Прошлое.

BPOV

Нашу общую с Роуз маленькую спальню заливает солнечным светом, и я нежусь в ласкающих мое тело лучах…

Однако это всего лишь чертовски жалкое подобие ощущений от касания его рук, осязания его тепла, которое мне удалось испытать тогда, в те короткие выходные. Я плотнее укутываюсь в одеяло, прячусь под ним с головой и тихонько умоляю утро не торопиться - я пока не готова встретиться лицом к лицу с еще одним днем своей жизни. Если бы ночи были длиннее, и я могла бы все время спать, проводя как можно больше времени в блаженном забытьи, а, просыпаясь, не помнить свои сны, то, возможно, мне бы стало лучше, и вернулась бы прежняя Белла – девочка, не ведающая поражения в игре, о существовании которой и не подозревала.

Громко звонит будильник, я сразу сажусь, и тут же у меня возникает странное ощущение «под ложечкой», а внутри начинается какое-то движение - от кишечника к груди и к самому горлу - и я понимаю, что содержимое моего желудка собирается вырваться наружу. Я зажимаю рот, выпрыгиваю из своей небольшой кровати, перепрыгиваю через кровать Розали, оказавшуюся на моем пути, и молюсь о том, чтобы только успеть добежать до ванной.

- Белла, какого черта? Ты прошлась прямо по моей заднице!

Я поднимаю крышку унитаза, и из меня извергается весь мой вчерашний ужин, все, до последнего кусочка - куриная «Тика Масала» (п.п.: блюдо индийской кухни, состоящее из курицы, овощей и специй) и даже обжаренный хлеб Наан (п.п.: блюдо индийской кухни), вымоченный в бульоне.

Через пару минут Розали входит в ванную, присаживается на корточки позади меня и придерживает мои волосы.

- Да уж, это омерзительно, - говорит она.

- Отвали, - отвечаю я со стоном между приступами рвоты.

Она хихикает.

- Просто хочу быть уверена, что ты не умираешь. Рене никогда мне этого не простит.

- Это все ты виновата - заставила меня есть индийскую еду в два часа ночи.

Она еще раз хихикает.

- Раньше твой желудок никогда не жаловался.

- Да, но, по-моему, в курице было слишком много специй.

- Слишком много специй в индийском блюде? Перестань, ты их любишь.

- Говорю тебе – на вкус это было ужасно.

Она замолкает.

В конце концов, меня перестает выворачивать наизнанку, и я поднимаюсь, чтобы почистить зубы, но меня все еще подташнивает.

- Ну что, теперь все в порядке? – спрашивает Розали.

- Да, спасибо, Роуз. Мне гораздо лучше.

Перед занятиями мы обычно поочередно ходим в ванную. Мое время вышло, но прежде, чем я успеваю уступить ее Роуз, меня снова рвет. Она опять входит в ванную и застает меня под раковиной.

- Думаю, что тебе стоит идти на занятия без меня.

- Ты уверена? – я слышу в ее голосе озабоченность моим состоянием. Она уже несколько недель переживает за меня.

- Да-да, иди. Я присоединюсь к тебе, если мне станет лучше.

- Я налью тебе чай перед своим уходом, – тихо говорит она до того, как закрыть за собой дверь.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

В конце концов, я начинаю чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы выйти из дома и пойти на занятия. Пропустив первые две пары, я надеюсь успеть вовремя к моему любимому предмету – «Писательское творчество». К сожалению, как только я поднимаю руку, чтобы высказать свое мнение, меня настигает новый приступ тошноты, и я вынуждена быстро бежать из класса до ближайшего туалета, где меня снова рвет, и я стараюсь делать это как можно тише.

После этого весь остаток дня я чувствую себя намного лучше и даю себе обещание больше никогда не есть индийскую еду в два часа ночи.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

После занятий мы с Розали встречаемся в пабе, где Лиа и Джейк уже все приготовили для послеобеденной смены. Я чувствую себя как обычно, разнося посетителям рыбу с жареной картошкой и колбаски с пивом. Я с улыбкой беру заказы, убираю со стола и подсчитываю свои чаевые, а в образующихся перерывах в работе занимаюсь на ноутбуке, одолженном на время у Джейка. Я пытаюсь реже смотреть на часы - стараюсь не гнать время.

