* Прим. пер.: Ист-Энд - восточная часть Лондона, которую часто упрощенчески представляют по произведениям Диккенса и других авторов эпохи промышленной революции как район расселения бедноты и антипод фешенебельного Вест-Энда.



Прошлое.

BPOV

Той ночью мы проходим пол-Лондона. Парк перетекает в узкие пешеходные улочки, которые расширяются по мере приближения к Университету Королевы Марии. Мы прогуливаемся по Уайтчепелу, и я сообщаю сержанту Зеленые глаза, или скорее Эдварду, что именно в этом районе Джек-Потрошитель совершал свои убийства. Похоже, это совсем не производит на него впечатления: он воспринимает все это спокойно, с абсолютно невозмутимым видом, в то время как у меня самой голос дрожит на каждом слове. Но если сила, с которой он сжимает мои пальцы в своей руке, хоть сколько-нибудь показывает, что он чувствует в данный момент, значит, он не так спокоен, как пытается казаться.

- Расскажи мне о своей семье, – просит он.

- Моя мама и младшая сестра живут в пригороде Лондона, в небольшом городке в устье Темзы, где река впадает в море.

- Звучит красиво. Ты там выросла? – спрашивает он, искоса поглядывая и тепло улыбаясь.

Я киваю.

- Там жизнь течет по-другому, тише, что ли… Добираться туда нужно поездом, и стоит там оказаться, как возникает ощущение, что ты попал в совершенно другой мир… Я окончательно перебралась в Лондон пару месяцев назад, когда поступила в Университет, чтобы выполнить обещание, данное папе… Его не стало несколько лет назад.

Он останавливается и поворачивается ко мне, его взгляд неожиданно серьезен.

- Мне очень жаль.

Я пожимаю плечами.

- Как я уже говорила, он был коппером: ввязался в драку с типом, у которого был пистолет. Но это было давно… Поначалу маме было очень тяжело это пережить. Ей очень его не хватало. Какое-то время я помогала ей заботиться о моей младшей сестре, Эл. Но сейчас маме гораздо лучше, и мы просто живем дальше.

На самом деле, я могла бы долго говорить на эту тему, но пока ограничиваюсь этим.

- Моя мама умерла, когда мне исполнилось десять, – вдруг выпаливает он. В его глазах столько боли, что я понимаю – как бы больно мне не было потерять отца, смерть мамы причинила Эдварду намного больше страданий.

Инстинктивно я поднимаю руку и прикладываю ладонь к его щеке, такой гладкой и в то же время немного колючей, ощущая кончиками пальцев легкое покалывание.

- Мне так жаль, – тихо произношу я.

Он тоже поднимает руку и накрывает ею мою ладонь.

- Она была… хорошим человеком.

- А твой отец?

В его глазах что-то вспыхивает, он невесело усмехается:

- Мой отец тоже пришел в себя, но, уверен, гораздо быстрее, чем твоя мама.

Я просто киваю, так как не знаю, что на это ответить.

Он глубоко вздыхает, набирает полную грудь воздуха, а затем со своей кривоватой улыбочкой наклоняется и целует меня, захватывая мою верхнюю губу своими губами. Я следую его примеру, завладевая его нижней губой… Его губы теплые и податливые; язык лишь слегка касается моих губ, а встречаясь с моим, тут же отступает, поддразнивая, обещая большее… скоро. Дождь прекратился, и прохладный ночной воздух треплет мои волосы, но я согрета желанием и предвкушением того самого большего…

Когда он отстраняется, я ошеломленно перевожу дыхание. Он широко улыбается, откровенно наслаждаясь моей реакцией – тем, как я откликаюсь на его действия, отбросив прочь условности, – а затем тянет меня за руку, продолжая нашу прогулку.

Не задумываясь над тем, куда ведет нас дорога, мы, в конце концов, подходим к Тауэрскому мосту, чьи ярко-голубые подвесные опоры резко контрастируют с двумя готическими башнями викторианской эпохи, которые соединяют мост. Вся конструкция ярко освещена, а потому обычно зеленые воды Темзы кажутся черными и сверкающими.

Эдвард ведет меня к мосту, и я следую за ним. Следую, как делала всю ночь, проведенную с ним.

