Второй триместр. Часть первая

Всё ещё спросонья, я перекатилась на свою сторону кровати. Что касается физических потребностей, была одна, самая простая – я не хотела ничего другого, кроме удовольствия ощущать его тело рядом со своим. Я обняла его, и хотя гладкая кожа его спины приятно согревала мою грудь, я хотела почувствовать его каждой клеточкой. Я подвинулась ближе, но, как ни крутилась, не смогла прижаться к нему всем телом. Бросив взгляд между нами, я поняла, что этому мешала моя грудь.

Не просто грудь ­– пугающе большая грудь с венами, прорисованными крупнее и ярче, чем те линии, которыми мой GPS-навигатор обозначал крупные автомагистрали. В данном случае все дороги вели к моим увеличенным и припухшим соскам.

Не то чтобы я никогда не видела большую грудь; я просто никак не ожидала увидеть её на своем собственном теле – и совершенно точно никогда не предполагала, что мои ареолы в один прекрасный день станут багровыми. Я осторожно убрала руки с тела Эдварда и уселась, чтобы рассмотреть получше. Крепко зажмурившись, я наклонила голову к своей груди, мысленно уговаривая себя: «всё будет хорошо» – я смогу потерпеть несколько месяцев, даже если стану похожа на порнозвезду. Сделав глубокий вдох, я открыла глаза. Они немного дольше обычного привыкали к слабому свету от восходящего солнца, и на несколько секунд я решила, что мне всё привиделось. Но когда взгляд сфокусировался, представшее передо мной зрелище лишило меня последних сомнений – мои буфера, которые, как я надеялась, были частью ночного кошмара, оказались не просто реальными, но и реально, реально большими. Я уже была готова запаниковать, когда мне пришло в голову, что я ещё не дотрагивалась до них. Маловероятно, но вдруг я всё ещё сплю? Растопырив пальцы на руках, я обхватила свои сиськи снизу. Невольный возглас вырвался из груди.

Эдвард подскочил на кровати и повернулся ко мне, протирая глаза:

- С тобой всё хорошо?

- Да. Нет. То есть, не знаю. – Я указала на свои сиськи. – Что это, нахрен, такое?

- Твоя грудь, – ответил он, улыбнувшись.

- Я знаю, что это грудь. Но разве они должны быть такими… не знаю… с набухшими венами? Не говоря уже о том, что мои ареолы имеют поразительное сходство по цвету с посудой Fiestaware и легко могут посоревноваться размером с тарелкой для салата?

- Поверь мне, Белла – ничего в твоей груди не напоминает мне о посуде. Ну… если мы не говорим о десерте. – Его улыбка стала шире, а язык скользнул по нижней губе.

- Тебе не кажется, что они выглядят немного… не знаю… странно?

- Ты шутишь? Это как рождественское утро. Мои подарки уже развёрнуты, но я ещё с ними не поиграл. Что-то мне говорит, что Санта будет не единственным парнем, кто в этом году придёт пораньше (прим. редактора: мы все помним, что «приходить» и «кончать» – перевод одного и того же глагола «to come»).

Он потянулся к моей груди, но я шлёпнула его по рукам.

- Я сижу тут в панике, надеясь получить медицинский совет, а ты пытаешься рассказать, что моё тело – это зимняя страна чудес…

-  Твоя грудь совершенно нормальная. – Он перекатился на свою сторону и скинул одеяло. Хоть было еще довольно темно, биологические часы Эдварда указывали, что пора вставать – или, точнее, что он уже встал. – Раз мы уже всё выяснили, могу я опробовать мои новые игрушки?

Последнее, чего я хотела, это чтобы меня трогали. У меня не было ни малейшего сексуального влечения на протяжении бóльшей части беременности, даже когда мое тело ещё ощущалось как моё собственное, и ареолы не были бордовыми. Из-за утреннего недомогания мы перешли от чрезвычайно активной половой жизни к полному её отсутствию. Я знала, что для него это довольно непросто, но всегда предполагала, что он предпочел бы это альтернативе: полный отказ от физической близости был предпочтительнее, чем понимание, что я не вкладывала в этот процесс всю душу, в отличие от него.

Поэтому я сказала ему правду:

- Они действительно болят.

- Обещаю быть нежным. Просто я так давно их не ласкал.

Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу сказать ему «нет».

- Окей.

Он поцеловал мои груди с нежностью и благоговением, и хоть это не доставило мне удовольствия, я с радостью заметила, что это не принесло и боли. Этого не произошло и пока он целовал меня между ног, разведённых перед ним, и хоть он больше не касался моих грудей, они благосклонно отреагировали на его усилия. Мой оргазм откликнулся покалыванием в них и в некоторых других глубинных тайниках моего тела, которое, казалось, только теперь вернулось к жизни, впервые после того, как новая жизнь сформировалась внутри меня.

- Можно?

