Настоящее.

BPOV

- Изабелла… – покашливание, – Изабелла.

Но я все еще не могу отвести взгляд от погасшего экрана. Я делаю глубокий вдох, а затем медленно выдыхаю сквозь сжатые губы.

- Майкл, я собиралась тебе рассказать.

- Что из этого заявления на самом деле правда?

Наконец я поворачиваюсь к нему лицом.

- У меня есть дочь…

- Ну, об этом-то я знаю, Изабелла. Я про остальное.

Я резко поднимаю голову, в шоке уставившись на него.

- Ты знал, что у меня есть дочь?

- Ты действительно думаешь, что я не знал? Учитывая все то время, которое мы провели рядом и были… близки, и твое положение в моей компании, думаешь, я мог о таком не знать?

Я прикрываю глаза и издаю невеселый смешок, качая головой.

- Я не стану спрашивать, почему ты не рассказывала мне о ней. Твоя личная жизнь всегда оставалась именно твоей личной жизнью, и я никогда не хотел вмешиваться. Но что из остального – правда?

Я открываю глаза, решительно встречаясь с ним взглядом.

- Эдвард… Конгрессмен… Он - её отец, – его лицо не выдает никакой реакции на услышанное. – Мы познакомились, когда были моложе, и… это долгая и запутанная история, но то, что он узнал о существовании нашей дочери лишь несколько дней назад, тоже правда.

- Я еще не успел прочитать экземпляр статьи, что ты мне прислала. Она об этом? Ты собиралась публично разоблачить его в ней, назвав отцом своей дочери?

- Нет! – выкрикиваю я. – Это не правда, Майкл! Прочти текст, который я тебе выслала!

- Может, ты прислала мне что-то другое…

- Нет, Майкл, – произношу я дрожащим голосом. – Я никогда бы так не поступила. Я никогда не обманула бы тебя таким образом.

Он многозначительно поднимает бровь.

Мне хочется разрыдаться. Мне хочется выбежать из этой комнаты, сесть на самолет до Штатов и собственноручно придушить, на хрен, каждого Каллена, до которого смогу дотянуться! Мне нужно было кастрировать Эдварда, когда была такая возможность!

На моем столе звонит и звонит телефон. Майкл смотрит на меня и ждет. Я же не шевелюсь. Кто бы это ни был, в любом случае, уже слишком поздно звонить с предупреждениями.

- Майкл, клянусь тебе, я не собиралась разоблачать Эдварда в журнальной статье. Я хотела сказать ему лично, но он обнаружил это сам и…

- Так вот почему ты не особо противилась работе в Штатах. Потому что хотела добраться до конгрессмена? И поэтому ты с такой готовностью отправилась со мной в Вашингтон?

Я киваю, судорожно сглотнув, не имея возможности опровергнуть ни одно из его предположений.

Он вздыхает, а затем надолго замолкает.

- Видимо, мне следовало понять, что когда-то между вами двумя что-то было, – наконец произносит он, – особенно после его странной реакции на тебя во время благотворительного вечера и того комичного бранча перед тем, как ты начала работать над статьей. Обычно я легко улавливаю подобные вещи, – размышляет он, – но конгрессмену всегда отлично удавалось сохранять бесстрастное выражение лица…

Я просто молча стою, пока он изучающее смотрит на меня с сомнением во взгляде.

- Майкл, я прошу прощения за все это, за… шумиху, которая, уверена, поднимется теперь вокруг журнала.

- Ты просишь прощения за шумиху вокруг журнала? – спрашивает он странным тоном.

- Да.

Он ничего не отвечает, просто засовывает руки в карманы и раскачивается с пятки на носок, ничем не выдавая своих мыслей.

- Журнал только начал снова становиться на ноги, и такая сомнительная реклама станет для него настоящим ударом; я понимаю это. Вероятно, общественность решит, что я использовала журнал, преследуя личные мотивы, а это, в свою очередь, может полностью подорвать доверие к нему. Так что нет смысла оставлять меня на этой должности, не так ли? – я горько усмехаюсь. – Это уничтожит репутацию, которую журнал только начал завоевывать вновь. Едва начав расти, число рекламодателей и продажи резко сократятся.