Когда рабочий день подходит к концу, Лиа, Джейк, Роуз и я идем к нам в квартиру посмотреть телек.

- Ты как, с тобой все нормально? – спрашивает Джейк в дверях, уже собираясь уходить.

Я улыбаюсь ему – вообще-то он - неплохой парень. По крайней мере, я знаю, что для него значу.

- Со мной все отлично, Джейк. Просто немного устала от занятий и работы.

- Мы можем урезать тебе часы, если сейчас для тебя это чересчур, и ты отработаешь, когда…

- Нет! – перебиваю я. – Нет. Спасибо, - меньше всего я хочу иметь побольше свободного времени.

- Ну ладно, - соглашается он. – Тогда увидимся завтра, да?

- Конечно, Джейк. До завтра.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Мое следующее утро опять начинается с рвоты, и я вновь стою на коленях в туалете, куда примчалась за считанные секунды.

- Снова виновата индийская кухня? – Роуз стоит позади меня и изучающе смотрит на мое отражение в зеркале, пока я чищу зубы.

Я сплевываю в раковину и отвечаю ей, склонив голову:

- Думаю, что-то в моем организме еще осталось.

Она ничего не говорит. Просто замирает на несколько секунд, а потом идет в душ.

На следующее утро она снова придерживает мои волосы. Стараясь не встречаться с ней взглядом, я поднимаюсь, чтобы почистить зубы – может, я росла и не в богатой семье, но мне дали хорошее образование. Поэтому я все понимаю.

Я должна была все понимать.

- Белла…

Я продолжаю чистить зубы, склоняясь над раковиной.

- Белла, когда у тебя в последний раз были месячные?

Я полощу рот и вытираюсь полотенцем.

- Я не беременна.

- Белла…

Я начинаю рыдать в полотенце, и Роуз бережно обхватывает меня руками.

- О, дорогая, - вздыхает она.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Я слышу, как открывается входная дверь. Роуз вернулась из магазина. Все время, пока ее не было, я просидела около унитаза. Меня тошнит. Я - в ступоре.

Я не беременна. Это просто стресс. Я читала, что такое бывает. Как только я успокоюсь, мне станет лучше, и мои месячные придут. Мне просто надо успокоиться.

Когда Роуз входит в ванную с маленьким бумажным пакетом в руках, я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

- Вот, я принесла.

Она достает из пакета коробку и открывает ее, отбрасывая в сторону лист с инструкцией.

- Так, тебе надо пописать на тест и оставить его на три минуты. Если на нем появится одна полоска – нас пронесло, если две…

Я вырываю из ее рук тест.

- Я не беременна, Роуз. Это просто стресс.

- Белла, даже если он успел выйти из тебя до того, как кончил, это не значит, что в тебе не осталось немного его спермы. Ты же это знаешь, Белла! Я не понимаю, как ты могла позволить ему…

- Отлично! Отлично! – ору я. – Избавь меня от нотаций! – я встаю и открываю крышку унитаза. – Отвернись и дай мне на это пописать, и тогда ты увидишь, что я не беременна!

Спустя три минуты я стою, уставившись на тест. Я ничего не чувствую – ни огорчения, ни страха, ни счастья, ни волнения. Только пустоту где-то в груди, которую я всеми силами стараюсь удержать, потому что это лучше, чем постоянная боль, которая не отпускает меня вот уже несколько недель.

Роуз настроена по-деловому.

- Так, ну и что мы будем делать?

Я отворачиваюсь и освежаю лицо водой.

- Я собираюсь пойти на занятия.

Я чувствую на себе взгляд Роуз.

- Белла, ты собираешься сказать ему?

Она хватает меня за руки, когда я пытаюсь выйти из тесной ванной.

- Белла!

- Он где-то воюет, Розали. Кроме того, он дал мне ясно понять, что у него другие приоритеты.

- Белла, он должен нести за это ответственность.

Я отхожу и начинаю машинально одеваться.

- Роуз, у него есть другие обязательства.

- Но, Белла…

- РОУЗ! – кричу я изо всех сил. – Он не захотел меня! Мы просто развлекались, после чего он вспомнил о своих обязательствах! Что было, то было! Вот это, - я указываю на свой живот, - теперь моя ответственность, и больше ничья!

