Глава 43. Прозрачные жидкости

 

8 января 2001 года

С тех пор, как прошлой ночью мы вернулись из бара, Карлайл почти не смотрел на меня. Впрочем, сегодня не было исключением: стоило мне войти на кухню, как его взгляд оказывался прикован к столешнице. Зрительный контакт между нами длился всего секунду, а затем он вновь сконцентрировался на приготовлении обеда. 

— Интересный выбор наряда, — говорит он. — А я-то гадал, куда она делась. 

Я опускаю взгляд на свою грудь. На мне его футболка из тура U2. 

— Хочешь, чтобы я вернула её? — спрашиваю я. — Ты говорил, что ничего не имеешь против. 
— Это не так. 

Карлайл вытаскивает из стола точильный стержень и водит им по лезвию ножа четкими, быстрыми движениями. 

— Извини. — Я не знаю, что ещё ему сказать. 
— За что? — со вздохом он откладывает стержень, затем опирается на столешницу. — Ты не сделала ничего из того, чего я просил не делать. 
— Знаю. — Я думаю о прошлой неделе и всём, что хотела бы сделать, но так и не решилась. 

Карлайл наливает немного мед на кусочек сыра Пекорино* и предлагает мне. Когда я поднимаю руку, чтобы взять его, мне приходит в голову, что разговоры — не тот способ, чтобы разрулить ситуацию; мне нужно показать Карлайлу, что я хочу его, но я просто не знаю, как это сделать. Когда я была с Эдвардом, то почти никогда не брала инициативу на себя — в основном потому, что он пугал меня до усрачки. Секс был одним из аспектов наших отношений, в котором Каллен, как правило, не пытался заставить меня быть той, кем я не являюсь. Не думаю, что я бы справилась с этим, ведь он бы раскритиковал мое исполнение даже в этом. 
Но я не могу представить, что Карлайл делает нечто подобное. Во всяком случае, он заставляет меня принимать человека, каким я являюсь, человека, который в данный момент хочет лечь с ним в постель. Я почти уверена, что испорчу всё к ебеням, если скажу ему об этом, поэтому у меня нет выбора, кроме как показать ему. 
Поэтому я ем сыр прямо из его руки. 

— Тебе нравится? — спрашивает он. 
—Да, мне нравится. Вообще-то, я хотел бы попробовать еще кое-что, если ты не против. 

Он начинает поливать мёдом еще один кусочек. 
Я же качаю головой. 

— Нет, я говорю не об этом. 

Давай Иззи. Ты сможешь сделать это. 

Я подношу его руку к губам и, засунув в рот указательный палец, начинаю сосать. Карлайл задыхается, а лицо выдаёт удивление, но он не отстраняется от меня. Наоборот, он наклоняется немного ближе. 

— Иззи, — говорит он хриплым голосом. — Ты понятия не имеешь, что ты делаешь со мной. 

Я выпускаю его палец изо рта, но не отпускаю его руки. 

— Тогда скажи мне. 

Карлайл прижимает мою руку к передней части своих штанов. Я чувствую его сквозь ткань, и он тверд. 
Даже после того, как я отвергла его, даже после того, как причинила ему боль, даже несмотря на то, что я — распоследняя психичка, он — тверд. 

— Хочешь меня? — спрашиваю я. 

Кивнув, он отдёргивает свою руку. А моя рука почти непроизвольно сжимается вокруг него, и большой палец задевает головку сквозь штаны. 

— Серьёзно? А я думала, что уничтожила все шансы на примирение с тобой. Большинство парней… 
— Чёрт побери, Иззи. Я мужчина! 

Следующее, что я помню — его язык у меня во рту. В отличие от прошлой недели, я не паникую и не убегаю. Я целую его в ответ, трепеща от ощущения того, как его эспаньолка щекочет мое лицо. 

— Карлайл... 
— Хочешь, чтобы я остановился? 
— Нет. О боже, нет. Просто... Черт, я даже не знаю, как это назвать. 