Глубоко и продолжительно вздохнув, он приближается ко мне. Когда он ласково касается пальцами моего лица, я непроизвольно подаюсь назад. Такого раньше никогда не случалось.

Он прищуривается и опускает руку.

- К сожалению, ты права. Журнал пострадает. Изабелла, честно, я не знаю, как мне поступить. Я в полной растерянности, а такое бывает очень редко. В обычных обстоятельствах я бы четко понимал, что нужно делать, в ту же секунду, как только вошел сюда с тобой.

Несколько минут мы просто пристально смотрим друг на друга.

- Ты сделаешь именно то, что должен сделать, Майкл. И это правильно. Прежде всего, ты – бизнесмен, и знаешь: все, что я говорю про журнал, правда.

- Я, прежде всего, бизнесмен, – тихо повторяет он. – Вот так просто, Изабелла? Ты стала для меня куда больше, чем просто сотрудница. Да, мы разделяли работу и личную жизнь, но я всегда надеялся, что когда-нибудь ты начнешь доверять мне настолько, что сможешь рассказать о своей дочери. Хотя, полагаю, теперь, узнав кто её отец, я могу понять твою нерешительность. И все же, ты могла бы мне довериться.

Он снова ждет. Я не уверена, что он хочет от меня услышать.

- Прости, Майкл, за всё. Ты всегда был очень добр ко мне, был хорошим другом, хорошим руководителем, и я хотела бы как-то исправить ситуацию, но сейчас я могу думать только о том, как попасть домой к дочери. Пресса сойдет с ума… – у меня перехватывает дыхание от внезапно подступившего к пересохшему горлу огромного комка, но я сглатываю его, несмотря на боль. – Теперь пресса сойдет с ума, и я должна быть с ней, – заканчиваю я настолько спокойно, как только могу.

Он удерживает мой взгляд.

- Да, по всей видимости, должна. И я понимаю, почему это единственное, о чем ты можешь сейчас думать, – он снова медленно тянется ко мне, но на этот раз просто крепко сжимает руками мои плечи. – Будет тяжело, Изабелла. И я уверен, ты понимаешь это. После такого заявления очевидно, что Каллен намерен не в бирюльки играть, – он делает паузу. – Ты наняла адвоката?

- Я… Я откладывала это…

- Больше не откладывай. Возьми служебную машину и езжай домой, позаботься о дочери, Изабелла. И… возьми отпуск. Я буду на связи.

Я киваю, не отрывая взгляда от пола.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Яркая вспышка ослепляет меня, как только я выхожу из здания через вращающиеся двери. Растерявшись на мгновение, я могу лишь часто моргать.

- Мисс Свон, вы можете прокомментировать заявление конгрессмена Каллена, опубликованное для прессы сегодня утром в США?

Пару секунд я просто стою, уставившись на молодого человека, тычущего мне в лицо микрофоном, а затем бросаюсь к ожидающей меня машине.

В машине я снова включаю мобильный и звоню маме.

- Белла! Слава Богу! Ты видела…

- Да, мама, я видела. Пожалуйста, не отходи от Элли ни на шаг и не выпускай из дома. Где Эммет?

- Он с Элли в гостиной. Они показывают фокусы. Не волнуйся, Элли понятия не имеет, что произошло. Мы не включаем телевизор. Белла… Эдвард только что звонил. Он сказал, что пытался дозвониться до тебя и не имеет ничего общего с этим заявлением.

Я цинично фыркаю.

- Конечно, не имеет, мама. Конечно, не имеет! Он всегда ни при чём, не так ли?

Как только я вешаю трубку, на дисплее телефона появляется около дюжины пропущенных звонков от Эдварда, а также несколько сообщений.

Белла, позвони мне, как только получишь это сообщение.

Белла, пожалуйста, позвони мне.