Тауэрский мост

Мы пересекаем мост по тротуару, проходя под величественными арками, но примерно на трети пути Эдвард снова останавливается. Он ведет меня к бетонному ограждению, где я разворачиваюсь, глядя на раскинувшийся перед нами город. Старинный Лондон и его новая современная части переплелись, сливаясь воедино: здесь соседствуют вековые монументальные здания и конструкции из бетона и стекла. Пока бриз продолжает играть моими волосами, я, облокотившись на перила, бросаю взгляд вниз на Тауэр, древнюю крепость, расположившуюся прямо на берегу реки, где с плеч слетело немало голов как королей и королев, так и простого народа. Эдвард обнимает меня сзади, положив руки мне на талию, а подбородок устроив на плече, и мы вместе наслаждаемся видом. Я чувствую, как его тело прижимается ко мне, это и нежно, и сильно, и восхитительно тепло, и невыносимо эротично одновременно.

- В Тауэре обезглавили двух жен короля Генриха восьмого, – говорю я лишь для того, чтобы очистить свой разум от того поглощающего воздействия, которое он оказывает на меня. Но все бесполезно.

Еще хуже, что, кажется, он понимает, что я пытаюсь сделать. Он прижимается щекой к моей шее и тихонько посмеивается.

- У вас в стране были интересные правители, – произносит он, и его дыхание щекочет мне шею. Я заставляю себя держать глаза открытыми и мысленно умоляю собственные колени удержать меня в вертикальном положении.

Он крепче обнимает меня.

- Ты в порядке?

- Если честно, слегка ошеломлена, – тут же следует еще один смешок, на что я лишь закатываю глаза. – Значит, ты был в Тауэре? – интересуюсь я.

Он кивает:

- Несколько лет назад мы с отцом были на индивидуальной экскурсии.

Мои брови удивленно взлетают вверх. И снова при упоминании отца его голос меняется, почему-то теряя свою плавность.

Я разворачиваюсь в его объятиях и сразу же ставлю под сомнение уместность этого движения, ведь теперь жар многократно усиливается. Я заточена в изумрудной глубине его глаз. Его дыхание ласкает мое лицо. Он так близко, что я почти чувствую, как бьется его сердце. Или, может, это мое бьется так сильно?.. Я опускаю ладони на его твердую грудь, и по тому, как он улыбается, я понимаю, что ему это нравится.

- Как вам удалось попасть на индивидуальную экскурсию по Тауэру?

Он усмехается.

- Мой отец – конгрессмен США. У него есть друзья в Парламенте.

- Что, сам Блэр провел вам экскурсию? – хмыкаю я, но он только продолжает усмехаться. – Черт подери! В самом деле?!

- Тогда он еще не был Премьер-министром, и там присутствовали не только мы с отцом, – поспешно объясняет он, отбрасывая мне волосы за плечо, потому что ветер разбушевался не на шутку. – Там было несколько членов Палаты представителей, а также несколько членов Парламента – политическая вылазка.

- Значит, твой отец – политик?

Он кивает:

- Как и его отец до него, и отец его отца, и так далее, и так далее. Это «Наследие Калленов».

- Наследие Калленов? Так ты тоже политик?

- Пока нет.

- Но ты им станешь.

Он снова кивает.

- Я закончу военную службу через полгода. После этого вернусь в Нью-Йорк и поступлю на юридический факультет; получу сертификат на право юридической практики, примерно год поработаю юристом, затем отец выйдет в отставку, и я буду баллотироваться на его место в Конгрессе, а потом…

- А потом?.. – я побуждаю его продолжить, улыбаясь, так как его планы меня изумляют. Он действительно уверен в себе и своем будущем, а его планы поражают своей подробностью и долгосрочностью. Я едва могу решить, какого цвета трусики надеть с утра, а иногда, надевать ли их вообще…

- А потом… увидим, – отвечает он, куда более неопределенно, чем ранее. Он поднимает руку и накручивает несколько прядей моих волос на палец, наблюдая за своими движениями, повторяя их вновь и вновь. – У тебя такие мягкие волосы, – шепчет он, заглядывая мне в глаза, в то время как его пальцы продолжают играть с моими волосами. – А какие у тебя планы?

