Фанфики
Главная » Статьи » Переводы фанфиков 18+

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Наследие Калленов. Глава 41. Язык тела



BPOV

Январь 1998 года (Белле 12 лет).

Мой папа сидит на диване и, сосредоточенно нахмурив лоб, читает утренний выпуск «The Sun». По телеку идет одна из программ с новостями со всего мира, которые папа с таким упорством смотрит. Мы с Роуз считаем, что ведущие - ужасно занудные задроты: ну кому вообще интересно, что происходит в мире за пределами Ли?

Мы с Роуз держим при себе эти мысли, да и слова, которыми их выражают, ведь мы не хотим, чтобы мама повырывала нам языки за употребление слова «задрот».

В общем, мы с Роуз стараемся как можно скорее закончить домашнюю работу и бегом отправиться в мою комнату, чтобы застать хотя бы концовку любимого сериала «Жителей Ист-Энда» по маленькому телеку.

- Так ты сегодня домой не собираешься? – шепотом спрашиваю я.

- Нет, у мамы ночует друг, и я бы не хотела там находиться… – от той злостной гримасы, с которой она смотрит на свое задание по математике, у меня болезненно сжимается сердце.

- Так даже лучше, – говорю я ей.

Несколько мгновений спустя она поднимает глаза и едва заметно улыбается мне.

- Слушай, а может, попробуем кое-что из маминой косметики, после того как…

- И что тут происходит? – спрашивает папа. – Вы должны делать домашнюю работу, а не болтать о мальчиках.

- Папа, мы не болтали о мальчиках, – отвечаю я, закатив глаза.

- Хм, – он притворяется, что злится на нас, но я вижу, как его усы приподнимаются от скрываемой им улыбки. – То-то же. Ни одна из моих девочек не будет встречаться с парнями, по крайней мере, до тех пор, пока ей не исполнится двадцать пять.

Я протестующее поджимаю губы, а Роуз хихикает, потому что обожает, когда мой отец говорит о ней, как о своей девочке тоже. От этого и мне становится приятно; мы можем и дальше притворяться, что мы сестры.

- Так нечестно, папа! Ведь вы с мамой познакомились, когда вам было всего…

- Тсс, тсс, тсс, – перебивает меня он и обращает все внимание на телек. – Девочки, дайте послушать.


«Теперь я должен вернуться к работе над моим посланием «О положении страны». Вчера я сидел над ним допоздна. Но я хочу кое-что сказать американскому народу. Я хочу, чтобы вы выслушали меня. Повторю еще раз: У МЕНЯ НЕ БЫЛО СЕКСУАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ С ЭТОЙ ЖЕНЩИНОЙ, МИСС ЛЕВИНСКИ. Я никогда никого не просил лгать – ни разу, никогда. Это ложные обвинения. А мне нужно идти работать на благо американского народа. Спасибо».

Папа саркастически посмеивается.

- Ага! Полная чушь! Видели, как у чувака глаз дергается? Это, девочки, называется «читать язык тела»! Надеюсь, американцы не настолько глупы, чтобы в это поверить!

- О чем он говорит, папа?

- Похоже, распутный Президент Клинтон крутил шашни с одной из своих стажерок, и теперь в Штатах из-за этого огромный скандал.

- Чарли! – шикает мама, заходя в гостиную с Элис на руках. – Не рассказывай девочкам о таких вещах!

Папа протягивает руки и усаживает маму с Элис к себе на колени. Она обнимает его одной рукой за шею, а другой прижимает к себе Элис, укоризненно покачивая головой.

Он смеется.

- Почему, Рен? Ради Бога! Не такие они уже и маленькие. Кроме того, по мне, так лучше пусть они знают, что происходит в мире, чем будут пребывать в неведении, о том, что их окружает. Так у них сформируется полноценное мировоззрение. Разве ты не согласна, любовь моя?

Он тыкается носом в её шею, и мы с Роуз закатываем глаза, наблюдая за вызывающим у нас смущение проявлением чувств родителей.

Мама хихикает.

- Наверное, ты прав. И какой же вывод из этой ситуации дает полноценное мировоззрение?

Он снова обращает взгляд на экран.

- Вывод в том, что никогда нельзя верить политикам. Они все грязные, большинство из них, – он ухмыляется. – Белла, Роуз, Элис, если кто-нибудь из вас выйдет замуж за политика, она мне больше не дочь.

В очередной раз я закатываю глаза, Роуз снова смеется, а Элис спрашивает:

- Что значит «палипик»?

- По-ли-тик, милая, – произносит мама по слогам со свойственным ей терпением, – и не обращайте внимания на папу, девочки. Политики такие же люди, как и мы, и так же, как и мы, могут ошибаться. Одни совершают поступки, которые можно легко простить, другие делают вещи, которые простить не так легко. Важно, что они учатся на своих ошибках.

- Мама, а что, если они на них не учатся? – спрашиваю я.

- Тогда им суждено ошибаться снова, и хотя люди по природе склонны прощать, есть предел тому, что мы можем простить тем, чьему примеру должны следовать. Так, хватит политики в этом доме на один вечер. Чарли, переключи канал на «Жителей Ист-Энда».

Папа возмущается, издавая громкий стон, но, в конце концов, мама, как обычно, побеждает, и мы с Роуз украдкой поглядываем на телек, в то же время пытаясь закончить домашнюю работу.


῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Настоящее.

Около пяти минут все мы стоим, просто уставившись друг на друга. Репортеры, на которых переведены объективы кинокамер, выглядят настолько же ошарашено, как и мы, – по крайней мере, первые пару минут. Затем двое ведущих делают попытку сказать хоть что-то, хоть каким-то образом прокомментировать речь Карлайла.

- Эм… итак… это был бывший конгрессмен Карлайл Каллен, в настоящее время находящийся под следствием…

- Ладно, дайте мне знать, как все пройдет, – негромко произносит Эдвард в телефонную трубку. Глубоко вздохнув, он откладывает телефон и встречается со мной взглядом. Дело в том, что в данный момент я понятия не имею, что ему сказать.

