Глава 42. Хонкерс*

1 января 2001 года

Я щелкаю замком на двери и бросаюсь на кровать. Что, черт возьми, со мной не так? Карлайл не делал ничего, чего бы я не хотела, чтобы он делал неделями — месяцами, если быть честной с собой. Я должна была разобраться с ним прямо сейчас, и я бы так и сделала, вот только каждый раз, когда смотрю на него, то вижу Эдварда, и происходит это гораздо чаще, чем хотелось бы признать. 

Как раз в это время, когда, казалось бы, чувствовать себя дерьмовей уже некуда, я слышу музыку из комнаты Карлайла. 

Фигово. 

Он слушает R.E.M., когда реально расстроен. Я хочу постучать в его дверь и сказать, что дело не в нём, а во мне. Несмотря на то, что это правда, я думаю, что только запутаю всё еще больше. Дерьмо. Всё, что я скажу, сделает эту ситуацию только хуже. 

Поскольку говорить с ним явно не вариант, я беру ручку, бумагу и делаю кое-что лучше. Когда написанное удовлетворяет меня, то подкладываю письмо под его дверь. 
Я возвращаюсь в свою комнату, чтобы подождать. 

-o-O-o- 

4 января 2001 года

Уверена, что Карлайл не видел меня, когда я зашла в паб. Это достаточно просто: он занят тем, что поет песню Роба Томаса. Он утверждает, что снова начал выступать только потому, что ему нужны деньги, если он хочет открыть свой собственный ресторан в ближайшие десять лет, но мне-то лучше знать. Он расслабляется, когда выступает. С тех пор, как его повысили в «У Джуда», Карлайл нуждается в любой помощи, которую может получить. 

Я сажусь в самом конце барной стойки. Я столько раз видела, как он играет, что не сосчитать, но могу смотреть на это вечно. Это не потому, что он потрясающий, хотя так и есть. Даже во время выступления, в нем что-то есть такое реальное, настоящее. После такой наигранной холодности Эдварда интересно наблюдать, как парень позволяет себе чувствовать. 

Песня заканчивается, и Карлайл ставит свою гитару. 

— В колледже у меня были еженедельные концерты в баре возле кампуса. Не думаю, что играл эту песню с тех пор, как перестал играть там, но она крутится в моей голове уже неделю. 
Пожав плечами и улыбнувшись, он садится за пианино и начинает петь. 

Я ненавижу кантри, но эта песня… это как раз то, что я чувствую к Эдварду. Затем Карлайл переходит ко второму куплету… 

«И я никак не мог добиться от тебя ответа. 
Все это время ты пропадала с парнями, которых едва знала, 
Потому что я сделал все, что в моих силах, пытался сделать тебя своей. 
И я думаю, что это будет причинять мне боль еще долгое-долгое время».

И тут я понимаю, что Карлайл чувствует ко мне. К концу песни мое лицо мокрое, а пиво закончилось. Группа делает небольшой перерыв, и я прошу у бармена счет. Последнее, чего я хочу – чтобы Карлайл видел меня такой. 

Прежде чем успеваю рассчитаться, я слышу голос позади себя. 

— Хонкерс, пожалуйста. 

Он опирается на стойку, и его рука рядом с моей кружкой. Я ничего не могу с собой поделать и пялюсь на его пальцы. Они такие же длинные, как у Эдварда. 

— Привет, Из, — говорит он. — Не ожидал увидеть тебя здесь сегодня. 
— Я закончила сегодня раньше, и, ну… 

Сейчас не подходящие время и место, но я не могу иначе. 

— Я соскучилась. А песня, которую ты пел сейчас… Мне понравилась. 

Он фыркает. 

— Да, полагаю, ты плакала именно потому, что тебя так проняло. 

Я слегка ударила его по плечу. 

— Я не поэтому плакала. 

Я не хочу говорить ему, что это напомнило мне об Эдварде. К тому же, если бы он прочитал письмо, которое я ему написала, то, вероятно, знал бы об этом. За исключением того, что прошло несколько дней, и он не упоминал об этом… 

— Эй, ты получил записку, которую я оставила тебе пару дней назад? 

Он кивает. Я жду ответа, но он молчит. 
Блять. 

— Да уж, — я пожимаю плечами. 
— Песня заставила тебя думать про Эдварда. 

Я ерзаю на стуле и начинаю сдвигать кутикулы на ногтях. 

Закатывая глаза, Карлайл бормочет: 
— Разумеется, заставила. Послушай, Из, я знаю, что ты меня считаешь своим лучшим другом, и уверен, что со временем я смогу услышать, как песня, которую я пел о тебе напоминает тебе о нем, но пока я просто… не могу. 
— Я не это имела в виду… 
— Мне нужно возвращаться к работе, — качая головой, он бросает десятку на барную стойку. — Увидимся дома. 

-o-O-o- 

25 декабря 2009 года

Когда в регистратуре я рассказываю кто мы и кого хотим видеть, охранник сопровождает нас мимо комнаты ожидания, к двери без опознавательных знаков на другом конце коридора. 
Он использует свой пропуск, чтобы открыть дверь, потом пропускает нас внутрь. Эдвард разговаривает по телефону, расхаживая по комнате. 