Я знала, о чём он просит, этого не было слишком давно.

- Да, пожалуйста, – ответила я, всё ещё вздрагивая.

Он мог бы входить в меня размеренными толчками, но вместо этого самозабвенно занялся со мной любовью. После освобождения он лёг рядом, поглаживая пальцами мой затвердевший живот.

- Я готов вечно лежать вот так, – сказал он, – просто дожидаться, когда почувствую толчок.

- Даже я пока не ощущаю толчков.

- О, я знаю. И не будешь ощущать ещё какое-то время.

- Ты нервничаешь? – спросила я.

- Из-за ребёнка? – Он покачал головой. – Нет.

- Я имела в виду сегодняшнюю работу.

- Ах, это. – Его глаза оставались сфокусированы на моём животе. – Не особенно. Не думаю, что что-то будет отличаться.

- Кроме того, что всё изменится. Сегодня произойдёт то, ради чего ты провёл последние двенадцать лет в универе. Ты – практикующий врач, самостоятельный врач. Это невероятно.

- Единственное отличие состоит в том, что теперь я должен оплачивать своё собственное страхование от халатности [прим. переводчика: страхование врачей на случай судебного преследования].

- Может быть, технически. Не знаю. По моим представлениям, это сравнимо с тем, как ты в первый раз водишь машину без присмотра родителей, только в миллион раз сильнее.

- За исключением того, что во всём, что касается медицины, командует моя мама. Она заставит меня пахать усерднее, чем в Пенне, и ты это знаешь.

- Верно. Но для этого она должна быть в офисе, а в последнее время её занимают совсем другие вещи.

- Ты это о чём?

Только когда он посмотрел на меня в неподдельном замешательстве, я вспомнила – он не знал, что его мама с кем-то встречается. А я обещала Эсме ничего ему не говорить.

Чёртовы «мозги беременной».

Я сложила руки на животе и прикрыла глаза. Насколько я знала, отношения Эсме и Лиама оставались горячими, непростыми и совершенно скрытными. И хоть я уважала её решение не говорить пока Эдварду об их связи, мне приходилось лгать, чтобы сохранить её секрет. Но опять же, не её вина, что беременность отключила мой внутренний фильтр за ненадобностью, раз уж взамен одарила меня размером «чашечек» 34B, а ведь я дала ей слово. К сожалению, я также помнила, что говорила в своих свадебных обетах кое-что о том, что мой муж всегда будет для меня на первом месте.

- Твоя мама встречается кое с кем. Она не хотела расстраивать тебя раньше времени. Просто планировала подождать и посмотреть, выльется ли это во что-нибудь серьёзное, прежде чем рассказывать тебе. Я не собиралась закладывать её сейчас. Клянусь, с каждой неделей беременности мой ай-кью тает на глазах.

- Как давно она с этим парнем?

- У меня голова, что сито, так что не уверена. Наверное, пару месяцев.

- Подожди. – Он пришёл в ярость. – Ты скрывала это от меня несколько месяцев?

- я ничего от тебя не скрывала – лишь выполняла просьбу не сливать информацию, которую не я должна озвучить. – Я понимала, что не должна этого касаться, но ничего не могла поделать. Он совершенно не переносил, если я не считалась с ним. – Не то, чтобы я принимала какие-то решения от твоего имени, руководствуясь эгоизмом и ошибочным предположением, будто я автоматически знаю, что для тебя лучше.

- Я знаю, что ты делаешь, Белла, и это не прокатит.

- Что?

- Бывали времена в прошлом, когда, в интересах сохранения семейного благополучия, я допускал проступки, хоть и не делал ничего дурного, и извинялся, когда не был виноват. Сейчас не тот случай. Ты здесь не потерпевшая, и не изображай из себя жертву.

- Тут нет потерпевших. Конечно, я не рассказала тебе кое-что…

- Кое-что очень важное!

- Оставь этот праведный гнев. Я знаю, что ты тоже от меня кое-что утаиваешь.

- Конечно, но никогда не скрываю чего-то значимого! – Он покачал головой, застонав. – Я не злюсь на тебя…

- Конечно, – парировала я, закатив глаза.

- Это правда. Я просто расстроен. Не понимаю, почему она не хотела, чтобы я узнал? У меня никогда не было секретов от своей матери; не было в этом необходимости. Мы ведь всегда желали друг другу счастья.

Вздохнув, я натянула одеяло на плечи.

- Есть ещё что-то, ведь так? – спросил он. – Рассказывай всё, что знаешь, и не смей использовать «мозги беременных» как извинение за умалчивание ключевых деталей.