- Что, помимо сегодня?

И снова он смеется.

- Да, помимо сегодня.

Я закусываю губу, а он так пристально вглядывается в мои глаза, что не позволяет мне опустить взгляд.

- Боюсь, мои планы на будущее далеко не так точны и конкретны, как твои. Я учусь на факультете журналистики, мне нравится писать. Но кроме этого… понятия не имею.

- Ты собираешься когда-нибудь выйти замуж?

- Когда-нибудь, наверное. Рано или поздно, думаю, я хотела бы иметь парочку детей. А ты?

На мгновение на его лице отражается какое-то странное выражение, но потом он с серьезным видом кивает:

- Когда-нибудь.

А затем он улыбается той самой кривоватой улыбкой, которая заставляет внутри меня все сжиматься. Он перестает играть с моими волосами, но только для того, чтобы в следующее мгновение начать нежно обводить пальцем контур моих губ. Я судорожно выдыхаю, смущенная, возбужденная и напуганная одновременно.

- Значит, изучаешь журналистику? – по тому, как он произносит слово «журналистика», я могу предположить, что он пытается в шутку скопировать мой акцент. Но я просто киваю. – Что ж, уверен, ты еще определишься с тем, чем хочешь заниматься. По-моему, ты из тех, кто всегда двигается вперед.

Он опускает палец и возвращает обе ладони на мою талию, не отрывая от меня взгляда.

- Как долго ты пробудешь в Лондоне? – спрашиваю я.

- Только выходные. Мы приехали вчера, но должны возвратиться уже в воскресенье днем.

Меня пронзает боль, шокирующая своей остротой. Нет никакого смысла в том, чтобы чувствовать подобное, но мне уже его не хватает, хотя я знакома с ним всего несколько часов, а на то, чтобы узнать его, у меня есть немногим больше.

Все это время он внимательно наблюдает за мной. Такое ощущение, что эти зеленые глаза могут видеть меня насквозь, могут прочесть каждую мою мысль, каждый мой страх.

Я разрываю наш зрительный контакт и опускаю взгляд, боясь позволить ему увидеть слишком многое, напуганная тем, что вообще есть это «многое», которое он может увидеть.

- Эй, – тихо произносит он, но я не поднимаю глаз. – Эй, – повторяет он, и я чувствую, как его пальцы касаются моего подбородка. Он приподнимает мою голову и заставляет посмотреть на него. – Мы что-нибудь придумаем, о’кей? У нас все получится.

И пусть все это полная чушь, я киваю, потому как, даже если он, как и всегда, кажется спокойным и невозмутимым, в его глазах столько силы и правды, что я хочу верить им. Я хочу, чтобы у нас все получилось, чем бы это «все» ни было.

Он обхватывает мое лицо ладонями и снова целует, но на этот раз он не медлит, тут же проникая языком в мой рот. Я отвечаю ему со всем отчаянием, которое испытываю в этот момент… Когда мы, наконец, прекращаем целоваться, он дышит так же часто и тяжело, как и я.

- Идем, – настаивает он, беря меня за руку.

Конечно же, я следую за ним.


῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Мы продолжаем наше, на первый взгляд, бесцельное блуждание по городу, несмотря на то, что уже три часа ночи. Вероятно, идти пешком из Ист-Энда в Вест-Энд в это время суток – не самое безопасное занятие, но рядом с Эдвардом я чувствую себя защищенной. Во-первых, даже при том, что он кажется немного худощавым, невозможно не заметить, что он крепко сложен. Он называл войска специального назначения США, и пусть я не специалист, но уверена, что слабаков в американский Спецназ не берут.

Кроме того, он просто излучает силу и власть – не думаю, что найдется кто-то настолько глупый, чтобы даже приблизиться к нам.

Эдвард продолжает расспрашивать о моей семье. Я рассказываю ему, что моя мама – учитель начальных классов, а моей младшей сестренке, Элис, двенадцать лет, и она учится в средней школе; что она – мой самый любимый человечек на свете, а еще она меня боготворит, и мне это даже нравится. Я делюсь с ним разными забавными случаями из нашей жизни. И как-то само собой речь заходит о Роуз, моей лучшей подруге с шести лет, и я добавляю, что Роуз и Лия – мои соседки по квартире, и все мы учимся в одном университете.