Белла, я не имею к этому никакого отношения.

Я презрительно усмехаюсь, глядя в экран телефона, и изливаю всю свою ярость, давя пальцами на клавиши.

Ты не имеешь к этому никакого отношения. Всё спланировали за тебя, как и твою помолвку с Таней. Как и всю твою жизнь, пока ты сидел, сложа руки, ПОЗВОЛЯЯ им делать это, ведь в конечном счете это было тебе лишь на пользу. Ты женился на ней, хотя это разлучило нас, а теперь еще позволил им бросить меня на съедение волкам, объясняя все тем, что ты ничего не знал. Ты НИКОГДА ни в чем не виноват, просто потому, что ты не в курсе происходящего. Теперь ты останешься при дочери, карьере, репутации, а я стану лживой, плетущей интриги шлюхой, которая скрывала от тебя дочь и пыталась разрушить твое наследие. Поздравляю и аплодирую. Похоже, потребовалось приложить не так уж много усилий, чтобы ты вспомнил о своих настоящих приоритетах и снова вернулся на путь истинный.

Он сразу же перезванивает мне. Я же игнорирую его звонок.

Черт возьми, Белла! Возьми трубку!

Я набираю еще одно сообщение, слезы застилают мне глаза, и все расплывается, но это ничего, потому что в нем всего одно слово:

Отвали.

Его ответ следует незамедлительно:

Я перенес пресс-конференцию на полдень по североамериканскому времени. Пожалуйста, посмотри её.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Когда я подъезжаю, Эммет ждет меня на улице, скрестив руки на своей массивной груди.

Не успеваю я выйти из машины, как они набрасываются, будто хищники. Эммет бросается ко мне.

- Отойдите, – грубо приказывает он. – Всем отойти!

- Изабелла, заявление достоверно? Вы собирались открыть правду о вашем с конгрессменом Калленом ребенке в статье журнала «ERA»?

- Изабелла, почему вы так долго ждали, чтобы сообщить конгрессмену о том, что у вас есть общий ребенок?

- Изабелла, вы собирались заставить…

- Всем, к чертям, отойти! – ревет Эммет, уводя меня по подъездной дорожке. Как только я оказываюсь достаточно близко к входным дверям, он разворачивается к ним лицом.

- Назад! СЕЙЧАС же убирайтесь с частной собственности, или мне придется засадить ваши задницы за решетку! Отойдите, к чертям собачьим, назад!

Я оборачиваюсь и мельком вижу, как все они поспешно отходят.

- Лучше вам всем держаться подальше от этого дома! – предупреждает он их, а затем заходит в дом вслед за мной.

- Где моя дочь? – спрашиваю я, и меня бьет крупная дрожь.

- Она на кухне с твоей мамой и Элис, – спокойно заверяет меня Эммет, – они готовят печенье.

- Тебе придется помочь мне продержать её в доме до конца дня.

И тут я понимаю, что это будет дольше, чем один день.

Рухнув на диван, я закрываю лицо руками.

- Эй, не волнуйся, – тихо произносит Эммет. – Я позвонил нескольким друзьям здесь, в Лондоне. Они будут с минуты на минуту. Пока это в моих силах, никто не подойдет к дому ближе, чем на тридцать метров. И Эдвард…

Я вскидываю голову.

- Я не хочу слышать об Эдварде! Мне следовало знать! Я должна была предвидеть, что он сделает меня козлом отпущения, лишь бы спасти свою карьеру!

- Черт побери, Белла! – шикает Эммет, опускаясь передо мной на колено. – Я знаю, что он очень обидел тебя! Я знаю о его прошлых грехах перед тобой, и поверь мне, ему пришлось жить с последствиями своего выбора, но, господи, – выдыхает он, – остановись и подумай! Эдвард ни за что на свете не сказал бы таких вещей! Поверь парню хоть в этом!

Я срываюсь в ответ:

- Скажи мне, что для него все не складывается идеально! Скажи, что это заявление не выставляет всю историю в нужном ему свете, чтобы остаться на высоте!

