Я отчаянно нуждаюсь в переменах,
Изголодался по правде.
Я все ближе к тому, где начал,
Я преследую тебя.
Я все больше влюбляюсь в тебя,
Отпуская то, за что держался раньше.
Я застыну здесь, пока ты не заставишь меня сдвинуться,
Я ловлю это мгновение сейчас с тобой.
Нечего больше терять,
Нечего больше искать,
Нет ничего в этом мире,
Что заставит изменить мое желание.
LifeHouse ~Hanging By A Moment
Белла
«Violent Femmes, Blister in the Sun»
Я забила это в строку поиска «Youtube» и увеличила звук на своем лэптопе. Я стучала своими босыми ногами об пол первые десять секунд, а потом начала танцевать, как ненормальная.
Когда я выхожу гулять, я разношу свою наркоту, да, я так обдолбан… я парю, как бумажный змей. Я мог бы просто остановиться, чтобы вывести тебя из себя… Отпусти меня, словно я пузырь на Солнце…
Я вытащила свою ручку-огурец из рюкзака, чтобы использовать в качестве микрофона, и так как мои волосы были сырыми и спутанными после душа, я скакала по всей комнате, стегая влажными прядями себя по лицу. Я тяжело дышала, вспотела и перевозбудилась. Эдвард послал мне вчера вечером воздушный поцелуй… он сказал, что я была самой красивой девчонкой на вечеринке, и он – НЕ гей.
Жизнь чертовски восхитительна.
Я предпочла проигнорировать ту часть, где он сказал, что причина, почему у него нет девушки, «сложная». Сложная? Что за черт? Это не то, что я хотела услышать, Эдвард. Когда песня закончилась и в моей спальне воцарился полный кавардак, я закрыла «Youtube» и безучастно уставилась на поисковую строку «Google».
Она насмехалась надо мной…
Эдвард Мейсен… введи это… Э-Д-В-А-Р-Д М-Е-Й-С-Е-Н… давай, Белла, ты знаешь, что хочешь знать о нем все… выясни точно, что могло быть настолько сложным…
Моя рука подрагивала, когда я напечатала первые три буквы его имени. А потом зазвонил мой телефон, и я приняла это в качестве вмешательства свыше, знак от большого парня с облаков, что нужно прекратить искать ответы.
Пока наносила театральный макияж - пухлые красные губы, розовые щеки, большое количество голубых теней и семнадцать слоев густой угольно-черной туши – я болтала с мамой. Я рассказала ей обо всех вещах, о которых была готова рассказать, вкратце упомянула Эдварда, исключая ту часть, что я по уши влюблена и пела в проклятый огурец на своей кровати. Ей не нужно знать все эти подробности. Кроме того, я знала, что она разговаривала с Чарли, и последнее, что мне нужно – чтобы он понял, что его дочь обжималась с ближайшим соседом. Обжималась? Я, по сути, обжималась? Ладно, что бы это ни было и что бы я делала или не делала, Чарли знает, что я общаюсь с парнями Калленами, но он, наверное, тоже думает, что Эдвард гей. Форкс – маленький город, а люди имеют свойство болтать.
Я вбила вместо напечатанных букв Белоснежка, просто чтобы найти какую-нибудь поверхностную информацию о цыпочке и ее маленьких приятелях, а заодно и освежить историю в памяти. Я не помнила, в этой истории было зеркало или тыква? Очевидно, курение травки сказалось на моей памяти.
Отравленное яблоко. Волшебное зеркало. Злая Ведьма. Прекрасный Принц. Гномы. Хай-хо-хай-хо и прочее дерьмо.
Однако я была рада, что провела свое исследование, потому что теперь могла заранее завить и приподнять волосы, чтобы они выглядели более короткими и избежать необходимости носить зудящий, вонючий парик. Я завязала на голове красную ленточку и посмотрелась в зеркало. У меня был вид, как у разодетого в пух и прах трансвестита-подростка.
Напомните мне снова, зачем я устроилась на эту работу?
Ах, да, деньги. Большие деньги. Д-Е-Н-Ь-Г-И!
Я люблю, когда у меня есть деньги. На свои деньги я могу покупать забавные зажигалки своему мальчику.