- У тебя есть братья или сестры? – наконец спрашиваю я, когда истории обо мне исчерпаны.

Он отрицательно качает головой.

- Нет, но мы с двоюродным братом Джаспером очень близки. Его мама – моя тетя Эсме – практически стала для меня приемной матерью после смерти моей мамы. А с одним из парней из бара, Эмом, мы – хорошие друзья.

- Как давно ты служишь в армии?

- Более двух лет. Я поступил на военную службу сразу после колледжа. Отцу это не очень понравилось – это слегка нарушило его долгоиграющие планы. Тетя Эсме делала все возможное, чтобы смягчить ситуацию, но… в итоге он решил, что служба в армии в долгосрочной перспективе все же сыграет свою роль.

- Сыграет роль?

- Это будет хорошо смотреться в моей биографии, когда я буду баллотироваться.

- А-а… – на самом деле, я совсем не уверена, что понимаю, о чем именно идет речь. Однако его взгляд все так же устремлен вдаль. – Так значит, ты служишь в Ираке?

Он отрицательно качает головой:

- В Афганистане.

- Ого… Сколько тебе лет, Эдвард?

На этот раз, когда отвечает, он смотрит на меня:

- Мне двадцать четыре, – он широко улыбается. – А тебе, Белла? Сколько тебе лет?

- Мне – девятнадцать… Но через пару месяцев исполнится двадцать, – поспешно добавляю я.

- Девятнадцать, почти двадцать, – кивает он, все еще улыбаясь.

- Это ничего?

- Это идеально.


῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

По большому счету на улицах безлюдно, до тех пор, пока мы не выходим на площадь Пикадилли, где все еще блуждают самые выносливые туристы, фотографируя огромные электронные рекламные щиты и фонтан с его сверкающими огнями и статуей Эроса, бога любви.

Площадь Пикадилли

Фонтан

Мы останавливаемся у фонтана и снова целуемся. Мои губы кажутся немного припухшими – но самым чудесным образом – от количества поцелуев. Я абсолютно уверена, что за всю мою жизнь меня столько не целовали. Он прижимает меня еще ближе, обнимая за талию, положив ладони на поясницу, а я, в свою очередь, тянусь к нему, поднявшись на носочки, чтобы обхватить его руками за шею. Но уже достаточно поздно, и я просто валюсь с ног от многочасовой пешей прогулки, поэтому, когда я начинаю пошатываться, Эдвард подхватывает меня и вплотную прижимает к себе. Я ощущаю буквально каждую его клеточку, даже сквозь одежду и куртки, и я чувствую нечто твердое между его ног. Отчего я начинаю ерзать.

Мы отстраняемся друг от друга, глядя прямо в глаза, без слов понимая, что через несколько коротких часов взойдет солнце, и решение должно быть принято.

В этот момент в кармане моей куртки начинает вибрировать мобильный. Эдвард опускает меня на ноги, и когда я достаю телефон и вижу, что это Роуз, мое лицо искажается гримасой.

- Черт подери! Это Роуз, – бормочу я. – Я забыла позвонить ей и сказать, что буду поздно. Она мне голову оторвет.

- Давай, ответь, – кивает Эдвард, доставая свой мобильный. – Мне тоже нужно сделать пару коротких звонков.

- Черт подери! Белла! – орет Розали, когда я отвечаю. – Я уснула перед телеком и проснулась почти в четыре утра, а тебя еще дома нет! У меня чуть инфаркт не случился!

Я съеживаюсь, чувствуя себя виноватой и смущенной одновременно из-за того, что была так занята Эдвардом, что даже не подумала позвонить.

- Прости, Роуз. Я… встретила друга, и мы гуляли, и, кажется, я забыла позвонить тебе, чтобы сообщить, что буду позже, чем планировала.

Я бросаю быстрый взгляд на Эдварда. Он с любопытством наблюдает за мной, пока его губы почти беззвучно движутся в разговоре с кем-то по телефону.

- Друга? С каким таким другом ты разгуливаешь уже почти четыре часа?

- Я… Я чуть раньше познакомилась с ним в пабе.