Он отодвигает мою руку со своего «петушка» и кладёт её на столешницу, накрыв своей. 

— Думаю, нам будет легче поговорить, если мы не будем отвлекаться, — предлагает он. 
— О, поверь мне, я все еще не сосредоточилась. Карлайл... — я делаю глубокий вдох, — если мы это сделаем... я просто беспокоюсь, что между нами всё изменится. 
— На прошлой неделе я признался, что влюблен в тебя. Думаю, можно с уверенностью сказать, что изменения уже есть. 
— Я не хочу использовать тебя только для секса. 

Он смеётся. 

— Я открою тебе небольшой секрет: невозможно использовать мужчину для секса. 
— Ты понимаешь, что я имею в виду… Я просто не хочу… — Я вздыхаю. 
— Что ты хочешь? 

Я глубоко дышу и сосредотачиваюсь на его глазах. 

— Я хочу, чтобы ты снял с меня одежду. Ну, если ты сам этого хочешь... — Я снова смотрю в пол. — Дерьмо. 

Он касается моего лица и поворачивает так, чтобы я посмотрела на него. 

— Я хочу, — говорит он. — Я хочу тебя. 

Я закрываю глаза и с трудом сглатываю. Когда я их открываю, то не могу заставить себя взглянуть на него. 

— Хорошо. 
— Расслабься, Иззи. Это всего лишь я. 
— Знаю… Но до тебя у меня был только он. 

Он прижимает свои губы к моим; на этот раз нежно и сдержанно. Одну ладонь он кладет мне на затылок, а другой проскальзывает под край моей футболки. Когда я чувствую на своей коже его мозолистый палец я перестаю думать. 

— А сейчас? — спрашивает он. 
— О чем ты? 

Он прокладывает дорожку поцелуев от моего рта до уха. 

— С кем ты сейчас? 
— Только с тобой, — отвечаю я ему. 

На данный момент это правда. 
Он обнимает меня и усаживает на кухонный островок. Следующее, что я помню — его голова оказалась между моих бёдер. Как любовник он опытен и щедр, а его язык может заставить меня забыть обо всё на свете. 
Кроме Эдварда. 
 

-o-O-o-

 

26 декабря 2009 года

Эдвард поднимает руку. 

— Прошу никого никуда не уходить. 
— Хорошо, — Уильям открывает дверь и, глядя на Эдварда, показывает на коридор. — После тебя. 
— На самом деле, отец? — обращается к ним обоим Карлайл 

Он произносит слово «отец» так, словно это оскорбление. 

— Выходи, Эдвард, — говорит Уильям, игнорируя Карлайла. 

Что это Уильям себе решил? Что собаку завел? 

— Всё так и должно происходить? — насмешливо интересуется Карлайл. — Я не должен бы удивляться. В смысле, за тридцать девять лет ты ни разу не позвонил и не пришел меня навестить. Но теперь мы в одной комнате, и ты смотришь на меня... — Когда Уильям отворачивается к двери, Карлайл переходит на крик: — Посмотри на меня, черт возьми! Посмотри на меня и скажи, что ты ничего не чувствуешь. 

Уильям поворачивается к Эдварду. 

— Я подожду тебя в холле. 

Глаза Эдварда расширяются. 

— Прошу, сэр. Не нужно. Поверьте, он не собирается… 
— Эдвард. — Голос Уильяма становится всё выше от одного слога к другому. 
— Я никуда не пойду, — Эдвард сложил руки на груди. 
— Ты лишился рассудка? — спрашивает его Уильям. 
— Нет, сэр. Но если что и мучит, так это угрызения совести. — Эдвард переводит взгляд на Карлайла; выражение его лица меняется от неповиновения к сопереживанию. — Прости, ты этого не заслуживаешь. 

Уильям бросает взгляд на Сару. 

— Ты прекрасно знаешь, что я не играю в игры. Даже не понимаю, почему ты здесь оказалась. 

Сара закатывает глаза. 