- Я не… понимаю, – вопросительным тоном говорит Элис. – Зачем он упоминал фотографии? Он во всем сознался и подтвердил причастность Мартина. Зачем было говорить о возможном существовании еще каких-то фотографий моей сестры? Теперь люди однозначно захотят их увидеть.

Джаспер кладет ладони ей на плечи и осторожно разворачивает её к себе лицом.

- Элис, Карлайл только что сделал так, что эти фотографии, если таковые существуют, никогда не будут опубликованы.

- Как? – нахмуривается она.

- Элис, дорогая, – тихо произношу я, – единственный шанс опровергнуть всё, что, по словам отца Эдварда, может произойти, – сделать так, чтобы в действительности этого никогда не произошло. В противном случае, он подтвердит озвученное Карлайлом. У Карлайла нет никаких доказательств, но если подобные фотографии когда-либо будут опубликованы, если Ирина сделает такое заявление, если вдруг женщины начнут обвинять Майкла в сексуальных домогательствах, если в ближайшем будущем в СМИ появятся какие-либо негативные публикации в наш адрес, общественность сразу же обвинит Аро. Теперь они будут ждать и наблюдать. Карлайл в буквальном смысле связал руки Президенту Соединенных Штатов. В данный момент мы неприкасаемы.

Она охает, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Я отлично понимаю, что она чувствует, потому что, как только я произнесла это вслух, все стало еще более реальным; я просто не могу поверить собственным ушам.

- Так значит, всё закончилось? – спрашивает она.

Я слышу нотки надежды в её голосе; глубоко в сердце я чувствую, как эта же надежда умоляет меня ухватиться за нее. После того, как еще несколько мгновений назад я с ужасом ожидала долгих месяцев скандалов, обвинений, необходимости объяснять дочери вещи, для понимания которых она еще слишком мала и невинна, осознание того, что все позади, которое затапливает меня прямо сейчас, – ошеломляет.

- Мой отец только что… значительно облегчил нам жизнь, – подтверждает Эдвард. Проведя рукой по волосам, он застывает, крепко сжав пальцы. – Теперь, если Мартин решит напасть на нас, будет предельно ясно, что он делает, и кто стоит за всем происходящим.

В этот момент его телефон начинает вибрировать, и, прикладывая его к уху, он не сводит сосредоточенного взгляда с моего лица. В это же время звонит телефон Джаспера.

- Хорошо. Спасибо. Я перезвоню, – говорит Эдвард.

- Во сколько? – слышу я, как Джаспер спрашивает в телефонную трубку.

Эдвард сбрасывает звонок, и его телефон вибрирует снова.

- Да, сенатор. Да. Я свяжусь с вами позднее, – он переключается на другую линию, – Конгрессмен Холдер. Да, я перезвоню вам позже.

Его мобильный вибрирует в очередной раз, но на этот раз он не отвечает. Глубоко вздохнув, он встречается со мной взглядом.

- Это еще не конец. Президент Мартин через полчаса назначил пресс-конференцию.

Я с трудом сглатываю, а мое сердце опять начинает учащенно биться.

- Но… – продолжает Эдвард, – в сложившейся ситуации, что бы он ни сказал, это не поможет ему победить на выборах. Он может опровергнуть все обвинения моего отца, что он не совершал все то, в чем обвинил его отец, но теперь люди будут видеть его насквозь. Заявка Мартина на повторное переизбрание фактически ничего уже не значит, и сейчас нам не нужно будет вмешиваться; мы можем просто сидеть и наблюдать за тем, как он сам себя топит… – он крепко сжимает губы.

- Но?

- Но… – вздыхает он, – каким человеком я буду, каким конгрессменом, если просто оставлю все, как есть? Если не объясню людям, что произошло, и хоть как-то не успокою их?

Я протягиваю руки и обхватываю его лицо ладонями.

- А какие отношения сложатся у нас, какой мы будем командой, если я не покажу тебе, что знаю, что ты чувствуешь?

Его лицо светлеет от облегчения, и он крепко обнимает меня.

- Боже, Белла. Я даже… – он порывисто выдыхает у моей макушки. – Боже…

- Я знаю, Эдвард. Знаю. Мы со всем разберемся позже. А сейчас ты должен провести пресс-конференцию.

- Джессика все устроила, – подтверждает Джаспер, заканчивая телефонный разговор. – Ты выступаешь через пару минут после Мартина. Она пыталась сделать так, чтобы ты оказался первым, но…

- Но он все еще президент. Ладно, все в порядке, – говорю я, пренебрежительно взмахнув рукой, потому что где-то в глубине души – там же, откуда моя мама, должно быть, черпает свой инстинктивный оптимизм – я чувствую: у нас все получится. Обязательно получится. – Сейчас больше, чем когда-либо, людям необходимо услышать обо всем этом от тебя. И чем скорее, тем лучше. Эта речь, наверняка, привела их в такое же замешательство, как и нас.

Чертами Эдварда завладевает непреклонная решимость.

- Белла, ты идешь со мной.

Долю секунды я колеблюсь. Не потому, что не хочу быть там, рядом с ним, а потому, что все еще немного боюсь, что мое присутствие принесет больше вреда, чем пользы. Что в этом увидят уловку.

Но я больше не хочу убегать, ни от Аро Мартина, ни от прессы – так же, как и Эдвард.

- Если я нужна тебе, значит, мое место рядом с тобой.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Ровно в восемь часов холодного октябрьского вечера Президент Аро Мартин, как всегда серьезный и полный достоинства, произносит короткую незапланированную речь. Мы с Эдвардом, Джаспером и Джессикой смотрим её трансляцию в офисе Эдварда:

- Добрый вечер, уважаемые соотечественники. Прежде всего, хочу извиниться, что отрываю вас от дел своим обращением касательно… неожиданного, неприятного и абсолютно ложного заявления, сделанного сегодня моим давним другом, бывшим конгрессменом Карлайлом Калленом. Я не стану, стоя здесь, перед вами, унижаться, комментируя каждое из его обвинений. Я просто скажу следующее: никогда за всю свою жизнь я не имел никакого отношения к тому, что произошло между конгрессменом Эдвардом Калленом и матерью его ребенка, мисс Изабеллой Свон. Я никогда не давал бывшему конгрессмену Карлайлу Каллену указаний предпринимать какие-либо действия, чтобы разлучить его сына и мисс Свон; мне не было известно о существовании этого ребенка, и я не строил никаких планов в отношении действующего конгрессмена и его невесты. И в действительности это всё, что я могу сказать по поводу всей этой дискуссии.