Я отворачиваюсь, ничего не видя перед собой, подхожу к шкафу и вытягиваю оттуда первый попавшийся свитер. Я пытаюсь надеть его, но меня так трясет, что без помощи Роуз я не могу справиться с этой чертовой одеждой. Она невозмутимо смотрит на меня, когда моя голова, наконец, появляется из горловины.

- Эй, ты не одна, слышишь? Не забывай, что мы с тобой как сестры.

Мы с ней - лучшие подруги с тех пор, как нам исполнилось по семь лет. В наш первый школьный день ее пьяная мать забыла забрать дочь после уроков, поэтому моя мама привела Роуз к нам и звонила, должно быть, раз десять к ним домой, пока, в конце концов, не разбудила ее мать. С того дня Роуз проводила у нас гораздо больше времени, чем у себя дома. Да, мы действительно сестры.

Я спокойно киваю, но, видимо, во мне уже вовсю бушуют эти чертовы гормоны, потому что моя нижняя губа начинает дрожать, а как только Роуз прижимает меня к себе, я начинаю безудержно рыдать, и это продолжается минут десять.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Последние несколько недель у меня неплохо получается делать вид, что со мной не происходит ничего особенного. Токсикоз по-прежнему мучит меня, и поэтому я пропускаю большинство утренних занятий. Если пару часов я ничего не ем, то мой желудок начинает капризничать. Однако я обнаружила, что крекеры помогают справиться и с голодом, и с тошнотой, так что теперь я везде ношу с собой эти печенья и потихоньку жую их в течение дня.

И еще в последнее время я, похоже, конкретно подсела на тушеную фасоль.

К счастью, та странная пустота, поселившаяся в моей груди, когда я увидела две полоски на тесте, не оставляет меня насовсем. Несмотря на то, что он бросил меня с небольшим сувениром на память, мне оказалось не так уж и трудно не думать о нем эти последние несколько недель, исторгнуть из груди боль и растоптать ее ногами.

В одну из суббот мы с Джейком, Роуз, Лией едем на поезде в Ли на праздничный ужин в честь моего двадцатилетия, который организовала моя мама. Джейк сидит рядом со мной, но я не возражаю, по крайней мере, не так, как раньше. Лишь бы мне ни привыкнуть к его вниманию, как это случилось с тушеной фасолью!

Как бы там ни было, я читаю книгу, слушая при этом, как Роуз и Лиа выясняют, кто рыжее - принц Гарри или некий Ян, которым Роуз, похоже, увлеклась. Джейкоб убирает с моего лица выбившуюся прядь волос, мешающую мне читать.

Я поднимаю на него газа.

- Извини, - застенчиво улыбается он. – Мне показалось, что она тебе мешает.

- Все в порядке, - улыбаюсь я ему в ответ. – Спасибо, – и возвращаюсь к книге.

- Белла…

Я снова поднимаю голову.

- Я… хотел спросить, не хочешь ли ты сходить со мной куда-нибудь на свой день рождения. Я имею в виду… я знаю, что твоя мама устраивает для тебя этот ужин, но в следующую субботу мы с Лиа идем смотреть один паб, и я мог бы взять тебя…

Его лицо вытягивается, и мне становится ужасно не по себе.

- Джейк, ты - классный парень, но поверь мне, – фыркнула я, – тебе не нужно сейчас связываться со мной.

- Потому что ты беременна?

Я резко перевожу свой взгляд на него.

- Как ты узнал?

Он усмехается.

- Белла, я хоть и мужчина, но вижу, что происходит вокруг, особенно, если это происходит с тобой. Ты всегда не в духе, тебя рвет по пять раз на дню, и в последнее время ты все время ешь, но понемногу, и что-то странное, типа тушеной фасоли – на завтрак, на обед и на ужин, – он хихикает, и я вместе с ним.

- Если я - одна сплошная проблема, то тогда какого черта ты хочешь пойти со мной на ужин?

- Я… просто хочу, чтобы ты позволила мне быть твоим другом. Отец ребенка… его же нет рядом, разве не так?

Я медленно качаю головой, чувствуя, как меня начинает накрывать та самая мучительная боль, но я сглатываю и вновь отталкиваю ее.

- Просто позволь мне быть твоим другом, Белла. Всем нужны друзья, правда же?

С широко распахнутыми темными глазами он выглядит таким искренним, но я больше не доверяю своим ощущениям, не понимая, откровенен ли со мной человек.