Тишина. Я закрываю глаза и жду.

- В пабе? Кого вообще ты… – она не заканчивает фразу. – Постой-ка! Ты имеешь в виду одного из американцев?

- Ага.

- Чертов… – а вот и взрыв, – Белла, ты спятила? Тащи свою задницу домой, немедленно!

- Роуз, со мной все в порядке. Я скоро буду дома.

- Не «скоро», Изабелла! Ты должна вернуться домой прямо сейчас! Ты сама говорила, что те чертовы задроты – солдаты в увольнении. Ё-моё, ты знаешь, что нужно солдату в увольнении? Он, наверное, ищет, с кем переспать, и думает, что ты согласна!

- Хорошо-хорошо, Роуз, – я пытаюсь её успокоить. – Не кипятись. Я уже иду домой. Мне просто нужно сказать…

Внезапно я чувствую прикосновение к ладони, сжимающей телефон. Я смотрю вверх, в глаза Эдварда.

- Могу я поговорить с тобой? Всего минуту?

Я киваю.

- Роуз, подожди секундочку, ладно?

- Белла!

Я убираю телефон от уха и прижимаю его к животу.

Эдвард нежно кладет ладонь на мою щеку, пристально глядя мне в глаза.

- Белла… – он снова повторяет мое имя так, как раньше – преклоняясь, умоляя.

Я жду, внешне оставаясь совершенно спокойной, но внутри я – комок из нервов и волнения.

- Белла… – снова начинает он. – Я не хочу, чтобы ты уходила домой.

Я нахмуриваю брови, потому что не может же он, в самом деле, думать, что я буду бродить по Лондону до рассвета?..

- Эдвард…

- Я забронировал нам номер.

Мое сердце замирает. Я просто стою, уставившись на него, все еще крепко прижимая к себе телефон.

На этот раз он обхватывает мое лицо двумя ладонями, крепко удерживая меня, приковывая меня своим изумрудным взглядом.

- Прежде, чем ты скажешь «нет», я хочу, чтобы ты поняла, что это не то, о чем ты думаешь. Я знаю, что ты устала, и я тоже. Я просто хочу, чтобы мы отдохнули, – он нежно целует меня, и я закрываю глаза, потому что не могу мыслить, не могу сконцентрироваться, не могу рассуждать здраво, когда его губы касаются моих. Когда он отстраняется, его взгляд все такой же пристальный, как и всегда. Я мельком задаюсь вопросом, отказывал ли ему когда-нибудь хоть кто-то? – Я не могу тебя отпустить, Белла, нам осталось всего лишь полтора дня. И я клянусь, – с чувством выдыхает он, так глубоко пронизывая меня взглядом, что кажется, будто я утопаю в его глазах, – это ни к чему тебя не обязывает, я просто хочу отдохнуть с тобой, – повторяет он. – Отдохнуть, а затем проснуться и поговорить, и… все, что угодно, что ты захочешь, Белла. Это все, чего я хочу – только то, чего захочешь ты.

Но проблема в том, что я понятия не имею, чего хочу в данный момент.

Так или иначе, с той секунды, как он предложил мне все это, я поняла, что соглашусь. Если кто-нибудь когда-либо и говорил ему «нет», то понятия не имею, как ему или ей это удалось.

Не сводя с него глаз, я поднимаю телефон к уху.

- Роуз?

- Да, Белла.

- Роуз, со мной все в порядке, сегодня я домой не приду.

- Что?!

- И завтра, – произносит Эдвард одними губами.

- И завтра, – повторяю я.

- Белла, что происходит?

- Я буду с Эдвардом следующую пару дней.

- Эдвардом? Да, кто, черт возьми, этот Эдвард, Белла? И что насчет работы? – визжит она.

Меня перекашивает. Я забыла о пабе.

- Скажи Джейку, что я поехала домой, чтобы навестить маму, что это непредвиденный случай, ладно?

- Белла, это глупо! Что, если этот Эдвард окажется серийным убийцей, или типа того?! По крайней мере, скажи мне, где ты будешь!

Я не знаю, где именно, но даже если бы и знала, то не сказала бы ей. Это мое. Только наше с Эдвардом.