Неистовый поток вопросов обрушивается в его адрес, в то время как он стоит, внешне спокойный. Он - хороший оратор: немногословный, говорит четко и по существу. Это одна из черт, заслуживающая восхищения.

- Мистер Президент, правда ли, что вы лично связались с Эдвардом Калленом, когда он еще служил в армии, и попросили его сделать выбор: Изабелла или ваша политическая поддержка?

- Нет, это не правда, – категорично отрицает Аро.

Я бросаю взгляд на Эдварда. Его губы крепко сжаты, ноздри раздуваются.

- Правда ли, что вы с бывшим конгрессменом планировали продолжить влиять на политику через конгрессмена Эдварда Каллена в случае его избрания в Белый Дом?

- Это смешно, – хмыкает Аро. – Нет, это не правда.

- Конгрессмен Карлайл Каллен, – начинает еще один репортер, – утверждает, что частный детектив, которого он нанял, используя бюджетные средства, чтобы следить за Изабеллой Свон, некий мистер Джей Дженкс, был нанят не просто с вашего одобрения, но и по вашему личному указанию. Что вы скажете по этому поводу?

- И в этом случае, это также совершенно не соответствует действительности.

- Зачем же, господин Президент, мистеру Каллену выдвигать подобные обвинения? Почему он заявляет, что вы принимали в этом участие?

Когда Аро отвечает, его голос звучит уже не так уверенно, как прежде:

- Не знаю, зачем ему делать подобные заявления. Рискну лишь предположить, что теперь, когда у него серьезные проблемы с законом, он ищет, на кого переложить ответственность.

- Мистер Президент, все лето ходили слухи и предположения относительно вашего возможного участия в намеренном утаивании информации о дочери Эдварда Каллена. Дело не столько в том, было ли вам известно об этом, сколько в том, какие шаги вы могли бы предпринять, чтобы скрыть её существование, и злоупотребили ли вы своей властью и полномочиями, чтобы…

- Послушайте! Я повторю последний раз: я не имею ничего общего с утаиванием информации о ребенке конгрессмена Эдварда Каллена! Ничего!

Новый репортер берет слово:

- Что насчет фотографий мисс Свон и генерального директора «Ньютон Энтерпрайзис» Майкла Ньютона, попавших сегодня в руки прессы? Причастны ли вы к этому?

Эдвард протягивает руку и берет мою ладонь, переплетая наши пальцы.

- Абсолютно нет.

- Известно ли вам о возможном существовании большего количества фотографий, о которых упоминал бывший конгрессмен?

- Конечно же, нет. С какой стати мне должно быть известно нечто подобное?

- Бывший конгрессмен утверждает, что вы пытались шантажировать его сына, чтобы тот перестал настаивать на вашем участии в скандале «Babygate», после того как во время его пресс-конференции летом он дал понять, что обвиняет вас в причастности.

- Это фальсификация и грубое искажение информации прессой. Конгрессмен Каллен ни в чем меня не обвинял. Он говорил о своем отце, и можно лишь догадываться, кого еще он имел в виду, но оппозиция быстро распространила в кругах СМИ слухи о том, что конгрессмен имел в виду меня.

- Значит, вам не было известно о фотографиях, опубликованных сегодня, и ни о каких других возможно существующих фотографиях?

Эдвард нежно выводит пальцами успокаивающие круги на тыльной стороне моей ладони.

- Нет никаких других фотографий! Я не участвовал в делах Карлайла Каллена и частного детектива. Он состоит в сговоре с оппозицией, которая преследует свои цели, они сфабриковали всю эту историю так же, как и существование неких воображаемых фотографий. Какие бы отношения не связывали мисс Свон и мистера Ньютона на любом отрезке их жизни, они касаются только их самих. Каким образом помогло бы мне существование таких фотографий?

Эдвард презрительно фыркает, не сводя глаз с экрана.

- Бывший конгрессмен заявляет, что они должны были стать вашей страховкой.

- Я знаю, что сказал бывший конгрессмен, – шипит Аро, быстро теряя остатки самообладания. – Я слышал ту же достойную сожаления речь, что и вы. Но говорю вам: это не правда. Таких фотографий не существует.

- Мистер Президент, знаете ли вы, что конгрессмен Эдвард Каллен собирается провести собственную пресс-конференцию сразу же после того, как вы закончите?

Глаза Аро едва заметно сощуриваются, ненависть проносится в них вспышкой настолько быстро, что я задаюсь вопросом, являюсь ли я единственной, кто её заметил, и только лишь потому, что я ждала этого; или для всего остального мира это так же ясно, как и для меня?..

- Вы видели это? – внезапно восклицает Джессика. – Вы уловили этот взгляд? О, он об этом пожалеет.

- Думаешь, пресса это заметила? – спрашивает Джаспер.

- Конечно, они заметили, – улыбается Джессика. – А если не заметили, мы сделаем так, чтобы они об этом узнали. Мы тоже можем сливать информацию.

По-моему, я люблю Джессику.