- Только не проси меня о чем-то большем, чем дружба, Джейк.

Он мотает своей головой, а в его взгляде горит ликование.

- Не буду. Итак… ужин… да?

Я делаю глубокий вдох и медленный выдох.

Два с половиной месяца назад, в те выходные в гостиничном номере, я так сильно верила в истинность любви вне времени и условностей, семейных ожиданий и политики.

Дура я, глупая дура. Вот все и вышло так по-идиотски.

- «Ужин» звучит здорово, особенно, если я смогу заказать себе тушеную фасоль.

- Конечно, сможешь.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Мы чудесно проводим время за ужином, устроенным возле дома, и просто отдыхаем. Не помню, когда в последнее время я ела так много мяса. Моя мама всегда отлично готовила, и с тех пор, как не стало папы, я очень скучаю по ее стряпне: тогда ей стоило немалых усилий вытаскивать себя хотя бы из кровати, не говоря уже о приготовлении ужина для меня и Элис. Поэтому готовить еду входило в мои обязанности, и бедняжка Элис была вынуждена обходиться всего парой бутербродов с огурцом и сыром в день, и хорошо, если в воскресенье ей доставалось подгоревшее жаркое.

Но сегодня мама приготовила мое любимое блюдо или то, что было моим любимым блюдом два месяца назад, - ароматное жаркое с сочным соусом, жареной картошкой и морковью, и еще потрясающий йоркширский пудинг. На десерт она сделала свои фирменные кексы с изюмом и заварным кремом. Кроме того, она купила бутылку хорошего вина, чтобы достойно отметить мое расставание с подростковым возрастом.

Раньше я была бы от всего этого в полном восторге. Но на этот раз я съела всего два кусочка, стараясь при этом не заблевать весь стол.

Джейк и Лиа уезжают почти сразу после ужина, а мы с Роуз остаемся на ночь.

Пока мы с Элис моем посуду, Роуз помогает моей маме убраться на кухне.

Когда мы заканчиваем, меня охватывает чувство вины за то, что мы так долго не виделись. Но я до сих пор не знаю, как сказать им о моей беременности.

Элис рассказывает мне о школе, делая особый акцент на одном мальчишке, который ее дразнит, а я пытаюсь ей объяснить, что мальчишки дразнятся и пристают к девочкам, когда те им нравятся. Но она со мной не соглашается.

- Да он просто чертов придурок, - заявляет она.

Я смотрю на нее, потом перевожу взгляд на маму, но та как будто и не собирается реагировать.

- Когда я была в твоем возрасте, - улыбаюсь я, - у меня бы язык не повернулся такое сказать.

- Времена меняются, - вмешивается мама. – Элис в прошлом месяце уже тринадцать стукнуло, дорогая.

- Тринадцать! О, Эл, я пропустила твой день рождения!

- Ничего, - пожимает она плечами, не глядя на меня. – Мама говорит, что ты занята в последнее время.

Я чувствую, как слезы застилают мои глаза.

- Прости меня, Элис, - виновато бормочу я. – Я, правда, была занята, но это меня не оправдывает… - Я крепко обнимаю ее, и по моим щекам начинают течь слезы.

- Белла, да все нормально, - уверяет она меня. – Можешь привезти мне подарок, когда приедешь в следующий раз!

Я смеюсь сквозь слезы. Роуз отрывается от чистки плиты и бросает на меня свой особый взгляд, который замечает мама, подняв в этот самый момент голову.

Мое сердце чуть не выпрыгивает из груди.

- Элис, дорогая, - говорю я, - с меня – большой красивый подарок, а сейчас сделай одолжение – дай нам с мамой поговорить пару минут!

- Пойдем, Элис, - говорит Роуз, уводя Эл за руку. - Пошли, посмотрим, сможем ли мы повторить некоторые приемы Бэкхэма на заднем дворе, а?

Элис явно понимает, что если она сделает хоть один шаг, то пропустит что-то интересное, но Роуз настойчиво тянет ее за собой.

Роуз и Элис все-таки уходят, а я и мама стоим друг напротив друга.

- Ну что ж, давай поговорим, милая.

- Мам… Я… У меня… Мама…

- Ты пытаешься сказать мне, что беременна, Белла?

Я на несколько секунд закрываю глаза в ожидании ее гнева.