Как только я в рекордное время добралась до Порт-Анджелеса, то переоделась в небольшой задней комнате и взяла свой планшет с указаниями и информацией подмышку. Я помчалась к своей машине в сверкающем ацетатном платье, удивительно избежав перелома лодыжки в громадной выбоине перед гаражом. Мастерская Джейка была по воскресеньям закрыта, но мне бы хотелось увидеться с ним снова, невзирая ни на что.
Пока ехала к Sea Cliff Lane, я размышляла над тем, как могли принцессы водить свои маленькие спортивные автомобили в этих до смешного длинных платьях. Тогда я поняла, что именно поэтому они ездили в тыквенных каретах, а не в маленьких спортивных автомобилях, потому что, серьезно, как, черт возьми, принцесса могла разглядеть проклятую дорогу из-за этого глупого воротника? Боже, каждый раз, когда я поворачивала голову, чтобы проверить движение вокруг, я упиралась взглядом в высокий, жесткий, белый воротник. Теперь я понимала, как чувствуют себя бедные собаки, которые должны носить тот глупый конусообразный абажур, после того как им обрезали их шары.
Надо сказать, я немного нервничала, когда подъезжала к дому. Я понятия не имела, что, черт подери, мне делать с этими детьми, но я вооружилась угощениями и песнями, и если ничего из этого не сработает, то я буду лупить их по головам своей волшебной палочкой так сильно, что они попадают без сознания, а я смогу быстро сбежать через задний ход. Ладно, возможно, это не совсем удачный план… У Белоснежки нет волшебной палочки.
Маленькую девочку звали Мэйси, и ей было пять лет. Она сперва просила Барби, но та горячая сучка уже была заказана. Видимо, двадцатиоднолетние парни наслаждаются Барби Малибу не меньше, чем младшее поколение. И вот она здесь я… Белоснежка, выбор номер два. Я припарковала машину за несколько домов ниже по кварталу и прошла через задний двор, проинструктированная войти через боковую дверь. Меня тут же поприветствовал пятидесяти пяти килограммовый меховой шар, любимец семьи, который ощутил потребность понюхать мою свежевымытую промежность… неоднократно. Я застыла там, омертвевшая, реально жалеющая, что у меня нет палочки, чтобы я могла лупануть его по макушке… и в некотором роде желающая, чтобы у Эдварда вдруг обнаружилась способность трансформироваться в четвероногое животное. То есть, если бы он сразу оказался здесь…
- Макса просто игнорируй. Ему нравятся хорошенькие девушки. – Мужчина в возрасте, довольно симпатичный для папы, вежливо протянул мне руку, другой в то же время удерживая за ошейник Макса, жадного до промежностей наркомана. – Привет. Я – Фрэнк, дедушка Мэйси… а ты?..
Вспоминая правило номер один: «Прибыв на публику, всегда оставайся в роли, потому что никогда не знаешь, где именинница», я присела в реверансе и представилась:
- Спасибо, что пришли мне на помощь, Сэр. Я – Белоснежка. Рада знакомству, – я улыбнулась той широкой яркой улыбкой, которой мне напомнил пользоваться почаще Билли, протягивая руку Фрэнку для пожатия. Уолт Дисней чертовски гордился бы мной. – Я слышала, у Мэйси сегодня день рождения. Вы не могли бы подсказать мне, где она, Сэр?
Дедушка Фрэнк приподнял на меня брови. Я практически могла представить, как порнографические мысли пронеслись в его голове. Фрэнк оказался не типичным дедушкой. Он, вероятно, был не намного старше моего отца и определенно тем доводящим-до-обморока-горячим-подобием-Кевина-Костнера дедулей. Вместо того чтобы пожать мою руку, он, к моему полному ужасу, поцеловал ее. Он наклонился поближе ко мне и прошептал:
- Моя дочь рано родила.
Позвольте просто сказать, что я была потрясена. Я тупо пялилась на него несколько секунд, прежде чем прошептать: «Эмм… спасибо» и броситься через большую кухню туда, где слышала играющих детей.
Я обнаружила Мэйси, одетую в подобие маленькой Белоснежки, и усадила ее себе на колени. В моей сумочке прятался для нее специальный подарок – волшебное зеркальце и засахаренное яблоко, которые она, визжа и лучезарно улыбаясь, мгновенно выхватила. Пока неплохо.