- Я в курсе, – снова сдержанно говорит Президент Мартин. – Я лишь надеюсь, что он не собирается распространять ту же ложь, что и его отец, – он опускает взгляд на свои руки, и после этого на его лице вновь возникает выражение абсолютной искренности. – Когда-то конгрессмен был моим зятем, и, несмотря на то, что мне бы очень хотелось, чтобы у них с моей дочерью все сложилось, теперь я понимаю, что это было невозможно. Я мог бы сыграть роль уязвленного отца, представляющего интересы своей дочери, Тани, которая тоже стала невинной жертвой всей этой неразберихи, поскольку очевидно, что сердце конгрессмена все время его брака принадлежало другой. Или мы можем вести себя как взрослые люди. Правда в том, что, хотя обстоятельства, разлучившие конгрессмена с его дочерью, действительно несправедливы, они не имеют абсолютно никакого отношения к политике или ко мне. Я желаю ему, мисс Свон и их дочери всего наилучшего в будущем, но это самое большее, что я могу. А теперь извините, мне нужно управлять страной.

Он разворачивается и выходит, игнорируя остальные вопросы, летящие ему в след.

- Хорошо, – произносит Джессика, поспешно вставая. Все время, пока Президент произносил свою речь, она делала быстрые заметки на ноутбуке. Подходя к принтеру, она достает лист бумаги и подает его Эдварду.

- Это дополнительные пункты, на которые вам следует обратить внимание в вашей речи, конгрессмен.

Эдвард просматривает их, держа лист между нами, чтобы мы могли читать вместе. Я озвучиваю некоторые комментарии и наблюдения от себя, с которыми Джессика соглашается и быстро добавляет их в свой документ.

- Конгрессмен, просмотрите это, – дает указание Джессика, – и, будьте добры, через десять минут спуститесь к нам в холл, – с этими словами она и Джаспер выходят из кабинета.

Сидя бок о бок, мы с Эдвардом быстро просматриваем записи. Мы заканчиваем примерно на две минуты раньше времени, к которому ему нужно спуститься в холл, где в данный момент его ожидают представители прессы.

- Так ты готов встретиться с ними лицом к лицу? – спрашиваю я. – После выступления Аро они ждут, что ты подтвердишь все сказанное твоим отцом.

Он ухмыляется.

- Я готов.

Я внимательно смотрю на него, склонив голову набок: в его глазах умиротворенность, он расслаблен, на мягких губах спокойная улыбка.

- Ты кажешься таким спокойным, – я нежно улыбаюсь.

Эдвард фыркает и притягивает меня к себе, укрывая в своих объятиях, где мне всегда так спокойно. И сейчас не исключение. Во всяком случае, после всего, что произошло за последние часов восемнадцать, нет места, в котором мне хотелось бы оказаться больше. Несколько мгновений он не произносит ни слова.

- Белла, – в конце концов, тихо выдыхает он у моей макушки, обнимая меня еще крепче, – я давным-давно выиграл это сражение.

Сначала мне кажется, что он имеет в виду политическое противостояние, которое с минуты на минуту разразится между ним и Президентом Соединенных Штатов.

Но потом он слегка отстраняет меня, и в его глазах ярким пламенем сияет столько любви, что у меня вырывается неровный вздох.

- Я выиграл это сражение в тот момент, когда снова обрел тебя и Элизабет. Все остальное – просто досадные помехи, отвлекающие внимание.

Эти слова так похожи на те, что совсем недавно говорила мне мама.

Я ласково поглаживаю его щеку пальцами, заточенная в глубине его пронзительного взгляда, а затем, обхватив ладонями подбородок, притягиваю его к себе:

- Иди сюда.

Дверь открывается, и в комнату заглядывает Джаспер.

- Эдвард, они готовы тебя выслушать.

- Идем, – широко улыбается Эдвард.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Ровно через двадцать минут после окончания пресс-конференции Президента, конгрессмен от штата Нью-Йорк Эдвард Каллен поднимается на трибуну в холле своего центрального офиса. На нем темно-серый костюм в тонкую полоску, который подчеркивает его широкие плечи и стройное телосложение, накрахмаленная белоснежная сорочка и ярко-синий галстук, оттеняющий синие вкрапления в его изумрудных глазах. И хотя я знаю, что он все еще в замешательстве от того, что произошло сегодня вечером, внешне он спокоен и уверен в себе и выглядит совершенно непринужденно, находясь в центре внимания и сотен направленных на него вспышек камер.

«Я выиграл это сражение в тот момент, когда снова обрел тебя и Элизабет.»

Я вспоминаю тот благотворительный вечер несколько месяцев назад, шок в его глазах, когда он впервые увидел меня, а затем в мыслях возвращаюсь к сцене у дома моей матери в Ли, когда Эдвард вышел из того джипа и узнал, что у него есть дочь.

Я не догадывалась об этом в тот момент, полный боли и ненависти, шока и недоумения, но в те мучительно-горькие минуты, чувствуя себя потерянной, я тоже выигрывала сражение.

Эта мысль заставляет меня улыбнуться, пока я стою на заднем плане, между Джаспером и Джессикой. Эдвард оборачивается и протягивает мне руку, и я даю ему свою, как сделала это в первый раз, семь долгих лет назад. Любовь к нему – это инстинкт. Теперь я знаю это. Я соглашаюсь с этим. Я иду на это. Мое сердце переполняют чувства, когда Эдвард привлекает меня к себе, его губы касаются моей кожи, пока он шепчет мне на ухо:

- Никуда не отходи. Мне нужно, чтобы ты была рядом.

Он может справиться с этим сам – я уверена, что может, – но когда-то мы пообещали сделать это вместе. Путь к этому был длиннее и сложнее, чем каждый из нас представлял, но теперь мы держим свое обещание.

- Всегда, Эдвард. Буду всегда.

Он ласково улыбается и легко касается губами моих.

- Мы готовы, конгрессмен, – выкрикивает кто-то, и все разговоры шепотом и гул стихают. Последний раз улыбнувшись в мой адрес, Эдвард поворачивается к камерам.

- Добрый вечер и спасибо за то, что уделили мне несколько минут своего времени. Это был… странный и в каком-то смысле сбивающий с толку день для всех нас, и… поверьте, я не хочу усугублять его еще больше.

Журналисты весело смеются.

Эдвард одаряет их едва заметной улыбкой.