- Черт возьми, это что, написано у меня на лбу?

Она тихо смеется, чем повергает меня в шок, а потом садится, предлагая мне сесть рядом.

- Что-то в этом роде. У тебя все на лице написано, дорогая. Ты давно не приезжала, была весьма изворотлива по телефону и вся позеленела за обеденным столом! Ты всегда обожала мое жаркое, милая! И ты даже не пригубила свое праздничное вино! – говорит она, сияя, как будто я только что поделилась с ней самой веселой новостью.

Вот такая у меня мама. Только однажды она испытала настоящее горе, и оно было настолько велико, что больше ничто и никогда не сможет расстроить ее также сильно.

И вот именно здесь, на этой маленькой кухне рядом с ней, блаженное состояние забытья внезапно исчезает, и меня опять накрывает боль, поднимающаяся откуда-то снизу и снова обосновывающаяся в моей груди, заставляя меня ощущать ужас и замешательство, чувствовать себя чертовски одинокой.

Мои губы начинают дрожать, и я опускаю глаза вниз, на колени, стараясь это скрыть.

- О, дорогая, - нежно говорит мама, распахивая для меня свои объятия, и я обхватываю ее, как маленький ребенок, и рыдаю у нее на плече.

- Мама, что мне делать?

- У меня есть ощущение, что ты уже приняла какое-то решение.

Я киваю, потому что никакого вопроса передо мной и не стояло. Да, я уверена, что всегда есть выбор, и все всегда происходит в соответствии с ним.

- А что с отцом ребенка?

Я мотаю головой и плачу еще сильнее – мне так чертовски сильно не хватает Эдварда, я так хочу, чтобы его руки обнимали меня, чтобы он прижимал меня к себе, чтобы он говорил мне, что все будет хорошо, так же, как это делает сейчас моя мама. Это должен быть он. Он должен заботиться не о некой Тане, не о своем стремлении покорить весь мир, а о… своем ребенке.

Черт, ребенок!

- Боже мой, у меня будет ребенок!

Мама хмыкает.

- Ну-ну, дорогая, – она немного ослабляет свои объятия, чтобы заглянуть в мои глаза. – Ты сказала ему?

Я медленно качаю головой.

- Да почему же нет?

- Мы с ним… из разных миров, мам. У него длинный перечень обязанностей, и в нем нет ни меня, ни… - я глажу свой живот.

- Я думаю, тебе стоит позволить ему самому решить.

- Он уже все решил, мам, по-своему. Для него нет ничего важней его нынешних обязательств.

- О, я не верю в это. Что может быть важней ребенка?

Мы долго так сидим, не произнося ни слова, но она не торопит меня с ответом.

- Мам… Я так запуталась. Мне так… одиноко, – я снова начинаю плакать, и мама опять притягивает меня в свои объятия.

- Тихо-тихо, успокойся. С тобой все будет в порядке, дорогая, и независимо оттого, будет ли отец ребенка рядом или нет, одна ты не останешься. У тебя есть я, Роуз и твоя младшая сестра, которая с удовольствием станет тетей, и это будет прекрасным подарком ей на день рождения. И еще у тебя есть замечательные друзья, которые были сегодня на ужине. Дорогая, ты не будешь одинока.

- Я всегда боялась разочаровать тебя… или папу, - тихо говорю я. – Или быть дурным примером для Элис.

Она нежно улыбается мне.

- Белла, милая, ты никогда не смогла бы разочаровать меня или папу. Ты всегда заставляла нас гордиться собой, и так будет и впредь. После того, как я испытала боль потери такой огромной души, как у твоего отца, неужели ты думаешь, что весть о том, что ты подаришь этому миру еще одну прекрасную душу, может расстроить меня?

Я робко улыбаюсь.

- Кроме того, ты больше не ребенок, Белла. И ты вовсе не дурной пример для Элис. Я надеюсь, она вырастет такой же любящей, доброй и замечательной, как ты, дорогая моя. Вот если ко мне придет Элис и в свои тринадцать лет скажет, что беременна, вот тогда это будет проблема.

Она смеется над своей удавшейся шуткой.

Эдвард возвращается, одетый в армейский камуфляж пустынной расцветки. Я рассказываю ему о нашем ребенке, и его прекрасные изумрудные глаза светятся. Он встает передо мной на колени, обхватывает своими сильными руками мой живот и нежно целует его.