Я рассказала детям сказку о Белоснежке, в лицах и с песнями – так, как смогла изобразить, и закончила, называя детей именами гномов. Проблема появилась, когда оказалось, что детей десять, а гномов всего семь.
Срань господня… как мне назвать лишних детей? Лари, Дэрил и Дэрил? Нет… слишком в стиле восьмидесятых. Лари, Карли и Мо? Нет… слишком по-панковски. Дерьмо…
Один из мальчиков был постарше и понукал своей сестрой, таким образом, он стал Командиром. Его сестра плакала, так что она стала Рёвой, а последний маленький мальчик отчаянно нуждался в смене подгузника, и я обозвала его Вонючкой.
Мы промаршировали по дому, напевая Хай-Хо-Хай-Хо, и после этого работа пошла как по маслу… Некоторые родители присоединились к моей ламбаде рейтинга G. Дедушка Фрэнк стремительно выпихнул с пути Мэйси и схватился за мою талию, продолжая шептать мне на ухо о себе. Оказалось, Дедуля Фрэнк - разведенный адвокат с запасом «Виагры». Превосходно. Озабоченный, богатый, неспособный самостоятельно возбудиться сталкер с фетишем Белоснежки-подростка. Какая удача.
Он явно НЕ Прекрасный Принц, по моему мнению.
Я укусила свое «отравленное» яблоко и в мгновение ока воспроизвела достойный «Оскара» обморок, ожидая своего Прекрасного Принца. Вскинув руку ко лбу и покачиваясь, я с глухим стуком рухнула на кушетку. Я слышала, как дети завопили: «Поцелуй ее! Поцелуй ее!» Я лежала, не шевелясь, в ожидании суматохи, которая непременно должна была наступить.
Командир сказал: «Я не буду ее целовать», сложив руки на груди. Подошел посмотреть Док, затем Простак. Ворчун и Засоня встали вокруг, а Скромник и Дедуля подошли поближе. Я приоткрыла глаз, понимая, что никто не собирается меня целовать, и это отчасти уничтожило весь спектакль. Как только Вонючка взобрался ко мне на колени и начал тереться о мою ногу, я подумала: ладно, с меня хватит. Я выпрямилась, прежде чем Гном Дедуля начал делать мне «рот-в-рот».
Мы разрезали торт, искусно изготовленный в форме Волшебного Зеркала, и отщелкали около миллиарда фотографий. Я помогла Мэйси раздать ее пакетики с гостинцами и когда поняла, что оставались лишние, тайком сунула один из них себе в сумку. Потом я в нужные моменты поохала и поахала, когда она открывала свои подарки. Ее мама увела меня в сторонку, извинилась за своего ветреного отца и вручила мне чек за услуги, говоря, что я была невероятной. Поверх чека покоилась стопка купюр, которые, как я поняла, были моими чаевыми. Я поблагодарила ее и обняла на прощание Мэйси, пожелав ей счастливого дня рождения и посоветовав загадать на звезде своего Прекрасного Принца.
Если бы это было так просто… мой не боялся бы меня поцеловать.
Когда я уходила, Дедуля Фрэнк впихнул мне в руку визитную карточку и сказал, чтобы я звонила, если мне когда-либо будет что-нибудь нужно. Потом я заметила спрятанную за карточкой пятидесятидолларовую банкноту. В стопке купюр, которые я получила от мамы Мэйси, насчитывалось шестьдесят семь долларов, и с чаевыми Озабоченного Дедули поверх моего зарплаты от Билли, я заработала за час двести семнадцать долларов.
Белоснежка, несомненно, знает, как их потратить.
Я поехала обратно к Билли, сигналя детям, машущим мне с задних сидений минивэнов своих родителей. Мои мысли понеслись к Эдварду, и я размышляла, что бы он сделал, если бы я заехала к нему.
Я грезила о прошлом вечере, когда он сказал мне, что я была самой красивой девушкой на вечеринке, и послал воздушный поцелуй. Черт, я желала бы сделать что-то менее убогое, чем изобразить, что ловлю поцелуй, и прижать его к губам. Однако он, казалось бы, понял. Я следила из окна на кухне, как он шел домой, и могла поклясться, что видела, как он сам себе улыбается. Вероятно, я просто устала и позволила разыграться своему воображению. Конечно, Эдвард самый сексуальный и загадочный парень из всех, которых я встречала, и я действительно, на самом деле хотела бы видеть его в наряде Прекрасного Принца, целующего меня и исполняющего все мои мечты.