Было множество причин, которые я могла использовать, чтобы оправдать мой внезапный гнев – гормоны, стресс, недостаток сна – но я не хотела поддаваться ни одной из них. Вместо этого сказала самой себе, что не стану одной из этих истеричных беременных дамочек – я могу сделать несколько глубоких вдохов, сосчитать до десяти и успокоиться. А потом до меня дошло, что Эдвард вёл себя как чёртов лицемер. Конечно, не упомянуть приглашение на вечеринку по поводу помолвки Кейт не было так же существенно, как утаить то, что его мать стала с кем-то встречаться, но всё же это было утаиванием. Однако я не собиралась давать выход своей ярости, просто хотела скинуть его с пьедестала, на который он себя возвёл.

- Давай заключим сделку – если ты честен со мной, я отвечу тебе тем же.

- О чем это ты?

- Мы оба знаем, что есть кое-что, что ты утаиваешь от меня дольше, чем то, о чём твоя мама просила меня не говорить тебе. Если и когда ты это признаешь, я скажу, почему она не хотела, чтобы ты узнал, что она с кем-то встречается.

- Твоё использование реверсивной психологии как средства заставить меня поклясться, что я никогда намеренно не скрывал от тебя информацию, не сработает, если, конечно, ты не пытаешься меня разозлить.

- Всё совсем не так. Я имею в виду кое-что конкретное.

- Прекрасно. – Он скатился с кровати и вздохнул. – Пока я не пойму, о чём ты говоришь, мы не достигнем понимания. Я пошёл в душ.

Подождав, когда в дýше зашумит вода, я спустилась на кухню сделать себе чего-нибудь на завтрак. Когда Эдвард спустился ко мне, я не стала смотреть в его сторону. Стоя лицом к столешнице, я притворилась, что увлечена намазыванием джема на кусок тоста и не заметила его. Почувствовав его руки у себя на бёдрах, а его дыхание у себя на шее, я ощутила его чудесный запах, который был слишком хорош, чтобы его игнорировать.

- Прости, – прошептал он. – Я не собираюсь притворяться, что всегда говорил тебе обо всём, но я всегда рассказывал обо всём, имеющем значение.

- Основываясь на твоём определении значимости или моём?

- Тушѐ. И всё же, моя мама важна для нас обоих.

- И я готова рассказать тебе всё, но только если ты готов признать это…

Я прицепилась к мелочи и понимала это. В то же время, из опыта своих родителей я знала: самый простой способ превратить маленькие проблемы в огромные – завести ребёнка. И мы с Эдвардом уже ожидали одного.

- Хорошо, – сказал он. Громко вздохнув, он повернул меня к себе лицом. – Моя мать наняла актёра, чтобы он сыграл роль твоего адвоката при подписании нашего добрачного соглашения.

- Что она сделала?

- Разве ты не это…

- Нет. Не это. – Я пересекла комнату и упала на кухонный стул. – Чёрт подери, – прошептала я, пряча лицо в сложенных ладонях.

- Белла, прости. Клянусь, тогда я этого не знал…

- Актёр? – Я всплеснула руками. – И что, нахрен, это значит?

- Это значит, что ни один судья никогда не поверит, что ты понимала нюансы документов, которые подписывала, поэтому соглашение юридически незаконно.

- Почему?

Эдвард не ответил, но ему и не надо было. Совершенно уверена, что всё правильно поняла. Но у меня в голове не укладывалось: как женщина, утверждавшая, что любит меня как собственную дочь, могла использовать документ, от которого зависело моё самоуважение, чтобы обыграть Джека в их продолжающейся вражде. И Эдвард знал…

- Как давно? – спросила я.

- Не понял.

- Как давно ты знаешь?

- Два миллиона шестьсот сорок две тысячи четыреста тридцать минут.

- И, конечно, ты подсчитывал совсем не потому, что тебя это тяготило, – пробормотала я. – Это значит, что ты узнал это до или после нашей свадьбы?

- Белла, это не важно…

- Ни черта подобного! До или после?

- До.

- О, Боже. – У меня вытянулось лицо, и стало трудно дышать.

- Ты в порядке?

Я не была в порядке. Совсем. Но ещё я знала, что в его присутствии всё будет только хуже.

- Буду, как только ты выметешься нахрен из моего дома.

- Белла…

- Какую часть фразы «выметайся нахрен» ты не понял?

- Не думаю, что тебе сейчас стóит оставаться одной…

- Я не одна. – Я склонила голову в сторону живота. – А ты нас обеих очень расстраиваешь.

- Извини, – вымолвил он, прежде чем выйти из кухни.

Затем я услышала, как открылась и закрылась входная дверь, и поняла, что Эдвард ушёл из дома. Я не понимала, что делать, но знала, кому позвонить. Слава богу, она взяла трубку.

- Роуз! Ты сейчас не в суде?

- Нет, но мне действительно сегодня нужно поработать. Что происходит?

- Мой брачный договор не действителен, и я только что выгнала Эдварда.

- Скоро буду.

За великолепную редакцию все благодарности Кате (leverina).

______________

Перевод:  dolce_vikki 
Редакция: leverina