Я просыпаюсь от нехватки воздуха и вижу, что Роуз спит рядом со мной в двуспальной кровати, как и тогда, когда посреди ночи ей пришлось уйти из дома ее загулявшей матери. Я трясу ее, пытаясь разбудить.

- Что случилось, Белла? Ты хорошо себя чувствуешь?

- Я должна рассказать ему.

Она кивает, прекрасно понимая, что я имею в виду.

- Ты знаешь, как связаться с ним?

Я отрицательно качаю головой.

- Я знаю только, что он в армии. Но не помню, где конкретно, и вообще ничего об этом не знаю.

- Может, нам попробовать поискать через интернет, а?

Несколько часов этим ранним утром мы проводим с планшетом и телефоном в руках. Хоть нам и удается раздобыть пару телефонных номеров в Штатах, многочисленные звонки ни к чему нас не приводят. От меня требуют назвать его подразделение, дату его рождения, номер его полиса социального страхования, его серийный номер, его последнее место дислокации – все, что мне стоило узнать до того, как я оказалась в подобной ситуации. Но ничего из требуемого я назвать не могу. Мне говорят, что закон о конфиденциальности защищает военнослужащих от разглашения личных сведений об их последнем местонахождении. Как бы там ни было, никто не может или не хочет предоставить нам информацию, которая помогла бы найти Эдварда.

- Чертовы засранцы, - ворчит Розали после нашей последней неудачной попытки. - Хорошо, - вздыхает она и, стараясь приободрить меня, кладет свою руку поверх моей, - возможно, настало время обратиться к кому-то из членов его семьи, Белла.

Я кусаю губу. Мысль о том, чтобы связаться с его семьей, заставляет меня нервничать. Но мне нужно сказать ему, дать ему возможность самому решить, хочет ли он стать частью жизни своего ребенка или нет, будут ли Таня и его карьера по-прежнему стоять во главе угла по завершении всех его обязательств – или же он сразу же вернется сюда.

Как только я киваю Розали в знак согласия, она вбивает в поисковик «Карлайл Каллен» и «Конгресс США». Я рассказала Розали о тех выходных абсолютно все, от начала до конца. Она знает о семье Эдварда и об их стремлениях ровно столько, сколько и я.

Через секунду передо мной открываются результаты поиска. Первым в списке значится сайт Правительства с контактной информацией о представителях штатов, в том числе и о Карлайле Каллене.

Трясущимися руками я беру телефон, и за этим с невозмутимым спокойствием наблюдает Розали.

- Офис конгрессмена Карлайла Каллена. Это Джаспер, чем могу помочь?

- Алло?

- Да?

Мой голос дрожит.

- Алло, я…

- Офис конгрессмена Карлайла Каллена. Чем могу вам помочь?

- Я… - я плотно сжимаю глаза. - Я… Мне нужно поговорить с Эдвардом Калленом.

- Алло? Простите, боюсь, тут какие-то проблемы со связью. Можете повторить, что вы сказали?

Роуз ободряюще мне кивает.

- Давай-давай, - шепчет она.

- Мне нужно оставить сообщение для… Мне нужно оставить контактную информацию для Эдварда Каллена.

Примерно на пять секунд повисает тишина.

- Прошу прощения, но это офис представителя Карлайла Каллена. Вы сказали, что ищете Эдварда Каллена?

- Да, - говорю я с явной дрожью в голосе. – Мне нужно… связаться с ним.

Снова тишина.

- Если вам нужна информация по нашей военной программе, то вам нужно связаться с Департаментом…

- Нет! Нет, - уже спокойнее повторяю я. – Мне нужно связаться с самим Эдвардом Калленом. Это очень важно.

Еще одна долгая пауза.

- Пожалуйста, подождите.

- Хорошо.

Кажется, проходит не один час, прежде чем молодой человек возвращается.

- Алло, назовите свое имя и оставьте свои контактные данные, и я позабочусь о том, чтобы он получил ваше сообщение.

- Прошу прощения, но я должна поговорить с ним напрямую.

- Простите, мисс, но я не могу предоставить вам информацию о нем. Если вы дадите мне ваши…

- Пожалуйста. Мне просто нужно поговорить с ним лично.

Вдруг в трубке я слышу другой, менее приветливый голос.