— Уильям, у твоей дочери случилась остановка сердца в доме моего сына. Мы с Карлайлом оказали ей сердечно-легочную реанимацию. 
— И ты просто случайно оказалась там? — смеётся мистер Каллен. — Как удобно для тебя! Скажите: сколько ты хочешь? 
— Я ничего не хочу. 
— Конечно. 
— Кто-то должен был что-нибудь сделать, — вздыхая, качает головой женщина. — Я здесь, потому что мне не всё равно, что происходит с твоей дочерью. Вот и всё. Я понятия не имею, с чего ты взял, что я… 
— Сколько тебе нужно, Сара? — повторяет мужчина. — В твоей голове уже должна была сформироваться цифра. Тебя бы здесь не было, если бы это было не так. 

У Сары не дрогнул ни один мускул на лице; ее глаза по-прежнему сосредоточены на Уильяме. 

— Прошу прощения, — говорит она, — мне бы хотелось поговорить с Уильямом наедине. 

Карлайл кладёт руку ей на плечо. 

— Ма... 
— Всё будет хорошо, милый. 

Его скептицизм виден на лице. 

— В самом деле. — Её улыбка отражает печаль и решимость. 

Карлайл переводит взгляд на Уильяма. 

— Я буду снаружи. 

Как только мы втроем оказываемся в коридоре, дверь за нами захлопывается. 
Через некоторое время Карлайл прислоняется к стене и вздыхает. 

— Когда твой — в смысле — наш отец попросил тебя выйти, ты сказал, что тебе жаль. Почему? 
— Я знал, что так будет, — тихо произносит Эдвард. — Он делал так и раньше. 

Карлайл сглатывает. 

— Так есть и другие? Ну, кроме нас... 
— Не думаю. 
—Тогда откуда ты знал, что он?.. — Карлайл качает головой. — Я даже не знаю, как назвать то, что произошло. 
— Подкуп и взятка — вот его методы, — говорит Эдвард. — Обычно это работает. Бросьте достаточно денег и большинство людей, сделают всё, что угодно... 
— Проголосуют за любого? — спрашивает Карлайл. 

Эдвард пожимает плечами и печально улыбается в ответ. 

— Что-то вроде того. 

Прежде чем успеваю попросить его уточнить, я замечаю, что к нам приближается один из врачей Элис. Я ищу на его лице подсказки, чтобы узнать, как она, но остаюсь ни с чем. Во всяком случае, доктор выглядит просто уставшим. Наверное, мы все так выглядим. 
Я тянусь к руке Эдварда. На секунду-другую он прижимается ко мне, но затем глубоко вздыхает и подходит к доктору. 

— Есть новости? — спрашивает он. 
— Состояние критическое, но мы ее стабилизировали. До сих пор не понятно, что привело к остановке сердца. Но она в сознании, поэтому если вы хотите, то можете ее увидеть. 

Эдвард хватает меня за руку и начинает тянуть за собой по коридору. 
Доктор жестом останавливает его. 

— Один человек за раз, и только семья. 
— Спасибо, — произносит Эдвард. 
Мы делаем несколько шагов, прежде чем Эдвард останавливается. Через плечо он бросает Карлайлу: 
—Ты идешь? 

Карлайл выглядит потрясенным. 

— Э-э ... нет. Мне нужно позвонить Эсми, и я лучше здесь подожду. Знаешь, на всякий случай... — он кивает в сторону двери. — Кроме того, для Элис мое пребывание там не имеет никакого смысла, за сегодня она и так достаточно пережила. Но если вдруг будут новости о ее состоянии... найдете меня? 
— Конечно, — кивает Эдвард. 

И прежде чем мы сворачиваем за угол, я оглядываюсь через плечо на Карлайла, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. 

Он улыбается так же, как Эдвард. 
 

---

*Пекорино — обширное семейство итальянских сыров, вырабатываемых из овечьего молока. Как правило, обладает зернистой структурой, становящейся более заметной в зависимости от срока созревания. Название сыра происходит от итал. pecora — овца, а происхождение его восходит к древнеримским временам.

 

Переводчик: Виточка