Ладно, возможно, все-таки не в колготках.
Я переоделась обратно в джинсы и свитер, соскребла ужасный макияж со своего лица и встретилась со своим отцом и Мэгги в местном ресторанчике, подающем дары моря, прямо на пирсе. Снаружи в гавани начался дождь, оставляя на воде колеблющиеся концентрические круги. Я заказала раковый суп и крабовый пирог и взвизгнула, когда мой телефон зажужжал, показывая СМС от Эдварда. Папа выглядел раздраженным, а Мэгги ухмылялась, зная, что моя реакция могла означать только одно – СМС от мальчика.
Как все прошло?
Замечательно. Заработала 217 баксов. Ни один меня не облевал.
Хаха. Потрясающе. Скучал по тебе сегодня в доме на дереве.
Правда? Мило, когда по тебе скучают.
Увижу тебя завтра. *подмигиваю*
Нет, если я увижу тебя первой. *подмигиваю*
Папа раздраженно прочистил горло, а я закатила глаза, засовывая свой телефон обратно в сумку. Мы поговорили о вечеринке после Встречи выпускников и о том, что была вызвана полиция, поскольку Чарли нужно было мне напомнить, что у него все еще имеются связи, как будто я какая-то бандитка и мои действия требуют предупреждения. О, пожалуйста.
На следующий день в школе я словно парила. Я надела новую клетчатую юбку, которая была слишком короткой, и пушистую розовую кофточку с высокими кашемировыми гольфами, которые очень любила. Я чувствовала себя подобно распутной третьекласснице Католической школы, но мне сделали кучу комплиментов по поводу моего наряда, так что, думаю, это был успех. Мы с Эдвардом одаривали друг друга на английском странными взглядами, словно были маленькими детьми, только что раскрывшими огромный секрет.
Потом он уставился на меня, пока я стояла в очереди на ланче, и я чувствовала себя такой смущенной. Я тщательно следила за каждым своим движением, чтобы не натворить чего-нибудь смешного, пока его глаза сфокусированы на мне. Роуз за столом поделилась каждой отдельной подробностью спектакля Эммета и гордо подмигнула, говоря нам, что удерживание на расстоянии это ключ к тому, чтобы обернуть мужчину вокруг пальца. Элис, без сомнения, теперь тоже пользовалась подсказками Роуз, потому что начала полностью игнорировать Джаспера.
Это должно стать интересным.
На седьмом уроке мы с Эдвардом наконец-то остались одни и имели возможность поговорить. Я испытала огромное облегчение от того, что между нами не чувствовалось никакой неловкости.
Когда он пригласил меня провести день в Порт-Анджелесе, у меня едва не случился легкий удар. То есть, он приглашал меня на свидание, так ведь? Дерьмо, что, черт возьми, мне надеть? Я размышляла, куда он меня поведет и есть ли шанс, просто небольшой шанс, что он попытается держать меня за руку или даже осмелится, как мне бы хотелось… поцеловать?
Он спросил, не хочу ли я присоединиться к нему и покурить на улице, и я хотела на самом деле, но по правде мне нужно было закончить домашнюю работу и я была так возбуждена, что едва могла говорить. Практически подпрыгивая на сидении, я достала свой телефон, чтобы сообщить Элис и Роуз о своих грандиозных новостях. В то время как я печатала, я подслушала знакомый голос, дрожащий в экстазе по Эдварду, когда он прошел мимо ее стола:
- О, мой бог, он такой чертовски горячий!
Я закатила глаза и наклонилась вперед, чтобы посмотреть, кто это. Маккена хихикала и энергично обмахивалась руками.
Я знала, что она запала на него!
- Кто, Каллен? – с легким отвращением спросил высокий парень по имени Сэм. – Он – долбанный гомо.
- Значит, он горячий гомо, - вставила Джессика, сутулясь на стуле и закинув одну распутную ногу на стол. – Вы видели его задницу? При-вет…
Я поморщила нос на их комментарии, и в моей груди начал закипать гнев. Кем, блядь, они себя возомнили?