- Я понимаю, что у каждого из нас есть семья, работа и жизнь, полная ежедневных забот. Нам приходится сталкиваться со своими личными проблемами, и нам не нужны дополнительные переживания в связи с жизненными перипетиями тех, чья задача помогать нам решать наши собственные, – он делает паузу и на несколько секунд опускает взгляд на трибуну, а затем снова поднимает глаза. – Несколько месяцев назад я предстал перед вами, чтобы рассказать о моей дочери и о мерах, которые были предприняты, чтобы разлучить нас. Я попросил прощения за то, что все вы оказались вовлеченными в трагедию моей семьи, и я хочу извиниться еще раз, но когда те самые силы вновь пытаются причинить вред Белле или нашей дочери, они не оставляют мне выбора, и мне приходится защищать их всеми имеющимися у меня средствами. Уверен, все, у кого есть семья, понимают это. Я здесь не для того, чтобы отстаивать то, что сказал мой отец не так давно. Своими действиями он нанес слишком большой вред, который невозможно загладить одной речью. Мой отец - умный человек; уверен, он понимает это. Да и я здесь не для того, чтобы опровергнуть заявления, которые только что огласил Президент. Я здесь потому, что несколько месяцев назад обещал всем вам, что не стану бездействовать и не позволю пятнать честь невинной женщины перед всем миром во имя навязанного мне наследия – и, говоря об этом, я также имею в виду правительство, которое отказывается уходить, когда его время подходит к концу.

В толпе собравшихся журналистов прокатывается волна возбужденного шепота.

- Как я сказал, я здесь не для того, чтобы оправдывать одного человека во вред другому, или одну политическую партию перед другой. Ничто, сказанное мною сейчас, не сможет стереть прошедшие семь лет, не сможет вернуть мне упущенное время, которое я должен был провести с дочерью и женщиной, которую люблю, и как я дал понять ранее, я сам несу за это ответственность. Тем не менее, все эти вопросы касаются лишь моей семьи и меня лично, и решать их нам. Но я не позволю нынешней администрации снять с себя ответственность за ту роль, которую она сыграла в том, что я был разлучен с семьей, в то время как главной его заботой должно было быть управление нашей страной в настоящем, а не махинации и интриги для обеспечения себе доминирующей позиции в будущем.

Репортеры выкрикивают вопросы, выбивают друг у друга микрофоны в попытке подобраться ближе, чтобы заданный ими вопрос оказался первым, но Эдвард еще не закончил.

- Мы, как мировое сообщество, еще не раз столкнемся со многими проблемами и вопросами, вызывающими озабоченность. Некоторые повлияют на нас в глобальных масштабах, а другие – гораздо меньше. Именно нам, народу, решать, какие вопросы стоят того, чтобы концентрировать на них особое внимание. Убежден, что пришло время оставить в прошлом споры вокруг моей семьи, но я смогу сделать это только тогда, когда буду уверен, что моя дочь и женщина, которую я люблю, больше не являются объектами для клеветы или жертвами уходящей эпохи.

- В связи с этим, я прошу действующую Администрацию вернуться к своим обязанностям перед народом и отложить разногласия, которым никогда не будет конца. Иначе, если это продолжится, победителей не будет, и, к сожалению, под перекрестный огонь попадут невинные люди, такие как Изабелла, наша дочь и вы, простые американцы. Я готов защищать свою семью всеми силами, и на этот раз я не отступлю.

- Предоставляю вам, граждане Америки, возможность самостоятельно сделать выводы и через несколько недель, когда вы будете отдавать свои голоса на выборах, решить, должны ли события последних семи лет оказывать влияние на то, кто будет руководить нашей страной в будущем. Срок моих полномочий как конгрессмена закончится, и, как я уже заявлял ранее, я хочу просто вернуться к адвокатской практике, к моей дочери и моей будущей жене. В этот вечер рабочего дня я уже отнял достаточно вашего времени, поэтому хочу просто пожелать: храни вас Бог! Вас и ваши семьи!

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

На следующий день по всей стране продано газет больше, чем в любой другой день со дня объявления Штатами войны с Японией 7 декабря 1941 года.

В каждом выпуске новостей по телевидению, радио или в интернете детально разбирают все три выступления. Их повторяют бесконечное количество раз, но именно речь Эдварда показывают чаще всего, его эфирное время превосходит даже президентское. В прессе анализируют черты лица, язык тела, нервные подергивания одного и искренность другого.

Члены Палаты представителей разделились на лагери, так же, как и сенаторы, губернаторы, мэры и обычные люди, которые являются основой и опорой государства. Странно то, что стороны делятся не по признаку принадлежности к тем или иным политическим партиям, а, скорее, по силе отвращения, испытываемого к действующей администрации и её главе, который пошел на такие меры ради сохранения власти и продолжения своего наследия.

Доказательств тому, в чем Карлайл обвинил Президента, нет. Нет доказательств и тому, что он санкционировал использование бюджетных средств, чтобы нанять частного детектива, что он злоупотребил своими полномочиями сначала в качестве сенатора, а затем и Президента с целью сбора информации, угроз, шантажа, подкупа – всего, что позволило держать на расстоянии маленькую девочку от человека, который должен был стать его ставленником-марионеткой. Как и нет доказательств, что какие-либо фотографии нас с Майклом когда-либо существовали.

На протяжении следующих нескольких недель драма нашей семьи становится поворотным моментом предстоящих президентских выборов.

И, несмотря на все это, наша семья и наши друзья пытаются жить нормальной, обыденной, насколько это возможно, жизнью.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

- Папочка, моя подруга Сара говорит, что Президент не любит тебя и маму. Она говорит, что твой папа тебя тоже не любит, и что ты не любишь его.

Мы в Центральном Парке Нью-Йорка, до выборов осталось чуть больше недели; мы играем в футбол с Элли, потому что он продолжает оставаться её любимым видом спорта, хотя теперь она называет его «соккер» (п.п.: В США употребляется термин «соккер», так как футболом называют американский футбол).