- Он не серийный убийца. И я буду в Лондоне. Слушай, я буду звонить тебе, хорошо? Каждые пару часов, чтобы ты знала, что со мной все в порядке.

- Белла, что ты делаешь? Это на тебя не похоже, – стонет она, но я понимаю, что она сдается.

- Я знаю, что не похоже. Но я в порядке. Клянусь тебе.

Долгое время она молчит. Затем я слышу тяжелый вздох.

- Белла, пожалуйста, будь осторожна. И звони мне, ладно? Или я вызову полисменов на твои поиски.

- Я буду тебе звонить.

После того, как я прячу мобильный, Эдвард берет меня за руку и, крепко сплетая наши пальцы, уводит меня прочь.


῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀*῀῀῀

Отель, в который он меня ведет, находится в Вестминстере, в минуте ходьбы от буйно разросшейся растительности парка Сент-Джеймс, но прежде нам приходится пройти по небольшому мосту. Богатый внутренний двор отеля окружен голыми деревьями, мерцающими белыми огоньками; здание из красного кирпича построено в форме полукруга, и мы проходим под арочным сводом, охраняемым каменными львами на классических белых пьедесталах. Полы внутри здания мраморные, под потолком сияют люстры. Холл окружают извивающиеся лестницы на основаниях из белого мрамора.

Двор отеля

Холл отеля

Я более чем напугана, но при этом испытываю облегчение от того, что он не привел меня в одно из сомнительных заведений Вест-Энда, как какую-нибудь шлюху.

Эдвард подводит меня к бархатному дивану, стоящему перед внушительных размеров камином из черного мрамора.

- Подожди здесь, пока я зарегистрирую нас, – улыбается он.

- С какой стати они дадут тебе зарегистрироваться в такой поздний час?

- Я уже звонил и предупредил их, что мы приедем через несколько минут, поэтому проблем быть не должно.

Я с опаской оглядываюсь.

- У меня нет с собой багажа.

Он смеется.

- У меня тоже. Ничего страшного.

Я наблюдаю, как он подходит к посту администратора уверенной и такой чертовски сексуальной походкой. Он разговаривает с женщиной в белой блузке и черном жилете. Он стоит ко мне спиной, но я вижу, что, исполняя свои основные обязанности, она успевает приторно улыбаться, строить ему глазки и громко хихикать. Наконец развернувшись, он направляется ко мне с широченной ухмылкой. Я же выдыхаю сквозь сжатые губы.

«Что ты здесь делаешь, Белла?» – спрашиваю я себя.

Но когда он протягивает ладонь, ожидая, что я вложу в нее свою, когда его зеленые глаза снова встречаются с моими, все сомнения улетучиваются.

- Все улажено. Ты готова?

Я киваю, улыбаясь в ответ.

Наш номер расположен на двенадцатом этаже, и пока мы шагаем по устланному ковром коридору, сердце в моей груди бешено колотится, в то время как Эдвард выглядит, как всегда, сдержанно и невозмутимо. Мы подходим к нашему номеру, он вставляет карточку, загорается зеленый свет, и Эдвард поворачивает дверную ручку.

Войдя внутрь, я щелкаю выключателем, чтобы зажечь свет, и один лишь размер комнаты передо мной вводит меня в состояние шока.

Она больше, чем вся квартира, которую мы снимаем с Роуз и Лией, и это я еще всего номера не видела. Прямо передо мной в гостиной – огромный бархатный диван, а на стене напротив – плоскоэкранный телевизор. За ними располагается вмонтированная в стену деревянная барная стойка, а за баром – стол. Между столом и зоной отдыха проход в другую комнату. Я медленно подхожу и заглядываю в нее.

Спальня.

Здесь я не включаю освещение, но струящегося из гостиной света достаточно, чтобы разглядеть огромную двуспальную кровать с балдахином в черно-белую клетку над ней. Постельное белье в тон, а также белое одеяло из гусиного пуха уже расстелены, а на каждой подушке лежит конфетка в обертке.

Сердце в моей груди замирает, а дыхание перехватывает. А затем я чувствую, как он оказывается позади меня и кладет руки мне на плечи.

- Кажется, ванная вон там, – тихо произносит он, щекоча теплым дыханием мою шею. – Хочешь сначала принять ванну или сразу отправиться в постель?