Ройс, шестерка Сэма с уродливым прыщавым лицом, выплюнул:
- Ага, и знаешь, что было в той заднице? Член другого парня… чертовски отвратительно.
Они все застонали, и я видела, как Лорен бросила свой блокнот через стол в кучерявую голову Ройса. Его волосы были похожи на лобковые.
- Эй, знаете, почему волосы Эдварда всегда такие спутанные? Потому что его гребаный бой-френд запускает в них руки, когда Каллен на коленях сосет его член. – Все девчонки поежились, а Сэм несколько раз подвигал бедрами, будто занимается сексом с воздухом.
Мои уши покраснели, и я как раз собиралась встать и что-нибудь сказать, когда Маккена мягко произнесла:
- Я не думаю, что он – гей. Он зависает с Беллой Свон.
Джессика захихикала:
- Это потому, что она - его Дрозофила. (п.п.: Дрозофила – одно из нескольких оскорбительных прозвищ для женщин нормальной ориентации, которым нравится общаться и дружить с мужчинами-геями.)
Они истерично рассмеялись, будто это была самая смешная шутка, которую они когда-либо слышали.
Я. Была. В. Ярости.
Затем встряла Лорен:
- Кто-нибудь вообще когда-нибудь видел его с другой девушкой кроме Беллы? Я никогда не видела. И на вечеринке в субботу… Эдвард предпочел избить тех парней из-за ученика по обмену. Может быть, этот парнишка - его бой-френд или что-то в этом роде?
Джессика ахнула, всплеснув руками:
- Оооо… Оооо… вы видели его с Эмметом? Он вроде как обнял и поцеловал Эдварда в щеку. Я стояла прямо рядом с бочонком и видела, как он это сделал!
- Эммет – его брат, ты, тормоз, - издевательски протянул Сэм.
Я поднялась, собирая свои вещи трясущимися руками.
- Ну и что? Разве они не сводные братья? Они не кровные родственники, так что, возможно, все трахаются друг с другом. Эдвард, Джаспер и Эммет в гейском любовном треугольнике, а Белла наблюдает за ними из своего кабриолета, - тон Лорен настолько сочился кислотой, что довел меня до бешенства. У нас с ней были не совсем теплые отношения после моего возвращения, но я знала ее буквально всю свою жизнь. Я не сделала ничего, чтобы заслужить такого обращения, как и любой из парней Калленов, в особенности Эдвард.
- Ну, я не знаю, как остальные, но поверьте мне, Джаспер – не гей, - робко сказала Маккена.
И тут я вскипела. Я перекинула рюкзак через плечо и прижала свой маленький кошелек к груди. Мое сердце отбивало приблизительно миллион ударов в секунду, когда я обходила стол, проходя через арку, отгораживающую наш закуток. Как только Маккена увидела мое лицо, ее челюсть повисла и она уставилась в стол, выглядя, как застуканный за чем-то ужасно непотребным ребенок. Я с минуту обводила их сузившимся взглядом, пока их подшучивание не стихло и опущенные глаза не поднялись, чтобы встретиться с моими. Они все выглядели такими виноватыми и пристыженными, что меня затошнило.
Я больше не контролировала своих действий; по-видимому, сработало что-то, похожее на инстинкт самки животного, защищающей свое потомство от опасного хищника. Мне хотелось броситься через стол, и я бросилась бы, если б не моя проклятая короткая юбка.
- Почему бы вам всем просто не заткнуться? – злобно выпалила я.
- Ах, посмотрите, Дрозофила защищает своего приятеля-педика, - мрачно хохотнул Сэм, склонив голову набок. Если бы я была ближе, то съездила бы ему по губам. – Эй, скажи мне… в своих отношениях он исполняет роль девчонки или парня?
Сквозь сжатые зубы я насмешливо процедила:
- Вы все просто кучка придурков, вы знаете об этом? Эдвард не гей.
- Ты спишь с ним? – дерзким всезнающим тоном спросила Лорен.