Я закрываю глаза и выдыхаю через нос. Эдвард продолжает перебрасывать мяч с одной ноги на другую, обдумывая ответ.

Он прекращает подбрасывать мяч, позволяя ему упасть на землю, и опускается на колени на траву.

- Подойди ко мне, Элизабет, – нежно произносит он. Когда наша дочь подходит к нему, он усаживает её на одно колено. Протягивая мне руку, он привлекает меня к себе и усаживает на второе колено. Ойстер, который всегда рядом с Элли, бегает вокруг нас, размахивая хвостом и тяжело дыша. – Как-то раз, еще в Англии, мы с мамой говорили тебе, что есть вещи, которые мы объясним, когда ты подрастешь. Помнишь?

Она кивает, широко распахнув глаза.

- Я уже подросла, папа.

Мы с Эдвардом усмехаемся.

- Мы имели в виду, когда ты станешь на несколько лет старше, милая, – объясняю я.

Она огорченно надувает губки, и Эдвард бережно прижимает её к груди, чтобы утешить.

- Есть… – Эдвард вздыхает, – много вещей, которые нам придется объяснить тебе, когда ты станешь старше, но мы всегда готовы ответить на твои вопросы, насколько это в наших силах, Элизабет. Президент… сделал то, что маме и мне не нравится, то, что сделало нас несчастными.

- Он - один из тех, кто прятал меня от тебя, папочка?

Эдвард кивает с серьезным видом.

Элли смотрит на него с задумчивым видом, но её личико не выражает страха; не так, как тогда в Англии, когда мы в первый раз рассказали ей, что люди пытались разлучить нас. Она уже достаточно хорошо знает своего папочку, чтобы верить, что он перевернет небо и землю ради нее, хотя пока еще не может выразить это словами.

- Папочка, твой папа тоже пытался спрятать меня от тебя?

Черты Эдварда накрывает тень боли, терзаний. Я провожу ладонью по его затылку, успокаивающе поглаживая.

Эдвард кивает.

- Мой отец, твой дед, долгое время был очень печален, и он делал ошибки, потому что не знал, как избавиться от этой печали.

- Ты злишься на него, папочка? За то, что он сделал?

Эдвард пристально смотрит на нашу дочь, а затем поднимает руку и ласково поглаживает её щеку, прежде чем слегка ущипнуть. Элли улыбается.

- Семья – это очень сложная вещь, Элли, – говорю я ей. – Иногда семьи состоят из мам и пап, сестер и братьев, кузенов и кузин; иногда друзья становятся настолько близкими тебе, что ты считаешь их своими братьями и сестрами. А иногда, даже если любишь членов своей семьи, все равно обижаешь их, случайно или нарочно.

- Ты понимаешь это, Элли? – спрашивает Эдвард.

- Кажется, – осторожно отвечает она. – Это похоже на то, как тетя Элис наступила на лапу Ойстеру, и он завизжал? Меня это тоже расстроило, и я обиделась на тетю Элис, хоть и знала, что она не нарочно.

Эдвард улыбается рассуждениям своей дочери.

- Да, что-то вроде этого, – он делает глубокий вдох. – Так или иначе, да, Элизабет. Я обижен на своего отца. То, что он сделал, причинило боль и мне, и твоей маме, и тебе. И так же, как ты чувствовала себя, – Эдвард кладет ладонь Элли на сердце, – когда тетя Элис наступила на Ойстера, – теперь он касается ладонью своей груди, – меня ранило то, как мой отец обидел тебя и твою маму. И это тяжело простить.

- Папочка, ты когда-нибудь простишь своего папу?

Долгое время Эдвард ничего не отвечает. Как можно ответить на подобный вопрос своей собственной дочери?

- Не знаю, Элизабет. Я, в самом деле, не знаю.

Лучше ответить честно.

Элли внимательно смотрит на своего отца.

- Папочка, я так рада, что ты снова нашел меня и маму.

Эдвард тяжело сглатывает, а затем заключает нас обеих в объятия своих сильных, нежных рук.

- Я тоже, Элли, – выдыхает он, целуя каждую из нас в макушку. – Я тоже.

Долгое время он удерживает нас в своих объятиях, но, в конце концов, Элли начинает ерзать, как любой шестилетний ребенок, и когда Эдвард отпускает её, она убегает прочь с Ойстером.

Мы тоже поднимаемся, но Эдвард не выпускает меня из объятий, тихо вздыхая.

- Ты собираешься когда-нибудь попробовать с ним пообщаться?

- Не знаю, Белла. Одно выступление по телевизору не исправит всего того, что он сделал, и… не знаю, возможно, когда-нибудь…

Я чувствую, как в нем борются противоположные чувства, и просто крепче обнимаю его, сцепив руки за его спиной и поглаживая пальцами вдоль позвоночника. Нас обоих предали те, кто должен был поддерживать нас, самые близкие нам люди, и мы оба не знаем, как с этим справиться.

- Эдвард, я не стану говорить тебе, как поступить. Все то, что натворил твой отец, уже не исправить, так же, как и то, что Роуз скрывала от меня, но… мама как-то сказала мне, что если не давать людям шанс учиться на своих ошибках, как можно ожидать, что они искупят свою вину?

Он издает саркастический смешок.

- Интересно, кого она имела в виду, когда говорила это?

Я просто хихикаю. Он молча прижимает меня к себе, а потом говорит:

- Видимо, только время покажет.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с его изумрудным взглядом.

- Видимо, да.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Дни тянутся, как кино в замедленном темпе, пока ждешь решающий момент, который покажет, чем закончится весь фильм.

Я начала новый проект – статью, мое описание нашей истории.

Мы с Эдвардом обсуждали ее, и все еще хотим это сделать; нам необходимо это сделать, не обязательно для себя, и даже не для сбитых с толку людей, которые все еще пытаются разобраться, что же произошло на самом деле. Это наша история, но однажды она станет историей Элли, и ради нее мы обязаны рассказать правду.