Эммет не отвечает. Я же лишь бросаю на него злобный взгляд и убегаю на кухню.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

- Мамочка, ты дома! Тетя Элис, бабушка и я готовим печенье. И я сегодня выиграла у Эммета в футбол! После обеда и печенья я хочу пойти на улицу и снова потренироваться!

Мама взволнованно смотрит на меня поверх головы Элли.

- Замечательно, дорогая! – я улыбаюсь и приседаю, чтобы оказаться наравне с ней. Она крепко обнимает Сноуи, прижав его к себе. – Но Элли, мамочке нужно, чтобы ты оставалась дома до конца дня, ладно?

- Почему, мамочка?

Я поднимаю глаза на маму и Элис. Они обе пожимают плечами.

- Просто… сегодня вокруг дома могут бродить чужие.

- Почему чужие будут бродить вокруг дома?

- Ну... помнишь, как ты была счастлива, когда папа тебя нашел? – она кивает. – Так вот, есть люди, которым это очень интересно, и они могут начать бродить вокруг дома и задавать глупые вопросы.

- Люди хотят задавать глупые вопросы о том, как папа меня нашел? Почему?

Я смотрю в её невинное, полное любопытства личико и чувствую, как в уголках моих глаз начинают скапливаться слезы. Первый раз в жизни я не знаю, что ответить моей дочери.

- Печенье готово! – неожиданно громко сообщает мама. Она берет Элли за плечи и разворачивает. – Элли, дорогая, давай достанем печенье из духовки, пока оно не подгорело, и украсим его!

Элли идет к плите следом за мамой.

- Можно, я украшу одно зеленой глазурью для папы, чтобы сделать ему сюрприз, когда он приедет домой? Зеленый – его любимый цвет.

- Конечно, можно, – нежно отвечает мама.

- Пойду, переоденусь. Скоро спущусь, – быстро говорю я, прежде чем успею разрыдаться на глазах у дочери.

Наверху я медленно передвигаюсь по комнате, в которой жила вместе с Элли со дня её рождения. Протянув руку за спину, я расстегиваю молнию на платье, давая ему упасть на пол, а потом просто оставляю его там. Шторы плотно задернуты, и я понимаю, что, должно быть, мама уже заходила сюда, чтобы закрыть все окна, охраняя наше право на частную жизнь, насколько это возможно для нас в обозримом будущем. Я натягиваю пару старых джинсов и футболку и потом сажусь на край кровати.

«Обманул меня раз – позор твой, одурачил второй…»
Так я сказала ему несколько недель назад в том ресторане в Вашингтоне, так что, похоже, мне некого больше винить, если он снова смог обмануть меня.

Если?

- Да ну, Белла, что значит «если»? – вслух укоряю я себя.

«Дождись меня, Белла. Я сразу вернусь за тобой и заберу с собой в Штаты».

« Как насчет твоего отца, Эдвард? »

« Меня не волнует, что скажет отец.»

«А как же наследие Калленов?»

«Мы вместе взберемся на вершину.»

Я саркастически усмехаюсь про себя.

«…наши семьи дружат на протяжении нескольких десятилетий. Сенатор Мартин будет участвовать в следующих президентских выборах. Все считают, что он выиграет. В политическом отношении это большой шаг…»

«У меня есть обязательства, от которых я не могу отказаться. Это касается не только меня самого или того, чего хочу я…»

- Чего ты хочешь, Эдвард? – громко спрашиваю я. – Чего, черт побери, ты на самом деле когда-либо хотел?

«… нам стоит научиться отпускать прошлое и давать людям второй шанс …»

- Это был его второй шанс, – шепчу я сама себе.

Но потом…

Я вижу его… то, как его лицо озаряется искренней, неподдельной радостью при виде Элли. Я вижу беспечного Эдварда, каким он был всю прошлую неделю – моего Эдварда – того, которого я знала в течение одних коротких выходных.

