммет и Элис. Впервые в жизни Эммет не улыбался. У меня совершенно вылетело из головы, что они не видели Беллу до нынешнего момента. Но я понял это лишь тогда, когда Элис начала рыдать в голос.
- Ох, Белла, что же он с тобой сделал? – спросила она и приложила губы к ее распухшей правой руке. – Почему же ты молчала? Почему никому не говорила? – Она продолжала плакать, пока Эммет обогнул кровать с моей стороны и уселся в пластиковый стул.
- Боже мой, приятель. – пробормотал он. Мне лишь оставалось кивнуть.
- Да, она в тяжелом состоянии. – сказал я им.- Но все наладится, со временем.
- Что из всего этого самое тяжелое? – спросил он с явной опаской в голосе.
- Думаю, лицо. Он сломал кость, которая огибает ее щеку под глазом. – К меня не было никакого желания вдаваться в подробности из-за Элис, которая могла просто сойти с ума, да и сам Эммет, узнав всю правду, просто убьет этого мудака.
- Когда она проснется? – прошептала Элис.
- Она сейчас на седативных препаратах, чтобы весь отек спал еще до того, как она придет в себя, но они уже прекратили подачу анальгетиков. В ближайший час они полностью ее разбудят.
- Тебе нужно что-нибудь? – спросил Эммет. – Мы, безусловно, позаботимся о маленьком гномике, но что нужно именно тебе?
- Ничего, у меня уже все есть.
- Тебе нужно поесть. – Элис указала на поднос с едой. – Давай, сходи в комнату отдыха, поешь, а я посижу с ней.
Я не хотел. Я собирался остаться здесь на случай, если седация перестанет действовать слишком быстро, но Эммет уже вышел за дверь вместе с моим подносом.
- Спасибо, Эли.
Эммет молча сидел рядом со мной, пока я неохотно поедал все, что лежало на подносе. Он пытался отвлечь меня разговорами на посторонние темы. Особое внимание он уделил своей работе: он нанял бригаду строителей, которые теперь занимаются реконструкцией старой церкви в Порт-Анджелес. Это довольно сложный процесс, потому как город хочет ее лишь восстановить, в то время как сама церковь говорит об обновлении. Он долго пытался обьяснить мне разницу между двумя этими понятиями и я честно пытался во всем разобраться.
- Приятель, ты выглядишь слегка отрешенным. – рассмеялся он.
- Отрешенным? – Ненавижу задавать тупые вопросы, а сейчас именно такой случай.
- Ага, ты однозначно мысленно не здесь.  Что ты от нас скрываешь?
- Ничего, честно, я просто запутался. Будто я во сне. Я умудрился заснуть вместе с Элизабет после обеда, хотя прошло всего пара часов с того момента, как я проснулся. – признался я ему. Поднявшись со своего места, я поставил поднос на столик и направился к автомату с кофе.
- Ты ведь давно во всей этой передряге, не так ли? – И снова вернулся серьезный Эммет.
- Да, я всегда был, она просто не замечала меня. – Я медленно пил свой все еще горячи кофе и отошел к двери.
- Ты любишь ее, так? – спросил он.
- Да. Люблю.
- И ты не гей?
И весь мой кофе пошел через нос.
-Какого хрена? – крикнул я и побежал к раковине. Кипяток обжег мой рот и нос, залил мои руки и всю рубашку. Эммет же хохотал, как умалишенный.
- Стоящий вопрос, мужик. Мы ни разу не видели тебя с юбкой, ты никогда никого не приводил с собой домой. Ты только и делал, что пахал, как проклятый. Вот мы и подумали, что ты, должно быть, гей, но не знали, как тебе сказать об этом. – Она сказал это, словно делился новостями о погоде.
Я попытался вытереть мокрое пятно на рубашке, а оставшееся в чашке тут же вылил в раковину.
- Нет, Эммет, я не чертов гей. Боже! Я встречался, просто это было настолько несерьезно, что у меня и мысли не возникало привести кого-то из них домой к семье. Ты, пугаешь меня, черт тебя возьми, а мы вроде как родственники, кто его знает, как девушка отреагирует на твое неадекватное поведение. Я намочил кухонное полотенце и снова попытался оттереть злосчастное пятно на рубашке. – А работал  я много, потому что я доктор. Клиника ворует в два раза больше времени, чем работа в госпитале, друг.
- Ладно, не принимай близко к сердцу. Я просто поинтересовался. – пробормотал он. – Но Белла, она другая, верно?
- Тебе какая разница? – Я снова начинал злиться. Он подскочил и уже в следующую секунду стоял у противоположного конца стола. Злость отчетливо сверкала в его глазах. Он резко стукнул руками по столу с такой силой, что мой поднос подпрыгнул.
- Во-первых, она замужем. Второе, она – мать и третье – если у тебя есть хоть малейшее желание помучить ее, тебе лучше прекратить все это прямо сейчас. Ей нужен тот, кто сможет позаботиться о ней и ее малыше довольно долгое время, поэтому, если ты сомневаешься, лучше отступи сейчас. – крикнул он мне прямо в лицо.
Я молча смотрел на него. А затем повторил его движение и со всей силы ударил руками по столешнице:
- Первое. Не смей говорить о вещах, в которых ты ничего не понимаешь. Второе: я знаю, что она, блядь, замужем. Я своими глазами видел, как она шла к алтарю, несмотря на то, как сильно я ее любил.  Третье, я никогда не обижу ее, никогда. Я никогда не стану сажать человека на цепь. Ни шлюху, которую снял в баре, ни тем более Беллу или Элизабет. – Я пытался кричать на него. Но не смог. Это поразительно, но после всех произнесенных мною слов мне стало чрезвычайно легко, но с другой стороны меня убивала одна лишь мысль о произнесенных мною словах.  Я опустился на колени и снова заговорил. – Я люблю ее, Эм, всегда любил, только ее одну. Я пытался. Особенно после ее замужества, я правда, пытался. Но не получалось. А потом она появилась в клинике и мне пришла в голову мысль, может она его бросила и тогда я смогу позаботиться о них обеих, но она продолжала оставаться с ним. А я так и остался наблюдать за ней неделя за неделей, когда она приходила на приемы вся в синяках и ссадинах. Ты ничего об этом не знаешь. Ты не знаешь, каково это – не иметь даже шанса помочь что-нибудь предпринять. Ты не можешь вышвырнуть его за дверь, но и ее не можешь забрать, если она сама этого не захочет, не можешь кому-то рассказать о случившемся, потому что ты ее лечащий врач, не можешь рассказать все ее отцу, потому что он – Шеф полиции – и тут же уличит тебя и нарушении закона. Я говорю тебе, Эм, я уже слишком долго в этом варюсь. Я люблю ее, люблю этого ребенка и я, черт возьми, убью любого, кто когда либо посмеет прикоснуться к ним даже кончиком пальца.
Он не дал мне упасть на пол окончательно.
- Как и я говорил, ты любишь ее. Хорошо для тебя, Эд. – Он похлопал меня по плечу и мы пошли с ним по длинным коридорам больницы обратно в палату.


От переводчика: Всем привет, я с новой порцией=)))Надеюсь, у вас есть мысли? Надеюсь, никого не смутило количество медицинской лексики, я старалась объяснить, как можно проще, честно слово=)


Источник: http://robsten.ru/forum/19-866-1