- Может быть, - не задумываясь ответила я, слегка приподняв подбородок. – Возможно, это мои пальцы путают его волосы, пока он делает это со мной. Так что, как насчет того, чтобы вы все просто заткнулись и не болтали о дерьме, о котором ничего не знаете, потому что ваша болтовня звучит невероятно глупо.
Они недоверчиво пялились на меня, а я натянула на лицо самодовольную усмешку, излучая спокойствие и уверенность. Внутри же я чертовски на себя злилась. Я была не слишком хороша в противостояниях и на самом деле практически всегда старалась их избегать. Мой самый первый приступ тревоги случился сразу после столкновения с Бри и Челси, и я закончила в неотложке, думая, что у меня сердечный приступ.
Но здесь и сейчас, когда кто-то издевался над моим мальчиком, я не могла позволить дерьмово говорить о нем. Не сейчас, и не когда-либо еще. С меня хватило этого в Калифорнии.
Пять побледневших и молчаливых лиц вытянулось, поставленные, без сомнения, на свое место, и я приподняла бровь, поворачиваясь, чтобы уйти. Я понятия не имела, откуда во мне что взялось, но, видимо, это пряталось где-то внутри, дожидаясь бурного выхода. Думаю, «Прозак» достаточно хорошо справляется с поддержанием моего настроения на плаву, и в последние дни я даже редко повышала голос.
Я развернулась на каблуках и трясущимися ногами вышла из библиотеки, делая большие шаги. Как только оказалась на пустой лестничной клетке по соседству, я прижалась к стене, тяжело дыша и вытирая со лба тонкий слой пота. Резко опускаясь на пол, я поняла, что в этот раз все было совсем по-другому, не так, как раньше. Вместо знакомого чувства разбитости и ошеломляющего страха, я ощутила, как адреналин ворвался в мои вены, в мою кожу и во всю мою нервную систему, подарив мне чувство, будто я очнулась от долгой спячки. Я гордилась собой, торжествовала и чувствовала себя героиней.
Практически слетев вниз по лестнице с максимальной скоростью, с которой мне позволили нестись мои ноги, я влилась в оживленную массу тел перед женской раздевалкой.
Элис уже была внутри, стоя в очень изысканном голубом кружевном лифчике и соответствующих трусиках, и я тут же подумала, всегда ли она носила в школу такое тщательно подобранное белье. Плюхаясь на скамейку рядом с ней, я задрала голову и, оживленно размахивая руками, расписала всю сцену. Для большинства людей это может и не было бы чем-то особенным, но для меня случившееся стало реальным достижением, приведшим к победе.
Роуз и Анжела появились посредине рассказа, требуя дословного повтора, после чего Элис сделала глубокий хрипящий вдох. Клянусь, я услышала, как в отдаленности завыли собаки. Должно быть, мне удалось передать свои эмоции через подобие осмоса, потому что она выглядела так, будто вот-вот вспрыгнет на стену. Роуз и Анжела смотрели на меня с таким же отблеском в их глазах – отражением сестринской гордости и благоговения. Когда мы все четверо вошли в спортзал – я впорхнула, словно балерина – мои глаза тут же нашли Эдварда, усаженного вместе с остальными парнями на трибуне для лекции.
Когда я ему помахала, он усмехнулся и кивнул, будто между нами была какая-то тайна, о которой больше никто не знал. Я отстояла его честь, защитила от грубых и омерзительных слов его сверстников и стала его спасительницей, как отважный рыцарь. Ладно, возможно все должно бы быть наоборот, но на данный момент это просто игра слов.
И в довершение ко всему – он в среду вел меня на свидание.
Я широко ему улыбнулась, с неукротимым энтузиазмом посылая волейбольный мяч через сетку, и как ни странно выиграла – впервые за всю свою историю занятий физкультурой. Он стрельнул в меня удивленным взглядом и подмигнул, поздравляя с успехом. Мне захотелось подбежать к нему и со всей силы обнять.
Я сказала им, Эдвард. Я сделала это ради тебя!
Я не позволю кому-либо причинять тебе боль, Е.
Я кайфовала, парила… чувствовала себя красивой, потрясающей и свободной. После того как прозвенел звонок мы переоделись в свою одежду, хихикая и дурачась, и я поняла, что наконец-то хочу получить от Эдварда свою обещанную сигарету. Я не могла дождаться, когда окажусь на улице и расскажу ему обо всем произошедшем. Я покинула девочек, говоря Элис, что встречусь с ней снаружи у своего автомобиля. Анжела присоединилась ко мне, и мы вместе вышли через двойные двери, смеясь и оживленно болтая.