То, как дрожала его нижняя губа и блестели глаза, когда Элли сказала ему, что любит его…

То, как звучал его голос, когда он сказал ей, что тоже её любит…

«Будет трудно, я знаю это, Белла. Возможно, труднее, чем было в прошлый раз…»

То, как он смотрел на меня в последнее время, таким открытым, таким честным взглядом…

То, как он прикасался ко мне… правду, светящуюся в его глазах…

«… даже если весь мир перевернется, на этот раз я буду рядом, Белла. Я никуда не денусь. Ради нашей дочери… и ради тебя.»

Мобильный в моей руке начинает вибрировать, и я сразу перевожу взгляд на экран. Это сообщение от Майкла:

Я все еще твой друг, Изабелла, несмотря ни на что. Этот мужик - лучший в своем деле, а тебе нужен адвокат, лучше всех разбирающийся в законах США:

Гаррет Уильямс.
Южная Парк-авеню, 247
Нью-Йорк, NY 10003
тел. 212-555-8743212-555-8743
Позвони ему, солнце, и береги себя.

Не знаю, как долго я не свожу глаз с экрана телефона в моих руках. Я утираю слезу и начинаю писать сообщение Эдварду.

Если ты стоял за этим заявлением или каким-либо образом потворствовал ему, я БУДУ защищать себя. Но ради Элли я пове…

- Белла! – неожиданно зовет меня Элис.

Мое сердце уходит в пятки. Я бросаю телефон и вылетаю из комнаты; единственная мысль, проносящаяся в моей голове, – об Элли. Элли в беде. Она вышла из дома, и теперь репортеры набросились на нее всей толпой…

- Элли! – ору я, сбегая по ступенькам.

Элис стоит внизу лестницы с широко распахнутыми глазами.

- Элли на кухне с мамой, Белла, – негромко шипит она. – Иди, посмотри!

Она тащит меня к телевизору и останавливается. Мне приходится обойти её, чтобы увидеть происходящее на экране.

Это Эдвард.

Он стоит за трибуной – красивый и отдохнувший, несмотря на то, что, как мне известно, дочь разбудила его в три часа ночи. Он одет с иголочки, в один из своих темных костюмов с серым галстуком. За его спиной Американский флаг. С другой стороны, слегка позади него, стоит его тетя Эсме. Я вижу, как она протягивает руку и пожимает его плечо, кажется, в знак поддержки или чего-то в этом роде, и наклоняется, чтобы прошептать ему что-то на ухо. Он слегка оборачивается и, кивнув, едва заметно ей улыбается. На заднем плане слышен гул голосов. Не переставая, щелкают фотоаппараты, озаряя вспышками невозмутимое лицо Эдварда.

Когда он прочищает горло, глядя прямо в камеры, в помещении воцаряется тишина.

- Добрый день. Сегодня утром было опубликовано заявление, якобы от моего лица, в котором утверждалось, что я - отец шестилетней девочки, – он делает паузу. – Это единственное, что в этом заявлении соответствует правде.

Изумленный гул приглушенных голосов наполняет эфир.

Я подвигаюсь ближе к экрану.

- Семь лет назад, будучи в увольнительной с военной службы, я встретил и без ума влюбился в чудесную красивую девушку, – шум толпы становится громче. А мое сердце отчаянно колотится в груди. – В то время я встречался с Таней Мартин, но из эгоистичных побуждений решил не сообщать той девушке об этих отношениях, и она не имела никакого понятия о том, кем являлся я, или моя семья, до тех пор, пока я не рассказал ей об этом. Я утаил… от нее достаточно много.

В течение нескольких секунд он смотрит вниз на трибуну, а в это время со всех сторон на него сыплются вопросы, но, когда он снова поднимает глаза, все в помещении тут же замолкают.

Его маски больше нет. И он в ярости.

- Изабелла Свон оказалась пострадавшей стороной в этой ситуации. Именно я не решился рассказать ей всей правды, а затем, под влиянием третьих лиц, упустил свой шанс и… сделал неверный выбор, – снова слышатся изумленные голоса. – Я позволил убедить себя, что наследие может основываться на лжи и предательстве. Я буду сожалеть об этом решении до конца своей жизни, – практически шипит он. – За последние семь лет я совершил много ошибок и обязан принести множество извинений, и все они – Изабелле и нашей дочери.