Поэтому я пишу о том, как мы с Эдвардом познакомились, как потеряли друг друга, об ошибках, которые совершили, а также обо всем том, что происходило вокруг нас, даже когда мы об этом не догадывались. Я пишу о том, какую роль сыграл Карлайл, но его часть истории не перевешивает ту часть, где описана роль, которую сыграла в наших жизнях давным-давно ушедшая в мир иной женщина, и то, как именно её любовь спасла нас во всех смыслах этого слова.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Выборы в Соединенных Штатах проходят в первый вторник ноября. Этот вторник начинается с яркого солнечного утра, как в середине июля. Небо ясно-голубое, на горизонте не видно ни одного облачка, и хотя пощипывающий холод в воздухе напоминает, что лето давно закончилось, этот день прекрасен во всех отношениях.

Я напоминаю себе об этом, поглядывая в окно на кухне, пока Элис и Элли болтают за завтраком, а я допиваю крепкий кофе, отказавшись от обычного утреннего чая.

Да, сегодня прекрасный день.

Я повторяю это как мантру, когда в кухню входит Эдвард и обнимает меня сзади, прижавшись теплым лицом мне в шею и глубоко вдыхая мой аромат.

- С тобой все будет в порядке сегодня утром? – бормочет он мне на ухо, ощущая тревогу, которую я отказываюсь признавать вслух.

Я поворачиваюсь к нему лицом вполоборота и едва заметно улыбаюсь, кивая, потому что со мной все будет в порядке. Независимо от того, как пройдут сегодня выборы, мы уже победили.

- Ты уверена, что не хочешь поехать с нами? – спрашивает он.

Я отрицательно качаю головой.

- Это дела отца и дочери.

Он широко улыбается, но я замечаю, как нахмурен его лоб. Он не хочет, чтобы я оставалась одна сегодня. Дни президентских выборов очень значимы сами по себе, а учитывая скандал вокруг них, эти выборы обещают получить самую широкую огласку за несколько последних десятилетий.

- Сегодня утром у меня куча дел, мне есть чем заняться, – убеждаю я его. – И Элис не нужно в университет. Мы проведем какое-то время вместе, пока все в городе голосуют. Не волнуйся, мы будем держаться подальше от мест для голосования, и с нами будет Сет.

Он фыркает, качая головой.

- Ладно. Мы скоро вернемся.

Сегодня Эдвард и Джаспер едут в школу Элли. Это часть их обязательств в день выборов. Они оба расскажут классу Элли о своей работе: один выступит как конгрессмен в последний день своего срока, а второй – как глава штаба конгрессмена в свой последний рабочий день.

Независимо от того, как пройдут выборы, срок работы Эдварда в палате представителей Конгресса США подошел к концу, и мечты Карлайла о величии фамилии Каллен в форме президентства неумолимо тают.

Мы с Элис проводим день вместе, а такой возможности у нас уже давно не было, учитывая все произошедшее. В последнее время она проводит больше времени с Джаспером, хотя они все еще с осторожностью показываются вместе на публике. Но учитывая ажиотаж вокруг нас, тот факт, что они, по всей видимости, вместе, не вызвал такого переполоха, как я боялась. Возмущенные требования общественности об отставке действующего Президента, чей срок правления подходит к концу, возобладали над романом между моей сестрой и главой штаба Эдварда. Меня очень радует эта маленькая, но приятная деталь. Мне не хотелось бы, чтобы Элис прошла через нечто похожее, с чем пришлось столкнуться мне.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Мы с Элли проводим вечер в таунхаусе Эдварда. Только втроем. Элис ночует с Эсме, и, как я полагаю, Джаспером, в квартире Эсме в Ист-Сайде (п.п.: восточная часть Нью-Йорка, которая считается более бедной).

В полдевятого вечера, когда мы уже уложили Элли в кровать, выборы еще далеки до завершения. Хотя согласно проводимым экзит-пулам Президент Мартин намного отстает от своего оппонента, он продолжает бороться. Как бы то ни было, это удар ниже пояса для действующего Президента, который в течение четырех лет наслаждался популярностью и высокими рейтингами доверия, резко упавшими всего за несколько месяцев в результате скандала, связанного с маленькой девочкой.

Около десяти вечера Элли зовет меня перепуганным голосом, который мы слышим не часто. Мы с Эдвардом спешим в её комнату, и когда я присаживаюсь на её кровать, она изо всех сил прижимается ко мне.

- Тебе приснился плохой сон, золотце? – спрашиваю я.

Она кивает, уткнувшись лицом в мою грудь.

- Хочешь, я посижу с тобой, пока ты не уснешь? – она снова молча кивает.

- Иди, – шепотом говорю я Эдварду. – Я побуду здесь пару минут.

Эдвард целует дочь в макушку и возвращается в гостиную, где продолжает наблюдать за ходом выборов.

Несколько минут я укачиваю Элли в своих объятиях, тихонько напевая колыбельную, которую когда-то пела мама, когда я была маленькой девочкой.

- Мамочка? – спрашивает Элли.

- Да, милая? – я заглядываю в её изумрудные глаза, точь-в-точь такие же, как у её отца.

- Я не хочу, чтобы Президент Мартин победил.

Я удерживаю её взгляд, делая глубокий вдох и медленно выдыхая, и поправляю несколько выбившихся прядок, упавших ей на щеку.

- Элли, независимо от того, победит Президент Мартин или проиграет, он никогда больше не заберет твоего папу. Просто не забывай об этом.

- Не заберет? – я слышу нотки страха в её голосе, и это разрывает мне сердце.

- Нет, милая, – нежно заверяю её я. – Твой папа никогда никому не позволит снова забрать его у нас.

- Мамочка, ты обещаешь?

Несколько месяцев назад меня пробивал озноб от страха давать какие-либо обещания своей дочери, касательно её отца и его присутствия в нашей жизни.

Но теперь я знаю.

- Я обещаю тебе, всем сердцем и душой, – я улыбаюсь.

Она глубоко и тяжело вздыхает, а затем лучезарно улыбается.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Минут через десять Элизабет снова засыпает, и я возвращаюсь к Эдварду.