Я тотчас заметила Эдварда, прислонившегося к машине с витающим вокруг его красивой головы облаком легкого серого дыма. Он разговаривал со стоящими рядом с ним Майком и Джаспером. Даже на расстоянии я ясно видела, что лица последних были растерянными, а рот Эдварда внезапно искривился таким образом, словно он хотел зарычать. Его глаза сверкнули, коротко встретившись с моим взглядом, после чего он вновь сосредоточился на Майке.
- До завтра, Белла! – окликнула Анжела, когда Бен обхватил ее за талию. Я помахала на прощание, подходя поближе к Эдварду и все еще улыбаясь. Я чувствовала, что что-то не так… что-то изменилось. Глаза Эдварда снова встретились с моими и превратились в узкие щелки, а губы приоткрылись. Я увидела его обнажившиеся зубы, когда он впился в меня взглядом – презрительным, злобным и неожиданно пугающим. Этот взгляд заставил меня прирасти к асфальту, и я ощутила, как от лица отхлынула краска, а сердце беспорядочно заколотилось. Мне стало не до улыбки.
Будто в замедленной съемке, как в кино, крутящемся на гигантском телевизоре Калленов, его руки свились по бокам в плотные кулаки, когда он со сжатыми зубами и раздувающимися ноздрями расталкивал толпу людей, направляясь ко мне.
Я вдруг почувствовала себя очень-очень маленькой и очень-очень незначительной.
Он остановился всего в нескольких дюймах от меня, потрясая своей близостью.
- Что за херню ты наговорила Ройсу и Сэму? – его слова резали, словно стекло; они сочились ядом, но все еще были сказаны приглушенно и устрашающе спокойно. Он вел себя достаточно тихо, чтобы не устраивать сцену – мы казались просто двумя людьми, разговаривающими на парковке средней школы.
Мой рот открылся, но из него вырвался лишь слабый хрип, прежде чем мне удалось промямлить:
- Я… эмм… я сказала… это мои пальцы путают твои волосы, пока ты… занимаешься… мной.
Я едва смогла вытянуть слова изо рта, понимая, насколько ужасно они звучали, и мне вдруг стало так стыдно, что я впутала Эдварда в эту ситуацию без его ведома. Мне даже ни разу не пришло в голову, что он расстроится из-за этого.
- И какого хрена ты это сказала? – Его потускневшие зеленые глаза стали теперь настолько интенсивными, что я не могла больше смотреть в них, но и в то же время не могла отвести взгляда, слишком напуганная.
- Потому что они называли тебя геем и потому…
Он резко прервал меня:
- Что за… думаешь, если я признался тебе, что не гей, ты сразу же должна балаболить всем подряд, что мы спим вместе? С чего ты, блядь, взяла, что мне нужно, чтобы какая-то девчонка защищала мою репутацию?
- Они обозвали меня Дрозофилой! – взвизгнула я, не найдя ничего более вразумительного, чтобы ответить. Слишком знакомое страшное чувство неминуемой гибели медленно подкрадывалось к краю моего сознания, ожидая лишь подходящего момента, чтобы затопить все остальные мои чувства его яростным гневом.
Он медленно кивнул головой с безумной, язвительной улыбкой на лице.
- Так значит, ты защищала свою собственную репутацию? Ты просто не имеешь никакого гребаного понятия, что ты натворила. Ты, блядь, даже не догадываешься, как это может отразиться на мне… Проклятье, Белла! Ты должна была, черт подери, просто держать свой долбанный рот на замке.
- Мне жаль, Е… - выговорила я трясущимися губами. Я почувствовала, что мое дыхание перехватило и в горле образовался плотный ком, тогда как грудь внезапно стянуло, словно тугим резиновым жгутом. – Мне так жаль, я не хотела… - прошептала я.
Мое тело задрожало, а глаза укололи слезы. Я инстинктивно потянулась, чтобы прикоснуться к его руке.
Эдвард резко одернул свою руку, презрительно процедив:
- Никогда, блядь, не прикасайся ко мне.