- Ох, ни черта себе! – восклицает Элис за моей спиной.

- Тем не менее, – продолжает Эдвард, его голос сильный и уверенный, – несмотря на все мои ошибки, результатом наших отношений стало нечто прекрасное и безупречное – моя дочь, наша дочь, – на мгновение он так искренне улыбается, что я даже слышу приглушенные ахи на заднем плане. Но затем его улыбка исчезает, и он свирепо смотрит в камеру. – Но из-за очередного вмешательства тех самых лиц я только начинаю её узнавать. Как и когда мне стало известно о существовании моей дочери, касается только Изабеллы и меня, и никого более, но Изабелла не собиралась раскрывать правду о нашем ребенке в статье, которую писала для журнала «ERA». Я знаю это наверняка, – от негодования он повышает голос. – Заявление, опубликованное этим утром, возникло стараниями все тех же лиц исключительно из соображений собственной выгоды, – практически рычит он. – Все - только для того, чтобы укоренить ложные представления и продолжать скрывать правду, которую невозможно больше утаивать. И правда состоит в том, что Изабелла ни в чем не виновата, для нее все это – такое же суровое испытание. И она никогда не стремилась разрушить мою карьеру. В действительности, она стала жертвой во имя наследия, Наследия Калленов, – он презрительно усмехается, – более чем единожды, и я не допущу, чтобы это случилось снова! Сегодня я созвал эту пресс-конференцию, чтобы объявить о том, что снимаю свою кандидатуру на выборах в Сенат.

Зал взрывается гулом изумленных возгласов, а затем на Эдварда обрушивается поток вопросов, которые он просто игнорирует.

- Я снимаю свою кандидатуру на выборах в Сенат не потому, что стыжусь своей дочери или любви к её матери, а потому, что я открыл для себя, в чем состоит истинное наследие, и оно не имеет ничего общего с бесконечной погоней за властью любой ценой. Настоящие семейные ценности, умение быть по-настоящему честным и дорожить своей честью – такое наследие я хочу передать своей дочери. Таким человеком я хочу стать ради нее, а предвыборная гонка сейчас будет лишь помехой в достижении этой цели, – он делает паузу. – Я должен загладить свою вину перед ними обеими – моей дочерью и её матерью – за то, что меня не было рядом, когда они нуждались во мне. Теперь я намерен исправить это.

Лавина непрекращающихся вопросов становится еще громче. Но сильный голос Эдварда перекрывает царящий вокруг хаос. Эсме снова слегка подается вперед и ободряюще сжимает его плечо.

- Долгое время институт семьи был для меня чуждым и немного пугающим понятием, но благодаря моей дочери, её матери и её родным, а также благодаря моей тёте Эсме Платт и двоюродному брату Джасперу, я надеюсь заново открыть для себя, что значит настоящая семья. Поэтому, стоя перед вами сегодня, я обращаюсь с просьбой не как конгрессмен, а как отец. Я прошу вас, пожалуйста, дайте нам с дочерью стать семьей, которой мы должны были быть. Позвольте нам узнать друг друга. Я никогда не считал, что личные проблемы отдельного человека могут затмевать вопросы, оказывающие влияние на всех нас в масштабах государства или даже мирового сообщества. В настоящее время всем нам, живущим на этой планете, одновременно приходится сталкиваться с огромным количеством вопросов, требующих безотлагательного решения, и я искренне надеюсь, что нам удастся и впредь уделять должное внимание поиску путей для их решения.

Он опять опускает взгляд, но, когда снова смотрит в камеры, его глаза светятся неподдельной решимостью.