— Извините, сенатор, — говорит охранник, — говорят, что они — семья. 
— Это так, все хорошо, — Эдвард кивает Карлайлу, прежде чем вернуться к разговору. — Я не знаю, как ты мог скрыть это от меня, Джаспер! Ее сердце остановилось! Мне плевать, что она сказала, чего хочет, если ты любил ее… Послушай, у нас нет на это времени. Что еще ты знаешь? 

Каллен достает из кармана ручку и смотрит на меня, произнося губами слово «бумага». Когда я отрицательно качаю головой, он начинает писать на стене. 

— Кто ее доктор в Вашингтоне?.. Хорошо… Я перезвоню, если мне нужно будет что-то еще, — Эдвард прячет телефон с карман и продолжает писать на обоях. 

Следующее, что я помню: ручка пролетает через всю комнату, а Эдвард опускается на пол, закрывая лицо руками. 

Я опускаюсь на колени и обнимаю его. 

— Что сказал Джаспер? 

Каллен опускает руки; выражение его лица говорит мне всё, что я хочу знать. 

— Она не может, — прошептала я, — я имею в виду… не после… 

Я так сильно не хочу в это верить, но всё становится очевидным — то, как она настаивала, чтобы я приехала в Вашингтон, как быстро устала в день Благодарения, как она не возражала против того, что большую часть времени я провела с Эдвардом. 

— Что у нее? – спрашивает Карлайл. 
— Рак груди, — Эдвард поднялся на ноги и помогает мне. — Мне нужно найти ее врачей. Они проведут тесты… 

Сара поднимается и направляется к двери. 

— Я позабочусь об этом. Оставайся здесь. 

Эдвард повернулся к ней. 

— Мисс Крауфорт? 

Она остановилась. 

— Да? 
— Ранее за ужином… — Эдвард вздыхает. — Мы бы потеряли ее, если бы не вы, — он смотрит на Карлайла, — вы оба. 
— Это пустяки, – отвечает Сара и спешит выйти в коридор, прикрывая за собой дверь. 

Эдвард открывает рот, как будто собирается что-то сказать, но слова не идут. Зато появляются слезы. 

Я снова притягиваю его в свои объятия и очень крепко обнимаю. 
Он не отводит взгляд от Карлайла. 

— Я знаю, это было… просто… спасибо. 

Неважно, душат ли его эти слова; взгляд Карлайла смягчается, и я знаю, он понимает. Он подходит к нам и кладет руку на плечо Эдварда. 
— Пожалуйста. 

-o-O-o- 

Время от времени я смотрю на телефон, думая, что мы провели здесь уже несколько часов, только чтобы осознать, что прошла минута или две с последнего раза, как я смотрела на часы. Думаю, что если бы позволила себе заплакать, то, по крайней мере, чувствовала бы, что хоть чем-то занята. Эдварду удается сохранять хладнокровие и, несмотря на то, что он выпил Клонопин*, мне не хочется делать ничего такого, что может поставить под угрозу его спокойствие и самообладание. Даже если и так, я не знаю, как долго я смогу держаться и не расклеиться 

— Я собираюсь принести нам всем кофе, — говорит Сара, поднимаясь на ноги. 
— Ты хочешь, чтобы я пошел тобой, ма? — спрашивает Карлайл. 
— Нет, оставайся, здесь, — отвечает она. — Я справлюсь. 

Проходит две минуты, когда в дверь кто-то стучит. 

— Это было быстро. 

Я встаю, чтобы впустить Сару, но когда открываю, то в коридоре стоит совсем не Сара. 
Я делаю глубокий вдох и сглатываю. 

— Здравствуйте, мистер Каллен. 
— Добрый вечер, Изабелла, — он смотрит на Эдварда поверх моего плеча, — Если ты не против, я бы хотел поговорить с моим сыном. 

Эдвард закатывает глаза. 

— С которым из? — холодно интересуется он. 

Уильям замечает Карлайла. Он должен почувствовать, что смотрит на молодую версию себя. Если он и удивлен, то не показывает этого, и понять что-либо по его лицу невозможно. 

В комнате тихо, пока в дверном проеме не появляется Сара. 

— Я не была уверена, какой кофе предпочитает Эдвард, поэтому взяла всего по чуть-чуть, – она замирает, когда видит мистера Каллена. 
— Здравствуй, Уильям. 

Резкость в ее голосе заставляет меня вздрогнуть. Я смотрю на Карлайла, а он смотрит на Уильяма; с одной стороны, тот выглядит увлеченным, а с другой — он в ужасе. 

Если встреча с сыном, которого они никогда не знал и производит на Уильяма какой-нибудь эффект, то я этого не вижу. Он кивает Саре и снова смотрит на Карлайла. 

На этот раз Уильям даже не скрывает своего презрения. 

— Мне нужно поговорить наедине с Эдвардом, пожалуйста. 
 

* Хенкерс — относится к сортам светлого эля. Имеет большое разнообразие крепости, вкуса и внешнего вида от золотистого до тёмно-янтарного эля. С малым содержанием, 3% алкоголя — известен как англ. Boys Bitter, а с большим содержанием — 7% — известен как Премиум Биттер или Крепкий Биттер. Цвет эля регулируется путем добавления карамельного солода. 
* Клонопин (Клоназепам) используется в лечении судорожных припадков и панических атак. Препарат относится к классу бензодиазепинов, воздействующих на ткани головного мозга и нервной системы (ЦНС) с достижением успокаивающего эффекта. Действие препарата связано с усилением действия одного из естественных химических веществ организма (ГАМК).

Переводчик: Sanchezzz