После этого он сердито отвернулся от меня, большими шагами направляясь к автомобилю, где завопил на Джаспера, чтобы тот забирался внутрь.
Я неподвижно застыла на парковке, когда на меня резко нахлынула паника. Все, что я могла слышать, это плавающие вокруг меня голоса и ритмичный стук моего сердца, громко отдающийся в ушах; я внезапно сильно вспотела и уцепилась в горловину своего свитера, потому что мне казалось, что он меня душит. Я хватала ртом воздух, подобно астматику, и все же не могла вдохнуть, чувствуя себя отделенной и вытесненной из своего тела. Я осознавала, что Элис находится рядом со мной, таща меня за руку, чтобы увести с пути автомобилей, пытающихся меня объехать. Я не слышала рев автомобильных гудков или просьбы Элис убраться с дороги, лишь резкие слова парня, который мне безумно нравился.
Эдвард в мгновение ока вырулил со своего парковочного места; я мельком увидела его сердитое лицо с устремленным прямо вперед взглядом и глядящего на меня через пассажирское окно Джаспера, взмахнувшего руками и как бы спросившего: «Что за черт, Белла?»
Слезы начали бежать по лицу, когда Элис потащила меня к моей машине. Мое тело согнулось пополам между подержанной небольшой «Тойотой» и моей «Ауди», и я для поддержки оперлась ладонями о холодный металл, оседая на колени. Я не могла дышать… хватала ртом воздух и задыхалась… пыталась прийти в себя. Элис обезумела, дрожа от испуга; она опустилась передо мной на колени, роясь в своей сумке в поисках телефона. Когда до меня дошло, что она звонит в «скорую», я шлепнула ее по руке, выдыхая:
- Приступ тревоги… никаких больниц.
Она потирала мою спину, вероятно, очень долго, поскольку стоянка в конце концов опустела, а мои голые колени горели от гравия, впившегося в кожу. Пальцы на руках и ногах из-за поверхностного дыхания онемели, когда я задыхалась в бесплодной попытке наполнить свои легкие. Мое лицо было испещрено дорожками от слез, и я чувствовала себя разбитой, опустошенной и пристыженной.
Я попросила Элис сесть за руль, пока переживала окончание приступа. Она несколько раз спросила меня о том, что произошло, а я могла лишь выдавить:
- Он меня ненавидит… он меня ненавидит…
Всю дорогу домой Элис держала меня за руку, обзывая Эдварда унизительными прозвищами.
- Не называй его Хренвардом, Эл… он ни в чем не виноват, это все моя вина, - сказала я, все еще его защищая. У нее был выходной, и она спросила, не хочу ли я ее компанию, но я отказалась, зная, что мне лучше быть одной, когда приму свой «Ксанакс» и уговорю себя поспать.
Я добралась до двери, зажав в до сих пор трясущейся руке ключи, и бросила беглый взгляд на дом Калленов. Эдвард сидел на крыльце, опустив голову между коленей, Эсме присела перед ним, а Джаспер вышагивал рядом. Эдвард быстро вскинул взгляд, Джаспер в это же время обернулся, и я ступила за дверь, раньше чем снова могла сломаться. Я направилась прямо к кухонному шкафчику, в котором держала прописанные мне «Прозак» и «Ксанакс», высыпая горсть таблеток на ладонь. Я приняла одну таблетку «Ксанакса», ссыпая оставшиеся обратно, и умыла лицо.
Шагая по полу перед кушеткой, я изредка поглядывала в окно на дом Эдварда. Когда они наконец-то ушли внутрь, я переоделась в пару теплых трико и рухнула на кушетку, ожидая, когда наступит облегчение от действия маленькой пилюли. Мне нужно поговорить с Эдвардом, иначе это будет разъедать меня изнутри до тех пор, пока я не сгорю от страданий. Мне нужно исправить свою ошибку. Мне нужно урегулировать это… любым способом улучшить ситуацию, сделать так, чтобы Эдварду я снова нравилась…
_________________________
Перевела: nats
Редактура: Sonea
Вот такая-то вышла история... Все ваши впечатления жду на форуме и обещаю, что вторая часть главы будет не менее насыщенной...
Источник: http://robsten.ru/forum/19-611-1
0