- Сразу в постель, – шепчу я. – В смысле, спать. Сразу спать. Я совершенно измотана. Я хочу спать.

Он тихо посмеивается и целует меня в шею. Я вздрагиваю всем телом.

- Расслабься, Белла. Я говорил тебе: я просто хочу, чтобы мы отдохнули. Со всем остальным мы разберемся утром.

Я киваю и делаю глубокий вдох, чувствуя, как опускаются мои плечи, а руки, которые были крепко сжаты в кулаки, расслабляются.

Не убирая рук с моих плеч, Эдвард разворачивает меня лицом к себе. Он уже снял свою куртку и стоит передо мной в футболке и джинсах, которые успели высохнуть несколько часов назад. В тусклом свете я вижу, как он, не отрывая от меня глаз, снимает с меня куртку и бросает её в другой конец комнаты. Боковым зрением замечаю, что она падает на стул. Затем он снова кладет руки мне на плечи. В первый раз за несколько часов нашего знакомства меду нами больше нет курток, и сквозь ткань своей футболки я чувствую обжигающее тепло его ладоней. Я судорожно втягиваю воздух, наблюдая за тем, как он смотрит на меня. Его руки поднимаются выше, паря над моими ключицами, дотрагиваясь кончиками пальцев до моей шеи, а затем достигают моего лица. Медленно он обхватывает его и наклоняется, касаясь губами моих губ в нежном и чувственном поцелуе. На этот раз без языка, но его губы, требовательно лаская, пробуют мои на вкус. Я растворяюсь в нем, в его поцелуе, его прикосновениях, особенно сейчас, когда мы совершенно одни, когда шум большого города остался за стенами этой комнаты. Я накрываю его руки своими ладонями и целую его, целую, тихо постанывая в его сладкие губы, лишь слегка смущаясь от того, что, похоже, я не могу оставаться тихо, тогда как он бесшумен, как мышь. Вдруг он опускает руки, и я чувствую их у кромки своей футболки.

Я делаю резкий глубокий вдох.

- Тшш, – успокаивает он меня. – Мы будем спать, но разве ты спишь полностью одетой, Белла? – я отрицательно качаю головой. – Я тоже.

Он тянет мою футболку вверх, отчего моя грудь взволнованно вздымается. Лишь на мгновение он прерывает наш поцелуй, чтобы стянуть её с меня через голову. Затем он направляет мои трясущиеся руки к краю своей футболки, и я повторяю его движения, пока наши губы все так же движутся в унисон.

Он расстегивает мои джинсы и стягивает их до середины бедер, позволяя им упасть на пол. Я делаю то же с его джинсами. Его руки легко покоятся на моей талии. Когда я осторожно касаюсь ладонями его пресса, мышцы моего живота сокращаются точно так же, как и его. И все это время наши губы продолжают брать и отдаваться.

Когда он поднимает меня на руки и несет в большую мягкую постель, я готова на все. Я дам ему все, что угодно.

Хотя я знакома с Эдвардом всего несколько часов, я начинаю доверять ему настолько, чтобы вверить свою жизнь. Я здесь, значит, это правда.

Он укладывает меня на середину кровати и заботливо укрывает одеялом. Затем он поворачивает меня набок. Я слышу, как он уходит, а несколько секунд спустя свет в гостиной гаснет. Проходят еще две секунды, и я чувствую, как покрывало снова приподнимается, и вот он уже близко, обнимает меня. Его руки сплетаются с моими у меня на животе, а губы касаются моего плеча, покрывая его нежными, легкими, как перышко, поцелуями. От этого я выгибаю спину и неожиданно чувствую его всего целиком – тверже твердого.

- Засыпай, милая Белла, – выдыхает он в мое плечо. – Когда взойдет солнце, мы со всем разберемся.

Разберемся с чем?

- Хорошо, – соглашаюсь я и устраиваюсь удобнее в его сильных объятиях, прекрасно ощущая его эрекцию, желая дать ему все, все, что угодно, и пытаясь придумать, как дать ему это понять.

Но не успеваю я опомниться, как засыпаю сном младенца.




Перевод: ThanksTwilight
Редакция: bliss_
Литературный редактор: mened