Он сидит на диване, опершись локтями на колени, опустив голову и сжав ладони вместе. Телевизор выключен.

Я подхожу к нему, опускаюсь перед ним на пол и укладываю голову ему на колени. Он проскальзывает пальцами в мои волосы и нежно поглаживает.

- Расскажи мне больше о том времени, когда Элизабет была маленькой.

Мое горло пересохло, почти сжалось, но он заслуживает услышать эти маленькие отрывки её жизни – единственное, что ему достанется от первых лет жизни его дочери.

- Мама раньше все время смеялась над тем, что примерно до шести месяцев Элли была рыжей.

Он усмехается.

- Она обожала подпрыгивать у меня на коленях уже в возрасте двух месяцев от роду. И боже упаси, если машина останавливалась на красный свет – она начинала орать как резанная!

Он смеется.

- Уже в год она говорила короткими предложениями, всего два или три слова вместе, но моя мама так гордилась ею!

- Могу представить, – выдыхает он, и я знаю, что он делает именно это – представляет. Он может всего лишь представлять моменты, которых у него никогда не будет с Элизабет, из-за наших ошибок, а также из-за вмешательства Аро.

- Эдвард…

- Несколько минут назад Мартин признал свое поражение на выборах.

На протяжении последних нескольких недель я даже не осознавала, что не дышу полной грудью, что, затаив дыхание, жду того момента, когда все разрешится, тем или иным образом.

Я делаю долгий, неровный выдох, и по моему лицу начинают струиться слезы. Эдвард подхватывает меня и усаживает к себе на колени, тихонько укачивая у своей сильной груди.

- Все закончилось, детка. Все закончилось.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Этой ночью мы медленно и нежно любим друг друга. Когда Эдвард движется внутри меня, возникает глубокое чувство умиротворения, словно, в конце концов, мы изгнали всех демонов, которые преследовали нас последние семь лет; мы простили друг другу ошибки, а зло, причинившее нам столько боли, наказано, пусть и самым незначительным образом, ведь ничто и никогда не вернет нам потерянного времени.

Я вспоминаю те выходные семь лет назад, молодого военного, который украл мое сердце, мою девственность, мою невинность… Но я также вспоминаю страсть. Страсть, которую нельзя было отрицать, независимо от того, что происходило между нами.

Он смотрит на меня глазами, полными любви, пока я медленно раскачиваюсь на нем, пока жар, который заставляет меня почувствовать лишь он один, нарастает внутри, а потом он садится, заключая меня в свои объятия, и я обвиваю ноги вокруг его талии.

- Эдвард… я всегда любила тебя, – признаюсь я, не отрываясь от его губ, пока он проглатывает мои порывистые выдохи. – Всегда.

Он низко стонет и обхватывает мое лицо ладонями, давая мне почувствовать себя любимой, почувствовать себя в безопасности – как и всегда. Его движения долгие и глубокие, они уносят меня на небеса, которые я познала лишь с ним.

- Всегда, Белла.

῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Пока Эдвард спит, уставший и удовлетворенный, я включаю телевизор.

Президент Мартин произносит заключительную речь, в которой признаёт своё поражение на выборах и поздравляет своего соперника.

Около пяти минут я слушаю, как он рассказывает о своих свершениях, надеждах на лучшее будущее, но потом я просто выключаю телевизор. Я уже насмотрелась на Аро Мартина, и мне хватит этого на всю оставшуюся жизнь.

Поэтому я подхожу к небольшому столу Эдварда в углу спальни и открываю свой ноутбук, ведь наша история не закончена, просто началась её новая глава.

 

 


Перевод: ThanksTwilight
Редакция: bliss_
Литературный редактор: mened

 



Источник: http://robsten.ru/forum/49-1609-215
Категория: Переводы фанфиков 18+ | Добавил: Maria77 (25.05.2014)
Просмотров: 4960 | Комментарии: 49 | Рейтинг: 5.0/94
Всего комментариев: 491 2 3 4 5 »
49   [Материал]
  Все как в старой доброй сказке: маленькая храбрая Элли с изумрудными глазами победила великого и ужасного правителя изумрудного города... Но стоит открыть глаза, как нескончаемая клоака реальной политики все так же хлещет со всех экранов. Такая реальная история с таким нереально сказочным финалом. Спасибо огромное.

1
48   [Материал]
  наконец-то развязались и могут пожить как люди

1
47   [Материал]
  Так этому Аро и надо - нечего ломать судьбы других giri05003

0
46   [Материал]
  Как прекрасно Эдвард и Белла благодаря своей настоящей и искренней любви преодолели столько препятствий; вытерпели сколько боли...... ....................................[img]../../../smiles/kisssss.gif[/img][img]../../../smiles/kisssss.gif[/img][img]../../../smiles/obozhau.gif[/img][img]../../../smiles/lubov.gif[/img]их дочь оно свидетель- ство любви которая прошла сквозь их сердца и 6 лет спустя соединила их...................[img]../../../smiles/lovi06019.gif[/img].................. [img]../../../smiles/kiss111.gif[/img][img]../../../smiles/kiss111.gif[/img]
Вот оно самое болезненное для Аро М отмщение..........[img]../../../smiles/dance4.gif[/img]:dance4::dance4: good :good: good ничто и никто ему не помогло спастись:piar02:  piar02

45   [Материал]
  Большое спасибо за главу! good

44   [Материал]
  Все-таки политика - жестокая штука...
Но как же здорово, что кошмар с выборами закончился! good Надеюсь, теперь их оставят в покое...
Спасибо большое за  продолжение! lovi06032

  Спасибки за главку!!! lovi06032

42   [Материал]
  Спасибо за главу.... good lovi06032

41   [Материал]
  Благодарю за отличный перевод! Спасибо!!!  good

40   [Материал]
  Неужели всё закончилось. Не верится, что такие Мартины быстро успокоятся.
Спасибо за перевод.

1-10 11-20 21-30 31-40 41-49
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]