- Джаспер, выйди из кабинета и дай мне минуту.

Еще несколько секунд тишины.

- Да, это Карлайл Каллен.

От его голоса веет ледяным холодом. Едва он произносит эти пять слов, как я уже напугана, как и в первый раз, когда Эдвард рассказал мне о своем отце.

Все же я делаю над собой усилие, чтобы ответить.

- Да, я… мне нужно поговорить с Эдвардом.

- Кто это?

- Я… - Роуз мотает головой. – Для меня важно поговорить лично с Эдвардом. Если бы вы дали мне его координаты, я была бы вам очень признательна.

Роуз кивает мне в знак одобрения звучащим в моем голосе формализму и уверенности.

В ответ – немая тишина, нарушаемая лишь едва различимым резким дыханием отца Эдварда.

- Еще раз: кто вы такая? И отчего такая срочность, что вам понадобилась контактная информация моего сына в то время, как он принимает участие в военных действиях?

- Есть что-то… очень важное, что я должна ему сказать, - отвечаю я.

- Хорошо, почему бы вам не рассказать об этом мне?

- Извините, сэр, но мне действительно нужно поговорить именно с Эдвардом.

И снова воцаряется тишина.

- Вот что я вам скажу: если Эдвард вас знает и не оставил вам своих контактов, не думаете ли вы, что на то были причины?

Я пытаюсь отгородиться от унижения, исходящего от его высокомерного отношения ко мне.

- Прошу вас, мистер Каллен, мне нужно поговорить с вашим сыном. Как вы и сказали, это срочное дело.

- Срочное, - холодно повторяет он. – Могу я спросить, что у вас может быть такого уж срочного?

- Как я уже говорила, это личное.

- Личное, - повторяет он, заставляя это слово звучать как ругательство. – Простите, но ведь вы в курсе, что мой сын обручен, не так ли?

- Да, но…

- Но вы все равно желаете поговорить с ним о своем срочном деле. Вы понимаете, что он обручен уже почти год?

Это сообщение сражает меня наповал. Я вдруг чувствую боль в животе, которую инстинктивно пытаюсь прогнать. – Я… Я не знала, что уже так давно…

- Вы не знали, - сухо повторяет он. – Это и есть та версия, которой вы планируете придерживаться, да? Что вы ничего не знали?

- Версия?

- Когда вы обратитесь к прессе со своей маленькой историей о срочном деле и о том, что вы не знали, что сын конгрессмена был помолвлен с дочерью сенатора, вы будете выглядеть абсолютно невинно.

- Я… - мой голос дрожит, и вся моя напускная уверенность исчезает. – Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.

- Я думаю, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Я думаю, мы оба прекрасно понимаем, о чем мы говорим.

Он снова молчит, а мое сердце стучит так громко, что отголоски его ударов я ощущаю даже в голове.

- Я буду более откровенен, если это необходимо. Чтобы вы ни думали о своем срочном деле, мисс, это ваше срочное дело, и я настоятельно рекомендую вам позаботиться об этом как можно скорее. Я также надеюсь, что вы дважды подумаете, прежде чем связаться с моим сыном снова. Мы оба долго и усердно работаем над достижением своих целей, и любой из нас, не колеблясь, встанет на защиту нашего имени, если вы попытаетесь осквернить его своей ложью ради наживы, - шипит он.

- В моих словах нет лжи, - я тихо плачу.

- Нет? Ну, тогда вам лучше приготовиться к битве, мисс, если вы собираетесь предать огласке свою грязную историю. Мой сын выбрал свой путь много лет назад, он никогда не отклонялся от него и не отступится в будущем!

Я, не сдерживаясь, громко рыдаю в зажатый в руке телефон, в то время как Розали пытается его у меня вырвать.

- Клади трубку, Белла, - шипит она. – Просто положи эту чертову трубку.

Но я не могу. Это расплата за мою глупость.

- Даже если он выказал вам дружеское отношение, которое было превратно вами понято, это ваша и только ваша вина, и ни я, ни Эдвард не станем терпеть ложных обвинений в свой адрес! Так что, прежде чем даже подумать о попытке уничтожить наше имя, вам лучше приготовиться к битве, где все ваше грязное белье - ваше, ваших друзей и родных…

Я бросаю трубку.





Перевод: semol
Редакция: OVMka
Литературный редактор: mened