- Так или иначе, я не позволю опорочить репутацию невинной женщины наговорами и полуправдой, упорно изливаемыми в её адрес теми, кто считают, будто имеют право каким-либо образом оказывать влияние на наши судьбы. Я хочу сохранить приватность нашей личной жизни и, обращаясь к каждому, кто посмеет продолжать вмешиваться, я заявляю перед лицом американского народа, что сделаю все, что только потребуется, чтобы обеспечить своей дочери и её матери безопасную и счастливую жизнь, которую они заслуживают, оградив от ненужного внимания. В прошлом я недооценивал возможности этих третьих сил и их безрассудное стремление любой ценой увековечить мнимое наследие, но впредь я не позволю себе подобной беспечности и не стану терпеть попыток влиять на нашу жизнь. Спасибо.

Шквал вопросов разражается с новой силой, но Эдвард уходит уверенной походкой, даже не оглянувшись назад.

- Боже мой! Белла, – восклицает Элис несколько секунд спустя, когда изображение на экране снова переключается на новостную студию CNN и лица ведущих, отчаянно пытающихся объяснить зрителям, что только что произошло, в то время как я стою, словно завороженная, не в состоянии отвести взгляд от телевизора.

- Боже мой, – выдыхает она снова и снова, – он на весь мир признался тебе в любви и защитил тебя от нападок этих гадов и… и… О. Боже. Мой. Это так романтично!

Я поворачиваюсь к Элис, склонив голову набок. Ей - девятнадцать. Я помню себя в девятнадцать, когда видишь только романтическую составляющую происходящего: ночная прогулка по парку, шикарный номер в отеле в центре Лондона, занятия любовью часами напролет… Тогда я не остановилась, чтобы задуматься о последствиях, о том, к чему это происходящее может привести.

Но я вижу последствия того, что произошло сейчас. И пока Элис сосредоточена лишь на романтике, я задаюсь вопросом, сколько времени ей понадобится, чтобы осознать то, что на самом деле только что сделал Эдвард, что в его словах содержались не только те извинения, которые он принес сейчас, но и извинения за то единственное обещание, что не сдержал тогда …

Звонит телефон.

Мы стоим, уставившись друг на друга широко распахнутыми глазами. Примерно после четвертого звонка я прихожу, наконец, в себя и бросаюсь к телефону.

- Белла?

- Эдвард, – выдыхаю я, – Эдвард…

Я истощена как пережитым сегодня, так и событиями последних двух недель, и совершенно не в состоянии сдерживать нахлынувшие слезы.

- Тшш, – утешает он меня. – Не плачь, детка. Не плачь, – что очень глупо с его стороны, потому что от этого я начинаю рыдать еще сильнее. Краем глаза я вижу, что Элис тихо выходит из комнаты и отправляется на кухню.

Меня накрывает осознание грандиозности того, что он только что сказал с экрана телевизора, того, что он сделал. Я вспоминаю его лицо в моменты, когда он смотрит на нашу дочь, сожаление, омрачавшее его черты, когда мы были в США… что он сделал для Элли… и для меня… гнев, который он обратил на себя… от чего отрекся ради ребенка, о котором только что узнал, потому что… потому что…

- Прости меня, Эдвард, – рыдаю я. – Мне так жаль…

- Тшш, тшш, – он продолжает утешать меня, а с моих губ потоком слетают слова, значение которых я сама не понимаю: сбивчивые извинения, между которыми я пытаюсь объяснить, как страх превращался в гнев снова и снова, но у меня ничего не получается. – Тшш. Прости меня, Белла, за всё. Господи, я должен быть сейчас рядом с вами. Я должен… Слушай, мне сегодня нужно завершить кое-какие дела, но я сяду на первый же самолет завтра утром. Клянусь.

Понимание обрушивается на меня внезапно – настолько неожиданно, что я отступаю назад, изумленно охнув.

«Я буду рядом, буду ждать, буду заботиться о тебе, как и должен был с самого начала».

«Игры закончились».

Слезы уже не остановить.

- Белла, я буду у вас так скоро, как только смогу. Буду так скоро, как только смогу.

Перевод: ThanksTwilight
Редакция: bliss_
Литературный редактор: mened